Наш город тонет

В окно словно по порядку, забили — одна за другой. Дождь всë усиливался и усиливался, постепенно становясь ливнем. Обычная пасмурная погода решительно и резко переменилась на рассвете. Солнечные лучи кое-где ловили мелкие капельки, опуская на Санкт-Петербург необычное явление. Цветные полосы, походящие на ленты, стелились по небу. Что на улице, что в зданиях, везде пробирал типичный летний холод, который частенько появлялся, как в июне, так и в августе. Он яростно бежал по всем поверхностям. К чему не притронешься — уже мурашки по рукам пошли. Как раз из-за него хотелось захватить одеяло двумя ладонями и закрыться им прямо до самых глаз. Внешняя мерзлота боролась с одеждой, подушками, чужими пальцами, аккуратно укрывающими плечи. Август приоткрыл глаза лишь на секунду. Затем усомнившись в увиденном, распахнул веки так широко, что даже сам от этого шелохнулся. Он просыпался не в отеле, снова в уже знакомой манящей его квартире. Хотя вряд ли помещение вызывало такую симпатию, в отличии от его хозяина. Хольт согнулся, накрывая свои озябшие ноги одеялом, и руками закапываясь в свои локоны. Чувство крайней надобности, заставило его оглядеться по сторонам. Димы рядом не было, хотя Августу чëтко казалось, словно лейтенант находился здесь. Собственные мысли заставили его нахмуриться. Ох, кем он себя возомнил! Как бы не хотелось, а чем дольше мужчина находился в Питере, тем больше понимал, что всë им надуманное просто так в руках не оказывается, даже если деньги есть. Покатавшись немного в бок, но всë таки удержав равновесия, он подошëл к двери. Август замедлился, прильнув ладонью к ручке, а ухом к дверью. С той стороны послышалось тихо пение, слов которого Хольт не различал или попросту не знал. Когда он открыл дверь, в лицо хлестнул запах чего-то чересчур домашнего, такого, что для любого человека, кроме ван дер Хольта, было до безумия знакомо. Под таким ароматом Август даже немного согрелся, сжимая свои предплечья пальцами и немного склоняя голову. На кухне находился Дима, он спокойно сидел за столом, немного уставший, но совершенно не показывающий своего рабочего вида. Скорее наоборот, его весëлые глаза, не серьëзные, и почти насмехающиеся над всем, что видят, казались не пригодными для его профессии. В этой серой растянутой футболке, да ещë и с неловкими попытками закинуть себе целый блин в рот, Дубин показывался уютным, похожим в точности на пушистого щенка-лабрадора. Руки парня, не отпускающие дела ни на секунду, что-то рисовали в блокноте. Дмитрий пытался одновременно есть, сокращая высокую стопку из блинов перед собой, и одновременно творить, изредка поглядывая в экран телефона. Даже Августа он не сразу заметил, хотя тот уже успел оказаться на стуле напротив и замëрзнуть пару раз. Глаза Хольта резко стали ласковыми и этот миловидный взгляд он ни на секунду не мог оторвать от Дубина, поэтому и мороза, бешено бегающего по коже, не ощущал. Но как только Дима вздрогнул, закатив голову слегка назад, Август тут же понял, как холоден ветер, дующий из окна и по всей видимости ощутимый лишь им. — Лейтенант, а я вижу, вы и на день бумагу оставить не можете. — тихо проговорил мужчина, кладя локоть на стол и ладонью убираясь в подбородок. — Не представляешь, я о ней думаю ещë чаще, чем пользуюсь. — проговорил Дима, прожевав. Он сжал ластик между пальцами и стал водить им по листу. — Можно взглянуть? — попросил Хольт, утопая в своëм собственном любопытстве, аж прикусывая щëку, и не менее сильно интересуясь вовлечëнностью Димы в процесс. Смотреть, как он творит чрезмерно увлекательно. Дубин ответил не сразу, он вначале стянул телефон со стола, видимо укладывая его на свободное место на стуле. Лейтенант опустил голову, мелкий холод покинул его тело, с таким чувством даже краткий ответ было сложно произнести. Дима взялся пальцами за блокнот, не грубо, чтобы не помять бумагу, и пронëс его через тарелку с блинами, отдавая в руки Августа. Мужчина задумчиво посмотрел на рисунок, пальцем проводя по чëтким линиям грифеля. Он всматривался в него, ощущая всë его глубину и про себя неловко представляя, как парень рисовал это. — Ты нарисовал меня? — Августу хотелось получить от этого рисунка всë больше, поэтому и глаза отвести у него возможности не было. Маленькое художественное представление Димой