Dictum – factum

Луканис открыл глаза, наслаждаясь приятным теплом, исходившим от тела Луны. Девушка сладко спала, её голова уютно покоилась у него на груди, а рука едва касалась его плеча. Любуясь её красотой и мягкостью кожи, он почти забыл, где находится и как он тут оказался. Она мирно спала, её волосы отливали золотом на свету, а дыхание было столь тихим, что казалось почти неуловимым. Мужчина прикрыл глаза, стараясь прийти в себя. Воспоминания о том, что произошло между ними, вспыхивали яркими и насыщенными образами. Он привык держать всё под контролем, но прошлой ночью просто сорвался, отпуская привычную сдержанность, поддаваясь лишь своим эмоциям и желаниям. Ворон замер, осознавая, что позволил себе слишком многое. Сон стал для него редкостью, даже опасностью. Каждый раз, когда он закрывал глаза, Злость был рядом, готовый захватить контроль. Но сейчас всё было иначе. Мысленно он позвал его: — Почему ты не воспользовался ситуацией? Голос демона звучал на удивление спокойно и тихо, словно он тоже боялся разбудить девушку, лежащую на их плече: — Мы не должны. Оставлять. Рук. Эти слова пробудили в нём странное чувство. Луканис хотел спросить больше, но замолчал, ощущая как Луна шевельнулась. Её пальцы чуть сильнее сжались, прежде чем она медленно открыла глаза и приподняла голову. — Неужели мы заснули? А как же Злость, он не пытался...? — её голос звучал мягко, но в нём проскальзывала тревога. — Нет, — ответил он, задерживая взгляд на её глазах чуть дольше, наслаждаясь мгновением. Она убрала руку и поднялась, машинально оглядывая пустой зал. Её движения были резкими, словно она ожидала увидеть что-то, способное разрушить эту хрупкую утреннюю тишину. — Если кто-то нас видел… — Я бы услышал шаги, но в такую рань все ещё спят, — его голос был ровным и уверенным. Луна немного расслабилась, но её взгляд всё же скользнул по залу. Она приподнялась, явно чувствуя себя неловко, но Луканис не позволил ей уйти далеко. Его рука мягко коснулась лица девушки, заставив её снова посмотреть на него. Не сказав ни слова, он приблизился и поцеловал её с той страстью, которая всего несколько часов назад охватила их обоих. Её дыхание на миг задержалось, и он почувствовал, как губы замерли, прежде чем она поддалась. Нерешительность исчезла, и она ответила с тем же огнём, разрушающим все барьеры их сдержанности и самоконтроля. Когда поцелуй закончился, она отвела взгляд. Её щёки слегка порозовели, а дыхание стало неровным. — Нам нужно скорее одеться, — сказала она, её голос звучал чуть тише обычного. — Если нас увидят… Его губы дрогнули в лёгкой, едва заметной улыбке. — Ты права, — согласился он, но взгляд его остался прикован к ней. Он встал на ноги и помог девушке подняться следом. Окинув взглядом тренировочный зал, он заметил её рубашку среди разбросанной одежды. Взяв её в руки, Луканис шагнул ближе, осторожно расправляя ткань. — Давай я помогу, — произнёс он, накинув рубашку ей на плечи с такой нежностью, что Луна на мгновение замерла. Он начал застёгивать пуговицы, выполняя каждое движение ловко, но размеренно, словно растягивая время. — Знаешь, я бы предпочёл делать всё наоборот, — сказал он низким голосом, почти касаясь её кожи дыханием. Луна взглянула на него, её губы дрогнули в сдержанной улыбке. — В следующий раз… — ответила она, стараясь говорить спокойно, но в её голосе сквозило желанное обещание. Она наклонилась, чтобы подобрать свои вещи, явно стараясь скрыть смущение. Луканис молча наблюдал, за ней, наслаждаясь её прекрасным телом, пока сам застегивал свои штаны. Когда они были готовы, он слегка коснулся её руки, предлагая выйти первым. — Пойдем на кухню, я приготовлю завтрак. Она