У Му Цина есть сердце

«Парочка дыр в дороге – это пустяки, вы видели что стало с фонтаном?!» «Какова была рекордная сумма убытков? Они её побили?» «Ещё немного, и эта драка обойдется им дороже всех остальных!» «Кто ставил ставки на ничью, пройдите к дворцу Мингуана за выигрышем, остальным повезёт в другой раз!» «Наньян признался, что не ненавидит его!» «А что же Сюаньчжэнь?» «Ударил его, конечно же!» «Слыхали, говорят, у Сюаньчжэня имеется украшение на шее – подарок Наньяна!» «Быть такого не может. Это пустые слухи». «Тревога! Всем боевым богам срочно направиться к темницам для заключённых! Призраки сбежали! Повторяю, призраки сбежали!» «Что? Этого не может быть!» «Генералы Юга повредили стены темниц?» «Кто сбежал?» «Все. Все сбежали». Небесную Столицу накрывает суматоха, превращая всё вокруг в абсолютный бардак. Духовная сеть разрывается от сообщений, не позволяя отдать указания и расставить чиновников на дежурства. Никто не следит за улицами, по которым демоны могут бежать, а сильнейшие из небожителей неорганизованной кучкой толпятся у темниц. Му Цин умывает лицо, склоняясь перед зеркалом. Он не заходил в систему связи, подозревая, – вполне себе справедливо, стоит отметить, – что может там услышать. Чёртов Фэн Синь. Чёртов хороший и милый Фэн Синь, ну почему он не может просто вести себя как прежде? Му Цин больше не может продолжать сметать крупицы нелепой надежды прочь со своей души, потому что они теперь в каждой клеточке его сердца, вопреки всему здравому смыслу. Он становится уязвимым. Даже сейчас, скажи Наньян, что всё это было лишь издевательской шуткой, Му Цин уже не сможет это выдержать. Это ранит, и это недопустимо для него, позволить кому-то взять над собой контроль. Но он уже позволил. Фэн Синь просто об этом не знает, и лучше бы всё так и оставалось. Му Цин мог бы сыграть ненависть и презрение, ужалить его первее, чтобы тому и в голову не пришла мысль о том, что он может питать к нему чувства поинтереснее ненависти, но это было бы так же больно и для него. А ему хватает чёртовой вины в жизни. Он трёт рукой кровь с подбородка, а она, к его раздражению, только размазывается по лицу. Чья она? Его или Фэн Синя? Наверное, его собственная, если судить по разбитой губе. Она же, должно быть, пачкает сейчас и Фэнсиневы костяшки. Му Цин прикрывает глаза и делает глубокий вздох, прежде чем приняться с удвоенной силой тереть своё лицо. Ранки жжёт, разбитые кулаки щиплет, но это хотя бы избавляет его от всяких глупых мыслей. – Генерал! – слышится спешный стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, один из подчинённых врывается внутрь. Му Цин едва успевает отвести руки от лица и открыть рот, чтобы отчитать того за бестактность, как он продолжает, – Чрезвычайная ситуация, темницы пусты! Демоны сбежали! – Чёрт возьми, – Сюаньчжэнь закатывает глаза, пока капли воды неприятно стекают под рукава, – Передай, что я сейчас буду. – Будет сделано! – бросает служащий и удаляется выполнять. Ни минуты покоя. Сейчас опять видеть Фэн Синя, а он даже не знает, как себя вести. Он смотрит в зеркало на своё недовольное лицо и спешит привести себя в надлежащий вид. Избегать лучника в течение стихийного собрания удаётся проще простого. Му Цин, залечив видимые повреждения, стоит поодаль ото всех и складывает руки на груди, игнорируя осуждающий взгляд от Лин Вэнь и внимательный от Наньяна. Он хочет что-то сказать, – понимает Му Цин, и он не даст ему на это ни шанса. Богов войны распределяют по двое в погоню за беглецами, и Му Цин приподнимает бровь, скрывая удивление, когда его посылают вслед за Лань Чан вместе с Генералом Пэем. В любом случае, это лучше, чем с Наньяном, так что он не собирается жаловаться. – Му Цин, подожди, – зовёт Фэн Синь, пытаясь ухватить его за руку, когда он разворачивается, чтобы покинуть Небеса. – Я занят, – ровно бросает Му Цин, избегая