Коль вниз ползет живая ртуть

      Уличный каток в Лондоне располагался ровно так, что каждый турист мог спокойно до него добраться. Мерцающие гирлянды, раскинувшиеся над льдом, и теплое освещение создавали настроение уютное и домашнее, позволяя окунуться в умиротворяющую атмосферу беззаботного детства. Здесь наслаждались прохладой новички и более опытные любители катания на коньках. Эрен не стал исключением, сумев добраться до этого места без трудностей. Будучи еще совсем ребенком, он начинал выходить на лед примерно на таком же городском катке, что после переросло уже в настоящую любовь к скрипу льда под лезвиями, холодным брызгам в лицо и всегда теплому чаю из термоса в перерывах.       Откатав не меньше получаса, Йегер разместился на скамейке, наблюдая за катающимися, потягивая горячий облепиховый чай и поправляя изредка высокий ворот свитера.       — Какая неожиданная компания! — Какой-то молодой парень подсел к нему. — Видел твои выступления, весьма неплохо. Я Марсель.       — Спасибо. — Эрен кивнул, не особо обращая внимания. — Автограф дать не могу — ни ручки, ни листа, как видишь.       — А я и не стал бы просить. — Он усмехнулся. — Как там поживает твоя партнерша? Микаса.       Сощурившись, пришлось все же взглянуть на этого странного Марселя, и, склонив голову, напрячь память.       — Я не помню тебя совершенно, но такое чувство, что ты выходишь на лед периодически. — Нахмурившись, Эрен еще раз попытался вспомнить, видел ли он его хоть раз, но без результата. — Ну а о том, как кто поживает, то, думаю, все и так предельно ясно — первые медали всегда придают хорошего настроения.       — Я в курсе. — Марсель не переставал улыбаться. — Ладно, с тобой конечно круто, но мне пора. Передавай ей привет от сборной Франции.       Марсель вернулся на каток, где его уже ждала миниатюрная блондинка.       — Конченый придурок, — сорвалось само собой и хорошо, что на немецком, хотя выражение лица Эрена выдавало все грани отвращения.       Отдохнув совсем немного, он включил музыку и вновь вышел на лед, только чтобы выдать несколько элементов, даже не задумываясь об их сложности. Сорвав восторженный свист, попав на видеозапись, Эрен широко улыбнулся, отсалютовал Марселю и, галантно подъехав, поцеловал быстро руку его напарницы, сразу же уходя со льда в достаточно хорошем расположении духа.       Только на очередной тренировке настроение Йегера оказалось не слишком веселым, опустившись до придирчивости к каждой детали. Он хотел идеальности во всем. Его выводил из себя даже чуть сбившийся синхрон и недотянутый носок.       Устав от собственного давления, он отъехал к борту и опустился на лед, сразу делая несколько глотков из термоса.       — Не то все. Этого явно будет мало, чтобы сделать настоящее шоу. Мне чего-то не хватает. — Эрен хмурился, сжимал губы и постукивал себя по колену.       — Хорошего настроения, вот чего тебе не хватает. — Микаса, чье настроение было испорчено окончательно, кружила вокруг него, хмурясь.       — Было бы откуда ему взяться, тогда я бы успокоился. — Поднявшись, он сделал круг и парочку самых простых элементов, но, нервно махнув рукой, вышел со льда, сразу опускаясь на скамью. — Я не понимаю, что не так. Все должно быть идеально настолько, чтобы у меня не возникало никаких сомнений.       — Слушай, мне кажется, ты слишком к себе придираешься сейчас. — Микаса уперлась локтями в бортик. — Передохни, а потом попробуем снова.       — Я всегда такой. Всегда придираюсь к себе, к тем, с кем выступаю. Поэтому и имею результат. — Он устало сжал переносицу, выдыхая. — Если отдыхать, то лучше стать не получится. Тогда и зависну на уровне того Хавьера или Марселя. Да я о них даже не слышал, чтобы разговаривать с ними. Дурдом какой-то.       Отбросив бутылку с водой, Йегер вернулся на каток, разгоняясь по кругу, хоть пару раз чуть не потерял равновесие.       — Марселя? — Брови Микасы удивленно поднялись. — Ты где успел с ним встретиться?       