О мраке и белогрудой птице

pov Алина

      Когда представление на сцене завершают, трибутов немедленно просят пройти в стены Тренировочного центра. Люди у его дверей начинают толпиться, и капитолийцы видно теряют терпение, когда между победителями, подоспевающими ближе менторами и сопровождающими разгораются живые разговоры о выступлениях. Многих несколько минут держат у входа, пока другие не расходятся на свои этажи. Мал остаётся за стенами здания, чтобы дождаться Хеймитча, и невольно Алина находит себя в переживании, что Люда тоже остаётся позади и может легко быть затоптана толпой. Когда Старкову пропускают в холл Центра, по нему всё ещё идут редкие люди. Направляясь вокруг площадки в центре, она не перестаёт оборачиваться, надеясь, что завидит в дверях знакомое лицо. Вместо того девушка едва не налетает на чужую грудь, в последнее мгновение отходя в сторону. Ей хочется моргнуть несколько раз от того, насколько пёстрым является цвет красного платья, в котором не видно ткани. Оно целиком сложено из бутонов роз. Взгляд Алина поднимает, проходясь им по завиткам чужих волос, являющих красивый медовый отлив. – Ах, мисс Старков, – обращение звучит жеманно, когда женщина – несомненно капитолийка, узнаёт победительницу пред собой. – Какое это удовольствие наконец познакомиться с Вами. Жаль, расставаться придётся так скоро. – Солнышко, – Алина уже намеревается ответить, когда рука Николая подхватывает её под локоть. Она едва не икает, до сих пор не замечая парня и не понимая, откуда он появляется, ослепляя радушной улыбкой и на представительницу Капитолия даже не смотря. – А я везде тебя ищу. Прошу меня простить, – обращается он к женщине, почти волоча за собой недоумевающую победительницу. – Я должен украсть невесту. – Нет-нет, – останавливает их незнакомка, поднимая руку. Алина может чувствовать, как Николай дыбится всем телом. – Я полагаю, мы не успели поговорить должным образом. – Я думаю, мисс Старков очень устала, – поверх слов капитолийки, возражает Александр, выходя из-за её спины. По коже бежит холод от того, как он на неё смотрит. Это выражение неживое вовсе, в нём не удаётся различить и каплю радости. – Вечер был изнуряющим. Тебе так не кажется, Елизавета?       Расслышать дальнейшее слово Алине не позволяют. Являя собой живое обаяние, Николай направляет их к дверям лифта. Он не перестаёт оборачиваться на остающегося позади Александра. Они не успевают подойти к дальней стороне фойе, когда Ланцов останавливается, задерживая внимание дольше прежнего, на его губах играет свистящий звук. Только тогда Алина рассматривает, что место пред Александром занимает Багра. Жирное недовольство сперва кажется Старковой забавным, но ядовитая враждебность, явленная в капитолийке, заставляет желать скорее подняться на двенадцатый этаж. Разворачиваясь к лифтам, она обнаруживает, что Зоя всё ещё ожидает их подле стеклянных дверей, но её тело развёрнуто к другой части Тренировочного центра. Выходя к победительнице, Алина обнаруживает там Линнею. В нескольких шагах от неё стоит незнакомый мужчина в синей форме, пока присаживаясь на один из диванов, девушка держит на коленях мальчика лет четырёх. Её ладонь перебирает кудрявые волосы ребёнка. Удаётся расслышать, она зовёт его Кьераном, обращается ласково «мой дорогой мальчик». Передавая Алину обществу Зои, Николай направляется к ним. – Идём, – указывает Назяленская, когда двери лифта для них разъезжаются. – У них не так много времени, – видно не располагая довольством к тому, как победительница не перестаёт выворачивать голову, Зоя нажимает кнопку с цифрой «12». – Чего же ты раздумываешь? – явно ожидая больший интерес к увиденной компании Линнеи, девушка теряет терпение. – Спрашивай. – Кем является этот мужчина? – Член охраны министра. – Она никогда не говорила об этом мальчике, – пожимая плечами, неуверенно замечает Алина. – Не о чем говорить, – Назяленская спиной наваливается на одну из стен лифта, фыркая звучно. – Линнея видит Кьерана раз в пару месяцев. И министр считает, что его гадина-жена, – не пытается смягчить выражение Зоя. – Наделена большим правом зваться его матерью, чем Линнея. А ты не знала, как это работает, солнышко? – вопрошает она, когда доводится обратиться к победительнице Четвёртого в потерянном чувстве. Разумеется, министр является женатым человеком, но тогда Алина не представляет право, по которому мальчик знает родство с Линнеей. – Ещё двадцать лет назад чуть ли не каждая четвёртая девушка в Капитолии не могла родить ребёнка. Одни отказывались, потому что это вредило их красоте. Другие из-за какой-то мутации... Радиация постаралась, – надменно высмеивает Зоя. Её ладонь поигрывает в воздухе, будто она надеется подыскать верное слово. – Капитолий уже десятилетия поддерживают эту программу, которая обеспечивает девушкам из дистриктов несколько безбедных месяцев жизни в Капитолии, пока они вынашивают их детей... Но зачем искать девчонку в бедном дистрикте, если на экранах уже показывают здоровую красавицу? К ней можно вернуться через пару лет и использовать, как вздумается. Линнее, правда, повезло скверно, – Назяленская цыкает, стоит дверям лифта открыться на двенадцатом этаже. Она почти выталкивает Алину из кабины, но договаривает прежде, чем ударяет по кнопкам вновь. – Мальчик больше похож на ублюдка, которым является его отец. Никогда не понимала, как Линнее не противно на него смотреть.

pov Александр

             Юноша выступает под полумрак подземного этажа, выходя в холодный и сырой воздух. Вокруг только дорожный расчерченный настил лежит, а стены заключены в бесцветный камень. Один автомобиль занимает парковочное место и, приоткрывая дверцу заднего сидения, Александр в него садится, погружая себя в несильное гудение приборов и приторный сладкий запах. Память об аромате заставляет сжимать губы в приступе тошноты, и смотря вперёд, юноша осаждает жест, с которым рука тянется потереть горло. Ему не полагается здесь быть. Никто не вознаградит его за то, что он спускается сюда. Ему следует позволить Елизавете бежать и извести себя собственным безумием. Но отпустить её и не позволить себе рассмотреть причины угрожающего визита непозволительно. Александр не способен позволить себе эту опрометчивость, даже если его мать дарит ему право вернуться на седьмой этаж и не оборачиваться. Проходясь ладонью по волосам, он оттягивает их до щиплющей боли, отмечая, что ожидаемо его решение Елизавету забавит, а сам победитель заключает себя в коробку, которую теперь наполняет её удушающий смех. – Чёрный тебе идёт, – обнаруживает женщина для самой себя. Со звоном украшений её пальцы перебирают воздух. – Юное воплощение своего отца и молодого наследника своей фамилии. Каждый мог это видеть, твои стилисты достойно потрудились. Я никогда не ошибалась в своём выборе. – Ты становишься более отчаянна, Елизавета, – не поворачивая к ней головы, заключает Александр. Его ладонь смахивающим движением проходится по колену, пусть и на том не найдётся пыли. – Такая неосторожность. И ради чего? – Возможно, я милосердна, Александр, – он втягивает воздух, вжимая себя в спинку кресла, стоит руке женщины лечь на его бедро. Но заставляя себя посмотреть ей в глаза, он прихватывает её запястье, отбрасывая то в сторону, чем видно потешает её нрав. Следует напомнить, ей нечем платить даже за эти прикосновения. – Качество, которое тебе не знакомо. Кто бы ни нуждался в тепле в эти последние часы. Следующий вечер не удостоит тебя той же роскошью. Я буду нежна. – Соблазнительно, – продолжительно хмыкает Александр. Мере должно унижать. – Я предпочту карцер вместо твоей нежности. – Не следует говорить эти слова, – порицающий звук скатывается с налитых губ, когда Елизавета поучающе качает головой. Она не способна добраться к его телу. И теперь она намеревается распустить яд по его голове в знании, что даже десять часов не отделяют их от удара гонга у Рога изобилия. – Не в час, когда все ставки поставлены на то, что ты вернёшься с этой Арены. – И ты боишься. Ты боишься того, что я могу получить, когда выиграю. Награде за эти Игры полагается быть высокой. – Я опасаюсь только расточительности, которую Капитолий себе позволяет, – досадные чувства представляются глубоко наигранными, когда Елизавета вздыхает. Её рука всё ещё лежит рядом с Александром, и на мгновение он рассматривает этот извечно желанный для неё порыв потянуться к его лицу. – Жаль, твой материал не позволили собирать. Последнее упущение разбрасываться такими генами. – Я не пожелал бы ни одному ребёнку такого отца, каким мог бы быть я, и такую мать, какой являешься ты, – его взгляд неуловимо дёргается к тому, как сильно меняется лицо Елизаветы. Мысль всё внутри неё ковыряет, пусть и до сих пор юноша почти не позволяет себе говорить о её собственной слабости. Но не намереваясь этому разочарованию угождать, он открывает дверцу автомобиля. – Прощай, Елизавета.

•

      Александр возвращается на представительский этаж к часу, когда люди вокруг уже расходятся. Все начинают ранние приготовления к началу Голодных игр, которыми обозначит себя следующее утро. Направляясь к лифтам, победитель быстро различает то, что Женя выступает ему навстречу. Заметить нетрудно, как резким движением она убирает платок от своего лица. Вероятно, она уже покидает двенадцатый этаж и сейчас не находит его на Седьмом. Люди плохо переносят страдания тех, кого любят, и сейчас Александр не мог бы упустить красноту чужих глаз и растекающиеся разводы грима, о которых капитолийская сопровождающая перестаёт заботиться. Юноша прикрывает глаза, когда она подходит к нему, чтобы обнять. Всё, что требуется, женщина уже говорит ему в прошедшие годы. – Когда всё это закончится, – шепчет Александр над её плечом прежде, чем отстраняется, – будь счастлива, Женя.

•

– Что ты ей сказала? – вопрос сопровождает его шаг, когда победитель направляется в главный зал личных апартаментов. Поднимая с невысокого столика бокал с вином, его мать занимает место на диване. Она позволяет ему уйти, и юноша не рассчитывает слышать горечь и яростность слов, которыми они обмениваются с Елизаветой. – Я объяснила ей, что если она не будет вести себя прилежно, – рубиновый цвет напитка разливается по губам Багры раньше, нежели она избирает говорить вновь, – даже первые охранники дома Крейн или эти дрянные миротворцы не окажутся достаточно скоры, чтобы спасти её от выцарапанных глаз или свёрнутой шеи. – Я никогда не говорил тебе о ней, – смотря себе под ноги, Александр восходит на стеклянные ступени лестницы. Она проведёт его к спальне. – Ты мой сын, тебе не нужно было говорить. – Я мог бы провести тебя на закрытые балконы, – победитель медлит у перил. – Никто не станет нас останавливать сейчас. – Что я могла бы искать в их лицах, мальчик? – высмеивая идею над кромкой бокала, осведомляется Багра. – Может быть, я не отказала бы себе в разговоре с Алисией, но я не стану ради неё сбивать ноги. – Не ради Алисии, – немедленно исправляет Александр. Он способен дать это своей матери, подарить шанс на разговор, которым её никогда не награждали. Юноша не упускает то, как не поворачивая к нему головы, женщина медлит пред уточнением. – Ради Урсулы. – Вряд ли её отец потрудился хотя бы рассказать ей о нашем существовании. Я советовала ему этого не делать. Меньше страданий для маленькой девочки. – Она знает, – сходя со ступеней вновь, убеждает Александр. Они не растрачивают время, пока распорядители стоят перед ними ближе, чем когда-либо. – Ты могла видеть это в Тренировочном центре. Она знает. Ничто нам не угрожает, если вы поговорите сейчас. Победитель не медлит пред кнопкой лифта, когда его мать покидает диван, чтобы идти вместе с ним.

•

      Когда Александр возвращается в Тренировочный центр, ночь уже вступает в силу в Капитолии. На первом этаже за простором окон не получается рассмотреть искрящиеся огни города или его ядовитые цвета. Но проходя на порог апартаментов, юноша направляется к окнам в дальней стороне зала. Стекло является последней не имеющей значения преградой, которая отделяет их от несущихся по дороге машин. Жители Капитолия спешат вокруг, завтра им не придётся тревожиться за свои жизни. Складывая ладони в карманы брюк, Николай уже наблюдает за ними, когда победитель останавливается плечом у его плеча. Александру не требуется спрашивать, чтобы знать, что последние часы Ланцов проводит в попытках разгадать очередную жуткую мысль, каждую из которых в их головах поселяет визит Елизаветы. До сих пор никто из них не мог бы ожидать, что она будет достаточно смела для этого. – Чего она хотела? – Предлагала получить последнее удовольствие в жизни, – желчная идея Николая не удивляет, но он ей не отвечает. Он ждёт, что Александр сам позволит ему узнать, как решает поступать. – Я отказал ей. Странное чувство, – рассуждает юноша, не ошибаясь в том, что Ланцов станет слушать. – Необходимо было только покинуть её автомобиль. Но мы никогда не знали это право. И она, кажется, ожидала того, что я не смогу. Ты знаешь, какого это, – позволяет себе заметить, когда профессионал из дистрикта-1 поворачивается к нему, одним своим присутствием делая образ города за окнами незначительным. – Привыкать к ним, к их нуждам, к их желаниям... Но наступает время прощаться. – Я не люблю слезливые прощания, – согревая образом лисьей улыбки, рассуждает Николай, когда секунды молчания разливаются между ними. – Тебе не кажется, что рыдающим я выгляжу редкостно плохо? – Ты всегда выглядишь хорошо. – Знаешь, я мог бы ожидать, что ты сегодня останешься, – отделяет Ланцов, удовольствие от отданных ему слов всё ещё играет в его глазах. Отодвигая полу пиджака, его ладонь ложится поверх несущественной ткани водолазки, выбирает место над грудью, так что пальцы слегка сжимают плечо. Это сполна привлекательный образ, пусть и выдержанный в элегантной мере, что не позволяет ему стать развратным. – Солнышко думала, что я влюблён в тебя. Она наблюдательна. – Наблюдательность не требуется, когда мы сводим всё к очевидному, – легко отводя руку Николая себе за спину, Александр обнимает парня, забирая единственное разделённое между ними пространство. Минуту его голова лежит у чужого изгиба шеи прежде, чем он поднимает её, чтобы поцеловать Ланцова в щёку. – Не влюблён... Ты любишь меня. – И это меня зовут самонадеянным мерзавцем, – смеётся Ланцов над его плечом. Он отстраняется незначительно, всё ещё придерживает юношу за руки и напоминает неизбежно о поручении президента, которое они теперь понимают по-разному. – Всё ведь из-за неё, правда? Всё из-за солнечной девчонки из дистрикта-12. – «Ради». Всё ради неё. И ради нас.       Николай никогда не требует рассказать о плане и в том не нуждается. Но он мог бы спрашивать, как спрашивает и Линнея... Будут ли они свободны, когда гибель заберёт их? Она кажется более сострадательной, нежели есть жизнь. Но тогда, вероятно, смерть была бы слишком милосердна, а то не полагается победителям. Ланцов не говорит вновь, пока не оставляет на щеке Александра поцелуй, прижимаясь к нему лбом. – Давай покажем им представление, которое они никогда не забудут.