прикосновения, и удаляется прочь. Фен Синь недовольно и шумно вздыхает позади, заставляя закатить глаза. Пэй Мин следует за ним по пятам и напоследок хлопает Наньяна по плечу, прошептав что-то на ухо. – Я убью тебя, – предупреждающе рычит лучник в догонку, и Му Цин чуть замедляет шаг, чтобы Мингуан его догнал. – Что ты ему сказал? – хмурится он, принимая безразличный вид. – Что его ненаглядный в надёжных руках, – Пэй Мин тянет гласные, сверкая довольным взглядом и поднимает руки, чтобы скрестить их за головой. Му Цин закатывает глаза и желает закончить диалог, но еще один вопрос вертится на языке уже довольно долгое время: – А что за чушь с психологией? – О, это большой секрет, генерал Сюаньчжэнь, – важно произносит Пэй Мин, – Но если вы очень хотите знать, я попрошу лишь парочку свиданий взамен, – и подмигивает, мерзавец. Му Цину не приходится прилагать усилий, чтобы состроить гримасу максимального отвращения на лице. – Ублюдок, – говорит он, а Мингуан только смеётся в ответ. Выследить демоницу оказывается до нелепого просто. Буквально час спустя они уже загоняют её в ловушку, и её маленький призрачный сын предсказуемо скалит зубы, отбивая нападение. – Отзови его, чёрт возьми! – шипит Му Цин, пока дух нерождённого, минуя острие чжаньмадао, впивается в плоть, – Ты же не хочешь чтобы я его убил? На лице Лань Чан отражаются нотки беспокойства за своё чадо, но она упрямо заявляет: – Ты его не убьёшь. Му Цин сжимает челюсть и умудряется вырваться из хватки сцепленных на предплечье зубов. – Думаешь, я блефую? Ладно, но что насчёт генерала Мингуана? Думаешь, он его пожалеет? – рассуждает он, продолжая защищаться от духа. Ещё чуть-чуть, и он просто бессмысленно пустит все свои силы по ветру. – О, ни в коем случае, – заверяет Пэй Мин, врываясь в бой. Цоцо рвётся к нему, разрывая рукав чёрного ханьфу и оголяя бледное плечо. Му Цин не успевает спрятать старый шрам. – Это же.. – замечает Пэй Мин. Дух узнаёт следы своих зубов на его коже и спешит убедиться. Сюаньчжэнь нехотя отмахивается от призрака, пытающегося его обнюхать, и прикрывает шрам. Цоцо кусает его за порванный рукав и дёргает им в воздухе, оглядываясь на мать. Лань Чан вздыхает и скрещивает на груди свои руки. – И почему все нити ведут меня к тебе? – спрашивает недовольно. – О чём ты говоришь? – не понимает Му Цин. – Так Наньян прав? Вы знакомы? – Спроси у того, о ком он говорит, генерал Сюаньчжэнь, – бросает Лань Чан, – Цоцо! Отпусти его, ну же, иди ко мне, малыш! Иди к маме! Призрак принимается несогласно погрызывать его рукав, пытаясь достать до кожи, и пыхтит. Демоница топает ногой. – Цоцо! – Отвечай на вопрос или... – Му Цин теряет терпение, поднимая лезвие навстречу духу. Тот обиженно дёргается из стороны в сторону. – Ты его не тронешь. И дружку своему не позволишь, – говорит она и оказывается чертовски права, когда он отбивает меч Мингуана от подобия детской головы и недовольно цокает языком. Цоцо продолжает крутится вокруг него и слюнявит ханьфу. Он морщится и отталкивает его себе за спину. – Он мне не друг, – презрительно заявляет он, пока мелкий призрак пытается жевать его волосы и плюется. – Генерал Сюаньчжэнь, – предупреждающе звучит голос Пэй Мина, – Вам стоит опустить оружие. – Нам приказано поймать их, а не убить, – ледяным тоном сообщает Му Цин, – Я не позволю вам нарушать правила. – Как и я не позволю вам покрывать преступников, – лезвие меча движется к горлу Му Цина, – Я должен вас арестовать. – Что ж, попробуйте, – бросает вызов Му Цин, отталкивая демонёнка в сторону матери. Лань Чан успевает схватить его прежде, чем ребёнок рванёт обратно, укутывает в подол юбки и отходит назад, глядя Му Цину в глаза. Пэй Мин хочет дёрнуться за ними, но Сюаньчжэнь отвлекает его выпадом. – Вас всё равно найдут. Молись, чтобы это был я, – бросает он, хмуро пробивая выставленную Мингуаном