- Я же сказал, что ты мне нравишься

- Положите. Эту. Вишню. На место. – Танджиро нахмурился, искрящимся взглядом смотря на мужчину и показывая на яркие спелый ягодки, которые Кеджуро сжимал пальцами и почти не в переносном смысле пускал слюни на них. Он с таким восторгом накинулся на привезенный товар – особенно вишню, и почему вообще вишню? – что Танджиро готов был звать матушку на помощь. Кажется, ни один работник у них не был таким энергичным. - Но это вишня. - Да, Ренгоку-сан, - Камадо кистью пытается убрать выпавшую из-под рабочей шапочки челку, но не может. Все пальцы испачканы в муке и липком тесте, и на щеках от бесплодных попыток остались, разве что, белые пятна и корица. С утра матушка чувствовала себя достаточно бодрой и счастливой, чтобы откликнуться на несколько срочных заказов, и мальчишке пришлось будить Кеджуро почти в шесть. – Мне правда жаль, что вы потратили свои выходные на меня. - Перестань, - Ренгоку оказывается рядом слишком быстро, облизывает кончик большого пальца и вытирает муку с порозовевших щек. Может, раньше Танджиро и нашел бы это отвратительным и крайне негигиеничным, но сейчас, заглядывая в счастливые глаза Ренгоку и буквально кожей чувствуя его радость, лицо все пунцовело и пунцовело. На просторной кухне стало слишком жарко, тесно для двоих, и мелкие прыщи со старыми рубцами на собственной коже показались значимее, заметнее и противнее. Танджиро шагнул назад – от него наверняка разило потом после нескольких часов активной работы, да и продукты смешались в такой странный коктейль, что должны были вызывать неприязнь. Он как раз планировал сделать небольшой перерыв для себя и Кеджуро, сходить в душ и перекусить. Но Кеджуро тоже делает шаг, даже слишком резко и активно, оказываясь ближе, с отчетливым лукавством смотря в удивленные глаза мальчишки. - Не сбежишь, - он улыбается мягко, скрещивая руки на груди и пачкая домашний фартук семьи Камадо. - Я…я и не собирался. Мне просто очень непривычно, - парнишка с серьгами Ханафуда упирает ладошки в чужую грудь и поднимает недовольный взгляд на…друга? Их же можно назвать пока хотя бы друзьями? – Вы меня смущаете. - Но, Танджиро, - Кеджуро склоняет голову набок, и мальчишка находит в этом жесте что-то детское и очень очаровательное, - как же ты привыкнешь к моей близости, если постоянно избегаешь ее? - Ох, пожалуйста, прекратите. Это звучит…Ками-сама, вы вообще не слышите, что говорите? - Камадо отчаянно краснеет и мягко давит на чужую грудь, хочет отвоевать себе хотя бы немного свободного пространства и воздуха, иначе от смущения он точно задохнется. Еще и от печки под боком веет таким жаром, что кожа на лице болезненно горит. Или это все-таки Кеджуро своей неуемной энергией и любовью обжигает его. После того, как Танджиро откровенно стал объясняться, почему он делает так и эдак, заметил, что Кеджуро в его жизни стало гораздо больше. Его и раньше, правда, хватало, - мальчишке только и оставалось стыдливо скрываться и намеренно сводить разговоры на нет, а теперь едва он открыл глаза, первое, что увидел, - Кеджуро. Первое, что услышал, - непонятное сонное бормотание мужчины. Первое, что почувствовал, - теплые ладони на своих щиколотках, когда Кеджуро, все еще пребывая в полусне, схватил его за ноги и затащил к себе под одеяло. Вот это уже было слишком, знаете ли! - Между прочим, - Кеджуро вернулся к своему месту и улыбнулся, замечая, как мальчишка облегченно выдохнул. – Ты все еще должен мне фильм. Танджиро с постным лицом повернулся к мужчине и скривился. И этот человек говорит ему о каком-то фильме? Вчерашний вечер побил все рекорды по сюру, который когда-либо случался с Камадо. Только они сели смотреть – умостились совсем рядышком, подтягивая закуски, выпечку и газировку – как Кеджуро, поддавшись гравитации и усталости, рухнул на плечо мальчишки. Тот даже понять ничего не успел, пока не услышал тихое сопение и чужие руки не скользнули под его футболку, пытаясь удобнее устроиться и обнять. Танджиро очень надеялся, что его просто пытались обнять. А потом это чудо просыпается и