Принцесса и Кайзер

      Флари Харт ударила рогом о железную раму кровати, слезы брызнули из ее глаз, и она застонала от боли. Но она не прекращала попыток, снова и снова опуская свой рог. Кольцо, водруженное на ее рог, словно, не замечая череды ее попыток, оставалось неподвижным.       Старый пес рявкнул что-то на грубом наречии грифонов и взмахнул лапами в жесте, который выглядел бы успокаивающим, если бы он не исходил от существа, втрое больше самой принцессы.       — Я не говорю на твоем дурацком языке, — ругалась Флари сквозь слезы. — Говори на пранцузском, идиот! Или на аквелийском, на любом их них!       Пес фыркнул, бросая попытки показать что-то руками и опуская их. Его униформа была на удивление простой: обычная коричневая куртка и брюки, с церемониальным мечом на одном бедре и кобурой на другом. Флари все еще была одета в свое розовое платье с оборками и высоким белым воротничком, хотя ее корона оставалась в спальне.       

***

      Аквелия была странным местом, единственной грифоньей страной, где пони и грифоны смогли сосуществовать в относительной гармонии. Флари слышала истории о том, что восточное пограничье было охвачено огнем вражды между расами, но аквелийские монархи всегда защищали своих подданных пони. Даже когда началась революция, она не была разделена по расовому признаку; пони и грифоны вместе маршировали и сражались против своих братьев и сестер.       Аквелия обладала насыщенной историей: она была королевством, вассалом Империи Грифонов, республикой, снова королевством, а затем, наконец, второй республикой. Участники последней революции окончательно закрепили перемены, обезглавив короля Дискрета и изгнав его дочь Вивьен на восток. Флари любила представлять, как Вивьен и ее тетушки сидят за одним столом в Речной Республике и брюзжат о своих правах и титулах.       Республиканцы настороженно восприняли приезд ее отца, когда он прибыл из Нью Мейрленда, чтобы вступить в армию республики. Это вызвало значительные трудности, республиканцам свойственно было недоверие к монархам, принц без королевства не стал исключением. Шайнинг Армор проявил недюжинное упорство: поклялся защищать идеалы Республики, стал гражданином и даже отказался от своих притязаний на троны Кристальной Империи и Эквестрии, что потрясло мировоззрение молодой принцессы.       — Как ты мог? — набросилась она на него, услышав объявление по радио. Республиканцы не преминули воспользоваться такой отличной возможностью для пропаганды. — Мама верила в Империю всем своим сердцем. Кристальные пони верили в тебя! Что они подумают, когда услышат это? Когда мы вернемся в Империю...       — Мы никогда не вернемся, — тихо ответил Шайнинг Армор, поправляя пуговицы на своем синем кителе. Он был произведен в лейтенанты. Это был позор; ранее ее отец командовал всей армией Кристальной Империи, состоящей из миллионов пони, а республиканцы присвоили ему звание лейтенанта.       — Тетя Селестия и Луна восстанавливают флот в Нью Мейрленде. Они объявили о создании альянса свободных наций.       — И с кем же? — устало спросил Шайнинг.       — По радио об этом ничего не сказали.       — Потому что нет никакого альянса. Не осталось ни одной страны, у которой можно было бы просить помощь. — Шайнинг опустился на колени перед своей дочерью, чтобы посмотреть ей в глаза. Его собственные ледяные глаза были запавшими и всегда обрамлялись кровавыми ниточками лопнувших капилляров. За последние несколько лет он постарел на десятилетие. В его голубой гриве проглядывались несколько белых прядей, совпадающих с цветом его шерсти.       — Флари, — начал Шайнинг, — в Нью Мейрленде нет ни достаточно пони, ни флота, ни снаряжения для возвращения Эквестрии. Любое существо на обоих континентах понимает это.       — Но ты бы мог помочь им, — Флари пыталась убедить своего отца.       — Я не буду помогать им вести заведомо обреченную войну, — отмахнулся ее отец. — Не после того, как они бросили Твайлайт. Нью Мейрленд держался в Грифонии только за счет помощи из метрополии.       