Хайкью мальчики и их вселенные

      Они познакомились в универе.       Кей только поступил и был ещё совсем зелёным первокурсником, а Тетсуро учился на третьем. Кею старшекурсник сразу не понравился. Он был шумным, заносчивым, навязчивым и заполнял всё пространство вокруг себя.       Кей любил тишину и спокойствие.       Кей любил травяной чай и детективы 18-го века.       Кей любил лежать в ванной, пока вся кожа на его теле не сморщится и сидеть с Тадаши в библиотеке, наблюдая боковым зрением, как небо за окном становится алым, а затем переходит из сине-сиреневого в чёрный. Любил эстетику ночного города, пиццу с ананасами, импрессионизм и шотландских вислоухих кошек.       А Тетсуро любил Кея.       Никто не мог этого объяснить, даже Куроо. Однажды это просто произошло и всё.       Бокуто много раз спрашивал: «Когда это — однажды?» но Куроо и этого тоже не знал.              Может быть, когда Тсукишима оставил в библиотечном учебнике химии закладку с котёнком, и Куроо бежал два квартала только чтобы услышать в ответ смущённое «оставь себе». Или кода узнал, что Кей избил преподавателя, домогавшегося до студентки. Ох, ему так шли эти ссадины на скуле и разбитые костяшки, хотя, наверное, это больно. Сам Куроо никогда не дрался, он решал проблемы хитростью или в крайнем случае шантажом. В любом случае, даже если бы Тсуки прямо сейчас прижал его к стенке и занёс руку над его лицом, Куроо не смог бы сказать когда это случилось. В оправдание ему можно сказать, что из-за общих друзей они тусили в одной компании так часто, что у Куроо была возможность влюбиться в Тсуки буквально каждый день своей жизни.              Поэтому нет смысла винить его в своих чувствах. Сердце Тетсу было слишком слабо перед загадочным холодным блондином, который хоть и отмалчивался всё время на общих посиделках, но был родным для каждого из участников их большой компании. И для Куроо он тоже стал родным и пугающе близким. Ровно настолько, насколько точно не может стать первогодка, которого ты знаешь один семестр.       А Тсукишиму… Тсукишиму Куроо всё ещё бесил. Как огромный противный прыщ на щеке: хрен знает как он там появился, загадочным образом абсолютно не проходит. Ты вроде его ненавидишь, но за несколько недель привык и забил. В итоге просто ждёшь, когда сам пройдёт.       Ямагучи лишь наблюдал за классическими попытками Куроо стать ближе и классическими протестами Кея, иногда выражавшимися лаконично поднятым среднем пальцем. Но Тадаши был не тем человеком, который бросит приятеля, утопающего в безответных чувствах.       «Ты попробуй сесть рядом с ним, когда он читает книгу и просто побыть рядом. Не болтая, не пялясь на него. Просто рядом. Можешь тоже почитать, или музыку послушать, но только не вторгайся в его пространство, ладно?»       Ладно.       В библиотеке не так уж и скучно. А книги про «котов воителей» не только для детей. Пошёл Котаро в жопу со своими шутками, каждый волен читать, что хочет.       Тетсуро стал раздражать Тсукишиму чуть меньше. Совсем капельку. Вообще-то он даже может быть приятным собеседником. Когда молчит. Что он там читает? Котов-воителей? Тсуки прочитал их ещё лет в 13. Вообще-то все их читают лет в 13. А, ну всё сходится: Куроо по возрасту подходит.       На Новый год Тсукишима напивается. Любой порядочный студент может напиться на своей первой студенческий вечеринке, и даже, между прочим, не может, а должен.              Кей никому ничего не должен, но напивается. Алкоголь делает все красивым и правильным. Огни гирлянд, конфетти, прилипшие к носкам, бокалы с шампанским, пестрые куртки, падающие с вешалок прямо на пол прихожей, скомканную подарочную бумагу, валяющуюся в углах комнаты и Куроо Тетсуро.       Но последнего Тсуки не говорил.       Так само собой получается, что им в одну сторону. Тетсуро пьяный в дрова, оно и видно. Но и Кей не лучше.       — Ты прости меня, Тсуки, что липну к тебе. Но я по-другому не могу. И не умею. Ты вообще-то мне очень нравишься. Нравишься не как друг, хотя, мы, наверное, даже и не друзья с тобой. Я передумал, забудь об этом. Я все равно тебя добьюсь… наверное… когда-нибудь.       Цукки смотрит на Куроо. У него снежинки на ресницах и шапка смешная — вязанная.       «Друзья» — думает Кей. Но не говорит.

