- Я же сказал, что ты мне нравишься

- Танджиро? – Кеджуро останавливается за спиной мальчишки и с подозрением смотрит на распластавшегося по столу Камадо. Тот не подает признаков жизни вообще, и Кеджуро подумал было, что ошибся – на студенте был безразмерно большой худи, и широкие полы капюшона скрывали почти все лицо и волосы. Лишь некоторые прядки позволили Ренгоку признать своего соседа по общежитию. - Ренгоку-сан? – Танджиро поднимается лениво, с трудом отклеивая собственный лоб от прохладного стола, и смотрит на мужчину уставшим взглядом. Под глазами мешки налились синевой, и бледная кожа заставляла вены выделяться сильнее. Сам мальчишка светился почти так же, как морская медуза. Да и его вялые, плавные движения лишь дорисовывали в голове Ренгоку длинные опасные щупальца и слизь. Мужчина передернул плечами. – Что вы тут делаете? - Это библиотека, - Танджиро неуверенно кивает, не сразу понимая, к чему Ренгоку решил это озвучить. – Здесь могут быть все студенты, которые хотят позаниматься в тишине. – С лицом «спасибо, кэп» Танджиро отодвигается, и Кеджуро садится рядом, кидает рюкзак на стул напротив и долго смотрит на Танджиро. - Что? – Танджиро озадаченно склоняет голову, чувствуя, как напрягаются нервы и в просторной комнате становится слишком жарко. Щеки стремительно покрывались смущенным румянцем, и Танджиро ощущал, как они пылают, точно угли. Кеджуро мягко улыбнулся и подвинулся ближе, - так, что их руки соприкасались, и источаемое обоими тепло стало одним на двоих. - Вот, теперь все правильно. – Камадо едва ли не подавился собственной слюной, когда возмущение и растерянность стали медленно переполнять его. Действия Кеджуро, как всегда, были слишком напористыми и откровенными - что хуже, мужчина все больше и больше входил в зону комфорта Танджиро, и непривыкший ни к близости, ни к флирту Танджиро каждый раз сгорал от стыда и страха, боясь – что стало для него самого откровением – напортачить. После той прогулки настали зимние небольшие каникулы, и предстоящие праздники почти окончательно выбили из мальчишеской головы все переживания о Ренгоку и собственных чувствах. Подготовка, подарки, готовка, - столько всего нужно было сделать, еще и матушка заболела, и на Танджиро взвалилась забота о ней и пекарне. А потом, когда Танджиро уже собирался закрывать магазинчик и отпускал последнего клиента, передавая сдачу, на пороге появился Санеми. С тем же недовольным лицом и все еще припухлым носом, раздраженный, хмурый, сыпал ядом, словно сахарной пудрой на маффины, которые Танджиро ему заворачивал. Но не избегал прямого взгляда, наоборот, - Танджиро казалось, что невольно попал на опыты и даже не знал, что его кто-то записал в добровольцы. Под этим пристальным взглядом из рук все валилось, он разбил чашку и даже умудрился пораниться. Но Санеми не уходил, не говорил в этот момент ничего, и, вероятно, Танджиро показалось, но дернулся, чтобы помочь. Это было странно. Камадо полагал, что они еще несколько недель не увидят друг друга, а если и встретятся в университете, то мальчишка сразу же пустится в бега. Еще поразительнее было то, что сердце, мягкое, полное какой-то призрачной надежды возродить старые отношения, отозвалось радостной трелью. И Танджиро почувствовал себя предателем. Будто он резко ударил Ренгоку по лицу. Поэтому сейчас смущение мешалось с отвращением к себе, и мальчишка осторожно убрал руку из-под чужой ладони. И когда это Кеджуро успел? - Выглядишь ужасно, - Кеджуро подпирает щеку, и Танджиро поджимает губы. Ренгоку расстроен, причем это разочарование так явно проступает на его лице, что Камадо из последних сил удерживает себя от побега. Прямого побега от своих проблем - если он раньше всегда так поступал, почему сейчас не должно сработать? – Что-то случилось? - Университет. - У нас сегодня очень содержательный диалог, не находишь? - Вы первый начали, – Танджиро криво улыбается, но все же смотрит на мужчину в ответ. И от ласкового взгляда Ренгоку становится слишком тепло на душе, Танджиро закрывает лицо руками и тяжело выдыхает. Ками-сама, он не заслуживает этого человека. У Ренгоку очень добрая и мягкая улыбка, и взгляд, полный нежности и любви, забивает гвозди в крышку гроба мальчишки. А когда Кеджуро касается его лица, всего лишь кончиками пальцев, с осторожностью ведет по почти исчезнувшему синяку, Танджиро резко встает с места. Кеджуро даже не скрывал своих чувств, показывал открыто - и не только Камадо - что именно он чувствовал, и привыкший быть для всех хорошим, привыкший только давать и не получать такого тепла взамен Танджиро считал все неправильным. Его всколыхнувшаяся симпатия к Шинадзугаве заставила собственное сердце предательски сжиматься в сожалении. Танджиро был уверен, что потушил слабый огонь любви к Санеми, и дрова были такими мокрыми, что нового очага априори не могло быть. Физически его должно было воротить от мужчины, - этот придурок ни раз измывался над