У Му Цина есть сердце

Вознесение ощущается незаслуженным. Ещё более незаслуженным ощущается удивлённое бледное лицо Му Цина в толпе. Фэн Синь чувствует резкий укол стыда и вины, вспоминая свои собственные слова. «Но ты, Ваше Высочество, не беспокойся, уж я-то точно тебя не оставлю». А теперь он здесь. Спустя мгновение он весь вздрагивает от вспыхнувшего давно забытого чувства естественного душевного комфорта, привычного раньше, в моменты, когда паршивец находился рядом. На это его сердце вмиг реагирует негодованием. Схренали это ему хорошо? Из-за Му Цина? Ну уж нет. Это тварь бросила и предала их. Растоптала всё хорошее и исчезла без следа. А он тут, видите ли, рад его видеть! Да чёрта с два! Насмотрелся. Он бросается на него с кулаками. – Ты!.. – валит Му Цина на пол и действительно собирается мстителльно его отметелить. – А ну свалил с меня, – шипит Му Цин и бьётся, защищается и царапает плечи. Святые небеса, царапает плечи. Собственная скулящая ностальгия добавляет масла в огонь, и он уже не контролирует себя. – Блядский предатель, хорошо тебе здесь сиделось, сучара?! Я, блять, тебя ненавижу! – рычит Фэн Синь и видит в глазах напротив заставляющие желать скорейшего низвержения прежние искорки. Он дарит ему фингал. – А ты здесь какого хуя забыл, благородный ты наш, а?! – Му Цин старается не радоваться тому, что Фэн Синь всё такой же вспыльчивый и небезразличный, и переворачивает их в воздухе, сжимая чужой пояс бёдрами посильнее, – Скажи на милость, славный новый бог, почему ты один? – Какое право ТЫ имеешь спрашивать, козлина?! Первые пару минут собравшаяся вокруг кучка богов лишь охает, прикрывая рты, а они катаются по полу, как в старые добрые, и стараются друг друга придушить. – Что здесь происходит? – грозно звучит за спиной, и присутствующие расступаются, представляя взору небесного Владыки разыгравшуюся сцену на полу. Это заставляет кулак Фэн Синя застыть в полёте. – Вероятно, они бывшие, – делает «хо-хо» один из богов, самодовольно складывая руки на груди. Что-то Фэн Синю здесь уже не нравится. – Чего?! – маршрут кулака вдруг перестраивается, и он пытается подорваться, чтобы неизвестному хорошенько втащить, но Му Цин резко сводит ноги за его поясом и предупреждающе серьёзно глядит. Фэн Синь поворачивается на него вновь и не понимает, почему это придурок хочет, чтобы его кулаки доставались только ему. А потом удивляется тому, что действия Му Цина читать не разучился, понимая, что что-то не то. Что Му Цин запрещает и пяткой давит на поясницу не просто так. – Да ни за что, – ледяным голосом говорит Му Цин и отталкивает его от себя, поднимаясь, – Приношу извинения за суматоху, Владыка. Фэн Синь понимает наконец, в чём дело. Это Цзюнь У за его спиной. Он поднимается тоже и делает поклон, мысленно обещая себе продолжить после. – Мне жаль, что я появился на Небесах подобным образом, – он сжимает челюсти на фырканье Му Цина. И сам знает, что иначе быть не могло, – Рад здесь оказаться. Цзюнь У говорит пару слов о приличиях, и Му Цин бросает ядовитый «понял, Фэн Синь?» взгляд. Фэн Синь отвечает ему взглядом полным жгучей ненависти. Му Цин на мгновение теряется, а потом отводит глаза и злится на себя, возвращая лицу холодное безразличие. Чего он ожидал? Лин Вэнь, – которую лучник уже знал раньше, во времена Сяньлэ, – вводит его в курс дел, распределяя ему Юго-Восточные земли, показывает дворец, даёт заданий и зачисляет долг в десять тысяч добродетелей за отсутствие манер. Говорит – он такой второй, кто, оказавшись на Небесах, едва вознесясь, первым делом лезет в драку. Почётным первопроходцем оказывается Западный бог войны Его Высочество Циин. Фэн Синь фыркает, удивляясь, что не Му Цин. Они теперь соседи. И по своим территориям, – Фэн Синь наслышан о молодом генерале Сюаньчжэне, Юго-Западном боге войны, больше, чем хотелось бы, – и по дворцам в Небесной Столице. Это либо ирония судьбы, либо её издевательство, но он точно знает, что в любом случае – ошибка. Лучше бы подлеца никогда в жизни больше не видеть. Хотя бы