спрашивает, когда начинается день солнцестояния. - Простите? – Камадо уставился на старшего с такой охреневшей миной, что сам смутился собственной реакции. Он прокашлялся, думая, что Кеджуро шутит, но Ренгоку был абсолютно серьезен. Серьезен для человека, который лунатит, когда сильно устает. - Я хочу поесть с тобой яблочных пирогов. И огоньки зажечь. Танджиро подумал, что ослышался, переспросил дважды, просил повторить и объяснить, но Кеджуро, точно попугай, которого научили только одной реплике, все твердил про огоньки и яблочный пирог. Наутро Танджиро понял, что Кеджуро - от слова совсем - ничего не помнит, зато поделился другими забавными рассказами, которые когда-то ему поведал младший брат. - Кстати, - Кеджуро отложил в сторону скалку, стряхивая муку и привлекая внимание задумавшегося мальчишки. – Я так и не встретился с твоей сестрой. Будет обидно не увидеть ее до отъезда. - И правда, - Камадо закусывает губу. Незуко вчера заглянула буквально на секунду, поприветствовать Кеджуро и узнать у брата, как идут дела. Ренгоку безбожно дрых в тот момент у него на плече, а дела – «встретился с Санеми». Вырвалось случайно. Танджиро сам не понял, зачем это сказал, наверное, все же от усталости, - но сестра отреагировала мгновенно. Послала Шинадзугаву несколькими словами и пообещала разобраться, скрываясь в своей комнате с тихим хлопком двери – не могла же она разбудить гостя, который помогал в пекарне. - Может, она тоже избегает меня? - Пожалуйста, перестаньте меня поддергивать, - Танджиро беспомощно выгибает брови, и Кеджуро смягчается. – Вы хотите, чтобы я прилип к вам? Или нравится перспектива сиамских близнецов? – Кеджуро тихо смеется, хочет пошутить, а потом мысли кидаются в просто отвратительно пошлый уголок, и уши краснеют, выдают с потрохами так, что Танджиро подхватывает эту невидимую эстафету, закрываясь руками. – Так! Нет! Чтобы вы там себе не представили, нет! - А что ты представил? – Ренгоку неловко трет переносицу и кидает смущенный взгляд на мальчишку. Тот все еще нервно растирал лицо ладошками. – Каждый думает в меру своей распущенности, Танджиро. - Вот не надо перекидывать на меня вину! Вы первый начали! Мальчишка скрещивает руки на груди, и Кеджуро кажется очень милым поведение младшего. Он надул красные щечки, выпятил губу и сейчас, как никогда, напоминал обиженного хомячка. Будь Кеджуро рядом, обязательно потрепал бы Танджиро по макушке, но его руки – грязные, сам он уставал и нуждался в душе, а работа, казалось, только прибавлялась. В воскресенье клиентов стало почти в два раза больше, и Ренгоку искренне не понимал, как матушка Камадо могла справляться тут одна. Боевая женщина. Когда Киэ заглянула к ним и объявила о перерыве, Танджиро резво скрылся наверху, переворачивая все в ящиках, сметая на своем пути кресло и тумбу, - Ренгоку не просто сказал быть осторожнее, но еще и за талию поймал, дернул на себя, словно останавливая бешеную лошадь. «Если у тебя вечером будет синяк, лично помажу», - наверное, должно было звучать, как угроза. У Танджиро же она вызвала приступ жесткого тупняка и сбоя системы, и он еще несколько минут с непониманием смотрел на мужчину, что снова сел за стол и включил ноут. Камадо казались эти последние два дня очень странными. В голове то и дело всплывали любительские видео с экспериментами, которые он когда-то видел: закрой парочку на какое-то время вместе, и они медленно начнут влюбляться друг в друга. Ему не казалось, что он уж слишком влюбился в личное солнышко в соседней комнате, но Ренгоку…Что ж, ладно, Танджиро готов был признать – первая встреча прошла будто с совершенно другим человеком. Чем больше он узнавал Ренгоку, чем больше они вместе проходили, тем сильнее мужчина просачивался в него, под его кожу, в кровь, а там уж медленно подбирался к сердцу. Кеджуро оказался очень отзывчивым и добрым, и с матушкой они беседовали довольно долго, точно знали друг друга, как минимум, лет пять. Они всего лишь спустились за закусками, а Киэ поймала Кеджуро и устроила мягкий допрос: как с семьей, на кого учится, какие планы