кивнула, улыбка на её лице стала более уверенной, и они вместе покинули зал, оставляя за собой запах их тел, стали и страсти. Рук сидела за столом, её пальцы обхватывали чашку с чёрным чаем, из которой поднимался лёгкий пар. Её взгляд скользнул к Луканису, который сосредоточенно нарезал фрукты. Свет играл на его коже, подчёркивая сильные линии плеч и рук. Она задержалась на этой прекрасной картине, невольно погружаясь в воспоминания о том, как эти самые руки держали её, как его голос, тихий и глубокий, шептал её имя в ночной тишине. Эта близость, этот момент, когда они позволили себе быть уязвимыми, казались ей нереальными. Её сердце сжалось от ощущения, что всё это было не просто вспышкой страсти, а чем-то гораздо большим. «Он видит меня настоящей», — мелькнула мысль, и в ней было столько тепла, что на её лице невольно появилась улыбка. Но вместе с этой теплотой пришло предательское ощущение тревоги. Она отвела взгляд, улыбка начала увядать, как лепесток, подточенный ночным холодом. Её пальцы сжали чашку крепче, словно ища в ней опору. «Что будет дальше? Чем это может обернуться для них?» Эти вопросы были едва заметной трещиной в её спокойствии, но она знала, что не сможет их проигнорировать. Он делал её сильнее, но в то же время она чувствовала, как теряет своё самообладание рядом с ним. Луна вздохнула и подняла взгляд на Луканиса. Он уже смотрел на неё. В его глазах было то же тепло, что и прошлой ночью, смешанное с легкой заботой. Мужчина хотел что-то сказать, но не успел. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Тааш. — Рук, ты уже проснулась? Мы можем поговорить? — её голос был спокойным, но взгляд серьёзным. — Я получила письмо от матери. Она просит о встрече, не могла бы ты пойти со мной? Мне нужна твоя поддержка... Луна чуть вздрогнула, её мысли были резко оборваны. — Конечно, — ответила она, её голос прозвучал чуть тверже, чем она ожидала. Луканис наблюдал за ней. Он видел, как её взгляд стал немного отстранённым, как она начала возвращаться к своей роли лидера. Ничего не сказав и только коротко кивнув, Луканис оставил пространство, которое, как он знал, ей сейчас было необходимо. Когда она поднялась, он проводил её взглядом, его губы дрогнули, но слова не сорвались. Он лишь мысленно произнес: — Будь осторожна. Девушке не нужны были слова, чтобы почувствовать его порыв. Их глаза встретились всего на миг — в этом мгновении таилось столько всего: тепло, нежность, понимание. Она кивнула, и её улыбка, хоть и почти незаметная, была искренней и настоящей. Луна вышла вслед за Тааш, а Луканис остался один, медленно собирая со стола остатки их завтрака. Его мысли вновь вернулись к Луне, к её смятению, к тому, как трудно ей сейчас было справляться с этими бурными эмоциями. *** Луканис закрыл дверь своей коморки, оставляя за собой шум кухни и привычную суету. Команда уже собиралась за столом, обсуждая свои будни и обыденные вопросы. Здесь, в этой маленькой, почти аскетичной комнате, Ворон всегда находил укрытие, позволяющее ему отстраниться от внешнего мира и погрузиться в раздумья о чём-то своём. Он опустился на кровать, облокотившись спиной о стену, и провёл ладонью по лицу. Его мысли всё время возвращались к Луне — к их совместной ночи, к тому, как она смотрела на него, уходя. — Колеблешься? — голос Злости раздался резко, как всегда, прерывая его размышления с беспощадной прямотой. — Не в этот раз, — мысленно ответил Луканис, прищурившись. — Ложь, — коротко отрезал демон. — Думаешь… о ней. Всегда. Луканис не стал возражать. Это было бы бессмысленно — Злость чувствовал его эмоции слишком остро, чтобы их можно было скрыть. — И что? Это делает нас сильнее, — произнёс