Д'Алинте. Бродячий город

       Пока крыло Тейта, на которое Арон каждое утро и вечер наносил разные мази и промокал отварами, зарастало, Тейт мог только смотреть на то, как дрались Стефан и Сяоминь, пытаться заметить какие-нибудь важные детали; а ещё продолжал скрывать след от укуса той гадкой когтистой твари. Он совсем маленький оказался, всего несколько точек от зубов, да две побольше, крови из них вышло немного, а значит, никаких причин для волнений нет, как и повода беспокоить остальных. Теперь Тейт ответственно отдыхал, по крайней мере телом, сидел и, затаив дыхание, смотрел, как на самом деле умели сражаться Сяоминь в боевом облачении и Стефан, порой Тейт не успевал уследить за скоростью их ударов, боялся хотя бы раз моргнуть, но даже так не всегда понимал, что только что случилось. Казалось, они равны по силам, оба дикие, словно стихии, мощные, талантливые, каждый удар наносили чётко, не сдерживая себя, по крайней мере Сяоминь, Стефан явно контролировал силу, чтобы случайно не причинить вред. Невероятно, но Сяоминь сумела поймать Стефана за руку, перескочить ему за спину, мгновенно развернуться и схватить зомби за заднюю сторону шеи, даже уронить, однако, будучи живой, уставала, в отличие от Стефана. Он без труда поймал момент, чтобы перекинуть Сяоминь через себя, почти сразу подал руку, помог подняться.        Пока Сяоминь переводила дух, стирала пот с лица, Стефан принёс ей бутылку воды, убедился, что Сяоминь не сильно ушиблась, сам держала спину ровно, а плечи — расправленными, будто только что подошёл. Сяоминь сделала ещё несколько глотков прежде, чем обратиться к Тейту: — Мы знакомы много лет, но я до сих пор не знаю, как победить этого парня, — Сяоминь взъерошила волосы Стефана, а тот не стал возражать, впрочем, и довольным не выглядел, как и всегда. — Но такую цель я перед собой не ставила… Как думаешь, сумеешь его победить? — Обязательно, — кивнул Тейт, хотел было подняться и попробовать прямо сейчас, но поберёг крыло, к тому же почему-то в теле с самого утра витала неприятная слабость и жар, хотя Тейт поел и почти выспался. — Отличный настрой… в таком случае… — Как ты себя чувствуешь? — перебил Стефан, который с момента завершения боя крайне внимательно разглядывал Тейта.        Тот немедленно поправил воротник жилета пальцем, шевельнул крыльями, раненное прижал к спине. — Я не выспался, читал почти всю ночь. — В таком случае тебе нужно отдохнуть, — мягко дала команду Сяоминь, а Стефан кивнул, принялся поправлять причёску. — Хорошо, что ты начал читать, но не засиживайся допоздна. — Понимаю, я задерживаюсь совсем немного.        Тейт попрощался с Сяоминь и Стефаном, поблагодарил за демонстрацию силы, за то, что показали, к какому уровню стремиться, и не слишком уверенно двинулся в сторону замка. Неприятное чувство копошилось внутри, словно что-то мешало, или стало жарко, а может Тейт просто не выспался, вот организм и требовал заслуженный перерыв, хотя Тейт считал, что проспал законные восемь или десять часов, здесь о времени удавалось судить с трудом. Может, за завтраком отравился? Вряд ли. Скорее всего причина в силе Стефана, он просто подавил своим превосходством и непобедимостью, вот тело и реагировало соответствующим образом. Или нет.        В районе раны на крыле начало ныть, Тейт едва дотронулся до него пальцем, но ощутил, какие горячие стали перья и сухие, они немного топорщились, а ведь только-только пришли в порядок. Почему-то мысли с трудом задерживались в голове, принялись скакать с места на место, но не приносили никаких конкретных идей, просто мешали сосредоточиться, думать о чём-либо, перебивали друг друга, мышцам между тем становилось всё горячее, их начало будто выворачивать, и раны, они пылали. Тейт коротко прорычал, прикоснулся к шее… нужно попросить у Арона ту мазь, сказать, что это для крыла, неудобно ведь по два раза в день приходить, и вряд ли Арон задаст вопросы. Тейт целенаправленно двинулся в его кабинет, и с каждой преодолённой ступенью чувствовал себя всё хуже, внутри разгорелся пожар, только не так, как раньше, не от злости, не от силы, а какой-то другой, неприятный, уничтожающий, его не удавалось подавить одним лишь усилием воли, и он явно не нёс с собой ничего хорошего.        До нужной двери Тейт бы долетел, только вот не имел возможности, при одной мысли о полёте крыло тут же принималось ныть, делать это оно не переставало с самого утра, а ведь снадобья Арона отлично помогали прежде. В голове начало мутнеть, чтобы не упасть, Тейт опёрся на стену, пытался не прикасаться к ней крылом, но иногда задевал, становилось больно. Стучать Тейт не стал, ввалился в кабинет Арона, и снова заставил того подняться со стула, лиловые глаза немедленно заметили, как плохи крылья, как неясен взгляд валькирии. — Тейт… — Мне нехорошо, — только успел сказать Тейт прежде, чем сознание оставило его.        Упасть на пол Тейту не позволил Арон, поймал, прижал к себе, тяжёлого, он едва не повалил вместе с собой. Вся кожа Тейта горела, он дышал учащённо, сердце билось точно так же. Сперва Арон проверил крыло, провёл ладонью вдоль спины, затем возле шеи, и там почувствовал особенно сильный жар, расстегнул ворот жилета, убрал. Этого Арон и боялся — на коже он увидел несколько следов от обычных зубов и две более глубокие раны от ядовитых клыков.        Проснулся Тейт резко, но встать не сумел, наверное по той причине, что сознание включилось первым, а вот в тело не спешило возвращаться, будто не желало принимать разум, ведь он опять начнёт изводить, командовать, делать что-то даже когда силы на исходе. Да, Тейт слышал эти мысли, эти возмущения от собственного тела, а потому пообещал ему, что не будет заставлять, просто полежит и хотя бы попробует понять, где находился, попытается вспомнить, что именно случилось. Только после длительных уговоров Тейт сумел добиться одобрения от собственного тела, первым делом он глубоко вдохнул, однако удалось это с трудом, будто на груди кто-то сидел, и всё тело изнывало, его словно тянуло вниз, но не на твёрдый пол, а к мягкой постели. Кажется, именно это так привлекало мышцы Тейта, возможность просто лежать, не шевелиться, восстанавливаться на пуховой перине, такой тёплой, мягкой, и внутри больше не выжигало, может только иногда в груди будто вспыхивало ненадолго, но тут же успокаивалось.        Наконец Тейту хватило сил открыть глаза, первое, что он увидел — свет канделябра, украшенный узором потолок, ловцы снов, какие-то камушки на цепочках и много-много, огромное количество книг на полках, тянущихся к самому потолку. Немного погодя картинка перестала двоиться, Тейт обрёл некоторую власть над собственным телом, посмотрел в одну сторону, в другую, на столе заметил два стакана, к которым были прикреплены записки «Тейт, выпей меня» и «а затем меня», и он послушался, правда, сумел выполнить рекомендацию не сразу. Сперва Тейт приподнялся, тут же рухнул обратно, не столько из-за веса крыльев, сколько из-за слабости, отдышался немного и со второй попытки смог сесть, аккуратно вытянул крылья вдоль мягкой постели, вытащил руку из-под толстого тёплого одеяла, взял первый стакан. Пах напиток весьма неприятно, зелёный, какой-то болотистый на вид, однако Тейт ни секунды не брезгал, залпом выпил гадкое варево, закашлялся. Сразу понятно, что это — лекарство. Содержимое второго стакана меньше напоминало его, розоватое, пахло, кажется, малиной и гранатом, оказалось намного лучше, кисель прогнал травянистый вкус изо рта.        Чуть погодя Тейт попытался встать на ноги, но вновь безуспешно, тело как одеревенело, Тейт только крылом двинул, при этом камушки и колокольчики вдруг зазвенели, заиграли светом, и Тейт, будто ребёнок, стал глядеть на это, как разноцветные огоньки плясали на стенах, отражались от множества склянок, рисовали причудливые узоры, которые сменялись один за другим. Дверь в конце комнаты открылась перед Ароном, тот вошёл со своим неизменным выражением, мягкой, почти воздушной улыбкой, взглядом, преисполненным любовью и умиротворением, а голос звучал тихо, будто любой громкий звук мог причинить Тейту дискомфорт; впрочем, так и было. — Как самочувствие? Хорошо спалось? — Не знаю, — вполголоса откликнулся Тейт, откашлялся, почему-то в горле ком встал. — Сейчас лучше… Что со мной случилось? — Тебя укусило существо, не могу сказать, какое именно, — признался Арон, опускаясь на край постели, прикоснулся ко лбу Тейта, проверяя температуру, провёл кончиками пальцев по верхнему слою перьев, ставших более мягкими. — У тебя сильный организм, скоро яд рассеется, но лучше пропить лекарство.        