на жизнь. И пока Ренгоку искренне отвечал на все, будто бы ничего не подозревая, Танджиро вдруг почувствовал себя невестой на выданье. Так неловко, наверное, ему никогда еще в жизни не было. А потом и сестра начала строчить сообщения: кто, как, почему и когда Танджиро собирался рассказать ей о своей ориентации. С каких пор жизнь настолько изменилась? - Твою мать, - Танджиро цепляется за стенку в ванной, но рука, мыльная и скользкая, подводит – мальчишка с грохотом и забавным «кря» вываливается за бортик ванной, цепляет несколько баночек с шампунями и гелями в придачу и жмурится. - Танджиро? – Ренгоку спрашивает достаточно громко, чтобы Камадо мог его услышать. Он настораживается, обращается в слух, пытаясь услышать хотя бы какие-то звуки, кроме неловкого барахтанья и матов. – Танджиро, ты там в порядке? - И даже когда подходит к двери, приникая щекой и ухом, слышит лишь жалобные стоны. Кеджуро с такой скоростью и силой открывает дверь, что едва не крошится на мелкие кусочки, и мужчина с легким испугом смотрит сначала на нее, а потом видит на полу распластавшуюся фигуру мальчишки. Голую фигуру. Боги… Кеджуро настойчиво отгоняет непрошенные мысли, осторожно приподнимает мальчишку, осматривая его с головы до пят. И он так тщательно пытается убедить себя, что задерживает взгляд на выпирающих ключицах, косых мышцах, легком пушке на животе и члене мальчишки исключительно в важных целях. Вдруг тот что-то сломал или повредил. - Блять, - мальчишка весь сжимается, жмурится сильнее и с трудом пытается открыть глаза, но не может. – Мыло в глаза попало. Мозг Кеджуро не сразу обрабатывает чужие слова, потому он еще какое-то время смотрит на слезы, катящиеся по влажным щекам, а потом тихо смеется, приобнимая мальчишку крепче. - Я думал, что-то серьезное с тобой случилось, - Танджиро хмурится, пытается посмотреть на мужчину сердитым взглядом, но по-прежнему щурится и напоминает маленького слепого котенка. Танджиро порой очень милый и сейчас такой же очаровательный, как и всегда, но полностью обнажен, и Кеджуро не может сопротивляться тому, что видит. Он мысленно извиняется перед мальчишкой за то, что безбожно пожирает глазами каждый участок его тела, горячего от воды, влажного и покрасневшего. От Танджиро вкусно пахло персиковым шампунем, и Ренгоку как бы невзначай провел по венкам на шее, убирая прилипшие волосы. Ему так хотелось коснуться груди Танджиро, провести языком по крепким мышцам, рельефному прессу, надавить на бедра, которых Танджиро сейчас сам коснулся, пытаясь понять, где он и как. Раздвинуть эти длинные ноги, что мальчишка стыдливо подтянул к груди, - еще эти ебучие капли. Все катятся и катятся вниз, будто специально провоцируя Ренгоку. - Вообще-то, - подает голос Танджиро, робкий, дрожащий, как и его плечи. Кеджуро шумно сглотнул, в штанах стремительно становилось тесно, и Танджиро вряд ли будет в восторге видеть перед собой стояк. Чужой. Лицо Камадо пунцовеет, когда сильные руки сжимают его сильнее. – Это серьезно. Я не могу открыть глаза. А еще… - Он заминается, прикусывая губу. – Я, кажется, повредил ногу. - Серьезно? – Кеджуро будто разом окатывает ведром холодной воды. Возбуждение сходит на нет, оставляя лишь теплые крохи, и мужчина с беспокойством оглядывает тонкие лодыжки. Действительно, на левой щиколотке наливается, словно слива, синяк. – Выглядит плохо. Сильно болит? - Достаточно. – Танджиро потихоньку приподнимается и, часто моргая, смотрит на мужчину. – Почему вы тут? - У тебя будто замедленная реакция, - усмехается Кеджуро и тянется за полотенцем. – Был грохот, потом ты закричал и не отвечал мне. - А, да, звучит логично, - мальчишка стыдливо касается щек, понимая, какой бред сейчас нес. Он позволяет Кеджуро помочь обернуть его и пытается встать – ушиб оказывается серьезнее, чем он думал. Боль так резко прошибает все тело, что Камадо вскрикивает, инстинктивно цепляясь за мужчину и перенося всю тяжесть тела на него. - Так, давай осторожнее хотя бы сейчас, ладно? – Ренгоку мягко берет мальчишку под локоть, ощущает тепло, исходящее от Танджиро, его