Чудеса под запретом

Клоду хотелось рассмеяться: никаких стен! Можно шагать и шагать, покуда ноги тебя не опрокинут. И он никогда не видел деревьев, растущих просто так, без всякой на то причины. Это были прекрасные деревья, они пахли, и вокруг них не стоял забор. Клод потрогал кору, поддавшись любопытству: какая она на ощупь? Второй город королевства кипел звуками: вдали у блестящей широкой ленты реки смеялись дети, в роще через которую неспешно пробирался маркиз — тянулась птичья свирель. Он искренне полагал, что те поют только когда их сажают в клетку. В его комнате стояла одна такая: цветастые канарейки, коротко чирикая, прыгали по золотым прутьям. Наевшись стащенных с обеда ягод, те важно усаживались на жёрдочку и выдавали сладкозвучные трели. Но их песни впервые показались фальшивыми. Клод изумлённо застыл, вслушиваясь: каждый звук выстрелом прошибал его выжатое, как лимон, сердце. Клод бросил взгляд назад, на выступающий из-за зелени лиловый мрак. «Ладно, — подумал он. — я только дойду до центральной площади…» Здешний воздух кружил ему голову похлеще самого изысканного вина, а солнечный свет… Ни в одном опиумном бреду не мог он представить себе его ненасытную, великодушную роскошь. Солнце оказалось таким ярким, что долго и не полюбуешься: больно. Клод добрался до верхушки холма, который издали казался жёлтым. Это маленькие смешные цветы делали его таким, ковром усыпавшие колючую поросль травы. Детский смех зазвенел громче, и стал различим мягкий шёпот реки за спиной. Внизу разлеглась площадь, круглая, как гигантская монета, по которой суетливо бегали крохотные люди. Нужно всего лишь сделать пару шагов, преодолеть сбегающие с холма ступени, выглядывающие из листьев... Но Клод почувствовал странное неспокойствие, словно тайком проник в мамину спальню, чтобы стащить пару микстур. Ему показалось, что как только он туда спустится, жители тут же его заклюют. Просто за то, что он другой. Ему нужно возвращаться, пока он не поверил, что имеет право здесь находиться. Солнце радостно блестело, стекая по разноцветным крышам, и на душе стало горько-горько, будто полыневой настойки натощак угостили. Позади раздалось шуршание лёгких, торопливых шагов. Клод мигом обернулся, сердце громко и болезненно пнуло рёбра. Его застигли. Его, пришедшего с той стороны чужака! В его сторону двигалась тонкая девичья фигурка, так сильно нагрузившая обе руки какими-то свёртками и коробками, что едва можно было заметить тёмную макушку. Страх сменился чем-то непонятным. Девушка бесстрашно приблизилась к лестнице и тяжело выдохнула. — Помощь? — протянул Клод, с трудом отдавая себе отчёт. — Было бы чудесно, — приглушённый грузом раздался юный голос. Клод подхватил несколько верхних коробок и быстро преодолел горку. Он обернулся к осторожно спускающейся девушке и подал ей руку. — Спасибо, — неуверенно выдавила она, наконец поднимая на Буржуа взгляд. В тёмно-синих глазах мелькнула настороженная тень, но девушка ничего не сказала. — Позвольте отнести это куда вам нужно, — вновь навязался Клод, найдя отличный повод незаметно пройтись по площади. Возражений не последовало. В центре, город открылся с другой стороны. Повернул испачканный в жире бок. Шум рынка ничуть не напоминал их аллею с магазинами и дорогими лавками, где улыбчивые, холёные продавцы сбивали с толку наивного простофилю красноречием. Они прошли мимо какой-то забегаловки. Клод поморщился, учуяв запах жареной рыбы, смешанный с резкой помесью лука. Всё производило достаточно нелепое и странное впечатление. Клод даже немного разочаровался: ожидал большего от людей, живущих под милостью солнца. Они здесь передвигались исключительно пешком, и на всём пути Клод не повстречал ни единой фиолетовой бабочки. Королю было плевать на Второй город. Он не искал себе здесь подданных. Мысль показалась пронзительно острой, отозвалась внутри странным чувством. Клод почти забылся в нём, если бы они не остановились перед выцветшей на солнце дверью. Покачивающаяся на слабом ветру простенькая вывеска задорно подстегнула петлистой буквой 'M', причудливым образом переходящей в ножницы. Девушка хмыкнула и толкнула дверь плечом. — Сложи всё на стол, пожалуйста. Спасибо. Её голос обрёл бодрость, а внешний вид деловую собранность. Она принялась