Хольта завораживало. На листе бумаги с закрытыми глазами лежал Август, он прижимал к себе подушку одной рукой, другой захватывал одеяло и прямо-таки мял в ладони. Спокойствие плескало в лицо от изображения. Магнату всë казалось, словно он никогда не сможет стать таким же умиротворëнным, как его изображал Дубин. — Да… Может чего-то не хватает? — парень прикусил губу, ощущая, как от одних его слов веяло неловкостью. Зато Август был более, чем доволен. Он сиял и даже заставлял щуриться. — А ты можешь… — Хольт нахмурился, заткнув себя. На глаза чëтко попался слишком правдоподобно сделанный механизм. В голове уже мчалась мысль о том, что он вот-вот загорится на этом листе. — Сможешь убрать механизм со спины? Август тут же почувствовал как заробел. Его любопытство, новое виденье, которого он так желал, срывалось с губ. Ему казалось это наглым, глупым, словно он портил чужое искусство и зазнавался, прямо как перед Архиповой. — Да, могу. — Дима протянул руки к блокноту, кладя его на стол, перед собой. Ему так не хотелось смущать Хольта, что он даже не мог опустить глаза на лист, пялясь куда-то в сторону. Тишина, ощутимая на кухне лëгкостью, прорывалась только внезапным звуком дождя. Он пропадал, затем снова бил по крыше с новой силой, заглядывая в окно и оставляя на подоконнике мокрые следы. Дубин, как и подобало настоящему художнику, увлëкся сильно-сильно. Его пугали и резкие вздохи Хольта, от них он вздрагивал и покрывался мурашками, а Август тихо, чтобы не было заметно по лицу, кошмарил себя, ища вину, где еë и не было. Парень наконец улыбнулся. Он посмотрел на Хольта своими неожиданно грустными глазами, уложил затупленный карандаш на стол и протянул новую версию рисунка. Только сейчас Дима полностью разглядел своего собеседника, и от увиденного нахмурил брови. Ещё и убежал без предупреждения, оставляя Августа наедине с самим собой. Тëмные глаза мужчины вначале пытались уловить фигуру Дубина, но когда тот скрылся на дверью, это стало невозможным. Его взгляд переметнулся на свежее изображение. Оно резко показалось ещë более мирным, совершенно не тревожным. Исчезла, хоть и точная, но от того и более жестокая деталь, напоминающая о его скорой смерти. О неизбежности, которую он принял уже давно. Или ещё нет. Дима вернулся каким-то беспокойным, он схватился за предплечье Августа и аккуратно поднял его со стула. Махровая ткань оказалась на плечах, а электрический позвоночник стал тихо-тихо трещать. Дубин останавился, заглядывая на Хольта со спины и немного резко произнося: — Ты какой-то нервный, всë нормально? Парень взялся за чужую ладонь, просовывая еë в рукав, и позволяя мужчине разобраться со второй рукой самому. Совсем аккуратно, чтобы излишне не коснуться талии, Дима дотронулся до пояса. Ох, сколько неловкости и неудобства можно было избежать встав он перед Августом. Хотя кто знает, может и халат завязаться не успел. — Просто на тренировках не был давно. — признался Хольт. Внутри его всë больше раскрылась слабость, которую ему даже контролировать не имелось возможности. — Теперь меня от каждого импульса… — Штырит? — спросил Дима, садясь на прежнее место и снова притрагиваясь пальцами к стопке блинов и уже закручивая один из них в трубочку. — Можешь даже не стараться, Дима, я всë равно не понимаю, что это значит. — Август кинул своë тело на стул, почувствовав себя каким-то более живым, именно в этой одежде ощущалось что-то родное. Какое-то до безумия знакомое чувство. — Тогда может останешься здесь на подольше? — Дубин вздохнул, пальцами постукивая по столу и метаясь взглядом по кухне, заглядываясь на любую попавшуюся вещь. — Я имею ввиду в Петербурге. — Если Архипова продолжит оттягивать подпись контракта, то я здесь ещë на пару лет. — руки Хольта самовольно потянулись к блинам, он стал проводить с ними те же махинации, что и парень. А после резко ухмыльнулся, пожимая плечами. — Может и до самой смерти. — Понимаешь, Архипова же не просто так это делает. Реформы это долго… Но я почти уверен, что ей совесть не даëт людей уволить. Хольт наклонил голову, в неë словно что-то треснуло, и ему пришлось быстро-быстро останавливать своë наслаждение. Переосмысляя слова лейтенанта, он вновь и вновь переосмыслял себя. — Чëрт. — мужчина прикусил губу, заглядывая куда-то в потолок. По голубым выступающим венам