тихие шипения и вырывающиеся маты, такие несвойственные мальчишке, и Кеджуро вдруг ловит себя на мысли, что ему нравится. Вот так проводить время с Танджиро. Заниматься пекарней, делать действительно вкусные сладости и незаметно таскать маленькие булочки, пока Танджиро отвлекается на клиентов, засыпать с приятным трепетом, слыша чужое дыхание совсем рядышком, говорить о разных глупостях, гулять под снегопадом, поддерживать в трудную минуту и поражаться странным нелепым ситуациям, как, например, сейчас. Сердце хоть и билось в волнении, даже когда Ренгоку усаживал Камадо на кровать, заботливо прикасаясь к ноге и рассматривая ушиб, но было как-то слишком…спокойно? Будто так и должно быть, будто Кеджуро нашел свой самый уютный уголок, в котором он нуждался всегда, в котором готов остаться навеки. - У вас есть аптечка? – Танджиро сконфуженно хмурится. - Вы имеете в виду лекарства? Они есть. Еще мази есть. – Танджиро показал на нижний ящик тумбочки. Кеджуро, отодвинув его, увидел довольно приличный набор медикаментов. - О, понятно. У нас просто стоит прям… - Он осекся, вспоминая, как часто приходилось обрабатывать собственные костяшки и лицо после потасовок. Да уж, не лучшее время его жизни. – Не важно. - Что? Почему? – Танджиро искренне удивляется и сам не замечает, каким неотрывным взглядом стал смотреть на мужчину. – Продолжайте, пожалуйста. Мне же теперь интересно. - Не думаю, что тебе понравится. – Мальчишка прищурился. - Вы боитесь, что это испортит мое мнение- - Да, - резко выдыхает Кеджуро и неожиданно для Камадо улыбается. – У меня тоже есть темное прошлое, знаешь ли. - Оу, - Танджиро поджимает пальцы на ногах и кривится от боли. Слова Ренгоку отозвались в груди протяжной болью, «он мне не доверяет», «я не настолько близок, чтобы знать» и прочие мысли так быстро заполнили его голову, что Камадо сам не понял, как пришел к этому странному осознаю: ему хочется, чтобы Кеджуро доверял ему полностью. Чтобы не скрывал абсолютно ничего, был искренним и открытым, каким он Танджиро и нравится. Эгоистично будет просить об этом, да? После того, как Танджиро сначала отталкивал мужчину, потом открыто заявил, что у него еще есть, вроде как, чувства к другому человеку – в чем он сам, правда, не уверен. И все же. И все же Танджиро хочется, чтобы Кеджуро был рядом и на него всегда можно было положиться. Довериться. Камадо уперся лбом в коленки. Странно, как одна фраза Ренгоку опустила настроение почти на абсолютный ноль. - Я думаю, лучше потом сходить в больницу. На всякий случай, - добавляет Кеджуро, заметив красноречивое несогласие на лице мальчика. – Как думаешь, сможешь просто посидеть тут до вечера? - Что? – Танджиро мечущимся взглядом впивается в улыбающееся лицо старшего, а потом его озаряет понимание. – Нет, вы не справитесь на кухне один. - Ты недооцениваешь меня. – Беззлобно возмущается тот, и кожу, словно током, прошибает, когда Танджиро берет его лицо в свои ладошки и заставляет посмотреть на себя. - Нет, я объективно говорю. Матушка взяла еще три заказа: торт на свадьбу, две сотни капкейков на мероприятие какой-то фирмы и, боги, что там было еще? – Танджиро занервничал, перебирая в голове всю информацию за сегодня. По кухне надо было носиться, словно рой пчел, готовить тесто, делать конфи, ягоды, шоколад. Столько всего, с чем один человек объективно не справится. Даже если сейчас придет Незуко, они все равно потратят какое-то время, просто чтобы понять, за что браться первым. – Вы меня не слушаете. - Прости, я засмотрелся, - честно выдыхает мужчина, млея от чужих прикосновений. Было так тепло и спокойно. Ему даже на миг показалось странным вообще существование слова «паника». Зато Камадо, готовый чуть ли не захныкать от несправедливости судьбы, прочувствовал ее каждой клеточкой. – Все будет в порядке. Я справлюсь. Мне главное, чтобы ты отдыхал. Я, в целом, и приехал сюда для этого. А ты только поранился больше. - Это не ваша вина, - все, что нашелся ответить мальчишка. - И я правда благодарен вам за все. Мне хотелось бы повторить это еще несколько