Д'Алинте. Бродячий город

       Сегодня Тейт завтракал вместе с Ароном, точнее в его компании, делал это не совсем по своей воле… скорей, не по своей инициативе, ведь это Арон по какой-то загадочной причине решил пригласить, а Тейт не стал отказываться, ведь разницы особо не наблюдал есть в компании или её отсутствии. В этот раз не пришлось неловко молчать, тщетно пытаться найти тему для разговора, а всё благодаря Линосу, тоже присоединившемуся к завтраку. Линос сидел на краю небольшого водоёма, аккуратно обнесённого камнем, пил чай со сладостями и рассказывал о разных свойствах водных растений, то ли хвастался знаниями, то ли сдавал тест Арону, который слушал крайне внимательно, впрочем, это не имело значения, Тейт радовался тому, что не приходилось говорить. После вчерашнего он ощущал себя неловко — позволил ранить себя, ещё и заплакал при Ароне, ужасно стыдно, но Тейт через гордость признавал, что его объятия до сих пор оставались теплом на коже, никто так не прикасался к Тейту, никто так трепетно и нежно не обнимал его кроме мамы, и это ощущение… оно показалось каким-то особенным. —… можно?        Тейт понял, что обращались к нему, встрепенулся и перевёл взгляд на Линоса, который хлопал длинными ресницами и чуть неловко улыбался. — Что?        Из-за вопроса Линос почему-то смутился, сцепил пальцы, а ушки-плавники немного опустил. Повторил он не сразу, видно, засомневался, нужно ли вообще это делать. — Могу я тебя заплести? — В другой раз, — с некоторым сомнением протянул Тейт, а Линосу осталось только смиренно кивнуть.        Про маленький повод для грусти Линос забыл, едва взялся за ещё одно пирожное, с удовольствием откусил от него кусочек, вдруг обернулся на воду. — Ох, меня зовут… Не забудьте пообедать, — легко напомнил Линос Арону, а затем обратился к Тейту. — Увидимся, — попрощался Линос и нырнул в водоём, поднимая брызги ударом хвоста.        Некоторое время Тейт глядел на то, как успокаивалась поверхность, казалось, она сверкала, а может просто свет играл, или какие-то удивительные организмы плавали там в глубине. — Он такой… простодушный, — как мог деликатно поделился Тейт, на что Арон ухмыльнулся, а вот глаза его оставались серьёзны. — Да, он взял на себя эту ношу… Между прочим, Линосу будет очень приятно, если ты позволишь сделать тебе причёску, в городе не так много длинноволосых.        Тейт приподнял крылья, плавно опустил, допил сок, очень необычный, сладко-пряный, кажется, Арон говорил что-то про экстракт кактуса, от него и шла остринка. — У него самого короткие волосы, мог бы отрастить, — почти пренебрежительно откликнулся Тейт, будто заявлением его оскорбили. — Линосу пришлось обстричь их, слишком опасно во внешнем мире с длинными волосами.        За эти слова, «во внешнем мире», Тейт зацепился, украдкой поглядел на Арона, его бледную кожу, более тёмную под глазами, кажется, он очень редко бывал на солнце, даже искусственном, что уж говорить про настоящее. Тейт повернулся к Арону, и тот не избегал встречи взглядами, смотрел открыто, уверенно, будто ни в чём не мог упрекнуть себя и не имел тайн, которые бы прятал от других. — Вы давно покидали город?        Арон как знал, что рано или поздно Тейт задаст этот вопрос, не стал медлить с ответом. — С тех пор, как создал Д’Алинте, я ни разу не ступал во внешний мир. — Не скучаете по нему? — осторожно уточнил Тейт, но вновь не задел. — Конечно скучаю, но всё, что я любил там, теперь есть здесь… Почти всё… А ты, Тейт? Скучаешь по миру снаружи?        Тейт замотал головой. Зачем нужен этот мир, когда там нет Асгарда, валькирий, мамы? Там для Тейта не осталось ничего, кроме тех, кого он ненавидел, кроме того, что желал сокрушить.        Тоскливый разговор прервал столб пламени, который разгорелся посреди комнаты, быстро исчез в полу, оставив после себя Стефана со стопкой книг. Не поприветствовав, ничего не сказав, Стефан положил их на стол, только после этого обернулся на Арон и Тейта, кивнул им, почти сразу подошёл, чтобы утащить кусочек из одной тарелки, из другой, пока Арон вытирал сажу со щеки зомби. Вслед за ним снова явился Вейлин, но не в привычном облике, стал больше, массивнее, ярче, высыпал огромную кучу книг, которую держал непропорционально здоровенными руками. — Сразу говорю, пожар начался не из-за меня, — Вейлин поднял ладони, и на него Арон поглядел с хитрым прищуром, в итоге кивнул, принимая замечание, секундой позже огонёк исчез. — Благодарю за то, что сохранили их, я обязательно разберу, когда появится время. — Тейт, ты сейчас свободен? — вдруг поинтересовался Стефан, будто не услышал слова Арона, в ответ получил кивок. — Хорошо. Нужно сходить в одно место… — Подожди, — Арон указал на кресло, в которое Стефан послушно опустился.        Со стороны Тейт наблюдал, как Арон взял инструменты, принялся возиться с протезом, подкрутил в нём что-то, поправил съехавшую на бок внешнюю пластину, протёр его снаружи от копоти, капнул смазкой на локтевой шарнир. Что-то щёлкнуло, протез дёрнулся, а сам Стефан даже не шелохнулся, продолжал сидеть, словно кукла. Скоро Арон закончил, удостоверился: — Так лучше?        Стефан подвигал механической рукой. — Да, спасибо.        Вслед за Стефаном Тейт направился к двери, обернулся на Арона, так и не смог сказать что-либо, вместо этого в очередной раз кивнул, то ли в знак благодарности, то ли как жест прощания, и не заметил, как Арон поглядел на раненую ногу, не услышал вздоха. Тейт осторожно нагнал Стефана, взглянул на его вечно-безразличное лицо с некоторым беспокойством. — Что случилось? — Ничего, — откликнулся Стефан как всегда без эмоций. — В смысле «ничего»? — Хочу показать тебе кое-что.        Тейт предполагал, что конкретно имел в виду зомби, что он мог показать, тем более если шагал в их комнату, а потому не стал отказываться. Там Стефан натянул толстовку, взял со стола тюбик, встал перед зеркалом и принялся наносить на лицо светлый тональный крем, наносил старательно, равномерно, а Тейт поражался тому, как непривычно Стефан выглядел с живым цветом лица, ему почти шло. Из свечи выпорхнул Вейлин вместе с какой-то склянкой, швырнул её в Тейта, но тот сумел среагировать и поймать, краем глаза заметив эллилдана. — Хэй! — Проверка, этой, революционной бдительности! — заявил Вейлин и снова скрылся в огне.        Едва Тейт опустил взгляд на флакон, как Стефан объяснил: — Сделай три глотка. — Зачем это?        Пусть Тейт задал вопрос, всё равно послушался, ощутил лёгкую прохладу в теле, но на этом эффект закончился, а склянку Тейт поставил на полку. — Поможет спрятать крылья от чужих глаз, станешь внешне неотличим от людей, — Стефан уложил волосы так, чтобы они полностью закрывали пластину на лбу, зафиксировал яркой шпилькой. — Почему ты не выпьешь?        