ним физически, и все же… И все же Танджиро лелеял в глубине души слабую надежду, что возможно, хотя бы на сотую процента, они снова смогут быть так же близки, как раньше. И от этого глупое безвольное нечто внутри верещало от восторга. Также сильно, как и при виде Ренгоку, который сейчас с недоумением смотрел в ответ. Прямо в глаза, пытаясь отыскать в них ответ. - Ты снова избегаешь меня? – Танджиро морщится. От сквозящего в голосе отчаяния хочется откусить себе язык, лишь бы не наговорить глупостей. - Простите, дело не в вас- - А в тебе, - Кеджуро выгибает брови, и сарказм слетает с губ случайно. – Как банально, Танджиро. Мальчишка открывает рот – колкости хочется кидать просто потому, что он зол сам на себя, и забота и переживания Кеджуро добавляют лишь масла с огонь. Танджиро делает вдох, медленно пытается прийти в себя и унимает ураган внутри, просто запирает его на время, не желая вываливать на Ренгоку свое дерьмо. Он хватает свои вещи слишком резко – стул качается и едва падает, но Ренгоку удерживает его, ставит на место и спешит за мальчишкой. Он нагоняет его всего через несколько шагов. Танджиро резко останавливается, хватается за голову и медленно оседает на пол, - перед глазами становится совсем темно, и противный звон в ушах заглушает любые звуки. В теле будто по щелчку пропадают последние крупицы энергии, все конечности становятся тяжелыми, ненужными, и окружающий воздух почему-то резко напоминает вату. Камадо ощущает под пальцами жесткий ворс библиотечного пола и жмурится, - темнота не отступает, зато кто-то неожиданно мягко тянет его на себя. - Танджиро? Тебе плохо? – Кеджуро ближе прижимает его к себе, касается лица хаотично и, кажется, заставляет посмотреть в глаза. И, когда Танджиро, наконец, различает его черты, ему вдруг резко хочется заплакать, потому что взгляд у Кеджуро… невероятный. Столько переживания он не видел ни у кого. – Ками-сама, давай в больницу. - Все нормально. Просто слабость. - Давай ты это кому-то другому будешь говорить? – Ренгоку хмурится, скользит рукой по лицу Камадо вверх и обеспокоенно гладит по голове. – Когда ты в последний раз спал? - Вчера? - Танджиро. – От непривычного серьезного тона у мальчишки ползут мурашки по рукам. - Может, позавчера. Пару часов, - Камадо поджимает губы, - но это всего лишь мимолетная слабость, не переживайте- - А ел? - Что? - Танджиро, когда ты в последний раз ел? – Кеджуро ведет большим пальцем по чужим скулам, впалым, острым, он слишком отчетливо чувствовал проступающие кости. Даже если Танджиро скажет сегодня, Ренгоку ему не поверит. Но вместо ответа парнишка с искренним недоумением смотрит на старшего, хмурится, подражая Кеджуро, и теряется сильнее с каждой секундой. – Серьезно? Это насколько надо быть ребенком, чтобы забыть, когда ты ел. - У меня ранняя деменция, оставьте меня в покое, - отмахивается он. - Сейчас не до твоих шуток. – Танджиро слабо улыбается, а после бледнеет и пытается скинуть руки мужчины. – Что? Тебе все еще плохо? - Н-нет, - мальчишка безуспешно делает шаг назад, но Кеджуро клещами вцепился в него, готовый ловить его бессознательное тело в любой момент. – Мы же в библиотеке. Л-люди см-смотрят. - И? – Ренгоку честно не понимал, что в этом такого. – Тебе плохо, я хочу убедиться, что ты не свалишься в обморок через пару шагов. - Н-но, - Танджиро покрывается румянцем, и Кеджуро морщится. На бледной коже это смотрелось не мило, а болезненно, и легкие бессознательно сжались, дышать стало тяжело, и грудь сдавило от желания помочь мальчишке. – И все же, - он поднимает на него беспомощный взгляд. Боги, как же они смотрелись со стороны. – Пожалуйста, отп-пустите. - Танджиро, - Кеджуро лишь сильнее перехватывает его руки, и взволнованность в его голосе заставляет Танджиро насторожиться, - у тебя есть завтра какие-то важные пары? – Кеджуро резко пережимает ему нос, его глаза большие, и губы вытягиваются в ровную линию. – У тебя кровь. - Что? – Мальчишка перехватывает его руку и убирает от лица. Рукав худи Кеджуро алый, такой насыщенный, что Танджиро с ужасом касается пальцами собственного носа. Кровь течет обильно, пальцы вяжет почти сразу же, - мальчишка неверяще смотрит на ладонь, полностью красную, и даже не понимает, когда Ренгоку снова пережимает ему ноздри. Это плохо. Это пиздец, как плохо. Его организм дает сбой, ломается, а ведь ему столько всего еще надо сделать, - на этих выходных он планировал съездить к матушке и помочь с пекарней, потом сестру поднатаскать к экзаменам, потом проект сдать, еще и предмет этот по выбору больной… - Хей, все нормально, - Кеджуро касается его щеки ласково, и Танджиро поднимает тяжелый взгляд на мужчину. Его силуэт расплывается, глаза застилают слезы - черт, лишь бы не заплакать. – Мир не рушится из-за переутомления. - Я и не…я…я знаю. - По тебе не видно, - Кеджуро замолкает. Вместо того, что бы подумать, как бы отдохнуть, Танджиро становится только мрачнее, сжимает