раз, но я вижу, что вам не нравится. – Танджиро несмело улыбается и разглаживает большим пальцем морщинку на лбу Ренгоку. Тот продолжал не моргающим взглядом изучать его в ответ. – Я не привык получать от кого-то помощь. Уж простите. - Мне действительно интересно, почему. – Кеджуро едва наклоняет голову вбок, перехватывает руку Танджиро и сплетает их пальцы. Легкий страх подбирается к Танджиро, его резко бросает в пот, и ладошка, зажатая чужой большой рукой, начинает стремительно потеть. Он едва дергается, чтобы выбраться, только вот Ренгоку не выпускает. Каждый раз, стоит попасться в его сети, выход будто вовсе перестает существовать. – Ты добрый и чуткий мальчишка. Мне сложно представить тебя каким-то хулиганом, которого будут все ненавидеть. - Я и не говорил, что меня ненавидели. Просто, - он подавил разочарованный вздох, - как-то ожидаешь от людей такого же доброго отношения, которое ты даешь им. А потом понимаешь, что мир так не работает. И со временем ждать перестаешь. - Это касается Шинадзугавы? - Нет, - Танджиро перевел взгляд куда-то за спину мужчины, и Кеджуро вдруг понял, что Танджиро до сих пор не хочется пускать его в эту часть своей жизни. - Что ж, - Ренгоку поднимается, мягко гладит мальчишку по все еще влажным волосам и поджимает губы. Неприятный осадок ощущался на языке. – Думаю, мне лучше не терять больше времени. Танджиро неуверенным взглядом проводил спину гостя и посмотрел на припухшую ногу. Замечательно, еще даже не закончился первый учебный год, а он снова умудрился влезть в драку, подвернуть ногу и нажить гостя в сердце, который закрепился уж слишком хорошо. Странно было снова возвращаться в бурлящую, полную событий жизнь, когда во время школьных дней он решил навсегда закрыться в скорлупе и максимально отдалиться от всех людей. Это не было сложно – домашняя работа, заботы дома, сестра и матушка с отцом. Ему нравилось, как стремительно мерк окружающий мир, становился серым и даже холодным. А теперь появился Кеджуро, и эмоции били через край. Мужчина, словно настоящее пламя, зажигал в нем фитиль с чувствами, позволял разделять радость и переживания на двоих, и этот непривычный вкус пугал. Танджиро обнял себя руками. Ему не нравились трудности, он успел натерпеться в школе, успел добить себя сам своей непрошенной любовью, и теперь, когда в груди робко звучало «а вдруг получится?», ему становилось страшно. А если нет? А если… - Брат, - Танджиро вскидывает голову, встречаясь с тревожным взглядом сестры. Незуко оказывается рядом и с беспокойством осматривает его ногу. – Ренгоку-сан сказал мне, что ты поранился. С каких пор ты снова стал таким неуклюжим? – Она лишь для вида дуется, становится совсем как матушка, а после тепло улыбается, присаживаясь рядом. - Уже познакомилась с ним? - Очень быстро. Ренгоку-сан только и успел представиться и сразу же направил к тебе. Он так переживает, будто ты вот-вот должен родить. - Фу, Незуко, - Танджиро кривится от подобного сравнения. Камадо же тихо смеется, позволяя брату пихнуть себя в бок. – Давай без этого. Мне и так неловко от того, как матушка смотрит на нас. - Ну, отец бы смотрел также. – Мальчишка снова краснеет, возмущенно смотрит на сестру и весь окрысивается. - Не своди нас. Ты знаешь, я не люблю этого. После него. – Незуко понимающе кивает, замечая, как сдувается Танджиро, его плечи опускаются, и от улыбки не остается ровно ничего. Она несмело касается брата, поддерживающе приобнимает за плечи и кладет голову на плечо Танджиро. Когда Незуко помогла Танджиро спуститься на кухню, Ренгоку ложку выронил от удивления. Та с драматичным звоном упала на пол, привлекая внимание всей семьи Камадо и вызывая у Киэ добрую улыбку. Мужчина еще долго сокрушался, называя упертость мальчишки глупой, потому что ему «объективно нужен был покой», на что Танджиро отвечал стойко, что руки у него в порядке, и с энтузиазмом намазывал крем на бисквиты. Это не мешало Кеджуро бросать несколько недовольных взглядов на Камадо, а потом все же смягчиться, уступить и сказать, что рвение Танджиро и его желание помогать