pov Алина

– Все победители проделали большую работу, – Хеймитч и Женя встречают Мала и Алину в фойе уже с восходом солнца. Мужчина похлопывает Оретцева по плечу прежде, чем поворачивается к девушке. Не ожидая дальнейшие слова, она подходит к нему с объятием. – Вы не исключение, детишки. Но к сожалению, Игры будут проводиться. Пока мы прощаемся. Постарайтесь выжить, – усмешка Мала сопровождает наставление ментора. То нисколько не меняется с уходящим сезон, так что впору спрашивать о новых стратегиях. Но Хеймитч не удостоит их иными. – И когда будете на Арене, помните, кто ваш настоящий враг.       Когда мужчина отпускает обоих трибутов, чтобы получить заключительные инструкции от своей сопровождающей, Мал прощается с Сафиной первым и не пытается отвернуться, когда женщина придерживает его за плечи, давая последние наставляющие слова. После проходящего года никто из них не найдёт себя обязанным капитолийцам за то, какое зрелище они требуют, но Женя делает всё, что представляется необходимым, для их выживания. Теперь всё зависит только от трибутов и Арены, заготовленной для них распорядителями. И сопровождающая, и сам Хеймитч уже одеты в деловые костюмы, указывающие на то, что вскоре они отправятся в Штаб Голодных игр, где они будут работать в следующие недели и подписывать контракты со спонсорами. Там же находится Центр управления распорядителей и назначается отправка подарков, которые способны спасти трибутам жизни. Алина почти не ожидает новые указания, когда её очередь подводит к Сафине, и она крепко обнимает женщину. – Мне очень жаль, – тихо молвит девушка, так что, наверное, даже Малу не удаётся слышать, о чём они говорят. Возможно, чаяние победительницы наивно, но она не хочет верить, что понимает положение Жени неправильно. – Не могу представить сезон страшнее, когда всех твоих любимых людей забрасывают на Арену. – Всё было так замечательно, – свет дрожит в глазах капитолийки, пока её пальцы проходятся по тонким косичкам, которые Алина заплетает в это утро. Она понимает скоро, до сих пор никто не удостаивает Сафину сожалением о том, кого ей приходится отпустить на Третью квартальную бойню. – Мы с Александром прошли два лучших сезона вместе. Мы много работали, и между его триумфами я встретила Давида. И вы, – стойкость в сопровождающей не пропускает к её лику печаль, но победительница видит ту в подаренном им тёплом родительском выражении, когда Женя заключает обоих трибутов из дистрикта-12 под своим взглядом. – Когда мне сказали, что я буду работать с вами, я думала, хотя бы в этот раз у меня будет шанс сделать всё правильно – подарить вам настоящую жизнь победителей. Спасибо за то, что была такой чудесной победительницей.       Сафина благодарит отрывисто прежде, чем на короткое мгновение обнимает Алину вновь. Девушка не знает, может ли понять эту любовь или должна счесть её с той схожей, которой капитолийцы одаривают их на своих площадях и улицах во время Открытия. Но какое бы откровение ни таила Женя, Старкова знает, что она скорбит о людях, которых отпускает на Арену. И может ли для неё быть хоть малое утешение в том, что Голодные игры способны вернуть одного из них? Алина не желает знать о боли этого положения, как и Мал не волен сочувствовать участям капитолийцев. Но она чувствует, ужас случающегося мучителен для Сафины. И он не закончится, пока каждый из трибутов не умрёт на той Арене. Победительница находит в том отголоски надежды. Если высокие представители Капитолия способны знать такую связь со своими трибутами, значит, всё поддаётся изменению. И однажды даже столичное общество сможет понять, что гибнущие пред ними дети не обязаны платить за преступления против их власти.