как можно реже. Он больше не чувствует той дикой, застилающей глаза ярости, но перманентное чувство булькающей злости осталось. Теперь, после их встречи, оно начинает закипать. Фэн Синь и хотел бы больше не чувствовать вечный негатив внутри, но быть безразличным у него никогда не получалось. Он надеется хотя бы на то, что не поведётся на Му Цина вновь. Придурок как наркотик, и на эту гадость подсаживаться совсем не хочется. Он не собирается позволять себе снова к нему привыкать и больше не поверит ни единому его слову. Он не привяжется как бездомная собака, – утверждает сам себе мысленно, – Му Цин этого не заслуживает. Он последний, кто заслуживает хорошего отношения Фэн Синя к себе. Хоть каплю его преданности. Предатели заслуживают места в аду, а не личный дворец на Небесах и молитвы почитателей. Впрочем, Фэн Синь дворца тоже не заслужил. Он тяжело вздыхает и закрепляет главную мысль: он ему больше не поверит. – Решил сразу не оставить себе и шанса на нормальную репутацию? – язвит Му Цин, без приглашения являясь в его дворец с сумерками, – Не смей портить мою. – Твою что? Не смеши меня, – поднимает брови Фэн Синь, оборачиваясь на гостя. – Закрой свой рот, – шипят в ответ и сразу же оказываются рядом, – До тебя всё было нормально. – А после что? А после ты не дал мне прекратить разговорчики о наших «отношениях». – Нет никаких «отношений», – чеканит Му Цин абсолютно надменно. Фэн Синь и забыл, как сильно его раздражал именно этот его тон. – Конечно нет. Никто в здравом уме не станет заводить с подобной тварью отношения. Я уж тем более, – уверенно заявляет Фэн Синь, сжимая кулаки. Му Цин сжимает предплечье одной из скрещённых на груди рук. – Да тебя и не спрашивали, ублюдок. Ты мне отвратителен. Фэн Синь фыркает в ответ. Отвратителен? Ну и здорово. Значит, больше не будет цепляться и, возможно, у Фэн Синя не появится шанса к нему опять привыкнуть. – Тогда зачем явился? Сказать мне, что «я тебе отвратителен»? Всё? Можешь уже съебать отсюда и никогда больше не возвращаться. Дверь, – Фэн Синь пальцем показывает, протягивая руку над Муциновым плечом, – Там. – Не трогай меня, – заводится Му Цин, отбивая его руку тыльной стороной ладони. – Точно, – тянет лучник насмешливо, – А я и забыл, что ты ненавидишь прикосновения. Му Цин толкает его в грудь, и Фэн Синь хватает его за руки, сжимая запястья. – Здорово, что я и не собираюсь тебя трогать, – добавляет он, отталкивая руки Му Цина и поднимая свои перед ним, делает шаг назад, – Убирайся. – Кем ты себя возомнил? Ледяные нотки как по щелчку выводят всё-таки Фэн Синя из себя. Честное слово, он старался держаться. Старался спровадить побыстрее и не опуститься до выяснения отношений, но.. Это же Му Цин. Глупо было надеяться, что он его не выбесит. – Ты лучше спроси, кем я возомнил тебя. Предателем, последней тварью, забывшей всё, что делали для неё хорошего, и подкинувшей такую подлянку! Взял и ушёл! Вы посмотрите на него! Ушёл в трудные времена, а теперь явился сюда, как ни в чём не бывало, – кричит он, яростно размахивая руками, – И чего ты ждёшь?! Чего ты хочешь, блять, Му Цин? Его Высочество заметил такого как ты и принял к себе, подняв выше твоей чёртовой головы, а ты отплатил подобным! Что ты сделал, когда должен был встать на его сторону? Стоило знать, что тебе веры нет. В ответ летит поражённая усмешка и с криком: – Сукин сын, а что я должен был делать?! Я пытался помочь, но ни он, ни ты меня даже не послушали! Никогда не слушали! Я извинился, даже не смотря на то, что делал всегда то, что должен был. У меня, по-твоему, был выбор?? – Был, тупица, но ты не смог его увидеть из-за эгоизма, который застилает тебе глаза! – Ты это мне говоришь? А скажи мне, почему мы оба на Небесах, а?! Стоим в твоём новеньком дворце, разве ты не должен помогать Его Высочеству самосовершенствоваться?! Где твоя хвалёная верность, которой ты так кичишься? Фэн Синь думает, что он прав. Они не заслужили быть на Небесах. Почему они оба здесь? Почему они здесь вдвоём? – Я не предавал Его Высочество, в