Стефан надел капюшон, повернулся к Тейту, выглядел почти чужеродно, прямо как живой, если не считать мёртвых глаз, они по-прежнему не отражали свет и ни одного полутона эмоций, остались бесконечно чёрными, которым неведомы страх, радость или тоска. — Особый состав этого зелья помогает существу замаскировать свой запах под человеческий, вследствие чего люди не увидят ни крыльев, ни ушей, это происходит благодаря выработке лихневмонов, — объяснял Стефан и, видя выражение лица Тейта, добавил, — как у насекомых, которые выдают себя за представителей другого вида, но я не потею, поэтому толку от эликсира нет… Вейлин. — Чего, трупец? — Перенеси нас в то место.        Чёрные глаза в огоньке сощурились, долго глядели на Стефана. — Далеко будет…        Ответ не поставил Стефана в тупик, он повернул голову к Вейлину. — Только ты достаточно могущественный, чтобы преодолеть столь огромный путь за доли секунд. — Хах, это точно, — разгорелся ярче Вейлин, постепенно принимая облик эльфа, а затем змея.        Как и всегда он проглотил Тейта и Стефана, оставил их где-то между зданий, настолько огромных, что за ними едва удавалось различить небо, со всех сторон загрохотали звуки, гомон людей, множество машин, от чего Тейт принялся осматриваться и приготовился защититься или напасть, уловил частый стук сердца. Ужасное место. Громко. Так много слов, постоянное гудение, а самое страшное, оно производило должный эффект, лишало концентрации, Тейт не прекращал крутить головой, но не мог определить, откуда шли звуки, кажется, отовсюду. — Зачем мы здесь? Тут существа? — Нет, — привычной интонацией откликнулся Стефан и махнул рукой, зовя Тейта за собой, на протез надел чёрную перчатку. — Мы гуляем.        От изумления у Тейта не нашлось слов, даже единственный звук он не сумел проронить, посчитал, что Стефан так странно шутил — если у него нет чувств, наверное, чувства юмора тоже, — но тот в самом деле не спешил куда-либо, а место не находило на то, что доводилось видеть раньше. Стефан и Тейт вышли на оживлённую улицу, где ходили сотни, если не тысячи людей, семьями и парами, и по одиночке, кто с покупками, кто по пути в колледж выполнял задание, другие снимали видео, а по дорогам мчались машины, и от звуков будто сотрясались стены стеклянных зданий. Голова кружилась от увиденного, Тейт поспешил за Стефаном, боясь потерять его в этом человеческом потоке, постоянно озирался, но люди в самом деле не обращали внимания не то, что на крылья, а, кажется, вообще ни на что вокруг. — Ты не шутил? — Нет. Хочу показать тебе кое-что, — Стефан обернулся на растерянного Тейта, видел, как он то и дело оборачивался на крылья, постоянно то прижимал их, то слегка расправлял. — Не волнуйся, они не отличат тебя от человека, только никого не задень. — Меня больше беспокоит их количество… — Там, куда мы идём, людей поменьше, — сказал Стефан так, будто это должно было хоть как-то успокоить Тейта, вот только не успокоило.        Он всё смотрел по сторонам, видел людей всюду, они заполонили вообще всё, и не просто бродили по земле, некоторые из них мелькали в окнах домов, что упирались в облака, и это настораживало ещё сильнее, то, как много на самом деле людей, насколько грандиозны и отвратительны их жилища. Говорить Тейт старался тихо, так, чтобы лишь Стефан мог услышать, однако из-за общего гула приходилось повышать голос. — Нас ведь могут заметить из окон, на тех людей не подействует эликсир. — Ты очень переоцениваешь внимательность людей, — снова поражал своим отношением Стефан. — Увидят крылья, скажут «о, косплей», может, сфотографируют, и всё тут. Не думаю, что кто-нибудь всерьёз примет тебя за валькирию, если вообще заметит.        Прежде Тейт считал Линоса беззаботным, но теперь пальму первенства отобрал Стефан. Как он мог быть настолько уверенным в своих словах? В том, что люди поведут себя именно так? А вдруг среди них найдутся охотники на существ? Здесь слишком много представителей человеческого вида, с ними нельзя быть уверенным в чём-либо.        Постепенно тревога улеглась, вернула власть разуму, и тот напомнил, что Стефану уже почти век, и этот парень всё ещё жив, едва ли в первый раз вышел в город людей, следовательно, прекрасно знал их повадки, устройство ума, что представляло опасность, а что — вполне безопасно, даже если звучало это крайне дико. Тем не менее Тейт желал поскорее добраться до места и забыть о людях хотя бы на какое-то время, их слишком много, и каждый второй считал своим долгом если не врезаться, то задеть плечом, и обязательно разговаривал так, будто никого другого рядом не было, громко, эмоционально, часто размахивая руками. Какие гадкие создания.        Направлялся Стефан к зданию, которое умело производить впечатление, его почти удавалось назвать харизматичным — сверкало огнями, отражало свет солнца и фонарей, было сплошь разрисовано яркими цветами и непонятными словами, всё блестело, переливалось, туда направлялись и оттуда выходили нескончаемые полчища людей, и Тейту пришлось двинуться за Стефаном именно туда. Знать бы только зачем… Едва Тейт вошёл внутрь, на него обрушилась новая лавина звуков, цветов, запахов, а размеры места изумляли, даже залы Асгарда не могли состязаться в высоте потолков и ширине коридоров, хотя, скорей одного бесконечного коридора. И люди… тут они сконцентрировались в чудовищных количествах. — Ты сказал тут меньше людей, — процедил Тейт беспокойно, а Стефан ответил ему как всегда без каких-либо чувств, тем более без капли раскаяния. — Здесь их меньше, по сравнению с теми, что ходят снаружи.        Тейт прижал крылья, прорычав, снова принялся беспокойно озираться среди бесчисленного множества людей, они без конца разговаривали, шумели, слушали музыку, шуршали пакетами, бегали и кричали дети, приводя Тейта не в ярость, а в растерянность. Он понятия не имел, зачем они пришли сюда. Развивать терпение? Плохо дело, Тейт боялся провалить это задание, слишком тяжёлая обстановка, слишком много людей, а Стефан не изменял равнодушию, хорошо ему, не испытывать всего этого. За ним Тейт прошёл через огромный зал, полностью сделанный из стекла и стали, от обилия красок и звуков не удавалось сосредоточиться хоть на чём-то, а тут Стефан ещё и заманил на лестницу, которая ехала сама, какой-то парень попытался проскочить мимо, но врезался в крылья Тейта и чуть не упал; в тот момент он едва не ударил, только не понял, расценив это как нападение или банально разозлившись на мальчишку. Не нравилось здесь Тейту, совершенно.        