•

      Очень скоро Хеймитч передаёт победителей Цинне, чтобы мужчина сопроводил их на крышу Тренировочного центра. Над ней совсем беззвучно появляется планолёт. Он обрастает красками и величиной только в небе над головой, так что никому не удастся различить, откуда именно он прилетает. Из него спускается, пронизанная электрической тягой лестница, которая намертво прихватывает тело, стоит взойти на одну из ступеней. Никто не сможет сброситься, даже если возжелает. Внутри пассажирского отделения каждому трибуту позволяют поесть и напиться перед Играми. Доктор вводит под кожу левого предплечья следящее устройство, которое будет фиксировать состояние и местонахождение участника Бойни. Стартовый комплекс находится под землёй, сквозь жерло широкой металлической трубы они спускаются в катакомбы, откуда каждого участника поднимут на Арену. По телу бежит морозный ужас от вида того, насколько безукоризненным выглядит всё в комнатах для подготовки. Оно будто замирает во времени. Трибуты приходят в Стартовый комплекс, покидают его, никогда не возвращаются, а после он становится достопримечательностью и музеем для капитолийцев. В эти стены будут приезжать на экскурсии или ради развлечения. Когда их с Малом разделяют, Цинна остаётся с Алиной. Он помогает переодеться в термобельё, куртку и штаны из хрустящей ткани, которой полагается быть водонепроницаемой. В качестве обуви трибутам отводят лёгкие, но утеплённые ботинки с резным рисунком на подошве. – Я бы предполагал снег или ливни, – подсказывает Цинна, застёгивая змейку верхних одежд. Рукава его футболки коротки, отчего тёплое облачение девушки рядом со стилистом выглядит истинно нелепо. – Холодную землю тоже. – А я надеялась в летнем солнышке погреться, – нервно забавляясь, Алина возлагает ладонь на местечко на груди, куда в прошлом сезоне был прикреплён талисман. Жест не укрывается от Цинны, и он опускает её руку, поправляя капюшон куртки. – Удачи ожидать не стоит, я не смогла найти ту брошку. – Неважно. Ты уже напомнила людям о том, кто ты, – память о том, как ярко она сияет пред главной площадью страны и самим президентским дворцом, смягчает бой сердца в груди. Девушка верит, этой работе стилиста полагается тысяча наград, похвал и благодарностей. Но Цинна никогда не упустит шанс напомнить о главной из них, что выступает прямо перед ним. – Теперь необходимо показать им это на Арене. – Я не знаю, как заставить кого-либо поверить в меня, – шепчет Алина, когда над их головами звучит объявление приготовиться к подъёму. Стилист сопровождает её, пока она не входит в стеклянный цилиндр, который поднимет её на Арену. Мал не верит в девочку, которую он защищает от голодных мальчишек в приюте. Но Игры уже давно забирают её, а теперь пожелают отнять и его самого. – Я никогда не знала. – Ты заставила меня поверить в тебя, – ладонь Цинны ободряюще ложится на щёку прежде, чем он обнимает её в прощании. – Лучшие игроки в этой Бойне верят в тебя, – напоминает мужчина, распуская в груди приятное смущение. Он никогда не выражает обеспокоенность тем, среди кого его победительница ищет друзей. – И я всё ещё ставлю на тебя, солнце.       Алина возлагает ладони на прохладное стекло, когда цилиндр закрывается. Скоро начнут отсчёт пред началом Голодных игр. Цинна отходит на шаг от поднимающего механизма, и она не перестаёт надеяться, что сможет увидеть его вновь. Не зная, кому передать вещи, девушка оставляет ему подаренный альбом в надежде, что эти рисунки будут что-то значить даже после её смерти. Вещи погибших трибутов полагается отвозить семьям, и для детей Алина оставляет блокнот, сшитый для неё Малом. Не понимая, почему площадка под ней не двигается, девушка вздрагивает широко, когда дверь позади Цинны открывается, а в комнату проходит несколько вооружённых миротворцев. Ударяя по стеклу кулаками, победительница едва не падает на колени, крик сотрясает кабину, когда один из солдат ударяет Цинну по лицу дубинкой, так что мужчина налетает на цилиндр. Миротворцы не уводят его, даже когда подъёмный механизм начинает движение. Они избивают его ногами, пущенное по их оружию электричество искрит перед лицом Алины. Голос хрипит и срывается в рыдании, пока она не перестаёт звать Цинну и бить руками по стеклу. Черты его лица быстро становятся неразличимы за кровью, и девушка едва не сгибается пополам в отвратительном вопле, когда перестаёт его видеть.       Комнаты исчезают во мраке сооружённых катакомб, оставляя её глотать воздух и щурить глаза от яркости дневного света, что норовит охватить её с головой. Площадка поднимается, вокруг диска земля пошатывается настолько сильно, что Алина разводит руки в стороны, чтобы устоять. Кто-то сойдёт раньше, и ноги оторвёт минами. Она едва не царапает себе лицо, загнанно дыша и пытаясь стереть с глаз слёзы, пока таймер отсчитывает на Арене секунды до начала Бойни. Колючий окружающий холод ободряет, позволяет рассмотреть покрытую инеем серую землю. Окружающий их шум сходит на гул ветра, но тот не подхватывает волосы. Не переставая дёргано оглядываться, Алина понимает, что они стоят на склоне. Десятки метров отделяют одного трибута от другого, но некоторые из них располагаются выше остальных. Вниз бежать получится быстрее, но и споткнуться легче. Голову приходится задрать от того, насколько высоки деревья вокруг: их острые макушки и тёмные хвойные шапки простираются вдалеке. В центре круга с трибутами располагается Рог изобилия, который в этом году сложен их острых пластов ржавого металла. Он располагается к Алине боком, отчего рассмотреть содержимое не получается. Дрожь сотрясает всё её тело, но слушая отсчёт, она готовит себя бежать, обнаруживая для себя одно из наиболее удобных положений, чтобы достичь Рог первой. Какое бы оружие там ни располагалось, девушка его заберёт. Находя взглядом Мала, она видит, как он размашисто качает головой, напоминая о том, что говорит Хеймитч. Мясорубка не является их боем, но Алину на неё уже приводят, начиная Бойню от стен Стартового центра. Большее она распорядителям не отдаст. Три... Два... Один... – Леди и джентльмены, – звучит на Арене речь ведущего, – семьдесят пятые Голодные игры объявляются открытыми.       Голос рождает на губах бессвязный ноющий звук, когда трибуты срываются со своих мест. Несясь вперёд к самому Жерлу, девушка слышит, как некоторые из них падают на землю. Кто-то хрипит и вскрикивает, а Алина отчётливо слышит напоминание о том, как звучат ломающие кости удары по чужому телу. Земля тверда, и с горящими лёгкими девушка быстро настигает коробки внутри Рога, хватаясь за первое, что оказывается пригодным. Меч тяжёл для её руки, но бегло осматриваясь и хватая с земли колчан, Старкова бормочет вслух. Этому полагается быть шуткой. Несколько связок стрел лежат вокруг, но лука нет. Ей следует скорее мчаться от Рога прочь. Алина резво вскидывает меч, когда Джеспер из дистрикта-4 выходит прямо на неё. Ногой она выбивает из-под его рук коробку, в которой лежит трезубец, и парень пятится назад. Уже со следующей секундой видно подмигивая, мужчина бросается в сторону деревьев, стоит Старковой начать обходить его кругом. Не находя для себя никакое подобие рюкзака и выбегая из Рога, Алина быстро направляется вокруг него вверх по склону, решая, что подставить ему спину будет излишне неразумным и губительным решением. Она заставляет себя не оборачиваться, когда обнаруживает несколько тел, лежащих внутри стартового круга. Возможно, они являются кем-то, кого она знает, и они погибают в первые же минуты Игр. Девушка вскрикивает и чуть не пятится назад, когда Мал выбегает прямо на неё, едва не поскальзываясь на земле. Никакое оружие не находится в его руках. – Брут гнался прямо за тобой, – предупреждает парень, заставляя страх подобно змее свернуться на груди. – Рубака его отвлёк.       Алина не отпускает рукоять меча, даже когда Оретцев рассчитывает тот подхватить. Но пока они всё ещё идут близко к Рогу изобилия, она не отпускает оружие из рук, зная, что Мал не сможет удирать от соперника. Какой глупостью оказывается рассчитывать заполучить лук? Стоит парню рядом обернуться, он мгновенно утаскивает Старкову за собой в сторону, обрекая их обоих упасть на колени. Она принимается спешно перебирать ногами по земле и тянуть за собой Мала, едва не падает вновь, когда обнаруживает, что рядом с ними падает стрела. Лук принадлежит ей. И кто бы его ни взял, он не делает хорошую работу в необходимости прицелиться. Не уступая поторапливающим рукам победителя рядом, Алина разворачивается на земле. Ещё одна стрела падает в метре от их ног. – Прекрати дёргаться в стороны, Оретцев, – велит Николай, натягивая тетиву. Колчан на его плече надет в непозволительной мере неправильно. – Я стараюсь не подстрелить тебе здоровую ногу. – И что это значит?! – огрызается девушка, выдёргивая из земли лежащую пред ними стрелу. – Ты никуда не бежишь, Алина, – ответом на её вопрос Александр выходит из-за спины Ланцова, отчего оба трибута пятятся.       Юноша размазывает ладонью кровь по лицу, делая победительницу пред ним маленькой девочкой, бегущей по коридору собственной школы. Только монстр пред ней теперь реален. Один из топоров в его руке чист, а второй закреплён за поясницей. Тыльная сторона ладоней разбита и густо испачкана в крови. Кого бы из павших трибутов Старкова ни видела раньше, Александр забивает его голыми руками. Хеймитч, чудится, серьёзно ошибается, если предполагает, что его победительница желает этот союз. Мал рядом с ней бранится через каждое слово, не переставая тянуть её за руку. Но в этой Игре не будет смысла, Алина не собирается получать топор себе в спину. – Неужели ты не оценишь, – звонко смеётся Николай, ставя оружие на землю и заставляя девушку скривиться от того, как пренебрежительно он опирается на сталь, – как я самоотверженно рисковал своей жизнью, чтобы достать тебе этот лук?       Нелепица. Нисколько не ладное заявление. Она ему не верит и не перестаёт переступать с ноги на ногу, пока Александр идёт подле своего союзника-профессионала. Алина почти выступает вперёд, когда замечает на его груди металлический блеск. Выходящее из-за облаков солнце заставляет брошь сверкать. Но раньше, чем девушка к ней присматривается, головы победителей пред ними дёргаются к располагающейся позади части Рога. Прежде, чем Николай велит им пригнуться, Алина дёргает Мала в сторону. Плечи вздрагивают от свиста, с которым летящий топор проносится мимо них. Тот ударяется о землю и вслед за оружием Александр взбегает в гору, хватая мужчину из Десятого за грудки и сбивая того на землю вместе с собой. Крутой склон обрекает их покатиться вниз к Рогу, но вскидывая руку, юноша вонзает в землю топор, задерживая себя и отпуская противника. Алина жмурится и губы поджимает от крика, с которым трибут ударяется об острые углы жерла. – Стой! – требует она, рывком вырывая лук из рук Николая, когда Александр намеревается подойти к мужчине.       Навести на себя меч он не позволяет, отбивая остриё своим, и тогда сталь забирает себе Мал. Алина не знает, что оказывается убедительным для чужой безжалостности. Но когда она наводит стрелу, победитель неспешно поднимает руки, не пытаясь подойти ближе к стонущему от боли мужчине. Теперь ему полагается бежать прочь, когда выстрел ударяет рядом с ним, обрывая болеющий голос умирающего. Капитолий не будет наслаждаться его муками так же, как они поступали с парнишкой из дистрикта-2 во время последних Игр. – Только не пытайся меня пристрелить, – играючи Николай гарцует вокруг трибутов из дистрикта-12. Выставленный на него меч Мала парня только забавляет. – Не могу ничего обещать, – заверяет Алина прежде, чем спешным шагом направляется к Рогу. Александр идёт им навстречу, бока его куртки оказываются испачканы в земле и пыли. Но когда расстояние между ними позволительно определить несколькими метрами, девушка натягивает тетиву вновь. Николай позади приговаривает нечто о том, как не следует делать поспешные выводы. – Откуда у тебя эта брошь? – рявкает победительница из-под лежащей меж пальцев стрелы.       Безразличие выражения на лице Александра способно заставить её продрогнуть, а улыбку впору обозвать чудовищной. Он уже убивает двоих, и Алина не собирается добавлять ему очки. Может быть, она ошибается, и парень только создаёт для себя достойную копию. Но солнце, которому полагается принадлежать ей, сейчас лежит на его груди и ничуть не меняется с того дня, когда победительница видит его. – А ты не помнишь? – Александр вскидывает брови. Жест истинно человеческий, какой не полагается людям, что густо умывают ладони в крови. Девушка никогда не пытается раздумать о том, что вещица пропадает вскоре после того, как их дом посещает представитель из Седьмого. Подлый мерзавец. – Нина из-за тебя несколько раз слезами умылась, – указывает Алина, наконечник стрелы подёргивается пред победителем, – я могла бы пристрелить тебя только за это. – Я извинюсь перед девочкой, если мне выпадет такая возможность.       Девушка не опускает лук, когда Александр подходит ближе. Закрывая его собой, Николай выступает вперёд, передавая другу топор, который он теряет пред тем, как бросается на мужчину. Мал различает верно. Они совсем не боятся быть пристреленными. Какой забавы ради они не позволяют сопернику наброситься на них? Они надеются, что смогут расправиться с ней сами, показательно, как полагается быть убитой преступнице и бунтовщице. В это Алина вольна верить. И ей следует спустить тетиву, когда Николай и Александр разворачиваются к ней спиной, решая осмотреть жерло. – Я думаю, ты идёшь с нами, солнышко, – пальцы Ланцова перебирают по ржавому куску металла, – иначе твой ментор будет чрезвычайно разочарован. И женишка можешь с собой прихватить! – приговаривает он, уже скрываясь за краем Рога. – А они будто на прогулку вышли, – выдыхает девушка, опуская лук. Она способна счесть это забавным, но сейчас, когда в горле лежит всхлип, а бой дубинок по телу Цинны всё ещё звенит в её ушах, победительница не желает развлекаться. – Мы уходим, – убеждает Мал, его рука тычет в кромку редкого нагого леса в стороне от стартового круга. Они не могут оставаться здесь дальше. – В этом нет смысла, – говорит Алина ему в спину. Вторя её утверждению, пушка стреляет пять раз. Пятеро уже мертвы. – Они пойдут за нами, – объясняет девушка, стоит Оретцеву развернуться. – Останемся, и нам не придётся их опасаться, пока будем блуждать здесь.       Насколько же правительству не понравится видеть своих фаворитов в компании бунтовщицы? Алине неизменно сильно хочется знать, терзаются ли власти идеей, что кто-то из них может поддержать её. Или, быть может, они заурядно ожидают, когда кто-то из профессионалов её убьёт. Забрасывая лук за спину, привязывая колчан к бедру и подзывая за собой Мала, девушка трусцой направляется к Рогу изобилия, чтобы лучше рассмотреть, что для них готовят распорядители. – Она выживет, Александр, – удаётся расслышать разговор, когда Старкова подходит к сложенным друг на друга коробкам и представленному на них оружию. – Я могу только посочувствовать бедолаге, что выйдет на путь твоей матери.       Особенная Арена. Женя всегда говорит о том так, словно она будет подарком для трибутов. Алина быстро обнаруживает заложенную в Бойню уникальность. Каждому из них подготавливают избранное оружие. Вокруг находятся трезубцы, копья и ножи. Эта Бойня нуждается в исключительном кровавом зрелище, и таковое Капитолий надеется увидеть. Но более в Роге не заготавливают ничто. Нет ни спальных мешков, ни еды, ни лекарств или таблеток для очистки воды. Только целые мотки верёвки находятся в одном из ящиков. Она сослужит для ловушек или жалкой возможности того, что кто-то из их соперников решит повеситься. Покидая жерло, победители вместе решают избрать путь вверх по лесу и сперва найти источник неутихающего в воздухе шума. – Кого первым ты убил? – спрашивает Мал в спину Александру. Он поворачивается не сразу, словно в первый миг не может определить, что вопрос предназначается ему. – Трибута из Девятого.       Трибута из Девятого... Мужчину, присутствие которого не позволяло победителям дышать полной грудью каждый из прошедших пяти дней в Тренировочном центре. Полагается ли смерть за пару гадких слов? Разумеется, нет. Но они быстро делают трибута угрозой в глазах Александра, и он не решает растрачивать дни на риск, который может быть губительным для его возможных союзников. Перебирая по земле ногами, Алина несильно толкает Мала локтем в бок, надеясь его приободрить. Напряжение не покидает его тело, и она знает, что парень несомненно откажется спать, если они вместе проживут до ночи. Девушка не станет пытаться убедить его в ином и просить доверять профессионалу и первому фавориту Капитолия тоже не станет. Ей кажется, это разумно. Кто-то должен ожидать от них удар. Слова замирают в голе вновь и вновь, когда Алина собирается рассказать им о Цинне. Она не понимает, что случается там. За что президент Сноу наказывает его? Казнят ли мужчину или велят отрезать язык и отправят прислуживать? Девушка не знает, но пока они направляются вдоль склона, она встряхивает головой один раз и после второй, указывая себе осмотреться.       Покров под их ногами чист, а деревья перемежаются друг с другом. Иногда это высокие ели, пихты и сосны, но уже после их стволы множатся, являют себя толстыми и разрастающимися в бока, так что Алина и Мал не находят трудность в том, чтобы заметить несколько пригодных для охоты мест. Скоро им потребуется еда. Тропы диких животных почти не удаётся обнаружить, что не получается сказать о норах, некоторые из которых встречают их у соседних стволов. Александр иногда останавливается перед ними, делая на коре засечки, которым должно быть заученными в Седьмом опознавательными знаками для ориентирования лесников. Только сейчас удаётся ощутить, насколько силён холод на этой Арене. Пока они неспешно идут, девушка быстро поддаётся ознобу и почти не вытаскивает руки из карманов куртки, чтобы не позволить пальцам оледенеть. На землю опускается тень, и сквозь негустую хвою Алина рассматривает, как на небе сгущаются облака. Кап-кап... Дождь окропляет трибутов, оседая на куртке. Им следует придумать, во что собрать воду. Девушка не сразу замечает, что оседающие ей на руку капли теплы. Вот и согреются. Николай и Александр начинают задирать головы, вероятно, обнаруживая то же, пока победительница принимается потирать два краснеющих пятнышка на коже. Сперва она может утвердить, они чешутся едко. Но после заставляя её прошипеть, обнажённую ладонь начинает жечь. – Это не вода, – проваливается на языке. Попить так легко им никто не позволит.       Капли продолжают оседать в волосах и падают на лоб, когда Алина набрасывает на голову капюшон, следуя за остальными. Она вновь прячет руки под курткой. Никто не берётся командовать, но бежать вниз по склону легче, и никто из победителей не брезгует возможностью рвануть прочь, пока разливающаяся над их головами кислота не обращается ливнем. Чем крупнее и чаще становятся падающие капли, тем более слышимым является шипение, с которым разъедает ткань куртки и штанов. Стремительно начиная уступать трибутам в темпе, Мал отстаёт позади остальных, и Алина позволяет ему себя догнать, возлагает руку на спину Оретцева, чтобы не покидать его сторону. Тучи явно подгоняют распорядители. Скоро поток дождя становится таким сильным, что кислота начинает струйками стекать по их одеждам, заливаясь и в ботинки. Вблизи не находится и малой пещеры или места, где можно было бы укрыться. Сбоку от них находится просвет, рядом с которым гудящий вокруг звук становится отчётливее, но никто не решает к нему приблизиться. Алина едва не налетает на дерево, когда ощущение становится невыносимым. Ей кажется, ткань куртки и нижнего белья плавится прямо на ней, окружая кожу нестерпимым жаром. Одна неосторожность, попытка посмотреть наверх могут легко навсегда лишить её зрения.       Девушка не пытается сосчитать, сколько времени проходит пред тем, как земля смягчается. Её уклон становится более пригодным, почти ровным. Почва расползается под ботинками от влаги. Вода... Они рядом с водой. Николай падает на колени у края леса, и Алина ждёт, что Александр бросится вниз, чтобы поднять его на ноги. Но ему не приходится. Стоящая пред ними чаща наполняется звучанием сплошного ливня, останавливающегося у кромки лесного массива. Жадно глотая воздух, Ланцов переворачивается на спину, Мал вместе с Александром опускается на землю. Алина не двигается, страшась пошевелиться и сделать каждое нарывающее чувство более острым. Как только они прикоснутся к чему-то на себе, они моментально пожгут руки. Выпрямляясь так, чтобы капли на капюшоне не упали ей на лицо, девушка поворачивается к просвету, который они видят всё уходящее время. Сперва у неё не получается различить, что она видит за каменистым уступом. Движение является настолько бурным, а вода такой тёмной, что они напоминают ей неутихающий поток грязи. Подзывая остальных за собой, Алина направляется к тому, что предстаёт ей бьющим речным течением. Водная гладь широка настолько, что пейзаж противоположного берега размывается перед взглядом. Раньше, чем девушка может наклониться к воде, Николай несильно толкает её в бок, заставляя поднять голову и растерять дух. – Никогда ничего подобного не видел, – сплёвывает Мал.       Они все рассматривают сооружение, что находится дальше по течению на возвышенности. Вода бьёт белыми ключами из-под каменных арок, гоня вниз сквозь бетонные желоба необъятный поток. Меж берегами на его пути стоит здание, являющее небольшие тёмные окошки, которые с подобного расстояния почти не видны. Возможно, оно походит на подобие деревянной плотины, которые можно встретить на речках. – Это гидроэлектростанция. Капитолий получает большой процент энергии от парочки таких, – объясняет Николай, опускаясь к воде и начиная обмывать в ней руки. Он клацает зубами от боли, когда обнаруживает, что его ладони до запястий покрываются серо-зелёными корками. Алина сомневается, что её собственные выглядят лучше. Ланцов скоро оказывается привлечён пристальным взором Мала. – Что? Хоть кто-то из нас должен понимать, о чём рассказывает Давид.       Девушку почти рвёт, когда Николай проходится мокрыми ладонями по своей голове. Клочки волос остаются в его пальцах с тех мест, куда падают капли дождя. Она садится у каменного порога и опускает ладони в воду целиком, пока Александр помогает Ланцову снять куртку и говорит нечто о том, как быстро Капитолий способен снижать их стоимость. В воздухе стреляет пушка, вынуждая замереть. Кто-то умирает прямо в этот час. Куртки становятся непригодными, ткань распадается в руках трибутов, и они быстро начинают мёрзнуть. Возможность развести костёр без спичек или огнива ожидать не приходится вовсе. Окружающий холод их, вероятно, не убьёт, но быстро заставит болеть. Пока Алина рассчитывает выполоскать свои ноги, тень нависает над ней, и она почти поддаётся порыву спрыгнуть в воду, где поток мгновенно унесёт её дальше по течению. Отбрасывая свою куртку в сторону, Александр опускается рядом. Обнаружить вещицу в его руках получается не сразу, но скоро он закрепляется на её рашгарде собственную брошку.       Никто не озвучивает суровую правду. Если их не сгонят с этого завидного места распорядители, завтра утром им вновь придётся возвращаться к Рогу изобилия, чтобы пойти дальше – к месту, где находится станция. Её расположение указывает на то, что скоро они приблизятся к краю Арены, где тепло можно и не пытаться искать. Охотиться придётся здесь, но Алина не станет пытаться искать еду там, где землю окропляет кислотный дождь. О костре сегодня тоже не приходится мечтать. Даже если им попадётся какая-то дичь, есть её придётся сырой, и скоро у всех начинает урчать в животах. Есть нечто издевательское в том, что Капитолий всегда предлагает им привыкнуть к лучшей еде. Вода пред ними пусть и оказывается технической, но хотя бы не навредит больше, чем та же сырая еда. Животные должны приходить сюда, чтобы напиться, так что когда дождь заканчивается, Мал отходит к лесу, чтобы наблюдать за берегом. Александр быстро оставляет воду, чтобы осмотреть округу. Они не могут остаться здесь спать, но и возвращаться под ядовитый покров деревьев никто не спешит. К удивлению, Николай не пытается замучить Алину разговорами, а собирает для неё веточки, чтобы они могли поставить ловушки для местной дичи, если такая ночью всё-таки найдётся. Ланцов не обучен охотиться, и в один из часов то едва не заставляет девушку покатываться от смеха. К чему профессионалов вовсе тренируют? Их способности оказываются весьма заурядны, они могут похвастаться только умением крепко держать железо и эффектно расправляться со своими противниками. – Отчего я должна охотиться для вас? – не собираясь удостаивать Николая покоем, спрашивает Алина. – Союзникам полагается заботиться друг о друге, – подмигивает наглец прежде, чем затягивает крепче очередной протянутый ему узел.       Темнеть начинает стремительно. Никто не способен определить, на самом ли деле заканчивается день, или распорядители контролируют Арену. Летом сумеркам наступать полагается значительно позже. Без огня они не способны привлечь к себе внимание, но когда у Алины начинают стучать зубы, она думает, что предпочтёт толпу разъярённых трибутов, нежели холодную ночь. Ещё до того, как возвращается Александр, Малу удаётся раздобыть целую горсть лягушек и несколько водных зверьков, которых он вылавливает на свой нож. Без огня к квакающим рептилиям никто не прикасается, но когда им удаётся освежевать несколько тушек, Николай не пренебрегает протянутой ему ножкой, с которой можно легко срезать мясо. Правда, юноша едва не давится от того, насколько противным для него оно оказывается. Видно закатывая глаза, Мал зовёт Ланцова профессионалом так, словно описывает зажиточного господина в Капитолии. Такие к подобной еде даже не прикоснутся. Но голодные сироты привыкают есть всё. Мясо и набранный мох почти не позволяют согреться, но помогают глазам закрыться, так что непродолжительное время Алина дремлет на плече Мала. Парень слегка встряхивает её, но девушка просыпается сама, когда Николай резко поднимается на ноги. Куда он направляется? – Ах, мой друг Джеспер, – обращается юноша к кому-то, зовя трибутов Двенадцатого подняться. Старкова перекидывает в руку лук, рассматривая то, как Ланцов встречает мужчину из дистрикта Зои. Радости встречи в том нет. Николай только преграждает путь трибуту, в руках которого лежит трезубец. – Давай-ка ты найдёшь себе другое место для ночлега.       Алина не понимает. Всё, что она заучивает за эти месяцы, вынуждает её ожидать, что профи из Первого набросится на Джеспера. Но крепче хватаясь за трезубец, тот только указывает, что желает пройти к воде. Эти трибуты знают друг друга годами, девушка об этом помнит. Но они не могут продолжать заключать союзы, распорядители никогда это не позволят. Старковой хочется Николая позвать – указать, что Джеспер отпускает её у Рога изобилия. Но раньше, чем она может, мужчина вздрагивает. Его белозубая улыбка становится жуткой. Позволяя Малу себя отвести, Алина вкладывает стрелу в лук, стоит трибуту из дистрикта-4 упасть на обнажённый меч Ланцова. Но не он заставляет Джеспера повалиться. Девушка почти отпрыгивает от вида того, как из чужой спины торчит древко топора. Куда бы Алина ни направила лук, она не видит Александра и обнаруживает его, только когда юноша подходит ближе. На месте истекающего кровью мужчины мог бы в этот час лежать любой из них. И девушка не ведает, верно ли просчитывает, какие расправы Александр считает необходимыми. Она утверждает для Мала верно, бежать они не смогут, Александр легко настигнет их даже ночью. Тогда почему он позволяет им жить? Николай придерживает его за плечо прежде, чем позволяет победителю забрать свой топор. – Он из дистрикта-4. – Я помню, – неслышно выговаривает Александр. Его тон остаётся непоколебим. Чужое тело под его ногами ничто в нём не меняет, и Алина верит, что никогда не желает узнать подобное малодушие. – Его альянс принадлежит Второму. – Мы не могли этого знать, – возражает Николай. Но юноша уже обходит его, намереваясь взять своё оружие. Хочется спрашивать, также он поступит с Зоей, если та выйдет на их путь? – Идёмте, – велит Александр, разворачиваясь к кромке бора, откуда они приходят. – Земля не ядовита в лесу.