В знак признания Тейт кивнул, опустил глаза, так и не поднимал их на Арона, который всё прикасался то к крыльям, то к шее, проверяя, сошёл ли отёк и покраснение, то к запястью, слушая ритм сердца. — Мне уйти? — Вовсе нет, — посмеялся Арон, ласково провёл по светлым волосам, задел скулы. — Лежи, не трать силы. Дать тебе какую-нибудь книгу?        Почти невольно Тейт сжал край одеяла, сгорая от стыда. Вот же… эта тварь всё-таки оказалась опасной, Тейт допускал, но был уверен, что у него хватит сил справиться самому, он же валькирия. Но нет, снова Тейт опозорил свой род, а ведь чувствовал, глубоко внутри что-то шептало, что лучше сказать Арону или хотя бы Стефану, они разберутся, помогут, подскажут, в чём дело. — У вас есть «Дитя Океан»? — спросил Тейт и робко поднял взгляд на Арона, едва верил, что тот продолжал так добро улыбаться, от того ощущал себя ещё более погано. — Разумеется.        Нужную книгу Арон подозвал рукой, передал Тейту, а когда тот открыл первую страницу, Арон провёл над ней ладонью и тогда незнакомые буквы затанцевали, изменились, теперь Тейт узнавал их, мог понять слова и фразы. — Отдыхай, скоро принесу тебе поесть.        В этот раз Тейт ничего не сказал, чуть погодя поглядел Арону в спину, вновь изумляясь тому, что он не злился. Почему? Разве Арон не должен ругаться на Тейта за то, что он не сказал об укусе, что так глупо потерял сознание, теперь требовал уход? Неужели Арон его за мальчишку воспринимал? Несмышлёного ребёнка? Правда, в данном случае Тейт не мог упрекнуть, в самом деле повёл себя глупо, опять переоценил себя, а ведь что Стефан, что Арон спрашивали о самочувствии, чувствовали неладное, готовились помочь, однако Тейт наивно посчитал, что справится, что ему никакие раны нипочём. Коря себя, Тейт замотал головой, постарался не думать о плохом сейчас, вместо этого сосредоточился на книге, которая послушно переводила одну страницу за другой, стоило только Тейту перелистнуть её.        Книга оказалась странной, такой же, как название, рассказывала вымышленную историю про детей, которых никогда не существовало, в месте, которого не имелось в реальности, будто кто-то ведал легенду, прежде Тейт и представить не мог, что есть такие книги, не которые учат, а просто… помогают скрасить время? Теория подтверждалась — эта книга не рассказывала о том, как сражаться с монстрами и не пересказывала развитие человеческого мира, а лишь делилась крохотным фрагментом жизни нескольких мальчишек. Получается, люди всё это придумали? Что именно думать о сказке, Тейт не решил, короткая история вызвала множество вопросов, но ответы на них не предоставила, оставила в смятении и наверняка гордилась этим. Тейт допускал, что банально не понял прочитанного, в голове до сих пор витала дымка, сосредоточиться не всегда удавалось, иногда Тейт оборачивался на звонкий стук разноцветных камушков, которые задевал крылом. Откуда у Арона столько украшений и зачем они?        Так, как совсем не понял посыл истории, Тейт вознамерился прочесть её сначала, но не успел, ведь возвратился Арон, теперь пришёл с подносом, и от запаха еды в животе заурчало. — Тебе пора подкрепиться. Не слишком голоден? — Нет, — Тейт засомневался, прислушался к себе, в желудке будто ничего не имелось, но и пищи он не требовал, возможно, не отошёл от действия яда. — Наверное.        Когда Арон стал опускать поднос, тот расправил подставки, а Тейт сперва поглядел на пищу, затем на Арона, некоторое время молчал, не уверенный, нужно ли задавать вопрос, но всё же сделал это: — А вы ели?        В тот момент Арон показался смущённым, посмеялся сам над собой. — Нет, совсем забыл… — Я не буду есть, пока вы не поедите, — Тейт произнёс это уверенно, но в то же время почти неслышно, будто боялся обидеть или рассердить, но этого, конечно, не произошло. — Хорошо, я составлю тебе компанию. Вейлин, — Арон поглядел на одну из свечей, стоящих у кровати, провёл пальцами над огнём, — тебе не будет трудно принести для меня обед?        Пока появлялся из огня, Вейлин заливался смехом, не то злорадным, не то весёлым. — Быть не может, вы вспомнили! — Вейлин вылез из фитиля, вдруг перевёл взгляд на Тейта, ухмыльнулся, причём крайне злорадно, а затем ткнул в него пальцем. — Ну ты и облажался, белобрысый!        Поймав на себе мягкий упрёк от Арона, Вейлин поторопился скрыться обратно в пламени, Арон же возвратил внимание Тейту, положил ладонь на его колено через ткань одеяла, так что прикосновение почти не удалось почувствовать. — Почему ты не сказал об укусе?        Как от пощёчины Тейт отвернулся, принялся блуждать взглядом. Очевидно, что этот разговор должен был состояться, но Тейт так надеялся, что обойдётся. И что теперь сказать? — Не хотел доставлять неприятности. — Только ты их доставил, — справедливо заметил Арон едва ли строгой интонацией, но и не настолько же мягкой, как обычно. — Тейт, ты можешь говорить обо всём, что случилось, что беспокоит тебя. — Разве тогда вы не будете волноваться? — Конечно буду, такая у меня работа. И поверь мне, я волнуюсь куда меньше, когда знаю, что именно происходит.        Почти незаметно Тейт кивнул, не различив в правде намёк на шутку. Он почувствовал вдруг, что проголодался, готов был наброситься на пищу, однако не притронулся к ней, пока Вейлин не принёс обед для Арона, тогда Тейт разрешил себе поесть. Он ощущал себя неуютно, только из-за усталости не ёрзал, ведь в мышцы будто иглами кололи, так и хотелось сесть иначе, но Тейт не делал этого, уставился в тарелку и ел, не волнуясь о том, что именно, это ведь в любом случае пойдёт на пользу. Арон будто чувствовал, как трудно Тейту находиться в этом моменте, начал рассказывать о том, откуда появилось это блюдо, колканнон, раньше на родине Арона его готовили круглый год, но постепенно традиции приурочили его к сезону овощей, а точнее к осени, продукты использовались доступные, прекрасно утоляли голод и оставляли простор для воображения, например, некоторые добавляли в колканнон ветчину, куриное мясо или сосиски, если блюдо казалось слишком постным или хотелось привнести разнообразие. Почему-то Тейт слушал, но взгляд на Арона не поднимал, лишь украдкой наблюдал за ним, интонация, движения, они усыпляли, неспешные, аккуратные, преисполненные умиротворением, будто ничто в мире, даже мировые катастрофы и природные катаклизмы не могли вывести Арона из равновесия. А ещё он смаковал каждый кусочек, жевал, ощущая всю палитру вкусов, сочетание ингредиентов, то, какую пользу они приносили телу, как насыщали его, и Тейт мог только поражаться этому умению.        Постепенно они доели, Тейт немного раньше, Арон — позже, он сделал жест рукой, заставляя грязную посуду собраться на подносе, взял его с собой. — Меня ждут дела, а тебе нужно хорошенько отоспаться, — дал вполне очевидную рекомендацию Арон, направил взгляд на один из сосудов, который спустился с верхней полки, налил своё содержимое в стакан, и тот коснулся пальцев Тейта. — Выпей и ложись, ты ещё слаб.        Арон подошёл к двери, и за те несколько секунд, что он потратил на это, Тейт успел в который раз обвинить себя в трусости, слабости, глупости, попытаться хоть как-то искупить свою вину, даже если слова не могли сделать этого в полной мере. Прежде, чем Арон покинул комнату, Тейт пылко произнёс: — Простите, что вам пришлось тратить время на меня… я не хотел, чтобы так получилось.        