У Му Цина есть сердце

Фэн Синь наблюдает за тем, как Му Цин исчезает за дверью, и жмурит глаза, запуская в волосы руки. Боги, он так перенервничал. И какой чёрт потянул его совершить эту глупость? Му Цин, мать его, вот какой. Поймать его вот так было нечестно, считает лучник. Его в который раз развели, как идиота, и теперь, вероятно, Му Цин убьёт его, когда придётся всё это дело озвучивать. Надо было сначала думать, хоть на одну маленькую секунду задуматься, перед тем, как сделать эту непоправимую глупость, но, конечно, он сделал свои выводы немного поздновато. Может, ему тоже устроить побег с Небес? Сбежать, низвергнуться, спрятаться и прожить остатки лет где-нибудь в северных лесах, чтобы никто не нашёл?.. Чушь какая, Фэн Синь не трус! Ну, может, чуть-чуть, но в остальном он готов смело идти на любые риски, да даже ставить на кон собственную жизнь, и умереть с честью – это одно, а сказать Му Цину о своих чувствах – совершенно другое! Как он вообще должен это сделать?! Он удерживается от того, чтобы растрепать причёску только потому, что Му Цин постарался её поправить перед уходом, и думает – побег никогда не будет достойным рассмотрения вариантом хотя бы потому, что, если Сюаньчжэнь захочет мести, он достанет его и с того света. Воспламенившаяся штора среди развалин его дворца хорошо олицетворяет ситуацию, в которой он оказался, и он спешит подняться и начать уже тушить проклятый огонь. Свитки Лин Вэнь на полу раскрошились в пепел, их не спасти, как не исправить и то, что он наделал, и у Наньяна нет никаких тому оправданий. Возможно, он самый последний идиот, но он понятия не имел, что делает, когда решился на этот поцелуй. Точнее сказать, он психанул и даже не дал себе времени подумать, зная, что сдаст назад, если не решится сейчас же. Теперь же он пытается достучаться до той храброй части себя, которая это сделала, и заставить её разбираться с последствиями. Сказал: «расскажу тебе, что пожелаешь», ну не дурак ли? А что говорить?.. Он вздыхает, опираясь рукой на стену. Огонь больше не полыхает в ногах, но пожарище в его груди, наверное, уже не потушить. В принципе, он не против отдать свою жизнь за поцелуй с Му Цином, – это того стоило, вот его мнение. Да, так он и скажет, и сразу же огребёт рукоятью чжаньмадао по шее. ...Подождите. Подождите секундочку. А почему.. почему, собственно, он ещё не огрёб? Фэн Синь хмурится, задаваясь этим вопросом добрые несколько минут. Он ведь должен был схлопотать куда-нибудь ниже пояса ещё во дворце Сюаньчжэня, как только осмелился об этом хотя бы подумать, однако Му Цин лишь шагнул назад и спросил, зачем он это сделал. Он нервничал, толкался, кричал на него, но ни разу по-настоящему не ударил за подобную вольность. Он был растерян, может быть, – упаси боже, если узнает, что лучник мог так подумать, – даже напуган, но он не выказал ни капли презрения. Ничего такого, что показало бы Фэн Синю, что он перешёл границу. Словно бы этой границы и не было вовсе. Или он просто пытается надеяться на лучшее, выдумывая себе шанс на счастливый конец. И он имеет на это право! Если существует хоть одна причина так думать, когда речь идёт о Му Цине, это что-то да значит. Му Цин гордый и сильный, он может за себя постоять и будет стоять, он бы не позволил сделать что-то неподобающее. Наньян уверен, никто с Небес никогда не звал его на свидания только потому, что это закономерно привело бы к кровопролитию. Вот только его сегодня почему-то помиловали. Или слегка отсрочили казнь. А всё равно ощущение губ Му Цина на своих стоило того, даже если Юго-Западный бог войны решит сжечь все его дворцы и храмы дотла, да хоть прямо с ним заживо. ...И куда опять мысли ушли? Пора, наверное, объявить о побеге. Фэн Синь прокашливается и прикладывает пальцы к виску: «Генерал Сюаньчжэнь сбежал», – объявляет он в сеть духовной связи, и да начнётся новый этап их безрассудного плана. На улице он нацепляет на себя наихмурейшее выражение из возможных, и никто не смеет спрашивать в лицо, как это он упустил пленённого генерала. Фэн Синь в красках описывает то, как Му Цин смог «одурачить» его, как он «раскрыл его маскировку», и как «пытался не дать беглецу покинуть Небеса», устроив «драку». Небесный двор ахает от признания Наньяна в поражении Сюаньчжэню, а тот недовольно отводит глаза, заставляя себя подпортить свою репутацию ради Му Цина. И ничего он ему не проигрывал, сказать обратное должно быть довольно тяжело, но Фэн Синь почему-то не испытывает такой уж трудности, как