•

– Я ему не доверяю, – голос Мала скован холодом.       Он не перестаёт смотреть наверх, надеясь в лунном свете отыскать юношу, что сейчас располагается на одном из окружающих деревьев. Они выбирают наиболее крупные стволы с обширными корнями, в которых легко укрыться. Будь она одна, Алина бы тоже предпочла забраться на ветки, но сейчас, пока она лежит на груди Оретцева, она не разменяет это тепло на иную осторожность. Облачка пара собираются перед их лицами. Николай дрожит так сильно, что девушка легко слышит клацанье его зубов. – Я могу заверить тебя, Оретцев, его это не заботит, – видно скалится Ланцов. Старковой его истинно жалко, пока парню приходится колотиться в ночном холоде одному. – Если бы он хотел, чтобы ты был мёртв, ты был бы мёртв, поверь мне. – Отчего мы были бы ему нужны живыми? – не желая скромно таить интерес, требовательно вопрошает Алина. И верно ли рассматривает, что Николай прищуривается? – Поверь, солнышко. Для меня это тоже загадка.       Скоро округу сотрясает государственный гимн, заставляя трибутов вскакивать со своих мест. Сначала они предполагают, что начинается гром, но после все задирают головы к небу, где начинают высвечивать парад павших трибутов. Лай, Сесилия и Рубака уже тоже мертвы. Семеро погибают в первый день. Если так продолжится завтра, то Третья квартальная бойня станет самыми короткими Играми, которые знает Капитолий. Отвлекаясь на дрожащие над ними ветви, Алина догадывается, что Александр тоже наблюдает. Вероятно, замирает в ожидании, что каждый парад может отвести смерть его матери.

•

      Ночью выпадает снег, являющий белую искусственную мглу, которую не получается перетопить в воду. Идти вверх продолжают рано. Уже с первыми лучами солнца никто не пытается вогнать себя в сон. С наступлением дня видеть друг друга становится легче, а Александр сам проходится по выставленным ловушкам, принося победителям серого неживого зайца. Они предполагают, когда с неба в минувший вечер перестаёт капать кислота, дождь обливает землю и простой водой, которая не позволяет ядовитому веществу застояться. Алина обнаруживает, она почти всегда осведомлена о том, где находится Александр. Она никогда не позволяет ему идти позади них и не перестаёт ждать, что немилосердная рука может найти их столь же легко. Возьмись на место Джеспера другой трибут, кто решит подойти к альянсу победителей без вражды, успеет ли она его предупредить или промолчит вовсе, позволяя другому творить расправы, которых так жаждет Капитолий? Никого не получится уберечь, распорядители будут продолжать сталкивать их, пока не останется никого.       Преодолевая склон, победители почти всегда придерживаются каменного жёлоба, удерживающего быстро бегущую воду. Глубина должна быть большой, но уровень земли продолжает повышаться, отдаляя их от воды, так что скоро высота становится захватывающей. Никто не предпочтёт с такой прыгать, даже если они возжелают искупаться. До сих пор они получают скудную порцию мяса, и победители не спешат растрачивать силы на крутой дороге. Изредка они останавливаются, чтобы Алина и Александр могли взобраться на самые верхние ветви деревьев. Оттуда на Арене легко осматривать местность. В один из часов едва восходя на несколько метров над землёй, юноша изрекает имя Линнеи. Свист Николая должно слышать всей округе, но никого то не пугает, когда оба парня бегом направляется вперёд. Топор почти всегда лежит в руке одного из них, и Алина приучает себя не отпускать лук тоже. Голоса слышны отчётливо, а обнаружить в компании Линнеи Зою становится нетрудно. Правда, девушка едва не роняет из рук лук, когда рассматривает, как за победительницами волочится Давид. Мужчина видно хромает, а его взгляд совсем не покидает собственные ноги. Поддерживая его за руку, Назяленская почти бросает Костюка Алине в руки. Поправляя разбитые очки, он не перестаёт заикаться и что-то мямлить. Но девушка не успевает спросить о том, что с ним случается. Она едва возносит голову, когда Зоя швыряет свой трезубец куда-то в сторону. – Кто из вас его убил?! – Александр отбрасывает свой топор, стоит пальцу Николая указать на юношу. Злобный голос Назяленской, вероятно, в этот час сотрясает всю округу, но не спеша о том заботиться, Линнея подходит к Алине, чтобы помочь поддержать Давида. Незнакомая тёплая радость разливается по груди оттого, что видеть Ланцову приходится живой. – Кто бы мог сомневаться, что это был ты, Морозов! – У нас не было времени на убеждения, – голос Александра остаётся спокоен. К чему они обезоруживают себя? Старкова заставляет себя развернуться к Давиду, чьё бледное лицо предстаёт болезненным. К одной из его ног привязана пара пригодных палок, которым удаётся удерживать ту в прямом положении. – Марджери отрубили голову у него на глазах сегодня ночью, – объясняет Линнея, помогая посадить Костюка. Алина не знает утешение, которое смогло бы смягчить память этого ужаса. Поднимая свою куртку, Ланцова обнажает свежий порез на боку. Он выглядит промытым, но всё ещё несильно кровоточит. – Мы с Зоей вышли на них и Брута, когда это случилось. – Плевать мне на убеждения, – продолжает ругаться Зоя, едва ли не колотя по груди Александра кулаками. Зрелище не пугает ни Линнею, ни Николая так, словно они верят, что юноша сочтёт жизнь Назяленской достаточно важной. – Он был из дома... Из моего дома! Может, мне следует сбросить Багру в обрыв, чтобы ты услышал, о чём я говорю?       Заявление заставляет Мала гоготнуть, так что даже сама Зоя скашивает на него взгляд. Вокруг поднимается ветер, от которого становится ещё холоднее. Перебивая голос подруги, Линнея продолжает рассказывать о том, что от Рога изобилия они пошли сразу к Станции, откуда нашли выход к другой стороне Арены. Там в это время начался камнепад, от которого девушки-профи находят спасение на деревьях. Давиду везёт меньше. Зоя предполагает, что у него сломана нога, а шок мужчины силён настолько, что ему не удаётся изречь полное слово. Но он понимает всё, что Алина ему говорит. К моменту, когда голос Назяленской перестаёт сотрясать долину, ветер становится настолько сильным, что почти сносит девушку в сторону. Собирая оружие и хватаясь за ближайшие деревья, победители начинают переглядываться друг с другом, ожидая, когда ветер подует вновь. Ураганный порыв оказывается неестественно мощным, и прытко сбивает каждого с ног. Продолжая набирать силу, он вынуждает Линнею вскинуть меж двумя деревьями копьё, за которое удаётся уцепиться ей, Алине и Давиду. Зоя проделывает то же с трезубцем, проезжаясь ногами по земле. Мал, садясь на землю, обхватывает одно из деревьев обеими ногами. А Николай, бросая верёвку Александру, привязывает себя к ближайшему стволу. Ураган сгоняет на них ветви и хвою с земли, царапает щёки и явно норовит утянуть к обрыву, где каждый из них легко разобьётся о воду. Сила ветра заставляет руки проскальзывать, так что Алина не перестаёт пытаться подтянуться и ухватиться за копьё лучше. Линнее достаточно ударить её по рукам, чтобы позволить шквалу утащить победительницу к верной смерти. Вонзая оба топора в землю, Александр почти ложится, пока ветер продолжает бросать на него пыль и обрывающиеся ветви деревьев. Подняться к Рогу изобилия нелегко. И Алина загадывает, перейти на другую сторону будет ещё сложнее.