Обернувшись, вновь Арон согрел улыбкой, глядел с пониманием, без всякого презрения или злости, хотя пришлось заботиться о Тейте, уделять ему так много своего времени, нянчится с ним, будто с несмышлёнышем. — Не беспокойся об этом, ты ведь ещё учишься. — Это меня не оправдывает, — процедил Тейт, сжав пальцы. — Это твой способ понять, — не изменял наставническому настроению Арон, улыбался Тейту, пусть тот не видел выражения лица, — весьма сложно извлечь пользу из урока, не заплатив соответствующую цену. Главное сделать выводы… Ты ещё успеешь подумать об этом, а пока — ложись спать.        Обычно Тейт спал на животе, впрочем, как и любая валькирия, как почти каждый, у кого имелись крылья, но в таком состоянии попросту не нашёл в себе сил перевернуться, к тому же почему-то крылья не мешали, по крайней мере здоровое, второе по-прежнему гудело в области раны. Закрывшись одеялом почти до носа, Тейт мгновенно проиграл сну, чувствовал, как старательно организм боролся с ядом, как глубоко он успел впиться во внутренности, как выжигал их изнутри. А если бы Арона не оказалось рядом? Как глупо было молчать…        Несколько дней прошли для Тейта как в забытье, он только спал, иногда ел, пил лекарство и снова спал, позволяя организму тратить силы исключительно на восстановление; Арон сказал, что благодаря отравлению метаболизм Тейта ускорился, а потому крыло быстрее регенерировало, так что, в этом имелась определённая польза.        Когда Тейт в очередной раз пробудился, ощутил небывалую лёгкость в теле, впервые за последнее время вдохнул полной грудью, медленно выдохнул, смог без усилий поднять руку, расправить одно крыло, плавно повторить движением другим, оно почти не болело. Тейт аккуратно сел, привычно выпил слегка горькое лекарство, а после него сок сперва сладкий, затем чуть кислый, кажется, из-за граната, и снова сладкий; почему-то Тейт сомневался, что этот напиток тоже требовался для выздоровления. Арон говорил, что как только жар отступит, а внутренности перестанут напоминать свинец, Тейт станет здоров, момент настал, так что задерживаться в постели ещё на несколько дней Тейт не намеревался, однако и вставать не спешил, для начала внимательно прислушался к себе. Голова кругом не шла, череп на мозг не давил, кровь тоже не билась в вене на шее, как сумасшедшая, так что Тейт считал себя вполне себе оклемавшимся; не беря в расчёт гордость, своего поступка Тейт до сих пор стыдился. Как мог так глупо повести себя? Через пару часов после укуса ощутил, как стало жарко, но посчитал, что просто переутомился, потратил слишком много энергии, вот тело и упрямилось. Даже если так, можно было предупредить Арона… С другой стороны, зачем? Признаться ему, что сил не хватило справляться даже с такими простыми поручениями?        Тейт тряхнул головой, совершенно не желал сейчас думать, как Арон сказал, главное сделать выводы, и Тейт сделал их дважды: всё-таки иногда нужно делать перерывы, даже если кулаки сводило от жажды деятельности, даже если не удавалось сидеть на месте, в таком случае можно хотя бы просто полетать, а во-вторых, если тебя укусила какая-то тварь, нужно признаться в этом. Неприятно, да, царапало гордость, но это менее позорно, чем валяться потом без сознания, требуя ухода, будто ребёнок.        Прежде, чем Тейт понял, что выздоровел, это каким-то загадочным образом сделал Арон, а потому успел оставить лёгкий завтрак возле постели, а также несколько рекомендаций, не просто написал их, а вывел безупречным изысканным почерком, правда, весьма мелким: «Тейт, если чувствуешь себя хорошо, думаю, ты здоров. Поешь, прими душ, одежду Стефан оставил в ванной комнате (дверь слева), разомнись немного, но побереги крыло, ему ещё нужен покой» — гласила записка возле постели. Что же, если Арон сказал, Тейт мог только прислушаться. Он съел сытный суп, который ещё не успел остыть, красное спелое яблоко, сладкое, мягкое, кажется, пару минут назад оно висело на ветке, затем Тейт наконец-то поднялся на ноги и потянулся, осторожно расправляя крылья, чтобы ничего ими не задеть. На месте недавней раны ещё тянуло мышцы, зато перья почти восстановились, новые маховые ещё чуть не дотягивали до длины остальных, однако летать Тейт вне всяких сомнений уже мог, осталось лишь привести себя в порядок.        Когда Тейт открыл левую дверь, резко опешил. Мыться в комнате Арона… Тейт считал неловким, будто ворвался к нему в дом, являясь бродягой, стащил еду, ещё и в ванную залез, но ощущал, как за несколько дней, проведённых в постели, кожа, а тем более волосы требовали ухода, к тому же Арон ведь сам велел это сделать, так что, наверное, всё нормально. Тем не менее Тейт зашёл в ванную комнату почти осторожно, обратил внимание на золотистую плитку, она выглядела грязной, но это оказался такой узор, а на полках стояло множество флаконов и бутылок, на одной из них будто лист на ветру шевелилась записка «Тейт, добавь меня в воду, двух ладошек хватит», и почему-то Тейт усмехнулся, только не в положительном смысле. Как Арон мог знать столько всего? Да, колдун, и жил уж точно дольше Тейта, но ведь не мог знать вообще всего на планете, а разбирался и в литературе, и в зельях, и в заболеваниях, и в ядах. Наверное, поэтому Тейт не стал сомневаться, разве что некоторое время пытался понять, как именно включить воду, в Асгарде таких приспособлений не имелось. Тейт подождал, пока ванна наполнится, насыпал зеленоватый сверкающий порошок, от которого поднялся запах хвои, а горячая вода окрасилась в изумрудный, и плавно опустился в неё, держа крылья приподнятыми.        Первое время Тейт только сидел, не двигался, вдыхал запах соснового леса, чувствовал, как вода вытягивала последние крупицы яда, усталость, ломоту из мышц, как будто пиявка… не самое приятное сравнение, но другого не нашлось. Немного погодя удалось расслабиться, Тейт запрокинул голову, опустил веки, поддался наверняка целебному свойству воды, пока думал над всем произошедшим, как глупо получил ранение, что ослушался наставника, а ещё разбил кружку Арона; странно, что он не восстановил её. Тейт вздохнул. В мыслях ругал себя за то, как поступил. Ещё бы клинок Рагнарёка не отвернулся от него, гордеца, слабака, непослушного ученика. А если бы яд оказался сильнее? Если бы лишил жизни? Тейт ведь в какой-то момент допустил, что его отравили, но проигнорировал верную мысль, не мог принять столь очевидный факт, и вот итог — гордость разбита, уважение от Сяоминь подорвано, если оно вообще существовало, несколько дней, которые Тейт мог потратить если не на тренировку, то на чтение книг, бесполезно потеряны. И снова Арон верно сказал: теперь Тейт точно понимал к каким последствиям могло привести незнание, а значит о любом укусе непонятной твари Арон будет знать, обязательно, даже если придётся переступить через явно завышенное самомнение.        Долго в ванной Тейт не пролежал, не мог больше тратить ни секунды напрасно, быстро помыл голову снова обозначенным Ароном настроем, вытер полотенцем, которое приветствовало очередной запиской, взмахнул крыльями, сбрасывая с них капли, и надел чистую одежду. Что же, все рекомендации выполнены, теперь можно и делом заняться, наверняка Стефан уже перевёл все необходимые книги, а Сяоминь разработала программу тренировок, чтобы наверстать упущенное.        Сразу выйти из спальной Тейт не сумел, как в стену уткнулся, когда взялся за ручку двери — Арон наверняка в кабинете, придётся пройти через, невежливо будет промолчать, но уже при мысли о том, чтобы сказать хоть слово, в горле вдруг становилось сухо, а лёгкие покидал кислород. Что же сказать?.. Сперва Тейт протяжно выдохнул, отпуская эмоции, вспомнил, как Сяоминь подметила, что в таком жалком состоянии он нисколько не похож на валькирию, и дело не в гордости, Рандгрид умела признавать ошибки, не стеснялась незнания, спрашивала, просила совета у того, кто мудрее, кто более опытен в той или иной сфере, а значит и Тейту придётся этому научиться, даже если каждый раз он получал удар по самомнению. Тейт всё же толкнул дверь, застал Арона сидящим за столом в окружении бумаг, многие из них парили прямо перед лицом, другие менялись местами, то приближались, то отдалялись, что-то Арон записывал изящной перьевой ручкой, считал на калькуляторе огромное количество цифр, иногда мотал над чем-то головой и выглядел весьма задумчивым, может даже хмурым. Предупреждая о своём присутствии, Тейт негромко откашлялся в кулак, допускал, что Арон слишком занят, не услышит, однако он почти сразу оторвался от записей, встретил непринуждённой улыбкой. — Выглядишь гораздо лучше, — заметил Арон, задержал взгляд на крыльях, волосах. — А как чувствуешь себя? — Точно так же… — Тейт совершил усилие над собой, чтобы подойти к столу Арона, а тот заставил бумаги опуститься, всё внимание посвятил лишь Тейту, одновременно стесняя и почему-то подбадривая его. Мышцы противились, как и всё существо Тейта, однако он помнил, как много сделал Арон, поэтому заставил себя низко поклониться. — Большое спасибо за то, что позаботились обо мне.        