защиту. – Скажи Наньяну, что я тебе всё рассказала, – говорит Лань Чан, криво улыбаясь и спеша прочь, – Считай, это моя благодарность, – смеётся она. Он понятия не имеет, о чём идёт речь, но быстро кивает, стараясь не отвлекаться. Пэй Мин – бог войны всех северных земель, на своей территории ему не было бы равных.. Но они не на севере, ухмыляется Му Цин, вкладывая часть духовной энергии в удар. Чжаньмадао отбивает чужой клинок и врезается в доспехи другого бога. Ему удаётся ранить и вымотать Пэй Мина, но он всё ещё не потерял способность трезво оценивать ситуацию. На побег ему не хватит сил, даже если он победит. Он сжимает челюсть, и злость на самого себя добавляет ему сил. Он старается недостаточно, а может, просто недостаточно силён для этого противника, и это глупо, что он вступился за демона и позволил увидеть старый шрам от укуса этой мелочи. Считается ли это предательством Небес? Его обвиняли, даже не имея доказательств, сейчас же, каков его шанс на низвержение? В девяти из десяти случаев он обречён, не имея ни одного доказательства своей непричастности. Лань Чан нужно найти и привести на Небеса. А для этого нужно быть сильнее. Но Пэй Мин выбивает саблю из его рук. – Извини, Сюаньчжэнь, но тебе придётся пойти со мной, – говорит он и хватает его за запястье. Му Цин дёргается и кривит лицо. – Отпусти, и сам знаю, – шипит, пытаясь вырвать руку. – И упустить шанс подержаться с тобой за руки? Ну уж нет, – весело хмыкает Пэй Мин перед тем, как забрать его на Небеса. Му Цин надменно поднимает подбородок и шипит: – Не смей меня касаться. Младшие служащие разных дворцов мельтешат по улицам, передавая свитки с информацией из рук в руки, а большинство небожителей Верхнего Неба заняты погоней в мире людей. Когда Мингуан требует собрания в главном дворце, почти никто не отзывается, решая свои собственные проблемы. Однако, – «В чём дело?» – хмуро спрашивает Наньян в духовной сети. Он знает, что Му Цин шёл с ним, и он не может это пропустить. «В генерале Сюаньчжэне, так что поспеши явиться», – беззлобно фыркает Пэй Мин в ответ. Фэн Синь в ответ поливает его гадостями и злится. «Что с ним? Помнится, ты сказал, что он в «надёжных» руках, сукин сын». «О, не моя вина, что он решил драться со мной, чтобы дать демонице и духу нерождённого сбежать!» И сеть духовной связи вновь взрывается голосами, полными обсуждений, сплетен и обвинений. «Твою мать, – вздыхает Фэн Синь, – Что за чушь?» «Дворец Шэньу», – заканчивает разговор Пэй Мин, и тогда лучник стучится прямо в его личный массив. «Какого хрена там произошло?» – задаёт очередной вопрос. «Понятия не имею. У него на плече старый след от укуса этой дряни, и она его узнала. Может, он папочка, может, убийца, а может, подстрекатель, – генерал Пэй перечисляет варианты перед тем, как любезно заключить, – Ну и ненаглядный у тебя, сплошные проблемы». «Заткнись, мать твою, – бросает то ли смущённый, то ли раздражённый Наньян, – Скоро буду». Генерал северных земель усмехается, получая подозрительный взгляд Му Цина, который наконец высвободил свою конечность из плена и сложил руки на груди. Будь у него больше сил, он позаботился бы о том, чтобы рука Пэй Мина была сломана. «Я и не сомневался». На собрании в главном дворце Небесной Столицы впервые не имеется любопытных ушей. Из чиновников Средних Небес только служащие дворца Сюаньчжэня, а из Верхних – несколько гражданских богов. Повелитель Ветра больше не явится на Небеса, Повелитель Земли оказался одним из четырех великих бедствий, Ши Уду не явился по очевидным причинам, а Цюань Ичжень просто не слушает духовную сеть. Таким образом, на Небесах действительно осталось лишь несколько сильных богов, большая удача, что у них имеется Лин Вэнь, чтобы со всем разобраться, но... Сейчас, вероятно, она будет не на его стороне, как минимум потому, что затаила злость за учинённые дракой