***

      На втором курсе сложно. Очень-очень сложно. Совсем другой уровень надо показывать. Времени ни на что нет. Ни на друзей, ни на сон. Только на контрольные точки и срезы. Да сколько можно уже, мать вашу.       Телефон. Надо взять, вдруг мама. Маму Кей уже три месяца не слышал.       — Тсуки, привет. Это Куроо. Куроо Тетсуро. Помнишь меня? Знаю, что помнишь, такого как я не забудешь! Ха-ха. Не отвечай ничего, не надо. Знаю, что занят, знаю, что говорить не хочешь. Я сам буду говорить, ты только молчи, не сбрасывай. Я вообще-то домой иду. Так холодно стало. Очень холодно, скоро уже и каток зальют. Пойдёшь на каток, когда сдашь экзамены? Хотя… Со мной, наверное, на захочешь, да? Я эм… ты меня извини, я ничего не могу сделать с собой. Ты мне в душу запал. Я ещё так никогда не влюблялся. Так что, может быть, всё-таки дашь мне шанс? Схо—       БДЫЩ.       Звук такой четкий и звонкий.       — Куроо? Куроо, ты в порядке? Эй? КУРОО ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?       Гудки.       Кей бежит в больницу так быстро, что слёзы катятся с его щёк не вниз, а вдоль, прямо к уху. Мысли стучат по вискам. Он повторяет про себя ответ снова и снова:       «ДАВАЙ, КУРОО, ДАВАЙ ПОЙДЁМ! ТЫ НЕ ПРАВ, АБСОЛЮТНО НЕ ПРАВ. Я ЛЮБЛЮ ТОЖЕ, ТОЖЕ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ! Я ХОТЕЛ НАПИСАТЬ ТЕБЕ В ЭТОМ ГОДУ. ОЧЕНЬ ХОТЕЛ! НО НЕ МОГ… ВДРУГ ТЫ ЗАБЫЛ МЕНЯ? ВДРУГ Я СТАЛ ТЕБЕ СОВСЕМ НЕИНТЕРЕСЕН? Я ДУМАЛ, ТЫ НАШЁЛ НОВОГО ПЕРВОКУРСНИКА! БОЛЕЕ КРАСИВОГО, ОТКРЫТОГО, ДОБРОГО, ЗАЧЕМ ТЕБЕ Я? Я УЖЕ НА ВТОРОМ, ВО МНЕ БОЛЬШЕ НИЧЕГО ДЛЯ ТЕБЯ НЕТ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОГО. СКУЧНО. ДА И Я ПЫТАЛСЯ ДОКАЗАТЬ СЕБЕ, ЧТО ТЫ МНЕ СОВСЕМ НЕ НРАВИШЬСЯ! НО ВООБЩЕ-ТО, МАТЬ ТВОЮ, НРАВИШЬСЯ! ВСЁ В ТЕБЕ! СМЕХ ЭТОТ УБЛЮДСКИЙ ШАКАЛИЙ НРАВИТСЯ, И ПРИЧЕСКА КАК У ЭМО, КОТОРОГО ПО СТЕНКЕ ЕЛОЗИЛИ. И ШУТКИ ТВОИ ТУПЫЕ МНЕ НРАВЯТСЯ, И ШПАРГАЛКИ ПО ХИМИИ ГЕЛЕВОЙ РУЧКОЙ НА КОЖЕ НАПИСАННЫЕ. И УХМЫЛКА ТВОЯ ПИДОРСКАЯ МНЕ НРАВИТСЯ! ТЫ, СУКИН СЫН, ВЕСЬ МНЕ НРАВИШЬСЯ, НО МНЕ НУЖНО БЫЛО ВРЕМЯ ЧТОБЫ ЭТО ОСОЗНАТЬ. И НЕ ДАЙ БОГ ТЫ БЛЯТЬ МНЕ НЕ ДАШЬ ВОЗМОЖНОСТИ СКАЗАТЬ ЭТО!»

***

      Сегодня в 21:23 произошла автокатастрофа.       Студента четвёртого курса на перекрёстке сбила машина.

***

      В больнице противно.       Тошнит.       Тошнит.       ТОШНИТ.       Сколько прошло уже? Две недели? Тупой Тетсуро, сколько можно лежать? Ты бездельник и эгоист. Валяться в коме вместо сдачи экзаменов? Только ты такое мог придумать.       Кей никогда не сдавался так просто, а сейчас он даже не имел права сдаться. Он будет просить каждый день. Каждый час. Каждую секунду. Он не отступит, пока доктор Укай не согласится сделать операцию.       —Ты понимаешь, Тсукишима, эта операция очень сложная. Она идёт 11 часов подряд и в состоянии Куроо шансов на успех очень мало. Если повезёт, то все останется как есть, но не исключено, что он умрет прямо на операционном столе.       Кей понимает. Он не глупый. Но также он понимает, что Куроо сам не проснётся. Он видел его. Каждый день видел. Рассказал все о своих чувствах, ничего не скрыл. Жаль, что до адресата слова не дошли. И не дойдут. В таком состоянии из комы не просыпаются. И все в больнице это понимают.       Тсукишима две недели ночует у дверей больницы и ничего не ест. Укай смотрит на него на очередном перекуре. Видит его впалые щеки, пустые огромные глаза. Трясущиеся руки. И соглашается. Две смерти ему не нужны.       Операция проходит успешно. Куроо не умирает. Вроде ему даже понемногу становится лучше. И Кею этого достаточно. Он живет в палате Тетсу и даже потихоньку начинает есть.       На третий день ничего не происходит.       Но ночью. Ночью Тсуки просыпается от прикосновения.       Он снова заснул на коленях, положив голову на кровать Куроо.       И сейчас он проснулся и уже вовсю рыдает, потому что мизинец Куроо коснулся его щеки. Куроо лежит молча и смотрит. Смотрит прямо на Кея.       ОН СМОТРИТ.       Такой непривычно молчаливый… Кей не знает, что сказать. Все слова разом выпали из головы и разбились, вырезаясь осколками в каждый сантиметр его тела. Тсуки почти не видит Куроо из-за слёз, но чувствует легкое прикосновение мизинца к щеке и набирает в легкие побольше воздуха. Вдох. Выдох. Вдох. Сейчас он сможет.       — Д-давай… давай сходим на каток, Тетсу! Давай сходим… я… Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!!       И после этого в легкие врезаются тысячи игл. Он больше не может ничего сказать. Кей снова рыдает. Уродливо и надрывно. Он никогда так не плакал. Он плачет за всю свою жизнь. Плачет истошно. Он как огромный шар, наполненный водой до отказа, в который упала последняя капля. Капля, изнутри разорвавшая этот шар на клочки.       Эта капля катится одинокой слезой по щеке Куроо Тетсуро. А потом он закрывает глаза.       — Прости, Тсуки, но тебе придётся пойти на каток с кем-нибудь другим.