Снова, как и каждый раз до этого Арон чувствовал, что любое слово могло спугнуть Тейта, а потому плавно кивнул ему, не оставляя неловкости, не вынуждая Тейта снова благодарить. Видимо, по вине рефлекса он тоже кивнул, слегка двинул крыльями и покинул кабинет, когда закрыл за собой дверь, протяжно выдохнул, это оказалось быстрее, чем Тейт считал, но куда тяжелее, чем он надеялся. Что же, самое сложное он сделал, теперь Тейту предстояло многое обсудить с самим с собой, понять, действительно ли он исцелился, не лучше ли подождать немного, окрепнуть прежде, чем возвращаться к тренировкам; если только за это время Сяоминь не передумала учить настолько бездарного мальчишку. Лучше всего размышлениям помогала вода, просто смотреть на неё уже достаточно, а потому Тейт направился к озеру, заодно немного размял мышцы после долгого лежания, и те словно благодарили за то, что Тейту не пришла в голову идея бежать или, того хуже, лететь после нескольких дней, проведённых в постели.        Когда сел на берегу, Тейт стал глядеть на безмятежную гладь озера, оно простиралось вперёд, словно океан, расходилось на множество рек, которые питали поля, приютили самых разных рыб, причём одни притоки имели тёмный цвет, другие — светлый голубой, а несколько почти не отличались от травы. Раствориться в собственных мыслях и, возможно, откровенно поговорить с собой Тейт не успел, даже если бы отважился сделать это, отвлёкся на рябь, которая пошла по воде, заметил образ, поднимающийся из глубин, скоро показалась голубоволосая макушка, а за ней — огромные лазурные глаза. На этот раз стеснялся Линос недолго, подплыл к камню, торчащему из воды, чуть прятался за ним, но не избегал встречи взглядами. — Ты уже поправился… как хорошо, — подал голос Линос, проверял реакцию Тейта, и тот не поблагодарил за беспокойство, что, наверное, следовало сделать, зацепился за начало фразы. — Ты знал, что я болен?        Так, как в интонации и взгляде не различил агрессии, Линос закивал, подплыл немного ближе. — Пару дней назад я спросил у Стефана, почему тебя не видно, а он сказал, что тебя ужалил Бай Чжу или Чжу Гу, не помню, — замотал головой Линос, двинул хвостом, создавая на поверхности узор. — Он сказал, его яд не слишком опасен, и что Арон тебя вылечит, так что я совсем чуть-чуть волновался, — под конец Линос всё-таки стал говорить тихо и как будто виновато.        Много ненужной информации, но среди неё Тейт различил кое-что полезное, а может странное. Получается, Стефан знал об отравлении, более того, определил, кто именно укусил, но не предупредил… В это время Линос подплыл ещё ближе, устроился на камне напротив Тейта, положил ладони на хвост, не прекращал водить им от приятного волнения, а Тейт чувствовал его и почему-то хотел что-то сделать с ним, в хорошем смысле, к тому же слова Сяоминь всё не выходили из головы. Представительность, гордость, величие — валькирия должна вызывать эти чувства, к тому же тело Тейта до сих пор не отошло от последствий отравления, выздоровело, однако не восстановилось, на это потребуется ещё некоторое время и желательно проведённое в покое. Молчал Тейт, наверное, вечность, теряясь в сомнениях, а Линос безмятежно наблюдал, особенно за глазами, видел в них метания, которые, однако, завершились. Тейт провёл ладонью по шее, почти отвернулся от Линоса, как будто не хотел, чтобы он слышал, и тогда сказал: — Волосы мешают… можешь сделать с ними что-нибудь?        Линос не просто услышал один из лучших вопросов в мире, а от радости хлопнул хвостом по воде, распахнув глаза, затем нырнул, скоро выбрался на берегу, а Тейт как раз сел спиной, опустил крылья, чтобы они не мешали, несмотря на их упрямство, уставился перед собой. В прошлый раз Тейт не обращал внимания на то, кто и что там делал, но в этот раз против воли прислушивался к тому, как тонкие пальцы перебирали пряди, аккуратно, однако уверенно, Линос продолжал слегка стесняться, но будто забыл об этом в процессе, всецело посвятил себя увлекательному занятию. Время от времени Линос двигал хвостом, иногда касался им Тейта, слегка щекотал его кожу остроконечными плавниками, а затем, когда перестал расчёсывать волосы, начал заплетать косу и вместе с тем напевать. Ласковый голос рождал мелодию, она не имела слов, но почему-то Тейту казалось, он чувствовал, о чём пел Линос — о тоске по родному дому, о дальнем пути, о том, как тяжело вернуться, но порой это нужно сделать. Против собственной воли Тейт вспоминал Асгард, как впервые увидел его, знал где оказался и кем являлся, но величие небесного города поражало воображение, с первой секунды существования Тейт знал о валькириях, и всё равно изумлялся силе Рандгрид, находчивости Сигрюн, умею приручить любого зверя Гондукк. Желая, чтобы мелодия прекратилась, Тейт произнёс: — Ты красиво поёшь.        Послышался нежный смех, Линос слегка опустил ушки-плавники. — Я ведь сирена.        Тейт едва не обернулся. Сирена? Насколько Тейт знал о том, кто такие сирены, Линос совершенно не походил на них, может только наличием хвоста и тем, что пел, но совсем не так, как писали в книгах, своим голосом точно не влюблял. — Прости, но я думал, что сирены выглядят довольно, — Тейт постарался подобрать слово помягче, — пугающе. — Да, просто…        Линос вдруг замолчал, и не чтобы набрать в лёгкие побольше воздуха перед увлекательным рассказом, не начинал говорить, даже когда прошла минута и две, но светлые волосы он продолжал собирать, проводил вдоль них, будто гладил. Совсем немного Тейт повернул голову, заметил, что Линос опустил глаза, пальцами двигал по инерции, заговорил он далеко не сразу. — В маму я сирена, а папа у меня — тритон… поэтому и умею порталы открывать.        По интонации и выражению лица Тейт понимал, ему признались в чём-то весьма сокровенном, только он не мог предположить, в чём именно. Мама, папа — звучало довольно обычно. — Так говоришь, будто это плохо.        Не такие слова Линос ожидал услышать, в изумлении захлопал ресницами, пусть даже глядел на затылок Тейта, заговорил мягко, будто боясь подсказать Тейту, как тот должен был среагировать. — Многие существа поддерживают чистоту крови. Ты не из таких?        Тейт усмехнулся над собой. — Не мне об этом судить, я ведь создан от человека, — без задней мысли бросил Тейт и не представлял, какую реакцию вызовет, что Линос вдруг обхватит за руку, прильнёт вплотную и заглянет в глаза, напрочь оставив приличия, как, впрочем, и недавнюю тоску. Линос смотрел на Тейта с безграничным любопытством и, кажется, восхищением. — А как появляются валькирии? Как это «создан»? Валькирии разве не… ну, — Линос заметно смутился, от чего вжал голову, ненадолго отвёл взгляд, — ну, не так, как все?        