•

      Ветер не стихает больше часа, но за это время никто не погибает. К стартовому кругу трибуты приходят только к наступлению вечера, но сидеть рядом с минами никто не решает. Идти через Станцию предлагают утром, пока Линнея и Зоя ведут их к дороге, которая с восходом солнца должна вывести к входу в здание. Изнеможение в окружающих становится настолько гнусным, что даже Николай не скрывает, что больше не желает волочить ноги. Но ни Алина, ни Мал не могут сесть на землю и вытянуться. Кроме Александра, никто не знает, как следует добывать еду на подобной местности, а близостью воды они более не удостоены. Они расставляют почти десяток силков прежде, чем вместе находят несколько гнёзд на деревьях. Они не оказываются пустыми, и скоро Александр раздаёт всем по яйцу. Удаётся заметить, у Николая хрипит в груди, и никто не спешит себя обманывать, что причиной тому становится усталость. Линнея вместе с Зоей, не терпя ни одно возражение, отдают ему свои куртки. Им необходимо тепло и хорошая одежда, иное не улучшит состояние Ланцова, но трибуты о том не говорят. Просить о большем некого.       Когда Алина обходит округу, держа пред собой лук, она всё ещё не находит признаки крупной дичи или птицы. Подмечает только след высохшей крови. Голоса отдаляются всё сильнее, пока она следует по нему. Даже если какому-то хищнику здесь удаётся растерзать добычу, несвежая туша им не подойдёт. Кто-то легко может потерять жизнь от отравления. Присаживаясь к земле, Алина рассматривает впереди разодранную шкуру серой лисицы, возле которой сидят две дикие кошки. Размером они крупнее собаки, а их передние лапы выглядят сильными. Острые уши с кисточками подрагивают над добычей. Не поднимаясь из своего укрытия, девушка натягивает тетиву. Но раньше, чем она её отпускает, оба зверя поднимают на победительницу горящие глаза, заставляя встрепенуться. По долине проносится кошачий рёв. Полакомиться переродками не удастся.       Алина слышит стук их лап за собой, пока несётся к тому месту, которое избирают для ночлега победители. Не решая пытаться бежать, Зоя и Линнея помогают Давиду взобраться на дерево. Николай подтягивает за собой Мала. Всё это время, пока победительница кричит об опасности, она не перестаёт слышать голос Александра, что зовёт её к месту, где они находятся. Протягивая ей руку, он уже лежит на одной из толстых нижних ветвей, когда Алина их настигает. Линнея не перестаёт подгонять победительницу, веля ей скорее забираться. Старкова уже взбегает по стволу дерева. Ставя ногу на сук, она хватается за спущенную руку Александра, когда её голос рвётся от боли, и девушка быстро срывается. Когти раздирают ей ногу, но юноша всё ещё держит её за запястье, подтягивая вверх. Обещает единственное — он не отпустит. Мал не перестаёт драть глотку, велеть ей держаться, пока Александр пытается подтянуть её к себе. Едва он возлагает её пальцы на ветвь, а Алина хватается за ту свободной рукой, она чувствует хруст за мгновение до того, как сам победитель вскрикивает. Он сжимает истерзанное запястье сильнее, когда один из переродков бросается на её ногу, вцепляясь в ту зубами и повисая на девушке. Едва не отпуская ветвь обеими руками, она почти воет от боли. Кажется, клыки и когти рвут на ней кожу. Кладя подбородок на ветвь и стараясь вдохнут сквозь агонию, Алина с трудом выворачивает голову к тому, как Александр берётся за топор, веля ей не шевелиться. Он убьёт её прямо здесь, так она думает. Предполагает, что смерть в пастях переродков он изберёт подходящей для неё. Но когда он швыряет оружие вниз, кошачий визг звенит в округе. Вес твари оставляет ногу Алины, и она закидывает другую – здоровую, наверх, чтобы сесть на месте, которое выбирает Александр. Смотря вниз, девушка с трудом различает, что победители почти всё оружие бросают на землю, убивая одного переродка за другим, пока те пытаются подняться по деревьям и её – Алину, сожрать. Трибуты вокруг неё не перестают кричать и звать её по имени. Но забрасывая разодранную ногу на дерево, девушка обнаруживает боль выворачивающей. Первые минуты она не позволяет себе шевелиться, не хочет смотреть и вниз, удостоверяться, что переродки всё ещё ревут и кружат под ним. Вокруг становится тише и, открывая свербящие глаза, Алина различает под собой знакомую бесцветную землю, дерево под ней крепко, а впереди не находится Александр, так что впору бы спросить, не сваливается ли он. Кожу жжёт от скатывающихся по щекам слёз, и скоро девушка начинает их глотать одну за другой, пока не иссушает губы. Не пытаясь изменить положение, она запрокидывает голову слегка, желает сказать хотя бы малое, удостоверить других, что всё ещё жива. Слова теряются в горле, превращаются в обрывчатые звуки. Кладя руки на бедро, Алина наклоняется к больной ноге, фокусируя взгляд. Её штанина выглядит разорванной и, стараясь не шевелить раненую конечность, девушка откидывает бесполезный кусок в сторону. От вида раны плывёт перед глазами. Когти тварей тремя полосами вспарывают мышцу, а следы от зубов над ступнёй походят на залитые тёмной гущей дыры, с которых не перестаёт капать кровь. Пожалуй, никому из профессионалов не придётся стараться над её смертью, кровотечение сделает всё за них. Алина не пытается развернуться, но запрокидывая голову вновь, она обнаруживает, что Александр перебирается на соседнее дерево. Его топор возложен на бёдра, а глаза прикрыты, пока ладонь придерживает неестественно вывернутое плечо другой руки. Двое этот час проводят в боли.       Алина не осознаёт почти, что на Арену уже опускается полумрак. Дрожа в мучительном чувстве, она пытается не свалиться, когда придерживается за ствол и выглядывает, чтобы лучше рассмотреть дерево, на котором должны стоять Мал и Николай. Ни один из них там не оказывается. Вместо того она обнаруживает их на земле, Ланцов вспарывает брюхо бегущей на него твари. Стоящая рядом с ним Зоя насаживает две головы переродков на свой трезубец. Линнея пронзает копьём горло одного из них, пока Мал защищает дерево, на которое затаскивают Алину. Они приходят за ней. И до сих пор жизнь девушки берегут только отведённые ей на Арене соперники. – Не позвольте ей потерять сознание, – требует чей-то голос. – Я не собираюсь терять сознание, – буркает Алина, мыча сквозь сжатые зубы с попыткой раненой ногой пошевелить. Боль не притупляется, а от вида того, как на дерево стекается кровь, кружится голова.       Девушка вздрагивает всем телом, когда замечает над собой движение, но на небе не возникает планолёт. Только серебристый парашют спускается плавно. Подарок от спонсоров. Один, второй, третий... Пять. Старкова насчитывает пять посылок для трибутов. До сих пор никому не присылают ни один подарок, так что сейчас они походят на последний спасительный дождь. Один из них опускается прямо над Александром, второй зацепляется за сук над Алиной, третий путается в ветвях рядом с Давидом... Трибуты внизу не спешат открывать свои, сообща разрабатывая план того, как они будут Старкову спускать на землю. Николай сажает на свои плечи Зою, и та стягивая девушку с облюбованной ветви, передаёт её в руки Малу, позволяя посадить Алину на землю. Кто-то растаскивает туши переродков в стороны, и она вдыхает глубоко, прижимая серебристый контейнер к своей груди и вновь наваливаясь спиной на дерево. Вытряхивая стрелы из одного колчана, Зоя убегает за водой. Линнея подкладывает свою куртку под ногу Старковой и помогает отрезать непригодные окровавленные лохмотья. Пока Мал придерживает её голову, Алина откидывает крышку контейнера, обнаруживая в своём парашюте йод, который пригодится для обеззараживания ран. Пальцы подхватывают карточку с запиской от Хеймитча. «Иногда полезно позволить людям позаботиться о тебе. Х.» – Используй немного для своей раны, – просит Старкова, передавая пузырёк рукам Линнеи.       Она рассчитывает, ей тот не пригодится целиком. Но Ланцова заверяет, сначала они поработают над её ногой, а после будут думать о царапинах. Ей самой от спонсоров приходит заживляющая мазь, и девушка тоже обещает той поделиться. Бинты присылают Александру и, как слышит Алина, Николай взбирается на одно из деревьев для того, чтобы вправить его вывихнутое плечо и помочь его перевязать. Зоя уже приносит воду, когда Линнея не перестаёт заверять победительницу, что кусок тряпки останется и для неё. Насколько же это не нравится публике и самим распорядителям? Им не полагается делиться, а трибутам должно соперничать друг с другом.       К часу, когда рану Алины перевязывают, Давид уже разводит костёр с помощью огнива, которое ему присылают. Мал уходит искать туши, которые потрошат переродки, и скоро к огню выставляют куски мяса. Зоя раздаёт всем водоросли, которые удаётся собрать на другой стороне Арены. К огню все усаживаются так близко, будто никто из победителей не может насытиться теплом. Николай пьёт присланную ему микстуру, которой полагается вылечить его кашель. Обнаруживая, что лекарство оказывается сладким, он легко заманивает Александра спуститься, предлагая ему крышечку. Брошенный им топор в округе так и не находят. Правда, с горьким сожалением Алина отмечает, что теперь он ему вряд ли понадобится. Рука юноши туго прибинтована к груди, закреплена в одном положении и скрыта под отданной ему курткой. Как много это может решить для его победы? Александр спасает её жизнь, а девушка не знает, какие слова благодарности вольна ему отдать. Он почти не говорит ни с кем после нападения переродков и выглядит внимательным к беседе, только когда сам Давид начинает говорить. Видимо, тепло огня и пригодная пища помогают ему вернуться к чувствам. Он даже реагирует на шутку о том, что им непременно придётся подыскать ему пару для того, чтобы согреться. Мужчина сидит у костра один, пока Зоя и Линнея обнимают друг друга, Алина лежит на груди Мала, и даже Александр пересаживается на колени Николая со сгущающимся часом ночи. С заживляющей мазью девушка, держа ногу в покое, почти не чувствует боль. Когда она вспыхивает с шагом, её можно терпеть, пусть и Старкова не рассчитывает, что Арена позволит этим ранам затянуться . – Так значит, твоего возвращения очень ждут в Капитолии? – Алина несильно сжимает локоть Линнеи, когда ложится между девушками.       Мал и Николай будут сегодня дежурить. Переворачиваясь на другой бок, чтобы смотреть на собеседницу, Ланцова молчит сперва. Но Старкова не сомневается, она понимает, о чём победительница Двенадцатого смеет спрашивать. До сих пор проходит мало дней без мыслей о мальчонке в её руках. Улыбку Линнеи впервые приходится зреть посечённой печалью. – Я надеюсь, что министр не заставит Кьерана смотреть Голодные игры. Я не хочу, чтобы он видел, как я умру. – Кьеран знает, кто ты? – горестная черта мысли потрясает Алину, и она ободряюще протягивает победительнице руку. – У меня забрали его, когда он только родился, – рассказывает она, пред тем роняя с губ неприметное «угу», – даже не дали подержать на руках. Сказали, что мне не полагается его видеть, – девушка слегка сжимает ладонь Ланцовой. Кто отвечает согласием на подобное варварство? Эта программа бесчеловечна. – Мне даже дали какое-то лекарство, которое остановило выделение молока. Это были, – вздыхает Линнея, ковыряя взглядом землю. Алина находит скромную истину в её речи. Она давно примиряется с тем, что случается. – Худшие недели моей жизни. В Капитолии сказали, что это не мой ребёнок. Но это мой сын, – распахивая взгляд, заверяет Ланцова, – ты должна мне верить, он создан из моего материала. – Я тебе верю. – Вновь я увидела Кьерана только через несколько месяцев после его рождения. Александр и Николай, – земля хрустит с тем, как Линнея вертится, удостоверяется, что юноши уже не сидят подле слабо горящего пламени, – узнали о каких-то незаконных манипуляциях, сделанных министром, и шантажировали его, чтобы он позволил мне видеть сына. Для каждого визита в Капитолий мне полагается час, который я могла бы провести с Кьераном под надзором охраны, – девушка ложится ближе, и тогда Старкова укрывает её своей рукой. – Почему ты продолжаешь уделять время министру? – любопытствует она, надеясь понять. Какому женатому человеку позволительно так вольно искать романы с молодыми девицами из дистриктов? Алина не знает ничего безнравственнее. – Потому что у таких, как мы, нет выбора, – говорит Линнея тише, зовя прислушаться и гадать о том, каким правом Капитолий обделяет своих фаворитов. Но для чего первым представителям власти манипулировать желаниями девочки-профи, всегда знающей верность правительственным идеалам? Девушка придерживает Старкову за руку прежде, чем дарит откровение вновь. – Ты должна знать об этом теперь, – Алина намеревается спросить больше, тянется к одному из многих роящихся в голове вопросов. Но заставляя обеих победительниц расхохотаться, локоть Зои настигает спину Старковой. – О, подожди немного, Зоя, – вредно лебезит девушка над плечом, не пытаясь повернуться к Назяленской лицом. – Люди дождутся мою смерть, и ты сможешь поспать спокойно. – Прошу, расскажи мне больше о том, как сильно люди ждут твою смерть. Я даже не могу её обеспечить своему дистрикту, – хмурое настроение Алины мгновенно отражается в выражении на лице Линнеи. О чём бы ни говорила Зоя, ей это тоже неизвестно. Нет ничего разумного в том, чтобы спать под боком у той, кто избирает угрожать, но девушка не вздрагивает, когда Назяленская поднимается на одном локте, заглядывая в её лицо. Нотки превосходства играют в её тоне. – Ты ничего не знаешь, ведь так? Какая жалость.       Не роняя более ни слова, Зоя возвращается к своему месту. Растерянность не полагается лечить, и она не отвечает более ни одному противоречию, о котором Алина могла бы спрашивать.

•

      Никто не приходит в их лагерь. Но огню полагается выдать живущим трибутам их местоположение. И даже если они не возжелают нападать, они захотят согреться, поэтому собирая с рассветом вещи, трибуты намереваются скорее перейти на другую сторону. Если Брут и Энобария всё ещё находятся там, покой можно не ожидать. Сломанная нога Давида и рана Алины теперь не позволяют им передвигаться быстро, поэтому идти в руки соперникам никто не спешит. Линнея и Зоя рассказывают, до сих пор они переходят Станцию по крышам и внешним лестницам, потому что каждая дверь внутрь оказывается заперта, и никто не решает пытаться их выломать. От бурного потока воды и работы механизмов, о которых рассказывает Давид, из-под ног идёт гудение. От него Алина не перестаёт сдаваться мысли, что массив воды изломает сооружение прямо под ними. Оно оказывается настолько обширным, что трибуты почти час проводят в пути, наблюдая за мирным уровнем глади по левую сторону Станции. Пока они не выходя на землю на другой половине Арены, в дороге почти не говорят из-за постоянного шума, которым их сопровождает работа установок. Давид не перестаёт раздумывать о том, питают ли Арену от них или выводят электричество за пределы купола?       Александр многие минуты проводит у высоких крон деревьев, осматривая для них даль и убеждая, что не видит вблизи соперников. Но Алине кажется, она знает истинную причину, что зовёт его подниматься и разведывать вновь и вновь. Победитель ищет свою мать, и понять это совсем нетрудно. До сих пор парады ночью не отводят смерть Багре, и намерение её разыскать зачастую заставляет юношу идти быстрее и смотреть дальше. Ему должно быть известно, где следует женщину искать. Он идёт за ней, так Алина предполагает. Никто почти не обращает внимания на знаки, которыми могут быть помечены деревья, но Александр никогда не позволяет себе их пропустить. Девушка не спрашивает, за чем наблюдают остальные. Когда в стороне Николая переливчато ломаются ветви, а его голос выводит имя женщины, никто не таит удивления. – Отойди с дороги, щеночек, – поверх чужих смешков, требует женщина, бредя сквозь лес так, будто победители вокруг не являются чем-то большим, нежели вредителями, нарушающими покой этих мест.       Одежды на Багре всё ещё имеют достойный вид, а в её руке покачивается длинная рукоять топора с широким окровавленным лезвием. Только бледность и серые мазки под глазами рассказывают о том, что женщина не знает сон и, вероятно, почти не ест с начала Игр. Алина поднимает руки к груди, не желая сдерживать воодушевление, когда Александр выходит Багре навстречу. И как он её зовёт? Мама-мама-мама... Впрочем, девушке следует предполагать, все мальчишки на свете зовут своих родительниц одинаково. Старкова не знает цены тому, как победитель удостоверяется, что за его матерью никто не следует, а после заверяет и себя, что на ней нет видимых ран. – Где ты успел потерять руку, мальчишка? – заставляя Николая расхохотаться, строго спрашивает Багра, получая шанс рассмотреть то, что первые три дня Игр не были полностью благосклонны к её сыну.       Спускаться не решают, предполагая, что у подножья склона они станут лёгкой мишенью для Брута или Энобарии. Несмотря на то, что альянс серьёзно превосходит их числом, никто не ошибается в том, что профи из Второго воспользуются возможностью напасть, как только они увидят угодный час. Прогуливаясь у верхнего края Арены и пиная здоровой ногой камешки, Алина гадает, как до сих пор выживают остальные трибуты? Удаётся ли им заурядно прятаться, или они тоже находят дороги друг к другу и ожидают возможность атаковать? Оборачиваясь на неровные за строем деревьев образы союзников, девушка верит, она не могла бы думать о лучшем исходе для этой Арены. Каждый ход, который делают распорядители направлен на то, чтобы их разделить. Но скоро они явят трибутам более радикальные шаги, попытаются столкнуть их друг с другом, когда не останется никого, кто мог бы радовать Капитолий зрелищами.       Алина полагает, ей чудится, когда она слышит в отдалении голос Нины, зовущий её по имени. На него накладывается совсем другой – мальчишечий. Заставляя девушку морщиться и прикрывать уши, они становятся только громче. Она почти пятится назад, не переставая вертеть головой, когда крик Нины сотрясает округу, а над головой проносится птица. Девочка не может здесь быть. Не может быть и Миша, голос которого льётся над головой с чириканьем второго птенца. Сойки-говоруны. Они воспроизводят голоса тех людей, которых слышат когда-то. Алина едва не рвётся вперёд с колыханиями птицы в небе, не переставая звать детей по именам. Не позволяя себе вдохнуть, она волочит больную ногу по земле, пытаясь погнаться за сойками до тех пор, пока Александр не хватает её за руку. Николай видно бежит за ним, пока второй юноша пытается утянуть Алину обратно к лагерю. –Это только запись, – не перестаёт повторять победитель. – Они ненастоящие.       Но птиц вокруг слетается всё больше, и скоро они начинают роиться вокруг. Льющиеся с их клювов человеческие голоса зовут и Александра, отчего тот дёргается в отличные стороны. Мужской голос предстаёт знакомым, но совершенно неразборчивым сквозь гомон детских речей, которые не перестаёт слышать девушка. От них не убежать, пусть и Николай пытается размахивать мечом, сбивая редких птиц. Сперва Алина до боли сдавливает голову, зов становится невыносимым. Стая густым потоком начинает кружить вокруг них, так что девушка почти не видит Мала, подбегающего к профессионалу. Они никого не пропустят, и сбежать от них тоже не получится. Не стараясь закрывать свои уши, Александр пытается отбиваться от птиц топором, но вскоре те начинают слетаться к их лицам, царапая и клюя. Юноша подталкивает Алину к земле, и она быстро падает на колени, не понимая, где могла бы укрыться от голосов, которые ждут их с Малом дома. Собственный всхлип не слышен в их крике. Девушка быстро наклоняется к земле, пряча лицо и закрывая уши, сжимаясь. Подзывающие оклики их друзей совсем не слышны в птичьем пении. Александр падает рядом с ней, накрывая ладони Алины своим, делая звук глухим. Но он всё ещё мучает их.       Минуты убегают одна за другой, делая неясным то, сколько времени они проводят в этих положениях. Когда округа стихает, и кто-то помогает девушке сесть на земле, Мал появляется пред её лицом. Но девушка с трудом различает его голос, думая, что становится глухой в одночасье. Оретцев не перестаёт повторять о том, что детей здесь нет, и они сейчас находятся в безопасности в доме в дистрикте-12. Но их голоса всё ещё звенят в ушах, и у Алины с трудом получается осмотреться. Несколько тушек птиц валяются под ногами. Александр тоже сидит на земле, покачиваясь из стороны в сторону. Багра в истинно незнакомой манере гладит его щёки, не переставая что-то говорить. Лицо победителя покрыто тонкими царапинами от клювов и когтей птиц. Те же нарисованы на ладонях и лбу Старковой. С раненой ногой она не пытается бежать, но почему не уходит Александр? И теперь взгляд его самого не мил в той жестокой мере, которая Алине является пустой и ужасающей.