хлопотать, открывать витрины, поправлять платья и сюртуки на манекенах. — Так ты… Портниха, — выдавил Клод, освободив наконец руки. — Швея. Что-то в этом слове его тут же смутило. Он тупо уставился на увешанные бесчисленными эскизами стены. Он оказал помощь, считай, прислуге! Матушка бы точно превратила его в статую, узнай об этом. Воспоминание о ней дрянным пеплом осело в голове. — Я тебя не видела здесь раньше, — вместо ответа протянула швея, откидывая со лба чёрные пряди. — Кто ты? Дверь неожиданно захлопнулась, словно от сильного порыва ветра. Взгляд девушки впился в него будто игла — прямой и упомрачительно острый. Клод почти попятился, но вовремя остановил себя от позорного проявления невесть откуда появившейся слабости. — Клод, — он как можно более любезно улыбнулся, удержавшись от привычного поклона. Ещё ни разу он не представлялся перед кем-то вроде обычной портнихи. Та скрестила руки на груди и хмыкнула. — Просто Клод? — Буржуа, — произнёс он небрежно, и для пущего эффекта поправив перстни. Лицо девушки резко застыло. Она опустила руки. — Сын Каменной герцогини, — голос её прозвучал озябло и чуждо. Она кивнула в сторону двери. — Тебе лучше уйти. Ожидаемо. Настолько, что в груди шевельнулась лишь заскорузлая пустота. — Могу я узнать твоё имя? — зачем-то спросил Клод, оборачиваясь на пороге. Девушка вздрогнула, словно не ожидавшая, что ей адресуют подобный вопрос. — Маринетт, — бросила она и нахмурила тёмные брови. — Тебе действительно лучше… Клод вышел, мягко прикрыв за собой дверь, и засмеялся. Солнце поцеловало его в веки. Абсурд. Сплошная нелепость.

*

Утро началось с вязкого похмелья. Клод с трудом вспомнил, в каких обстоятельствах успел так нажраться: кажется, его где-то подхватил Куффен с обещанием "вылечить хандру"... Спальня казалась подозрительно тихой. Клод и забыл, что выпустил канареек: об этом напомнила опустевшая птичья клетка. Ледяная вода не спасла от головной боли. Как и рассеянный свет улиц. Иногда Клод задавался вопросом: что будет, если все фонари разом погаснут? Увиденное солнце во Втором городе показалось пьяной галлюцинацией. Этого не могло случиться взаправду... Вот только юная швея уж очень не походила на выдумку, со всей этой резко выскочившей неприязнью. И это несмотря на его вежливость до последней секунды общения! Вскипевшее раздражение лишь усилилось, когда похожий на лощеного таракана камердинер объявил о прибытии Его Высочества. Клод велел принести кофе в малую гостиную. По поместью блуждали признаки давно начавшегося нового дня. Слуги чёрными пятнами усыпали холл, и маркиз поспешил от них скрыться в комнате. Клод плюхнулся в кресло, потирая распирающие от боли виски. Заслышав бодрую дробь шагов, он скривился. Двери безжалостно распахнулись, и гостиную обнял слишком жизнерадостный голос: — Аллелуйя! Мой друг, не передать словами, как я рад, что мне всё-таки не придётся целовать вашу каменную щёку вместо настоящей. Воздух протестующе заскрипел ароматом фиалок и персика. Принц крепко стиснул Клода и дважды приложился губами к его щеке. Неприлично громко. — Из уважения ты бы мог хотя бы сделать вид, что опечален. — Я всегда не выносил эту ведьму, — Адриан отодвинулся и достал портсигар. — Принёс твои любимые. — Как вы любезны, ваше высочество. — Сам себе диву даюсь, — принц бросил ему коробок спичек и перебрался на кресло, стоящее напротив. По его губам растеклась плотоядная улыбка. — Её убил мой отец. Клод затянулся, прикрывая глаза. Он издал безразличный хмык, не находя в себе прежней ярости. Ни-че-го. — Я догадался. Но какая-то дурацкая боль не исчезла. Ржавым напильником точила внутренности изнутри. Радость Агреста младшего было легко понять. Клод постоянно жаловался ему на жестокие выходки матери. А быть другом у Адриана получалось чуть лучше, чем принцем. Он заступался за него перед матерью до стыдливо налёта слишком часто. Слуга подал завтрак, так низко поклонившись Его Высочеству, что почти угодил носом в сахарницу. Клод фыркнул, замечая появившиеся на столе свежесрезанные розы, которые так любил принц. О его предпочтениях знал каждый в королевстве: Адриана обожали все, даже отщепенцы с той стороны. — Мне тебя, право слово, жаль, — стоило дверям сомкнуться за ушедшим лакеем, заговорил Агрест. Клод