Вместе со Стефаном он поднимался всё выше и выше в то время как людей становилось больше, как и шума, как и звуков, а концентрация маленьких людей побила все мыслимые рекорды, при этом многие ходили с улыбками на лицах, о чём-то разговаривали, показывали друг другу всякое, а некоторые бегали туда-сюда, словно полоумные. Адское место. Оно стало лучше лишь чуть-чуть, когда Тейта окружили всевозможные запахи пищи, и сладкой, и мясной, и жареной, но и там оказалось засилье человеческих созданий, и все они ели, сутулые, чавкающие, болтающие с набитыми ртами, напоминая свиней, и именно туда Стефан вёл Тейта, указал на один из свободных столов. — Жди здесь, я сейчас.        Меньше всего Тейту хотелось слушаться, но пришлось опуститься на диван и собрать в кулак всё возможное терпение, дождаться. Чтобы никто не подходил, Тейт сидел с расправленными плечами, суровым взглядом, старался не смотреть на людей. Мерзкие они, громкие, и почти все здесь чавкали. Отвратительно. Они хоть что-то слышали о правилах приличия? И каждый второй намеревался протиснуться между рядами и задеть крылья Тейта, некоторые оборачивались и просили прощения, некоторые проходили молча, а другие так и мчались дальше, едва ли не поверх голов. Какой хаос. Однако в нём Тейт разглядел и определённый плюс — если бы этим людям пришлось сражаться, выйти против существ, без какого-либо намёка на организованность они бы точно проиграли. Глубокий вдох помог Тейту возвратить самообладание. Наверняка эта очередное упражнение, нельзя ударить в грязь лицом, валькирия — воплощение благородства, стати, гордости и силы, жалкие создания, вроде людей, не должны замарать этот облик, а поначалу… Тейт просто растерялся, но теперь адаптировался и был готов проявить удивительное для самого себя самообладание.        К счастью, вернулся Стефан скоро, причём с пластиковым подносом полным картона и бумаги, точнее так показалось, в них была завёрнута непривычная на вид пища, но пахло от неё вполне неплохо. — Не был уверен, что тебе взять. Надеюсь, понравится.        Недоумение Тейт выразил крайне яркой мимикой, слегка возмутился, затем — изумился, почти сразу едва не рассердился, всё глядел на Стефана с самыми разными эмоциями, но задавался единственным вопросом: — Ты это серьёзно? — Да. — Хочешь, чтобы я получил удовольствие от присутствия людей? — из последних сил контролировал голос Тейт, а Стефан будто не замечал этого, или просто не воспринимал. — Нет. От еды.        Это меняло дело, правда, не слишком, и не отменяло того факта, что Тейт находился в окружении людей, шумных, мерзких, не прекращающих в голос говорить и хаотично менять направление движения. Не скрывая брезгливости, Тейт поглядел на пищу, на Стефана, и тот снова понял без пояснений, знал, что ответить, однако в этот раз почти шокировал репликой: — Я понимаю твоё отношение к людям, но я ведь тоже когда-то был человеком. Если задуматься, я ничем не отличаюсь от них.        Дар речи Тейт потерял, не знал почему, но воспринял слова Стефана как откровение, повод пересмотреть картину мира, а ведь это очевидно — любой зомби когда-то являлся человеком, жил среди людей, общался с ними, но затем по той или иной причине стал чудовищем для них, и чужим для существ. Однако Тейта, как ни странно, признание нисколько не оттолкнуло. Да, был Стефан человеком, и что? Сейчас он зомби, да и Тейт произошёл от человека, не ему упрекать за это. Наверное поэтому он так легко глянул на Стефана с почти живым цветом лица, но мёртвыми глазами и мышцами, ещё некоторое время посомневался и всё же попробовал человеческую пищу, пододвинул поднос, и Стефан прочитал намёк, взял картофель, макнул в соус, съел, пусть не чувствовал ни вкуса, ни наслаждения от принятия пищи.        Спокойно поесть и от части проникнуться местной едой — мороженое оказалось весьма неплохим, холодное, но слишком сладкое — не позволили две девушки, которых Тейт видел краем глаза уже некоторое время, но тут они подошли. — Hi… can we sit with you? — Sorry, but we're twain.        Тейт не понимал, о чём шла речь, но Стефан явно разочаровал девушек своим ответом, и хорошо, выглядели они неприятно, с до ужаса яркими губами и почти неприкрытые одеждой, а так смотрели, будто чего-то хотели, может даже сожрать заживо. О людях Тейт попытался забыть, ведь они со Стефаном пришли сюда не сражаться и не спасать кого-либо, а значит, можно не ожидать нападения, тем не менее крылья Тейт держал плотно сложенными, чтобы никого ими не задеть снова, в целом сумел сосредоточиться на пище и компании, почти насладиться ими, хотя куда с большим удовольствием бы спрятался от множества глаз. Ладно, пусть смотрят, всё равно не распознают валькирию. Тейт не оставлял попыток игнорировать раздражители вокруг, абстрагироваться от них, наверняка однажды это пригодится для медитации и прочего, поможет постичь внутреннюю гармонию и так далее… хотя давалось самообладание с трудом. Чтобы облегчить себе задачу, Тейт предпочёл перевести внимание в другое русло, менее важное, почти обыденное, ведь пока рядом Стефан, можно не беспокоиться за свою безопасность.        Еда обладала не таким плохим вкусом, как Тейт хотел бы думать, мягкий хлеб, чуть острый соус, мясо курицы в хрустящей панировке, но сочное внутри, овощи, кажется, свежие — весьма недурное сочетание, да и обычный картофель Тейт прежде не ел в подобном виде — порезанном на тонкие брусочки, к тому же с соусом. Глупо отрицать и тяжело признавать, но с едой люди умели обращаться, придумали из всем привычных продуктов нечто уникальное, однако это не придавало им шарма, Тейт всё равно чувствовал себя, как на иголках, старался не отвлекаться от пищи и от Стефана, который продолжал потихоньку таскать из бумажной упаковки. Тейт почти невольно двинул крыльями, окинул Стефана взглядом, его странное почти живое лицо, и такие противоречащие этому глаза, а Стефан всё продолжал брать одну картофелину за другой. — Ты не чувствуешь вкус еды, но испытываешь голод? — Не совсем, — Стефан говорил вполголоса, но не потому, что боялся быть услышанным, люди всё равно не поймут ни слова. — Я не до конца умер, а потому нуждаюсь в пище, но питаюсь органами.        Тейт невольно поморщился, не самая лучшая тема во время обеда. — Тогда зачем ешь?        Будто специально Стефан съел ещё одну картофелину, не забыв макнуть её в соус. — Мне нравится, — Стефан пожал плечами, и жест показался вымученным, будто он заставил себя сделать это, а тело не желало подчиняться.        