неприятности для её дворца. – Что произошло? – спрашивает Цзюнь У, когда после прихода Наньяна ждать остаётся некого. Пэй Мин рассказывает о произошедшем, а Фэн Синь хмуро глядит на Му Цина, пытаясь привлечь его взгляд. Тот показушно закатывает глаза и дожидается конца пересказа. Его спрашивают о случившемся, и он делает шаг вперёд. – Я действительно встречал дух нерождённого прежде, – начинает он, вызывая шепотки по полупустому залу, – Но я никак не замешан в том, что происходит сейчас или в том, что произошло. – Тогда почему ты молчал, когда я спрашивал тебя об этом? – Фэн Синь скрещивает руки на груди и так и не сводит с него глаз. – А кто бы поверил, что я нашёл его однажды и спас из той ловушки, в которую они с матерью были заключены тем, кто вырезал плод? Проще было не доставлять себе проблем объяснениями и не накликать на себя лишних подозрений. Мне их итак достаточно достаётся, не находишь, генерал Наньян? – язвит Му Цин в ответ, наконец сталкиваясь взглядом с янтарными глазами. Он наблюдает за тем, как Фэн Синь мрачнеет, пока в большом зале отдаются эхом от стен чьи-то обвинения. – А может это ты и вырезал плод из чрева матери? – вот что приходится слышать. Му Цин переводит свой ледяной взгляд на говорившего. – А разве есть тому доказательства? Естественно я не мог позволить генералу Мингуану убить их, ведь только они могут доказать мою невиновность. Так что я должен найти их и привести сюда для разбирательства, а не быть обвинённым просто потому, что я вам всем не нравлюсь. Устроили суд без каких-либо улик, только бы посудить. Хоть один человек здесь имеет объективизм и понимание того, насколько эта ситуация глупа? Дайте мне делать свою работу, – возможно, высокомерный взгляд и сарказм – это не самая лучшая линия защиты в его положении, но должен же быть здесь хоть один здравомыслящий человек! – Верно, Сюаньчжэнь, – говорит Цзюнь У, вызывая у него и удивление, и удовлетворение разом, – Нет никаких доказательств твоей вины. Но так же, нет и доказательств невиновности. Я назначу другого бога на поимку Лань Чан, а ты останешься под стражей до выяснения всех обстоятельств. Му Цин несогласно мотает головой под конец. – Вы хотите доверить их кому-то другому?? В этот раз генерал Мингуан чуть не убил нерождённого, да они все так и поступят! – Твои слова ничуть не справедливей обвинений в твою сторону, Сюаньчжэнь. Я не могу допустить возможность сговора, – Владыка дожидается недовольного кивка с его стороны и продолжает, – С этого момента ты и твои подчинённые заключаетесь под арест без права выхода из дворца. Му Цин делает поклон и благодарит сквозь зубы, после чего его провожают во дворец. Он сжимает челюсть, наблюдая за приставленным конвоем из окна. Отвратительно. Нет, он без проблем мог бы разобраться с ними всеми, но тогда он просто налепит ярлык с начертанным «виновен» прямо себе на лоб. Нужно найти другой вариант. – Чем давать подобное объяснение, лучше бы ты вообще промолчал, – заявляет Фэн Синь, заходя в зал, и он думает, что лучше бы у него отняли и право на вход посетителей во дворец. Он равнодушно пожимает плечами, не собираясь оправдываться. – Лань Чан мне всё рассказала, – говорит Сюаньчжэнь безразличным тоном, даже не поворачиваясь к гостю. Он не знает, что может услышать, но это предсказуемо затыкает Фэн Синю рот. Му Цин почти что испускает облегчённый вздох, пока не замечает, что лучник так и застыл, где стоял. Он поворачивается к нему и замечает ужас на загорелом лице. Ого. Становится интересно. Наньян даже не пытается открыть рот или что-то сказать, он будто совсем не шевелится и только глядит на него, не моргая. Му Цин заинтересованно изгибает бровь. – Ничего не хочешь сказать? Фэн Синь делает пару шагов назад. Он прокашливается, нервно треплет свои волосы и принимается ходить по кругу быстрыми шагами. Что это такое?.. – Я... Я не