- Я же сказал, что ты мне нравишься

Танджиро считал, что ему в этом году должно было обязательно повезти: на новый год он вытащил хоть и помятый, но счастливый билет с предсказанием, где ему черным по белому была пророчена долгая любовь, верная дружба и легкая учеба. Семена сомнений закрались сразу же с первого дня в универе – за ночь до этого он помогал маме в пекарне и настолько утомился, что успел проспать важную лекцию, которую вел самый требовательный преподаватель, не терпящий не только опозданий, но и безответственного отношения к своему предмету. Танджиро успел отличиться и в последнем пункте: нужные тетради он, кажется, оставил в своей новой общаге прямо на столе, куда положил их второпях специально, чтобы не забыть. Следующая неприятность настигла его в совместном проекте, на который не явилось двое из его маленькой команды, и ему, вместе со своим новоиспеченным другом Зеницу – по странному совпадению соседом в общаге – пришлось горбатиться несколько дней подряд, чтобы хоть как-то доделать презентацию и практическую часть работы. Полученная четверка нисколько не утешила сонного, голодного и злого мальчишку, растерявшего свое дружелюбие и доброту, стоило ему увидеть на защите тех самых прогульщиков. Зеницу в тот же вечер случайно обронил, что не хочет иметь в своих рядах такого врага, как Танджиро. Потому что применяемые меры воспитания в виде угнетающего молчания и резкого взрыва эмоций и мата даже его заставили извиниться перед Камадо, хотя Агацума, вливая в себя по семь кружек кофе и отказываясь от сна на несколько дней, явно заслуживал похвалы и хорошего отдыха. Но пиком для Танджиро – милого мальчика, который постоянно старается свести любые возникающие конфликты на нет – стала одна из ночей в общаге. В этот день они с Зеницу, каждый готовясь к своей дисциплине, учились почти до двух ночи, изредка прерываясь на совместные перекусы и прося друг друга послушать какие-то выученные отрывки. У Танджиро завтра намечался один из важных контрольных срезов, у Зеницу – доклад. И Камадо, подавляющий в себе мелкие взрывающиеся огонечки раздражения, успокаивал семенящего по комнате друга и пытался внушить ему уверенность. - Зеницу, послушай меня, - Танджиро допивает остатки остывшего чая и ставит кружку на край стола, закрывая все тетради и учебники и быстро прячась под воздушное одеяло, - ты рассказывал эту тему мне раз двадцать. Ты прекрасно готов. Так что, - он прерывается, пряча в подушке протяжный зевок, - я умоляю тебя, давай спать. Агацума полными сомнения, покрасневшими от усталости и долгой работы за ярким экраном глазами смотрит на друга, сжимает измятый от нервов листок с информацией и все же вяло кивает – от этого доклада зависит 20% семестровой оценки. Ему нужна едва ли не идеальная успеваемость, чтобы подать заявление на работу в компанию мечты, и, если он выступит завтра плохо…ох, парнишка даже представлять подобное не хочет. Но Танджиро уверенно кивает ему несколько раз, говорит, что перед смертью не надышишься, и Зеницу ничего не остается, кроме как выключить свет и залезть под холодное одеяло. Они еще несколько минут шепотом переговариваются о завтрашних планах, договариваются пойти в кафе неподалеку, чтобы отметить маленькую, но важную победу в лице сдачи всех нужных работ, а после не замечают, как засыпают. И Танджиро, плотнее укутавшись в одеяло, уже видел свой первый сон, когда неприятный шум из соседней комнаты резко выдернул его в реальность. Веки моментально поднялись, точно сломанные жалюзи, и парнишка приподнялся на локтях, потерянным взглядом осматривая комнату. Зеницу на соседней кровати, мыча от недовольства и пряча голову под подушку, сжимал ею уши – Камадо только спустя минуту вспомнил, что у друга чувствительный слух, и каждый громкий звук доставляет блондину массу дискомфорта. Камадо сел, промогрался, понимая, что пелена сна окончательно спала, уступая место кипящей злости, и снова глянул на друга. Кровать Агацумы стояла как раз около стены, за которой их нерадивые соседи устроили вечеринку – Танджиро не надо было иметь суперспособности, чтобы услышать громкий басистый смех и высокие девичьи голоса, кажется, он даже сквозь толщу громкой, заставляющей ненавидеть весь мир музыки мог разобрать, о чем они говорили. Рука шарит по полу, находит оставленный около домашних тапочек телефон, и яркий экран больно ударяет по глазам большими 03:36. Прошло едва ли больше часа с тех пор, как парнишка закрыл глаза, желая хоть немного набраться сил перед важной работой – срез в десять часов, а он еще планировал повторить материал, обсудить следующую пару с Канао, потому что они делали совместную презентацию и даже не успели разделить подготовленный материал. Слишком много всего задали в одночасье, и парнишка зашивался каждый вечер, пытаясь не набрать возможных хвостов. Поэтому он даже не удивлялся, когда стал замечать за собой в последние дни частые срывы и мгновенную ярость из-за любой мелочи – стоило просто появиться искре, и Танджиро чувствовал, как разгорается горячий, обостряющий всякую эмоцию огонь. - Танджиро, ты можешь, пожалуйста, сказать им быть тише? - Камадо с пониманием и легко читаемой жалостью смотрит на друга, кивает, выползая из-под нагретого кокона, и просовывает ноги в тапочки. Холодный воздух, едва различимыми клубами вырываясь из окна, неприятно лижет пятки, и мальчишка покрывается мурашками. Точно, они же забыли закрыть окно. Когда мальчик с серьгами Ханафуда сперва решает закрыть форточку, шум от музыки становится более различимым, и пол под ногами мелко дрожит в тон низкому, глубокому биту. Зеницу отползает на другую сторону кровати, хочет хоть как-то избежать громких звуков, а после вообще кидается к сожителю в слезах, цепляется за широкую футболку Танджиро и поднимает на него блестящие глаза, наливающиеся слезами. Агацума стискивает ткань футболки так, что та неприятно упирается горловиной в шею, и потрясывает друга – растерянного и удивленного такой бурной реакцией. - Танджиро-о-о, я не могу не спать! Завтра у меня выступление! А если из-за этих придурков я не высплюсь и потеряю важные баллы?! Что мне тогда делать?! Дедушка будет во мне очень разочарован! Я! Я буду