•

      К наступлению вечера они не покидают место, которое избирают для ночлега. Уровень воды за обрывом здесь не высок, а подножье и верхний край Арены равно удалены от трибутов. С налётом соек победители почти не пытаются поставить Александра или Алину на ноги, позволяя им спать сквозь день, чтобы восстановить силы. Девушка оправляется уже скоро, не переставая обливать своё лицо водой. Юноша несколько часов дремлет на плече Багры, а после, когда та уходит, чтобы помочь с силками, парень продолжает тихо сопеть. Во сне он выглядит глубоко безмятежным. Забирая у Линнеи заживляющую мазь, Алина направляется с ней к Александру, садясь на землю подле его ног. Она надеется, вмешательство не должно потревожить, но едва девушка набирает немного мази на пальцы, победитель распахивает глаза. Он ищет пред собой опасность, но угроза не находится. Прежде, чем вернуться к задуманному делу, Алина подхватывает ладонь юноши и переносит ту на рукоять топора у его бедра, убеждает в безопасности и защищённости. – Для твоих царапин, – объясняет девушка, вновь набирая немного мази. – Я помогу. Они заживут, – обещает она, стоит победителю возложить затылок на дерево, подставить лицо её рукам. Эти царапины незначительны, но Алина не перестаёт думать о том, какую боль они причиняют, пока веки Александра дрожат с её прикосновениями. – Впервые не чувствуешь себя красивым? – спрашивает его Мал, замечая , что юноша уже приходит в себя. Шикая, девушка гонит его прочь. Но скоро долину пронзает низкий смех Николая. – Ты думаешь, что это смешно, Оретцев? – спрашивает он победителя, придерживая того за плечо.       Юноша несильно покачивается прежде, чем кулак Ланцова ударяется о его лицо, так что Мал пятится назад. Так и рушатся союзы. Одно стремительное движение до хруста натягивает тетиву лука, пока парень хватается за свой разбитый нос, собирая стекающие с него капли тягучей крови. Александр, находя эту картину безынтересной, остаётся сидеть, но вместо него вскакивает Зоя. Девушка быстро хватается за трезубец и зазывает Линнею вернуться. – Мы не избиваем собственных союзников, – напоминает Алина Николаю. Ломать носы тоже не предпочтительно. Он не дозволяет себе большее, но из-под своего взгляда Оретцева не отпускает ещё многие секунды, пока тот не отходит от Александра в сторону. Уже начинает темнеть, и девушка не предпочтёт обзавестись противниками с наступлением ночи.

•

– Мы с Зоей сменим друг друга ночью, – сталь сверкает в пламени костра, когда Николай указывает рукоятью меча на Алину. Жест обводит и Александра, что исподлобья взирает на наглеца-профи. – Найдите для себя укромное место и постарайтесь не покидать его до рассвета. – Сегодня сторожу я, – напоминает ему Александр. Ему известно, что Ланцов почти не получает сон в течение последних двух суток, и он не желает уступать. Но каждый победитель поддерживает Николая в том, что после ловушки им должен быть отведён отдых. Распорядители медлят и выжидают, а значит, уже завтра они могут встретиться с другими трибутами. – Не обсуждается, – перебивает намерение Ланцов, встречая чужое несогласие любезной улыбкой. – Вы оба ранены. Я хочу, чтобы вы забрались на любое дерево вокруг и не показывались мне на глаза ближайшие пять часов. Поддержите меня, – подмигивает он Багре. – Не указывай мне, как обращаться к сыну, щеночек. – Я не ранен, – утверждает Александр неуклонно. – О, неужели? – неспешно обходя костёр и занимая место рядом со своим другом, Николай с протянутыми руками давит на его бок так сильно, что юноша почти сваливается на Алину, заставляя её выругаться прямо в своенравное лицо профессионала. Он ложится на Александра прежде, чем тот поднимается на ноги, когда боль заставляет его шипеть сквозь сжатые зубы. – И постарайся там наверху не замёрзнуть! – добавляет Ланцов прежде, чем кивает на вытянутую ногу. – Тебя отнести, солнышко? – Я дойду сама, – толкая Николая плечом, фыркает Алина.       Терзание от укуса никогда не покидает её ногу, но она учится с ним ходить, уповая только на то, что её удастся сохранить. Теперь, когда они заходят на местность, где могут располагаться и другие профессионалы, все предпочитают осторожность. И в эту ночь Ланцов хочет, чтобы все раненые попрятались над головами победителей, словно копьё Энобарии их там способно не достать. В стороне от костра холодно, отчего решение провести ночь вместе выглядит простым. Александр соглашается на него одним кивком головы. Теперь, когда даже тепло является роскошью, они не могут позволить себе мёрзнуть от одного людского неудобства. Мал, к удивлению девушки, тому совсем не возражает. Приходится предположить, близость Энобарии или Брута пугает его намного сильнее, нежели возможность того, что девушка будет спать в обществе мерзкого убийцы, коим Александра зовёт Оретцев. Избранный для сна ствол оказывается настолько ладным, что Старкова восходит на него сама, даже с раненной ногой. Предложенная ветвь вмещает юношу, а значит, сгодится и для неё самой. Он поднимается на её последним, беря с собой верёвку и опускаясь позади Алины так, чтобы они могли привязать себя к дереву и не свалиться во сне. – Ты сможешь уснуть так? – не желая смутить или обескуражить, интересуется девушка.       Подводя её плечо к себе и позволяя лечь, Александр рассказывает, что она может навалиться на его грудь, если желает найти этой ночью спокойный сон. Прильнуть к нему оказывается совсем не тяжело. Он опускает руку на бок победительницы, обхватывая с одной из сторон, чтобы было легче удерживать её ночью. Юноша ни на что не отвечает неудобством, но близость их тел возвращает Алину к памяти о том, что запечатлевает крыша Тренировочного центра. Она усмехается невольно, не понимая, почему не может перестать мечтать о тех поцелуях. – На Арене нет личных предпочтений, не так ли? – спрашивает она о словах, когда-то подаренных ей в поезде. Сейчас эти дни предстают далёкими и безнадёжно утерянными. – Их нет, Алина, – голос звучит низко из-под груди Александра. Она вздымается ровно. Юноша не говорит, но никто не станет спорить о том, какое неудобство представляет для него отнятая рука. Но он делает это для неё, делает для девочки, которой предпочтения не предназначаются. – Существуй они, ты бы уже победила. – Я лишь думаю, с чего бы тебе меня целовать? – не пытается она утаивать вопросы, которые находит за сердцем. Алина верит, Александр засмеётся, и этот звук родится у неё под ухом. Но вместо того, она слышит только, как его голова опускается, а нос подлинно незаметно касается макушки. – Мне хочется тебя целовать, – не заставляя ждать откровения, юноша зовёт её выпрямиться, перебирая руками по его бедру и груди, чтобы развернуться хотя бы немного, посмотреть в его штормовые глаза, что темны в ночи, пока Александр говорит об отданном ей пристрастии. Его пальцы ласково поглаживают мягкий бок и живот, успокаивают сполна, проводя к необходимости обрести сон. – И похоже, когда дело касается тебя, я становлюсь заложником собственных желаний. – Мне нравится, как ты меня целуешь, – не утаивает Алина, смотря в лицо монстру из своих кошмаров. Вес его рук зовёт обратиться к его груди, прильнуть вновь в умиротворённом чувстве, пусть и покоя в том не вовсе. – Но тебе невыносимо это.       Нестерпимо до каждого жуткого чувства в груди, потому что только одному с этой Арены будет дорожка продолжена. И они слушают. Каждое слово в Капитолии слышат. Распорядители следят за всем. Но для экранов Капитолия звук фильтруют и направляют только то, что проходит проверку. В Капитолии, наверное, невероятно разочарованы этими Голодными играми. Не получается представить зрелище скучнее. Может быть, со временем им надоест, и они вытащат трибутов с Арены. Но Алина чувствует только, как разум поёт, когда губы Александра опускаются на её макушку. И он задерживает их продолжительно, делая манеру надрывной – той, что способна истязать его самого. Девушка не ошибается верно, это желание им ненавидимо до хруста и боли в костях и расколотого сердца. Эти чувства не предназначаются девочке, осуждённой властью. Подводя нос к тёплой груди, Алина смыкает глаза с мыслью о причинах, что делают её для Александра чем-то большим, нежели одним из многих павших трибутов.

•

      Их будит крик и выстрел пушки. Привязанная девушка глотает воздух, не сразу находя для них с Александром путь развязать нехитрые узлы. Он спрыгивает первым, пропуская к дереву Мала. Парень подставляет руки, чтобы Алина могла спуститься. Вокруг не оказывается ни Давид, ни Багра, ни Зоя или Линнея. Первым Старкова видит взбегающего вверх по склону Николая, его лицо красно в жуткой мере, а глаза бегают, не сразу останавливаясь на ней или самом Александре. Победительница не спрашивает, ждёт, когда Ланцов объяснит случившееся, но вместо того он приговаривает одно единственное «скорее», не переставая похлопывать Александра по спине и подгонять того за собой. Но раньше, чем Алина направляется за ними, Мал придерживает её за плечо. – Нам следует уйти – сейчас.       Девушка не внимает убеждению. Что оно вовсе значит? Им нельзя разделяться теперь, когда победители из Второго ходят где-то рядом. Оретцев тоже просыпается позже остальных, но он успевает встать на ноги и помчаться за Николаем, чтобы узнать о крике в долине. С рассветом Багра вместе с Давидом направляется к течению, чтобы набрать воды. Там их обнаруживает Энобария, которая не упускает шанс того, что трибуты остаются вдвоём. Но победительница из дистрикта-7 её не видит до тех пор, пока та не замахивается с оружием. Но не достигая спины Давида, копьё угождает в грудь бросающегося пред ним морфлингиста. – Давид упал вниз, – заключает Мал, – свалился в воду. Багра встретила Энобарию одна. – Багра жива? – стремительно теряя всякие чувства, Алина с трудом заставляет уста закрыться. Она моргает часто, не понимая, кому отводит смерть пушка. – Энобария ранит её в бок. Она не будет долго жить. Даже Морозов не станет на это рассчитывать.       Девушка отшатывается широко, пока Мал говорит об этих победителях так, словно они не знают человеческих чувств. Когда-то и Алина могла бы в это верить, но теперь она знает лучшее – то, что не навязано им Капитолием. Почему они всё ещё стоят в стороне? Им полагается спешить за Александром и Николаем, чтобы помочь Багре и разыскать Давида. Пушка выстреливает о жизни морфлингиста, а значит, хотя бы Костюка ещё можно поймать внизу по течению прежде, чем он разобьётся о силовое поле на краю Арены. Зоя и Женя в этот час загоняют Энобарию. Вкладывая стрелу в лук, Алина качает головой. Вольна ли она оставить их теперь? Она знает жестокую правду. Как только пушка отведёт смерть Багре и Давиду, никакого союзничества уже не будет. Они останутся одни друг против друга на Арене. Сквозь сжатые зубы выговаривая короткое «идём», Старкова подзывает Мала за собой. Заставляя их вздрогнуть, выстрел звучит вновь. Он может быть отведён и Энобарии, так Алина судит. Но со следующим их шагом, ещё два выстрела потрясают округу. Девушка думает, это ошибка. Она не отступает от своего намерения найти Багру, просит Мала помочь женщину разыскать. Парень заявляет, она лежит неподалёку, но пока они спускаются по склону, Алина обнаруживает его сама, когда видит Александра, выходящего прямо от просвета. Николай не находится рядом с ним. Лицо юноши испачкано отпечатками крови. Не позволяя Малу идти дальше, девушка пятится назад. Две жизни обрываются в одночасье. До сих пор она думает, ими являются Линнея и Зоя. Но кто заверит её в том, что ими не становятся Багра и Николай? И они с Малом станут следующими. Заставляя Александра остановиться, Алина поднимает лук. – Я выиграю нам время, убегай, – девушка отталкивает от себя Мала. Они не смогут бежать вместе, ему требуется больше времени. Александру будет тяжелее гнаться. Но Оретцев упрямится, не желает это допускать. – Беги сейчас же! – гаркает Алина, заставляя парня отпрянуть. – Ему будет сложнее кого-то из нас догнать, – заверяет она саму себя, не отпуская из-под наконечника стрелы Александра.       Они уже стоят в этом положении однажды, но сейчас его взгляд провожает парня, что несётся вдоль по склону, чтобы ринуться вниз и выиграть им преимущество. Но того не будет, если девушка заурядно позволит ему себя догонять. Она знает, насколько гневны способны быть лишённые матерей мальчишки. И Сейчас Алина смотрит на такового.

– Отпустите эту стрелу, мисс Старков. Позвольте ей выстрелить.

(президент Сноу, приватные комнаты в Штабе Голодных игр)

– Ты, кажется, говорил, что я смогу победить, – вскидывает она голову, когда Александр надеется подойти. Ей нужно только подтверждение, хотя бы малое указание на то, что они всё ещё занимают одну сторону. Но соперников пред победой остаётся слишком мало, чтобы он возжелал делить её с кем-то другим. – Сможешь, – улыбается юноша той же прохладной улыбкой, с которой он смотрел на множество вещей в Капитолии. Он мелко безразлично подменяет понятия. – Но я никогда не обещал, что я тебе это позволю.       Прежде, чем Алина совершает шаг, она отпускает тетиву. Она уже заставляет себя отвернуться, когда летящая стрела вырывает из чужого горла хрип. Боль стремительно становится нырвающей, когда девушка бросается прочь. Припадая на одну ногу, она не позволяет себе остановиться, даже когда порядок возникающих пред ней стволов делает её нестерпимо медленной. Алина окликает Мала – ждёт, что он отзовётся ей. Выстрелу должно замедлить Александра в достаточной мере, с которой он не пожелает за ними гнаться. Некому помочь ему вырвать стрелу. Некому позаботиться о ране. Но девушка скоро понимает, как сильно ошибается, когда слышит топот за своей спиной. Он растягивается, нарастает и приближается. Где Алина просчитывается? Возможно, она забывает заурядную правду о том, что мальчик-фаворит не склоняется перед болью. – Как ты можешь до сих пор выслуживаться перед ними?! – кричит победительница сквозь лес, порыв голоса раздирает глотку.       Сбивая ритм чужого бега она разворачивается резко, держа пред собой лук. Третий раз отпустить его она не сможет. За деревьями не мелькает и малая тень, Александр позади не находится. Но едва Алина разворачивается к подножью, он сбивает её с земли, заставляя повалиться. Девушка пытается хлестнуть его луком, но она падает в холодном чувстве, когда нечто ударяет её по голове. Пред глазами вспыхивает белый. Вот так просто... Она ползёт вперёд, скребя пальцами холодную землю и надеясь собрать в себе жалкие мольбы. Второй замах приходит также легко, облачая всё в чёрный. Чувство окружающего покидает её, забирая и пелену покоя, в которой чудится ясно, забирая жестокость, кто-то гладит её по голове. – Увидимся на другой стороне, птичка.