Простой ответ и вместе с тем странный, но Тейт принял его, возвратился к пище. То, что её приготовили люди, портило впечатление, однако, если отбросить этот факт, получилось сытно, и вкусно, особенное удовольствие принесли слегка острые крылышки и что-то, называемое «сырными медальонами», хотя это оказался обыкновенный сыр в сырной панировке. Постепенно Тейт успокоился, возможно, организм перевёл все силы на переваривание, а потому Тейт начал обращать внимания на людей, как они сидели семьями или парами, многие подростки теснились за одним столом, что-то активно обсуждали, и пусть раздражали, оставались вполне обычными, такими же, как существа, любили, возмущались, нуждались в еде, да и выглядели весьма похоже, как минимум на Тейта, внешне его отличало лишь наличие крыльев, Стефан же и вовсе прежде являлся одним из этих чудовищ; хотя окончательно принять этот факт что-то мешало.        Пока Тейт глядел по сторонам, Стефан собрал мусор, кинул его в большую корзину, а поднос поставил к остальным таким же. — Пойдём, посмотрим кое-что.        Тейт бы предпочёл немедленно возвратиться в Д’Алинте, однако жаловаться не стал, к тому же не мог проиграть людям, позволить им морально одолеть себя, даже если их много, они галдели и находились буквально всюду. Разве способны такие существ вывести из себя валькирию? Разумеется нет, а потому Тейт решительно направился за Стефаном мимо множества витрин, магазинов со всеми возможными товарами, люди разглядывали их через стекло, показывали друг другу, фотографировали. Стефан тоже оборачивался на вещи, одежду, украшения, электронику, и вдруг аккуратно, чтобы не задеть пробежавшего мимо парнишку, указал на одну из витрин. — Понравилось что-нибудь? — Нет конечно, — фыркнул Тейт и даже глядеть не стал на человеческие вещи, а вот Стефан заинтересовался одним из магазинов.        Собрав всю силу воли, Тейту почти решительно направился за Стефаном, который вошёл в книжный магазин, не стал бродить между стеллажами, вместо этого обратился к консультанту: — Hi. What is latest applied literature you haveПривет. Какая прикладная литература у вас самая новая? — Hello! Follow me, I'll show you noveltysЗдравствуйте! Проходите за мной, я покажу вам новинки.        Понимая, как Тейту некомфортно находиться среди людей, даже если он стал выглядеть менее напряжённым, Стефан не стал изучать весь ассортимент, выбрал несколько книг, отнёс их на кассу, а Тейт наблюдал за тем, как Стефан расплатился за книги каким-то куском пластика, прямо как Алистар. Стефан ответил на не озвученный вопрос, впрочем, Тейт и не собирался интересоваться: — Это у людей вместо денег.        В который раз Тейт мог лишь изумиться культуре и образу жизни людей. Как цветная пластинка могла заменить деньги? К тому же Стефан её даже не отдал, себе оставил, и это с учётом того, что прежде люди убивали друг друга за куски красивого металла. Странно здесь всё. С другой стороны, чего ещё ожидать от людей?        Вдруг раздался визг, почти все обернулись на упавшего мужчину, сотрудники магазина и неравнодушная девушка бросились к нему, а Стефан шепнул: — Вот, что бывает, когда зелье действует не до конца — когнитивный диссонанс из-за несоответствия обаятельного и визуального восприятия. Такое случается, но очень редко.        К упавшему в обморок человеку Тейт не испытывал сострадания, к тому же Стефан тоже не кинулся помогать, правда, лишь по той простой причине, что мужчина не пострадал при падении, удачно приземлился, голову не расшиб, так что его жизни ничего не угрожало. Магазин продолжил работать в штатном режиме, менеджер предупредил, что машину скорой помощи уже вызвали, самого пострадавшего аккуратно оттащили в сторону, чтобы другие могли вернуться к покупкам.        К огромному облегчению для Тейта больше они со Стефаном не стали смотреть, что там продавалось в каждом магазине, а тем более заходить в них, с тканевой сумкой, полной книг, Стефан вёл к выходу, и ещё на эскалаторе Тейт ощутил пленительный запах дождя, но совсем не такой, как обычно, этот отличался, как и всё в человеческом мире, звучал и пах не так, как в Асгарде или в Д’Алинте. Стефан вышел наружу и остановился, поглядел на затянутое тучами небо, на стену дождя, будто не хотел идти, но пришлось шагнуть под неё, правда, вода не коснулась, ни одна капля — Тейт поднял крыло, пряча Стефана от ливня, а себя не укрыл. Улица стала громче, как и машины, проезжающие по собирающимся лужам и мокрому асфальту, зато люди затихли, принялись бегать в поисках укрытия от ливня, некоторые прятались в ближайшие кафе или магазины, другие воевали за такси и возможность попасть на работу или домой сухим, а Стефан и Тейт шли между зданиями, чтобы не привлекать внимания, ставшее неизбежным, ведь во время дождя маскирующий эликсир действовал совсем не так эффективно, и Тейт всё старался не показывать, как больно ступать правой ногой.        Вместе они добрались до забегаловки, которая уже давно не работала, помещение сдавалось в аренду, и под его навесом Стефан с Тейтом смогли переждать, тот плавно опустил крыло, убрал прилипшие ко лбу пряди, вдохнул полной грудью. Может, запах и воздух совсем не такие, как среди дикой природы, но всё равно они приводили к умиротворению, вдохновляли и звали в полёт, даровали удивительное ощущение покоя, весь мир убаюкивали. Город стал серым, показался пустым, будто все люди вдруг исчезли, и это могло стать правдой, пусть и не так скоро, как Тейт бы хотел. Он перевёл взгляд на Стефана и не мог увидеть в нём человека, ни в чёрных глазах, лишённых признаков жизни, ни в поведении, ни в том, как Стефан относился к людям и существам, он будто принадлежал совершенно другому миру или застрял между ними. Пусть Тейт не знал, чего они ждут, не стал задавать вопросов, вместе со Стефаном стоял и глядел на дождь, слушал, как он барабанил по машинам и крышам, стучал по мусорным бакам, и ничто не мешало в определённом смысле наслаждаться происходящим.        В груди, в теле, даже в разуме Тейт ощущал некоторое умиротворение, но только не в сердце, то продолжало тревожиться и торопить, напоминало, как необходимо обрести власть над мечом Рагнарёка, и тогда человечеству настанет конец, тогда получится любоваться дождём, не цепляясь взглядом за людские вещи, а уродливые здания не будут больше закрывать небо. Краем глаза Тейт заметил движение, повернулся к Стефану, который закатал рукав, открыл один из отсеков протеза, достал из него зажигалку, затем поднял валяющуюся под ногами газету и поджёг её. — Вейлин.        Тот не ответил, как не спешил появляться. Газета догорела, Стефан отломал несколько веток от почти засохшего кустарника, стоящего на входе магазина, поджёг их, снова позвал эллилдана, но тот вновь не явился. — Он не слышит? — Слышит. Возможно, ищет путь, — предположил Стефан, следя за тем, чтобы огонь не потух. — Он может перемещаться где-то на две сотни километров, обычного этого хватает, чтобы добраться в любое место. — А если он застрянет где-нибудь? — В город он может вернуться всегда, — Стефан поглядел на Тейта, наверное, глазами пытаясь успокоить. — Там его лежбище.        