больше всех в себе разочарован! Я не смогу получить итоговый нормальный балл, потом не смогу устроиться на работу, умру в нищете где-то под мостом! Рядом с бомжами! Я сегодня видел одного там! Он как раз звал меня к себе!! Камадо оторопело смотрит на блондина и, отгоняя проявляющие вопросы «причем тут дедушка» и «что Зеницу делал под мостом», мягко касается светлых волос. То, что его новоиспеченный друг - паникер с ощутимой примесью тревожности, Танджиро понял с первой минуты их встречи, когда Агацума, коротко представившись, стал заваливать его философскими вопросами. Поэтому парнишка, несколько смутившись собственных действий, мягко приобнял Зеницу за плечи и в успокаивающем жесте провел по спине, слабо похлопывая. - Зеницу, успокойся. Просто дыши, ладно? Все будет хорошо. – Агацума слабо бьет его по спине и отодвигается, заглядывая в вишневые глаза и одаряя друга красноречивым взглядом «ты что, идиот?». - Ничего не будет хорошо, пока они не прекратят свою тусовку, я не высплюсь и не сдам завтрашнюю работу! – И демонстративно юркает под одеяло Танджиро, накрываясь с головой и прячась в объемных волнах. Даже светлой прядки не было видно – лишь тяжелое сопение едва различалось через дикий смех за стеной. Кто-то кричал про алкоголь и смену трека, кто-то про то, что им нужны еще люди и больше веселья, и Камадо ясно ощутил, как легкие опалило раздражение. Жилки на висках злобно надулись, и губы, растянувшиеся в улыбке, сделали челюсть Танджиро более резкой и грубой. Мальчишка быстро вышел за дверь, замялся всего на секунду, чтобы сделать глубокий вдох и утихомирить расшалившиеся нервы – в голове редко бьется здравая мысль сначала вежливо попросить сделать тише. Ссориться со своими соседями, которых он, кстати говоря, ни разу не видел, не было хорошей идеей. По крайней мере, если они окажутся достаточно умными и свернут все мероприятие быстро и тихо. - Зд- - О! Глядите-ка, к нам еще один пришел! – Девушка на пороге, явно с трудом держась на ногах, улыбается ему широко и приветливо, и Танджиро на миг стушевывается, теряя прежний запал. Не такого он ожидал, особенно когда она касается его запястья и тянет на себя, пытаясь утащить внутрь, но мозолистые пальцы мальчишки достаточно грубо скидывают ее руку, и упрямый взгляд упирается прямо в ее расслабленное алкоголем лицо. - Я хочу, чтобы вы закончили, - Камадо заикается, взгляд его падает на высокого мужчину, к которому в достаточно обнаженном виде очень тесно прижималась какая-то особа, и глаза наполняются таким пренебрежением, что девушка перед ним в замешательстве приподнимает брови. – Предупреждаю, если вы не заткнетесь прямо сейчас, я напишу жалобу коменданту. - Узуй-сан, - тянет девушка, оборачиваясь, и тот парень, которого так настойчиво обхаживала явно возбужденная особа, лениво переводит взгляд на дверь. Танджиро, возможно, и растерялся бы, когда мощная, жилистая фигура появляется перед ним, и глаза с хитрым прищуром устремляются прямо на него, Танджиро, но черепушку изнутри раздирает ужасная боль, и собственные глаза горят в невероятной агонии от усталости. Он чувствовал, как мешки набухаю и кожа под ними растягивается, и физическое превосходство его соседа меркло в сравнении с ужасным желанием поспать хотя бы пару часов. - И что ты, малец, от меня хочешь? - Чтобы вы заткнулись и дали мне отдохнуть. У меня с утра важная пара. К тому же, вы нарушаете правила общежития. – Танджиро с омерзением бросил взгляд куда-то за широкое плечо соседа и вернулся к парню. – И жутко меня бесите. - Вот как. Моя блестящая вечеринка тебя бесит? - Настолько, что я готов накатать на вас и всю вашу оргию жалобу. Вы знаете, как к этому относится комендант. Нарушение сразу нескольких правил влечет отстранение не только от занятий. Вам, возможно, придется покинуть это «блестящее» место. – Узуй на его кривляние усмехается, находя поведение мальчишки перед ним забавным и достойным похвалы. Угроза Танджиро имела бы смысл, если бы Тенген не был на магистратуре, успев втереться некоторым преподавателям в доверие, и не отличался в универе высокими оценками и завидной прилежностью. Танджиро, вероятно, об этом не знал. И потому не понимал, что слова его будут значить ровно ни-че-го. Тенген делает раскаивающееся лицо, даже приносит скомканные извинения, видя на лице мальчика отблеск одобрения и победы, и говорит, что в течение нескольких минут вся их команда расползется по своим комнатам, оставив мальчишку в тишине и покое. Ободренный такой ситуацией Камадо возвращается в комнату. Зеницу уже сидел в наушниках со включенным светом и то и дело перелистывал страницы своего доклада, обложившись несколькими учебниками и тетрадями. На кровати Танджиро. Только когда парнишка с серьгами Ханафуда присел рядом, Агацума заметил его, выключая собственную – более спокойную – музыку. Образовавшаяся тишина приятно ласкала слух, и блондин, удивленно глянув на друга, состроил странно-забавное лицо неверия. - У тебя получилось? - А почему не должно было? – Камадо забирается на кровать с ногами, обнимая колени. – Он что, какой-то особенный? - Ну, эм, Узуй Тенген, как бы тебе сказать, в каком-то отношении действительно особенный. – Зеницу сталкивается с озадаченным взглядом и обрисовывает непонятные фигуры в воздухе, пытаясь подобрать слова. – Он популярен в универе среди учащихся и учителей, так что давить на него с какой-то стороны будет бесполезно. Скажем так, он как неуязвимый вирус. Неужели ты о нем не слышал? - Нет. - И о его соседе тоже? Ренгоку Кеджуро. У него еще глаза такие выразительные: светлые и большие, как у совы. – Танджиро на миг задумывается, гадая, какой из десятка парней был соседом такого ужасного человека, но в голове всплывают только неприличные картинки и обжимающиеся тела, и кончики ушей против воли алеют. – Вот с кем, говорят, сложно, так это с его соседом. - А, то есть Узуй-сан еще не самый страшный демон? – С толикой забавы интересуется мальчишка и тихо смеется. Серьги покачиваются, приятно шурша, и Зеницу поддерживающе улыбается. Рассматривать их общагу как игру, где главные боссы живут за стенкой, было забавно, и взбудораженные нервы успокаиваются. По ту сторону двери кто-то