Крик в пустоту

      Утро Мияко встретила совсем не так, как ей хотелось бы. Медленно распахнув глаза, она попыталась встать с кровати, но резкая боль, отдающая по всему телу, заставила со стоном лечь обратно. Ощущение усталости и слабости охватило ее, словно тяжелое одеяло, накрывающее все ее существо. Девушка с трудом повернула голову, пытаясь понять, что происходит. Голова гудела, как будто внутри нее били в барабаны, а мысли путались, не давая сосредоточиться. Солнечный свет, пробивающийся сквозь шторы, казался слишком ярким, режущим глаза.       Воспоминания о прошедшей ночи начали всплывать в сознании одно за другим. Все случилось так быстро. Позавчера они обменялись клятвами, в которых не было ни страсти, ни нежности, их союз был создан по расчету, по политическим мотивам. Мадара был властным и сильным, а она — заложницей обстоятельств, вынужденной согласиться на это ради благополучия своего клана. А вчерашней ночью она по-настоящему стала его женой, отдав себя ему полностью, и пути назад уже окончательно не было. Она помнила, как сердце колотилось в груди от страха, когда Мадара приблизился, и от того, что за притворной улыбкой скрывался мужчина, способный на все ради достижения своих целей. Сложно было поверить, что все это происходит с ней, и еще сложнее — принять тот факт, что это теперь была ее жизнь.       Наконец, собравшись с силами, она медленно приподнялась на локтях и встала с постели, опираясь на холодные стены комнаты, осматривая знакомые вещи, которые теперь казались ей чужими. Каждый уголок напоминал о новом статусе: статусе жены Мадары, человека, чье имя было овеяно страхом и могуществом.       Джун примчалась в комнату госпожи сразу же, как только ее позвали. Девушка быстро подготовили для Мияко ванну, заполнив ее теплой водой и добавив аромамасла, которые тут же наполнили воздух нежными нотами лаванды и жасмина. Вокруг ванной она разложила свечи, дабы их мерцающий свет создавал атмосферу уюта.       Мияко медленно опустилась в теплую воду, чувствуя, как напряжение и боль начинают покидать ее тело. Запах масел обволакивал ее, даря ощущение некоторой легкости. Она закрыла глаза, пытаясь вырваться из оков своих мыслей, но они все равно настойчиво возвращались: Мадара, его сильные руки, холодное благородство, его глубокие черные глаза, в которых она, казалось, тонула.       Сущность этого союза была как холодный металл — блестящим, но безжизненным. Она должна была стать идеальной женой для него, поддерживать его амбиции. Внезапно в дверь постучали. Это была Михо с подносом в руках, на котором стояли чашка травяного чая и легкая закуска.       — Вам нужно подкрепиться, – сказала она, слабо улыбаясь, будто заставляла себя.       — Спасибо, Михо, – поблагодарила ее Мияко, стараясь улыбнуться в ответ, хотя на душе было тяжело. Чай оказался согревающим, но он не мог развеять тьму, сгущающуюся в ее сознании.       Женщина заметила перемены в настроении своей госпожи: взгляд Мияко был туманен, а плечи опущены.       — Все будет хорошо, госпожа. Вы просто должны привыкнуть, – произнесла она с легкостью, что лишь усилило тревогу внутри Мияко.       «Привыкнуть…» — это слово казалось ей обманчивым. Мияко еще не знала, что за внешней безмятежностью скрывается шторм, готовый обрушиться на нее в любой момент.

Три недели спустя.