•

      Голова пульсирует с неистовой болью. Алина предполагает, с такой должно ломаться черепу. Чувство жгучее и нестерпимое, будто все её внутренности обнажают и выворачивают, не оставляя ничего, что могло бы защитить от мучительного чувства. С ним приходят и другие: липкость грязных одежд и неподвижность, которой скована прокушенная переродками лодыжка. Она ощущается немой, отчего девушку пронзает страхом, что нижней доли ноги и нет вовсе. Хочется утвердить, мёртвые не болеют. И Алина чувствует себя слишком погано, чтобы счесть саму себя убитой. Пред глазами светлеет, раскинутое над ней полотно распадается на цвета, обретает тёмные и зеленоватые краски. Металл блестит, но головокружение сильно настолько, что девушка боится пошевелиться в страхе вывернуть пустой желудок. Любые очертания и формы пред глазами расплываются и растягиваются, так что она заставляет себя зажмуриться, попытаться заснуть вновь. Запах вокруг резок и холоден, но совсем не похож на тот, что провожает её на Арене. По всему телу расходится идущие снизу гудение, происхождение которого не удаётся понять. Одна из её рук возложена на грудь, и Алина собирает в ладонь грубую ткань одежд, которые на себе совершенно не помнит. Неспешно моргая и не пытаясь совладать с тяжёлой головой, девушка рассматривает над собой лежащую на перекладинах панель. Походит на откинутую койку и, вероятно, той и является.       Позволяя слезам собраться в уголках глаз, Алина вдыхает глубоко, с дрожью в горле вспоминая, как падает на землю. Во рту вязнет от чувства тёплой крови на своём затылке и ударе, что заставляет её свалиться. Вот так легко Александр её убивает, словно нет ничего значительного в месяцах, что они проводят вместе. Девушка гадает, неужели человек бывает совсем обделён жалостью? Рубить людей не может быть так легко. И почему память о поцелуях становится настолько горька? Даже когда Алина натягивает тетиву лука, она знает, что не нанесёт ему смертельную рану, той не должно убить его быстро. Ей кажется, в груди разрастается дыра, перед глазами проносятся воспоминания. Александр держит в ладонях небольшой рисунок ласточек, который девушка ему передаёт. Он же прыгает с ней в сугробы в Двенадцатом и провожает ко сну в капитолийском поезде. Юноша поднимается с ней на крышу Тренировочного центра в редкие ночи, ожидая найти её там, и звонит ей, предполагая, что Алина всегда сочтёт важной необходимость ему ответить. То, как он восхищённо смотрит на неё, узнавая, что ей удаётся показать распорядителям. Девушка помнит его взгляд – дрожащий и исполненный холодным противостоянием; помнит горячую хватку, что оставляет полосы синяков на её запястье; помнит и обещание, горячо исполненное и неизречённое в морозную ночь. Александр её не отпустит – ни в пасти переродкам, ни в руки Капитолию, ни даже на милость самого Панема. Вероятно, он забывает упомянуть, что оставляет её для себя: для своей погони за победой, для своих амбиций.       Руками перебирая вокруг, Алина пытается встать, надеется не удариться головой вновь. Но она почти сваливается обратно на койку, когда рот накрывает ладонь, а чужая рука прихватывает её за плечо, удерживая у подушки. Визг тонет в пережатых губах, а с попыткой осмотреться, голову вновь одолевает кружение, так что девушка зажмуривается и с трудом удерживает приступ тошноты. Слова вокруг двоятся и не собираются воедино, но со временем чужая речь обретает полноту, и в ней Алина узнаёт знакомый голос. Распахивая глаза, она режется о яркость волос Николая, пусть и сейчас они не являют собой свой лучший вид. Они всё ещё грязны, а на груди юноши разрезан рашгард, который он носит на Арене. Его шея подведена расплывающимися и алеющими свежими гематомами. Дыша глубоко и вжимаясь в стенку позади себя, девушка кладёт руку поверх чужого предплечья. Она кивает несильно, не зная, как Ланцов расценит этот жест. – Пообещай не кричать, солнышко. Не у одной тебя от боли разрывается голова, – присаживаясь рядом с её койкой, Николай отпускает с губ цыкающий звук, медленно отводя ладонь от лица, но руку не убирая. Вместо того он протягивает ту Алине за голову, проходясь пальцами по месту на затылке. Боль становится ослепительной. – Прости-прости-прости, – повторяет победитель, отпуская её и поднимая руки. Касаясь пальцами лба, чтобы унять мучительное ощущение, девушка обнаруживает, что её голова перевязана. – Знаю, я последний ублюдок, но я должен был убедиться в том, что не поднимаю тебя с открытой раной. Шишки не велики для нас с тобой, а нам ведь полагается быть мёртвыми, – усмехается Ланцов, одаривая редкой чудной забавой, словно даже в их ранах для него может найтись нечто занимательное. Он неожиданно кивает себе за спину. – Она тоже выглядит слишком живой. Неожиданно, правда?       Заставляя себя сосредоточить взгляд, Алина осматривается, обнаруживая, что помещение походит на небольшую комнатку в госпитале. Вдоль стен расположены углубления, в которых располагаются несколько ярусов неприметных коек. Потолки здесь низкие, их обрамляют линии холодного дрожащего света, что тянется и по полу под ними. Комнаты разделены высоким столом. На нём разбросаны автоматические шприцы и целые наборы препаратов, возле которых стоит несколько дребезжащих и мигающих аппаратов. Стены вокруг темны, а двойные металлические двери подведены синим светом. Алина не сразу узнаёт, к кому протянуто множество проводов и трубок, одна из которых гонит густую красную жидкость. Лицо женщины закрыто прозрачной маской, и Старкова немо приоткрывает рот, когда она обнаруживает, что смотрит на Багру. – Он убил тебя тоже, – хватаясь за плечо Николая и едва не заставляя того завалиться назад себя, предполагает Алина. – Александр убил тебя пред тем, как погнался за мной, – вгоняя Ланцова в недоразумение, она позволяет ему посадить себя. – Знаешь, мне кажется, для мертвеца я слишком хорошо выгляжу, – подмигивает Ланцов так, словно даже свою скверную судьбу в Голодных играх он способен сделать для себя выгодной. Николай, правда, предстаёт тем, кто с трудом делает следующий вдох. О запахе, что исходит от них обоих, говорить и вовсе не хочется. – Как ты можешь быть так спокоен, – находя опору в обеих руках и перенося раненую ногу на пол, Алина рычит беззлобно. Она хочет растереть лицо или встряхнуть головой, чтобы смахнуть застилающие взгляд слёзы, но верит, что свалится быстро, если позволит себе хотя бы малую резкость. – Он был твоим другом. – Нет-нет-нет, – повторяет отрывисто Николай. Только сейчас удаётся расслышать, как сипит его голос. Собирая в ладонь ткань рукава и баюкающе шипя, он прикладывает ту к её щекам, собирая скатывающиеся слёзы и нервно оборачиваясь на двери, точно боясь, что шум может кого-то привлечь. – Может быть, меня чуть не задушили, но я не ожидаю, что Александр Морозов, которого я знаю, нечаянно оставил бы нас всех живыми, если бы действительно хотел убить. – И это тебя утешает? – вновь смотря за спину парня, Алина проходится взглядом по пустующим койкам. Занята всего одна из них. Никто другой не располагается в комнате. Ища опору у стены, девушка неспешно поднимается, не отвечая обращающемуся к ней Николаю. – Мал, – роняет она имя, не находя в себе силу перестать рассматривать углы комнаты. – Его здесь нет, Алина, – обходя стоящий пред ними стол, объясняет Николай. Он, доводится угадать, приходит в сознание раньше всех и сейчас отчего-то перебирает каждую неаккуратно положенную вещицу на столе. – Я уже всё осмотрел.       Выцепляя какие-то металлические щипцы, победитель быстро прячет их у запястья, когда вновь направляется к девушке. Он легко мог бы сбить её с ног или заколоть на месте, так что сейчас она не знает, нашла ли бы силу бороться. Но вместо того Ланцов берёт её за плечи, точно надеется встряхнуть, разбить пелену потерянности. Он привлекает к себе её внимание. Впервые Алина видит его довольство кривым, словно даже расслабленность на лице даётся ему с болью. – Линнеи тоже нет, – объясняет парень, оголяя жуткое чувство того, что он тоже кого-то ищет в этих стенах. – Как и Зои. После мы с тобой поплачем вместе, солнышко, а пока давай узнаем, что здесь происходит, – дожидаясь, пока Старкова кивнёт, Николай обходит её, направляясь к дверям и подзывая за собой. – Иди за мной.       Алина не ожидает, что двери откроются, когда она прикладывает ладонь к панели на стене, но с тихим звуком они разъезжаются, пропуская их в узкий неосвещённый коридор. Механический шум становится более осязаем, и девушка встречает взгляд обернувшегося к ней победителя. Планолёт. Они находятся в планолёте, который используется для транспортировки трибутов. Скоро плавные стены сворачивают, в широкий проход впереди падает дневной свет. Но стоит им к нему приблизиться, двери закрываются, не позволяя узнать, что за ними находится. Повсюду на стенах мигают небольшие лампочки. Победители направляются вперёд, пока не прислушиваются к голосам, что доносятся из-за одного из поворотов. Весь путь одна из рук Николая протянута назад в истинно нервной нужде постоянно знать, идёт ли Алина всё ещё за ним. Она не хочет. Она не ведает даже, если вовсе желает двигаться, и чувствует, что может упасть в любое мгновение. Почему она всё ещё идёт за наглецом-профи? Почему доверяет? Вероятно, ей следует просить его убираться туда же, где сейчас находится Александр. Но мысль о том, что они всё ещё находятся на корабле Капитолия гораздо страшнее.       Речи заглушены отделяющими их стенами. Алина кивает утвердительно, когда Николай намеревается открыть двери. Они разъезжаются быстро, разливая пред ними искусственный свет. Звучащие внутри открывающегося отсека голоса оказываются излишне громкими, так что девушка едва не покачивается, выглядывая из-за чужой спины и наваливаясь на Ланцова. По центру простирающегося для них зала растянут стол, окружённый множеством пустующих стульев. Один из них занимает Давид, видно дрожа и держа на плечах блестящую золотую фольгу, что является теплосберегающим одеялом, о котором он однажды рассказывает. Мужчина выглядит насквозь промокшим, его волосы всё ещё темны от обилия воды. За ним располагается большой мерцающий экран. Хватка Николая на руке становится крепче, когда они оба замечают стоящего у стола Плутарха. Роскошь пурпурной мантии заменяет простая серебристая куртка. Рядом с Давидом сидит девушка, которую Алина узнаёт легко. Люда. Сжимаясь в плечах и дёргаясь с очередным словом окружающих, она держит на коленях мальчика – Кьерана, что не перестаёт качать ногами и широко зевает. – Я требую немедленно вернуть меня в Капитолий! – обе ладони Жени ударяются о стол, когда она выходит из-за спины Хеймитча в другой стороне отсека, видно обращаясь к Плутарху. – Какое право вы имеете похищать меня? – Если тебе хочется быть немедленно казнённой за государственную измену первой степени, дорогуша, – разводя ладонью, обращается к ней Хеймитч. – То я непременно велю изменить курс, чтобы передать тебя правительству.       Мужчина разворачивается слегка, его руки лежат на груди, но того достаточно, чтобы полная гневного настроения Женя, чья краснота щёк пробивается сквозь густой грим, взглянула за открытые двери. Теряя любое нерасположение, женщина почти подпрыгивает на месте и со звучным стуком каблуков бегом направляется к победителям. Кьеран спрыгивает с колен Люды вместе с ней, с высоко выкликнутым «Ник!» несясь к победителю. Прежде, чем тот подхватывает мальчика на руки, Женя целует его в щёку. – О, какое это облегчение видеть вас на ногах, – её руки осторожно ложатся на Алину, пока маленький Кьеран обнимает Николая за ноги.       Она придерживает свою победительницу так, словно боится, что излишняя сила может её сломать. Ладони капитолийки поглаживают щёки девушки, а её глаза вспыхивают блеском уверенности, словно она вновь получает в своё распоряжение любимую заботу. Но держась спины Николая, Старкова более не желает быть предметом чужой работы. Смотря на Женю, она впервые понимает, как себя чувствует. Они с Николаем обмануты, и ложь разливается из всего окружающего. Она принадлежит Жене, Хеймитчу, всему Капитолию и самому Александру. Их с Малом ментор отходит от стола. Мужчина выглядит так, будто не спит несколько ночей кряду. Улыбке на его лице должно успокаивать, но радушие не приходит, и Алина теряется в понимании, кого хочет видеть. Они все выглядят чужими – непохожими на людей, которых ей должно знать. – Доброе утро, солнышко. – Не подходи, – указывая рукой на грудь Хеймитча, велит Николай, когда мужчина выходит к ним. Он легко должен заметить, как под запястьем парня сверкает металл. То не остаётся упущено и Плутархом, чья ладонь дёргается к висящему на бедре устройству. – И шаг я не позволю тебе сделать, пока не услышу объяснение всему происходящему. – Тише, боец, – вскидывая руки, Хеймитч отшатывается в сторону, явно не решая испытывать обещание Ланцова. Он скоро кивает на ребёнка, которого Женя подводит к себе. – Не размахивал бы ты этой вещицей пред мальчишкой. – Думаю, на Арене вашими руками он видел и хуже, – переводя внимание на направляющегося к ним Плутарха, утверждает Николай. Главный распорядитель Игр незаинтересованно смотрит на скромное оружие в чужих руках прежде, чем он останавливается пред ними. – Выдохните, господин Ланцов, – просит он истинно дипломатично. – Осмотритесь вокруг. Поймите, что Вы больше не на Арене. И Вам не от кого здесь защищать мисс Старков позади Вас. – Вы лучше других должны знать, – Ланцов раскидывает плечами и голову задирает высоко. Невольно Алина осознаёт, что вероятно, сейчас он является единственным человеком, что желает её защищать. – Мы не привыкли к тому, что с Игр выпускают живыми. Сложно приспособиться. – Это был его план, Николай, – тихий голос Люды звучит в другой стороне отсека. Она одета в тот же костюм, в котором победительница Двенадцатого видит её в последний раз. С недоверием смотря на стоящих впереди мужчин, она не пытается встать, но знает, что Ланцов прислушается к ней. – Это план Александра. Он показал Капитолию вашу смерть. А после вас вывезли с Арены. – М-ма-маячки, – Алина вздрагивает всем телом, слыша заикающийся голос Давида. Она не желает верить в то, что он сваливается в поток воды и его губительное течение, когда девушка в последний раз видит изобретателя из Третьего. – Которые нам в-вж-вживили. Я совершенствовал их последние месяцы. – Высокая чувствительность датчиков позволила нам стрелять из пушки каждый раз, когда кто-то из вас терял сознание, – отбрасывая на стол до того удерживаемый в руках планшет, кивает Плутарх. Он не меняется в лице, когда изрекаемое встречают молчанием. Для победителей ни одно изречение не предстаёт понятным или разумным. – Я думаю, это слишком сложные слова для тех, кто только что восстал из мёртвых, – откашливаясь, предполагает Хеймитч. – Я объясню, – поднимая ладонь, соглашается Плутарх. Тяжело сглатывая, Алина надеется понять, кем он является. Тон распорядителя легко спутать с тем, с каким обращаются к малым детям, и в тот же час он сходит на приказ. – Мне нужно, чтобы вы оба выслушали меня и не задавали вопросов, пока я не разрешу, хорошо?       Девушка с трудом крепко стоит на ногах, подпуская к себе малую складную часть того, что являет рассказ Плутарха. Как оказывается, Хевенсби уже несколько лет является членом подпольной группы, готовящейся свергнуть власть Капитолия. Прямо сейчас они направляются в дистрикт-13, что не оказывается уничтожен с окончанием Тёмных времён, а всё ещё развивается в базах и шахтах под землёй. С началом Третьей квартальной бойни почти каждый дистрикт поддерживает восстание, а она – Алина Старкова, является важной его частью. Пожалуй, одна правда предстаёт для неё стройной. Президент Сноу надеется казнить её в Третьей квартальной бойне руками своего любимого мальчишки. Но задание правительства совершенно не подходит идеям о планирующейся революции, и Плутарх Хевенсби легко перехватывает Александра в Капитолии через нового отведённого ему сопровождающего.       Но они ошибаются, когда ожидают, что он согласится послужить идеям восстания. Победитель диктует ряд условий, без которых осуществление задуманного плана было бы невозможно, и добивается возможности провести его так, как это остаётся поручено ему президентом. Александр не разменивает шанс уничтожить девочку-мятежницу из дистрикта-12, а после передаёт её Тринадцатому. В обмен он получает неоценимую лазейку – способ вывезти из Капитолия загнанных на Арену победителей; а вместе с ними Женю и Люду, которых незамедлительно бы казнили, если бы о его связи с Плутархом узнали. Алина не ожидает встретить среди сторонников переворота семью Кьерана и предполагает, что Александр просит забрать его для Линнеи с расчётом на то, что её тоже удастся вывести с Арены. После того как Энобария ранит Багру, необходимо действовать быстро. У Александра остаётся только небольшой промежуток времени пред тем, как в Штабе распорядителей начинают замечать, что вживлённые в победителей следящие устройства и их датчики определяют смерть слишком рано. После того как в Капитолии обнаруживают, что планолёт Плутарха отклоняется от исполняемого протокола, корабль покидает Арену. Проходит всего несколько часов с того мгновения, в которое они вылетают за купол, поднимая Алину последней. – А в Капитолии ещё не издали указ о вашей казни? – ковыряя разлитое вокруг напряжение, интересуется Николай у Плутарха. Но ни забава, ни расположение не отражаются на лице мужчины. – Такая неудача в этом сезоне не может обойтись без изящно летящих голов. – План всегда был таким, – утвердительно кивает распорядитель. Но Алина чувствует себя глухой к его словам. Революция, сопротивление, Александр, поручение президента... Она любит эти последние месяцы жизни, которыми Панем награждает её перед Бойней, и теперь они принадлежат чужим замыслам и рукам самого Сноу. – Мы преследовали цель вытащить тебя с этой Арены. – И как давно ты знал? – гнев и обида делают каждое слово колючим, когда девушка подзывает Хеймитча.       Из стороны в сторону тот расхаживает пред Николаем, не ступая ближе и зримо ожидая, что тот может напасть. Держа руку на спине юноши, Алина чувствует, что напряжение не покидает его плечи. Он никогда не перестаёт коситься и искать Кьерана, убеждаясь, что тот всё ещё находится рядом. Девушка легко вспоминает слова, сказанные ей Ланцовым в поезде. Без Александра и Линнеи ничего из окружающего для него не имеет смысла. Он не верит ничему, что видит, и никому не доверяет, будто они вновь оказываются на Арене. Алина не пытается его отпустить, пока её тело бьёт крупная дрожь. Боль в голове нарастает и опускается к шее, а знание того, что они не смогут покинуть этот корабль, сгущается всё сильнее. Планолёт оказывается предельно схож на клетку. – Мы не могли тебе сказать, пока Морозов крутился вокруг, – хрипя выдыхает Хеймитч. Его рука указывает в сторону, словно на причины всего можно легко махнуть ладонью. Они остаются в Капитолии, делая Алину для них недосягаемой, это он хочет утвердить. – Сноу смотрел прямо на тебя. Это было слишком рискованно. – Пока ты жива, Алина, живо дело революции, – рассмотреть предмет в руках Плутарха не получается, когда тот указывает им на Николая. – И вы, господин Ланцов, сейчас держите её лицо в качестве заложницы. – Никто не держит меня в качестве заложницы, – дёргаясь в сторону Плутарха, перечит Алина. – Вы похитили меня! И где сейчас дети? – поджимая губы, оборачивается она к ментору, чувствуя, как дыра продолжает рваться и разрастаться в груди. Девушка почти оступается. Никто не возвращает её домой и не спасает с Арены. – Хеймитч, мы должны вернуться в дистрикт-12... – Они вывезены, – забирая Кьерана из рук Жени, говорит Люда. Она смотрит на стол пред собой, не оборачивается на победителей и выглядит более отстранённой, чем Алина когда-либо могла её представить. – Это было одним из первых условий Александра. Он предполагал, что ты не захочешь сотрудничать без них. – Детишек направили в Тринадцатый ещё до начала Игр, – одобрительно кивает Хеймитч. Жесту должно успокаивать, но девушка слышит в елейной речи иное. Кто-то другой будет решать, увидит ли она их вновь. Прикоснуться и обнять их Алина сможет, только когда дозволят. – Они в безопасности. – Они не в безопасности до тех пор, пока я не буду убеждена в обратном. – Я не вижу здесь того, кто обеспечил вам такую увлекательную возможность, – замечает Николай поверх её слов. – Остальные, – присаживаясь на стол, Хеймитч не спешит в словах и начинает выбирать их тщательнее, – всё ещё на Арене. Игры продолжаются. Прошло всего несколько часов с вашей смерти. Над твоей головой, солнышко, пришлось потрудиться особенно сильно, Александр слегка перестарался. – Тогда необходимо вернуться за ними, – утвердительно провозглашает Николай.       Его рука опускается, но он не перестаёт переводить взгляд с Плутарха на Хеймитча и плечами пожимает так, словно изменить курс планолёта для остальных трибутов не будет трудно. Алина понимает, он тоже в отчаянии. И сейчас ей кажется, если Ланцову преподнесут выбор вернуться на Арену, он не раздумывая, примет это предложение. Хеймитч избегает взгляд победительницы. Он не делает уточнения, они не предназначаются для этого часа, но он знает, что Старкова сама их обнаружит. Мал всё ещё на Арене. Он, Линнея, Зоя и Александр всё ещё участвую в Играх. Никто не говорит, и даже Женя отворачивается от того, насколько неприглядна истина. Никто не станет разворачивать корабль и не подвергнет их такому риску, Николаю это тоже известно. Знание того делает оскал на его лице почти безумным. – Господин Хевенсби? – неожиданно зовёт Плутарха Люда. В дурных чувствах Алина осознаёт, что никогда не слышала её голос настолько громким. До сих пор она верит, подобному Плутарху человеку вообще не полагается им отвечать, но он разворачивается к победительнице. И Старкова признаёт, что не могла бы ожидать то, что она станет спрашивать. – Как вы можете оставлять его там? Александр сделал для вас всё. Без него ничего из этого не было бы возможно. Как вы можете так поступать? – Как ты, – Алина хватается за голову от грохота, с которым Николай бросает в сторону взятые щипцы, – из всех людей мог позволить оставить их там?!       Вместе с железом падает и один из стульев, когда Хеймитч намеревается отойти с пути победителя, стоит тому схватить его за грудки. Шаг излишне резок, когда девушка намеревается пойти за Ланцовым, а Плутарх проходит прямо перед ней. Пытаясь совладать с головокружением и перебирая пред собой руками, Алина оказывается на коленях. Обеспокоенный голос Жени делается неразборчивым. Чувствуя её руки на себе и ощущая голову неподъёмной, девушка рассматривает только то, как Николай почти скидывает Хеймитча на пол, когда на его плечо опускается рука Плутарха, чей палец жмёт на поршень шприца. – Оставьте его в покое! – почти ревёт Алина, пытаясь дотянуться до парня. Руки Жени кажутся ей слишком тяжёлыми. – Отпусти меня! Что вы делаете с ним?! – бормочет девушка, находя впереди лицо Ланцова. Хеймитч опускает его на пол. Перед глазами плывёт, когда она находит голову Николая. Его глаза всё ещё открыты, но от чистых слов на его губах остаются только звуки. – Успокоительное, – поглаживая слегка, рука ментора ложится ниже шеи. Под кожей жжёт, и Алина чувствует только муку. Отсутствие Мала, недосягаемость детей и ложь Александра сходят на агонию страшнее разбитой головы. – Поспит немного, красавец. – Они же все погибнут, – придерживая неменяющееся лицо Николая, девушка всхлипывает. Соль слёз съедает её губы. Почему никто не слышит? Почему никто не понимает? Какое значение хоть что-то из этого имеет, если Игры всё ещё продолжаются? – Давай мы не будем предполагать худшее сейчас, – придерживая Алину за плечи, Хеймитч помогает ей сесть. – Как видишь, эти победители ещё живы как и те, кто всё ещё на Арене. Смотри-ка, им не пришлось умирать, чтобы ты жила, – объясняет он. Но всё окружающее делается отвратительным, и девушка не перестаёт покачиваться из стороны в сторону, пытаясь успокоить Николая и саму себя. – Не этого ли мы хотели? Ты, кажется, неделю назад ещё верила, что никто и Бойню не переживёт, – посмеивается ментор, словно всё вокруг может быть только предметом ребяческой игры.       Женя и Хеймитч – они оба пытаются её успокоить, надеются помочь сесть в кресло, не перестают что-то объяснять и убеждать в безопасности. Но Алина почти вскрикивает, когда её пытаются оторвать от Николая. Ей кажется, она отпустит, и его тоже у неё заберут. В конце концов ей хочется, чтобы мерзавец-профи был единственным человеком, кто возьмётся её защищать... Потому что Третья квартальная бойня делает его единственным, кто понимает, что она чувствует.