Ветки неспешно тлели, пришлось Стефану затушить их об руку, выкинуть, он поискал, что ещё можно сжечь, достал из мусорного бака какой-то журнал, его тоже поджёг, и глянцевая бумага принялась зловонить, гореть синим и зелёным. Вновь Стефан позвал Вейлина, и спустя какое-то время, пока бумагу съедало цветное пламя, он соизволил выйти, захихикал, смотря то на Стефана, то на Тейта. — Как прошло свидание?        Глупый вопрос Тейт проигнорировал, а Стефан даже не разглядел шутку, попросил вернуть их в Д’Алинте, и Вейлин, явно разочарованный такой серьёзностью, выполнил просьбу. Стефан с Тейтом оказались в одном из коридоров замка, и если Тейт некоторое время потратил на то, чтобы понять, где находился, то Стефан уже направился к лестнице, а Тейт встрепенулся и поспешил за ним. Сперва Стефан постучал в дверь кабинета Арона, затем прислушался, и вошёл, но не потому, что уловил ответ. Оказалось странно не увидеть Арона перед картой или за своим рабочим столом, на нём горели свечи, на полу стояли несколько башен из книг, а новые Стефан положил на краю, Тейт обратил внимание на бледно сияющие лилии, по-прежнему свежие, которые никогда не засохнут, перевёл на дверь, ведущую в спальную, и шёпотом спросил: — Арон спит? — Судя по всему, да, — Стефан кивнул. — Надеюсь, он не забыл поесть. — Ещё ведь день, — почему-то в голосе Тейт сам различил беспокойство, хотя не собирался переживать за колдуна. Какая разница, когда он лёг спать и лёг ли вообще?.. Нет, на самом деле, Тейта действительно волновал этот вопрос, только не удавалось определить причину. — Сегодня ночь голубой луны, вот он и лёг раньше. — Что за «ночь голубой луны»? — Скоро увидишь, — рукой Стефан указал на дверь, любезно открыл её перед Тейтом. — Не будем мешать. Давай проверим, как много ты узнал о монстрах.        Не нравилось Тейту это слово в отношении себе подобных, даже если имел в виду Стефан именно неразумных существ, всё равно как-то грубо; впрочем, вендиго не удавалось назвать иначе, может только «чудовищем». Чтобы не пропустить наступление этой самой «голубой луны», Стефан и Тейт поднялись на крышу, где прежде дрались, но теперь просто сели, Стефан задавал вопросы, а Тейт отвечал, придумывал тактики, подмечал, как лучше вести себя при встрече с существами, а Стефан делился знаниями, о которых не писали в книгах, теми, что приобрёл за свою долгую не-совсем-жизнь, и вызывал восхищение тем, что помнил всё, что знал обо всех, успел сразиться практически с каждым существом на планете. У Тейта складывалось впечатление, что и память Стефана работала так же безупречно, как его тело — он ни разу не задумался, не сбился с мысли, не перепутал название или особенность зверя, ориентировался в огромном количестве информации, будто по книге с содержанием и пометками, а ведь когда-то являлся обыкновенным человеком.        Время шло, огонь в сердце города начал угасать, пока не погрузил всё вокруг в темноту, тогда Стефан поднялся на ноги, Тейт тоже сделал это и помимо боли в раненой ноге ощутил лёгкое покалывание в мышцах, по ним будто побежали мурашки, потребовалось некоторое время, чтобы кровообращение восстановилось, но только Тейту, Стефан уже стоял на краю и смотрел вперёд, скоро он указал на каменный улей, в нём удалось увидеть Вейлина в своём демоническом облике, он держал обеими руками несколько мешков, которые с широкой, чуть безумной улыбкой бросил прямо в пламя и то вспыхнуло голубым светом. Он сиял над городом, будто удивительной красоты полная луна, и Тейт заметил, как в разных частях города оборотни в своих звериных обличьях принялись выходить наружу, многие забирались как можно выше, другие оставались на земле, и все будто ждали чего-то, только глядели не на замену небесному светилу, а на замок Арона. — В ночь голубой луны все оборотни воют в честь гармонии и спокойной жизни, и начинает эту песню вожак, — окидывая город взглядом, словно убеждаясь, что каждый оборотень принимал участие в ритуале, объяснил Стефан. — Но ведь у каждой стаи свой вожак. Как они решают, кто начнёт? — У каждой стаи свой вожак, — повторил Стефан, а затем указал на крышу самой высокой башни замка, — но у всего города он один.        На неё, плоскую, обнесённую невысоким каменным забором, вышел громадный косматый оборотень, в его глазах, оскале и густой шерсти Тейт узнал Герцога, на самом деле даже не удивился, что именно он считался альфой среди остальных, прежде Тейт не видел оборотней крупнее, наверняка и силой он мог посостязаться с любым другим. Однако Герцог не спешил выть, он оценил вид, что открывался с такой высоты, и вновь не задрал голову, уступил место Арону, который подошёл к самому краю крыши. Он глубоко вдохнул, опустил веки, а затем в тусклом белом свете изменил свой внешний вид, стал антропоморфным волком меньше Герцога как в росте, так и в телосложении, почти тощий со сверкающей серебром шерстью и прежними глазами цвета аметистов, уставшими и спокойными. Ставший волком Арон вскинул голову и начал песнь оборотней, пронзительную, чистую, что разносилась по всему городу, её подхватил Герцог, а затем одна за другой стаи оборотней всех пород и мастей, они пели ночному свету и благодарили его за подаренный покой, за возможность жить в мире, за каждый день, который провели рядом со своими семьями и друзьями. Звук разносился по всему Д’Алинте, кому-то мешал спать, других вдохновлял, некоторые могли ругать ночные песнопения, однако существа проявляли уважение к традиции другого вида, к тому же той, что воспевала мирное время и безопасность. Оборотни тоже понимали других существ, тех, что привыкли рано вставать или кого с восходом света ожидала работа, а потому не слишком долго пели замене луны, спустя несколько минут вернули власть тишине.        