отличии от тебя! – хочется защищаться. Хочется верить, что это не было предательством. Хочется не чувствовать груза вины, давящего сегодня особенно сильно. – Правда? А что ты сделал? Думается мне, ты ушёл точно так же, так откуда у тебя столько бессовестности, чтобы обвинять меня?! – Му Цину тоже сегодня хреново. Он кипит и сдавать позиции не собирается. Он не один такой. – Ты!.. – Фэн Синь не находит больше слов. Он всё же дёргается ему на встречу и заряжает кулаком в грудь, выпуская эмоции наружу. Получает разбитую губу в ответ, и они снова сцепляются. Разбивают друг другом стену, сносят колонны, и на пол. Одежда пачкается в пыли и штукатурке, цепляясь за обломки, рвётся, но дела до этого никому нет. Хочется сделать противнику больно, в груди злость мешается с обидой, заставляя приложить головой об пол посильнее. Они используют духовные силы и не сдерживаются. В какой-то момент Фэн Синь умудряется заломать ему руки и на пару секунд выдохнуть, но Му Цин с силой сжимает зубы на его предплечье, заставляя дёрнуться. – Сука! – кричит Фэн Синь, и драка снова продолжается. Подумать только. Бог войны. На Небесах. А всё ещё использует этот приёмчик в бою. Взял и укусил его. Он мотает головой, а потом ей же ударяет в нос, разбивая. Му Цин с силой бьёт прямо по уху, заставляя отклониться, и отталкивает вбок. – Сам такой, – произносит на выдохе, тяжело дыша. Фэн Синь фыркает, откатываясь на пол. Смотрит на резной потолок и думает – как на горе Тайцан. В том монастыре были такие же потолки. Фэн Синь ещё не успел изучить свои новые владения, но надеется, что здесь бесполезных залов нет. Му Цин с шипением отпихивает кусок камня из-под спины и укладывает руки на глубоко вздымающуюся грудь. От Фэн Синя сердце бьётся быстро. Он давно такого не чувствовал. Молодое божество прикрывает глаза, ощущает только то, что лучник лежит где-то рядом, и забывает обо всём остальном. Признаться бы – он скучал по этому. Ни одной свечи здесь не горит, это место пока абсолютно пустое, но хранит в себе самое необходимое для них. Никто не признается, что – друг друга. Никто не скажет ни слова. Они безмолвно лежат рядом, как лежали десятки раз прежде, и всё, кажется, медленно встаёт на свои места. Только на короткие минуты, конечно, ведь после их снова утащит в свои топи общая всепоглощающая вина. Луна тонким месяцем мягко освещает лица, игнорируя остальное пространство зала, как будто так же не интересует её здесь ничего больше, как будто остальное и не стоит её внимания. Лучник залипает в потолок на несколько минут, а потом поворачивает голову на Му Цина. Тот совсем бледный в таком свете, словно мертвец, а кровь на разбитых губах кажется чёрной. Фэн Синь не скажет, что он красивый. Фэн Синь скорее откусит себе язык. Му Цин, чувствуя на себе взгляд, открывает глаза. Новоявленный Юго-Восточный бог войны хочет что-то спросить. Он открывает рот, но потом снова закрывает, понятия не имея какой вопрос собирался задать. Почему ты ушел? Му Цин ответит то же самое, что и говорил. Почему ты нас бросил? То же самое. Почему ты так поступил? То же. Ты жалеешь? Нет, Му Цин не жалеет. Тебе наплевать? Вероятно, так. Ты никогда не считал нас близкими тебе людьми? Му Цин скажет, что нет. У тебя нет сердца, так? Явно так. – Ты сделаешь так ещё раз? – тихо и совершенно неожиданно вырывается из собственного рта. Он хочет мотнуть время назад. Хотя, если бы у него была возможность, он бы честно и без единой мысли мотнул себя куда-нибудь в процветающий Сяньлэ. – Что? – хрипло переспрашивает Му Цин. – Забудь, – быстро прокашливается Фэн Синь и поднимается. Вот же ж блядство. «Не поверю ему. Ни за что больше ему не поверю». Ага. Да. Хорошо напиздел. Поверишь. Спросил, блять. И поверил бы. Вот же… – Что ты имеешь в виду? – продолжает Му Цин, приподнимаясь на локтях. – Я же сказал, забудь. Ничего. Я не хочу знать ответ, – потому что поверю итак. Потому что даже если услышу «да», проигнорирую звоночек. Му Цин хмурится и садится, отряхиваясь. – Тогда зачем спросил? – ворчит. Фэн