Пророческие слова ее отца исполнились в скором будущем. Когда, всего три месяца спустя после их беседы, Вингбардия вторглась в Нью Мейрленд, используя в качестве предлога для войны, возвращение давно захваченных территорий, великая армия Селестии и Луны, намеревавшаяся отвоевать Эквестрию, рассыпалась за две недели, не выдержав натиска своенравного соседа. Бросив свою армию, Сестры бежали на восток, где они и получили убежище в Речной Коалиции.       Неожиданно для всех, в возрасте девяти лет Флари Харт стала последним реальным претендентом на эквестрийский престол. Она боялась, что аквилийцы отнесутся к ней недоброжелательно: улицы Аквелии были усеяны плакатами, рассказывающими жителям о жестокости монархов и о том, как монархические режимы одинаково угнетали и грифонов, и пони. Однако правительство не просило ее отказаться от короны, да и она сама не стала бы это делать, даже если бы отец попытался уговорить ее. У Флари Харт был долг перед всеми пони, и она собиралась выполнить этот долг до конца.       Так же, как и ее мать.       Вместо этого произошло обратное. Аквилийцы были романтичной нацией, чем-то похожей на кристальных пони. Флари стала Потерянной принцессой и местной знаменитостью. А преданность ее отца семье и Республике также не осталась незамеченной, и была вознаграждена повышением до полковника. Шайнинг Армор не проронил ни слезинки на церемонии.       Последний раз ее отец плакал во время отступления, когда узнал, что Кейденс решила остаться с Кристальным Сердцем. В тот момент он находился в полевом штабе в Рейнбоу Фоллс, пытаясь координировать отчаянные очаги сопротивления против танковых кулаков противника, и никак не мог помочь своей жене. У него уже иссякли слезы, когда он узнал, что Селестия и Луна бежали из Кантерлота, бросив там Твайлайт. Однажды ночью в Мейнхэттене он поднял на сестрами-аликорнами щит и кричал на них. Ни Флари, ни находящиеся рядом солдаты не смогли разобрать его крики из-за действия заклинания.       Был последний разговор ее отца с тетушками перед тем, как они бежали через океан. Он никогда не говорил, но Флари, даже в семь лет, понимала, что он бросил родину и отплыл с другими принцессами только для того, чтобы обеспечить безопасность своей дочери.       Флари все еще не забыла свое удивление, когда однажды рано утром он разбудил ее в их квартире в Нью Мейрленде и повез через короткий канал на север, в Аквелийскую республику. Она едва проснулась, когда во вспышках камер перед ней оказалась симпатичная грифина и протянула ей коготь. Флари поняла, что это был президент Республики, только после завтрака.       Для изучения аквилийского к Флари был приставлен наставник — молодой грифон с черным оперением, который был крайне недоволен ее пранцузским акцентом. К его счастью, Флари смогла быстро заговорить на местном языке. К несчастью, ему также пришлось заниматься с Шайнингом, который, несмотря на все усилия, все еще сохранял свой пранцузский акцент.       По сравнению с Нью Мейрлендом это была спокойная жизнь. Флари, согласно аквилийским традициям, прятала свои огромные крылья в пышное платье, когда выходила на прогулку с отцом, а ее друзья, птенцы и жеребята новых офицеров Шайнинга, жаловались, что Флари слишком мила, чтобы быть злой королевой из Тиранов и революционеров. Аквелия вела несколько коротких войн со своими соседями, а затем объявила о союзе с Республикой Грифонов и Торговой Федерацией Скайфола. В девять лет Флари Харт посмотрела на карту своего отца и спросила его, что происходит.       — Аквелия собирает союзников, чтобы противостоять Империи, — сказал Шайнинг, указывая пером на центр карты. — На севере Республика, Скайфол контролирует выход в океан, Аквелия находится на юге. Кайзер попался в ловушку, им придется сражаться на множестве фронтов.       — Ради чего они вообще сражаются?       — Ты же помнишь всю династию Гроверов, — вздохнул Шайнинг, — иначе мне придется выследить Санберста…       — Конечно, я помню! — соврала Флари. — Гровер Первый — мастер оружейный. Гровер Два до полусмерти избил тебя. Гровер Третий увеличил поборы. Гровер Четыре ел больше всех в мире. Гровер Пятый все еще наш земной повелитель.       (“I remember!” Flurry lied. “Grover One used his guns. Grover Two beat you black and blue. Grover Three made fees. Grover Four ate more. Grover Five is alive!”)       — Стишок уже устарел, — усмехнулся Шайнинг. — Гровер Пятый умер несколько лет назад. Новым кайзером стал его сын, Гровер Шестой, он примерно твоего возраста.       Флари высунула язык и хихикнула. — Он хороший?       Шайнинг сделал паузу, постукивая копытом по полу. — Мы никогда не встречались с ним. Эквестрия постоянно осуждала Рейх за развязанные им войны. Сейчас там правит регент, как Санберст, только гораздо строже и злее.       — Значит, маленький кайзер делает все, что ему скажет регент?       — В его возрасте у него просто не остается выбора. — Шайнинг обвел пером половину континента. — Раньше Империя контролировала все эти земли, но сразу после моего рождения началась большая война, и каждый грифон пытался урвать себе независимость. Регент говорит, что они по праву вернут эти страны в лоно Империи.       Флари прищурилась и долго разглядывала карту. Государство грифонов сравнялось бы размерами с Эквестрией, если бы смогло вернуть все утраченные провинции. Она перевела взгляд на Эквестрию, раскрашенную черным цветом, что обозначало ее оккупацию чейнджлингами. Гегемония Чейнджлингов и ее владычица контролировали почти весь континент.       — Папа?       — Чего, дорогая?       — Ты же собираешься их остановить, правда?       — Я попытаюсь.       Всего несколько лет назад он бы гордо ответил, что сможет.       Шайнинг Армор действительно пытался. Когда началась война, его поставили защищать важнейшую опорную точку на передовой. Он не обнял ее на прощание и не обещал вернуться. Флари слышала достаточно отрывочных сообщений по радио из подвала, чтобы понять, что дела идут не очень хорошо, но она не стала говорить об этом другим жеребятам, прятавшимся вместе с ней от артиллерии. Линия фронта на севере была прорвана, флот действовал успешно, но у него закончилось топливо.       Однажды на улице раздался выстрел, взрослые взяли оружие и ушли, но никто так и не вернулся. Флари осталась с тремя своими подругами, среди которых она формально была главной, ведь она была самой старшей, а, к тому же, принцессой. Через четыре дня у них закончилась еда, и Флари решила, что ей нужно пойти проверить, не осталось ли чего съестного у соседей. Стрельба была очень громкой, но слышалась на расстоянии нескольких улиц. Флари догадалась, что основные бои уже закончились. Она надела свое пышное платье, но оставила корону.       Во время поисков еды Флари Харт заметила несколько трупов на улице. Несмотря на все старания Санберста уберечь маленькую принцессу от ужасов войны, она видела мертвых пони во время отступления из Кристальной, но с погибшими грифонами она еще не сталкивалась. Она бросила на них беглый взгляд, прежде чем закрыть их глаза с помощью магии. Среди них не было ее знакомых.       На обратном пути Флари столкнулась с группой грифонов в незнакомой серой форме. Она без проблем прошла мимо них, пока одна из седельных сумок не соскользнула с крыла. Какой-то солдат заметил движение и закричал в ее сторону, а когда Флари обернулась и посмотрела на него, тот выглядел ликующим.       Подходя к ней, молодой грифон что-то возбужденно лепетал на герцландском. Флари никогда даже не пыталась учить этот язык, но она понимала, что несколько раз было произнесено ее имя. Флари подождала, пока грифон приблизится, и окружила себя ярко-голубым щитом.       — Простите, но я должна донести припасы моим друзьям, — сказала она на аквилийском.       Солдат растерянно смотрел на щит, а некоторые из его друзей смеялись над ним. Через некоторое время он постучал по щиту когтем. Щит заискрился и издал звук, похожий на перезвон музыкальной подвески после дуновения ветра.       Флари покачала головой и попыталась уйти, поддерживая защитное заклинание. Солдат не собирался так просто ее отпускать и стукнул по щиту прикладом винтовки.       — Эй! — крикнула Флари через плечо. — Не делай так! Из-за тебя у меня заболел рог! — Она снова отвернулась и продолжила свой путь по улице.       