Цена новой жизни

      Гермиона Грейнджер как олицетворение упорства и незыблемой амбиции, привыкла покорять любые вершины, с которыми сталкивалась её судьба, она всегда была женщиной, наделённой непоколебимым устремлением, словно сверкающий клинок, острый и безошибочный.       Она всегда стремилась к наивысшим результатам — и чаще всего их достигала. Лучшая ученица Хогвартса, блистательная староста, героиня войны и обладательница Ордена Феникса — каждое её достижение становилось ступенью к новому горизонту. Она привыкла быть лучшей.       Всегда. Во всём. В школе, в битве, в карьере.       Гермиона заняла пост заместителя главы Департамента Магического Правопорядка за рекордно короткий срок, но даже это не стало её пределом. Её планы простирались до самого высокого уровня — кресла Министра магии.       Казалось, что её звезда никогда не потускнеет.       Но, как ни парадоксально, даже самые крепкие звёзды могут сталкиваться с чернильными тенями собственных страхов.       Недавние события перевернули её мир с ног на голову. Осознание того, что она носит под сердцем ребёнка от человека, которого долгие годы считала врагом, разрушило её тщательно выстроенные планы.       Как теперь смотреть в глаза друзьям? Как принять их неизбежное осуждение? Гермиона чувствовала себя как беглый пленник, обречённый столкнуться с непростительными реалиями.       Министерство магии встретило Гермиону, как всегда, величественно-холодным великолепием. Его высокий Атриум, залитый мягким золотистым светом магических фонарей, словно замер в торжественной неподвижности. Воздух, пропитанный тонким ароматом пергамента, воска и магических зелий, казался тяжелее обычного. Гермиона ловила себя на мысли, что даже шорох мантии о мраморный пол звучит как-то слишком громко.       Вокруг суетились маги, пересекая пространство с невидимой целеустремлённостью, но их голоса и шаги сливались в отдалённый гул, едва различимый сквозь гулкие удары её сердца.       Атриум, со своим беспрестанным потоком магов и ведьм, был полон шорохов мантий, стука каблуков и еле слышных заклинаний, создававших иллюзию какого-то живого существа, дышащего и наблюдающего за всеми. Гул голосов напоминал отдалённый шум прибоя, и в этом многоголосье было что-то гнетущее, будто само здание знало её тайну.       Но для Гермионы этот мир был размытым, как будто между ней и реальностью висела пелена. Её лицо было лишено привычного румянца, а пальцы нервно теребили кожаный ремень сумки, словно в поисках утешения.       Она шла вперёд, избегая взглядов окружающих, как будто её секрет могли прочитать прямо с её лица. Сердце стучало в груди так громко, что казалось, его биение можно было услышать.       Гермиона пыталась убедить себя, что хочет встретиться с ним ради ребёнка. Она знала, должна сказать правду. Это правильное решение, повторяла она себе снова и снова. Ощущение сомнения, густое, как патока, тянуло её назад, страх парализовал её.       Воспоминания о нём, пробуждали тошнотворную волну эмоций. Его образ всплывал в её сознании, вызывая вихрь эмоций. Как она, Грейнджер, одна из самых уважаемых ведьм своего поколения, оказалась втянута в эту паутину? Их прошлое было сплетением ненависти, презрения и вызова — но сейчас всё было иначе. Её разум напоминал поле боя — логика и чувства сцепились в яростной схватке.       Она вошла в отдел магического правопорядка с уверенностью, которая была лишь маской. Здесь царил сухой запах пергамента и чернил, смешанный с нотками мела и магии.       Знакомая атмосфера, но сегодня она казалась чуждой, ещё не дойдя до своего кабинета, она услышала его голос. Холодный, уверенный, лишённый лишних эмоций, он выделялся из общего шума, как шепот в тишине. Этот голос, всегда полный скрытой угрозы, невозможно было забыть.       Драко Малфой.       Драко стоял вместе с её начальником Гибсоном и его помощником. Гермиона невольно замедлила шаг, интуитивно начав подслушивать. Его светлые волосы отливали платиной в свете ламп.       