ткань толстовки старшего неосознанно, и Ренгоку мягко толкает мальчишку в свои объятия. – Танджиро, ты же знаешь, что, если тебе нужна в чем-то помощь, ты можешь попросить меня. - Я не люблю доставлять неприятностей, - бурчит он, стискивая Кеджуро в ответ, и кошки на душе скребут сильнее – он действительно не достоин этого человека. - А уж вам мне бы не хотелось доставлять хлопот. - Почему именно мне? – Ренгоку будто полоснуло кипятком. Он принял слова Танджиро за издевку. - Потому что вы на последнем курсе, - мальчишка поморщился от внезапной головной боли и глухо застонал. Кеджуро заставил его присесть на стул и осторожно убрал руку от мальчишеского носа. Кровь, вроде, остановилась. – У вас наверняка много своих забот, зачем вам еще мои? Оу. Так вот что имел в виду Камадо, а Кеджуро было подумал, что мальчишка снова не хочет иметь с ним никаких дел и пытается оттолкнуть его, а он, оказывает, переживает и проявляет, по-своему, заботу. - Со своими заботами я сам разберусь, - Ренгоку тепло улыбается. - Вы весь в снегу, - Танджиро привстает на носочки и стряхивает со светлой макушки Ренгоку снежинки. Они тают быстро, ладонь становится мокрой и холодной, и мальчишка трясет ею, пытаясь скинуть капельки. – Я говорил вам надеть шапку. - Я бы не смог разглядеть снегопад. – Танджиро с постным лицом показательно убирает снег с чужих прядок, и Кеджуро не удерживает тихий смех. - Танджиро? – Киэ удивленно смотрит на сына. – Это…твой друг? - Кеджуро Ренгоку, приятно познакомиться, - Кеджуро вежливо кланяется, и Камадо тягостно вздыхает, словно на него обрушился огромный камень и тот вот-вот прижмет его к земле. Он недовольно косится в сторону мужчины и щурит сильнее глаза, когда старший подходит ближе к матушке, улыбается также солнечно и выглядит при этом донельзя довольным. Танджиро без труда может прочитать на чужом лице «будто с семьей своего парня знакомлюсь», и легкие сжимаются от смущения. Серьезно, как так вышло? Танджиро задумчиво осмотрел пекарню, - посетителей было немного ранним утром, и матушка вполне могла справиться сама. Незуко, вероятно, была еще в центре подготовки, а отец, как всегда, - в командировке. Теперь же тут будет еще Кеджуро. Пусть на пару дней, но мужчине удалось уговорить Танджиро взять его с собой и вместе поехать в Осаку. Ренгоку уверенно заявил, что смена обстановки здорово поможет ему с дипломной работой, хотя и не скрывал, что по большей части просто хотел дать Камадо возможность отдохнуть. И Танджиро не нравилось, как он легко пошел на уступки, позволяя Ренгоку не только поехать, но и поработать. Брать оплату за помощь Ренгоку напрочь отказался, попросил, разве что, угостить его вкусной выпечкой, о которой с такой гордостью говорил мальчишка. Танджиро был готов хоть пол пекарни скормить мужчине. Почему? Камадо хотелось думать, что из благодарности за все. - Так у тебя еще есть сестра? – Голос у Кеджуро теплый и нежный, такой, что Танджиро мягко улыбается, возвращаясь в реальность. Они все еще стояли около входной двери, привлекая внимание посторонних, и мальчишка потащил мужчину за рукав в комнату для персонала. - Я не говорил? – Ренгоку качает головой. – Ей шестнадцать, и она заканчивает в этом году школу. - Вы сильно похожи? - Не сказал бы. Незуко, в отличие от меня, очень красивая. – Ренгоку долго на него смотрит, заглядывает прямо в глаза, так привычно сокращая между ними дистанцию, и касается темного шрама на лбу. – Вы чего? – Мальчишка отшатывается - прикосновения старшего все еще ощущались ожогами на коже. - Ты из-за этого постоянно говоришь, что ты некрасивый? Или у тебя просто низкая самооценка? - Что? – Танджиро стушевался. Под пальцами все еще чувствовался жесткий, неприятный рубец. – Н-нет. Ну, как бы, я бы не сказал, что мой шрам меня красит- - Ты очень красивый, - Ренгоку произносит это так легко, с такой уверенностью, словно доносит до Танджиро, что Земля вращается вокруг Солнца. Мальчишка мгновенно вспыхивает, и говорить становится совсем тяжело. Язык заплетается, когда Камадо, прикрывая спелые щечки, отвечает. - Что вы вообще несете? - Серьезно, тебе надо поработать над своей уверенностью. - Да уверен я в себе. – Мальчишка упрямо задирает нос. Такой же красный, как кончики ушей и шея. - Нет, ты должен сказать это. - Чт- - Скажи: я красивый. – Кеджуро улыбается, и на миг Танджиро кажется, будто над ним жестко стебутся. Он ощетинивается, покрывается весь иголками и с прищуром смотрит в ответ. – Давай, скажи со мной: я красивый. Нет, нет, стой. Давай лучше: я прекрасен. Потому что ты действительно прекрасен, Танджиро. - Ками-сама, вот вы, - Танджиро спотыкается о слова, багровеет, кусает собственные губы, потому что ему никто никогда не говорил такого. Никогда никто не считал мальчишку, красивым. Прекрасным? Сущий бред! Что в нем прекрасного может быть? Этот уродливый шрам, большой и безобразный, с вздувшейся кожей, жесткий, привлекающий слишком много