Раздался выстрел, и у Флари зачесался рог. Она вздохнула и обернулась: грифон опустил винтовку, свирепо смотря на Флари сквозь мерцания ее щита. Его друзья забежали ему за спину, злобно крича на него. Он, не оборачиваясь, что-то прорычал им и передернул затвор винтовки.       Флари развеяла щит, схватила его винтовку своей магией, выбросила обойму и разобрала винтовку, как показывал ей отец.       Она моргнула, и детали упали на землю. Группа надолго замерла, прежде чем один из них, пожилой грифон с давно седой головой, вышел вперед.       — Принцесса Флари Харт? — спросил он на аквилийском языке с сильным акцентом.       — Да, — ответила Флари, поднимая щит и отходя от солдат. Грифон последовал за ней, держась на значительном расстоянии.       — Битва закончена. Не могли бы вы, пожалуйста, проследовать за нами?       — Нет, я несу припасы для моих друзей.       — Еда? — пожилой грифон выглядел задумчивым.       — Да.       — И много ли у вас еды?       Флари бросила взгляд на свои полупустые сумки, где не было достаточно даже для нее одной.       — Нет.       — Если мы предоставим вам еду, проследуете ли вы за нами?       — Вы спрашиваете, сдамся ли я, если вы поможете моим друзьям? — Она вздохнула.       Грифон замер и прекратил идти за ней, то ли от удивления, то ли от того, что ему нужно было немного времени, чтобы понять смысл ее слов.       — Вы не пленница. — настаивал он, хлопая крыльями, чтобы догнать ее.       Это была ложь, и Флари вскоре почувствовала себя дурой из-за того, что не распознала такую очевидную вещь. После того как она привела их в свой дом, ей вскоре надели подавитель магии на рог и засунули в неиспользуемую спальню где-то в оккупированной Аквиле.       «По крайней мере, мои друзья получили немного продуктов», размышляла Флари. Старый серый пес уже дожидался ее в спальне, и, похоже, был доволен тем, что Флари бродит вокруг; он беззаботно болтал на своем языке, пока Флари отвечала ему на аквилийском. Через несколько часов Флари начала колотить рогом о каркас кровати. Она могла бы расплавить кольцо, но из-за перегрузки, она могла случайно подорвать половину здания.       

***

      Она не имела ни малейшего представления о том, куда ей идти, даже если ей удастся сбежать. Старый пес оставил попытки поговорить с ней как раз в то время, когда в комнату вошла пара рыцарей-грифонов и обратилась к нему. Пес махнул Флари рукой, чтобы та последовала за ним за пределы комнаты.       Рыцари и алмазный пес вывели Флари во двор перед зданием парламента. Когда-то это был королевский дворец Дискретов, но республиканцы разместили здесь свой законодательный орган. Судя по беспорядочно свисающим с балконов знаменам, в город вновь возвращалась власть монархистов. Только на этот раз знамена были желто-оранжевыми, с черным рельефным изображением гордого ревущего грифона — символ Империи Грифонов.       Перед дверями в центральный зал рыцарь в сияющих пластинчатых доспехах с голубым плюмажем развернулся лицом к Флари. Уперев когти в землю, он расправил крылья и поднял клюв к небу, выкрикивая непонятную, но, кажется, величественную тираду на всю округу.       Старый пес за ее спиной рассмеялся, а грифон нахмурился под шлемом. Они обменялись несколькими грубыми словами, после чего грифон опустил крылья, бросил смущенный взгляд на Флари и махнул рукой солдатам, стоявшим перед дверями. Те распахнули их, и стражники пропустили Флари внутрь. По всему залу, где раньше заседал парламент, вдоль стен и между разбросанными столами, стояли вооруженные охранники. Все они бросали на аликорна настороженные взгляды.       Флари посмотрела на молодого грифона в непрактично тяжелой короне. Он сидел в кресле председателя парламента, одетый в простую белую рубашку и синие брюки, а на его клюве неуклюже покоились маленькие очки. Если бы не корона на его голове, Флари приняла бы его за какого-то школьника. Грифон взглянул на нее в ответ, а затем поправил корону, которая норовила слезть с его головы из-за неподходящего размера. Рядом с ним стоял чрезвычайно древний грифон в красно-белой священнической мантии и махал дрожащим когтем фиолетовому пони в серой униформе.       — Флари Харт, принцесса Кристальной Империи и Эквестрии, — начал пони на аквелийском. — Вы стоите пред Гровером VI, кайзером Империи Грифонов, законным правителем Аквелии, Вингбардии, Пограничья и Севера.       «Они оставили мне титул», подумала Флари. Она расправила крылья и согнула передние конечности в поклоне. — Я смиренно приветствую вас и молю о вашем милосердии, Кайзер, — ответила Флари на аквелийском.       Пони обратился к кайзеру на грубом герцландском, родном для него языке. Как только переводчик закончил свою фразу, кайзер ответил громким голосом, и взволнованная пони перевела фразу для Флари.       — Принцесса, вам не нужно умолять. Кайзер клянется, что вам не причинят вреда.       — Тогда я прошу вас сохранить жизни всем аквелийцам. Это добрый и честный народ, мои друзья всего лишь скрываются от вашей армии, они голодны, и у них нет родителей. Я боялась, что они отвергнут нас с отцом из-за наших корон, но они приняли нас как родных.       Пони перевел, но на этот раз ответил старый грифон. Когда-то его перья были рыжими, но с возрастом они стали почти белыми.       — Кайзер не желает зла своим подданным, несмотря на все их заблуждения. Кайзер обещает, что твоим друзьям предоставят еду; он также желает, чтобы ваш отец сдался и клянется, что ему не причинят вреда, — перевел пони.       — Мой отец мертв, — Флари закрыла глаза.       Молодой грифон выглядел растерянным, после того как услышал перевод последней фразы. Он обратился к старому священнику, стоящему рядом с ним, и они некоторое время разговаривали шепотом. Старый грифон заговорил, а пони перевел.       — Кайзер призывает вас не терять надежды. Полковник Шайнинг — свирепый боец, который доставил армии кайзера немало хлопот.       — Именно поэтому я знаю, что он мертв, — ответила Флари, глядя на маленького грифона. — Если бы он был жив, вы бы не сидели в этом кресле.       Крылья кайзера дернулись, и он опустил клюв. Старый грифон рядом с ним умел гораздо лучше скрывать свои эмоции. Пони с минуту смотрел то на принцессу, то на кайзера.       — Переводи. — потребовала Флари.       Пони запиналась, но говорила с кайзером на герцландском языке, низко опустив голову и подогнув передние лапы в знак мольбы. Старый грифон начал было сурово отвечать, но кайзер вскинул голову и резко отчитал священника. Грифон еще больше нахмурил брови, но вместо этого повернулся и позвал стражников, стоявших у двери. Он быстро обратился к пони.       — Кайзер и его регент, архонт Эрос VII, разделяют вашу скорбь, принцесса Флари. Борей забрал отца кайзера из этого мира также слишком рано. Но кайзер все же призывает вас не терять надежды, ведь его уважаемые друзья из Гегемонии Чейнджлингов принесли прекрасные новости. — аквелийская пони скривилась, переводя эту фразу, не в силах сохранить ровное выражение лица.       Флари Харт обернулась, когда двери снова распахнулись, и в них ввалились два чейнджлинга. «По-другому и не скажешь», про себя фыркнула Флари. Тот, что шел спереди, был в феске и с орденами на груди, в чистом мундире, не видавшем ни дня боя. Другой, слегка прихрамывая, отставал от него и размазывал грязь по красному ковру. Его мундир был помят, а на груди висело всего три медали.       Носящий феску чейнджлинг расслабленно ухмыльнулся Флари, его фиолетовые глаза сияли от восторга. — Приветствую вас, Флари Харт! Я фельдмаршал Синовиал из посольства чейнджлингов в великой Империи Грифонов, — заявил он на эквестрийском. Он взмахнул крылом в сторону своего напарника. — Это генерал Транкс, только что прибывший с фронта. Мы рады приветствовать вас. — Транкс коротко кивнул, но не стал смотреть принцессе в глаза.       Флари медленно вдохнула через нос, борясь с желанием ударить копытом по земле. — Я бы хотела разделить вашу радость от встречи. — солгала она на эквестрийском.       Синовиал, очевидно, уловил ее ложь, но все равно опустил голову в знак скорби. — Нам жаль слышать такие вести о вашем отце. Он был выдающимся противником в Великой Войне с Эквестрией, королева очень хотела снова встретиться с ним.       — Уверена, что она действительно хотела этого. — с напускным безразличием ответила Флари, успокаивая свои подрагивающие крылья.       Синовиал спокойно воспринимал колкости Флари. — Королева Кризалис в своем великодушном милосердии даже позволила вашей дражайшей матери, Ми Аморе Каденце, отправиться сюда, чтобы убедить вашего отца сдаться. Флари Харт, мы предлагаем вам вместе с матерью отправиться в Кристальный город и разделить ваше общее горе, как одна семья. — Синовиал снял фрезу и сверкнул своим рогом.       Кейденс появилась в дверях в окружении отряда егерей, элитных войск чейнджлингов. Старый пес стоял позади нее, шаркая лапами и глядя в сторону.       Флари помнила, как ее мать стояла перед Кристальным Сердцем, облаченная в специально изготовленную для нее фиолетовую броню, зачарованную на защиту от снарядов крупного калибра. Она выглядела величественно, если бы ее глаза не были такими запавшими, когда она смотрела на светящееся Сердце.       «Моя семья или моя страна. Любовь — это смерть долга, Флари. Я всегда буду любить тебя, но я никогда не смогу оставить свой народ, не снова, не после стольких потерь».       Флари была слишком мала, чтобы понять смысл ее речи. Она безостановочно плакала во время долгого ночного, избегая бомбардировок, путешествия на восток, в Мейнхэттен. Когда ее отец сел на последний отплывающий корабль, она изо всех сил схватилась за его ноги. Он тоже плакал, но его слезы лились по Твайлайт.       Флари держалась за это воспоминание, когда увидела эту Кейденс, она была слишком чистой, слишком аккуратной. Ее пурпурно-золотистая грива была уложена в старую пушистую прическу, от которой ее мать отказалась после долгих ночей за письменным столом; крылья были причесаны, ни одно перышко не стояло колом. На основании ее рога крепилось простое черное кольцо, такое же, как у Флари.       На этой Кейденс не было никаких регалий, только простое фиолетовое платье. Когда она подошла к дочери, из ее правого глаза выкатилась одинокая слеза.       — Ох, мои Маленькие Крылышки, — начала она, используя ироничное прозвище, которое ее мать бережно употребляла наедине. — Я так скучала по тебе. Мое сердце разбивалось по тысяче раз на дню.       — Она была настолько разбита, что ни один чейнджлинг не мог к ней приблизиться, — добавил от себя Синовиал. Второй чейнджлинг, Транкс, не стал смотреть Флари в глаза и отступил в сторону.       Флари крепче зажмурилась от воспоминаний. — Папы больше нет, — пробормотала она, пока ее глаза очень быстро наполнялись новыми слезами.       Кейденс позволила еще одной одинокой слезинке скатиться по своей мордочке.       — Я должна была быть здесь с Шайнингом. Он бы никогда не отправился на фронт, если бы мы снова были вместе. — Она остановилась в нескольких копытах от Флари и посмотрела на дочь. — Я видела, как его щит защищал гавань от наступающих танков. Аквелия его не заслужила.       Флари посмотрела на егерей в противогазах, стоящих вокруг Кейденс, которая спокойно смотрела в ответ. — Мы думали, что ты умерла.       — Иногда я хотела, чтобы это оказалось правдой. Королева Кризалис стремилась изучить Сердце, и ей нужна была моя помощь. — Она бросила зловещий взгляд на стоящего справа егеря. — Мне постоянно приходится напоминать себе, что мой отказ приведет к страданиям нашего народа.       «Она говорит почти как моя мама», подумала Флари. Она зашагала вперед на дрожащих копытах, перебирая ногами по ковру. — Мама, мы можем поехать домой? — спросила она с ужасным отчаянием в голосе.       — Конечно, мои Маленькие Крылышки, — вздохнула Кейденс, и по ее мордочке скатилась еще одна слезинка.       Флари бросилась вперед и обняла мать. Последние объятия были затруднены пластинами доспехов и твердой сталью, что убирало из объятий всю нежность и уют. Флари обхватила крыльями передние ноги Кейденс и прижалась к ее груди, размазывая сопли по платью. Маленький аликорн положила голову на подбородок Кейденс. Она была теплой и мягкой, как она и помнила.       Эти объятья были почти идеальны.       