Синь не отвечает. Сюаньчжэнь исчезает из его дворца так же тихо, как и появился, а на следующее утро Фэн Синь снова спорит с самим собой, отстаивая право на мысль, что Му Цину он никогда-никогда не поверит, и с головой уходит в работу божества Юго-Восточных земель. – Демон на смежных территориях? – переспрашивает он через какую-то жалкую неделю во дворце Совершенного Владыки Лин Вэнь. – Именно. Это серьёзное дело, ранг – жестокий, минимум, вам с генералом Сюаньчжэнем стоит действовать вместе, – говорит Лин Вэнь. – Ещё чего! – Да ни за что! Хором звучат Южные боги войны и обмениваются высокомерными взглядами. – Демон устроил гнездо прямо на границе ваших земель, к тому же, он опасен. – Пустяк не требует того, чтобы у меня под ногами мешался генерал Цзюйян, – надменно говорит Му Цин, – Я справлюсь сам, а он пусть пока погуляет. – Это кто ещё мешаться будет? – хмурит брови Фэн Синь, – Я не нуждаюсь в помощи генерала Сюаньчжэня. Сам погуляй. Считай, дело моё. – С какой стати? Эта наша общая территория, я имею полное право взять это задание! – приближается Му Цин, сокращая то расстояние, которое в нормах, якобы, приличия они оставили между собой, вставая по разные стороны от стола литературного божества. На самом деле, они показушно встали подальше друг от друга, скрещивая руки и задирая носы. По правде говоря, они, как дети малые, встали бы и у противоположных стен, если бы Лин Вэнь пришла минутой позже. – Или ты хочешь заполучить все лавры себе? Хрен тебе, а не расширение территорий. Фэн Синь сжимает кулаки и поворачивается к нему корпусом, делая широкий шаг навстречу. Му Цин в долгу не остаётся и злит, злит, злит. – Не суди по себе, это точно был твой план, скотина. Я иду. – Делай что хочешь, – закатывает глаза Му Цин, едва держа себя в руках, – Я тоже иду. Они чуть ли не рычат друг на друга, и Лин Вэнь остаётся только наблюдать, как они упрямятся, растеряв всё разделяющее их расстояние, и из-за нежелания идти на задание вдвоём.. идут вдвоём. Она медленно поднимает брови, выжидающе глядя на парочку довольно странных коллег. – Решено? – спрашивает. Парочка отвлекается друг от друга и требует отдельные свитки с информацией, отказываясь читать с одного. Лин Вэнь надеется, что больше демоны не будут разбойничать на границе этих двоих. Озорная судьба тихо смеётся в ответ. Южные божества спускаются на землю по отдельности, не желая видеть друг друга лишний раз. Задание действительно серьёзное, демон убил уже три влюблёные пары. Первая версия – зависть. В деревушке на границе оказалось совсем тихо. Улицы пустовали, будто жители тревожно попрятались по домам, выжидая новую бурю, и, крадучись, смотрели сквозь щели меж оконных занавесок. Они сменили обличия и разошлись по разным сторонам поселения в поисках информации. – Добрый день, – здоровается Му Цин, заходя в ветхую чайную, – Не подскажете, что у вас такое происходит? Хозяином местечка оказывается мужчина лет сорока, с бородой и морщинами на лбу. Он поднимает глаза и разворачивается поставить чашки на полку, прежде чем сказать: – Ох и редко же в наши края гости заходят! Вы совсем не вовремя здесь оказались, юный господин, на нашу деревню.. свалилось большое несчастье, – вздыхает он, выходя из-за стойки с полотенцем на плече. – Потому я и здесь. Я заклинатель, имя – Фу Яо, – кратко говорит Му Цин, – Так что же здесь случилось, что ни одного человека на всю округу не увидишь? – Меня Пинь Инь зовите. Вы пришли помочь? Ох, молодой господин, тогда я всё вам расскажу! – снова охает мужчина, – Чаю? Вы пришли один? Вам стоит привести подмогу, одному с этим не справиться.. Му Цину приходится приложить большие усилия, чтобы не закатить глаза, да он уже слышал это от Лин Вэнь! И уверен, что справился бы сам. – Я пришёл не один, мой.. коллега осматривает местность. – Коллега? – переспрашивает Пинь Инь, – Отчего же вы разделились? – Мы не ладим, – отрезал Му Цин, отведя нахмурившийся взгляд. Этот болван только портит ему настроение. Прежде чем он скажет ещё что-нибудь, Сюаньчжэнь