внимания. И Ренгоку, этот чертов сосед, который не только признался ему в чувствах, но и делает все, что хочет, осыпает его теперь еще и комплиментами налево и направо. - Это новая тактика такая? – Танджиро несмело поднимает глаза на Ренгоку, и мужчина видит на его лице возмущение. - Что? – Кеджуро едва склоняет голову набок. Мальчишка недовольно сопит, скрещивает руки на груди и хочет выглядеть серьезным и устрашающим, но смущение пронизывало каждую его клеточку, и кроме умиления у Кеджуро он ничего не вызывал. – Ты о чем? - Вы так пытаетесь меня соблазнить? - А это работает? – Он мягко рассмеялся. – Если да, я продолжу с двойным усердием. - Простите, что прерываю, - Киэ осторожно выглянула из-за двери. Она едва сдерживала улыбку и сама выглядела слегка смущенной, точно…слышала, о чем эти двое разговаривали. Танджиро большими глазами посмотрел на Кеджуро, и мальчишка тут же спрятался за ладошками, потому что Кеджуро подумал точно так же, потому что сам Ренгоку неистово покраснел и неловко топтался на месте, гадая, стоит ли ему оправдываться или оставить все так, как есть. - Ками-сама, матушка, прости, - Танджиро находит в себе силы посмотреть женщине в глаза. – Мы сейчас подойдем. - Нет-нет, я не поэтому вас побеспокоила. - Ты нас не беспокоила, - мягко возразил мальчишка и кинул предупредительный взгляд на Ренгоку – тот напряженно отвел взгляд в сторону, пытаясь избежать немилости Танджиро. - Я хотела предложить вам отдохнуть с дороги. На кухне есть удон и карри. Или вы можете взять что-то с прилавка. – Киэ улыбнулась, заметив, с каким энтузиазмом закивал Ренгоку на словах о выпечке. Она каким-то нечитаемым взглядом посмотрела сначала на мужчину, а потом на собственного сына. – Я пойду выберу вам что-нибудь сладенькое. - Спасибо вам, Камадо-сан. – Женщина отмахнулась и в приподнятом настроении скрылась за дверью. – Не смотри на меня так, - Танджиро лишь сильнее нахмурился, но не сказал ни слова, уходя куда-то вглубь. Кеджуро только и оставалось следовать за ним, радостно разминая пальцы и сдерживая рвущуюся улыбку. Камадо весь сжался, когда застыл перед лестницей на второй этаж, и поймал себя на мысли, что впервые приглашает кого-то в свою комнату. Со школьных времен ему так и не удалось найти хорошего друга, с которым можно было позаниматься вместе или просто посмотреть телевизор после занятий. Исключением являлся Санеми – он был единственным, кто приходил к Танджиро долгое время, но общительному и наполненному добротой и желанием помочь Камадо этого было мало. Основной причиной, наверное, было месторасположение пекарни – слишком далеко от других детей и школы, потом, когда Танджиро подрос, случился Шинадзугава снова, и жизнь как-то совсем не туда пошла. Уже хотелось не друзей заводить, а добиться взаимности. Пропали последние посиделки, пропали тесные объятия и долгие взгляды в тишине. Танджиро словно отрезали от всего мира, и комната его на какое-то время пропахла грустью и слезами. После неожиданно ухудшившихся отношений мальчишка активно стал помогать матушке, медленно подходило время экзаменов. Танджиро бы не сказал, что его жизнь была полна одиночества или потребности в чужом внимании и любви. У него была и есть замечательная сестра, матушка, отец. Сейчас вот прибавился Зеницу, который тоже порывался поехать с Танджиро и увидеть своими глазами Незуко, - Танджиро уже не нравилось, с каким восхищением о ее красоте говорил друг. А теперь есть и Кеджуро… - Вот, проходите, - Танджиро открыл дверь и пропустил мужчину первым. – Чувствуйте себя как дома. Можете занять потом кровать. Все-таки… мне очень неловко, что вы приехали сюда из-за меня. - Перестань, я хотел этого, - Кеджуро беззастенчиво осматривает комнату мальчишки. Достаточно просторная, чистая и светлая. Для одного человека она слишком большая, - думает Ренгоку, вспоминая собственную комнатушку, которую раньше приходилось делить с маленьким Сенджуро. У Танджиро оказывается много книг – полки почти видимо прогибались под их весом, и мужчина коротко взглянул на яркие корочки, отмечая несколько томиков манги, которую он когда-то читал. Одинокий кактус, грустный плакат около кровати, - такое ощущение, будто мальчишка пытался заполнить свою жизнь хоть чем-то, лишь бы быть…нормальным подростком? Здесь нет уюта. Нет души Танджиро, нет ощущения покоя и теплоты, которые Кеджуро ощущает каждый раз, как возвращается домой к отцу и брату после сданных экзаменов. - Ты часто тут бываешь? – Танджиро озадаченно выгнул брови. - Это мой дом. Часто, наверное. – Мальчишка поежился. Кеджуро смотрел прямо в глаза испытывающе, точно заглядывал куда-то слишком глубоко, касался самых нежных уголков души, и Танджиро не сразу продолжил. – Пару раз в две недели стараюсь приезжать. Сейчас, - он задумчиво коснулся рабочего стола, провел длинную линию и присел на стул, - матушке тяжело. Отец все чаще уходит из дома, - он осекся и быстро посмотрел на мужчину, - ой, не