Резко остановившись перед ней, что лед заискрился, вырвавшись из-под лезвий, Эрен посмотрел на нее так, словно это вообще не составляло никакого труда — встретится с кем-то из ее бывших, но промолчал.       — Вчера. Убивал время на уличном катке. И, да, он передал тебе огромный такой привет. — Эрен хмыкнул, медленно отъезжая в сторону.       — Вот как. — Она поджала губы, хмурясь. — И? Ты случайно не из-за этого такой взбешённый?       — Слушай, будешь задавать такие вопросы, мы вообще сегодня с мертвой точки не сдвинемся. — Начиная набирать скорость для выполнения прыжка, Эрен все же не справился и вскоре проехал бедром по льду, но довольно ловко поднялся и запрокинул голову, вбирая воздух. — Черти что.       — Ясно. — Закатив глаза, она стала отрабатывать индивидуальные элементы. Но, устав, пожала плечами для недовольной Ханджи. Подъехав к Эрену, Аккерман подбадривающе сжала его плечо. — Давай попробуем ещё раз пройтись по программе?       — Там не хватает перехода. Ну как можно не понять? — Расстроенный почти до абсолюта, Эрен хлопнул пару раз Микасу по ее ладони, давая понять, что все уже относительно нормально. — Какой-то связи словно нет, как последней детали, но я не могу понять, что именно нужно. Видимо, мне и впрямь нужно отдохнуть, потому что я сейчас совершенно не могу заметить очевидное.       — Давай тогда попробуем импровизацию. Мне кажется, все само сложится, как нужно. Эрен, всегда ведь можно попросить хореографа доработать. Не загоняйся так. — Она его приобняла, подбадривающе гладя по руке, после чего подъехала к Ханджи, улыбаясь. — Давай мы сейчас часик посидим, в себя придем, но уйдем чуть позже?       — Берите полтора, но чтобы уходить ни минутой раньше, и без того уже пропустили вчера день. — Ханджи понимающе кивнула, хоть в голосе и чувствовалась строгость. — Когда работаешь один, то меньше влияющих факторов. Встряхни его, пусть проветрится. Потом поговорю с ним, чтобы не пытался постоянно все тащить только на себе. Ох уж эти проблемы одиночников.       — Окей! — Микаса победно улыбнулась, сразу же выходя со льда. — Пойдем, посидим на трибунах.       Недоверчиво хмыкнув, Эрен лениво снял коньки и переобулся, направляясь вслед за Микасой.       — Ну? От этого бывает озарение? Меня обычно раздражало то, что на трибунах сидят те, кто ничего не может сделать в текущий момент. Это как обреченность. Понимаешь?       — Ой, да не душни. — Микаса села на самый верхний ряд, доставая из сумки шоколад. — На, лучше поешь это.       Выгнув бровь, Эрен сощурился, едва заметно меняясь в лице.       — Подкупить решила, пользуясь моим доверием?       — Просто делюсь. — Она пожала плечами, отламывая для себя кусок. — Тебя не подкупить. Ты как старый дед. Все ворчишь, и ворчишь…       — Вот поэтому я и выступал один. — Он все же отломил достаточно большой кусок и принялся есть, наблюдая за катком, сев рядом с Микасой. — Так все зависело только от меня. Ну, почти все.       — Это звучит так, будто бы проблема во мне. — Аккерман нахмурилась. — В любом случае, нужно привыкать, что теперь ты работаешь в коллективе.       — Не в тебе проблема. В смысле, что… — Он вздохнул, хмурясь сильнее. — Мне нужно следить теперь не только за собой, исправлять свои ошибки еще лучше, быстрее. И это помимо моей тяги к идеальному. Раньше я винил только себя, если ошибался, а теперь — все дело случайности.       — Хоть раз попробуй взглянуть на что-то не через призму того, что все должно быть идеально. Мне кажется, тогда ты поймешь, что именно нужно делать.       — Хорошо. Я соглашусь, что этот шоколад не идеален, но он оказался к месту. — Улыбнувшись, бросив быстрый взгляд на Микасу, Эрен съел еще один кусочек. — Этот Марсель. Он неплохо выполняет элементы некоторые. Я, конечно, не говорю, что хуже него, но тот его выход… Он достаточно плавный, что смягчает дальнейший элемент. Я так не могу.       