Тейт выставил крыло между собой и Линосом, вынуждая его отстраниться, отпустить руку Тейта, который сомневался, нужно ли рассказывать об этом. Наверное, нет ничего плохого в том, чтобы поделиться незначительной деталью пусть даже с представителем другого вида, да и Линосу, кажется, стало очень интересно — он раздвинул маховые перья, между ними глядел на Тейта и улыбался, надеясь получить ответ на столь специфический вопрос. Что же, если пошла пора откровений, если Линос рассказал о своих родителях, будет честно ответить ему взаимностью. Тейт плавно опустил крыло, снова поймал на себе крайне заинтересованный, полный надежд взгляд, правда, от того, насколько он чистый и наивный, становилось не по себе. Линос точно понимал, что творилось снаружи? — Говорят, первых валькирий привёл в этот мир бог Асгарда. Когда они хотят продолжить свой род, просто берут одно из своих перьев, наполняют его энергией и то превращается в новую валькирию, — объясняя, Тейт плавно двигал крыльями то вниз, то немного вверх. — И, если можно так сказать, ребёнок появляется от того, к кому валькирия испытывает самые сильные чувства, и наследует лучшие черты своих родителей. — Получается, — Линос приложил кончик пальца к губам, — у тебя тоже может появиться дочь?        Почему-то вопрос Тейт воспринял болезненно, будто его укололи. — Нет. Только первозданные валькирии могут продолжить род. — Вот как, — задумчиво протянул Линос и вдруг весело предупредил. — Готово! Тебе нравится?        За неимением поблизости зеркала Тейт выставил перед собой крыло, сделал перья щитом и в него сумел посмотреться, видел своё отражение, аккуратную косу, лежащую на плече, не такую пышную, как хотелось бы, но что поделать. Ну, теперь волосы не мешали, и, наверное, так Тейт выглядел хоть немного… его мама тоже заплетала волосы, но коса получалась гуще, красивее, её часто украшали цветы. — Спасибо, так намного лучше. — Я могу хоть каждое утро тебя заплетать, — посмеялся Линос стеснённо, но едва ли шутил.        Торопиться у Тейта не имелось причин, поэтому он продолжал сидеть на берегу озера и слушать Линоса, как он рассказывал то об одном, то о другом, делился десертами, которые любил больше всего, и как хотел бы однажды попробовать ходить по земле, но только попробовать, и что Стефан в последнее время стал приходить всё реже, ведь постоянно выручал то одних, то других, без Стефана ведь никак не справиться. В слова Тейт не вслушивался, скорей, просто сидел и проникался странным ощущением, которое получал, находясь рядом с Линосом, и не понимал его. Как этот мальчишка мог так легко улыбаться, вести себя, будто в мире всё прекрасно и радужно, хотя знал, зачем уходил Стефан, что снаружи погибали существа? Неужели настолько глупый или легкомысленный? Тейт не собирался судить, а потому позволял себе хотя бы на какое-то время тоже забыть обо всём и просто отдохнуть, отпустить мысли, перестать задаваться вопросами, пока Линос продолжал вспоминать обо всём на свете, иногда не закончив предыдущий рассказ.        Как полагалось валькирии, Тейт весьма быстро пришёл в себя, организм сразил последствия отправления, и уже через пару дней сумел возобновить тренировки в полной мере, а также летать, разве что теперь Тейт позволял себе перерывы, но и это время тратил с умом: иногда Тейт читал о том, как одолевать существ, а порой, когда совсем не оставалось отбоя от вопросов, приходил к Линосу и просто слушал его. К занятиям Сяоминь начала подходить основательно, повысила сложность и продолжительность тренировок, они стали более разнообразными, теперь Тейт развивал не только силу и умение владеть мечом, но также крылья, наблюдательность, насколько это возможно самоконтроль, один раз Тейту и вовсе пришлось целый час сидеть так, чтобы блюдце с водой не упало с головы, это было тяжело, однако Тейт справился; частично к своему удивлению тоже.        Возвратиться в строй Тейт сумел довольно плавно, но спокойствие длилось недолго — случилось очередное происшествие по причине вмешательства людей, и в этот раз Стефан не мог помочь, ведь отправился в одно место, Сяоминь Вейлин перенёс в другое, и снова произошло то, что требовало немедленного вмешательства. Тогда Арон позвал к себе Тейта, вкратце объяснил ему ситуацию, а Тейт слушал, расправив крылья, задрав голову и преисполнившись решительностью. —…я понимаю, ты недавно оправился, не знаю, будет ли безопасно отправлять тебя. — Я в порядке, — заявил Тейт, ощущая уверенность в себе и передавая её Арону. — Я справлюсь.        Кажется, это Арон и ожидал услышать, уголки его губ нарисовали улыбку. — Хорошо, я верю в тебя, но на всякий случай отправлю с тобой компаньона. Скорее всего вам встретятся охотники, тоже выслеживающие это существо, я очень прошу обойтись без жертв, разберитесь только с ним.        Тейт кивнул. Мудрое решение не отпускать его одного, правда, снова по гордости пришёлся удар. Ничего, это всего лишь проверка, в следующий раз Тейт справится самостоятельно. Но кого с ним отправят? Наверняка Алистара. Он всегда появлялся там, где у существ происходили проблемы, а ещё, кажется, получал особое удовольствие, действуя Тейту на нервы. Однако он ошибся, причём совершенно.        Когда огненное кольцо рассеялось, Тейт оказался в пышном лесу, а рядом скалился на рассеивающиеся искры Герцог, каждую, какую видел, провожал тяжёлым взглядом и рычанием до тех пор, пока она не исчезала. На волка Тейт некоторое время глядел, в итоге сделал вывод, что на него можно не обращать внимания, он больше для декорации, что важнее — здесь находился тот, кого нужно найти и, наверное, устранить, с этим Тейт справится без чьей-либо помощи. Только вот где «здесь»? Вокруг ничего, кроме холмов, травы, лиственных деревьев и неба, куда ни посмотри, виднелся только лес, зелень и грязь. И как здесь найти монстра? Наверное, волк мог бы по запаху определить его местонахождение, поэтому Арон отправил его с Тейтом, только понимал ли оборотень человеческую речь? — Герцог, — для начала позвал Тейт, а оборотень навострил уши, повернулся на Тейта, показал зубы, — взять след.        Вот теперь Герцог прорычал, фыркнул на Тейта, однако в самом деле принялся изучать воздух, а для этого выпрямился во весь рост. Прежде Тейт видел Герцога только на полусогнутых, а потому почувствовал себя крайне неуютно рядом с клыкастым, косматым, зубастым, к тому же ростом в почти два с половиной метра волком. Повезло, что он — союзник, не хотел бы Тейт сражаться с таким…        Мокрый нос зашевелился, Герцог принялся часто вдыхать, длинные уши то опускались, то снова поднимались, в какой-то момент волк вдруг замер, зрачки его синих глаз сузились, раздался протяжный вой. Прошла секунда и Герцог кинулся через лес, Тейту оставалось только успевать, правда, в отличие от Стефана, за этим парнем не мог угнаться, слышал смешанное с надсадным дыханием рычание оборотня, по нему и ориентировался. Позади себя он оставлял взрытую землю, глубокие следы от когтей, бежал быстро, зато Герцога не удавалось потерять из вида — даже вдалеке громадный серо-коричневый оборотень отлично различался на фоне зелени леса.        Что-то казалось Тейту не так, в нём стало неспокойно, он ощущал, что этот лес отличался от всех предыдущих, выглядел светлым, тёплым, в нём слышался шелест листвы, пение ручья, но всё твердило о враждебности, Тейта не покидало ощущение, что за ним следят. Герцог между тем бежал всё дальше, в какой-то момент свернул, ускорился, начал рычать громче, и Тейт понял причину — на лугу обосновались охотники, обыкновенные люди, которые, как предупредил Арон, намеревались самолично расправиться с чудовищем. Один из них услышал приближение оборотня, крикнул остальным, все четверо схватили ружья, однако выстрелить не успел никто — Герцог совершил мощный прыжок, сбил охотника на спину, придавил когтистой лапой, принялся скалить на него зубы. Остальные отбежали в стороны, не решались выстрелить, особенно юноша, лет пятнадцати, не больше, он лишь переводил взгляд с поваленного охотника на оборотня и наоборот. Давя когтями на грудь мужчины, Герцог рычал на него, шерсть поставил дыбом, хвост держал поднятым, а Тейт только подоспел; и то ему пришлось перелететь через опушку, едва деревья расступились. — Арон велел не трогать!        Герцог продолжал демонстрировать зубы, и вдруг обдал лицо охотника горячим дыханием, затряс головой, осторожно поднял лапу, но как только сделал шаг прочь, мужчина схватил ружьё, наставил на Герцога и едва не нажал на курок. Оборотень ударил массивной лапой, чуть не задел мужчину, его ружьё упало в траву. Теперь Герцог в самом деле разозлился, приоткрыл пасть, из неё доносилось угрожающее рычание, но охотники по-прежнему не спешили стрелять, оборотень находился слишком близко, лишь один мог выстрелить, не попав под удар звериной лапы и не зацепив остальных. — Marcus, schieß, — процедил охотник мальчишке.        