подумайте неправильно. Я говорил про командировки. - Я и не думал, - Кеджуро присел на пол, облокотился спиной на спинку кровати. - Незуко скоро уедет. Может быть, она даже будет учиться в одном университете со мной. И матушка останется тут совсем одна. – Мальчишка подтянул ноги, обнимая колени руками и с тоской оглядывая комнату. – Я бы очень хотел ей помочь, но каждый раз, как я приезжаю сюда, она только меня ругает. - Почему? - Говорит, что я должен сосредоточиться на учебе, уверяет меня, что справится сама. Даже обещала нанять помощников. Клиентов становится больше, и наша маленькая пекарня начинает конкурировать с другими за место под солнцем. - Но это ведь не единственная причина? - Эм, - Танджиро кусает губы, вишневые глаза мечутся по полу, цепляются за каждый предмет. Ему хочется рассказать все и в то же время молчать, потопить эти воспоминания о Шинадзугаве, о школе, о тяжелых и темных днях из прошлого. По этой причине он так отчаянно готовился к экзаменам в университет. Не в Осаке. Ему нужна была свобода, возможность начать новую жизнь и дышать свежим воздухом – рядом с Шинадзугавой он задыхался, давился собственными слезами и чувствами. - Если не хочешь говорить, все нормально. – Кеджуро поднял руки в обезоруживающем жесте. – Я не давлю. - Но вы столько для меня делаете, и я считаю нечестным, что я- - Танджиро, послушай. – Резко говорит Ренгоку, и Танджиро каким-то шестым чувством понимает - старший разозлился. Он по-прежнему улыбался, держался спокойно, и весь его вид показывал, насколько комфортно он себя чувствовал, сидя в одной комнате с мальчишкой. Но Камадо знал, что за этим всем скрывалась злость и даже…обида? – Я не хочу, что бы ты делал что-то, только потому что считаешь себя обязанным. Я делаю все это, только потому что хочу и потому что ты мне нравишься. Я хочу делать для тебя многое. Улавливаешь разницу? - Да, простите. - Нет, это ты извини. Если это звучало грубо- - Это звучало круто, - мальчишка искренне улыбнулся. – Вы…спасибо. – Кеджуро едва нахмурился, не совсем понимая, за что Камадо его благодарил. – Мне нравится, что вы такой честный. Оставайтесь, пожалуйста, таким дальше. – Танджиро прыснул в кулак, замечая, как непривычный для Кеджуро румянец снова нежно касается щек, делая мужчину действительно милым и очаровательным. – Кажется, эта тактика работает в обе стороны. - Ты смеешь использовать мои же заклинания против меня, Поттер? - Между прочим, - Ренгоку не заметил, как губы тронула влюбленная улыбка. Танджиро заметно приободрился, расслабился, и это не могло не заставить сердце мужчины растаять, стать таким же мягким, как облачко. Гляди, от радости и вовсе улетит. Мужчина весело хмыкнул: удивительно, как один лишь счастливый вид Танджиро делает его, Ренгоку, самым счастливым на свете человеком. – Вечером, если у вас останутся силы, мы можем посмотреть вместе фильм. - Это снова в благодарность за помощь? - Что? Нет, - мальчишка махнул рукой. Так же отмахивалась его матушка несколькими минутами ранее. – Такое ощущение, что вы меня каким-то высокомерным видите. - С чего ты взял? - Ну, вы реагируете очень странно на мои слова. – Танджиро нахмурился, перебирая в памяти все их встречи. – Каждый раз, как я что-то делаю, вы воспринимаете это как деланье за что-то. - Потому что ты часто меня избегаешь и держишь дистанцию. – Парировал мужчина, скрещивая руки на груди. Танджиро недовольно засопел, надул щеки на манер ребенка, и уши его запылали. - Потому что мне неловко, ладно? Я знаю, как вы относитесь ко мне, - Камадо поджимает губы, - вы добры ко мне, и я знаю причину. Я не хочу пользоваться ни вашей добротой, ни своим особым положением- - Особым положением? – Кеджуро мягко смеется, обнажая зубы, и мальчишка теряется, по телу проходятся мурашки, цепляют все чувствительные участки, и Танджиро задерживает дыхание. Где-то в животе становится очень тепло. – Хорошо же ты описал мои чувства. - Я не хотел вас обидеть. - Ты не обидел, - Ренгоку касается собственного лица, кожа горит так, что ладошки быстро согреваются, и он в очередной раз поражается своей реакции - сегодня что, какой-то всемирный день смущения? Но слова Танджиро действительно тронули его, в самое сердце попали так метко, что они до сих пор выстукивали ритм благородности в груди. Теперь Кеджуро было понятно, почему мальчишка так сильно сторонился его; он не хотел использовать чувства Ренгоку, не хотел лишний раз причинять боль. Хочу обнять его - Спасибо, Танджиро. - Д-да не за что. – Мальчишка поднимается с места и неловко упирает руки в бока; Ренгоку был сегодня слишком…слишком…просто слишком. – Вы хотите отдохнуть? - Нет, - мужчина бодро вскочил, - мне хочется скорее приступить к работе. - Прекрасно, тогда перекусим, и я объясню вам, что надо делать. На удивление, Ренгоку довольно быстро влился в работу. Чтобы не тратить много времени на обучение, мальчишка поставил старшего к кассе, объяснил, какая