он, стараясь говорить спокойно, пока его взгляд скользил по теням, которые мягко колыхались от света тусклой лампы. — Да. Сила. Баланс. Но… — Злость замер, прежде чем добавить, — ты хочешь… больше. Луканис поднял бровь, на его губах заиграла усмешка. — Ты начинаешь говорить как человек. Осторожнее, ещё подумаю, что твоя демоническая суть слабеет. — Нет. Просто… вижу суть. Эти слова заставили Луканиса задуматься, но он быстро отогнал эту мысль прочь. Сейчас было не время для анализа того, что его связь со Злостью изменила в их динамике. — Хватит. Мне нужно поговорить с Теей, — заявил он, поднимаясь с кровати. — Зачем? — отрывисто спросил Злость, как будто его и нерадиво охраняемая сущность требовала объяснений. Луканис застыл на секунду, затем резко отвернулся от демона. — Катарина. И это моя обязанность, как её внука, разобраться во всём, — его голос звучал твёрдо, полным решимости, однако внутри него клокотала внутренняя борьба, и он сам знал, что этот ответ был лишь частью правды. — Ложь… но разумная, — коротко отозвался демон, и его голос исчез так же резко, как появился. *** Луканис вошёл в «Бриллиант» Кантори, его шаги глухо отдавались на мраморном полу. Зал был полон привычного шёпота переговоров и приглушённых звуков. Он мельком огляделся, сразу заметив Тею за одним из дальних столиков. Она сидела в своей привычной расслабленной позе, перебирая страницы какого-то отчёта. Подходя к столу, он старался не привлекать лишнего внимания. Тейя подняла взгляд, и её губы растянулись в лёгкой и игривой улыбке: — Луканис. Как неожиданно. Или всё же нет? — Как всегда проницательна, — ответил он, присаживаясь напротив. Тейя отложила бумаги и расслабленно положила руки на колени, глядя на него с интересом: — Ну, выкладывай. Ты здесь явно не ради моего общества, — поддразнила Тейя, не сводя с него проницательного взгляда. Луканис слегка усмехнулся: — Мне нужны новости. Что удалось выяснить про Зару? Эльфийка напряглась, её улыбка исчезла, и вместо неё на лице появилась маска внимания и заботы. — Пока ничего определённого. Наши люди ещё работают. Всё, что я могу сказать: Ренате удается очень хорошо прятаться и заметать следы своих преступлений. Он кивнул, слушая её слова с сосредоточенным выражением лица. — Значит, мы пока стоим на месте... Тейя склонила голову: — Да, но ты ведь не только за этим пришёл, верно? Луканис слегка наклонил голову, избегая её взгляда: — С чего ты взяла? — Я слишком хорошо тебя знаю, Луканис Делламорте, — ответила она, присматриваясь к нему с лёгкой улыбкой на губах. Её слова вызвали лёгкую усмешку на его лице, но он всё же ответил: — Как ты справляешься с ним? — С кем? — спросила она, делая вид, что не понимает о ком речь, но потеплевший взгляд выдавал её с головой. — С Виаго, — ответил он, опустив взгляд на стол. — Эти… Де Рива. Тейя рассмеялась, её смех был как бальзам на душу, лёгкий и весёлый, словно она развеяла мрачные мысли Луканиса. — Ах, это всё объясняет. Он нахмурился, но не перебивал. Тейя наклонилась ближе, её голос стал мягче, но в нём всё ещё угадывались тонкие нотки иронии. — С ними всегда непросто, Луканис. Ты думаешь, что контролируешь ситуацию, а на деле тебе просто позволяют так думать. Она сделала паузу, её глаза заискрились воспоминаниями: — Ви такой же. Иногда я задавалась вопросом, кто кого учит быть терпеливым — он меня или я его. Например, однажды он исчез на три дня, решив выполнить контракт в одиночку, не сказав мне ни слова. Думаешь, я была в ярости? О-о-о да, но… когда он вернулся, я поняла, что это часть его природы. Они не просят помощи, пока не прижмёт по-настоящему. Тейя улыбнулась, чуть приподняв бровь. — И всё