активно переговаривается, и Танджиро кидает напряженный взгляд на проклятую стену, за которой можно разобрать разговоры и копошения. Камадо лезет в карман за телефоном, на экране - 03:59, и мальчишка решает подождать еще несколько минут, списывая все на огромное количество людей, которым нужно было убраться как можно скорее, – пока спустя пять минут комната вновь не начинает содрогаться от музыкальных басов, а отштукатуренный потолок не сыпется мелкой крошкой прямо ему, Танджиро, в ладони. Вишневый глаз дергается нервно против воли, и Зеницу поджимает губы, не зная, то ли пугаться потемневшего взгляда друга, то ли снова кидаться в слезы – жизнь с соседями обещала быть очень бурной и тяжелой. Танджиро уже не говорит ничего, просто резко встает с кровати, захлопывает их собственную дверь так, что Зеницу подпрыгивает на месте, стискивая в удушающих объятиях подушку друга, и едва ли не выбивает дверь соседей кулаком. Если Тенген не понимает простых разговоров, значит, проблему нужно решать по-другому. Настойчиво и решительно. И Танджиро чувствует горячий огонек на кончике языка, и как стремительно темнеет перед глазами от гнева и усталости. И он готов обрушить все свое недовольство сначала на Тенгена, а потом на заведующую, но на пороге его встречает совсем другая фигура – не такая высокая, но все такая же подтянутая и крепкая. Для чего этому парню кепка в комнате с таким приглушенным светом, Танджиро, конечно, не понял, но выглядывающие из-под темного козырька желтые глаза ошеломленно уставились в ответ, точно не ожидая гостей в такое время. - Я- - Вы сосед Узуйя Тенгена? – Танджиро даже не дожидается ответа, лишь увидев короткий положительный кивок, неожиданно для парня хватает его за ткань черной футболки и дергает на себя, заставляя наклониться и заглянуть прямо в обжигающие яростью вишневые глаза. Они едва ли не столкнулись носами. Ренгоку еще более растерянно хлопает ресницами. – Я просил свернуть ваш бордель по-хорошему. Если жизнь кажется вам настолько прекрасной, то, поверьте, я приложу все усилия, чтобы она превратилась в ад. Начиная с сегодняшнего дня. - О, ты вернулся! – Тенген приветственно поднимает руку, и улыбка расползается по его губам. – Продолжай, мне блестяще нравится каждый твой возмущенный писк! Будто птичку ладошкой придавило! - Скотина, – скалится парнишка, и отталкивает Кеджуро от себя, заставляя того поджать губы и нахмуриться. Танджиро с отчетливым презрением проходится взглядом по Ренгоку, потом кидает его на сидящего в углу Тенгена и разворачивается, скрываясь в коридоре по направлению к общей лестнице. Ренгоку все еще плохо понимал происходящее. Он выглянул из погрузившейся в тишину комнаты, впиваясь заинтересованным взглядом в удаляющегося мальчишку, и обернулся на друга. Тот, смеясь, плотнее сжал банку пива и сделал несколько больших глотков – а мальчишка реально выглядел серьезно. - Что это было? – Кеджуро строго смотрит на Тенгена, и тот в сдающемся жесте поднимает руки. - Всего лишь возмущенный соседушка. Не понравилось, что я привел сюда пару своих блестящих друзей. – Кеджуро тяжело вздыхает, внутри борются противоречия – Тенген не особо любит нарушать правила, и к таким методам он прибегал крайне редко, но недавно его бросила девушка, с которой они встречались три года, и Кеджуро прекрасно понимал, что для друга подобное – слишком тяжело. Легче было забыться в алкоголе, в новых отношениях, в работе, и Ренгоку не хотелось бы отчитывать Узуйя, но он красноречиво стреляет в его сторону упрямым взглядом, и скидывает рюкзак с ноющих плеч, швыряя на свою – спасибо, что хоть никто не сел на нее – кровать. - Тенген, давай заканчивай со всем. Я очень устал. - А ты куда? – Узуй даже не спорит, показывает всем присутствующим в сторону выхода и попутно вручает несколько пакетов с мусором. - За мальчишкой. Не хочу на последнем курсе разбираться с такими проблемами. – Тенген закатывает глаза и валится на кровать, задетый поведением друга. Ему действительно нужна была поддержка, и пусть он этого старался не показывать, а уж тем более не говорить, но где-то глубоко внутри ему хотелось бы почувствовать большую участливость друга в своем горе. - Он не стоит того, поверь мне. Кеджуро застывает в дверях всего на миг, думает, нужно ли отвечать Тенгену, но на это не было ни настроения, ни сил. Зато живот ощутимо наполнился чувством вины и легкого стыда за собственного друга, и вишневые глаза, метающие молнии, всплывали всякий раз, как он моргал. Ренгоку прикрыл дверь, резво спускаясь по нескольким пролетам и видя наконец спину мальчишки. Он ловит того за руку, дергает на себя и натыкается на все тот же недовольный взгляд – действительно, он решил приложить все силы на то, чтобы их выжить. - Что? – Голос у мальчика грубый и резкий, и коридор еще долго несет его эхо. Кеджуро все не отпускает бледной руки, наоборот, сильнее сжимает, мечется взглядом по напряженной фигуре напротив и только сейчас замечает широкую, открывающую вид на выпирающие ключицы футболку. Синюю, с забавными облаками и почти незаметными складками. Пижамные штаны, немного измятый и уставший вид. Тенген не то чтобы не отличался манерами, но иногда у него была привычка забивать на комфорт других, и Кеджуро искренне стало жаль парнишку перед ним. Наверняка он также вымотался, как и он, Ренгоку, отпахавший на смене до часу ночи и желающий просто завалиться дохлым хомячком на кровать. - Прости. - Вы думаете, это что-то теперь изменит? - Я не знаю, - честно отзывается Кеджуро, и отпускает руку Танджиро, наваливаясь на стену около него, - но мне жаль, что Тенген доставил тебе неприятностей. Я попросил его сейчас выгнать всех и навести порядок, так что можешь не переживать. - То есть вы не принимали участие во всем этом мракобесии? – Кеджуро растянул уголки губ, и Танджиро понял его без слов. – И вы хотите, чтобы я поверил? - Ты не обязан мне верить, но я прошу тебя повременить со своей местью. У Тенгена сейчас…тяжелые времена. - Ренгоку-сан, правильно? – Кеджуро в удивлении приподнимает брови и коротко кивает. – Возможно, это прозвучит грубо с моей стороны, но почему я должен понимать его, когда он не пытается понять меня? Я не просил чего-то