возвращается к теме: – Я пришёл спросить про демона, а не трепаться по пустякам. Он придирчиво оглядывает помещение и замечает пару портретов на стене за спиной Пинь Иня. – Злой дух всех здесь запугал. Люди из-за него убивают друг друга, говорят. Лу Янь и Су Мунь каждую неделю приходили в мою чайную, миловались, а теперь – погляди, их столик пустует. Проклятым местом считают. Му Цин оглядывается, отвлечённый, туда, куда ему показывают, а потом головой мотает раздражённо. Возвращается глазами к изображениям, подходя ближе к стойке. С них на него острым взглядом смотрит молодая красивая девушка. Потрёпанные куски бумаги в рамках кажутся чем-то ценным для их владельца. – Было в них что-то странное? – спрашивает мимоходом. – Да нет, только ругались чуть не до драки постоянно, Су Мунь истеричной девой слыла, да и Лу Янь был вспыльчив. Вечно они так, а какой смысл в такой любви? Му Цин фыркает, находя его речи забавными. – Да ничего хорошего, – хмурит брови хозяин чайной, – По собственному опыту говорю, ничего хорошего. – Это ваш «опыт» на рисунках? – едко спрашивает Му Цин, кивая на стену. – Да. Признаться честно, я стал самым счастливым, когда она от меня ушла. – Тогда зачем храните это здесь? Причём, на таком видном месте, – Сюаньчжэнь оглядывает полку с чашками под чёрно-белыми картинками, – Вы любили её, а ссоры у всех бывают. – Это неправильная любовь, – качает головой Пинь Инь, беря в руки полотенце и принимаясь вытирать столы, – Эта любовь обернулась ненавистью. – Нет правильной и неправильной любви, господин, каждый любит, как умеет, – Му Цин хмурит брови, разворачиваясь к собеседнику, абсолютно несогласный. – Почему вы спорите? Ваша любовь такая же, а вы слишком упрямый, полагаю? – хмыкает мужчина, – Дам вам совет, бросайте это дело, пока худом не кончилось. – Нет у меня никакой любви! – ощетинивается Му Цин, – Да в любом случае, это не ваше дело, и советы ваши оставьте при себе. – Как пожелаете, молодой заклинатель, – с интонацией понимающего мудреца говорит Пинь Инь, поворачиваясь к нему, – Но вы лишь наивный юнец, а я прожил достаточно, чтобы судить о таких вещах. – У каждого своё мнение, – он скрещивает руки на груди, желая отстоять свою точку зрения, – То, что вы думаете иначе, не делает меня неправым. По-моему, так это вы глупы в своей нелепой «мудрости». Пути судьбы с её проклятыми красными нитями неисповедимы, любовь бывает разной, любовь не светлое и прекрасное, она жестока. Она непредсказуема и не имеет своих правил, Му Цин это знает. Даже если повезёт встретить того человека, что станет тебе даром, и жизнь с ним будет в лёгкость, рано или поздно всё придёт к своему логичному завершению. Конец приходит всему, такова основа мироздания, и любовь также не имеет хорошей концовки. Люди уходят, предают, умирают, но никогда не остаются с тобой до конца. Общий финал благословением приходит любящим только в сказках, и, вероятно, даже божественное бессмертие на сами чувства не распространяется. Му Цину легче жить, думая так, ведь значит – он и сам не будет любить вечно. Это временно и абсолютно ничтожно в сравнении с отведённой ему вечностью. И вскоре станет сущим пустяком. Он хлопает дверьми, уходя оттуда с тяжёлой головой и желанием на кого-нибудь покричать. Фэн Синь очень кстати попадается на глаза. Они встают у забора чайной, и Му Цину честно хочется свалить подальше. Над ними небо сегодня хмурое, словно заразилось его мрачным настроением, вдалеке сверкает, изредка шумным ветром принося раскаты грома. – В чем дело? – хмурит брови лучник. – Тебя не касается, – хладно бросает Му Цин, – Что-нибудь выяснил? В самом деле, не говорить же ему, что он повздорил с хозяином чайной на тему любви. – Ты.. Заебал, – Фэн Синь перенимает его суровость тоже, шумно вздыхая, – Дело в каком-то проклятии. Пары сами друг друга убивают, поговорил с соседом одних.. – Ладно, это я уже знаю, – обрывает Му Цин, краем глаза цепляя Пинь Иня в окне, – Пошли отсюда. Он раздражённо Фэн Синя за локоть утаскивает подальше, пока хозяин чайной смотрит