же, в их своенравности есть своя красота. Это делает их сильными, восхищает, даже когда они выводят тебя из себя... Слишком часто. Луканис откинулся на спинку стула, лёгкая улыбка не сходила с его лица. — Даже пытаться не буду контролировать эту девушку. — тихо проговорил он. — Неужели? Когда это мой кузен добровольно отказывался от контроля? — раздался знакомый голос за спинами разговаривающих. Луканис медленно обернулся и встретил взгляд Илларио. Тейя, заметив его приближение, поднялась из-за стола с улыбкой. Её движения были плавными, как и голос: — Я оставлю вас, мальчики. У меня есть дела. — Она лишь мельком бросила взгляд на обоих братьев и, поправив перчатки, направилась в восточное крыло. Илларио уселся напротив Луканиса, его взгляд был лёгким, с примесью насмешки: — Итак, брат, расскажешь, кого ты решил не контролировать? Луканис едва заметно усмехнулся, откинувшись на спинку стула. — Просто размышлял. Илларио наклонился вперёд, сложив руки на столе. — Размышления — это замечательно, но, может, пройдёмся? Выпьем кофе, поговорим? Луканис внимательно посмотрел на брата, ощущая привычную осторожность, но всё же кивнул: — Почему бы и нет. Они вышли из«Бриллианта», и Тревизо встретил их привычным гулом людской суеты. Вечерний воздух был наполнен энергией, уличные торговцы громко рекламировали свои товары, а вдоль пешеходной зоны звучали смех и разговоры прохожих. — О чём вы говорили с Теей? — спросил Илларио вскользь, глядя на витрину лавки. — О Заре и её последних передвижениях, — ответил Луканис ровно, бросив короткий взгляд на брата. Илларио усмехнулся, его губы едва заметно дрогнули. — Конечно, о делах, о чём же ещё...? Они неспешно шли по вечернему Тревизо, улицы которого были освещены мягким светом фонарей, отбрасывающих теплые, золотистые тени на тротуар. Звуки шагов братьев сливались с шумом города, создавая иллюзию спокойствия, которого так не хватало обоим. — Помнишь, как нас отправляли на Canale Vecchio, когда мы были детьми? — неожиданно спросил Илларио, словно возвращаясь в воспоминания. В голосе чувствовалось тепло давно минувших дней. Луканис с улыбкой бросил на него короткий взгляд. — Ты тогда чуть не утопил лодку, пытаясь доказать, что можешь управлять ею лучше меня. Илларио усмехнулся, его улыбка была лёгкой, но в ней сквозило что-то большее, чем просто ностальгия. — Зато ты меня вытащил. Как всегда, герой. — Или просто не хотел объяснять бабушке, почему остался без брата, — отозвался Луканис, чуть поднимая уголки губ в усмешке. Илларио рассмеялся, но звук его смеха был коротким, как будто он думал о чём-то другом. Это была почти горечь, скрытая под поверхностью весёлых воспоминаний. Шаги по старинной мостовой отдавались глухим эхом, словно подчёркивая тишину, возникшую между ними. Луканис шёл рядом с братом, слушая его воспоминания из их детства, изредка бросая участливые реплики. Мысли его унеслись в прошлое, туда, где они оба были детьми, едва ли понимающими, как жесток мир вокруг. Их связывало многое. Не только общая кровь и фамилия, но и трагедия, сделавшая их ближе. Потеря родителей и годы, проведённые под строгим, но справедливым взглядом Катарины. Луканис вспомнил, как они тренировались вместе в старом зале, как делили первое оружие, а потом, взрослея, делали первые шаги в ремесле Воронов. Иногда их отправляли на совместные контракты, и в эти моменты Луканис чувствовал настоящую связь, которую, казалось, ничего не сможет нарушить. Они были партнёрами на поле боя и опорой друг для друга в жизни. Но всё изменилось, когда его забрали в Косницу. Год, проведённый в заточении, изматывающие эксперименты и демоническая связь, которую он не выбирал, оставили