сверхъестественного, просто выключить музыку, потому что уже, - он мельком глянул на телефон, - десять. минут. пятого. утра. Более того, у моего соседа очень чувствительный слух, и выходки вашего друга заставляют его ловить панические атаки. Кеджуро видит яркие искры в глаза мальчишки, и они почти физически касаются его кожи, оставляя ожоги. Он не понимал, почему продолжает молчать, стоя рядом с Танджиро и внимательно вглядываясь в его успокаивающееся лицо, но язык не поворачивался психануть в ответ и развернуться по направлению в его комнату – он не обязан договариваться с этим упрямцем, особенно когда тело ломило от усталости и Камадо скрывался за темными пятнами, мельтешащими то тут, то там. В ушах на несколько секунд звенит, и Ренгоку морщится, растирает переносицу, и прячет лицо за ладонями, вдыхая глубоко со свистом. - Хорошо, давай договоримся. Если Тенген доставит тебе или твоему другу еще какие-то неудобства, я лично попрошу коменданта переселить нас куда-нибудь подальше от вас. - Почему? – Кеджуро наклоняет голову вбок, и светлые, вылезающие из-под кепки пряди мягко падают на его лицо. – Почему вы пытаетесь уговорить меня? До меня доходили слухи, что вы, Ренгоку-сан, упрямы и несговорчивы. - Ну, в принципе, я сейчас и проявляю свое упрямство, пытаясь уломать тебя пойти на уступки. - Зачем? - Потому что не хочется нагружать себя новыми проблемами, потому что мне действительно неловко, что в три часа ночи мой сосед не дает вам спать, потому что- - Хорошо, я вас понял. Этого достаточно, - прерывает его Танджиро, слыша, к собственному удивлению, искренность в хрипловатом голосе. Он скользит взглядом по фигуре Ренгоку, замечает не менее задолбавшийся взгляд и пробивающуюся на подбородке щетину. – Тогда остановимся на этом. Ренгоку зачем-то еще протягивает руку, и Танджиро, непонимающе сначала глянув на старшего, а потом и на его конечность, все же вздыхает, вкладывая свою ладошку в чужую большую, и Кеджуро одаривает его слабой благодарной улыбкой. Он позволяет мальчишке пойти вперед, отсчитывает несколько секунд, прежде чем сам поднимается, и успевает заметить, как закрывается дверь в комнату Танджиро и блондинистая макушка чуть ли не сразу же сбивает того с ног. В его же собственной комнате витает душный запах алкоголя, сигарет и обиды, которую так тщательно и ощутимо источал сидящий в телефоне Тенген. Они не разговаривают, лишь пару раз Узуй бросает на Ренгоку короткие взгляды, а после, фыркнув, отворачивается к стене, накрывается одеялом и бубнит «спокойной ночи». Кеджуро отвечает более тепло, желает приятных слов и слышит, как за стеной раздается радостное «ты чудо, Танджиро» и как скрипит за стенкой кровать. Танджиро не понимает, как так получилось, что он попал в немилость соседу Тенгена. Сам Тенген каждый раз здоровался с ним и пытался завязать разговор, точно за одну ночь они стали самыми близкими друзьями, хотя Камадо прекрасно чувствовал исходящий от Узуйя запах притворства и читал его хитрые, горящие желанием отыграться взгляды. Нередко он переключался и на Зеницу, стоило им столкнуться на кухне или в общей комнате для умывания. Если у Камадо получалось застать эту странную сцену – когда Тенген не только словесно, но и физически напирал на Зеницу – он немедленно приходил на выручку, в другие же дни Агацуме приходилось держать оборону самостоятельно. Но вот с Кеджуро было и вовсе непонятно. Танджиро вспомнил о существовании Ренгоку спустя несколько дней, когда возвращался с дневных пар и увидел на двери маленький стикер с извинениями и висящий на ручке пакетик. От первого порыва выбросить все и сразу его удержало любопытство, и, пробежавшись быстрым взглядом по коротким строчкам, он сунул в карман стикер и открыл запечатанный пакет. Внутри лежали мелкие сладости, конфеты и хрустящие печеньки с динозавриками, которые Танджиро любил изредка покупать. Было ли это совпадением или нет, мальчишка не знал, но сердце приятно затрепетало от такой вкусной формы извинения. И Камадо, решивший было наладить отношения с Ренгоку, хотел уже постучать в соседнюю комнату, как взгляд натыкается на упаковку беруш. Это, блять, шутка такая? Он серьезно положил туда беруши? - Ой, привет! – Ренгоку оказывается на другом конце коридора, плотно укутанный в курту и шарф, и яркие глаза сужаются от проступающей улыбки. Он быстро сокращает между ними расстояние и с довольством смотрит на посылочку, оставленную Танджиро. Кеджуро искренне надеялся, что сладкое сможет растопить сердце мальчишки – все же ему хотелось хоть как-то сгладить оставленное из-за Тенгена неприятное первое впечатление, и выпытанные у его соседа советы должны были помочь. Только Танджиро хмуро вручает Ренгоку подарок обратно, буквально впихивая его в грудь старшего, и копается в карманах в поисках ключа, игнорируя растерянный взгляд Ренгоку. - Если вы так пытались пошутить, то у вас отвратительно вышло. – Мальчик с серьгами Ханафуда испепеляет его взглядом и скрывается в собственной комнате, пока Кеджуро, теряясь в догадках, шарит по пакету. Танджиро стягивает кроссовки носками, аккуратно ставя на полочку для обуви, и проходит вглубь. Зеницу планировал остаться у друга на ночь, написал длинную смс-ку, где, как по привычке, рассказывал о прошедшем дне и желал Танджиро хорошего вечера. Камадо тоже решил особо не напрягаться сегодня – зашел на обратном пути в магазин, купил разных вкусностей и планировал провести вечерок в компании нового сериала и теплого какао. Все задания были заблаговременно сделаны, тесты – написаны, а лекции – прочитаны, оставалось только самому отложить несуществующие дела и расслабляться, отпуская мысли о Ренгоку и его странных подколах. Да уж, они с Тенгеном стоят друг друга. Когда мальчишка стянул куртку и коснулся кончиками пальцев шапки, в дверь постучали. Танджиро, в удивлении хмурясь и прикидывая, кто к нему мог пожаловать, открыл дверь, и лицо его стало таким постным, что Ренгоку, переминающийся на пороге, поморщился. Вишневые глаза, потеряв всякую заинтересованность, прошлись по напряженной фигуре парня и остановились на пакете. Длинные узловатые пальцы сжимали его, едва заметно подрагивая. - А вы, я погляжу, не знаете, когда