вслед, а с неба начинает гадко моросить. – Да что с тобой сегодня? – дёргается Фэн Синь, не понимая. Думая, может и не только сегодня. Может, Му Цин изменился, может, он теперь и не знает его вовсе. – Прогуляемся подальше, слишком много глаз, – сердито говорит Сюаньчжэнь, ускоряя шаг. – Здесь же абсолютно никого нет! – Никого, кроме идиота в чайном доме и ещё одного рядом со мной. Они заходят в лес, но даже тогда Му Цин почему-то не может успокоиться. – Да стой же ты! – Фэн Синь тормозит резко и не позволяет больше тянуть за собой в глубь рощи. Руку неприятно дёргает, когда Му Цин продолжает движение. – Нахера ты вообще здесь, всё равно никакой пользы, только раздражаешь, – презрительно вопрошает он, наконец останавливаясь. – Да ты сам ничего нового не узнал, а ведёшь себя, как чёрт знает кто! – возмущается лучник в ответ. – Тебе что-то не нравится? Проваливай! – бросает Му Цин, берясь за рукоять сабли. Фэн Синь касается ручки кинжала пальцами, а потом моргает непонимающе. Он сделал это неосознанно, как будто не контролировал себя вовсе. Что-то не так. Он на всякий случай делает пару шагов от Му Цина, но тот злится и делает столько же навстречу. – Отступаешь, генерал Цзюйян? – ядовито шипит он, – Так неприятно моё присутствие? Тогда свали уже наконец. – Заткнись, – Фэн Синь пытается успокоить слишком агрессивную даже для их ругани вспышку внутри, – Что-то не так. – Не так здесь только твоё существование, – бросает Му Цин, вынимая саблю из ножен и дёргаясь вперёд. Он резко останавливается и озадаченно смотрит сперва в свою руку, затем на него, наконец понимая. Что-то пытается взять над ними контроль. Что-то пытается стравить их. – Я же говорю, здесь дело нечисто, – оглядывается по сторонам Фэн Синь. Начинает темнеть, и даже рассеивающиеся тучи не слишком помогают разглядеть округу как следует. – Да понял я, тупица, не зли меня, – шикает Му Цин, затыкающим жестом руки требуя тишины, чтобы всё обдумать. – Я злю? Это ты меня не слушаешь! – возникает Фэн Синь, поднимая брови и активно размахивая руками. Му Цин на это только раздражённо глаза закатывает, говорит: – Я же сказал тебе закрыть рот! – Сам свой закрой, пока я оружие не достал! – он для достоверности хватается за лук на плече и сверлит взглядом. – Думаешь, не справлюсь?! – Му Цин напоказ поднимает лезвие сабли. Они друг друга взглядами убить пытаются, а когда не получается – выдыхают и оба решают молчать, чтобы действительно в смертельной хватке не сойтись. Му Цин задаётся вопросом, что вообще происходит, и ответ находится довольно быстро. Демон не убивал своими руками. Он насылал проклятие, и парочки убивали друг друга сами, поддавшись наваждению. И их прокляли точно так же. Но они с Фэн Синем не пара! Он смущённо отводит глаза и убирает наконец саблю. Фэн Синь хмурит брови и растерянно трёт шею, видимо, тоже понял в чём дело. Становится совсем неловко, так что Му Цин старается вернуться к размышлениям. Демон либо знает, что на него ведётся охота, либо счёл их скандальными влюблёнными. – С кем ты говорил в деревне? – подаёт голос Му Цин, решая никогда не заговаривать о втором варианте. – А может дело в тех, с кем говорил ты? – усиливаются извечные подозрения в его сторону. – Сука, ты нормально ответить можешь или нет? – повышает голос уязвлённый Му Цин, – Что-то подозрительное было? Кто что говорил? Фэн Синь закрывает глаза и считает до десяти. Потом открывает и обезоруживает самого себя, снимая с себя лук и футляр с кинжалом, откладывает оружие в траву подальше. Му Цин пару секунд обдумывает это и закатывает глаза, однако откладывает чжаньмадао туда же. Если и сорвутся, то лучше действительно схлестнуться только на кулаках. – Старушка только в общих чертах что-то знала, работник на сеновале сболтнул пару сплетен. Что-то о том, что одна из погибших пар жила по соседству. Постоянно донимали его руганью и криками, четыре раза расходились, а потом по новой. Вот теперь понятно. Хозяин чайной говорил о других двух то же. Демон проклинает тех, кто ругается, видимо. Тех, у