      

      Близилась уже ночь, когда Михо пришла к ней в спальню и сообщила новость.       — Мой отец... здесь? – переспросила Мияко, в недоумении глядя на женщину.       Мадара, конечно, говорил, что отправит Такаши письмо с приглашением, но она не верила, что он действительно приедет.       — Да, госпожа.       — Почему мне сразу не сообщили о его приезде?       — Как только он прибыл, господин Мадара отвел его в свой кабинет и попросил не тревожить их, господин Изуна тоже с ними, – спокойно ответила Михо.       Мияко кивнула, пытаясь подавить всплеск чувств. Возможно, они обсуждают дальнейшее сотрудничество. Возможно, только ради этого он и прибыл сюда.       Последняя встреча Мияко с отцом была горькой. Она думала, что уже отпустила это, забыла, однако обида, засевшая глубоко в сердце, дала о себе знать.       Все плохое всплывало перед глазами: его холодный взгляд, слова, которые резали как нож. То, как легко он отказался от нее... И даже несмотря на все это, на ту боль, которую он ей причинил, она скучала по нему и хотела увидеть его. Узнать, что у него все хорошо, спросить, как там дома, изменилось ли что-то после ее отъезда.       — Когда они закончат? – наконец спросила Мияко, стараясь звучать уверенно. Внутри нее бушевал шторм эмоций, и она не могла предсказать, каким будет их «воссоединение.»       — Не знаю, госпожа, – ответила Михо. — Но Господин Мадара приказал накрыть на стол, и мы это уже сделали. Поэтому, если желаете, можете пройти в столовую.       — Хорошо... Я скоро приду, – тихо проговорила она, и Михо вышла из спальни.       Мияко осталась одна, ее мысли путались, как клубок ниток. Она подошла к зеркалу, поправила волосы, стараясь придать себе более уверенный вид, но внутри все сжималось от тревоги. Что она скажет ему? Как он посмотрит на нее?       Ватанабэ медленно направилась к столовой, но каждый шаг почему-то давался ей с трудом. По пути она услышала приглушенные голоса из кабинета Мадары. Она остановилась у двери, прислушиваясь, но ничего разобрать не смогла. Сжав руки в кулаки, она прошла дальше. Если ее застукают за подслушиванием, будет очень плохо.       В столовой уже все было готово. Аромат еды наполнял помещение, но Мияко едва ли могла думать о еде. Она села за стол, сжав руки на коленях, и ждала. Каждая минута казалась вечностью. И вот, наконец, дверь открылась, и в помещение вошли Мадара, Изуна и… ее отец.       Сердце ее замерло. Отец шел медленно, на его лице была усталость. Мияко не могла поверить, что он действительно здесь, в этом доме, который она теперь называла своим.       Их взгляды встретились. В его глазах она не увидела ничего нового — все тот же холод. Девушка встала со своего места и подошла к мужчинам. У нее были мысли обнять отца, но она просто застыла, не зная, что сказать, но Такаши первым нарушил молчание.       — Мияко, – произнес он строго. — рад тебя видеть, дочь моя.       Девушка, наконец, придя в себя, тут же склонилась в поклоне перед отцом, приветствуя его как следует.       — Отец, – ответила она, поднимаясь из поклона, голос дрожал, но она старалась держаться. — Я тоже рада вас видеть. Надеюсь, вы добрались без проблем.       Мияко взглянула на отца, надеясь увидеть хоть каплю тепла, однако его лицо по-прежнему оставалось непроницаемым. Она поняла: он приехал не ради нее, не потому, что скучал по своей единственной дочери, и это ранило сильнее, чем она ожидала.       — Давайте сядем уже за стол, – наконец произнес Мадара, до этого молча наблюдавший за ними, не вмешиваясь.       Мияко опустила глаза и медленно двинулась к столу за мужем. Такаши прошел мимо, даже не взглянув на нее, и занял место рядом с Изуной, заранее подготовленное для него.       Михо и еще две служанки подали им еду, налили чай и стояли возле стола.