полагалось. Трудность так же не заключается в игре в злость и желание мести поганцу, что поджёг его дворец. Назвать Му Цина ублюдком и сжать кулаки – дело привычки. Проблема заключается в другом. Их план рушит всего пара предложений: – Наньян, ты присоединишься к группе Мингуана по поимке демонов. Оставь Сюаньчжэня кому-нибудь другому. – Но, Владыка! Му Цин.. – собирается оспорить Фэн Синь, но Цзюнь У поднимает руку ладонью вверх, призывая к молчанию. Он нехотя замолкает. – Сбежавшие демоны начали собираться в группы, – объявляет Цзюнь У, – Боюсь, одного бога войны не хватит на захват целой шайки. Соберите своих чиновников, они отправятся с вами. Лучник лихорадочно пытается придумать самые убедительные причины оспорить эту стратегию, и хмурит брови, заявляя: – Он обманул меня и чуть не сжёг мой дворец, а я должен отпустить его и отправиться ловить чёртовых демонов? Разве это важнее?? Мои чиновники сейчас допрашивают служащих его дворца, как же я их соберу?! – Это не имеет смысла, если они все ещё ничего не выяснили. Допросами ничего не добиться. Мы отпустим их и будем надеяться, что они выведут нас на след Сюаньчжэня. Оставшиеся свободные служащие ваших дворцов отправятся следом за ними, – решает Владыка, и Фэн Синь едва успевает открыть рот, как его снова обрывают, – Это не обсуждается, Наньян. Всё понятно? Никто не считает странным его рвение отправиться в погоню за Му Цином, тем более, когда его костяшки начинают белеть в сжатых в негодовании кулаках, но спорить дальше было бы действительно глупо. Лучник сверлит взглядом пол и делает поклон. – Я понял, Владыка, – говорит и удаляется прочь, чтобы на улице от души потопать ногами. Чёрт возьми, что теперь? Фэн Синь отзывает своих чиновников из дворца Сюаньчжэня и пытается прикинуть варианты. Очевидно, что Лань Чан задумала спрятаться на запечатанной горе Тунлу, и Му Цин, следовательно, отправился туда же. Что если он не успеет поймать её прежде, чем она попадёт на гору? Как Фэн Синь может оставить его там одного среди тысячи демонов?! Он знает, что рискует, когда бегло оглядывается по сторонам и прикладывает пальцы к виску. Улицы Небесной Столицы непривычно пусты. «Всех твоих отпустили. Владыка отправил меня в погоню за демонами, мать его. Он рассчитывает, что твои служащие последуют за тобой, чтобы вывести на твой след», – предупреждает он. Му Цин отвечает почти сразу же, вызывая в груди облегчение от его недовольного тона: «Чёрт. Мои конечно отправятся следом. Кого отправили за мной?» «Отряд из чиновников разных дворцов. Людей не хватает», – хмыкает Фэн Синь. «Как будто я не смогу с ними разобраться», – слышится саркастичное, и Наньян улыбается, понимая, что переживает он зазря. Му Цин в порядке, и у него всё под контролем, как и всегда. «Будь осторожнее», – бросает он в порыве уже привычных чувств. Сюаньчжэнь фыркает в ответ, и наверное, закатывает глаза, Фэн Синь практически видит это под своими прикрытыми веками. «Отвали. Сам знаю». «Поторопись, пока ещё можешь оттуда свалить, и держи меня в курсе», – заканчивает Фэн Синь, зная, что он обязательно придумает, как оказаться там, на случай, если всё же придётся покорить Тунлу и прикрыть Му Цину спину. – Это же ты дал ему сбежать, – утвердительным шёпотом вдруг звучит на ухо. Лучник чертыхаясь отскакивает в сторону, отдёргивая руку от лица, и видит перед собой заинтересованное лицо Пэй Мина. Он медленно выдыхает в попытке сохранить самообладание и наблюдает, как тот складывает руки на спиной, поднимая брови. – С чего бы мне? – нервно огрызается Фэн Синь, – Я пытался его остановить! Хочешь полюбоваться, что осталось от моего дворца? – Ты с ним болтаешь прямо сейчас, Наньян, не дури меня, – отмахивается от его объяснений генерал Пэй и шагает прочь от дворца Шэньу, зазывая следом. – Я не... Я не стал бы так рисковать своей задницей, – продолжает отрицать Фэн Синь, раздумывая, стоит ли Мингуану доверять, учитывая, что он Му Цина и арестовал. – О, правда? – усмехается тот, – Хреновый из тебя ухажёр. – Чего?! Да я... – Фэн Синю приходится сжать челюсть, чтобы признание в сговоре не вылетело из его рта, потому что желание отстоять свою честь и доказать, что Пэй Мин неправ, начинает превышать его намерение сохранить свою причастность в тайне, – Это вообще тебя не касается, ясно? – Ладно-ладно, в любом случае – мой рот на замке, – Пэй Мин поднимает руки в капитулирующем жесте и самодовольно улыбается. Знает, мать его, что Фэн Синь сорвётся и вывалит всё максимум через несколько минут. Но он этого не сделает. Конечно же нет. Он бы ни за что так не поступил. – ...