пробежался поток электричества, от него Август сжал плечи. Тëмные глаза с невообразимой надеждой задержались на Диме. — Но дроны выносливее, быстрее. Им только код прописать и они твои, как верные псы. У них не пороков, не склонностей, не страха. Они как улучшенная версия человека… — Хольт согнул пальцы в замок, укладывая их на стол. — Как совершенная версия. Дима ничего не ответил. Он окунулся в раздумья с головой, поправляя очки, натягивая их на переносицу повыше, чем больше, тем чаще. Но Хольт и не смел останавливаться, он переводил дыхание, прятал взгляд за веками, чтобы не отвлекать Дубина, и вновь уходил в свой монолог: — Это же шаг в будущее. Огромный прогресс человечества. И что плохого? Люди, мои люди могут создать что-то совершенное, отличающиеся от этой человеческой грязи. Дроны… Они словно ангелы... Почти как ты. Зелëные, съеденные недавно засевшими тугими рассуждениями в голове, глаза сейчас засияли, принимая свою живность в полном размере. Они перекинулись на Августа, резко, что аж зрачки пару секунд неловко болтались в разные стороны. Дубин не мог и слова сказать, он терял дар речи, будто все слова, которые он мог произнести перешли к Хольту и лились новым потоком, другим, под его влиянием. — Август. — Дима улыбнулся, обнажая свои зубы и невольно засматриваясь на мужчину. — Человеку нельзя быть ангелом. А мне особенно. Хольт прищурил глаза, пробивая своими им насквозь, как ножом, в самое сердце. Он поднялся со стула, его пальцы быстро проскользнули по скатери. Вот-вот и это хитрец бы скрылся из виду, не будь Дубин Дубиным, то есть вполне внимательным и любящим наблюдать молодым человеком. Молниеносно отяжелевшие руки легли на плечи Димы, он даже невольно вздрогнул от этого, а шипение Августа и вовсе не дало ему пошевелиться. Он с усидчивостью, которой обладал в полной мере, ждал и наблюдал, как Хольт стоит над его душой. — Gek…— произнëс Август, наклоняясь к уху лейтенанта и переходя на томный шëпот. — Если ты не ангел, то с чего так вольно летаешь? — А ты… Хочешь как я? — Дима аккуратно повернулся, чувствуя сбившееся дыхание прямо у себя перед лицом. Он невольно опустил глаза, слова сами по себе срывались с губ, и сами же боялись принести обиду. — Дам себе волю и точно умру… — прошептал тот в ответ, его аристократические пальцы скользнули к подбородку Дубина, он взялся за него, но почти сразу же остановился. — Но ведь так сложно устоять. Ради этой иллюзии свободы, я за тобой готов вечность бегать. — Люди столько не живут. — парень дотронулся до чужого запястья ладонью. Он сразу же обнаружил, как сильно налилось жаром чужое тело. — Знаю, даже в этом они уступают ангелам.

***

Всего ничего, какой-то десяток этажей. Глаза невольно заставляли поднять их вверх и начать считать окна. Одно за другим, эта маленькая игра вызывала страх, заставляя сделать пару шагов назад. В родной стране Августа всë не так. Как бы престижно не было это здание, он уже на подсознании знал, что ему досталось бы лучше и доставалось бы дальше, если б не второй позвоночник. Совсем иная, улучшенная версия, но лишь на первый взгляд. Прямо ему подстать. Выдох, а затем полусогнутое тело, пытавшееся всеми силами отдышаться после быстрого бега, оказалось перед Августом, ранее протерроризировав внушительные лужи своими ботинками. — Прости, задержался. — воскликнул Дима, смотря на очень уж задумчивую фигуру перед ним. Загадка, скрывающаяся слишком долго в этом человеке, вновь выходила на поверхностью, этим и тянула дожать еë скорее. — Попросил бы забрать тебя, я бы тут же примчался. — Август посмотрел на парня, дотрагиваясь до его предплечья и помогая выпрямиться. — Ну уж нет, никаких «примчался»! Тебя же журналисты загрызут. А если Юля узнает, что мы с тобой общаемся, то жертвой стану и я. Когда дело касается журналистики, она готова на всë, даже на убийство. Хольт рассмеялся, его удивлению совершенно не было предела. И как же Дубин мог говорить о таких смехотворных вещах так серьёзно? Стоило бы уже догадаться, что это его небольшая способность. — Я надеюсь, что ты шутить, my angel.