Тень, отбрасываемая солнцем, длинна

Роберт Баратеон сидит на троне Таргариенов так, словно он принадлежит ему. Его золотой и черный сюртук на фоне клинков заставляет ее передернуть плечами. Люди в одеждах подобных цветов никогда, никогда не сидели на Железном троне с тех самых пор, как тот был выкован в дыхании Балериона Черного Ужаса. Трон был сделан драконами, для драконов. Он был создан в Пламени и Крови. Не в Ярости. Он не должен сидеть на троне ее предков. Она хочет вырвать его сердце и раздавить его у него на глазах, как он сделал это, когда убил ее мать, брата и сестру. Узурпатор плевал на их тела, смеялся, называл их драконьими отродьями. Он сказал, что это необходимо. Он увидел скрюченное тело другого ребенка, того, которого все считают ею, и опять засмеялся, сказав, что это смешно — кровь Безумного короля погибла в огне. Очень удобно позволить ему поверить, что тем несчастным ребенком была она. Но, о, как ей хочется увидеть, как кровь отхлынет от его лица, когда он поймет, насколько ошибался. Она представляла, как он умирает каждую ночь, тысячью разных способов, он, Тайвин Ланнистер и два знаменосца Ланнистеров, которые убили ее семью. Каждый раз она просыпается со слезами на щеках. Каждый раз сон оборачивается печальным, избитым лицом ее матери. Висенья проглатывает свою ненависть и горе, и делает реверанс перед узурпатором. — Ваша светлость. Он наклоняется вперед и улыбается. Это приятная улыбка. Даже добрая, если смотреть на нее сверху вниз. — Это твоя дочь, Цареубийца? Джейме за ее спиной кивает. — Да, ваша светлость. Узурпатор смеется. — Это заметно. Я на миг подумал, что она — это возродившаяся леди Джоанна. Как тебя зовут, девочка? Висенья Таргариен, королева Семи Королевств, дочь Элии Мартелл, которую ты убил, — слова почти срываются с ее губ, готовые выплеснуться на него. Она хочет видеть его бледное лицо, когда маскировка исчезнет, и видеть, как он корчится в агонии, чувствуя ту боль, что причинил ее семье. Но она не глупа. Она хорошо усвоила уроки своей матери. Она улыбается и снова делает реверанс, невинно распахнув глаза, делая реверанс намеренно неуклюжим. — Роанна Уотерс, ваша светлость. Ухмылка Роберта Баратеона становится шире. — Вводил ее в курс дела, Цареубийца? — Да, ваша светлость. Позади себя она чувствует, как его челюсть сжимается от намека на то, что она дитя, рождённое как угодно, но не в законом браке. С другой стороны, это их история. В конце концов, она — плод ночи, которую половина Королевской гвардии провела пьяной в борделе. Ее дорогой рыцарь ничуть не меньше возмущен тем, что все думают, будто она дочь шлюхи, рожденной, чтобы стать королевой Семи Королевств. Узурпатор машет рукой. — Прекрасно. На колени, — скрипя зубами, Висенья сгибает колени и склоняет голову перед узурпатором. Однажды. Однажды. — В данный момент я освобождаю Джейме Ланнистера от должности королевского гвардейца в связи с тем, что его клятвы были даны под принуждением, и узакониваю его дочь как законнорожденную Ланнистер. Я даю этот указ как Роберт Баратеон, Первый своего Имени, король Андалов и Первых Людей и так далее и тому подобное. Встаньте, сир Джейме Ланнистер и леди Роанна Ланнистер. Джейме удается улыбнуться. — Покорнейше благодарю вас за ваше великодушие, ваша светлость. Узурпатор снова машет рукой. Кажется, это его любимый жест, и ей не терпится увидеть, как на него подействует правильно поставленный Диффиндо. — Разумно сделать счастливым человека, убившего последнего короля. Не хочу оказаться с мечом в спине, как он. Он смеется, как будто это была смешная шутка. Джейме снова кланяется, и они выходят из тронного зала. Только когда за ними закрываются двери, рыцарь берет ее на руки и ускоряет шаг, скрипя зубами. Висенья знает, что все постоянно подкалывают его по поводу убийства Эйриса. Почти у каждого, с кем они разговаривают, есть какой-то комментарий или вопрос, а у всех остальных — насмешка или поздравительное восклицание. Это очень утомительно. Всю обратную дорогу до временного жилища Джейме они проводят в молчании, игнорируя любого, кто пытается заговорить с ними, но за запертой дверью она позволяет личине Роанны исчезнуть. — Знаешь, тебе не нужно было меня узаконивать. Он грустно улыбается, прислонившись спиной к стене и глядя вдаль. — Я обещал твоей матери, что буду жить и умру, чтобы защитить тебя, принцесса. Это означает, что я буду держать тебя в безопасности, а мужчины всегда позволяют себе больше вольностей с бастардами, чем с законнорожденными девушками. Я не мог подвергнуть тебя этому. — он вздыхает и смотрит на нее. — Ты королева Семи Королевств, маленький солнечный дракон. Я не вынесу, если тебе причинят вред из-за лжи. Висенья слабо улыбается. — Спасибо, папа. Это первый раз, когда она назвала его так без того, чтобы черты лица Роанны маскировали ее собственные.