выпечка с чем, сколько стоит, что следует говорить и как вести себя с покупателями. «Только будьте потише, пожалуйста, - причитал Танджиро, взволнованно сжимая руку Ренгоку и смотря старшему прямо в глаза. Ренгоку покрылся мурашками от такой близости, улавливая тонкий аромат шоколада и яиц. – Не все клиенты любят крики, ладно?». Танджиро задержался около мужчины чуть дольше положенного, мягко провел пальцами вверх, по предплечью, одними лишь глазами прося прощение за такие слова. Но Ренгоку будто и вовсе не обиделся, - понимающе кивал и перехватывал руку мальчишки, не давая тому уйти. Сам Танджиро сегодня был на кухне - помогать матушке и выпекать новые партии булочек и круассанов для Кеджуро в первый же день было бы слишком сложно. Да и Камадо больше переживал за сохранность выпечки, нежели за неумеху Ренгоку. Матушка, довольная и радостная, не переставала говорить о том, как же она счастлива, что ее сын смог найти такого хорошего друга. Танджиро недовольно бубнил себе что-то под нос, делал вид, что вовсе прослушал большую часть этой грандиозной оды в сторону Ренгоку, но на самом деле жадно ловил каждое слово и, сжимая руки в кулаки, не мог не согласиться. Каждый день, проведенный с Ренгоку, будто пытался доказать мальчишке: да, идеальные люди все же существуют, и Танджиро действительно оказался одним из избранных, вытянул счастливый билет в лице Кеджуро Ренгоку, и он окажется полным придурком, если как-то испортит их отношения. От этого внутри становилось только тревожнее. Неожиданная встреча с Шинадзугавой показала, что былые чувства не смогли умереть полностью, а зарождающиеся к Ренгоку – окрепнуть. Танджиро чувствовал себя кретином, что бы ни говорил Кеджуро. И чем ближе Кеджуро подбирался к нему, чем лучше Танджиро узнавал его, тем страшнее становилось. - Милый, может, тебе сделать перерыв? – Камадо моргнул. Он изумленно посмотрел на испорченное тесто, в которое вместо корицы насыпал перец, и с раскаянием покачал головой. Ему нужно собраться и отложить все душевные переживания на это призрачное потом, хотя, правильнее было бы, никогда-нибудь. – Танджиро, я смогу закончить сама. – Женщина мягко касается его кисти, заставляя остановиться. – Лучше разложи на полки свежий хлеб и отнеси Кеджуро-куну эти пирожные. Они ему понравятся. Кеджуро-кун – Танджиро поморщился, словно от зубной боли. Так странно было слышать имя Ренгоку из уст матушки, будто мужчина уже давно тут жил и стал для них полноправным членом семьи. Мальчишка едва тряхнул головой, избавляясь от странной логической цепочки, где они с Ренгоку уже были женаты. Из-за того, что Кеджуро слишком часто стал находиться в его жизни, в голову лез всякий бред. - Ренгоку-сан, не устали? – Мужчина как раз отдавал сдачу, когда мальчишка поставил подносы на стол. – Вы можете взять небольшой перерыв, если хотите. - Знаешь, - мужчина задумчиво хмыкнул, смотря на мальчика, - теперь я, кажется, понял, почему у тебя переутомление. Я пока разобрался с одним старичком, сам успел поседеть, - он показательно вытянул тонкую прядку волос, - видишь? Чувствую, будто постарел лет на десять. - Не преувеличивайте, - Камадо по-доброму пихает мужчину в бок и протягивает малиновые пирожные. Мягкие, маленькие, посыпанные сушеной малиной и политые сладким сиропом. – Это матушка передала. Вознаграждение за ваше мужество. - Если мне будут платить так постоянно, я готов работать у вас всю жизнь. - Что ж, тогда вы приняты, - смеется Танджиро, - дешевая рабочая сила нужна всегда. – Кеджуро отвечает веселой улыбкой. – Но, если серьезно, Ренгоку-сан, спасибо. Нет, правда, спасибо, - повторяет он, видя, как мужчина готовится возразить. - Что ты тут делаешь? - Шинадзугава? – Танджиро едва ли не роняет целый поднос на пол. Его руки дрожат так, что хлеб весело подпрыгивает, стучит звонко и громко, и маленькие крошки летят в разные стороны. Кеджуро приходится забрать выпечку. – Зачем ты тут?.. – Он запинается, стоит Санеми посмотреть прямо на него долгим и пронзительным взглядом, и они оба не замечают, как молчание неловким напряженным мячом скачет между ними. Щека моментально отзывается болью, и Танджиро неосознанно касается исчезнувшего синяка. Это не ускользает от Шинадзугавы, он морщится, кусает кончик языка, когда порывается что-то сказать, и все же молчит. Наблюдает за Камадо пристально, с явным сожалением за содеянное в глазах, и Ренгоку явно не нравится то, что он видит. Он сам не понимает, зачем и когда, но загораживает мальчишку собой, скрывает от глаз посетителя и натягивает дежурную улыбку. Он…ревнует? - Чем могу помочь? - Я спросил, что ты тут делаешь? – Санеми враждебно оскаливает зубы, и брови опускаются ниже, делая и так хмурое лицо злым. Ему явно не нравилось то, что он видел. – Ренгоку, что ты делаешь в пекарне Камадо? - Какой глупый вопрос, - Кеджуро с напускной вежливостью склоняет голову вбок, - разве ты не видишь, что я тут работаю? - Блять, ты