Его идеальная мантия цвета грозовых облаков выглядела безупречно, и всё же в его облике было что-то вызывающе небрежное. Его серые глаза — как лёд северного моря, холодные, безмятежные — смотрели с лёгкой ленцой, но в них всегда плескался какой-то скрытый умысел, два осколка льда, скользили по собеседникам, напоминая ей о холодном зимнем утре.       От него веяло тонким ароматом свежей мяты, смешанной с едва уловимым запахом старинного пергамента. Его запах, лёгкий, почти неуловимый, щекотал ноздри, добавляя к его образу странную, почти гипнотическую изюминку.       Глава её Отдела Вильям Гибсон — сухой и строгий старик с тяжёлым взглядом, и рядом с ним находился его молодой помощник Томас Картер — молодой, но жадный до власти мужчина с колючими глазами и ухмылкой, которая всегда выглядела неискренней, его , чья амбициозность граничила с безрассудством.       Гибсон оживлённо что-то объяснял, то и дело указывая рукой на документы. Оба мужчины жестикулировали, что казалось почти комичным на фоне ледяного спокойствия Малфоя. Драко стоял, слегка наклонив голову, как бы вежливо выслушивая, но его взгляд оставался пустым, словно мысли витали где-то далеко.       Гермиона не сразу поняла, что она делает. Вместо того чтобы пройти мимо, она остановилась в тени одной из колонн и начала прислушиваться. Её сердце колотилось, как пойманная птица, а внутри разгоралось раздражение. Какая нелепая ситуация! Малфой, в её отделе? Его присутствие раздражало её до глубины души, а его безразличие будто насмехалось над её эмоциями.       Чёртов аристократ, — пронеслось в голове Гермионы, когда она заметила, как Малфой лениво стряхнул руку Гибсона, попытавшегося коснуться его предплечья. Этот жест был настолько естественным, что показался ей почти грациозным. Впрочем, раздражение быстро вернуло её к реальности.       Он заметил её.       Его серебристые глаза, холодные и проницательные, встретились с её взглядом, и в этот момент время словно замерло. Гермиона почувствовала, как внутри что-то надломилось. Ни тени эмоций. Ни презрения, ни удивления, ни даже скуки. Только холодная, изящная маска. Он оставался бесстрастным, но она знала: он понял. Понял, что она подслушивала их разговор. Всё в этом человеке раздражало её, но одновременно и вызывало любопытство, которое она не могла подавить.       Она заставила себя отвернуться, сделав вид, что её внимание привлекла кипа документов. Но внутри неё бушевала буря, её нутро сжалось в тугой узел. Гнев, раздражение, страх — всё смешалось в клубок эмоций, которые она с трудом сдерживала.       Когда он коротко кивнул ей, оторвавшись от беседы, явно устав от бессмысленных речей Гибсона и двинулся к выходу, она почувствовала, как её ноги словно приросли к полу. Её дыхание участилось, и она знала: если сейчас упустит момент, то больше не сможет решиться на этот разговор. Гермиона сорвалась с места и поспешила за ним.       Коридоры Министерства тонули в приглушённом свете, и его фигура вдалеке была похожа на тень, стремительно растворяющуюся в темноте. Её рука слегка дрожала, когда она снова сжала ремень сумки и голова была полна мыслей, но сердце упрямо нашёптывало, что этот разговор должен состояться. Она рванула за ним, будто что-то внутри подталкивало её вперёд.       — Малфой, подожди! — её голос, удивительно громкий, прозвучал резко, как сталь по стеклу, и резанул по тишине коридора. Гермиона инстинктивно оглянулась, чувствуя, как тревога сжала грудь. Пустота вокруг была явным свидетельством того, что её оклик не был услышан. Только мрак, только порой пробивающийся свет в оконных нишах.       Драко остановился. Неохотно, будто каждое движение давалось ему с усилием. Его плечи остались напряжёнными, и лишь спустя несколько секунд он повернул голову, медленно, словно этот жест был одолжением.       — Грейнджер, — протянул он, и в его голосе прозвучала насмешка, будто он ждал от неё очередного оскорбления. — Чем обязан?       Она смотрела прямо в его глаза, игнорируя слабость в ногах и дрожь в голосе. Этот разговор изменит всё, но он должен состояться. Сегодня. Сейчас. Дороги назад уже нет.       Гермиона сделала несколько шагов вперёд, но её шаги замедлились, как будто ноги вдруг погрузились в густую вязь, как только его ленивый, почти хищный взгляд скользнул по её фигуре. В этом взгляде было что-то невыразимо опасное, что заставило холод пробежать вдоль её позвоночника.       — У тебя есть пара минут? — её голос, казалось, звучал уверенно, но предательская дрожь в конце выдавала её.       Он полностью развернулся, не спеша, словно смакуя каждое движение, и, оперевшись плечом на стену, скрестил руки на груди. В этом жесте читалась вся его сущность: надменная уверенность, привычка управлять и держать всех на расстоянии.       На его бледном лице с чёткими линиями скул застыло неизменное выражение, холодное и отстранённое, но в серо-стальных глазах мелькнула искорка. Лёгкое любопытство или — что более вероятно — презрение, тонкое, едва заметное. Он усмехнулся уголками губ, и это был то самое выражение, которое с годами стало для неё почти родным — холодным, оценивающим, осуждающим.       — Зависит от того, насколько бессмысленно то, что ты собираешься мне сказать, — его слова прозвучали с оттенком бархатного высокомерия, растягиваясь в пространстве, как затянувшийся шёлк.       Гермиона не смогла сдержать горячий прилив гнева. Щёки её вспыхнули, но она приняла решение — не поддаться, не проявить слабости. Лишь силу воли сдерживала её руки от того, чтобы не ударить его по лицу. Малфой был её заклятым врагом, но не единственным. А её гордость не позволяла опуститься до его уровня.       — Я думаю ты не очень-то занят. Или тебе нравится болтать с Гибсоном? — ее слова были полны яда, и она сама удивилась, как легко это давалось.       Одно его имя всегда вызывало у неё бурю эмоций — неприятие, злобу, но вместе с тем и какой-то болезненный интерес.       Драко слегка приподнял одну бровь, его взгляд не скрывал заинтересованности, хотя на лице сохранялось выражение холодного равнодушия. Гермиона чувствовала, как его глаза проходят через неё, проникают в самую душу, извлекая каждую слабость, каждую скрытую мысль.       — Я могу оставить тебя наедине с твоими амбициями, если ты этого хочешь, — лениво протянул он, его голос звучал как лёгкое, почти пренебрежительное дуновение.       — Неужели ты думаешь, что сможешь сбежать от меня так просто? — Гермиона сделала шаг вперёд, и с каждым выпадом, она чувствовала себя, более уверенно. Но внутри неё всё дрожало от напряжения. Малфой всегда был её соперником, и она не собиралась позволять ему уйти так легко.       Он молчал, и в этом молчании, словно в безмолвной дуэли, его взгляд задел её намного сильнее, чем его слова. Отступить сейчас было невозможно. Малфой всё равно не мог оставить её равнодушной.       — Я никогда не думал, что ты можешь быть такой...навязчивой, — он смотрел на неё с легкой усмешкой, и это задело её больше, чем она хотела признать.       В его движениях была грация, присущая только людям, привыкшим к власти. Его дорогой чёрный сюртук был безупречно выглажен, а серебряные запонки на манжетах едва заметно поблёскивали в тусклом свете коридора. От него веяло лёгким, свежим ароматом мяты, смешанным с чем-то неуловимо древесным, и этот запах, против воли, врезался в её сознание.       — Мне нужно поговорить с тобой. Где-нибудь… в более уединённой обстановке. — наконец сказала она, чувствуя, как её слова застревают в горле.       — Уединённой? — его бровь взлетела в насмешливом изумлении, и едва заметная улыбка скользнула по его губам. Это выражение раздражало её больше, чем любые слова.       Но за всем этим она почувствовала что-то иное. Это была не ненависть. Нет. Что-то иное мелькало за его словами, в его взгляде. Воспоминания о той ночи, полном адреналина, алкоголя и мимолётной близости, затопили её сознание, но она тут же попыталась отогнать их.       — Я… — её голос предательски дрогнул, но она сжала зубы, чтобы не показать слабости. — Нам нужно обсудить кое-что важное.       Сомнение в его глазах Гермиона подметила сразу, он явно хотел отказать ей и уйти, но не успев он произнести хоть что-то, Гермиона предложила пойти в кафе, которое находится неподалеку от министерства.       