возможно, я предупредил его о погоне, – так и поступает Фэн Синь и жмурится, стоически пережидая чужое издевательское «хо-хо». – Помог принцессе бежать из башни в надежде на поцелуй? – ухмыляется Пэй Мин, даже не представляя, насколько он близок к чёртовой истине, – Жаль тебя разочаровывать, но.. – ...возможно, я уже его поцеловал, – совсем тихо признаётся Фэн Синь, заставляя его подавится своим фирменным смехом. И слава Небесам: услышать это дважды за минуту объективно будет считаться перебором. – Ты сделал что?! Поцеловал Сюаньчжэня? И как поживают твои яйца, генерал? – восклицает Мингуан так громко, что лучнику приходится шикнуть на него, панически оглядываясь по сторонам. – В этом и дело! Он даже не попытался ударить меня, – обескураженно объясняет он, понижая голос и взмахивая руками. – Да ладно, – присвистывает Пэй Мин, любопытно щуря глаза, – И что теперь? – Откуда я знаю? Я не был к этому готов! – Фэн Синь нервно пинает камешки под ногами и прикрывает руками глаза, – Твою мать, я его поцеловал. Мингуан весело хмыкает в ответ. – Я не могу думать ни о чём другом, – жалуется он, – Только о его губах... И о том, как он предпочтёт прикончить меня за это. Он, наверное, прямо сейчас перебирает варианты моего убийства в голове, а я никогда не делал ничего лучше. Или хуже. Чёрт возьми. Он правда убьёт меня, да? Выражение на его лице абсолютно страдальческое, когда он поднимает голову к собеседнику, который, – самый настоящий мерзавец, – не выражает ни капли сочувствия. – Хотел бы убить, сразу бы это сделал, – тянет тот, – Мой тебе совет: попробуй ещё раз, – и подмигивает. Фэн Синь вздыхает и сдаётся. – Я действительно согласен на смерть от его рук за ещё один поцелуй. Я безнадёжен. – Любовь делает это с людьми, – глубокомысленно произносит Пэй Мин, заставляя на секунду задуматься над этим мудрым изречением. Спустя эту секунду Фэн Синь всё-таки корчит лицо и отгоняет мысль о том, что Пэй Мин – хороший советчик, прочь. Поглощённый своими мыслями и глупым, волнующим до чёртиков вопросом «что я должен ему сказать?», он едва ли сильно состредотачивается на плане захвата группы сбежавших призраков в ловушку. Дело-то плёвое, совсем меркнет на фоне его переживаний. Му Цин больше не выходит на связь, и сейчас лучник думает, что это становится плохой вестью с каждой проходящей минутой. Они выжидают в засаде целый день, и солнце снова клонится к своему закату, а от него ни словечка! Прошло слишком много времени, нервно думает Фэн Синь, вырисовывая на земле бессмысленные линии концом подобранной где-то палки, стирая и начиная заново. – Генерал? – подсаживается рядом один из его чиновников. Это его заместитель, один из умнейших и сильнейших его служащих, и он просиживает здесь штаны вместе с ним только чтобы не быть в отряде по поимке Му Цина. Должно быть, он прекрасно это понимает. Фэн Синь вопросительно мычит в ответ, и парень подозрительно оглядывается по сторонам. – Наш человек доложил, что поисковой отряд совсем рядом с горой Тунлу, – говорит он полушёпотом, когда убеждается в отсутствии лишних ушей, – Прикажете что-нибудь делать? Наньян заинтересованно поднимает взгляд, задаваясь вопросом, правильно ли он понял своего служащего. Кажется, тот спрашивает, стоит ли помешать отряду по поиску Сюаньчжэня. Возможно, он слишком очевиден. – Кто? – спрашивает Фэн Синь, потому что ничего со своей очевидностью поделать не может. – Юн Фань, генерал, – отвечает заместитель. Лучник задумывается о последствиях лишь на мгновение, прежде чем отдать приказ: – Пусть спутает следы. Паренёк кивает и бросает «есть, генерал», покидая его, чтобы отправиться выполнять поручение, и Фэн Синь запускает свою палку в кусты, поднимаясь с земли. Му Цин, ну что за мерзавец..? Почему Фэн Синь должен узнавать это от своих подчинённых? А если бы никто ему об этом не сказал?! Лучник оглядывается и быстро шагает прочь, скрываясь от любопытных глаз. «Какого хрена ты не сказал мне, что ты уже чуть ли не на Тунлу?» – задаёт вопрос, недовольно глядя перед собой. «Здесь, знаешь ли, немного не до тебя, Фэн Синь», – звучит в ответ запыхавшийся голос Му Цина. Лучник почти что закатывает глаза, требуя: «Что там происходит?» Му Цин сведёт его в могилу. «Я пытаюсь поймать этого идиотского ребёнка прямо сейчас, не отвлекай меня, пока я его не упустил!» – огрызается Сюаньчжэнь в ответ, всё-таки вынуждая зрачки Фэн Синя спрятаться за верхними веками. «Где ты, чёрт возьми?» – рычит он в духовную сетку, предсказуемо не получая ответа. «Отвали и дай мне разобраться», – звучит вместо него. «Невозможный сукин сын...» Фэн Синь вздыхает и ещё пару раз матерится сквозь зубы. Тут пора заканчивать. Он лихорадочно продумывает варианты. Его Высочество мог бы помочь. Наньян прокашливается, собираясь с мыслями. Вспомнить старый пароль от духовной сети наследного принца – не проблема, только бы подошёл... «...