Тот не двинулся с места, мог только стоять, сжимая ружьё, и смотреть распахнутыми от ужаса глазами. — Töte das Ding, — громче, но всё же осторожно велел мужчина, однако парнишка по-прежнему не шевелился, только беспокойно глотал воздух.        С криком один из охотников нажал на курок. Герцог успел заметить первые признаки опасности, отскочил в сторону, так что пуля прошла по боку, махнул лапой, швыряя оружие и задевая когтями руку мужчины. Тот схватился за окровавленную ладонь, был готов к неминуемой гибели от лап Герцога, и тот в самом деле прыгнул на охотника, раскрыл пасть, однако Тейт защитил его крылом. Раздался глухой звон, когда Герцог ударился о щит, рявкнул на него, хлопнул по нему лапой, но Тейт не опустил крыло, а ведь внутри всё разрывало от необходимости защитить человека и страха перед чудовищем, которое затмевало небо, издавало адское рычание и размахивало длинными когтями. Арон велел обойтись без жертв, придётся запихнуть презрение как можно глубже, чтобы выполнить приказ. — Marcus, schieß, verdammt noch mal.! — в это время крикнул охотник. — Sei ein Mann!        Маркус уставился на оборотня, который придерживал раненный бок лапой, на крылатого незнакомца, который защитил от смерти врага, и не мог заставить себя выстрелить. Парень замотал головой, сам бросил ружьё. — Nein… das werde ich nicht.. — Ein erbärmlicher Schwächling , — горько выдохнул мужчина.        Из-за этих слов мальчишка отвернулся, всхлипнул, пальцы сжал едва ли не до крови, и Герцог как нельзя чётко видел это, как отец отказался от сына, какую боль причинил ему, больше не желал принимать, как свою плоть и кровь. Герцог рявкнул, почти сразу коротко взвыл, и вдруг попытался накинуться на охотника, однако Тейт снова помешал — едва успел схватить оборотня за шею, дёрнул на себя, но понимал, что удержит его всего несколько секунд, этот монстр слишком сильный. Герцог попытался ударить лапой, распорол бы грудь охотника, если бы не Тейт, который изо всех сил удерживал оборотня. — Прекрати! Арон велел никого не убивать!        Герцог только сильнее рванул вперёд, едва не повалив Тейта, и тот понял, что не сможет совладать с этим чудовищем. Тогда Тейт вынул из груди клинок и ударил Герцог по голове рукоятью. Тут же раздался жалобный скулёж, Герцог отскочил от Тейта, положил лапу на макушку, прижав уши, хвост, а Тейт совершил резкий удар мечом, обрубая ствол ружья, и больше охотники не попытались напасть исподтишка. Пытаясь доказать, что зла они не желали, Тейт плавно развернулся полубоком, однако наблюдать за людьми продолжал, сделал несколько шагов прочь от них, и снова не последовало нападения, но бдительности Тейт не терял, обернулся на Герцога, который провёл по голове, поглядел на лапу, но крови на ней не осталось. — Мы должны найти монстра. Идём.        Теперь скалиться Герцог не стал, коротко рыкнул на Тейта и возмущённо направился за ним, а сам слушал, что происходило позади, снова охотник говорил своему сыну: — Gott gab mir einen solchen Sohn.        Раздались торопливые шаги по траве, мальчишка убежал, а Герцог и Тейт обернулись, на звук, на плач, но так, как опасности не заметил, Тейт сосредоточился на цели, велел: — Ищи монстра.        Сперва Герцог зарычал, затем замотал головой, обогнал Тейта и обдал его лицо выдохом, однако вскоре начал принюхиваться, то водил носом по земле, то поднимался и ловил воздух выше, изучая его. За то, что сделал, Тейт не винил себя даже слегка, наблюдал за Герцогом с некоторым упрёком в его сторону. Арон ведь сказал обойтись без жертв, а этот как с цепи сорвался. Впрочем, чего ещё ожидать от оборотня? Ещё и на людей вывел, а не монстра обнаружил, глупая собака. Весьма скверная получалась подстраховка. Тем не менее Герцог продолжал искать запах противника, в какой-то момент задрал хвост, начал двигать лапами быстрее, и лишь иногда бросал на Тейта недобрый взгляд, будто твердил: «Видишь, ищу. Доволен?». Ещё спустя некоторое время Герцог звонко протяжно завыл пред началом охоты, резко побежал вперёд, а Тейт двинулся следом, прижав крылья вплотную к спине.        Словно дикий зверь — пусть отчасти им и являлся — Герцог мчался между деревьев и кустарников, перескочил заросший мхом давно поваленный дуб, вдруг остановился, вонзив когти в землю, отпрыгнул как раз за секунду до того, как из-под травы вырвалась стена из колючих ветвей. Одним движением Тейт срубил их, расправил крылья, предупреждая невидимого врага, держал меч наготове, всем видом показывая воинственное настроение, и Герцог его разделил, лязгнул зубами, принялся рычать, и смотрел в конкретную точку. Скоро она встрепенулась, на одном из деревьев зашевелился мох и ветви, стали отделяться от него, будто насекомое покидало кокон, удалось различить рога-ветки, покрытую травой спину, руки, сделанные из земли, и вместо лица маску из дерева, перидерма изображала глаза и искривлённый в гневе рот. Внешность существа, то, что он управлял силой природы и, вероятно, защищал от людей лес, подсказывали Тейту, это — леший, хранитель этих мест, и вот почему они показались другими, природа находились под покровительством этого существа. Не хотелось бы сражаться с ним, он ведь исполнял свой долг, к тому же разозлился из-за людей, они вынудили его проявить агрессию, а не сам леший пришёл в их дом и стал разрушать его. Тейт слегка опустил клинок и крылья, глядел на лешего почти спокойно, однако решительно. — Я не хочу причинять вам вред, но если вы не прекратите, буду вынужден применить силу.        Леший застонал, и среди его скрипа, выдоха, стона, едва удавалось разобрать осмысленные слова: — Люди-и-и-и — плохо… Люди-и-и — зло… Защищу.        Подобного ответа Тейт и боялся, сильнее сжал пальцы на рукояти клинка. Возможно, придётся продемонстрировать силу, чтобы убедить это создание? Арон велел избавить от угрозы, и Тейт не мог подвести, он вернул обыкновенный меч в Арсенал, достал из него клинок Муспельхейма, и тот обуяло пламя, от которого Герцог отскочил. — Предупреждаю: прекрати буйствовать, иначе…        Но дослушивать леший не стал, запрокинул покрытые мхом рук и ударил, поднимая из-под земли не просто ветви, а кривые деревянные колья. Тяжело взяв меч обеими руками, Тейт рассёк им воздух, из острия вырвался шквал огня, который прорезал колья, превратил их в пепел, едва не обрёк на эту участь лешего и растения вокруг, однако Тейт сжал пальцы, останавливая пламя. Леший попятился, заскрипел, напоминая старое дерево, а Тейт продолжал наблюдать за существом, готовый защищаться в случае угрозы. Нельзя убивать столь древнее создание, связанное с природой, которое исполняло свой долг, хранило зверей и лес от человеческой напасти. Доказывая прямолинейность своих намерений, Тейт занёс меч, заставил его выпустить клуб раскалённого воздуха и дыма, от которого ближайшие листья практически мгновенно иссохли, и тогда леший застонал, уронил рогатую голову, принялся мотать ею в одну и в другую сторону, метался между призванием оберегать природу и возможностью быть испепелённым за это, а Герцог то и дело взмахивал хвостом, готовясь броситься на чудовище.        К лешему вышел из-за деревьев олень, из норы выскочил кролик, птицы начали опускаться на ветви-рога, щебетать о своём, не беспокоились ни о чём, кроме громадного волка, порой поглядывали на него или вздрагивали, если тот шевелился. Звери доверяли лешему, а тот — им, прикасался к ним мягко, по-доброму, как родитель к своему потомку. Нельзя убивать его… нельзя.        Леший выслушал своих друзей, своих детей и подданных, только они помогли ему принять единственное верное решение. — Не буду… дом нужно беречь… люди делают злое. — Знаю, — с сожалением произнёс Тейт, сам предпочёл бы уничтожить всех вокруг и защитить лес, но в место, где убивали людей, приходили другие, и Арон просил никого не трогать. — Так уводи своих зверей туда, где нет людей.        