Дальше каждая стая поддержала свою традицию: одни уходили на охоту, другие предавались сну, некоторые шли с дарами к тем, кому довелось жить рядом, у Герцога же тоже имелся свой ритуал. Сперва Герцог принялся махать хвостом от предвкушения, а затем мягко укусил Арона за волчье ухо, почти сразу ткнул носом и перескочил на соседнюю крышу, и Арон не стал отказывать в игре. Оставаясь волком, он бросился в погоню за Герцогом, который явно сдерживал себя, бежал не так быстро, прыгал не так далеко, ведь Арон едва ли успевал, однако от азарта Герцог всё равно высунул язык и не прекращал вилять хвостом. Они носились по всему замку, иногда забегали внутрь и мчались по коридору, затем Герцог через балкон запрыгивал на крышу или башню, с неё тут же прыгал на другую, пока Арон пытался не отстать. Его здоровье Герцог пожалел, позволил догнать себя, повалить на спину, сверху вниз Арон глядел совсем не изменившимися лиловыми глазами, дышал тяжело, часто, лизнул нос Герцога, а тот деликатно подмял под себя Арона, укусил, чтобы скоро снова поддаться в лёгкой драке, и всё двигал хвостом из стороны в сторону. Тейт глядел на это и не пытался сдержать улыбку, правда, почему-то сердце сжимало, будто происходило что-то болезненное, что-то жестокое, хотя всё вокруг твердило о том, как прекрасна жизнь в Д’Алинте, как она безмятежна, как полна радостей, видно, только не для Тейта.        Он не попрощался со Стефаном, молча ушёл в свою комнату, но не для того, чтобы отдохнуть после странного дня. Тейт закрыл дверь, расправил крылья, а затем опустил веки и перенёс своё сознание в Арсенал. В нём по-прежнему царила ночь, падал снег, почти все мечи, воплощающие миры Иггдрасиля, оставались закованы в лёд, и к одному из них Тейт прикоснулся, попросил меч Нифльхейма об испытании, и тот ответил. Оказался Тейт где-то на севере среди снегов и гор, стоял на возвышении и оттуда видел небольшое поселение с одной стороны отрезанное бурной рекой, и на мосту, построенному изо льда, держали оборону местные жители, другие сражались с чудовищем, крушащим городок. Тейт не стал сомневаться, выхватил меч, расправил крылья и спикировал прямиком к огромному мохнатому существу, размахивающему бивнями и ревущему, словно медведь.        Его Тейт одолел практически без усилий, немедленно направился к воинам, что сдерживали ещё одного монстра, не давали ему пересечь мост. Раздался грохот, словно сами горы пришли в ярость, земля задрожала, зазвучали крики. Этот зверь оказался больше, массивнее, и вместо шерсти его защищала прочная чешуя, сверкающая металлом, однако и она не стала преградой — единственный взмах огненного меча разрезал чудовище пополам. Не успел Тейт обернуться на город, как оказался в Арсенале перед мечом Нифльхейма, тот не принял прохождение испытания, на что Тейт ударил крыльями, положил ладонь на ледяную гробницу. — Ещё раз, — не просил, почти приказал Тейт, и клинок не отказался.        Опять заснеженные горы, затерявшаяся среди них деревушка, два чудовища — один на подходе, второй в городе. Теперь Тейт изменил тактику, сперва направился к монстру на мосту, намеревался уничтожить противника нитями Хельхейма, допускал, что в прошлый раз невольно расплавил мост, возможно, задел кого-то из местных жителей. Снова раздался рёв гор, Тейт ощутил, как дрожала земля. От смертоносных узоров Хельхейма чудовище пыталось уворачиваться, крупным было, но весьма изворотливым, а потому Тейт нарисовал целую сеть, перескочить через которую противник не сумел. Тейт был готов помочь в городе, но последнее, что увидел — лавину, обрушившуюся и погребающую всю долину под снегом. Тейт возвратился к клинкам, что молчали и, вероятно, осуждали молодую валькирию.        Преисполненный негодованием, Тейт в третий раз начал испытание, теперь защитил город от монстра, стал ждать лавину, но та не спешила сходить, второе чудовище в это время убивало одного за другим воина на дрожащем мосту, минута за минутой приближалось к стенам городка, а снег так и не обрушился с вершин. Тейт оскалился, полетел к чудовищу, вытаскивая меч Хельхейма, начертил им непроходимую сеть, которая разрезала тварь на части, и снова Тейт оказался в центре Арсенала, выброшенный волей клинка. Сжав пальцы, хлопнув крыльями, Тейт зло уставился на меч Нифльхейма. — Ты издеваешься? Лавина должна была сойти раньше!        Однако справедливое замечание клинок проигнорировал, а Тейт слишком устал, чтобы спорить с ним или снова пытаться спасти жителей несуществующего города, покинул Арсенал. На сегодня хватит, нужно отдохнуть, а завтра — хорошенько постараться, Стефан говорил, что Сяоминь придёт проверить, как проходили занятия, нужно показать ей всё, чему удалось научиться, правда, рана на ноге могла усложнить задачу. Прежде, чем лечь спать, Тейт обработал её целебной мазью, царапины почти затянулись, наступать удавалось без проблем, а вот бег или любая другая нагрузка становились причиной боли, нужно придумать, как скрыть это, особенно, если Сяоминь велит драться. Как и всегда Тейт лёг на живот, некоторое время глядел перед собой, задавался вопросом, в кого мечи миров столь упрямы, могли бы дать подсказку, совет, прекрасно ведь понимали, как много стояло на кону, однако не желали идти на уступку. Гордецы… ничего, Тейт обещал себе добиться признания каждого из клинков, и сделает это, не важно, сколько времени для этого потребуется.        Когда впервые увидел госпожу Шэнь, Тейт поразился, что его будет обучать оборотень, после первого сражения с ней признал, ему требовалось ещё очень многое понять, многому научиться прежде, чем сравниться со своим наставником, сейчас же Тейт считал, что в сражении с Сяоминь не прикладывал недавних усилий. Возможно потому, что являлся валькирий, созданием, неотделимым от клинка, или из-за усердных тренировок, Тейт не знал, но он допускал, что достиг уровня Сяоминь, сегодня отразить её атаки не составляло труда, ко множеству стилей Тейт приспособился, уже предчувствовал, какой последует после выпада, как Сяоминь отразит удар. Она оставалась уверенна в себе и противником серьёзным, однако Тейту уже не приходилось лезть из кожи вон, чтобы суметь биться на равных, здесь он достиг предела, так он считал. Но куда идти дальше? Сражаться со Стефаном ещё рано, его слабостей ещё не удалось найти, а его способность мгновенно ориентироваться в любой ситуации не позволяла застать врасплох… Как же быть? В теории, меч Нифльхейма мог бы помочь, ему весьма проблематично что-либо противопоставить, по крайней мере такому существу, как Стефан, но это только в теории… — Тейт, — позвала Сяоминь, и тот плавно покинул вереницу мысли, уводя очередной взмах цзяня в сторону.        Он видел ухмылку на губах Сяоминь, она будто заждалась этого, момента, когда ученик раскроет свою силу, но это — даже не половина её, лишь малая часть. Сяоминь опустила меч, почти с усмешкой уточнила: — Что с ногой? — Ударился, — без промедления солгал Тейт, всё равно рана почти затянулась. — Ясно… Тогда о чём задумался?        Скрывать мыслей Тейт не стал, надеялся лишь, что не прозвучит слишком самонадеянно; впрочем, если Сяоминь поставит на место, это будет лучший исход. — Мне начинает казаться, что я перестал развиваться. — Вот как, — в голосе Сяоминь не слышалось упрёка или недовольства самоуверенным учеником, она убрала оружие в ножны, вернула выбившуюся прядь волос в пучок.        