Ваше Высочество?» – пробует он. «...Фэн Синь?» – отзывается Се Лянь, и лучник активно кивает сам себе, мысленно и вслух восхваляя небеса за своё везение: «Слава небесам, ты сохранил старый пароль! Ваше Высочество, у нас здесь полное чёрт-те что! – начинает Фэн Синь, и быстро пересказывает происходящее. Се Лянь внимательно слушает, иногда переспрашивая и задавая вопросы, и Наньян медленно ведёт его к главной теме. Он рассказывает о Му Цине, отпуская некоторые детали, и говорит, – У меня просьба, Ваше Высочество.. Где ты находишься? Не мог бы ты вернуться в Небесную Столицу и заменить меня здесь?» «Ты хочешь отправиться за Му Цином? – прямо спрашивает Се Лянь, и Фэн Синь едва успевает задуматься над ответом, прежде чем он продолжает, – Я сейчас...» – и связь обрывается. Фэн Синь хмурится. «Ваше Высочество?» Бесполезно. Чёрт возьми! Возможно, у него всего лишь закончились духовные силы, но настрой Фэн Синя ни капли не оптимистичен, и он почти уверен, что что-то произошло. Чувство абсолютной беспомощности, что преследовало его целый день оттого, что он не рядом с Му Цином сейчас, лишь увеличивается в разы. Он должен что-то сделать, а не сидеть без дела посреди леса, будучи абсолютно бесполезным! Пока он ругает себя и ситуацию, в которой оказался, Му Цин вновь подаёт голос, словно бы каким-то образом прознав, что Фэн Синь тут его вспоминает: «Его Высочество здесь. Он знает обо мне?» – спрашивает он, и раздражённые нотки всё ещё проскальзывают в его голосе. Вот чёрт. Мать его, думается. Кажется, он сильно облажался. Как можно, бессмысленно протирая здесь штаны, быть мало того, что бесполезным, так ещё и делать хуже?! Лучник неловко трёт шею, не обращая внимания на факт, что его никто не видит, и мнётся: «Черт... Возможно, я рассказал ему пару минут назад..» – выдаёт он виноватые интонации. «Блять, Фэн Синь! – сразу же кричит Му Цин, и Фэн Синь морщится от его громкости, – Ну спасибо за подставу, идиот!» «Откуда мне было знать, что ты его встретишь?!» – возмущается он в ответ и буквально слышит, как Му Цин скрипит зубами оттого, как сильно, должно быть, сжимает челюсть в приступе злости. Фэн Синю хочется извиниться, но прежде, чем он совершит эту неожиданную для их взаимоотношений глупость, Му Цин выдыхает, как будто старается выпустить из себя весь негатив, и произносит уже мягче: «Ну, теперь Жое на моих запястьях – это твоя проблема», – явно недовольно, но всё-таки мягче. Наньян так же поступается своими принципами в ответ, решая для себя, что сейчас самое время ослушаться Небесного Владыку и отправиться помогать дорогим сердцу людям. «Скажешь мне, где ты?» – спрашивает он, и ему каким-то невероятным образом удаётся вытащить из Му Цина его местоположение. Тот ещё раз обзывает его идиотом и бросает напоследок: «Поторопись и придумай что-нибудь, чтобы вытащить меня отсюда, чёрт возьми». Фэн Синь в очередной раз кивает деревьям и, матерясь, тратит неприлично долгое время на перемещение. На месте он оглядывается по сторонам, пропуская мимо своего внимания развалины, что остались от гостевого дома, связанного Ци Жуна, демоницу, что бьёт его в лицо, и маленького подозрительного ребёнка в красном, цепляясь взглядом только за знакомый силуэт «Фу Яо» за спиной Его Высочества. Тот тут же отводит взгляд, волей случая вспоминая их последнюю встречу. Лучник забывает удивиться полной разрухе вокруг, замечая, как на бледном лице проскальзывает тень смущения, и почти что тянется к своим губам. Он обрывает движение на пол пути и берёт себя в руки, прилагая усилия, чтобы перевести взгляд на другого спутника Его Высочества. В ребёнке безошибочно угадывается Собиратель цветов под кровавым дождём. Фэн Синь открывает рот, а потом снова его закрывает, мельком ещё раз взглянув на Му Цина по привычке. «Фу Яо» почти незримо поднимает плечи, мол, даже не спрашивай, но Наньян всё же пытается: – Что... – возвращается он взглядом к лицу Его Высочества, – Что это за ребёнок? Се Лянь неловко улыбается и пытается выдать маленькую