Почесав затылок, Йегер заткнул себе рот очередным куском и вытянул перед собой ноги.       — Зато у тебя другое получается лучше. Например, поддержки. Он поэтому и катается с такой худенькой, маленькой партнершей. Боится, что не поймает. — Микаса рассмеялась. — Поэтому я удивилась, когда он предложил с ним работать. Ну как он видит это? Я ведь совсем не маленькая.       — С тобой было трудно в начале. Сама понимаешь — я столько лет не стоял в паре, забыл, что нужно чувствовать партнера, все это остальное… Если бы ты продолжила меня бояться, я бы точно отказался от этой затеи и, наверное, завершил бы карьеру. Быть тренером тоже неплохо. — Пожав плечами, Йегер отправил в рот очередной кусочек, вертя его на языке.       — Да ты тоже не фонтан. Начал с потока критики и прочего. В любом случае, сейчас ведь лучше. — Микаса слегка толкнула его плечом, смеясь. — У нас еще куча золотых медалей, нет времени на сравнение себя с каким-то там французом.       — Я не сравниваю! — Эрен выпрямился и изогнул бровь, смотря на Аккерман. — Я изучаю предположительных конкурентов. Как по-твоему я получал золотые медали? Изучил каждого, кто выступал на соревнованиях со мной.       — Да-да. — Микаса хитро улыбалась. — Ну ты же в любом случае понимаешь, что лучше? Почему тогда сегодня такой рассеянный? И сядь уже обратно, дует ведь.       — Серьезно не понимаешь? — Он нахмурился, уставившись на нее, буравя взглядом, прикусив губу. Помолчав, недовольно фыркнул и вновь сел рядом, покачав головой. — Я должен уметь делать все. И даже лучше. Ты ведь не знаешь, как проходят тренировки в Германии, как выбирают тех, кто будет представлять страну? — Его голос смягчился, а вот сам Эрен напрягся и крепко сцепил пальцы на руках, устроив их на коленях.       — Эрен, тренировки везде проходят почти что одинаково строго. Наш бывший тренер — мудак, и это был кошмар. — Микаса повернулась к нему. — Ты можешь пытаться уметь все, не насилуя свой мозг.       — Я послал тренера на хер. Она очень сильно на меня обиделась в ответ. — Йегер рассмеялся и, вздохнув, вытянулся на сиденьях, из-за чего его голова едва касалась ноги Микасы. — Это если говорить очень кратко. Сама понимаешь, чье слово должно было быть последним.       — Он заставлял нас всех сидеть на жесткой диете. Если я весила больше сорока шести, он заставлял проводить кучу времени в зале. В один момент давление на психику было таким, что я вообще перестала есть. Мать заметила, когда я упала в голодный обморок в школе. Пошла разбираться, тренера уволили, потому что вскрылся систематический абьюз с его стороны. Тогда вся команда была больше похожа на роботов, чем на детей, которых готовят войти в состав олимпийской сборной. — Микаса хмыкнула. — Хавьер говорил, что мы взяли бронзу, потому что Ханджи не может быть нормальным тренером. Но игнорирует факт, что споткнулся, из-за чего нам не хватило баллов. Ну не козел ли?       — Тебя на диете? — Он приподнялся, смотря на нее с удивлением. — Да тебя накормить скорее хочется, не в обиду. Чисто так — из заботы. Но никак не вынуждать таким образом сбрасывать вес. — Вернувшись на место, он прикрыл глаза и добавил: — Ханджи — лучшая, с кем мне приходилось работать. Она единственная поняла, что я ушел из своей сборной в парное не из-за страха конкуренции. Возможно, что ты понимаешь это тоже. Или поймешь, если захочешь.       — Как-то слишком глупо было бы сбегать из-за страха. Не верю в это. — Она мягко похлопала по его лбу. — Я бы и сама была бы не прочь сбежать от проблем. Мне пиздец как страшно бывает, но это не значит, что это решение было бы лучшим. Так что те, кто так думает — слабаки.       — Не знаю как ты, но лично я планирую задержаться именно здесь и в таком составе надолго. И уж точно не собираюсь сбегать после какого-нибудь ушиба, как некоторые. Если, конечно, и здесь не приведут мне на замену молоденького мальчишку, который будет швырять тебя в поддержках, а после утомлять рассказами о жизни. Тогда мне останется путь — в шоу, развлекать людей опасными трюками. — Эрен усмехнулся и переместился, устроив голову на коленях Микасы. — Жестко просто.       — Не переживай, Ханджи и без молоденького боится, что ты меня в стратосферу запульнешь. — Микаса рассмеялась, незаметно для себя начиная гладить его по голове, поправляя волосы. — Я не знаю, чем бы занималась, если бы ушла. Наверное депрессировала бы дома. Слышал про девчонку, которая сбросилась с моста после того, как ее исключили из сборной? Не помню уже, что за страна была. Вот я бы точно так же закончила, наверное.       — Слышал. Но я бы струсил, признаюсь честно. Да и тебя не исключат, скорее найдут все двести способов, как оставить и создать лучшие условия. Раз уж чтобы заполучить меня в сборную, мне пообещали лучшую партнершу. — Эрен улыбнулся и сразу перевернулся, утыкаясь ей в живот. Явно специально. — Представь, этот Марсель узнал меня, подошёл, а я при всех спутал его с каким-то фанатом и предложил автограф.       — Что? — Микаса вдруг рассмеялась. — А он что сказал на это? Ладно, так ему и надо. А то, небось, зазвездился после золота.       — Да я правда не знал, кто это такой. Без шуток! Он думал, что его рожа и имя мне о чем-то скажут. Я знаю лишь одиночников по именам. Остальных еще изучаю. Но какой он приторно улыбчивый, аж живот скрутило. Зато я партнершу его впечатлил, выдав часть своей последней программы. Это было так забавно. — Эрен отстранился, поправив одежду Микасы, и вновь посмотрел на нее.       — Да, ее легко впечатлить. Ты главное не западай, она лесбиянка. — Микаса подмигнула. — От кого из моих знакомых у тебя не крутит живот? Мне кажется, таких нет.       — Вот лесбиянок еще у меня не было, — усмехнулся Йегер. — Но она не в моем вкусе, знаешь ли. Слишком… Обычная? Да и я не виноват, что тебя окружают какие-то придурки. Ну честно! Удиви меня, познакомь с тем, от кого я останусь в восторге.       — Есть у меня один друг. Тоже из сборной Великобритании. Может, получится познакомиться, но мы все сейчас так заняты. Он классный. — Микаса улыбнулась. — Про тебя вообще ощущение складывается, что все девушки вокруг тебя беременеют. Я, знаешь ли, в сильном стрессе от этого.       — Они беременеют, потому что уходят от меня — это разное. — Он засмеялся, переворачиваясь на спину. — Ты обречена быть в паре со мной. Слушай, а тот парень не твой бывший или настоящий? Мне везет на общение с ними.       — Что? Нет! Он мой друг. И вообще, он давно уже женат на своей партнерше. У них даже ребенок есть. — Микаса рассмеялась. — Только вот соперничать с ними будет тяжело. Но нам золото нужнее, а они почти завершили карьеру.       — Конечно нужнее. Я ведь помешан на первых местах. У меня золотая серия уже столько времени не прерывалась. А когда сказали, что я стар для золота, поэтому мою программу отдают молодому, то, честно, хотелось придушить их всех. Сейчас уже отношусь к этому спокойней и даже не жалею, что ушел из сборной. Теперь вот осталось увидеть человека из твоего окружения, который не будет меня раздражать, и, считай, жизнь удалась. — Улыбнувшись, он поднялся и сел ровно. — А есть еще шоколад?       — Конечно есть. — Она дала ему упаковку. — Я знала, что одиночники за двадцать рано списываются со счетов, но чтобы настолько…       — Она нашла более покладистого, перспективного. А я не смог выполнить элемент лучше него. Понимаешь, почему я так критичен? — Улыбка выглядела странно, и Йегер просто молча открыл шоколад, кусая прямо так. — Я люблю с изюмом. Если что. Молочный. Дашь мне, и я твой навеки.       — Эм… Буду иметь ввиду. — Микаса немного удивленно уставилась на него, но после рассмеялась. — Представляешь, насколько это двусмысленно?       — Двусмысленно? — Эрен заметно напрягся, задумавшись, шепча что-то уже на немецком, и только после этого округлил глаза, чтобы после рассмеяться. — Я не подумал, как это может звучать. Главное, что не получил пощечину прежде, чем удалось разобраться.       — Бывает. Мне залепить тебе? — Аккерман прикрыла лоб ладонью, продолжая смеяться.       — Я же объяснился! — Цокнув языком и закатив глаза, Йегер отвесил ей несильный шлепок по бедру. — Давай лучше прогоним программу, чтобы я уже спокойно смог отправиться поесть и поспать.       Ловко перепрыгнув через ряд, он начал быстро спускаться по лестнице к катку.       — Я же предупреждала! — Догнав его, Микаса ловким движением ощутимо ткнула в самое уязвимое место, после чего, смеясь, побежала вверх по лестнице, чтобы спуститься с другой стороны.       Эрен, едва ли успев сдержать вскрик от неожиданного покушения на собственное тело, громко сложил немецкие ругательства, ринувшись за ней, перемахнув через ряды, чтобы потом сгрести Аккерман, поймав сзади, и ощутимо прикусил ее за плечо.       — Будешь знать, как вторгаться без разрешения в мое личное пространство, meine kleine… — Он замолчал, крепко зажмурившись. — Шайсе. Один из твоих друзей сейчас, наверное, очень опечален.       Разжав объятия Йегер кашлянул.       — Что? — Микаса потерла след от укуса, восстанавливая дыхание. — Ты про кого?       Эрен кашлянул и кивнул в направлении выхода на каток, потирая при этом шею.       — А. — Микаса заметила смотрящего на них Марселя. — Ну и что? Пойдем, нам еще работать.       — Да без проблем. — Эрен подмигнул ей и, откусив от плитки шоколада, совершенно спокойно спустился, проходя мимо этого французского гостя, совершенно не замечая его, чтобы начать переобуваться.       Переобувшись, Микаса лишь махнула ему, подъезжая к Ханджи.       — Что-то ты хмурая. Может, тоже хочешь шоколадку?       — Не особо люблю, когда пускают на тренировки других. Не рисуйтесь только, договорились? И Эрену передай, пусть больше из своих программ сейчас делает. Импровизируйте. — Зоэ поправила очки и отошла, чтобы заняться другими делами.       — Душнилка. — Микаса тяжело вздохнула, подъезжая к Эрену прямо впритык. — Прости за попочку, ладно? Нам сказали импровизировать.       — Просто живи с мыслью, что я отомщу в один момент. — Йегер выгнул бровь, усмехаясь. — Хрен с вами. Давай попробуем что-нибудь состряпать. Как насчет той связки, которую мы делали в самом начале наших тренировок, а после — добавить твой Бильман, от меня Кантилевер, дорожка, а завершить простой ласточкой? Или волчком?       — Ладно. Давай разберемся по ходу пьесы.       Они стали выполнять импровизированный номер, после чего временно разъехались, делая большой круг по катку. Вдруг Марсель поманил Микасу пальцем, из-за чего ей пришлось подойти.       — Давно не виделись.       Он улыбнулся, на что она лишь скрестила руки на груди.       — Не так уж и давно. — Аккерман улыбнулась в ответ.       — Я ожидал чего-то более впечатляющего, если честно. Не думал, что ты предпочтешь мне кого-то другого.       — Кажется, в ту ночь я думала также. Ладно, бывай. У меня нет времени, чтобы торчать с тобой здесь только потому, что мы когда-то там переспали.       Откатившись подальше, она продолжила выполнять отдельные элементы.       Проезжая мимо Марселя, Эрен широко улыбнулся. Правда, его взгляд исподлобья был совсем не дружелюбный.       — Домой. Домой, сладкий, — произнес он так, чтобы тот слышал. Вернувшись к Микасе, Йегер приобнял ее за талию, чтобы проехать уже вместе. — Я бы включил еще одну поддержку в том месте, которое не знаю, чем заполнить. Оно скучное. А если сможешь прогнуться, упершись мне в ногу, то следующей сделаем на выброс и вращение. Как считаешь?       — Считаю, что это отличная идея. — Микаса улыбнулась. — Это все шоколадка или волшебный палец? Так, чтобы я знала, как воодушевлять тебя.       — Насилием ты ничего не добьешься, поверь. Я упрямый до невозможности, а уж если разозлюсь… Ты слышала что-нибудь о моей мстительности? Вот и не стоит. — Ощутимо ущипнув ее за бедро, Йегер отъехал в сторону, чтобы выполнить несколько простых элементов и поклониться.       — И что ты сделаешь? Повторишь за мной или придумаешь что-то новое?       — Я подумаю над этим обязательно. Времени у меня еще очень много. Но точно ты не будешь ожидать этого. — Подмигнув, Эрен продолжил просто кататься по льду, иногда резко останавливаясь.       — Позер. — Микаса усмехнулась, продолжая работать.       Тренировки были утомительными. Больше Марсель не надоедал, они встретились лишь раз: на ледовом шоу. На несколько секунд.       После него тренировки стали еще интенсивнее, и теперь осталось только выступить на соревнованиях, после которых будет несколько месяцев тренировок перед чемпионатом Европы, к которому уже была готова своя особая программа.       — Что-то я волнуюсь. — Микаса стояла напротив выхода на каток. — Предчувствие какое-то поганое.       — Ну не умрем же мы, получая золото, из-за того, что на нас свалится потолок. Или от наплыва радостных фанатов. Разве что если оттуда упадет Хавьер. Иногда складывается ощущение, что он ревнует не тебя, а меня — постоянно ошивается рядом. — Эрен коротко вздохнул, обнял Аккерман сзади, сцепив руки в области ее живота и прижавшись подбородком к ее плечу. — Давай просто откатаем так, чтобы Ханджи дала нам уже два выходных и купила шнапс. Я не был бы против повторить нашу первую тактильную ночь, чтобы получше сблизиться. — Быстро поцеловав ее в висок, он отстранился. — Все. Мы молодцы в любом случае, а еще всегда лучшие.       Выходить на лед было в этот раз совершенно просто, и Эрен никак не мог понять, что так могло волновать Микасу. Он наоборот считал, что это должно было стать его самым легким выступлением. Насыщенная сложными поддержками и синхронными элементами программа была откатана настолько, что они могли бы повторить ее, проснись среди ночи. С закрытыми глазами.       Яркое белое полотно льда, освещаемое до искр в глазах зрителей, смотрящих на выступающих. Заигравшая музыка, оповестившая о начале выступления. Первые сорванные аплодисменты после сложного элемента. Все трепетало внутри от эмоций, зарождающихся где-то в груди, из-за этого Йегер прикладывал все усилия, чтобы держать равновесие, выводить каждый элемент максимально красиво и правильно. Половина уже была откатана, и оставалась только уже давно отработанная поддержка. Подкинуть Микасу, придав вращение, поймать с выходом на вторую. Все просто. Если выполнять методично и правильно. Без нюанса, что крепление лезвия сорвется, качнет Эрена, и единственное, что ему останется, — успеть поймать Микасу, предупредив ее возможную травму, приняв падение на себя всем ее весом. Тело прожгло множеством игл от самого бедра. Боль остро разнеслась до шеи, не позволяя нормально дышать, и до пальцев ног, почти обездвиживая. До гула в ушах и черных расплывающихся пятнам перед глазами, мешавшим увидеть, успел ли он сделать хоть что-то, не разбилась ли она.       Микаса лишь ушибла руку. До ужаса напуганная, она наблюдала за тем, как врачи пытались привести Эрена в чувства, и не понимала, как такое вообще могло произойти. Йегер был тем, кто проверит любую мелочь на исправность. Но что, если сегодня он упустил какой-то момент, недоглядел? На главном экране арены показали повтор, но этого было мало. Она подъехала к судьям, попросила предоставить более приближенный кадр, после которого побледневшая судья вызвала полицию, строго настрого запретив всем трогать голыми руками его коньки. После чего, натянув перчатки, они аккуратно их сняли и предоставили полиции. Конечно, все это могло произойти случайно, но перестраховаться никогда не помешает.       И вот сейчас Микаса стояла в мужской раздевалке, собирая его вещи, стараясь не плакать. Что-то блеснуло сбоку, к счастью, перчатки были частью ее костюма, из-за чего она спокойно могла рассмотреть чужую отвертку, выпавшую из чьей-то сумки. Вдруг, ее прижали к стене, с силой сдавливая горло.       — Только пискни, — зло прошептал Хавьер. — Я серьезно, только попробуй хоть что-то сказать полиции. Я сделаю с тобой тоже самое, а может и похуже.       — Ты серьезно думаешь, что я буду молчать? Ты испортил его коньки, это умышленное причинение вреда здоровью! Ты совсем двинулся? Понимаешь, что ты наделал? — хрипела она, пытаясь оттолкнуть его в сторону. Все было тщетно, пока в раздевалку не зашел один из обеспокоенных полисменов. Заметив лежащую на полу отвертку и Хавьера, который остервенело душил Аккерман, он тут же ударил его рукояткой пистолета, вырубая. Микаса закашлялась, оседая.       Дав показания и сняв побои, она несколько дней дежурила в больнице вместе с Ханджи. Когда врачи сказали, что теперь его можно наблюдать из дома, Зоэ предложила временно подержать его у Аккерман, так как там будет намного удобнее, чем в номере отеля, где до сих пор жил Йегер. Конечно, комитет собирался выделить ему квартиру, но это дело не быстрое.       И как назло, он заболел. Врач, посещавший их каждый день, следил за приемом таблеток, назначил массаж пострадавшей ноги и ушел, оставив ее один на один с немцем, которого два дня мучила высокая температура. В эти дни ей казалось, что английский совсем вымылся из его мозгов, потому что он вечно говорил на немецком. При попытке перевода через приложение выдавало ошибку: слишком непонятно бормотал. Ей лишь оставалось сбивать ему температуру, обтирать и кормить супом, который она еле как готовила, в перерывах засыпая. Правда, спать ей удавалось не больше часа. Ночью температура снова поднималась, и ей приходилось следить, чтобы она не поднялась слишком высоко. Конечно, организм сдал в самый неподходящий момент. Аккерман уснула с мокрой тряпкой в руке.       Ладонь опустилась на ее голову, чуть растрепала волосы, заставляя вырваться из тяжелых снов вместе с отстраненным голосом.       — Иди домой. Нечего возле меня караулить.       — Так я же дома. — Микаса дернулась, поднялась, на несколько секунд усомнившись, где действительно находится. — Ну, да. Я дома.       Молчание Эрена затянулось, прежде чем он нахмурился, осознавая свое положение, всю ситуацию и уставился в потолок, переваривая информацию. Только спустя время он попытался присесть, что практически не получилось в виду отсутствия возможности ухватиться, чтобы немного подтянуться.       — Черт. А я тогда здесь какого делаю?       — Я за тобой слежу. Тебя выписали из больницы, не нашли родственников, вот я и сказала, что нет проблем, если ты побудешь здесь. — Микаса потянулась, поднимаясь. Затем приложила градусник, убрала тряпку и прочие вещи. — Хочешь есть? Может, помочь тебе переодеться?       — А можно просто вколоть что-нибудь, чтобы после сна не очнуться? — Он хмыкнул, дергано проведя ладонью по лицу. — Ладно. Шучу. Пока. Ничего не хочу, Микаса. Скажи лучше, какие прогнозы. Явно, что встать я сейчас не смогу.       — Там все не так страшно, как ты думаешь, — сказав это, Микаса вышла. Слила воду и умылась. — Но на месяц мы выпали точно. Ничего, нагоним. Ногу только не нагружай сейчас. И еще. У тебя там… Ну. Катетер. Врачу сейчас позвоню, и его сегодня уберут.       — На месяц после падения и думаешь нагнать? Ты прикалываешься или за идиота держишь? Ногу нагружать. Конечно. Каким образом? — Он попытался поднять ее руками, но вышло не очень. — Слушай, я благодарен, что тратила силы и время, но давай честно. Не нужно давать надежду мне и тешить себя ею.       — Так и знала, что это начнется снова. — Микаса закатила глаза, начиная расхаживать по комнате. — Это не твоя вина, ясно? Доказано, что тебе испортили коньки. И на них ты откатал короткую программу, еще и половину основной. И если ты собираешься и дальше выносить мне мозги тем, что не видишь смысла стараться — просто молчи. Серьезно. Молчи и не говори со мной.       — И что? Что дальше? Будешь со мной вот так прозябать и носиться? Я не понимаю, на какой хрен я сдался тебе? Мне ведь плевать, что там с коньками. Я сейчас бесполезен абсолютно — вот факт. Молчать… Еще рот мне заклей, чтобы правду не слушать и дальше продолжать фантазировать. — Эрен повернул голову к стене, замолкая.       — Да ты… — начала было она, но замолкла, садясь на кровать. — Ты ведь мой партнер. Как я могу оставить тебя?       — Отстань, а. Никакой не партнер. И катать уже чисто не смогу. Подведу только. Лучше сразу скажу, что не смогу на лед выходить, чем оттяну, а потом… Как этот. Я серьезно. — Эрен поправил довольно агрессивно подушку, шмыгая носом, так и не поворачиваясь обратно. — Отлежусь в больнице, а потом… Потом…       Он замолчал, словно забыл все слова, потерял возможность предполагать, будто все будущее резко стало черным туманом.       Аккерман молчала, поджимая губы в обиде. Не сдержавшись, она разочарованно выдохнула и вышла, никак не комментируя его слова. Когда пришел доктор, Микаса оделась, объяснила все ему и ушла, до глубокой ночи бродя по городу.       Эрен не обращался к ней, словно и без того знал, что не смел этого делать, не имел права навязываться. Да и незачем Микасе было видеть все эмоции, которые кипели в нем. Все страхи, переживания, разъедающие изнутри. Он не мог найти в себе желание даже есть, размышляя всякий раз, что все равно все останется именно так: сезон потерян. Он только мешал Микасе двигаться дальше.       Когда же она приносила ему еду, он лишь мельком позволял себе взглянуть на нее, плотно сжимая губы.       Аккерман вообще не смотрела на него, почти не спала. Не было желания. Доктора все приходили и приходили. Массажист разминал его ногу, другие проверяли общее состояние. Ее рука ныла, из-за чего Микасе приходилось пить обезболивающее.       — Слушай, ты сцены можешь разыгрывать, но если не будешь есть, то будем вводить трубку, вот тогда точно придется восстанавливаться долго. — В очередной раз повторял одно и то же массажист Эрену.       — И что? Я не смогу выступать на прежнем уровне, не смогу получать золото, не смогу…       — Заладил. Золото, золото… Думаешь, ей золото это нужно сейчас? Я предлагал тебя в больницу перевести, так боится за тебя, что сделаешь что-нибудь… нехорошее.       Эрен недоверчиво взглянул на доктора, а после отвернулся, хмурясь, едва сдерживая дрожь в губах.       — Ничего бы я с собой не сделал, — заверил Йегер и накрыл лицо ладонью. Нога дрогнула, но он и не заметил.       — Умей уважать чужие решения, не становись жертвой — к этому легко привыкнуть. Тогда она отвернется от тебя уже точно.       Доделав массаж, он вышел из комнаты к Микасе.       — Поговори с ним. Он старается, хоть и не признает, что не сдался. Или придется и впрямь в стационар переводить, а там — наедине с мыслями — он застрянет надолго. Сказал ему есть, но он упрямый ужасно. Не думаю, что согласится хоть на ложку.       — Ладно. — Аккерман проводила врача, закрывая за ним дверь. Зайдя наконец в комнату, она встала у стены, скрещивая руки на груди.       Эрен подавился, заметив Микасу, закашлявшись, и явно растерялся, не зная, пытаться отнекиваться, отставив тарелку, или же делать вид, что ничего не произошло.       — Значит, ты ешь только тогда, когда тебе на это указывает кто-то другой. А когда я это делаю, чуть ли не блюешь. Очень мило с твоей стороны. — Микаса нервно хохотнула, выходя из комнаты. — Ханджи хочет, чтобы ты жил у нее. Можешь радоваться.       Микаса вернулась на кухню, заваривая себе кофе. Настолько малое количество сна за все это время выливалось в агрессию и обиду, которая не давала ей спокойно оценить ситуацию. Взяв кофе, она вышла на балкон и села на пол. Холодный весенний воздух пробирал до костей, из-за чего она шмыгнула носом.       — Прости! — раздалось так, будто были приложены все силы, чтобы только произнести это единственное слово. Оно прозвучало настолько внезапно, что, казалось, так и повисло в воздухе.