Снова раздался скрип, стон, узоры на маске начала двигаться, сделала выражение тоскливым, и Тейт понимал эти чувства, эту слабость перед обстоятельства, но иначе никак, уж леший точно не сможет одолеть людей, они могли превратить лес в пепелище всего за несколько часов, что уж говорить о победе над ними. Но это леший, Тейт же имел достаточно сил для того, чтобы дать отпор, нужно лишь подождать, тогда и лес, и звери, и сам леший будут в безопасности, а до тех пор ему оставалось только прятаться.        С некоторым опасением Тейт вернул меч в Арсенал, наблюдал за тем, как леший в сопровождении множества зверей двинулся в чащу, наверное, они смогут найти пристанище, Тейту же с Герцогом тоже пришла пора возвращаться. Но, кажется, волк намерения не разделял — принялся ходить туда-сюда, то ставить, то поднимать уши, иногда наклонялся, чтобы зализать оставленную пулей рану, к счастью, она не сильно кровоточила. Тейт махнул рукой, зовя Герцога за собой, но тот не сошёл с места, продолжал помахивать хвостом и едва слышно рычать. Пришлось позвать: — Мы всё сделал, идём.        В ответ Герцог вдруг оскалился, чуть не задел лицо Тейта зубами, зло нарычал на него, выводя из себя. — Хватит зубы скалить! Беспокоишься о парне так иди и помоги ему!        Герцог возмущённо фыркнул, снова огрызнулся на Тейта, принялся мотать головой, рычать, скулить и лаять, бродя из стороны в сторону и активно двигая хвостом, а затем вдруг сорвался с места и побежал куда-то в лес.        Сделал это Герцог не для того, чтобы выпустить эмоции, он чувствовал запах того парнишки и точно знал, где его искать. Солнце уже садилось, ночь обещала принести с собой холод, а мальчишка один, в лесу, оставленный своим отцом, ещё и оружия не взял, наверняка голоден. Герцог резко остановился, снова принялся нюхать воздух, водил носом по траве, выискивая подходящую добычу, и скоро такая нашлась. Без каких-либо усилий Герцог поймал зайца, но не убил, капающего кровью потащил туда, где должен был находиться мальчишка, вопрос лишь, жив ли он до сих пор, в лесу всякое могло произойти, к тому же с ребёнком.        Его Герцог нашёл недалеко от реки возле слабого костра, к нему мальчик сидел чуть ли не вплотную, грея руки, а над огнём коптилась рыбёшка сантиметров десять в длину. Герцог наклонил голову, стал смотреть, негромко проскулил, обернулся, сделал было шаг, однако не сумел уйти, снова обратил взгляд на парнишку, видя в нём лишь оставленного отцом ребёнка, а вовсе не человека, не врага. Привлекая его внимание, Герцог хрустнул веткой, сделал пару шагов навстречу, приковав к себе взгляд мальчишки, растерянный, чуть напуганный, не знающий, чего именно ожидать от оборотня. Тот замер, стоял почти во весь рост, помахивал хвостом и слегка двинул головой, пытаясь намекнуть, что зайца принёс в знак доброй воли. Ещё раз Герцог совершил движение головой, похоже, парнишка понял, плавно сел у огня, не отрывал глаз от оборотня, одновременно испуганных и преисполненных восторгом, и теперь Герцог медленно вышел из-за кустов, остановился, подождал немного, а так, как парень не кричал и за нож не хватался, подошёл, плавно вытянул голову и разжал зубы, роняя почти мёртвого зайца. На всякий случай его Герцог пододвинул носом, чтобы у мальчики не осталось сомнений в том, для кого эта добыча.        На неё парнишка глядел с долькой сожаления, однако урчащий желудок и пара лепёшок, съеденных ещё утром, уговорили взять тушку, разделать, как учил отец, через некоторое время парень оставил мясо над огнём, а Герцог сел, став не таким громадным на вид, и стал наблюдать за происходящим, порой помахивая хвостом. Недалеко журчала река, птицы готовились ко сну, исполняли последние трели, трещали сучья костра, он поднимал вверх искры и полосы дыма, и среди ночной тишины раздался вздох, Маркус обхватил колени руками. — Ты… ты понимаешь меня? — проронил он, повернув голову.        Герцог плавно кивнул, привстал, от чего мальчишка дрогнул, тогда Герцог посидел ещё немного, но затем медленно поднялся, сделал пару кругов у костра и Маркуса, в конце концов устроился возле него, положил голову на лапы, укрыл мальчика хвостом и стал глядеть в его глаза с невероятной преданностью. Маркус едва дышал от смеси чудовищного страха и благоговейного восторга. Оборотень находился совсем рядом, так, что ощущалась мягкая шерсть, жар, исходящий от кожи, горячее дыхание, огромный, мощный, самый страшный из всех, кого Маркус когда-либо видел, но этот волк не нападал. Так они сидели долго, ничего не говорил один, не издавал звуков другой, Герцог грел парнишку своим теплом, смотрел, иногда двигал ушами, а тот в свою очередь не переставал разглядывать волка. Прошло много времени, а они так и не двинулись, пока веточка не прогорела, рыба упала в огонь и мальчишка тут же достал её, стал дуть, сделал осторожный укус. — Папа хочет, чтобы я стал охотником, — вдруг заговорил Маркус. — Но разве я могу? Мне рыбу-то жалко, хотя она глупая, а уж оленя или такого, как ты… вы ведь не все злые, правда?        В ответ Герцог проскулил, уставился на парнишку, как собака, чистыми синими глазами, чуть тоскливо, но очень внимательно, понимая каждое слово. Маркус съел часть рыбёшки, а вторую вдруг протянул Герцогу. Такой тушки ему не хватило бы на укус, однако он осторожно взял зубами хвост, проглотил пищу, облизнулся, проследил за тем, куда указал мальчишка. — На западе моя тёте живёт, у неё яблоневая ферма, там очень красиво, особенно весной, тихо так. Я бы хотел с ней работать, но папа не разрешает… не хочу возвращаться к нему, — признался парнишка, снова обхватив ноги, уставился на огонь, будто в нём мог сжечь свои проблемы. — Может, тётя Джи и приютила бы меня, но я не могу ей позвонить, и денег на билет нет, поезд до неё каждое утро едет… Прости, — вдруг неловко засмеялся парень, — я, тебя, наверное утомил.        И снова Герцог только заскулил, пододвинул голову ближе к мальчишке, задел его ногу носом, выдохнул, крадя понимание реальности. Никогда прежде Маркус не видел существ так близко, и никак не мог вообразить, что подобный зверь, огромный и сильный, будет так нежно общаться, согревать, и что его нос окажется таким мокрым и горячим, прямо как у собаки. Постепенно солнце скрылось, небо украсили звёзды, ночь наполнила лес своими особенными звуками, а Герцог слушал костёр, следил, чтобы он не потух, пока детёныш человека спал, прижавшись к боку, Маркса волк укрыл хвостом. Каждое утро поезд едет на запад… с этими мыслями Герцог погрузился в сон.        Он пробудился, едва рассвет коснулся глаз, осторожно потянулся и зевнул, широко раскрыв пасть, повернул голову сперва на угли, оставшиеся от костра, а затем на мальчишку, который почти закутался в густую шерсть, но похоже, не замёрз. Издалека донёсся звук, ухо оборотня тут же повернулось в его сторону, а затем и голова, Герцог стал прислушиваться. Не ошибся, это поезд ехал, а значит, нужно поторопиться. Герцог выскочил из-под мальчишки, роняя того на землю, принялся тыкать его носом, скулить, активно вилять хвостом, а парнишка засмеялся, неожиданно вспомнил, где находился, осознал, что провёл ночь в лесу, и только громадный оборотень не позволил замёрзнуть насмерть или погибнуть от когтей или клыков, а ещё он не переставал скулить. — Что? Что такое? Ты голоден?        Герцог замотал головой, повернулся в лес, туда, где не удавалось увидеть, зато услышать поезд, поглядел на на мальчика, снова на чащу, и опять на него. — Ты что…        Задать вопрос Маркус так и не сумел, ведь времени на разговоры не осталось, Герцог взял мальчишку за шкирку и забросил себе на спину, тот рефлекторно схватился за шерсть, и не зря, ведь оборотень вдруг сорвался с места, помчался через лес. И снова дикая смесь чувств захлестнула Маркуса, он понимал, что мог отпустить, скорее всего удариться при падении, вернуться к отцу и стать тем, кем он желал, заставить себя стрелять в существ даже после встречи с волком, а мог довериться ему, оборотню, видимо, отправиться к тёте Джи и вместе с ней заняться яблоками. Тут даже не пришлось гадать, хотя было бы лучше её предупредить.        