жуткую копию Князя Демонов за своего сына, а потом, в принципе, за милого ребёнка, и все вокруг недоумённо моргают глазами в молчаливом несогласии и желании возмутиться. После провала Его Высочеству удаётся перевести всеобщее внимание с ребёнка на Лань Чан, и дух нерождённого, заслышав имя матери, порывается сбежать снова. Попытку пресекает Фэн Синь, выпуская в полёт стрелу и попадая прямо в цель. Ножка маленького призрака оказывается пригвождена к дереву, и лучник подходит ближе, собираясь сказать: – Ну всё, пора возвращаться, – но вместо этого изо рта вылетает только поражённое, – Цзянь Лань?! – когда он замечает лицо демоницы, больше не загримированное вульгарной косметикой и не скрытое темнотой Небесной тюрьмы. Имя старой знакомой вырывается совсем неосознанно, и только после он спешит оглядеть девушку, наконец замечая знакомые черты. Демоница резко дёргается и отворачивается в сторону, игнорируя его, так что Фэн Синь за плечи разворачивает её к себе, чтобы в итоге ошеломлённо замереть на месте, – Цзянь Лань?.. Он почти не слышит её попытки доказать, что он её с кем-то перепутал. Не перепутал, точно не перепутал! Боги, всё это время это была она! Как он мог не узнать её сразу?! Что с ней случилось? Она теперь демон, и у неё ребёнок, и она знает про его чувства к Му Цину... Подождите, ребёнок? Он не успевает и заикнуться, как она толкает его прочь, ударяя кулаками в грудь. – Сказала же, что я не какая-то там чёрт знает кто! Ты что, не понимаешь человеческого языка? Идиот, ты что, не мог притвориться, что не знаешь меня?! – кричит Цзянь Лань, сверкая неприкрытой яростью в глазах, – Не мог притвориться, что не узнал?! Лишь немного чести, неужели так сложно?! Фэн Синь едва ли лучше тряпичной куклы, позволяет трясти себя из стороны в сторону, не в силах вернуть себе самообладание. Осознание лишь туманит рассудок, никакие детали не встают на свои места в голове, всё как будто наоборот, сыплется и улетает прочь от его понимания. Даже мысли не складываются в слова, образуя своим отсутствием полную пустоту. Невербализованный вопрос «что всё это значит?» Му Цин вдруг произносит вслух. Фэн Синь едва ли слышит его голос, но ответа никто из них всё равно не получает. Сюаньчжэнь бы воспользовался моментом, чтобы вырваться из захвата Его Высочества, но, кажется, он не может пошевелить и пальцем. Он не понимает ни черта, но точно ощущает ужасно плохое предчувствие где-то в груди. Никто не обращает внимания на оскорбительные матные заявления Лазурного Демона, доносящиеся с земли, а дух нерождённого, пользуясь ситуацией, сгрызает стрелу и впивается мёртвой хваткой зубов Фэн Синю в плечо. Лучник на автомате вскидывает руку для удара, а потом застывает на месте. Цзянь Лань кричит, и перегруженный разум Наньяна всё-таки начинает медленно складывать всю эту информацию воедино. – А... это..? – пытается задать вопрос он. Получается хуже некуда, язык едва ли поворачивается озвучить недосформулираванное предположение, как демоница перебивает его на полуслове. – Нет! Му Цин позади тихо прокашливается, сильно сомневаясь в своих речевых способностях. – Он даже не успел задать вопрос, – говорит он, празднуя маленькую победу от того, что его голос не звучит так сипло, как он мог предполагать. Фэн Синь оборачивается к нему, ища что-то на его лице, словно бы в попытке найти опору. Так на самом деле и есть, ведь на любой непонятный случай у Му Цина всегда есть решение, Фэн Синь взял это в привычку давно: глядеть на него каждый раз, но сейчас... Сейчас он выглядит так же потеряно. Сюаньчжэнь ловит его взгляд, но Наньян не видит в тёмных распахнутых глазах ничего, за что можно было бы уцепиться. – И дураку ясно, что он собирался спросить! – защищаться Цзянь Лань, вновь толкая Фэн Синя прочь и, кажется, выпуская таким образом свою нервозность, – И вот что я скажу – нет! – Как ты его назвала? – тихо спрашивает он, – Цоцо? Цзянь Лань молчит, а Цоцо явно не настроен на переговоры и семейное воссоединение, он целит когтями Фэн Синю по лицу, окрашивая щёку бога кровью, и тот шипит от боли, выпуская плечо девушки из хватки. Наньян падает на колени, и только теперь, кажется, начинает в полной мере всё осознавать. Он закрывает рану рукой и пытается пережить ту бурю эмоций, что за считанные секунды умудрилась потопить его в себе с головой. – Отпусти меня! – вдруг дёргается Му Цин из рук Его Высочества, понимая, что демоница, пользуясь случаем, сбегает. Фэн Синь вновь поднимает на него свой взгляд и сам