***

      Мияко едва прикасалась к еде. Она украдкой наблюдала за отцом, но он, казалось, полностью игнорировал ее присутствие, сосредоточившись на разговоре со своим зятем и Изуной. Их обсуждение касалось стратегий и планов, и, соответственно, ее мнения по поводу чего-либо не спрашивали, ее вообще перестали замечать, словно она была невидимой.       Девушка сидела, сжимая в руках чашку чая, пытаясь сосредоточиться на его тепле, чтобы отвлечься от нарастающего чувства заплакать. Ее отец продолжал говорить, его голос звучал уверенно и холодно, как всегда.       Мадара время от времени бросал на жену короткие взгляды, но они были пустыми, без особого интереса.       Когда разговор переключился на обсуждение вражеских армий, Ватанабэ тихо встала из-за стола, извинившись, и вышла в сад. Джун и Сатоми попытались выйти вместе с ней, но девушка оставила их, сказав, что хочет побыть одна.       Мияко медленно прошлась по саду, уходя чуть дальше, касаясь пальцами листьев и цветов.       Прохладный ночной воздух немного успокоил ее, но сердце все еще ныло от обиды, которую она не могла заглушить. Ей хотелось кричать, плакать, но она сжала губы, не позволяя себе слабости. Воспоминания о детстве, о теплых моментах с отцом, которые теперь казались такими далекими, терзали ее.       Вдруг за ее спиной раздались шаги. Мияко обернулась, ожидая увидеть Джун или Сатоми, но перед ней стоял ее муж.       Она замерла, удивленно уставившись на него, который стоял, слегка склонив голову, его взгляд был таким же холодным, как и прежде, но в нем мелькнуло что-то неуловимое. Неужели он пришел за ней?       — Ты ушла, не закончив ужин, – произнес мужчина, смотря на жену. Его голос звучал ровно, без привычной строгости.       — Да, просто… не голодна, – тихо ответила она, опуская глаза.       — Дело в твоем отце? – прямо спросил ее муж, видимо, не желая ходить вокруг да около.       Мияко вздрогнула, не ожидая такого вопроса. Она хотела отрицать, сказать, что все в порядке, но вместо этого лишь кивнула. Учиха подошел ближе. Его присутствие одновременно пугало и, к удивлению, утешало ее.       — Ты обижена на него из-за того, что он выдал тебя за меня?       Ватанабэ не ответила, лишь сжала кулаки, пытаясь сдержать дрожь. Мадара молча наблюдал за ней, его взгляд был тяжелым, но не злым. Он сделал еще шаг вперед, и Мияко почувствовала, как его рука легла на ее плечо.       — Ты думаешь, я не понимаю? – он говорил тихо, будто боялся спугнуть ее. — Он против воли выдал тебя замуж, и ты ненавидишь его за это, не можешь простить.       — Дело вовсе не в этом... И я не ненавижу отца...       — Тогда в чем? – спросил Мадара, не убирая руки с ее плеча. — Расскажи мне.       Мияко глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Был ли смысл держать все это в себе? Может, ей станет легче, если она даст волю эмоциям и поделится всем, что ее терзает со своим мужем. К тому же, раз он сам пришел и спрашивает об этом, то ему, должно быть, это небезразлично.       — Он… он даже не смотрит на меня с тех пор, как приехал. Как будто я больше не его дочь. Как будто я для него ничего не значу, – слезы, которые она сдерживала все это время, хлынули от всей той обиды, которую она старалась держать в себе. Она хотела отвернуться, но рука Мадары мягко коснулась ее щеки, не давая ей это сделать и она решила продолжить. — Он и раньше был со мной таким холодным, но... но мы же так давно не виделись, неужели он не скучал по мне? Почему он не видит, какую боль причиняет мне...       Мияко зарыдала, уже не в силах сдерживаться. Мадара дрогнул от неожиданности и молча стоял, не зная, как реагировать. Он не привык к слезам, и это выбило его из привычной колеи. Он тихо вздохнул, осознавая, как сильно были задеты чувства его жены, и неожиданно для себя ему стало неприятно от этого.       Учиха думал, что ему нет дела до нее. Он даже не спал с ней в одной комнате после их первой брачной ночи. Так почему он сейчас переживает и жалеет ее?       Не желая об этом думать, мужчина осторожно прижал ее к себе, позволяя ей излить всю боль, которая накапливалась в ее хрупком сердце все эти годы. Ватанабэ прижалась к его груди, изливаясь горькими слезами.       — Я просто хочу, чтобы он снова стал тем отцом, которого я помню... – произнесла дрожащим голосом Мияко. — Когда мама была жива, папа любил меня и всегда был рядом, но после ее смерти... он словно стал другим человеком. Ни разу он не обнял меня, не прижал к своей груди, не сказал, что любит меня. Хотя я так в этом нуждалась...       — Ты думаешь, он перестал любить тебя? — спросил Учиха, слегка наклонившись к ней.       — Я не знаю… — прошептала Мияко, сжимая в руках кимоно мужа. — Иногда мне кажется, что он просто не может простить себя за то, что не смог спасти маму. И я стала напоминанием о его боли.       — Как умерла твоя мать? – после долгих раздумий все же решил спросить Мадара.       Мияко опустила голову, ее голос все еще дрожал.       — Она заболела. Никто не мог понять, что с ней. Отец делал все, что мог, но… она угасала на глазах. В последние дни он почти не отходил от нее, а я… я была слишком маленькой, но понимала, что скоро останусь без мамы. Когда она умерла, он замкнулся в себе, забыл о моем существовании.       Мадара молчал, он провел рукой по ее спине, видя, как ей плохо, и ему хотелось утешить ее.       — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, будучи еще ребенком. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за этого, – серьезно сказал он. — Ты моя жена, и я не позволю никому причинять тебе боль. Даже твоему отцу.       Мияко посмотрела на него, вытирая слезы рукавом своего кимоно. Она не ожидала, что Мадара, всегда такой сдержанный и отстраненный, проявит к ней такую заботу. Ее сердце сжалось, но на этот раз не от страха, а от чего-то теплого. Она считала, что Мадара безразличен к ее чувствам, но сейчас он оказал ей ту поддержку, в которой она так нуждалась.       — Спасибо, — прошептала она, чувствуя, как слезы снова подступают. — Я очень ценю вашу заботу, господин Мадара...       — Жаль, — вдруг произнес он, — что ты до сих пор зовешь меня «господин».       Мияко смущенно опустила взгляд, не зная, что ответить. Она привыкла к этой дистанции, к этому холодному барьеру между ними. Но сейчас его руки, его голос, его взгляд — все это казалось другим. Более близким. За все время ее прибывания здесь он вел себя с ней более отстраненно, но сейчас все было по-другому.       — Я… не знаю, как иначе. Ведь так принято, – тихо выговорила Мияко, не решаясь поднять глаза. Ее сердце билось так громко, что она боялась, будто он услышит его.       — Ты можешь называть меня по имени, когда мы одни, — сказал Мадара, его голос звучал мягко, но настойчиво. — Мы не чужие, Мияко.       Мияко почувствовала, как что-то внутри нее сдвинулось, словно лед, который начал таять. И вновь Мияко позволила себе надеяться, что между ними может быть что-то большее, чем просто брак по договоренности.       — Мадара… — прошептала она, словно впервые пробуя его имя на вкус, и подняла глаза, смотря на его лицо.       Учиха улыбнулся, и это было так неожиданно, что она едва не задохнулась. Она впервые видела его улыбку, которая казалась такой искренней.       — Вот видишь, — сказал он, — это не так сложно.       Под лунным светом его глаза казались еще глубже, словно бездонные озера. Мияко чувствовала, как ее дыхание становится прерывистым, а руки слегка дрожат. В голове крутилась одна мысль: неужели это действительно происходит? Она начала нервничать, но решила не сопротивляться этому.       Мужчина наклонился к ее лицу, и Мияко положила обе руки на его грудь. Их губы встретились в слабом, но невыносимо сладком поцелуе. Время как будто остановилось, и только лунный свет обнимал их, не позволяя уйти обратно в реальность.       Однако в реально их вернул голос Изуны.       — Мадара! – крикнул он, стоя на веранде. — Ты где?! Мы с господином Такаши ждем тебя в кабинете!       Мужчина резко отстранился, его глаза наполнились раздражением, когда он повернулся в сторону младшего брата, который уже удалился. А Мияко почувствовала, как все тепло моментально исчезло.       — Нам нужно вернуться… – произнес он, но Мияко перебила его, слегка подавшись назад.       — Да... – тихо согласилась она, ощущая, как тепло поцелуя медленно уходит. — Видимо, вас ждут еще дела с моим отцом.       Вернувшись обратно в дом, Мияко планировала тут же направиться к себе в спальню и обдумать все произошедшее и, пожелав мужу добрых снов, развернулась, как вдруг он остановил ее, схватил за руку.       — Жди меня в спальне, я скоро приду, – вновь наклонившись, прошептал он ей на ухо, после чего поспешно скрылся из виду.