Ощущал себя Тейт неловко, однако сказал, как есть, наверняка Сяоминь предполагала подобное и уже приготовила сотню и одно испытание, чтобы показать Тейту, как много он ещё не умел, сколь огромное количество преград не сумел бы пройти. Взгляд Сяоминь оставался воинственным, чуть игривым, она подошла, слегка наклонила голову и стала глядеть в глаза Тейта, не видела в них прежней дикости, но пламя никуда не делось, уменьшилось, затаилось, однако показалось горячее, словно вулкан, готовый проснуться в любой миг. — Это прекрасно, ты в самом деле стал сильнее, спокойнее, начал смотреть и делать выводы. Но скажи, этого достаточно?        Тейт не успел ответить или хотя бы понять суть вопроса, когда Сяоминь продолжила, махнула рукой, указывая на двор, деревья, аккуратно стоящие камни. — Ты ведь хочешь сражаться с людьми. Как ты собираешься это делать? — с вызовом спрашивала Сяоминь, а вслед за её жестом появился Вейлин, принимал вид разных людских орудий. — Что, если против тебя пойдёт целая армия: самолёты, танки, ракеты. Сможешь справиться с ними?        Изображая чудовищное оружие, как-то, что уничтожило Асгард, Вейлин огненной ракетой врезался в щит-крыло Тейта, им он почти брезгливо махнул, прогоняя эллилдана. Пусть признавал мощь человеческой армии, Тейт её не боялся, и Сяоминь видела это в глазах, на самом деле не ожидала, что Тейт окажется настолько хладнокровен и уверен в себе. Надеясь, что лишь неправильно поставила вопрос, Сяоминь задала новый: — Уверен, что сможешь уничтожить их все? — Мог бы, — почти неслышно проронил Тейт, вдруг замотал головой. — Я понял, что вы имеете в виду. Что мне делать в ваше отсутствие? — Не торопиться, — без прежнего азарта, почти осторожно ответила Сяоминь, продолжала изучать взглядом Тейта, слишком спокойного, непозволительно уверенного в себе. — Хорошенько подумай, что именно ты хочешь сделать и что останется, если пойдёшь на людей войной. Если выжженное пепелище… задайся вопросом, стоит ли оно того.        Похлопав Тейта по плечу, Сяоминь возвратилась в поместье, сделала не то, о чём Тейт предполагал, однако снова дёрнула за нужные нити, оставила в растерянности и мыслях. Резко расправив крылья, Тейт взлетел, поднялся к самому потолку города, туда, где собирались облака, и за ними не видел ничего. Если использовать против людей меч Муспельхейма, после него в самом деле не останется ничего, кроме руин и пепла, и если представив разрушенный человеческий мир Тейт приходил в благоговейный трепет, то сейчас начал думать, что природа вряд ли перенесёт такое количество огня и дыма, животные и растения точно погибнут, а учитывая, как много на планете городов людей… К этому Сяоминь вела? Но чего она хотела? Чтобы Тейт сидел, сложа руки, и ожидал какого-то чуда? Нет уж… Может, вопросы она задавала правильные, однако Тейт понемногу переставал воспринимать её, как наставника, она научила всему, чему могла, возможно, настала пора Тейту действовать самостоятельно, найти способ приручить клинок Рагнарёка и с его помощью… Или проверить, на что в действительности способен меч Муспельхейма.        Тейт резко снизился, направился к балкону своей комнаты, чтобы там, в тишине и спокойствии перейти в Арсенал. Среди снега, ночи, величественных гор Тейт ощущал себя более уверенно, наверное потому, что видел поддержку столь мощного оружия, сильнее верил в то, что сумеет выступить против людей. Вскинув голову, ощущая, как лица касался ветер, как он гладил крылья и водил по волосам, Тейт попросил: — Создай город людей. Не самый большой и не маленький, такой, какие они обычно.        Верхушки скал и, казалось, само небо задрожали, расступились, открывая перед Тейтом бесконечное плато, усеянное человеческими зданиями, они сверкали стеклом, горели огнями, разрезали облака, и уходили далеко вперёд, туда, где не удавалось разглядеть даже очертаний, сливались с голубой дымкой горизонта. Несколько сотен километров стали, дыма, копоти и грязи простирались перед Тейтом, и этот вид разозлил его. Без секундного размышления Тейт призвал в свои руки меч Муспельхейма и вложил в него все силы, всю энергию и ненависть, которые только имел. Сперва клинок начал плеваться искрами, а прожилки магмы на нём загорелись ярче, раскалились практически до бела, но затем наружу вырвалось пламя, оно охватило меч, горело так яростно, так интенсивно, что слышался его рёв. Тейт взмахнул оружием, разрезая воздух и выпуская волну огня высотой в несколько десятков метров. Она набросилась на город, взрывала фонари и стёкла ещё до того, как приближалась, небо затянул дым, повалил пепел, который устремился вслед за стеной пламени, она мгновенно расправляла небоскрёбы и заставляла течь металл, вместе с асфальтом превращаться в живой поток.        Тейт распахнул глаза, осознавая, что всей его мощи, презрения, гнева на людей оказалось недостаточно даже для того, чтобы уничтожить половину города, лишь его треть, превратившуюся в дымящуюся пустошь, укрытую пеплом и покрытым копотью небом. Мало… Этого слишком мало. Дышал Тейт тяжело, впрочем, и на ногах стоял лишь потому, что опирался на меч, совершил резкое движение рукой, заставляя горы подняться и скрыть с глаз самое что ни на есть явное доказательство слабости. Это лишь один город, и не самый большой, а сколько их на планете? Нет, Муспельхейм не поможет, по крайней мере сейчас, пока сил так мало, нужен другой способ.        Прежде, чем возвратить оружие на место, Тейт отдышался, немного отдохнул, а затем обернулся на присыпанный снегом клинок, закованный льдом и цепями. По нему Тейт ударил кулаком. — Мне нужна помощь! Дай мне испытание и я пройду его!        Однако клинок Рагнарёка сохранял безмолвие, оставил Тейта на растерзание вине и собственной слабости, воспоминаниям и неспособности изменить этот мир, а ведь только Тейт мог сделать это. Он упал на колени, не отрывая ладони от ледяной гробницы, замотал головой, чувствовал, как слёзы выступали на глазах, но не пытался сдержать их. — За что ты так?..        Как никогда прежде валькирии нуждались в помощи, но главная их надежда, сильнейшее из возможных орудий молчало. Разве так должно быть? Эти мечи — часть души валькирий, сама их сущность, воплощение стремлений и мощи, и сейчас эта душа покинула, а своими силами Тейт не мог добиться ничего, уж точно не избавить мир от человеческой угрозы… Этого мало. Всего, что делал Тейт, чего он, как наивно полагал, добился, недостаточно.        