не зная, зачем. Сюаньчжэнь замирает. Ему хватает двух секунд, чтобы прийти к выводу, что Фэн Синь всё же подозревает его. Конечно, как же иначе? Он думает, что Му Цин знал и действительно виновен в их смерти?! «Фу Яо» тут же ощетинивается и грубит: – Что ты на меня смотришь? Ты что, в самом деле решил, что.. что мой генерал это сделал? Серьёзно?! Чёрт возьми, да ты издеваешься! Он уже говорил, что было на самом деле! Знай он раньше, что так выйдет, и на ли бы не приблизился! Попытался помочь, а вместо благодарности только дерьмом облили, и ты, конечно, туда же, чёртов... «Фу Яо» быстро замолкает, понимая, что сейчас наговорит лишнего, раскроет свою маскировку и вообще никогда в погоню за беглецами не отправится в таком случае. Он сжимает губы в тонкую полоску и взрывается внутри, лишь нечеловеческой силой воли удерживая себя в руках и свой рот на замке. Фэн Синь молчит и ничего на эту тираду не говорит, заставляя злиться ещё сильнее. Он наконец опускает глаза в землю и тихо шепчет: «Как же так вышло?». Действительно, как так вышло? Она ведь прогнала его. Зачем она это сделала? Она знала о ребёнке? В этом было дело? Он был уверен, что она должна была снова полюбить, удачно выйти замуж и прожить счастливую жизнь без него, а получилось… Получилось лишь, что он её не защитил. Он на ватных ногах поднимается, и спешит прочь, так же не говоря ни слова, погружаясь под волны своей новой-старой вины. Он никогда не мог защитить тех, кто ему дорог. – И куда ты, чёрт возьми, собрался?! Фэн.. Наньян! Мать твою! – возмущается Му Цин, дёргаясь за ним. Движение не позволяет совершить всё та же крепкая хватка Се Ляня на его запястье, – Ваше Высочество! Если уж ты не собираешься отправляться в погоню, отпусти меня! Я должен привести их на Небеса, и этого… тоже! И Его Высочество действительно отпускает. «Фу Яо» растирает покрасневшую кожу руки уже на ходу, кивая в благодарность и переходя на бег. У Фэн Синя есть сын. У Фэн Синя есть девушка! Ладно, может и бывшая, но точно живая и точно с ребёнком от чёртового Наньяна! Му Цин не знает, что он должен думать по этому поводу, но знает, что чувствует. Словно ему разбили сердце. Ох. Не «словно». Сегодня по наивности своей он позволил себе подумать, что, может быть, у него есть один маленький, крохотный шанс, и сейчас… Он чувствует себя идиотом. Кому к чёрту сдастся он, когда есть она? Какой к чёрту Му Цин теперь, когда Фэн Синь встретил свою ту самую вновь и узнал, что он ещё и отец в придачу. Сюаньчжэнь бросил бы горькую усмешку, если б у него остались силы на смех. Чёртов Фэн Синь. Это же чёртов Фэн Синь! Тот самый благородный и верный Фэн Синь, не допустивший, наверное, и мысли отпустить свою заново обретённую любовь, а вероятно, ещё и тосковавший по этой любви всё это время! Боги, какой Му Цин идиот, что мог хоть на секунду допустить в своей безмозглой голове мысль, что он может быть на её месте. Что лучник может полюбить такого, как он. Наверное, он всё ещё любит её, и Му Цину придётся сотню вечностей умирать снова и снова, наблюдая за этим отвратительным семейным воссоединением и за тем, как Фэн Синь будет счастлив без него. Он шумно вбирает в грудь столько воздуха, что чуть им не давится, браня себя за эгоизм. Конечно он будет рад, если Фэн Синь будет счастлив, пусть его счастье и обернётся для Му Цина пыткой. Он сам виноват. Он позволил этим чувствам прорасти в груди, удобрил им почву, чтобы они пустили корни и вырвать их было бы более невозможно, он позволил себе любовь, зная, что ничего хорошего она не приносит, и некого теперь винить за то, что он должен пожинать чёртовы плоды. Он позволил себе надежду, теперь сам и виноват, что она оказалась пустой и глупой-глупой-глупой. Сюаньчжэнь чертовски зол на себя. – Фэн Синь, блять! – зовёт он, когда наконец замечает лучника в темноте среди редких деревьев. Он ускоряет шаг и кричит ему в спину, – Ты думаешь, я знал?! Ты думаешь, я сделал это?? Ты, сука, сошёл с ума, я вообще не имею к ней никакого отношения! – и добавляет ядовито, – В отличие от тебя! Фэн Синь делает крутой разворот, возвращаясь на несколько шагов назад, навстречу Му Цину и его пылающим глазам. Всё его лихорадочное беспокойство вмиг предсказуемо превращается в ответную ярость. – По-твоему, после выяснения, что у меня есть чёртов ребёнок, а девушка, которая была мне небезразлична, мало того, что не прожила счастливую жизнь, так ещё и стала демоном, после того, как моего ребёнка вырезали из неё, первой моей мыслью должно