На рог Флари было надето антимагическое кольцо, но кончик рога всегда оставался острым. Когда ей было скучно, Флари с помощью крыльев поднимала в воздух свои старые рисунки и ловила их рогом. Однажды отец поймал ее за этим занятием; это был один из редких моментов, когда он по-настоящему смеялся.       Флари наклонилась и, фыркая, уперлась рогом в шею Кейденс.       В последний момент Кейденс сместилась, и рог пронзил ей челюсть. Флари почувствовала, как горячая кровь брызнула на ее кудри и потекла по рогу, что заставило ее улыбнуться. Комната заполнилась криками на герцландском языке. Кейденс прорычала команду егерям на том же языке, но крыльями Флари удерживала передние лапы Кейденс на месте достаточно долго, чтобы успеть хорошенько провернуть рог в ране, прежде чем на ее голову опустился приклад винтовки, а в глазах засияли звездочки.       Когда зрение принцессы прояснилось, она поняла, что сидящее на ней существо — это старый пес, который выхватил свой крайне острый, совсем не церемониальный меч и рубил лежащего рядом с ней чейнджлинга.       Кейденс оторвала рукав своего платья и прижала его к морде с помощью магии, причем ее зеленой магии, похоже, совсем не мешало подавляющее кольцо на роге. Она злобно глянула на Флари и копытами оттолкнула перепуганного фельдмаршала. Второй член посольства прислонился к столу и выглядел скучающим. Несколько гриффонских рыцарей сражались с егерями у входа. Флари прислонила голову к земле, чтобы взглянуть на молодого кайзера и его регента снизу-вверх.       Юный грифон отбросил корону и сжался за столом. Старый регент стоял за его спиной и что-то приказывал рыцарю. Кайзер и принцесса встретились взглядами; очки грифона были висели над его клювом.       Флари усмехнулась, почувствовав во рту вкус крови. С огромной вероятностью это была чужая кровь.       Голубые глаза кайзера расширились, затем он собрался с духом и вскочил на стол, прокричав какую-то команду высоким, пронзительным голосом.       Удивительно, но стычка сразу же прекратилась. Старый пес так и остался сидеть на Флари, но перестал рубить егеря, который медленно пополз к Кейденс и другим чейнджлингам. Фельдмаршал Синовиал, чья феска теперь покоилась под углом, начал длинную тираду, все время указывая дырявым копытом то на пса, то на Флари. Аликорн решила, что речь идет о ней, но пес, казалось, был готов к насилию, и его задние лапы несколько раз дернулись во время речи.       В какой-то момент кайзер оборвал чейнджлинга на полуслове, что еще больше разъярило Кейденс, которая выплюнула зеленую кровавую слизь и пробормотала какое-то предупреждение. Старый священник, архонт Эрос, снова и снова взмахивал дрожащим когтем в сторону Кейденс, что-то умоляя и тихо говоря.       Флари наблюдала за перепалкой, выгнув шею и смотря из-за спины, попеременно бросая взгляд на чейнджлингов и на грифонов. Непонимание сути беседы привило ей мысль выучить герцландский. Кайзер бросил последний взгляд на лежащего аликорна, после чего обратился к старому архонту, который вздохнул и склонил голову в сторону чейнджлингов.       Чейнджлинги выглядели скорее разгневанными, чем успокоенными, а Кейденс выбежала из комнаты, ковыляя на трех ногах и прижимая к морде кусок ткани. Фельдмаршал Синовиал и егеря последовали за ней, остановившись только для того, чтобы вытащить раненого, который оставлял за собой кровавый след на ковре.       Когда двери захлопнулись в порыве зеленой магии, генерал Транкс, грязный чейнджлинг, не последовавший за своим отрядом, привалился к столу и засмеялся низким чирикающим смехом. Через некоторое время вместе с ним засмеялся и старый пес, все еще возвышающийся над Флари. Пес посмотрел на Флари добрыми карими глазами, затем вложил в ножны свой окровавленный меч и протянул лапу, чтобы помочь ей подняться. Пони приняла ее и, спотыкаясь, поднялась на четыре копыта.       Пес оглядел комнату, затем указал на один из столов делегатов и залаял. Аквелийская кобыла высунула свой рог из-за стола и выглядела смущенной. Она моргнула, когда кайзер обратился к ней, и повернулась к Флари.       — Кайзер поговорит с вами наедине, принцесса Флари. Пожалуйста, следуйте за Бенито.       Пес хлопнул большой лапой по ее крылу