понимаешь, о чем- - Вот, как обычно, да? - Танджиро сам протягивает ему пакет - от теплого хлеба и маффинов из пакета вырывается мягкий клубок пара, между ними оседает запах ванили и неловкости, и долгие гляделки не прерываются целых три минуты. Шинадзугава не берет пакет сразу, ждет и разглядывает мальчишку, - его уставшее лицо, бледную кожу и болезненный вид. Он игнорирует Ренгоку полностью, словно того и не было рядом с ними, не было столиков, не было посетителей, не было ничего. Точно весь мир Санеми сузился до Танджиро. Ренгоку какое-то время наблюдает за ними, пытается уловить эту тонкую нить странных отношений, а потом с ужасом для себя понимает, почему Шинадзугава так резко отдалился от Танджиро, почему так груб и резок, почему так жесток, и почему осторожен, как, например, сейчас. Если раньше он полагал, что между этими двумя произошло что-то плохое, что заставило Шинадзугаву ненавидеть Камадо, то теперь – видя это проскальзывающее беспокойство и мимолетный трепет, когда их пальцы случайно соприкоснулись, - все встало на свои места. В груди болезненно заныло, и Ренгоку едва ли удержал себя от желания схватить Танджиро и просто эгоистично утащить его подальше от однокурсника. - Приходите еще, - неуверенно говорит Танджиро другу детства и еще долго взглядом провожает его спину. Ренгоку кажется расстроенным, он подозрительно тихо сидит за столом и, не отвлекаясь, пишет дипломную работу. Фильм он предложил перенести на более позднее время, если Танджиро не уснет. Мальчишке такая резкая смена поведения показалась странной. Кеджуро будто весь оброс иглами, покрылся плотной оболочкой, через которую Танджиро не мог пробраться даже «не хотите поесть карри?» или «я мог бы показать вам город». Мужчина был вежлив, говорил, что слишком устал для прогулки и весь его живот был набит сладостями, но Камадо чувствовал что-то неладное. Ему хотелось, что бы Кеджуро снова улыбнулся ему, и это было непривычно. Развалившись на кровати и спрятавшись за книгу, мальчишка то и дело кидал напряженные взгляды на сосредоточенную фигуру старшего. Хотелось разговорить его, услышать мягкий смех и увидеть эти невероятные искры в глазах, - такие же, как при дегустации маленьких макарун днем. Но мужчина работал, и меньше всего мальчишка был намерен его отвлекать. - Как ты влюбился в Шинадзугаву? – Танджиро вздрогнул не столько от неожиданности, сколько от самого вопроса. Кеджуро с тех пор, как они гуляли по городу перед праздниками, больше не поднимал этой темы, и Танджиро был безмерно благодарен за это. Все было слишком сложно и запутанно, чтобы Камадо пытался донести что-то своему соседу по общаге. – Расскажи мне подробнее, как, когда. - С чего вы начали об этом говорить? – Танджиро откладывает книгу, подтягивается и упирается спиной в стену. Их с Ренгоку разделяло всего три жалких метра, но мальчишке это расстояние показалось неправильным. Ему отчаянно захотелось сесть рядом. - Тебе неприятно говорить о нем? Или же дело в другом? - Что-то случилось? – Кеджуро непонимающе нахмурился. – Ваш взгляд. Вы смотрите так, будто я сделал вам какую-то пакость. - Серьезно? – Мужчина мягко улыбается и зарывается пальцами в светлые волосы. Они пропахли ванилью и сахаром, и даже после душа ему казалось, что он все еще различал запах хлеба и сладостей на своей коже. – Извини, ты не сделал ничего такого. - Вы странно себя ведете. - Тебя это беспокоит? - Да, - честно отзывается Танджиро, и Кеджуро сконфуженно улыбается. – Я чувствую спокойствие, когда вы улыбаетесь. - Оу, спасибо? - Но почему вас заинтересовал Шинадзугава? – Камадо стискивает ткань домашних штанов, живот скручивается в нервный узел, кожа на лице горит от вины, точно Кеджуро понял все его переживания, поймал на совершении чего-то незаконного, и Танджиро прикусил кончик языка, лишь бы не начать оправдываться. – Это из-за того, что он сегодня приходил? - Ага, - Ренгоку тоже опускает крышку ноута и смотрит на мальчишку таким же потухшим взглядом, которым одаривал весь оставшийся день. – Я думал, вы не общаетесь. - Мы и не общаемся. - Но сегодня- - Он просто неожиданно стал заглядывать к нам после новогодних праздников. Вот и все, - Танджиро старался придать своему голосу уверенность и непринужденность, но ладошки стремительно потели, и по всему телу проходились противные горячие волны. Ему нужно было озвучить, что у него на сердце, рассказать о том, что он стоит на перепутье, и каждый следующий шаг со стороны Ренгоку вызывает столько сожаления, - мальчишка не знает, до какого момента сможет и дальше просто принимать эту доброту. – Знаете, я хотел вам кое-что сказать. - Ты любишь его? – Танджиро подавился воздухом и большими глазами посмотрел на Кеджуро. – Я знаю, что спрашивал ранее, и ты сказал… - Нет, не влюблен. – Камадо качает головой. – Я любил его и очень долго держал в себе эти чувства. Надеялся, что однажды Шинадзугава заглянет к нам в пекарню и скажет, что тоже любит