pov Александр

      Александр теряет сознание через несколько часов после того, как планолет забирает Алину. Кровоизлияние в области лёгкого не является тем, что его тело способно пережить. Веки всё ещё тяжелы, когда он приоткрывает их. В глазах собираются слёзы от яркого, разлитого над головой, холодного белого света. Сухость в горле не позволяет ему сглотнуть, а вдох сквозь приоткрытые губы раздирает глотку. Воздух вокруг колюч в своём лекарственном металлическом запахе. Александр чувствует вес ремней на себе. С ними просыпается каждый победитель, с ними узнаёт новую жизнь за пределами Арены. На одном из предплечий легко ощутить вес нескольких прозрачных трубок, через которые подают препараты и питающие вещества. От аппаратов неподалёку исходит ровное прерывающееся пищание. Шум техники не утихает вокруг. Чувства не возвращаются полностью, Александр не владеет своим телом: не может поднять руку и не смеет пытаться встать. Они исцеляют его не полностью, он может это чувствовать. Раны больше нет, но его плечо и верхняя часть груди обширно перевязаны. После нескольких дней допросов мысли всё ещё размыты: путаются друг с другом, проваливаются и обрываются.       Голова от пущенных по венам наркотиков неестественно легка. Она лишена страха, нежелания, забытых необходимостей, данных обещаний, мечт и созданных связей. Но постепенно она начинает наполняться изводящими вопросами и нежеланными представлениями. Быть может, Александр бьёт слишком сильно, а Алина, Николай и Давид уже погибают. Или он не успевает, а вместе с ними мертва и Багра, навсегда поражённая чужим копьём. Будь оно так, Люду уже казнят, а вместе с ней расстреливают и Женю, и Хеймитча. Лекарства забирают способность знать, рассудить верно, живы ли Линнея, Зоя или хотя бы Мальен? Позволяют ли кому-то из них выиграть? Возможно, Третья квартальная бойня не коронует своего победителя. Но Александр верит, он рассчитывает верно. Если Капитолию удаётся заполучить его на той Арене, планолётам должно схватить и остальных. Сейчас только остающиеся на Арене трибуты являются для правительства путём узнать, кто компрометирует Игры. И юноша всё ещё чувствует горечь того, как любезно представители власти способны спрашивать. Александр рассказывает им то, что полагается знать их союзнику и стороннику, никогда не позволяя себе разведать больше, чтобы не быть представленным Капитолию в качестве союзника революции. Он мёртв для Панема, но до сих пор он делает себя выгодным для власти, и одно то себя окупает. До сих пор Александр не сомневается в том, что они позволят ему жить. И не ошибается.       Обездвиженность тела и твёрдая поверхность стола не знает над ним жалости, и юноша подавляет порыв дёрнуться, когда различает возле себя ровный повторяющийся глухой звук. Так пальцы ударяются по экрану. Не переставая моргать, Александр поворачивает голову. Грудь вздымается часто и тяжело, когда наполненный резкими насыщенными цветами силуэт обретает пред ним форму. Невысокий столик с прозрачной поверхностью поставлен к ногам мужчины. Поднятая пред ним голограмма рябит и переливается, но Александр различает на ней строки, незнакомые фотографии, нарисованные на стекле кнопки, по которым бегут чужие пальцы. Выдыхая сквозь сухие губы, он рассматривает и лицо с его естественным для жителей Капитолия бледным цветом. Свет сквозь стёкла очков отбрасывает в глаза человека голубые и лиловые отблески, но Александр помнит, что они холодны и прозрачны в своём сером цвете. Мужчина мало меняется со дня окончания семьдесят четвёртых Голодных игр, когда победитель видит его в последний раз. Правда, теперь его волосы не уложены, растрёпаны в разные стороны и отрастают щедро – так, будто их не подстригают многие месяцы. Но тёмная борода всё схоже хранит ровные углы и витки. Александр никогда не мог до него дотянуться, не может и сейчас. Следует утвердить, он бредит или смотрит на одну из галлюцинаций, которыми награждают капитолийские методы лечения. По подведённым к его руке трубкам скоро пустят препарат, и юноша уснёт вновь, чтобы проснуться в пустой комнате. Смотреть на Сенеку Крейн вблизи всегда было странно, и сейчас Александр не чувствует себя иначе. Он зовёт его с выдохом, но после многих проведённых на допросе часов одно несложное «отец» облачено сипящим, почти неслышным звуком. Но оно оказывается достаточным для того, чтобы Сенека услышал. Голограмма пред ним погасает, оставляя их обоих наедине с немилостью власти.

конец второй части