было быть обвинение тебя?! Оставь меня в покое, чёрт подери! – кричит он, не обдумывая ни единого слова. Му Цин теряется, не зная, как реагировать. Он не знает, что именно задело его в этих словах, но Фэн Синь ударил достаточно, чтобы он рвано выдохнул и потянулся рукой к подвеске этой проклятой, что зачем-то будто бы обжигает кожу теперь прямо на груди. И пусть проблема не снаружи грудной клетки, а внутри, Сюаньчжэнь не собирается это признавать, срывая с себя цепочку и собирая её в ладонь, чтобы сжать в кулаке и ударить им в чужую грудь в ответ на боль в своей. Он может оставить Фэн Синя в покое. Да запросто! – Знаешь что? – произносит он ледяным шипящим тоном, – Забирай. Отдашь это ей. Он разжимает кулак, отпуская руку и заставляя серебристую стрелу лететь к их ногам в сухую траву. Фэн Синь, кажется, продолжает мешать злость с отчаянием внутри себя, разделяя с ним чувство, что сжимает бешено колотящееся сердце, на двоих. Он слышит звон серебра и не может этого допустить, восклицая: – Ты, блять, рехнулся?! Я не собираюсь.. – Да плевать мне, что ты собираешься делать! – перебивает Му Цин, – Лично я найду их, верну на Небеса и заставлю дать блядские показания. Фэн Синь разрывается между тем, чтобы поднять цепочку и вернуть обратно на её законное место и просто закричать. Всё рушится, и он ясно осознаёт ужас от этого понимания. Жаль, что они никогда не умели говорить друг с другом. Жаль, что они оба слишком упрямы. – Ты не можешь отправить их на Небеса! Что с ними сделают там?! – Если я этого не сделаю, что сделают со мной?! Хочешь мне помешать? Отлично. Это неудивительно, что ты выберешь её, – шипит Сюаньчжэнь в ответ. Неудивительно, но всё равно больно, чёрт возьми. Фэн Синь же почему-то спорит: – Прекрати! Можно же решить всё иначе! Однако он понятия не имеет как. Он должен подумать и найти способ оправдать Му Цина и при этом не позволить Небесному суду приговорить Цзянь Лань и Цоцо к смерти. Он обязан найти решение! – Как?! Очнись, идиот, меня обвиняют в обмане при вознесении! Если я не докажу свою невиновность, меня низвергнут! – не разделяет ход его мыслей Сюаньчжэнь. – Я знаю! – повышает голос Фэн Синь, – Чёрт возьми, Му Цин, что я, по-твоему, должен делать?! Дать тебе отправить Цзянь Лань и моего ребёнка под суд? – Попробуй меня остановить, – бросает вызов Му Цин. Он толкает его плечом и собирается броситься в погоню, но Фэн Синь срывается за ним следом, хватая за локоть. – Да постой! – требует он, и Му Цин разворачивается, с силой отталкивая его от себя. Сюаньчжэнь совершает серию отчаянно-агрессивных ударов в грудь и лицо, а Фэн Синь только и может защищаться, ожидая момента промедления. Секунду, которую Му Цин берёт на вздох и хватку на его вороте, лучник использует в свою пользу, ударяя под рёбра. Сюаньчжэнь шипит в ответ на боль, что физически почти и не ощущается, меркнет на фоне моральной, и пинает, не отпуская чужой воротник. Фэн Синь пытается оттолкнуть его от себя, но Му Цину плевать на получаемые удары, он выпускает ткань из пальцев правой руки только чтобы замахнуться кулаком в лицо. Его запястье тут же оказывается перехвачено, Наньян сжимает до синяков на белой коже, заводит их руки Му Цину за спину, заставляя двинуться ближе, чуть не столкнуться носами и совершить попытку вывернуться, пока вторая загорелая рука блокирует все движения, упираясь ему в поясницу. Му Цин сверкает разъярённым обсидианом почти скрытых за расширенными зрачками радужек глаз, пытаясь вырвать хоть одну руку из ловушки. Правую тянет в болезненный захват крепко сжатая ладонь Фэн Синя, а левая, зажатая между их телами, не поддаётся так же, прижимаясь к твёрдым мышцам чужой груди. Лучник в ответ на попытки лишь тянет его ближе и шумно дышит, когда Му Цин отводит своё лицо назад, чтобы сохранить хоть немного чёртового расстояния между ними. Ему удаётся вывернуть захваченное за спиной запястье так, чтобы вонзить ногти противнику в ладонь, а тот в ответ только сильнее хватку сжимает. – Отпусти, – произносит Му Цин словно угрозу. – Сам сказал остановить тебя, – не отставая в уровне враждебности тона, отвечает Фэн Синь. Му Цин предпринимает попытку пнуть его, но пространства для того, чтобы замахнуться слишком мало, так что в конце концов он просто материт своего соперника и пытается выровнять дыхание. Отвратительно. Он хочет послать всё к чёрту и больше никогда не видеть этого проклятого лица прямо перед собой. Больше никогда. Никогда так близко. Противоречивый импульс, который