буду это отрицать, – бормочет он себе под нос, снова прочищая горло. Му Цин ничего не понимает, но собирается добраться до истины, так что наклоняет голову, не зная, какую реакцию он должен дать на эту неизвестную истину, и говорит: – Тогда подтверди. Перестань мельтешить. И Фэн Синь послушно замирает. Он поднимает на него свои удивлённые глаза и глупо моргает. Му Цин закатывает свои. – Я, конечно, под арестом, и времени у меня полно, но долго ты собираешься его тратить? – он хочет сказать ещё что-нибудь провокационное, но лучник в рекордное время преодолевает абсолютно всё расстояние между ними и, будто этого мало, касается его губ своими. Теперь наступает его очередь беспомощно замирать. Му Цин поражённо открывает рот, а этим бесстыдно пользуются. Его пульс подскакивает до небывалых высот, ци взвинчивается, нарушая ровные потоки духовной силы, а мозг лихорадочно пытается сообразить что, чёрт возьми, происходит. Фэн Синь не отстраняется. Он с закрытыми глазами и складкой между бровей, и руками, удерживающими плечи, ласкает его губы почти что отчаянно. Чёрт возьми. Он его целует. Он. Его. Целует. Му Цин спешно делает шаг назад, лишаясь мягких губ на своих, и изумлённо смотрит на Фэн Синя. Тот теряется под его взглядом и делает свой шаг назад в ответ, отрывая от покрасневших тонких губ и розовеющих щёк взгляд. – Что..? Почему ты... – Му Цин глотает воздух, словно задыхается, – Т-ты... Фэн Синь только что украл его первый поцелуй. Фэн Синь поцеловал его. Не укладывается. Это не сходится с картиной его мира, ломает смысл происходящего, логику и вообще всё, в чём Му Цин был уверен прежде. Его собственный мозг становится предателем и перестаёт функционировать как положено, вместо этого выдавая только инструкцию по тому, как нужно дышать. Не то чтобы это не пригодилось, но хотелось бы получить побольше полезной информации. – Прости, – шепчет Фэн Синь и порывается сбежать. – А ну стоять, – тихо, хрипло, но твёрдо приказывает Му Цин, хватая его за руку. У них обоих пальцы лихорадочно дрожат, но ни один этого не признает. Фэн Синь останавливается, но повернуть его лицом к себе Му Цину приходится самостоятельно. Он склоняет голову, пытаясь поймать взгляд лучника, но тот не поддаётся. Сюаньчжэнь злится и хватает его за подбородок, поднимая его лицо. Если уж сделал, будь готов встретиться с последствиями, вот что хочется сказать. – Какого хрена ты сделал? – спрашивает Му Цин с резкостью в голосе. Фэн Синь шумно вздыхает, наконец поднимая глаза, и растерянность в них меняется такой же злостью. Ох, они оба защищаются самым глупым образом из возможных, как нелепо. – Лжец, – обвиняет лучник, отталкивая его руку, – Ты просишь меня верить тебе и обманываешь. Нихрена она тебе не сказала. – О, так ты будешь винить в этом меня? – возмущается Му Цин. Его голос неконтролируемо повышается на несколько тонов вверх, когда он тычет Наньяну в лицо пальцем, продолжая, – Ты поцеловал меня. Ты, какого-то хрена взял и поцеловал меня, а я в этом виноват?! Фэн Синь разрывается между тем, чтобы сложить руки на груди и начать активно жестикулировать, и выглядит откровенно глупо. Му Цин замечает, что его лицо тоже становится красным, и заставляет себя прийти к выводу, что это, должно быть, от злости. – Да ты сам напросился! Му Цин, ты прикинулся, что всё знаешь, и потребовал действий! Я и дал тебе действий, так что не смей винить меня теперь, ясно? – Что я должен был знать? – кипит Му Цин, – Откуда я вообще должен знать хоть что-то, если ты всё от меня скрываешь?! – Я говорил тебе, что не скрываю ничего дурного, а ты всё требуешь от меня ответов, которые сам не хочешь знать! – лучник чуть ли не топает ногами. – А может, это мне решать, чёрт возьми? – Му Цин повышает голос и разворачивается к нему спиной, перенимая ходьбу по кругу этого замкнутого пространства. Он касается своих губ пальцами