нужно остановиться. - Нет, Танджиро, поверь, я не собирался тебя как-то поддергивать этими берушами. Я вообще их не покупал. - Вы знаете мое имя? – Мальчик немного прикрывает дверь, позволяя Кеджуро видеть лишь себя и лишая того возможности рассмотреть их с Зеницу комнату. - Твой сосед сказал мне его. И Тенген тоже, - Кеджуро остановился, видя, как кривится Камадо, стоило ему услышать имя Узуйя. Они действительно не могут друг друга терпеть. Отчего-то подобный вывод тяжелым камнем опустился на грудь Кеджуро, и тот глубоко вздохнул. Тенген не был настолько плохим, чтобы Танджиро так остро реагировал на него, но мальчишка лишь с большим недовольством смотрит прямо в его глаза, скрещивая руки на груди. – В общем, извини. Это лишь неудачное стечение обстоятельств. - Хорошо. – Неожиданно для Кеджуро, Танджиро понимающе кивает, но взгляд его ни капли не смягчается. – Я принимаю ваши извинения. Если на этом все, я пойду. Хорошего дн- - Я еще хотел попросить у тебя чай. - Чай? – Танджиро оборачивается и в удивлении смотрит на гостя. - Я был в супермаркете, но забыл купить чай. Не найдется немного? - Кеджуро дружелюбно улыбается, все же протягивая пакет мальчику и растягивая уголки шире, когда он, потеряв бдительность от просьбы Кеджуро, принимает сладости. Кеджуро лукавит – у самого на полке в шкафу стоит целая орда из разных чайных коробочек, которых тому хватит на год вперед – но просто так отпускать мальчишку не хотелось. Было что-то в его злости очаровательное и цепляющее. Танджиро окидывает его оценивающим взглядом, не шибко доверяя человеку перед собой, но врожденная жилка всем помогать бьется и заставляет его сдаться. В просьбе Кеджуро он не видел скрытого мотива. - Какой вы пьете? У меня есть и черный, и зеленый. - Любой. - Листовой? В пакетиках? - Листовой. – Танджиро делает буквально шаг, почти прикрывая дверь, когда Кеджуро выставляет ногу между образовавшейся щелью и улыбается на возмущенный взгляд Танджиро. Мальчишка окрысился, и серьги от резкого поворота головы негромко зашуршали. – Я могу зайти? - Нет, не можете. - Пожалуйста? - Ренгоку-сан, - Камадо со вздохом разворачивается к гостю, и старший видит, как мелко от раздражения дергается бровь, - я не понимаю, вы плохо считываете намеки? Если вы не понимаете так, скажу прямо: я не доверяю вам и предпочел бы видеть вас как можно реже. - А ты мне сразу понравился. – Ренгоку сдерживает рвущийся безобидный смешок – мало ли, как Танджиро воспримет это - когда вишневые глаза удивленно распахиваются, а скул касается легкий румянец. Колкий взгляд Камадо потупляется, и он хмурится, сконфуженно смотря на Кеджуро и ожидая какого-то продолжения. Но Кеджуро молчит, наблюдает за сменяющими друг друга эмоциями и чувствует, как под ребрами становится теплее, стоит мальчишке забавно фыркнуть на его заявление и чутка смягчиться. – Я очень хотел бы с тобой сблизиться, поэтому можно мы просто попьем чай? Совершенно безобидное занятие, правда? - Вы все равно не особо внушаете мне доверия, - врет Камадо и от собственной лжи краска на щеках становится гуще. Он уловил от Ренгоку запах искренности, и сейчас, наблюдая за плавными движениями старшего, он нехотя пропускает его внутрь, просит присесть за стол и с легкой дрожью в пальцах берет заварник. – Так какой чай вы хотите? - На твой вкус. – Танджиро на это мысленно закатывает глаза и заваривает обычный зеленый, добавляя пару жасминовых цветочков. Он присаживается напротив, по-прежнему с прищуром следит за Ренгоку, осматривающим его с Зеницу комнату, и искренне не может понять, что здесь забыл Кеджуро. Не столько в его комнате, сколько в его жизни – Танджиро не преследовал какой-то наивной мечты завести кучу друзей и прожить студенческую жизнь на полную катушку. Тихая и спокойная жизнь его в целом устраивала. А теперь парень, который несколько минут ранее заявил, что хочет водить с Танджиро дружбу, расспрашивает его о направлении, о любимой музыке и, зачем-то, еще о простых повседневных вещах. Вплоть до того, как Танджиро готовит рис и какие из сладостей ему нравятся больше. Камадо жмурится от выглядывающего солнца, оно яркое и теплое, и лучи слишком настойчиво пробиваются через толщу стекла, заставляя его искать более удобное положение – вставать и закрывать шторки не было никакого желания, поэтому он, изнывая от такой приятной, но мучительной пытки, вытягивает шею, пытаясь спрятаться в спасительной тени. Кеджуро находит подобное забавным, но ничего не говорит, лишь с любопытством наблюдает за тщетными попытками младшего. Танджиро предпринимает еще несколько неудачных попыток и сдается, выдыхая и двигаясь ближе к Ренгоку, в падающую от высокого шкафа тень. - Ты очень милый, - на подобное заявление мальчишка реагирует не сразу, зато бурно, давясь горячим чаем и больно обжигая язык и горло. Он недоуменно смотрит на Кеджуро и смущенно прикусывает губы. Ему редко говорили всякие комплименты. В основном, друзья или знакомые первым делом отмечали его глубокий шрам на лбу и расспрашивали о случившемся, после обязательно выражая свои соболезнования. Поэтому сейчас, когда Кеджуро то и дело решал нужным высказывать все, о чем думает, Танджиро боролся с горячим смущением и непривычным – слишком часто бьющимся – сердцем. Кажется, он падок на комплименты. – А еще ты очаровательно смущаешься. - Ренгоку-сан, пожалуйста, прекратите умасливать меня и пейте чай. - Я не пытаюсь тебя задобрить, - с искренним удивлением восклицает парень и даже отодвигает вежливо предложенную пиалу с шоколадными конфетами. – Я не привык ерничать и рассыпаться в комплиментах. - Охотно верю. Кеджуро, сбитый с толку холодностью тона младшего, делает глоток чая. Вкусного, между прочим. Если Ками-сама ниспошлет Танджиро хорошее настроение, надо будет спросить, где он его достал. А до тех пор Ренгоку только и оставалось, что гадать, почему у мальчишки при виде него всегда такое кислое лицо и в голосе отчетливо сквозит сталь. Камадо даже не пытался скрывать свое недовольство и настороженность. Он напоминал шипящего котенка каждый раз, когда Ренгоку просто протягивал руку в намерении погладить. Еще больше огорчала и вводила в ступор Ренгоку его собственная реакция – чем больше Танджиро отталкивал его, тем сильнее в нем горело желание сблизиться с мальчишкой. Кеджуро еще несколько раз пытается завязать разговор, но Танджиро продолжает нехотя отвечать, односложно, едва ли проявляя какие-то эмоции, кроме усталости от общества старшего, но Кеджуро не мог не оценить, как заботливо мальчишка подливал ему свежий чай всякий раз, как дно кружки пустело, и давал новые сладости, не говоря ни слова о том, какой большой у Кеджуро аппетит. Возможно, именно честность в поступках Танджиро его и трогала: несмотря на неприязнь, он проявлял заботу и внимание. Действительно милый. - Ренгоку-сан, как вы познакомились с Узуй-саном? – Кеджуро поражается кольнувшей в груди обиде, но на его лице буквально сияет радость от того, что мальчик с серьгами Ханафуда проявил инициативу в разговоре. - Если честно, я даже не помню, - он пожимает плечами, в очередной раз принимая блюдце с объемными белоснежными мотти, - если я не ошибаюсь, он сам заговорил со мной. У нас были общие лекции, возможно, из-за этого мы стали часто общаться, а потом стали друзьями. - Просто из-за общих лекций? - А ты ждал какую-то невероятную историю? - Вроде того. – Танджиро с трудом сдерживается от колкости, потому что уметь находить таких невероятно пришибленных друзей надо уметь. Чего только стоило заявление Тенгена несколько дней назад, что он – покровитель всех тусовок и веселья, и мальчишка думал, ему придется набирать номер психушки прямо с кухни, где на плите подгорали его маленькие сосиски-осьминожки, парочку из которых Тенген решил прикончить без спросу. Камадо тогда его довольно больно ударил измазанной в масле лопаткой по руке и одарил таким красноречивым взглядом, что Узуй, поняв, насколько глупым сейчас было и его поведение, и его слова, ретировался. Танджиро тогда с ужасом и поступающей тошнотой подумал, что Тенген может к нему подкатывать. Иначе он их едва ли не каждодневные стычки ничем объяснить не мог. - А вы с Зеницу? - В этом общежитие. - А выглядите так, будто еще с начальных классов знаете друг друга. - Зеницу очень хороший и откровенный, - с теплой улыбкой говорит Танджиро и неосознанно обводит пальцами узоры на кружке. Кеджуро настороженно наблюдает за каждым движением. – На него можно положиться, и работу он выполняет качественно и строго в сроки. Еще он любит нагружать себя всякими доп занятиями и прикладывает все усилия, чтобы добиться желаемого. Правда, при этом часто жалуется, что для него это слишком сложно или что от него многого требуют. Иногда мне очень обидно, что он не считает себя умным, хотя за эти несколько месяцев порядком смог мне помочь. - Я рад, что у тебя хороший сосед. - Пожалуйста, не говорите так, словно мы с вами старые знакомые. - Кеджуро? Танджиро морщится от появившегося во рту кислого вкуса, стоило глазам наткнуться на фигуру Тенгена. Тот, застыв в дверях, между прочим, его комнаты, смотрел то на друга, то на Камадо. Мальчишка нахмурился, возмущенный такой дерзостью, и собирался уже было открыть рот, как Кеджуро приподнимается, зачем-то кладет свою большую ладонь поверх руки Танджиро, то ли пытаясь остановить от словесной потасовки, то ли показывая, что все в порядке. Камадо на миг подвисает, смотрит, как собственные пальцы выглядывают из-под натруженной ладони, и не может понять, что он чувствует. Рука у Кеджуро крепкая и тяжелая, но такая горячая, что его, Танджиро, ладошка в миг потеет, и когда старший в нежном жесте оглаживает его кожу, внутри словно что-то опасно делает большой кувырок. Камадо с каким-то отвращением скидывает его руку и натыкается на извиняющуюся улыбку. - Ты что-то хотел, Тенген? – Кеджуро видит, как пристально вишневые глаза следят за его рукой, и давит в себе возникающие вопросы. Возможно, Танджиро просто не нравятся прикосновения или Кеджуро перешел черту дозволенного, вторгнувшись в чужое личное пространство – признаться честно, он этим часто грешит. Но с Камадо грешить хотелось чаще и упорнее обычного. - Да, мне нужно было взять у тебя тетрадь с лекцией. - А, да, конечно, - Кеджуро встает, бросает на Танджиро уж совсем печальный взгляд, явно расстроенный тем, что они провели всего час от силы вместе, и благодарит мальчишку за то, что тот позволил потусоваться у него немного. На эту реплику Танджиро скептически вскидывает брови и выразительно переводит взгляд на Тенгена – тот в ответ давит гаденькую улыбочку под тяжелый вздох Кеджуро. Ладно Танджиро, но Тенген с чего ведет себя как ребенок? – Я с радостью как-нибудь приду к тебе снова. - Пожалуйста, не утруждайте себя этим. Мне и одному вполне хорошо. Когда Кеджуро уходит, Танджиро показательно закрывается на ключ, различая за дверью возмущения Тенгена и как тот спрашивает, зачем Кеджуро тратит свое блестящее время и внимание на этого мальчишку. Ответа «потому что он мне действительно очень нравится» Танджиро не слышит – хотя Кеджуро в этот момент кидает нечитаемый взгляд на дверь, грея где-то глубоко глупую надежду, что Камадо, как в лучших традициях романтических сериалов, подслушивает. Камадо же уходит вглубь комнаты и заваливается на кровать лицом в подушку, все еще чувствуя фантомное прикосновение Ренгоку на своих пальцах и его изучающий взгляд. Танджиро не видит цыплячью макушку полторы недели и уже успевает подумать, что Кеджуро наконец потерял к нему странный интерес. И, что самое приятное, с Тенгеном он тоже перестал сталкиваться, что не могло не радовать нуждающемуся в отдыхе от этой раздражающей личности Камадо. В университете стало поспокойнее, работами их пока не планировали нагружать, а повседневная нагрузка стала уже настолько правильной, что Камадо не заметил, как задерживаться по ночам и спать на пару часов меньше вошло в привычку. Еще одним плюсиком для радости было улучшившееся положение их семейной пекарни – дела не то чтобы пошли в гору, но постоянных клиентов стало больше, и матушка, звоня ему каждый вечер и рассказывая о разных новостях, звучала особенно весело и довольно. - Ого, Танджиро, ты умеешь готовить? – Мальчишка дергается, когда знакомый голос раздается прямо около уха, и низкие нотки Ренгоку прокатываются приятной волной мурашек по загривку. Кеджуро слишком