заставляет его взгляд неосознанно опуститься вниз к чужим губам не был запланирован и будет проклят, чёрт возьми. Му Цин больше чувствует, чем слышит, как Фэн Синь задерживает дыхание. Возможно, это удивление. Может, отвращение. Сюаньчжэнь больше не найдёт в себе сил вернуть взгляд наверх и посмотреть ему в глаза. Никаких больше сил, чтобы видеть выражение, с которым, вероятно, лучник смотрит на него прямо сейчас. Единственное, что он может, это замереть, поражаясь самому себе так, что царапающая до крови кожу Фэн Синя хватка, больше не контролируемая, превращается в простое прикосновение подушечками пальцев. Он чувствует, что и без того невозможно быстрое сердцебиение Наньяна ускоряется, сбиваясь с ритма. Фэн Синь чувствует дрожь его пальцев. Юго-Восточный бог видит, как на мгновение маска на лице перед ним исчезает, позволяя заметить, как дёргаются вверх брови, создавая излом не изумления, не злости, а усталости. Он снова не раздумывает ни секунды. Быстрое движение навстречу, и он крадёт у Му Цина второй его поцелуй. Он прижимается к его приоткрытым губам своими, ощущая не свой судорожный вздох, словно подписывая себе смертный приговор. Это простой-простой поцелуй, но в нём столько вложенных эмоций и несказанных слов, боги, он надеется, что Му Цин поймёт и помилует. Он больше, чем влюблён, и понятия не имеет, как выразить это словами, как успокоить и сказать о своих чувствах, не говоря ни одного лишнего слова, что, как обычно, всё испортит. Фэн Синь замирает так на несколько секунд, ожидая, что Сюаньчжэнь дёрнется в сторону, разрывая контакт как в прошлый раз, но он так же не двигается с места. Он снова позволяет ему себя целовать. Лучник отстраняется только для того, чтобы сделать это ещё раз мягче и нежнее, и Му Цин теряется в ощущениях и чувствах, путает свои с чужими и одновременно с тоской чувствует эту чёртову всеобъёмлющую любовь, понятия не имея, чья она. Он заставляет себя закрыть глаза, лишь бы не проронить ни одной блядской слезинки. Пока Его Высочество с Хуа Ченом передают поцелуями духовные силы, Южные боги делятся общим отчаянием. Они пропускают момент, когда нужно отстраниться, и теряют счёт времени, деля пропущенные удары сердец на двоих и чувствуя, как затихает ярость. Му Цин неосознанно тянется вслед за губами Фэн Синя, когда тот в конце концов отстраняется и скользит кончиком носа по его щеке. В лёгком поцелуе, оставленном на скуле читается просьба, которую Фэн Синь всё не может озвучить вслух. Му Цин понимает, но, в свою очередь, не в силах заткнуть себя, когда их губы больше не прижимаются друг к другу. Он язвит, почему-то хриплым шёпотом: – Тренируешься целовать её? Фэн Синь то ли пытается ударить его своим лбом, то ли сам бьётся об его лоб, и так же тихо грозит: – Заткнись, просто заткнись, – он глубоко вздыхает, ослабляя хватку на запястье, и тянет его руку вниз из неприятного захвата. Не отпускает, но и не удерживает, продолжая, прося, – Позволь мне найти вариант, при котором никто не пострадает. Поверь мне. Му Цин не хочет ничего отвечать. Он не хочет снова лепить пластырями на бедное сердце эту очередную надежду, чтобы позже выяснить, что она снова была наивна и пуста. Однако он мелко кивает, случайно снова легонько врезаясь в Фэн Синя лбом. Он показушно айкает, выказывая возмущение, за которым нужно прятать смущение, и лучник тихо фыркает, поглаживая его по спине. – Отвали от меня, – произносит Му Цин чуть громче шёпота, слабо толкая его в грудь. Он отстраняется сам, чтобы отвернуться и проморгаться, пока Наньян не заметил никакой влаги в его глазах, и слышит, как тот шуршит чем-то в траве. Фэн Синь бубнит тихое «нашёл», и поднимается, чтобы подойти ближе, заставляя мелко дёрнуться от движения рук, что, не касаясь, обвивают его шею, и блеска серебра в темноте. Му Цин моргает и понимает, что Наньян там за спиной возится с застёжкой подобранной с земли подвески, кроя её матом и задевая его шею случайными касаниями тёплых пальцев, а где-то в засаде на границе восточных лесов кто-то смелеет достаточно, чтобы задать вопрос: – А где генерал Наньян? – Убежал за своей принцессой, где же ещё ему быть? – легкомысленно отвечает генерал Пэй, пожимая плечами и продолжая вглядываться в ночную темноту. – Он ослушался приказа Владыки? – поражается кто-то из служащих дворца Мингуана, в то время, как чиновники Наньяна шикают на говорившего, призывая быть тише, – Вы знали? – продолжает, понижая голос, парень. – А как же? Любовь делает такое с людьми.