и качает головой, – Поверить не могу, что ты это сделал. Нахрена ты это сделал, Фэн Синь? – Ты опять за своё, – Юго-Восточный бог вздыхает и зачем-то повторяет движение его руки, так что Му Цин отворачивается снова, заключая, что это, чёрт возьми, невыносимо, – Твою мать, ты не хочешь знать чёртов ответ. – Ты издеваешься?! – вспыхивает Сюаньчжэнь, в секунду забывая про неловкость ситуации. Он возвращается обратно к нему, чтобы начать спорить, – Как ты смеешь делать подобные вещи, а потом заявлять, что я не хочу знать! Будто это меня не касается! Не смей ты так делать, я бы, блять, и не спрашивал! – Как я смею?? – Фэн Синь так же теряет терпение, обвиняя в ответ, – Да ты сам ничего мне не говоришь, но я же не пользуюсь такими подлыми трюками, как ты! Что, если бы Я сказал тебе, что Лань Чан мне всё рассказала? Что бы нового я узнал? Что ты врал мне, говоря, что вы не знакомы, что у тебя шрам от укуса духа нерождённого на плече, что ты в чём-то замешан! – Вот именно поэтому я ничего и не сказал! – прикрикивает Му Цин, хватая его за ворот и отталкивая от себя, – Ты даже не знаешь в чём, а всё равно обвиняешь меня! – Сука, да когда до тебя уже дойдёт, что я тебя не обвинял?! – яростный крик, и Му Цин получает сильный толчок в ответ. – Точно. Не обвинял. Ты пришёл сюда, чтобы поцеловать меня, блять, а не чтобы снова начать кричать как ненормальный о том, что я что-то скрываю, – он саркастично кивает, выдавая самые язвительные свои интонации. Это заставляет лучника закатить глаза. – Послушай, если бы я тебе не верил, я бы не повёлся на твою ложь сейчас, так что хватит вести себя, как идиот! Просто скажи, что, мать твою, происходит, и мы разберёмся, я же на твоей стороне, придурок! Му Цин в своей излюбленной язвительной манере поднимает бровь, задавая вопрос таким тоном, словно говорит очевиднейшую вещь: – Так ты поцеловал меня, чтобы я повёлся на это дерьмо? И Фэн Синь срывается. – Му Цин, блять! – рычит он, хватая его за плечи, и тот не может избежать флэшбека от того, как эти руки хватали его пару минут назад. Он нервно извивается, стараясь избежать касания, и надрывает голос. Кажется, он в панике. Да, это точно паника. Он напуган, как не был, наверное, столетия. – Да пошёл ты! Боги, Фэн Синь, как же мне это надоело, прекрати это всё и просто проваливай! Твоя помощь нужна мне в последнюю очередь! – психует он, и нервные нотки неконтролируемо рвутся наружу. – Ну конечно, ты же совсем не заперт в своём чёртовом дворце, окружённом конвоем, тебе не нужна ничья помощь, – издевается Фэн Синь, в сердцах толкая его от себя, – Какое самомнение! Му Цин показушно поправляет одежду и щурит глаза. Фэн Синь так же на показ складывает руки на груди и молчит, отворачивая голову. Приходится постоять так минуту, чтобы успокоиться и заставить мозг заработать, понимая, что это не самая большая его проблема на данный момент (да это вообще не проблема), а лучник может оказаться полезен. – Что ты предлагаешь? – сдаётся Му Цин. Фэн Синь выдерживает его взгляд с видом абсолютного принуждения. Он говорит: – Я могу вывести «Фу Яо» из дворца, чтобы допросить. Сюаньчжэнь обдумывает идею. Действительно, никто и не подумает, что Наньян может быть с ним в сговоре. Это может сработать. Он переводит дыхание и пытается сфокусировать внимание на плане. – Ты не пойдёшь со мной, – выставляет он свои условия. – Это было бы подозрительно, – кивает лучник, отходя к окну, чтобы бесцельно поглядеть на охрану дворца, только бы занять себя чем-то, – Я останусь и через какое-то время доложу о твоём побеге. Вызовусь на твои поиски и найду тебя позже. А потом ты всё мне расскажешь. – С какой стати? – ощетинивается Му Цин. – Потому что я тоже расскажу тебе всё, что пожелаешь знать, – вздыхает Фэн Синь. Он разворачивается и протягивает ему руку, словно для заключения сделки. Му Цин смеряет её