Тело по собственной воле вытолкнуло Тейта из Арсенала, возвратило в комнату и реальность с бесконечным количеством вопросов, предположений и нескончаемой растерянностью. Нужно отдохнуть, и не телом, а разумом, заставить его успокоиться и трезво взглянуть на вещи, для этого Тейт вышел на балкон, глубоко вдохнул свежий воздух, окинул город взглядом, видел, как через поле мчался Герцог с рукой Стефана в пасти, а тот бежал следом, совсем скоро Стефан нагнал, будто пума накинулся на Герцога, повалил на траву, оборотень не переставал вилять хвостом, почти не отличаясь от домашней собаки. Один — оборотень с проблемами в психике, второй — ничего не испытывающий зомби, но сейчас они выглядели беззаботными, могли не переживать за свои жизни в черте города, просто веселиться, общаться, играть, как будто дети. Тейт не заметил, как вздохнул, ощущал, как сжималось сердце, как в горле вставал комок, стоило лишь вспомнить, как Тейт с мамой летали наперегонки, как делали венки из цветов, как могли улететь далеко-далеко от Асгарда, и даже если на земле шёл ливень, над облаками оставалась безмятежность и простор. В Асгарде Тейт никогда не ощущал себя в одиночестве, а теперь не мог даже вообразить, как одолеть это болезненное чувство, стягивающее мышцы, копошащееся в голове, словно стая голодных крыс, сейчас Тейт не хотел, просто не мог оставаться один, готов был кричать от того, как много мыслей накопилось в голове, и заткнуть их не получалось никаким способом… нет, один вариант имелся, и Тейт почти не сомневался прежде, чем прибегнуть к нему, иначе боялся сойти с ума.        В столовой Тейт узнал, что Арон сегодня не обедал, или не завтракал, в общем, он не ел, и для него Тейт попросил положить чего-нибудь, правда, господин Капур напомнил, что и Тейт не ел, а потому без спроса приготовил на двоих. Что же, теперь отказываться от глупой затеи стало нельзя, а ведь Тейт уже намеревался сделать это, но изумительный вид блюд и проурчавший желудок заставили Тейта набрать в лёгкие побольше воздуха и двинуться в кабинет Арона. Перед его дверью Тейт остановился, уставился на неё, вдруг развернулся, понимая, как глупо вёл себя, тут же замер, снова обернулся. Это банальное беспокойство, даже нет, вежливость, может и благодарность, Тейт имел право их проявить, в конце концов, Арон очень помогал, Тейт считал вполне нормальным ответить взаимностью. С этими мыслями он сумел постучать, и Арон, конечно, разрешил войти, оторвался от книг, поднял взгляд и вдруг улыбнулся, показался не то удивлённым, не то радостным, махнул ладонью, заставляя книги закрыться, расставиться по местам. — Тейт, какая приятная неожиданность, — поприветствовал Арон, заметил поднос с тарелками в руках Тейта, и всё равно задал вопрос. — Чем я могу помочь? — Ничем… в смысле, мне сказали, вы ещё не ели, и я принёс вам обед.        По загадочной для Тейта причине ему стало жарко, он так и норовил закрыться от Арона крылом, однако держал себя в руках, поставил на стол обед, который приготовили специально для Арона, дышал медленно, боясь пропустить несколько необходимых сейчас слов, а именно, разрешение развернуться и уйти… нет, конечно, нечто другое, в чём Тейту было стыдно признаться даже самому себе. Если Арон не произнёс их, что же, ладно, но Тейт очень надеялся услышать их, и не зря — Арон указал на кресло, стоящее напротив. — Большое спасибо… Составишь мне компанию?        Тейт резко кивнул, ощутил, как стало легко внутри, устроился за одним с Ароном столом, книги на котором сложились в стопку, бумаги разлетелись по нескольким папкам, а ручка вернулась на подставку. Взяв вилку, Арон с мягкой улыбкой произнёс: — Приятного аппетита.        И снова Тейт ограничился скромным жестом, принялся за еду, пока сердце разволновалось в груди. Ни Арон, ни тем более Тейт ничего не говорили, пусть его практически разрывало от того, как много вопросов хотелось задать, как много мыслей желали быть озвученными, как Тейт нуждался в подсказке, и прежде не был уверен, как поступить, но после слов Сяоминь растерялся окончательно. Арон же сохранял привычное выражение лица, плавно двигался, ел изящно, словно аристократ; впрочем, никто не отрицал у Арона примесь голубой крови, одна только осанка чего стоила, и от того заговорить с ним было ещё сложнее.        Неловко есть в молчании, никаких звуков не раздавалось, однако Тейт по-прежнему не собирался говорить что-либо, не отрывал глаз от тарелки, а потому не замечал доброй ухмылки Арона, его внимательных глаз, как они подмечали множество крохотных деталей, говорящих куда больше слов. Он не стал жалеть Тейта, осторожно выводить его на разговор, дал шанс выбрать, что важнее, а также проверил, много ли изменилось с тех пор, как Тейт прибыл в город. Сделав глоток сока, вытерев губы салфеткой, Арон посвятил всё внимание исключительно Тейту, мягко, давая возможность принять любое решение, уточнил: — Ни о чём не хочешь рассказать?        От резких слов Тейта как укололо. «Промолчать и уйти» — первое, что пришло ему в голову, однако не менее громко и настойчиво другая сторона, явно не благоразумие, умоляла прекратить это самоистязание, освободить хоть часть эмоций, избавиться от какой-то крупицы боли. После того, как Тейт плакал, уткнувшись в грудь Арона носом, хуже уже не будет. Глаза Тейт так и не поднимал, голову слегка повернул, будто вовсе не с Ароном говорил, а может и не видел его, не знал о его присутствии, и почти невольно сжал пальцы на груди. — Я… мне иногда больно, хотя раны нет… — Больно в сердце? — Арон не скрывал сострадания, пусть оно проходило мимо Тейта, он не смотрел на Арона, слишком стыдно стало. — Да…        Встречаться глазами Тейт не намеревался, даже не так, посмотреть на Арона — последнее, что Тейт собирался сделать, однако ему не оставили выбора, без всякой магии Арон заставил Тейта поднять голову, для этого оказалось достаточно одного лишь почти неощутимого прикосновения к щеке. От изумления и растерянности Тейт разомкнул губы, видел Арона, его нежную добрую улыбку, чувствовал горячую ладонь, которая даже слегка не пыталась надавить, и глаза, в которых, казалось, сосредоточилась вся мирская доброта и забота. — Сейчас у меня много дел, но обещаю, как только выдастся возможность, я полетаю с тобой.        Ответить Тейт сумел не сразу, ведь снова слова застряли в глотке, а воздуха вдруг стало не хватать, услышанному Тейт тоже не спешил верить. Почти шёпотом он напомнил: — У вас… нет крыльев. — Они мне не нужны.        Одной фразой Арон что-то уничтожил в Тейте, нечто, которое он старательно выстраивал на протяжении последних месяцев, и которое на деле оказалось совсем хрупким и, быть может, бесполезным. Тейт боялся поверить, но глядел в лиловые глаза и понимал, что будет ждать сколько нужно, пусть даже недели, месяцы и годы, чтобы пролететь вместе с Ароном, и не важно, каким образом он сделает это.