Он стоял, чуть подавшись вперёд, словно изучал её через невидимую призму, и в этот миг весь мир вокруг Гермионы сжался до этого взгляда — холодного, как сталь, и столь же проницательного. Его тонкие губы чуть тронула насмешка, неуловимо подёргивая уголками, как если бы он заранее знал, что она скажет. В серых, с едва уловимой примесью ледяного голубого, глазах застыла смесь скуки и едва сдерживаемого раздражения.       — В кафе? — повторил он, его голос был ровным, словно он выговаривал заклинание. — Очень оригинально, Грейнджер.       Гермиона почувствовала, как кровь прилила к лицу. Непроницаемая маска равнодушия, которую она так тщательно пыталась удерживать, трескалась под тяжестью его взгляда. Она не могла допустить, чтобы он увидел её слабость. Проклятый Малфой. Он умел читать людей, как открытые книги, выискивая слабые места, словно хищник. Она стиснула зубы, собирая волю в кулак.       — Да, в кафе. Это место достаточно нейтральное, чтобы ты не начал искать подвох, — сухо ответила она, бросая взгляд на лифт.       Драко прищурился, уголки его рта снова дрогнули, будто он смаковал её попытку скрыть раздражение. Он развернулся с грацией, присущей только людям, привыкшим быть в центре внимания, и направился к лифту, его шаги звучали уверенно. Гермиона заметила, как его пальцы едва ощутимо сжались в кулак, выдавая внутреннее напряжение. Несмотря на внешнее спокойствие, ему явно не нравилось, что кто-то вторгается в его пространство.       Она последовала за ним, ощущая, как страх и желание признаться во всём борются за господство внутри неё. Как сказать это человеку, который всегда был её антагонистом? Как признаться Малфою, что она ждёт от него ребёнка? Но разве не по этой причине она здесь?       Когда они покинули стены Министерства и направились к ближайшему кафе, Гермиона ощутила, как её ноги стали словно из ваты. Это чувство — невыносимое ощущение, когда каждый шаг отрывает её от земли, а внутри борются противоречивые мысли. В груди сжимается страх, как если бы вся её сущность кричала: Поверни назад. Не иди туда. Оставь всё это позади. Но шаги Драко — уверенные, такие, как будто он ступает не по тротуару, а по застывшему ледяному полю, где каждый его шаг — вызов, и он решительно идет к своему предназначению. Он не обернулся ни разу, даже чтобы убедиться, что она всё ещё следует за ним. Он уже решил всё за неё.       Когда они вошли в кафе, воздух, наполненный ароматом свежезаваренного кофе и теплыми нотами шоколада, обрушился на неё словно удар. Его пряный, почти захватывающий запах контрастировал с давящей тишиной, которая моментально поселилась между ними.       Здесь пахло уютом, травами, едва ощутимым запахом цветов, но всё это лишь подчеркивало напряжение, словно воздух стал тяжелее, а стены вокруг Гермионы стали сжиматься, наполняясь невидимой угрозой.       Она нервно оглянулась, зацепившись взглядом за несколько знакомых лиц среди посетителей.       Лица коллег из Министерства мелькали, почти незаметные, но их присутствие было явным. И вот, в самом дальнем углу, на неё с любопытством смотрели Дин Томас и Лаванда Браун. Их взгляды, полные любопытства и, возможно, удивления, казались для Гермионы острыми, как иглы, проникающие в её кожу.       Она села за столик напротив Малфоя, ощущая себя под прожектором. Его серебряные глаза, излучающие холод, заставили её замереть, как если бы её внутренний мир вдруг открыл перед ним всё, что она пыталась скрыть.       Они встретились взглядом, и Гермиона почувствовала, как всё внутри неё замерло. Это был взгляд, в котором не было ни жалости, ни сострадания — только холодное, нечеловеческое спокойствие, чуждое всему, что она видела, когда-либо.       Раньше я бы ни за что не оказалась с ним за одним столом, — мысленно отметила она, когда они сели за столик.       Официантка подошла с лёгкой улыбкой, но как только она уловила напряжение между ними, её улыбка погасла, и она поспешно приняла заказ. Драко молча сделал свой выбор, затем Гермиона выбрала что-то на автомате, даже не задумываясь о вкусе.       — Итак, Грейнджер, для чего всё это? — его голос прорезал тишину, как остриё ножа, лишив её всякой возможности уклониться от ответа. Он был таким же резким, как всегда. Скрестив руки на груди, он смотрел на неё с тем взглядом, который Гермиона знала слишком хорошо — взгляд, который едва скрывает презрение и неудовлетворение.       