близко, настолько, что его горячее, правда горячее, дыхание обжигает кожу шеи и надплечье, а светлые локоны касаются оголенных участков на плечах. Носить в общаге растянутые футболки казалось Танджиро довольно правильным решением – не выбрасывать же от этого все еще пригодную вещь? - но не сейчас, когда от каждого вздоха парня за ним внизу живота подозрительно тянуло, а с обратной стороны колен опасливо щекотало. Танджиро едва поворачивает голову, когда полные озорства желтые глаза смотрят в ответ. - Я- Камадо не понимает, почему запинается, хотя, возможно, от того, что чувствует, как багровеет от смущения кожа. Кеджуро, словно издеваясь, делает маленький шаг вперед – и этого достаточно, чтобы проступающие, налитые свинцом крепкие грудные мышцы прильнули к лопаткам Танджиро, а выразительные бедра Кеджуро невыносимым теплом коснулись его собственных. Ренгоку опустил подбородок на подрагивающее плечо младшего и заглянул в сковородку. Масло от поджаривающихся овощей шипело и брызгало в разные стороны, и Кеджуро, видя, как Танджиро теряет связь с реальностью, делает огонь поменьше. - Готовить удон несложно. Каждый может это сделать. Наверняка и вы можете. – Танджиро порывается отойти, голова от такой близости идет кругом, и ему не нравится, как он себя чувствует, как ведет себя Кеджуро. Хотелось отгородиться хотя бы ладошками, лишь бы не видеть эти пытливые глаза, не плавиться от чужого размеренного дыхания, от того, как плавно вздымается грудь Кеджуро и как смыкаются его пальцы на талии Камадо, стоит мальчишке понадеяться на удачливый побег. Камадо сначала возмущенно смотрит на руки, прижимающие его ближе к телу сзади, а потом и вовсе на Ренгоку, что невинно хлопал ресницами, явно не показывая, что он что-то замышляет. Мальчишка весь покрывается пятнами, взгляд сам опускается на чужие губы. - Могу я тебя поцеловать? – Камадо смотрит на Ренгоку, как на сумасшедшего, у которого как раз началась шизоидная фаза, и пытается выкрутиться из плотного капкана объятий. - Нет? Что вы вообще делаете? - Я же сказал, что ты мне нравишься. - Я помню, но- Кеджуро мог видеть, как крутятся шестеренки в голове Танджиро, и вишневые глаза удивленно расширяются, одаривая его таким сконфуженным и смущенным взглядом, что старший не может не рассмеяться – тихо, сдерживаясь из последних сил, чтобы снова не попасть в злейшие враги мальчику, который ему не просто нравится, а который занял все его мысли еще с тех пор, как Камадо притянул его к себе за грудки, готовый начать драку. Сколько бы Ренгоку не старался отвлечься, в голове – Камадо, перед глазами – его образ, в ушах – его слова, а в сердце – жадное, пожирающее его изнутри желание присвоить парнишку себе. Давно Ренгоку не ощущал чего-то подобного. Особенно так сильно. - А..ой..м..в таком смысле? – Выдавливает из себя он, а после кончики ушей болезненно горят. Он даже порывается ощупать их, но Кеджуро перехватывает его руку и сжимает в своей. Камадо на это хмурится, дергается, точно рыба, выкинутая насушу и пытающаяся вернуться в комфортную для нее среду. Танджиро не нравилось ничего из происходящего. Слишком быстро. Слишком непонятно. Слишком много Ренгоку. – Вы не ответили на мой вопрос. – Кеджуро взглядом спрашивает, какой именно. – Что вы сейчас вытворяете? - А. Выражаю свои чувства к тебе. - А вы не могли бы выражать их где-то подальше от меня? - Нет. К сожалению, я пытался, особенно когда ночью у меня из-за тебя вставал- Камадо с силой прикрывает ему рот, заставляя замолчать. Осталось его еще, блин, в половую жизнь Ренгоку посвятить – до этого жилось нормально, сейчас же ничего не изменилось. Кроме того, что теперь в голове настойчиво бьется мысль, что он является чьей-то причиной возбуждения. И этот кто-то сейчас вновь настойчиво прижимает его к себе, касаясь щекой его щеки. - Ладно, Ренгоку-сан, давайте я буду максимально честным. - Я весь во внимании. - У меня еще с первой встречи к вам довольно неоднозначные чувства: вроде, и слабительное в вашу еду подсыпать хочется, чтобы на пару со своим соседом срали дальше, чем видели, а, вроде, вы и человек неплохой. Не могу пока понять, что мне с вами делать. Вы прямой и искренний, мне обычно такие нравятся. Но я не могу понять ход ваших мыслей: то говорите, что нравлюсь, то подколоть пытаетесь- - Ни разу не пытался. - Хорошо, вспомним недавнее. Это было, кажется, вчера, - с издевкой растягивает Танджиро, аккуратно отрывая от своей талии пальчики Ренгоку. Старший на это ответил улыбкой и просто поменял руку, разворачивая мальчишку к себе лицом и едва не сталкивая их носами. Ренгоку сцепляет пальцы в замок за спиной Камадо, и Танджиро возмущенно хмурится, стоит ему случайно прижаться тесно к Ренгоку тазом и почувствовать чужое естество через тонкую ткань домашних штанов. – Отпустите. - Не хочу. - Мне плевать, что вы хотите. Мне не нравится. - Ты сбежишь. Как всегда. Поэтому не хочу. - Ренгоку-сан, - Танджиро не знает, какого цвета сейчас его лицо, оно уже давно должно было побелеть, точно стенка, на которую постоянно падает взгляд мальчишки, избегая упрямые яркие, полные солнечного света глаза напротив. Его разом накрыла волна страха и желания, покрытая пеной беспомощности, и Камадо чувствовал, как его начинало тошнить. Овощи за спиной тихо шипели, его ноги неприятно затекли, по ощущениям рассыпаясь на мелкие песчинки, но единственное, что он сейчас отчетливо чувствовал – теплое дыхание на собственных губах. – Ренгоку-сан, мне правда некомфортно, ладно? Я…не привык быть с кем-то настолько близко. - Но твой друг- - В отличие от вас, он в меня не влюблен. – Обрывает его Танджиро, и во взгляде старшего наконец мелькает понимание. Он ослабляет хватку, давая парнишке с серьгами Ханафуда возможность выбраться, и Танджиро спешит отойти на полметра. Потом на метр. А после вообще встать около окна в противоположном углу комнаты, впиваясь пальцами в подоконник и смотря на мелкие трещины на нем, чтобы хоть как-то вернуться в реальность. Страх уступает место чему-то горячему и очень-щекотному, и Танджиро не может перестать дышать глубоко, проглатывая вязкую слюну и колотящееся сердце, вырывающееся через горло наружу. Он все еще слишком четко ощущал чужие