— медленно приближаясь к главному входу, заговорил мужчина тихо, он почти мурлыкал. — Ты слишком плохо еë знаешь. — Дима пожал плечами, и ему тут же пришлось натянуть сумку повыше. Он последовал за Августом, сам того не замечая, как шаги стали тяжелее. — Если узнает о нас, то станет фурией, я тебе это гарантирую. — О, лейтенант, вы уже заговорили о «нас»? — Хольт обернулся, на его лицо машинально возникала ухмылка. В ней скапливалось безумно много яркости: флирт, смех, особенный, которым мог обладать только он, и скрытая удивлëнность. Дубин от такого аж впал в ступор. Своей резкой остановкой, он озадачил не только себя, но и Отто, стоявшего позади. Наверное, в такой ситуации Шрайберу было обиднее всего, везде постоянно за Хольтом следуешь, а знаешь о нëм не больше, чем застенчивый журналист. Волновало ли его это в целом, почему-то и задуматься было сложно. Телохранитель всегда являлся книгой на замке, но теперь краткой ролью, буквально на пару минут, мог похвастаться и Дима. — Признаться, думал, что шокированным буду я. — мужчина растянул кончики губ в стороны, немного приподнимая их вверх. Чтобы наконец-то вернуть смущëнного, уже красного и готового извиняться за все свои слова без исключения парня в чувство, потребовалось некоторое усилие. Август спустился на пару ступеней вниз и подхватил его под руку. Внешнее тело Дубина снова обмануло его, сила скрывалась внутри и пыталась вырваться наружу. Хольт устойчиво смотрел на свои натëртые до блеска туфли. Взгляд сам не желал подниматься вверх, смотреть на главный вход казалось чем-то пошлым, незаконным, будто он заглядывал в чужую душу без всякого на то разрешения. Страх и искренность, желающая вырваться из горла, мешались, постоянно заменяя друг друга. Чем ближе они подходили, чем сильнее в голову било осознание своей напуганности. Дима, уже переменившийся в лице, даже слишком сильно прижимался к руке мужчины, а поэтому и разглядывал всë вокруг. Никто не должен был знать, что они здесь. Хотелось держаться подальше от чужих глаз. Пересечь порок оказалось простой мелочью, но войдя в само здание и осмотрев его на вид холодные и светлые стены, ноги подкашивались тут же. И даже самому Хольту приходилось это признавать, стараясь спастись от головокружения. Напротив входа, на одном из типичных кресел не естественно яркого синего цвета, сидела девушка, быстро пишущая что-то в блокноте. Она подняла глаза на Августа, вежливо улыбнулась и встала. — Sir, is this young man with you? — поинтересовалась секретарша, задумчиво оценивая Дмитрия в своей голове. Ей так и хотелось произнести, что он выглядел, как не самая надëжная группа поддержки, словно единственное, что выделялось в его внешности это робкость. — With me.— вопрос выбил Хольта из душевных терзаний. Придя в себя, мужчина спустил свою ладонь чуть ниже, подбираясь к кисти Дубина и сжимая еë в своей. — Walk us out, Nicole. Дебуа, стуча своими каблуками ужасно пронзительно и поглядывая всë время по сторонам, проходила всë дальше и дальше в глубь коридора, казавшегося попросту бесконечным. Она выглядела гордо и не так боязливо, словно занималась этим каждый день. Глаза резко заслезились и заставили остановиться. Август даже не успел и слова сказать, как горло уже пережало, а поэтому пришлось лишь сжать руку Димы крепче и жалобно заскулить. Дубин сразу сделался грустным, заглядывая ему в глаза и аккуратно лаская его ладонь пальцем — успокаивая. Взгляд поплыл тут же, он укатывался из реальности мгновенно, так же мгновенно возвращался, и вновь, и вновь посматривал на дверь, к которой они стремительно приближались. — Я не могу… — прошептал мужчина, его сердце резко сжалось, а электрические разряды резво и со наслаждением пересчитали его рëбра. — Умру от одного взгляда. Точно умру. Дима сжал челюсти, его рука быстро проскользнула выше, дотрагиваясь до спины Августа и медленными движениями поглаживая еë. Его страх крутился в воздухе, вместе с опасениями ван дер Хольта и кружил в танце, кружил голову. — Если останешься жив, я поцелую тебя снова. — Дубин отвëл глаза, улыбаясь только ими, и чувствуя, как волнение резко возросло вдвое. Хольт опустил взгляд, больше не было нужды смотреть вперëд и думать о том, как дальше страшно. Жить моментом желалось всë больше и больше, эта прихоть практически поглощала. Она будущим ощущалась на губах, и с них уже требовали сорваться обещания. Думать заранее… Августу всегда казалось, будто его последние годы проскочат по расписанию, гордо составленному чужой рукой. Похоже, что он уже вырвал этот лист.