Её присутствие доставляло ему явное неудобство.       Он не изменился.       Всё тот же Малфой — холодный и резкий.       Гермиона на мгновение задержала дыхание, глядя на его руки — такие сильные и тонкие, с длинными пальцами, будто созданными для чего-то утончённого, что-то изысканное. Но в этом контексте они казались столь же пугающими, как и его взгляд. От его присутствия исходил резкий аромат мяты, смешивающийся с едва заметным древесным запахом. Это был аромат, который подчёркивал его сдержанность, холод, чуждость.       — Ты действительно думаешь, что мне хочется просто так посидеть с тобой за чашечкой кофе? — ответила она, её голос был ровным, но в нём ощущалась скрытая горечь, её руки слегка дрожали, несмотря на всю внешнюю уверенность.       Он склонил голову набок, его светлые волосы, словно выточенные из слоновой кости, едва коснулись подбородка. Её слова, казалось, его не тронули. Малфой был непроницаем, как всегда.       — Может быть, ты решила поделиться своими героическими подвигами в министерстве? Или хочешь пожаловаться на Поттера? Я бы предпочёл что-то более интересное, — Драко лениво скользнул взглядом по ней, как если бы она не была для него значимой фигурой.       Интересное… Интересно ли было ему тогда? — мысль о той ночи прокатилась через её сознание.       Сложно было не вспоминать, как его холодное выражение менялось, когда они были близки. Его руки, его прикосновения… и её ответ на всё это. Он был её врагом, но тогда, в тот момент, всё было другим. Её голова была полна воспоминаний, но она старательно отгоняла их прочь.       Всё, что случилось тогда, было результатом алкоголя и эмоций. Гермиона заставила себя выпрямиться, её рука машинально потянулась к палочке, скрытой под манжетом и шепнула заклинание, чтобы вокруг них образовался барьер, поглощая звуки, защищая их разговор от чужих ушей.       Никто в кафе не услышит, что она скажет.       — Это так необходимо? Или ты планируешь рассказать мне государственные секреты? — Драко едва сдерживал раздражение.       Его терпение таяло на глазах, и Гермиона это почувствовала.       — Ты не дашь мне даже собраться с мыслями, верно? — язвительно бросила она, хотя в душе её охватило беспокойство.       Ей нужно было отвлечь его, выиграть время.       — Твоя способность изъясняться просто завораживает. Может, перейдёшь к сути? — протянул он, и его голос звучал как шелест острых клинков.       Малфой смотрел на неё с вызовом, явно недовольный, тем что она играет с его временем. В его глазах не было и намёка на интерес, только холод и раздражение. Он, как всегда, был неприступен, и её это злило. Как он может быть таким холодным после всего, что произошло? Она вновь почувствовала, как её горло сдавило от раздражения и боли. Он был неприступным, словно каменная стена, и она не знала, как пробить эту защиту.       Вспомнилась та ночь. Его поцелуи, его взгляд, когда он прижимал её к себе. Она пыталась убедить себя, что это было всего лишь мимолётное увлечение, но её мысли вновь и вновь возвращались к тому моменту. Внутри всё сжималось от осознания, что он не испытывал к ней никаких чувств.       Но сейчас она здесь. И ей нужно сказать ему правду. Гермиона глубоко вдохнула. Она знала, что нет смысла тянуть время. Официантка принесла им кофе, но Гермиона даже не заметила, как её чашка оказалась в руке.       — Я беременна, — её голос был почти шёпотом, слова словно с трудом прорывались сквозь зубы.       На мгновение время замерло. Драко сидел неподвижно, словно статуя. Его лицо не дрогнуло, но руки, лежащие на столе, сжались в кулаки. В его глазах промелькнуло нечто, что трудно было определить: шок, раздражение или что-то ещё, более глубокое.       — Что? — его голос был тихим, но в нём чувствовалось напряжение.       Драко смотрел на Гермиону, его лицо оставалось неподвижным, но внутри него всё кипело.       Слова о её беременности эхом отзывались в его голове, а вместе с ними росли вопросы.       — Ты уверена, что это мой ребёнок? — голос его был тихим, но тяжёлым, словно каждая буква тонула в неподвижности их разговора. Он не мог избежать этого вопроса, даже если уже знал ответ.       Это был его способ удержаться на плаву в этом хаосе. Гермиона сглотнула, чувствуя, как его слова словно ударили её по лицу. Она понимала, что этот вопрос был логичен. Секс у них был всего один раз, и что это могло означать? Неужели судьба сыграла с ними такую злую шутку?       — Конечно, ты хочешь в этом сомневаться, — сказала она холодно, хотя внутри её всё трясло. — Но заклинание... магия в тот момент могла дать сбой. Ты ведь сам знаешь, что такое бывает при алкогольном опьянении.       Драко откинулся на спинку стула, его лицо стало непроницаемым, как будто он надел свою привычную маску. Тишина между ними была оглушительной. Гермиона посмотрела на его лицо — совершенные черты, тонкий нос, чёткие линии скул. Он был красив, даже слишком, но эта красота была обманчивой. За ней скрывалась бесконечная пропасть сомнений и внутренней борьбы, которую он никогда не показывал.       — Да. — Лишь тихое и короткое да, он будто соглашался со своими догадками. Драко отрицательно покачал головой, будто нашел лазейку, в его голосе всё ещё звучало напряжение. — Но... — он остановился, явно подбирая слова. — Рон? Вы ведь расстались недавно, верно?       Гермиона вспыхнула от этого вопроса.       Он будто заставил её снова окунуться в прошлое, в те старые чувства, которых уже давно не было.       — Мы давно расстались! Рон тут ни при чём! — её голос звучал резче, чем она планировала, и она заметила, как его взгляд на мгновение изменился, словно он оценивал каждое её слово.       Драко хмыкнул, отвёл взгляд в сторону, но продолжал размышлять. Он знал, что заклинание могло подвести, знал и понимал, что эта ситуация могла быть вполне реальной. Но внутренний голос всё ещё искал выход, пытался найти способ не верить в это.       Неужели это его ребёнок? Как они могли так ошибиться?       — И что ты планируешь делать с этим? — его голос звучал более тихо, но в нём была скрытая острота, которую Гермиона почувствовала немедленно.       Этот вопрос ударил её в самую суть. Гермиона почувствовала, как его слова резанули её, словно лезвие. Она не знала, что ответить. Хотела ли она чего-то от него? Или ей просто нужно было, чтобы он знал?       — Я... — её голос ослаб, она не могла скрыть своего смятения. — Я не знаю, Драко. Я просто... не уверена.       Эти слова повисли в воздухе, и, казалось, время замедлилось. Драко нахмурился, его лицо на мгновение изменилось, словно этот ответ выбил из него то, что он пытался держать внутри.       — Ты не уверена? — наконец проговорил он, его глаза слегка прищурились. — Не уверена насчёт чего?       Гермиона была ошарашена его вопросом. Она понимала, что затронула очень тонкую тему, но не ожидала, что это вызовет такую реакцию у него. Драко всегда был закрыт, сдержан, и теперь, когда он проявлял такие эмоции, это выбивало её из равновесия.       — Насчёт всего, если честно, — она едва произнесла эти слова, но знала, что в них была вся правда.       Драко на мгновение замер, его лицо стало ещё более холодным, но в глазах промелькнула эмоция, которую он быстро подавил. Он больше не говорил. Лишь короткий взгляд, словно он искал в её глазах что-то, что могло подтвердить его сомнения.       — Мне просто нужно, чтобы ты знал, — сказала она наконец, её голос был тихим, но в нём звучала непоколебимая решимость.       Драко на мгновение закрыл глаза, как будто пытался переварить её слова. Затем он встал, его движения были быстрыми и решительными. Просто поднялся и направился к выходу, даже не удостоил её короткому взгляду на прощание, он будто хотел убежать от неё, от этой новости.       Малфой не объяснил ничего, не попрощался. Просто развернулся и ушёл, оставив её одну в этом месте, где лица из соседних столов делали вид, что ничего не происходит.       Когда дверь за ним закрылась, Гермиона почувствовала, как её охватила паника. Что теперь?       Она заметила косые взгляды людей, но её тревожила не столько их реакция, сколько возможность, что всё это может стать известным Рите Скитер.