Стук колёс и гудок поезда слышался впереди, Герцог ускорился, чтобы суметь нагнать его, двинулся наперерез, совсем скоро добрался до железной дороги, стал бежать быстрее, ощущая, как открылась рана, но ничего, она маленькая. Приготовившись, прижав уши, Герцог совершил прыжок, вцепился когтями в крышу вагона, сдирая с неё слой металла, убедился, что парнишка не свалился, почему-то по его щекам текли слёзы, но на лице сияла самая яркая, самая честная улыбка. Герцог принялся изучать запахи, перешагнул на соседний вагон, на следующий, и там почувствовал хорошие ароматы, здесь можно оставить парнишку. Его Герцог спустил со своей спины, встал полубоком, чтобы тот не свалился с поезда, вонзил когти под крышку люка и поднял его, стал придерживать одной лапой, а второй аккуратно взял мальчика под живот, опустил среди ящиков, в них перевозили ягоды, а ещё саженцы деревьев. Снизу вверх, полный растерянности, надежд и страхов, парнишка смотрел на Герцога, как тот повернул голову на бок, на другой, а затем закрыл люк. Герцог спрыгнул с поезда, приземлился почти аккуратно, отряхнулся от травы и грязи, принялся слизывать кровь, и вдруг почувствовал, что не один здесь, двинулся на запах странного костра и перьев.        Посредине леса, на крохотной поляне, затерявшейся среди часто растущих деревьев, сидел Тейт у огня, но не такого, как все, по запаху ощущался иначе, да и выглядел как-то непривычно. После недолгого сомнения Герцог вышел к Тейту, тот почти сразу встал на ноги. — Если тебе интересно, что с лешим…        Однако Герцогу не было интересно, он громко, но коротко прорычал, тряхнув головой, а затем развернулся спиной к костру и принялся закапывать его задними лапами. — Хэй! Нам ведь нужно Вейлина…        И снова Герцог демонстративно фыркнул, двинулся мимо Тейта, толкая его, прошёл вперёд и вдруг остановился, обернулся на Тейта, мотнул головой, намекая, куда нужно идти, и снова направился через лес. После утомлённо вздоха Тейт последовал за Герцогом. Хорошо, что он не пострадал. Возможно, вчера стоило пойти с ним, но Тейт не горел желанием находиться рядом с этим зверем дольше необходимого, к тому же не нашёл бы его ночью в лесу, да и помешал бы… оправдания, да, но Тейт надеялся, что всё прошло хорошо и Герцог никого не задрал, а судьба мальчишки Тейта не волновало совершенно.        Герцог вывел к реке, холодной и дикой, подошёл к самому берегу и шлёпнул лапой по воде, тут же отскочил, принялся рычать на поток, отряхиваться и слизывать капли с ладони. Через некоторое время на поверхности начали собираться огоньки, сперва они загорались и таяли, затем приняли форму круга, ещё погодя открыли портал, из которого вынырнул Линос, подплывать не стал, боязливо косясь на Герцога, но затем заметил Тейта и значительно повеселел. — Ох, привет… вас двое тут… Можете возвращаться, — предупредил Линос и отплыл в сторону, освобождая вход в портал, — я открыл его у берега, так что плавать не придётся.        После того, как кивнул, Тейт прыгнул в портал, а Герцог немного повился у края реки прежде, чем повторить манёвр, поторопился выбраться на сушу, принялся отряхиваться, разбрасывая воду, осыпая стоящего рядом Тейта градом капель, от которых тот закрылся крылом. Снова последовали брызги, когда Герцог принялся размахивать хвостом, и вдруг встрепенулся, уставился в сторону, откуда шёл Стефан. Когда тот достаточно приблизился, Герцог подскочил к нему, начал тереться, лизать лицо, прикасаясь мокрой шерстью, а затем взялся скулить, жаловаться на раненый бок, показал его Стефану. — Поранился. Бедный, — из-за интонации Стефана его сочувствие казалось не просто наигранным, а будто издевательским. — Я обработаю…        Герцог перебил Стефана тем, что снова заскулил, но в этот раз неумело провёл лапой по макушке, а затем рявкнул на Тейта, в который раз принялся скалить на него зубы. — Тейт ударил тебя? — наверное, Стефан должен был изумиться, но Тейт не стал отрицать. — Да, ударил. Арон велел никого не трогать, а этот чуть не убил человека.        Самому Тейту казалось, будто он жаловался на Герцога, однако сказал всё, как есть. Арон дал приказ обойтись без жертв? Да. Герцог послушался? Нет, предпринял попытку нападения, и Тейт сделал всё, чтобы его остановить. Герцогу такое откровение не пришлось по душе, он резко отвернулся, глазами забегал, не желая смотреть на Стефана, пусть даже тот не мог упрекнуть ни взглядом, ни словом. — Сходи к Арону, — несмотря на то, что совет дал Стефан, Герцог только тряхнул головой, явно не намеревался прислушиваться. — Ладно, давай займёмся раной, а вместо тебя отправим Тейта, — теперь Стефан перевёл взгляд на него, попросил. — Расскажи, как всё прошло, можешь напомнить ему позавтракать, — вдруг Стефан сказал нечто, что совершенно не относилось к делу. — Жаль, вы пропустили расширение города.        Особого значения этому Тейт не придал. Пропустил и пропустил, какая разница? Сейчас куда важнее доложить Арону обо всём, что произошло, и до него Тейт решил долететь, крыло уже достаточно восстановилось для короткого лёгкого полёта, к тому же после холодной ночи в лесу ничто так не бодрило, как пара сотен метров над землёй. Тейт приземлился на крыше замка, где они со Стефаном обычно дрались, а там почти уверенно добрался до кабинета, вошёл после разрешения, вот только ждал Тейта вовсе не Арон, его место сегодня занял Алистар, поднял взгляд, вздохнул. — Предугадывая твой вопрос: он отдыхает. Можешь отчитаться передо мной.        Не успел Тейт даже слова сказать, а Алистар уже с усмешкой перебил: — Не стой, как вкопанный, садись. Налить тебе чай или что-нибудь покрепче? — Н-нет, благодарю, — слегка растерялся Тейт, не понимал, шутил Алистар, издевался или в самом деле проявлял заботу.        Пусть от напитка отказался, Тейт всё же сел, рассказал о том, как они с Герцогом столкнулись с человеческими охотниками, как одного из них Герцог чуть не загрыз, но всё обошлось, и тогда Алистар перебил: — Ты сумел остановить его? — в голосе Алистара удалось различить искреннее изумление, может даже лёгкую растерянность. — Надо же… у меня не получилось. — Такое уже случалось? — Больная тема, — Алистар совершил жест рукой, будто попытался прогнать кого-то, возможно, личный вопрос. — Продолжай.        Тейт признался, что лешего они всё-таки нашли и сумели обойтись без кровопролития, леший отступил, согласился увести своих зверей, а вечером пришёл, принёс ягод, они с Тейтом поговорили о Д’Алинте, так что, возможно, спустя время леший приведёт множество зверей. В общем и целом всё закончилось благоприятно, а вот чем Герцог занимался всю ночь, Тейт не имел ни малейшего понятия, но крики в лесу не раздавались. Пока слушал, Алистар иногда кивал, а Тейт, находясь достаточно близко, сумел разглядеть его слегка заострённые уши, даже не знал, что у вампиров они такие, а вот кожа почти белая, глаза сияли, словно рубины, и клыки виднелись каждый раз, когда Алистар говорил. После того, как Тейт закончил, Алистар подвёл итог: — Что же, могу сказать, вы справились отлично. Честно, я удивлён, что ты повёл себя настолько хладнокровно, — ухмыльнулся Алистар, а Тейт не успел оскорбиться или выразить негодование, ведь тот продолжил. — Молодец, ты быстро развиваешься… Может всё-таки угостишься? Байхао Иньчжэнь — весьма интересный напиток, сырьё для него собирают в провинции Фуцзянь, заварить его тоже нужно уметь, но оно того стоит.        Будто не интересуясь мнением Тейта, не оставляя ему выбора, Алистар налил из стеклянного чайника как раз подошедший чай, он имел бледный, отливающий жёлтым оттенок, обладал сладким цветочным ароматом, в него Алистар не добавил ни молока, ни сахара, чтобы никто не отвлекало от вкуса, одну чашку взял сам, вторую поставил перед Тейтом. Отказываться он не стал, всё равно в горле пересохло, но не осушил чашку залпом, как на миг собирался, вместо этого делал небольшие глотки и пытался прислушаться к ощущениям, может, чай и на вкус окажется таким же, как на запах, хотя среди листьев-иголок не плавали лепестки или кусочки фруктов. Да, в самом деле необычный чай.