руки – сильные, большие и тяжелые - ровное дыхание и приятный легкий запах одеколона и шоколада, исходящего почему-то от волос Кеджуро. Голова становилась тяжелой, и мальчишка вытер вспотевшие ладошки о ткань брюк. - Тебе настолько неприятны мои касания? – Камадо даже не сразу понимает, кто это сказал. Он сперва подумал, что в голове от потрясений появился лишний голос и уже успел мысленно попросить прощение у Тенгена – это, походу, ему к врачу надо – когда видит скисшего Кеджуро и его грустно поднятые уголки губ. От такой искренней реакции в груди на миг что-то пережало, и Танджиро открыл рот, уж думал сказать что-то утешающее, но изо рта не вырвалось ни звука. – Танджиро, можешь хотя бы на это ответить? - Вы…вы просто перегибаете палку. Вот и все. Ваша настойчивость…она меня пугает. И вы влезаете в мое личное пространство, как комета, даже не даете мне вдохнуть. – Если бы у Кеджуро были собачьи уши, они бы точно сейчас были прижаты к голове – выглядел он настолько подавленно, что Танджиро, вспомнив такое же состояние у Зеницу несколько дней назад и как крепко Танджиро обнимал его в знак поддержки, в груди сейчас возникло нечто похожее. Ренгоку хотелось приласкать и утешить, как промокшего под дождем щенка, и Камадо, стискивая зубы и проклиная себя за следующие слова, выдохнул. – Если, - Кеджуро поднимает на него потухший взгляд, - если я вам действительно настолько нравлюсь, пожалуйста, действуйте спокойнее и дайте мне хоть немного привыкнуть к вашему обществу. Кеджуро кажется очень задумчивым, когда Танджиро, решая не терять ни минуты, хватает овощи вместе с горячей сковородкой и, обжигая пальцы, скрывается в собственной комнате. Сердце все еще пронзительно стучит где-то в районе кадыка, и мальчишка на протяжении несколько секунд тупо пялится в пол, пытаясь вспомнить, как глотать. Мягкие мазки от чужих пальцев все еще свежими пятнами вспыхивали на теле, и Камадо поежился, растирая горящую шею и сжимая кожу на талии под футболкой. Избавиться от этих наваждений хотелось сильнее, чем от боли в пояснице из-за частого сидения за компьютером. Спустя несколько дней, Камадо понимает, что Кеджуро снова пропал с горизонтов, и уж было решил, что сосед решил и вовсе сдаться, пока не узнает от Зеницу, что Кеджуро по каким-то срочным делам уехал домой. Сам Танджиро думает об этом несколько часов, а после решает, что провести день где-то вне стен общежития или университета будет полезнее, чем лежать на кровати и пялить в потолок, возвращаясь мыслями к Ренгоку. Танджиро вообще слабо верил, что жизнь может наладиться или хотя бы чуточку стать спокойнее, но через неделю, когда они с Кеджуро встречаются при входе в общежитие, Танджиро с удивлением и интересом отмечает, что душу затопил какой-то уж слишком поразительный уют, и он понимает, что скучал. Не так сильно, как сам Ренгоку. Тот всеми силами держит дистанцию и лишь несколько раз пытается завязать легкий разговор, но светится при этом лучше электрической лампочки. Но и Камадо, оказывается, тоже скучал. По-своему, но скучал. Поэтому, когда спустя несколько минут разговора Кеджуро заваливает его какими-то веселыми рассказами и наваливается на его плечо, сразу же извиняясь и неловко отходя, Танджиро лишь отвечает мягкой улыбкой. Они говорят почти час – точнее, Ренгоку говорил почти час, но Танджиро честно вставлял пару реплик и заинтересованно качал головой, а после они останавливаются каждый у своих дверей, и Танджиро лопатками чувствует чужой пытливый взгляд. - Я все еще хочу поцеловать тебя, - смеется Ренгоку, и Танджиро, схватившись за ручку и хотевший было уже войти в комнату, оборачивается от неожиданности и сталкивается с большими ясными глазами. Все такими же солнечными и теплыми, точно настоящее солнце. - Простите, но- - Нет-нет, все нормально. Я помню, что тебе нравится, когда все идет размеренно. – Камадо несколько минут молча смотрит в ответ и перехватывает спадающую лямку рюкзака. Ренгоку при этом все также сосредоточенно наблюдает за каждым его движением, и Танджиро занервничал, успев отвыкнуть от такого пристального внимания. - А знаете, почему? – Кеджуро пожимает плечами, и бледные губы прячутся в шарфе – на улице сегодня было особенно холодно, и зябкий воздух, сквозняком текущий из открытого окна на кухне, заставил спину покрыться мурашками. – Я уверен, что любовь не может существовать без дружбы. До тех пор, пока мы не узнаем друг друга достаточно хорошо, я могу лишь думать о том, что вам понравилась только моя внешность. Спорное утверждение, конечно, но у каждого свои вкусы. - А я и не отрицаю, ты очень красивый. - Особенно, когда молчишь. – Тенген, недовольно хмуря брови, кладет обратно в пакет с продуктами бутылку с вишневым соком и останавливается около Кеджуро. - М-м-м, Узуй-сан, неужели вы живы? Я так перепугался, когда вы перестали мозолить мне глаза каждый день, что хотел развесить объявления о пропаже. Боялся, что мы с вами больше не увидимся. - Так и знал, что я – такой блестящий и невероятный – просто тебе нравлюсь. - Понять не могу, это вы сейчас сделали себе комплимент или красиво обосрали? Хорошо придумали, я даже не заметил. - Маленький ты мой засранец- - Не твой, - говорят Камадо и Кеджуро в унисон, и Узуй одаривает их непонимающим взглядом. Танджиро устало вздыхает и смотрит на Ренгоку – тот, кажется, сам от себя не ожидал подобного, поэтому мягко улыбается в попытке извиниться, и Танджиро растерянно кивает, стоит ему увидеть легкий румянец на скулах старшего. Ренгоку как-то слишком резво после этого открывает их дверь, едва не ударяя той своего друга, и за руку тащит Тенгена внутрь, напоследок желая хорошего вечера. Вечер и правда оказывается хорошим. Камадо с Зеницу смотрят вместе какой-то ужастик, тесно прижавшись друг к другу, едят много сладкого, а после – на этом настоял исключительно Агацума – засыпают в обнимку под долгие титры на черном экране. Камадо просыпается следующим днем очень рано, приподнимается на локтях, осматриваясь и слыша тихое сопение Зеницу рядом, и только когда идет чистить зубы и сталкивается там с Ренгоку, вспоминает, что этой ночью ему снился сон. Очень короткий, но яркий сон, где они с Кеджуро поцеловались.