близким достойны похвалы. *** - Ты уверен, что тебе удобно? – Танджиро вздохнул, попытался собраться с мыслями, но теплая грудь Ренгоку, касающаяся его лопаток, явно этому мешала. Он чувствовал каждый вдох, каждый выдох, биение сердца, мягкий свитер, легкие прикосновения-поглаживания. Боги, скажите, пожалуйста, кто-нибудь этому мужчине так не делать! Эти вот манипуляции заставляли мозг мальчишки плавиться: то, как Ренгоку выдыхал ему на ухо слова, как скользил подушечками пальцев по кистям, сжимая чужие фаланги, как пережимал рукой талию Танджиро, подтягивая мальчишку к себе. Они просто договорились посмотреть фильм, почему у Камадо складывается ощущение, что Кеджуро с каждым днем все больше пытается его совратить? - Я думал, будет как-то…не так, - тихо произносит Камадо, и Кеджуро заглядывает ему в глаза. - Очень некомфортно? – мальчишка мысленно страдальчески стонет, рвет на себе волосы, потому что, да, блять, некомфортно. Он, конечно, понимал, что Ренгоку – человек-тактильность, но не настолько. Еще и то, что Танджиро нравился ему, придавало ситуации определенную пикантность, и мальчишка бурчал под нос какие-то непонятные слова, просто чтобы успокоиться. После того, как они все завершили и разобрались с заказами, Танджиро в качестве благодарности предложил Ренгоку выбрать самому фильм, да и в целом сказал, что мог бы вечером сделать все, что мужчина хочет, раз уж Кеджуро не просто помогал, но и старался активно работать над дипломной. Естественно, Камадо обмолвился, что «никакие развратные штучки делать не намерен» и, если Кеджуро что-то там хочет, пожалуйста, все без него. «Объятия» показались Камадо чем-то невинным. Просто посмотреть фильм, обнимаясь, как обычно, ничего такого, что могло бы смутить Танджиро или доставить дискомфорт его ноющей ноге. Камадо так думал. Пока не оказался зажатым крепкими руками Кеджуро, и немного колючая щека Ренгоку с едва заметной щетиной не прижималась к его. - Если тебе- - Нет! Все нормально. - Ты уверен? – Кеджуро действительно удивлен или так хорошо притворяется, но в его ярких глазах мальчишка читает лукавство. С другой стороны, у Танджиро язык не повернется сказать нет. По многим причинам, главная из которых - он всеми фибрами души благодарен. И самому Танджиро не было противно, скорее, как всегда, непривычно. Он знал, что Кеджуро понимает это, и потому лишь качает головой. На фильме не удается сосредоточиться совсем, Танджиро мысленно улетел после первых десяти минут, и все его ощущения сосредоточились на Ренгоку, его мерном дыхании и приятном тепле. Ох, он даже забыл, каково это: сидеть с кем-то так близко, греться заботой и объятиями другого человека и оттого чувствовать себя в безопасности. Камадо зевнул. Присутствие Ренгоку успокаивало, умиротворяло, и все проблемы вдруг отошли на второй план. Оставшиеся экзамены, помощь с пекарней, неопределенность с Санеми, который снова так неожиданно ворвался в его жизнь, - почему-то это резко перестало существовать и беспокоить. - Ты хочешь спать? – Кеджуро глянул на время. Пол первого. Может, они зря затеяли фильм? Кеджуро в одиннадцать надо было уезжать обратно, а Танджиро – рано вставать и снова работать на кухне. - Все нормально. Мне нравится. – Сонно бубнит он и прикрывает рот ладошкой. Он реально сказал это вслух? - О! Если так, то я рад! - Камадо надеется, что Ренгоку не видит его красного лица, но согласно кивает. Откровенность Ренгоку, которой мужчина его заразил, смущала, она заставляла снова жить с душой на распашку – очень мягкой и нежной душой, боящейся пораниться вновь. - Если я вдруг усну, - мальчишка поднимает взгляд на Кеджуро, - расскажете, что было? - Конечно. Танджиро елозит меж ног Ренгоку, устраивается поудобнее, кладет голову на чужую грудь, вслушиваясь в участившееся дыхание, и честно пытается понять, что творится на экране. Но звуки взрывов и криков становятся тише – или это мужчина все же убавляет громкость – и Танджиро не замечает, как проваливается в сон. Просто как-то слишком хорошо и уютно стало на душе, и тело расслабилось, доверяясь Кеджуро.