***

Тайвин Ланнистер находит их в саду ее бабуш- королевы Рейлы. Это не та встреча, которой хочет кто-то, кроме Хранителя Запада. Джейме привел ее наслаждаться теплым днем в сад, где они с сестрой гонялись за бабочками и вполуха слушали рассказы бабушки. Они сидят на краю фонтана, в который Висенья несколько раз толкала Визериса (хотя Визерис толкал Висенью почти так же часто), и едят последние кровавые апельсины, которые принц Доран всегда отправлял в Королевскую Гавань на именины своей единственной сестры. Они не скорбят, не на людях, но они сидят тихо и делают вид, что просто ждут, когда Рейла и Элия выйдут из-за угла, и другие дети будут бегать вокруг их ног. Сюда почти никто не приходит. Здесь слишком грустно, слишком одиноко и слишком пусто. И хотя это их устраивает, это также облегчает их поиск. Вис- Роанна устало смотрит на полёт бабочки, а ее рыцарь возится с длинной полоской апельсиновой корки. Ни одна, ни второй не в настроении ни с кем разговаривать. И, конечно же, именно тогда Тайвин Ланнистер проходит через изгородь и останавливается перед своим старшим сыном. — Я так и думал, что найду тебя здесь. Джейм- ее папа просто спокойно смотрит на него. — Что могло натолкнуть тебя на такую мысль? Лорд Тайвин внешне никак не реагирует, но что-то в его глазах заставляет Висен- Роанну, только Роанну, особенно здесь, чувствовать себя неуютно. — Я должен похвалить тебя за то, что ты быстро сообразил насчет Безумного короля. Ее папа пожимает плечами. — Я сделал то, что сделал бы любой, кто не хотел сгореть заживо. Старший лорд поднимает бровь, но не удостаивает ответом, вместо этого переводя взгляд на Роанну, которая спрятала лицо в плаще отца. Тайвин Ланнистер всегда пугал ее, особенно когда она встречалась с ним несколько раз. Он слишком умен и слишком готов на все, чтобы получить как можно больше власти. Он слишком могущественный. — Значит, это правда. У тебя действительно есть бастард. Полагаю, слухи также верны, что ты добился для нее узаконения от нового короля? Какое-то движение заставляет Роанну думать, что ее отец кивнул. — Я не позволю, чтобы мою дочь презирали больше, чем уже презирают, — он кладет руку ей на голову. — Роанна, милая, ты поприветствуешь своего дедушку? Они оба знают, что это испытание, которое они должны пройти. Она неохотно кивает и смотрит на него одним глазом. — Сделай это правильно, Роанна. Она делает шаг вперед и делает реверанс. — Рада наконец познакомиться с вами, милорд. Тайвин Ланнистер делает резкий вдох, и его жесткий взгляд немного смягчается, когда его взгляд блуждает по ее чертам. — Я тоже рад, внучка. Она позволяет легкой улыбке скользнуть по ее лицу. Он принимает это любопытство, или невинное дружелюбие, или сотню других вещей. Он совершенно точно не поймет, что мысленно она падает в обморок от облегчения, что ее авантюра окупилась. Выбор создать лицо, очень похожее на ее отца, а следовательно, и на любимую покойную жену его отца, леди Джоанну, был рискованным. Шанс был пятьдесят на пятьдесят, найдет ли он это сходство поводом для радости или для новых упреков. — Я не одобряю то, что ты стал отцом бастарда, пока ты был связанный клятвами Королевской гвардии, — начинает Старый лев. — Но, по крайней мере, она выглядит как Ланнистер. Он поворачивается и уходит, оставляя их обоих с огромным облегчением в сердце. Тайвина Ланнистера всегда было трудно одурачить, как и Барристана Селми и Вариса, но ее намеренное сходство с леди Джоанной отвлекло его достаточно, чтобы он не заметил ничего неладного. Возможно, у них все получится. Возможно. Если им повезет гораздо больше.