меня. Вместо этого он просто избил ме- Танджиро осекся, слова сорвались прежде, чем он успел подумать над смыслом сказанного. И, когда он поднял глаза, весь сжался, - Кеджуро с чисто охреневшим лицом смотрел на мальчишку. Его пальцы с силой вцепились в край стола, костяшки побелели, и вены на руках проступили сильнее. Во взгляде читалась злость, так ясно, что она молниями прошивала мальчишку, забираясь под кожу. Мужчина стиснул зубы, явно чтобы не выдать ничего невразумительного, потому что в голове, кроме отборного мата, не было ничего, оттого желваки на челюсти стали выразительнее. Кеджуро выглядел так, словно готов переломить стол перед ним пополам. - Это было давно, Ренгоку-сан, - залепетал мальчишка, заламывая пальцы и избегая прямого взгляда, - почти три года прошло, и…и я уверен, Шинадзугава не хотел- - Танджиро, блять, ты серьезно? – Ренгоку хмурится, его ясные глаза, напоминающее теплое пламя, темнеют, и Танджиро весь покрывается мурашками от страха. Сейчас мужчина напоминал ему разъяренного зверя, с острыми когтями и зубами - к такому и подойти страшно, не то, что касаться. Он пугал. Очень пугал. – Он избил тебя? И как долго это продолжалось? - Пожалуйста, успокойтесь. - Не смей мне говорить успокоиться! – Кеджуро вскакивает так резко, что Танджиро тоже быстро слезает с кровати. Кровь в венах стынет, иглами вырывается изнутри, и мальчишка задерживает дыхание, боясь лишний раз вдохнуть. Интуиция верещала так, что Камадо хотелось кидаться из одного угла в другой, - начиналось что-то плохое. – Ты…Я убью его, клянусь. Мальчишка побледнел. Он мигом оказался около мужчины и несильно стиснул чужую руку. Кеджуро обжег его взглядом, так, что пальцы мальчишки задрожали и он едва смог убедить себя стоять все еще рядом. Ренгоку был злее того раза, когда был втянут в драку, кажется, таким Танджиро его еще никогда не видел, и, как бы Кеджуро ни старался не задеть Камадо своей ненавистью к Санеми, выходило плохо. Он видел, как сжимался мальчишка, втянул голову в плечи и виновато кусал зубы. Ему бы остыть, хотя бы на минуту просто взять короткую передышку, но легкие горели от ярости, все тело распирало от желания в очередной раз набить морду Шинадзугаве. И эта сука еще смеет появляться тут? - Ренгоку-сан, пожалуйста, - Танджиро осторожно коснулся чужого локтя. – Это дела давно минувших дней. - Нет, Танджиро, ты не понимаешь. – Кеджуро покачал головой, сжимая руки в кулаки. – Этот ублюдок сделал больно человеку, который мне дорог, я не могу просто так все пустить на самотек. - Но я в порядке. – Танджиро несмело заправил выпадающую прядку за ухо мужчины. Ему было страшно, что Кеджуро мог наделать глупостей на горячую голову, еще страшнее - что Кеджуро может снова пострадать. - Это из-за твоих чувств к нему? – От Танджиро не скрылось пренебрежение, с которым говорил Кеджуро. - Нет, - Ренгоку не особо верил, - честно, Ренгоку-сан, дело не в чувствах. Я решил отпустить то, что было в школьные годы. Да, я…я не могу отрицать, что что-то из наивной школьной влюбленности все равно осталось. – Танджиро виновато смотрит на старшего. – Это то, о чем я хотел с вами поговорить. Из-за этих непонятных чувств, я…каждый раз, как вы проявляете доброту или говорите, что я вам нравлюсь, или вы помогаете мне, я чувствую себя обманщиком. Потому что я не знаю, что делать с этими остаточными чувствами, не знаю, что делать с тем, что я чувствую к вам. - Что ты чувствуешь ко мне? – Кеджуро кажется абсолютно сбитым с толку. Он и не думал, что Танджиро действительно может что-то испытывать к нему, кроме простой благодарности. Мальчишка весь краснеет, избегает прямого взгляда и прячется за ладошками. – И даже сейчас ты испытываешь вину? - Да, даже сейчас, - он несмело выглядывает из своего укрытия. – Разве вам не обидно? – Плечи Кеджуро опускаются, и сам мужчина смягчается, позволяя себе улыбнуться. - С чего бы? – Ренгоку накрывает руку Танджиро своей и неожиданно для мальчишки мягко целует чужие пальцы, вздыхая. – Я рад, что ты так честен со мной. Пусть ты не можешь назвать свои чувства любовью и сам не понимаешь, чего хочешь, я счастлив. Еще больше буду рад, если ты перестанешь от меня шарахаться в общаге или универе. - Я не шарахаюсь, - Танджиро неловко поджимает губы, когда Кеджуро на него смотрит скептически. – Как я уже говорил, мне было стыдно, что я…ну, вы поняли. Шинадзугава, все дела. - Если он придет еще раз, я выкину его из пекарни. – Весело улыбается Кеджуро, но Танджиро настораживает серьезность в голосе. Кеджуро не шутил. – Что? Я серьезно: за себя не ручаюсь. Мальчишка грузно выдыхает, но отчетливо чувствует, как в теле появилась какая-то приятная легкость, словно Танджиро скинул тяжкий груз. Он с благодарностью смотрит на Кеджуро, отступает, пряча руку, потому что на пальцах все еще ощущись мягкие губы Ренгоку и все органы внутри плавились, превращаясь в непонятную массу. Счастливую массу. - Фильм? - Фильм.