свой след. Этот год будто вычеркнул из него часть прошлого, сделав его чужим даже самому себе. Он изменился, стал другим человеком — менее открытым, более отстранённым. Идя рядом с Илларио, он чувствовал, что между ними образовалось тонкое стекло. Не из-за потеряного времени, а потому что теперь они жили в разных мирах. Луканис понимал, что Илларио всё ещё видит в нём того старшего брата, который всегда был рядом, чтобы поддержать и защитить. Но он сам уже не знал, может ли быть таким снова. И всё же желание восстановить эту связь, вернуть хотя бы часть того, что было между ними, не отпускало. Он хотел доверия, хотел той близости, что была когда-то. Но как это сделать, если он сам больше не тот, кем был раньше? Кафе Пьетра на площади Тревизо было уютным, но многолюдным, собирая всех местных завсегдатаев. Мягкий свет фонарей проникал сквозь открытые арки, заливая пространство тёплым золотистым свечением. Луканис и Илларио выбрали столик на краю балкона, подальше от посторонних глаз, и молча наблюдали, как перед ними ставят две чашки кофе. Первым тишину нарушил Илларио, откинувшись на спинку стула и лениво обводя взглядом зал: — Вокруг тебя собралась интересная команда. Луканис не ответил сразу. Его взгляд был устремлён на темнеющие улицы за парапетом, чувство неслучайности брошенной фразы неприятно расползлось по спине. — Каждый из них заслужил своё место, — наконец сказал он, его голос был ровным, но слегка отстранённым. Илларио наклонился вперёд, его пальцы с лёгкостью обвили чашку. — А Рук? — спросил он, будто невзначай. — Что скажешь о ней? Луканис бросил на него быстрый взгляд, но тут же снова перевёл его вглубь города. — Надёжная, умная. Одна из лучших. — Одна из лучших, — повторил Илларио с лёгкой улыбкой, но в его тоне прозвучало что-то насмешливое. — Неужели только это? Луканис сдвинул брови, но его лицо оставалось спокойным. — Ты слишком много думаешь, брат. — А ты слишком мало говоришь, — отозвался Илларио, его улыбка становилась всё шире. — Она красива, ты ведь это знаешь. Обладает энергией, которая заставляет мужчин терять голову. Луканис не ответил, лишь отпил кофе, чтобы скрыть нарастающее раздражение: — Ты говоришь слишком много, — его голос был холодным как лёд. Илларио откинулся назад, усмехнувшись, словно брат только что подтвердил его догадки. Его глаза задержались на шее Луканиса, где виднелись едва заметные царапины, следы прошлой ночи. — Интересно, что бы сказал Виаго, если бы узнал, что ты увлёкся его любимицей? — бросил он, будто небрежно, но его взгляд сверлил лицо Луканиса, выискивая реакцию. Луканис медленно поставил чашку на стол, его пальцы чуть напряглись, но он быстро взял себя в руки. — Виаго может думать всё, что хочет. Это не его дело. Илларио коротко рассмеялся, на этот раз открыто, как будто брат его забавлял. — Может, ты и прав. Знаешь, ты всё ещё такой серьёзный, — произнёс он, наклоняясь к нему. — Может, расслабишься хоть раз в жизни? Он потянулся через стол, положив руку на плечо Луканиса, его пальцы задержались чуть дольше, чем следовало, прежде чем он убрал руку. Его жест выглядел дружеским, но Луканис уловил в нём что-то настораживающее, что не смог объяснить сразу. — ИГРАЕТ С НАМИ! — раздался шёпот Злости внутри его разума. Луканис не подал виду, что услышал внутреннее предостережение. Он просто поднялся из-за стола, бросив пару монет на деревянную поверхность. — Нам пора. Илларио встал следом, незаметно спрятав прядь волос в складках своей куртки. Его улыбка стала шире, но глаза остались хищно-холодными. Они покинули кафе, и только звуки шагов и вечернего города сопровождали их, как невидимый фон скрытого противостояния.