взглядом. Фэн Синь из тех, кто держит своё слово. Он качает головой, демонстрируя своё недовольство, и пожимает предложенную ладонь. Всё идёт чётко по плану, когда Фэн Синь направляет своих чиновников провести допрос каждого служащего дворца Сюаньчжэня и выводит «Фу Яо», одного из заместителей Юго-Западного бога войны, за ворота, чтобы допросить его отдельно от остальных и исключить сговор. Таким образом, во дворце Наньяна не остаётся ни одного свидетеля для сговора настоящего, а за запертыми дверями двое пошедших против закона «соперников» устраивают спарринг, чтобы инсценировать побег. – Бить тебя в лицо с твоего же согласия куда приятнее, – бросает Му Цин, специально толкая его на дорогущую вазу, дабы добавить спектаклю драмы. – Чем что? – уточняет Фэн Синь, ломая Сюаньчжэнем расшитую тканевую перегородку. – Не заткнёшься, и мы подерёмся по-настоящему, – шикает тот, ставя подсечку и едва успевая сдвинуться в сторону с траектории чужого падения. Фэн Синь разворачивается на спину и кулаком вышибает ножку рядом стоящего стола. Свитки, чернильница и всякая прочая ерунда летит вниз вместе с подсвечником, пока он разминает запястье. – Думаешь, достаточно? – спрашивает он, когда на полу разгорается пламя. – У тебя бумаги горят, – хмыкает Му Цин, – Правдоподобно, если они тебе больше не нужны. Фэн Синь отмахивается, и огонь, направленный потоком воздуха, движется в сторону от них. – Пустяки. Лин Вэнь итак насчитает нам долгов на миллионы за прошлую ссору. – Не спали весь дворец, придурок, – бросает Му Цин, поднимаясь с пола. Он перешагивает через развалившегося на полу лучника и приседает за чернильницей. – Нарисуй похуже, а то подумают, что у тебя было время на аккуратность, беглец, – подаёт голос тот, когда Сюаньчжэнь рисует на двери печать перемещения. Му Цин с сожалением соглашается и делает рисунок небрежным. Идеалы внутри него кричат от ужаса при виде изуродованной двери. Вот и готово. Он оборачивается на Фэн Синя, что в позе лотоса сидит в бардаке своего горящего дворца, поднимая голову, чтобы встретиться взглядами. Му Цин искренне не понимает, почему тот рискует пожертвовать всем ради того, чтобы помочь ему бежать. Почему тот так ему доверился? Сердце ёкает, и он не удерживается от того, чтобы сделать осторожный шажок навстречу и протянуть руку, поправить его нелепую сбившуюся причёску... Пальцы дёргаются прочь, когда Фэн Синь позволяет и расслабленно прикрывает глаза, подставляясь. – Где мне тебя искать? – спрашивает он. Му Цин лишь пожимает плечами, порываясь побыстрее сбежать. – Кто знает, – бросает он, возвращаясь к двери. За ней мир людей встречает его холодным ветром со стороны горы Тунлу и осознанием, прошибающим похлеще любого мороза. Он в который раз тянет руку к своим губам, но замирает в последний момент. Не касаться. Почувствовать хочется. Му Цин покрывается стыдливым румянцем, но всё равно медленно проводит языком по губам, а после шумно вздыхает, когда действие вызывает воспоминания. Он практически физически ощущает лёгкое касание поцелуя и закрывает глаза руками. Он не верит, что это могло произойти, и у него всё ещё нет объяснения тому, что это, несмотря на невозможность, случилось. Единственное объяснение – Фэн Синь чувствует к нему то же, что и он, но оно просто не может быть признано. Оно не подходит. Но и другие тоже! Разве Фэн Синь издевался? Разве не он помог ему бежать? Разве он выразил отвращение? Чёрт возьми, он даже не выглядел недовольным. Он просто его поцеловал. Всё это пора бы выкинуть из головы и собраться с мыслями. Он сюда не подумать пришёл. Надо найти Лань Чан и её маленького засранца, а потом Наньян всё ему объяснит. Только Му Цину придётся откровенничать тоже. Он мотает головой и пускается в путь. Нечего тут думать, заключает он, но предположения всё строятся и строятся, только чтобы разбиться о тысячи его сомнений.