кого… любовь «неправильная», чёрт возьми! – Почему раньше не сказал?! – восклицает Му Цин. Они могли бы разобраться с этим заданием за пару минут, если бы он узнал об этом сразу! – Да ты и не дал мне договорить! – возмущается Фэн Синь, – Сказал, ты всё знаешь, и потащил меня сюда, придурок! – Кто-то знал обо мне? – уточняет Му Цин, чтобы удостовериться. Если нет, только Пинь Инь их видел, знал, что их здесь двое. Фэн Синь хмурится, не понимая суть вопроса. – Нет, с чего бы мне о тебе заговаривать? – Это хозяин чайной, – заключает Му Цин, – Рассказал мне о девушке, с которой не срослось из-за вечной ругани, что у них любовь переросла в ненависть. О тебе спрашивал. Много чего уточнял, если подумать. Один ли я, звал ли подмогу. Я сперва подумал, что он переживает о том, что с демоном не справлюсь, – фыркает, – Вероятно, на почве ненависти к подобным отношениям он и стал озлобленным призраком. – И что ты ему такого сказал, что теперь мы.. – Фэн Синь намекающе брови поднимает. – Я сказал лишь, что мы не ладим, вот и разделились при осмотре деревни! – вспыхивает Му Цин, – В том, что он там мог додумать дальше, я не при чём! – Как он мог додумать такое сам? – Фэн Синь как-то выжидающе смотрит на него, и Му Цин возмутительно смущается. Тот спор с демоном о любви не в счёт! – А, по-твоему, я мог?! Я ничего подобного не желаю! Напомнить, что я тебя не выношу, идиот? – защищается он. – На себя взгляни, придурок! Понятное дело, что не желаешь, у тебя ведь и мысли о ком-то, кроме себя никогда не возникало. – Не суй свой нос куда не надо. Тебя вообще не касается, чего и кого я там желаю, – Му Цин нос вздёргивает повыше, чтобы совсем высокомерно получилось. – Ни в жизнь не поверю, что ты на это способен, не смеши, – фыркает лучник в ответ. – С чего бы это?! – Да кто тебе вообще может понравиться? – усмехается Фэн Синь, – Нет никого, кто бы под твои высоченные стандарты подошёл. Тебе же всё идеальное подавай. Да и не ладишь ты ни с кем на Небесах. – Да что ты знаешь, – толкает Му Цин, сгорая со стыда. Хорошо, что Фэн Синь не знает, что его стандарты на деле – это идиоты с янтарными глазами и крысиным помётом вместо мозгов. – Хули ты опять начинаешь?! – Фэн Синь повышает голос кажется мгновенно. Рекорд доведения до белого каления оказался.. побит? Он толкает его в ответ, и Му Цин в отместку бьёт в плечо. Где-то глубоко внутри они оба понимают, что нужно прекратить. Нужно отойти друг от друга и остыть, но... Желание драки сильнее. Ноет, как неудовлетворённое возбуждение, и держать себя в руках становится совсем тяжело. Их хватает только на то, чтобы отойти от лежащего горкой духовного оружия подальше, друг от друга отцепиться становится чем-то невозможным. – Блять, я убью тебя! – рычит Фэн Синь, заряжая кулаком в лицо. – Кто кого убьёт ещё, идиот, – шипит Му Цин, наступая на ногу и ударяя по почкам. Фэн Синь прикладывает его затылком о крону старого дуба, а Му Цин, от неё отталкиваясь, по ногам пинает. Ботинок скользит по мокрой траве, и лучник, теряя равновесие, падает на колено и тащит Му Цина за собой. Тот на него валится, и Фэн Синь ударяется спиной о землю, заряжая кулаком под чужой подбородок. Му Цин садится прямо на его грудь и коленями прижимает предплечья к влажной земле. – Я тебя ненавижу, – в искренней злобе хрипит Фэн Синь, пытаясь вырвать руки, но Му Цин весь вес на ноги переносит, приподнимая бёдра. – Взаимно. Он бьёт в лицо и старается отдышаться, пока Фэн Синь обездвижен, но тот неожиданно пинает коленом по пояснице и умудряется опрокинуть на почву. Сразу хватает за горло, и Му Цин видит в горящих глазах напротив настоящее желание убить. В его глазах такое же плескается в абсолютной тьме. Он с силой пинает его в живот несколько раз, но Фэн Синь лишь вторую руку к его шее прижимает. Му Цин понимает, что не может дышать, и царапает куда попадёт – и смуглые предплечья, и чужие пальцы, и щёки. Даже глаза выцарапать пытается. Кажется, ещё пара секунд, и он потеряет сознание, так что из последних сил, вкладывая