запутался и рассердился одновременно. Он нарочито пустил дым в сторону принца и прищурился. — С чего бы это? — Именно тебе, друг мой, придётся разгребать... камни, раскиданные мадам Буржуа, — Адриан возвёл глаза к потолку. — упокой тьма её душу, по всему огороду. Я хотел сказать, королевству. — Что это значит? — холодно осведомился маркиз, туша сигарету. Адриан с задумчивым видом пожевал кусочек сыра. — Твоя репутация несколько замызгалась грязью, — бросил он многозначительно. — Невинных жертв необходимо расколдовать. Если не хочешь однажды проснуться с ножом в груди или... Клод рассерженно вскинул брови. — О, спасибо за совет! Погоди, сбегаю в склеп матери, спрошу как это сделать. — Зачем же? — Лицо Адриана вмиг перестало выражать беззаботность. — Ты никогда не задумывался, почему есть люди, живущие за куполом? Клод повёл плечом, сосредоточив внимание на кофе. Вспоминать вчерашнее приключение второй раз за утро — дурной тон. — Им есть что скрывать, — важно подвёл Адриан. Он откинулся на спинку и провёл рукой по подбородку. — Помнишь, был такой человек — мастер Ван Фу? — Он погиб при восстании, которое возглавила Маюра, — скучающе отозвался Клод. Уроки истории засели в его голове навечно по вине учителя, что каждую лекцию сопровождал каким-нибудь нелепейшим костюмом. — И его похоронили во Втором Городе... — Значит, разговор с мертвецами неизбежен? Адриан посмотрел на него укоряя в нетерпеливости. — Я слышал, что к его могиле на рассвете стекаются последователи. — Последователи? — Бывшие ученики, — пояснил принц. — Хотя сейчас оставшиеся из них будут очень осторожны, — он взял в руки чашку. — Они не дураки. — А чего им бояться на своей земле? — небрежно поинтересовался Клод. Он вспомнил залитые солнцем улицы, и жителей не высматривающих напряжённо акум поблизости. Адриан склонил голову в нерешительности, так и не донеся чашку до губ. — Мой отец охотится на таких как Ван Фу. Клод прищурился и подался вперёд. — Зачем? Неужели непобедимый король боится каких-то учеников мёртвого старика? Немыслимо... И до преступного чувства притягательно. Адриан пожал плечами, отпивая кофе. — Мы с ним это не обсуждали, — мягко ответил он и потянув за цепочку, вытащил часы. Он цокнул языком. — Как летит время! Клод поднялся, решив проводить друга до экипажа. — Не хочешь, кстати, составить компанию? — улыбка принца напомнила о солнце. Стало понятно всеобщее обожание. — Сегодня я посещаю сиротский дом… — Нет, спасибо, — усмехнулся Клод, когда они вышли на крыльцо. Аллею освещали золотистые огни. Как и всегда, неба под куполом не разглядеть. Можно и не пытаться. — Ты не выглядишь освобождённым, — проявил неожиданную чуткость Адриан. Он остановился у дверцы кареты, которую ему услужливо распахнул лакей. Моль издала скрежещущий вздох, готовая взлететь в любой момент, как ей прикажут. — Ты уверял, что только её смерть избавит тебя от гнёта и ужаса, — прошептал Агрест. — Только не говори, что это всё было несерьёзно. Клод сердито пнул валяющийся камень. — Смерть. Но не отравление… — Ну, отец пошёл по короткому пути, — бездушно заметил Адриан. — Она, чёрт возьми, моя мать! Андре, подвыпив, рассказывал, что она не всегда была такой. Взбалмошной, эгоистичной, раздражительной... Но не бессердечным чудовищем. Злость на короля впилась в виски. — Нет, — придвинулся ближе Адриан. — Она тебя просто родила. Матерью быть и не пыталась, — жестокие слова отразились на зелёной поверхности глаз. — Чёрт... Мне тебе напомнить? Напоминания оказались излишни. Клод стиснул зубы, когда в разум просочились последние слова матери: ты такое же позорище, как и твой отец Клод не мог допустить даже мысль о том, что Агрест прав. Он ведь... Ничего в этом не смыслит! Возмущение похолодело, обернувшись неуклонным желанием отплатить тем же. Поддеть за живое. — Откуда тебе-то знать? — бросил Клод, зло ухмыльнувшись. — Твоя ведь покинула этот свет, едва ты выучился произносить заветное слово из четырёх букв. Адриан моментально изменился в лице. Он отпрянул, бледный и будто весь потерявшийся. Клод ожидал его криков, вызова на дуэль, — чего угодно... Но принц ничего не сказал. Только в очередной раз укоризненно качнул головой и ловко взобрался в карету. Клод чертыхнулся и почувствовал себя ужасно несчастным.