побольше духовной энергии, замахивается рукой и даёт хлёсткую пощёчину. Фэн Синь распахивает глаза и, кажется, приходит в себя, отпуская его шею. Му Цин делает глубокий вдох и слабо отталкивает его от себя на землю. Фэн Синь и от такого удара валится рядом и шумно дышит, чувствуя, как бешеный стук сердца отдаётся в ушах. Чёрт возьми. Он мог его убить. Он его чуть не… Блять. Фэн Синя паника топит стремительно и беспощадно. Кажется, теперь его очередь задыхаться. Му Цин чуть ли зубами не скрипит от того, как ненавидит себя за слабость. На Фэн Синя раздражается за компанию, плечом пихая: – Урод. Тот в ответ жмурится и бьётся головой о грязную почву. Му Цин поворачивается на него и трёт красную шею, с непониманием разглядывая его. Он видит, как лучника потрясывает, и не знает: от сдерживаемой ли злости, от нервов. Пугающую самого верную мысль о том, что Фэн Синь выглядит напуганно, он заталкивает поглубже, однако, решает, что, в любом случае, нужно его из этого состояния поскорее вытаскивать. – Пора покончить с этим, – говорит Му Цин, поднимаясь, – Чего разлёгся? Поспишь, когда мы убьём эту тварь. Иначе выражать заботу он попросту не умеет. А Фэн Синю этого и достаточно. Ему вполне хватает язвительного тона его голоса, чтобы глубоко вздохнуть, рвано выдохнуть и заставить ледяные волны целой гаммы отвратительных чувств наконец отступить. Му Цин в порядке, открывает свой паршивый рот и плюётся ядом. Они восстанавливают дыхание вместе, берут оружие и не говорят больше ни слова, чтобы не пропасть снова в желании друг друга убить. Пинь Инь выглядит удивлённым, когда они, вымазанные в грязи и крови друг друга, но живые, приходят по его душу. – Как вы.. смогли противостоять этому? – спрашивает, – Это невозможно! Для пары юных богов войны, что теряются в злости друг на друга всякий раз, схлёстываются в яростных драках чуть ли не каждую встречу и таят внутри не только ненависть, которую научились контролировать уже неосознанно, выставив границу, что не позволяет зайти слишком далеко, границу, что противоположностью острой ненависти нежно расцветает в груди и взращивает прежде незнакомые эмоции... Для этой пары – ещё как возможно. Они друг друга не убьют, потому что сердце не позволит замахнувшуюся с кинжалом руку до цели довести. Потому что сердце пожелает выпустить лезвие из рук, освобождая пальцы для мягкого касания к волосам. Убийство демона они делят на двоих и в бою даже не раздражаются друг на друга, прикрывая спины и сплетаясь единым механизмом. После уже спокойно выдыхают на ночной улице и расслабляются, наслаждаясь возможностью друг на друга не злиться. Му Цин на крышу чайной заскакивает, и Фэн Синь, не раздумывая, за ним. Молча сидеть рядом на соломенном козырьке чувствуется хорошо. Сюаньчжэнь поднимает голову вверх и глядит на прояснившееся небо, машинально глазами ищет звёзды и собирает их в созвездия. Юные боги на чужой крыше словно в издевательство дважды мертвецу засиживаются до самого утра. Ведут мягкий вальс своей тайной, распускающейся шипами, «неправильной» любви под непринужденную мелодию шелестящего травой ветра на метафорических костях призрака. Ничего хорошего? Ну и ладно. Му Цин никогда и не претендовал на счастье. Никакого хорошего конца? Ну и пусть. Фэн Синь упрям и верен сам себе, а лёгкие пути просто не созданы для него. Разбитые когда-то, упавшие с высоты в грязь и поднявшиеся выше прежнего, встречают рассвет в глухой деревеньке, что на одну ночь становится не границей между ними, а точкой соприкосновения, и так же делится на два, как и прошлые трудные моменты и невыносимые тяготы человеческой жизни всегда делились пополам. Они смотрят друг на друга перед тем, как тихо разойтись, и Фэн Синь понимает впервые осознанно, что тонет в обсидиановых, сегодня милосердных, водах с головой. Ветер молчит. Штиль обманом зазывает его дальше. А Му Цин глядит в ответ и ничего этого не знает. Завтра Юго-Восточный бог войны снова вспомнит – ему веры нет, а он в ответ отстроит вновь свои павшие на ночь крепостные стены.