Любимая внучка адмирона Винчесто

      Ребекка сидела у окна, облокотившись о прохладный подоконник из благородного камня, и смотрела куда-то вдаль, задумавшись о своём. Усталость легла на её плечи, словно извечный невидимый груз, накопленный за дни забот и тревог. Усталость этой сильной женщины была не просто физической — она проникала глубоко внутрь, затрагивая каждую клеточку её существа. Долгие часы работы, бесконечные встречи, трудные решения, ситуации требующие мгновенной реакции… Всё это оставляло свой след на её лице, которое, несмотря на ухоженность, иногда казалось чуть бледнее обычного. Глаза, обычно такие ясные и уверенные, порой тускнели под тяжестью недосыпа и стресса.       Каждое утро начиналось с чашки крепкого чёрного кофе, который помогал взбодриться, но не мог полностью снять напряжение. По правде говоря, Ребекка всегда любила кофе с молоком и карамельным сиропом, но содержащаяся в нём малая доза кофеина не давала нужного заряда бодрости, вот и приходилось жертвовать вкусом напитка ради высокой продуктивности.       Иногда, когда никто не видел, ангел позволяла себе сделать паузу, присесть на край стола и закрыть глаза на несколько секунд, переводя дыхание. В моменты одиночества, когда работа ненадолго отпускала, она чувствовала, как тело буквально кричит о необходимости отдыха. Но даже тогда мысли продолжали крутиться в голове, мешая расслабиться. Ей хотелось просто лечь и ничего не делать, но бездействие — запретная роскошь для Верховного серафима. Усталость, должно быть, придумали люди, как отговорку, чтобы почаще уклоняться от возложенных обязанностей. Ей таких слов не подобает даже произносить вслух. Участь небожительницы — продолжать бороться за успех, за свою карьеру, за уважение и признание, за то, чтобы оставаться на высоте.       Винчесто подошел к жене, нежно обнял за талию и прижал к себе, чувствуя, как она расслабляется в его объятиях.       — Любимая, — Прошептал он на ухо, ощущая аромат её волос, — Я так часто журю тебя за трудоголизм, а ты… — Ребекка обернулась, встретившись с тёплым, понимающим взглядом алых глаз.       — Даже не думай меня отчитывать, как девочку. — Она скривила недовольное лицо. С усталым вздохом запустила руку в волосы, другой потёрла глаза, слегка размазав тушь.       — Я стал твоим мужем не для того, чтобы осуждать. Я не обесцениваю, не приуменьшаю твои заслуги. Лишь берегу, дорожу больше жизни и забочусь, как умею. Однажды ты красиво ворвалась в мою жизнь ослепительным, июльским солнцем. И нет в этом мире женщины сильнее и отважнее тебя. Ты столько работала, столько сделала. Выдохни, расслабься и не спеши никуда. Этот туман скоро рассеется. Потерпи ещё неделю и я возьму тебя злую, уставшую, и увезу к морю. — В словах демона сквозила уверенность и обещание того, что всё наладится. — Испания., — Продолжил он, улыбаясь. — Представь себе: тёплый бриз, ласковый шум волн, уютные ресторанчики с восхитительной кухней… Мы будем гулять по узким улочкам, наслаждаться искусством и вкусной едой. А вечером, на террасе я буду обнимать тебя до безумия, наблюдая, как солнце медленно скрывается за горизонтом, оставляя после себя яркие краски заката.       Голубые глаза небожительницы заблестели радостным предвкушением, усталость на миг отступила.       — Я бы могла сказать тебе, что соскучилась, но мне не нравится это выражение.¹ «Я по тебе скучаю»… Скучают только бездельники, а мне, к примеру, продохнуть за целый день некогда, так моя жизнь насыщена, заполнена работой. Кручусь, как белка в колесе. Не колесе… центрифуге! «Мне тебя не хватает» — тоже не то. Это значит — человек просто недостающая часть для того, чтобы счастливая картина мира была целостной. Но ты и есть мой мир. Я задыхалась, словно рыба, выброшенная из моря на берег безжалостной волной… Если бы ты спросил меня, что я испытываю, когда тебя нет рядом, я бы сказала: «Мне без тебя больно» и это было бы правдой. Как бы я ни была занята, захвачена временем, людьми и событиями, что-то там внутри невозможно болит по тебе, ноет, тянет. И не перестанет до тех пор, пока я не обниму тебя…       — Достаточно ты намучилась. Твоё море вот-вот выйдет из берегов. А теперь давай ты поспишь у меня на руках? — Его голос был мягким и обволакивающим, как шёлк, Ребекка уже не могла сопротивляться этому чувству безопасности и комфорта, которым её одаривал супруг.       Она перекинула ноги на колени Винчесто, положила голову ему на грудь, слушая сердцебиение, и закрыла глаза.       — Спи, мой ангел, выдыхай.       Ребекка почувствовала, как муж слегка коснулся губами её волос, и этот жест со стороны адмирона был таким родным и привычным, будто они уже провели вместе целую вечность. Ангел прижалась к нему ещё ближе, согреваясь теплом мужских рук и сердца. И лишь в этой нерушимой безопасности бесстрашная небожительница могла позволить себе ненадолго побыть беззащитной.

***

      Неделю спустя…       В роскошном особняке в Марбелье, расположенном у побережья Коста-дель-Соль, открылись двери для новых жильцов. Здание в средиземноморском стиле с белыми стенами и красной черепичной крышей эффектно расположилось в зелени оливковых деревьев и пальм. Особняк с порога встретил диковинных гостей высокими потолками и большими окнами, наполнявшими помещение интенсивными лучами весёлого полуденного солнца. В оформлении комнат преобладали светлые тона с элементами традиционного испанского декора: керамическая плитка, деревянные балки, пышные цветастые шторы, подушки с геометрическими узорами и напольные вазы. Картины местных художников, преимущественно, морские пейзажи в старинных позолоченных рамах придавали интерьеру очарование старого мира.       — Хоромы достойные моей персоны! — Неожиданно довольно протянул Самаэль, небрежно бросив сумки на пол и оглядевшись. — Спасибо деточкам, не поселили в халупу.       — Чёртовы колёса! — Заругалась Ребекка на застрявший в углублении порожка чемодан. Она крепче ухватилась за ручку, безуспешно пытаясь перетащить громоздкое чудовище через порог.       — Спокойно, Бекки, не нервничай. — Адмирон мягко перенял ручку чемодана, с лёгкостью подняв его одной рукой, потому что другой тем вренем держал внучку.       — Благодарю, любимый. — Коротко поблагодарила блондинка и поспешила к лестнице, начав торопливое восхождение.       — Что это с ней? — Поинтересовался сатана в отставке.       — Бабушка Бекка сказала, что в доме только одна комната имеет свой балкон, и эта комната должна принадлежать ей. — Совершенно незатейливо Кристэль выдала остальным коварный план нимбоголовой родственницы.       — С какого х…       — Сат! — Прогневалась Лилит.       — С какого перепуга златокрылая прохиндейка так порешила? — Своевременно выкрутился рогатый, покосившись на наследницу и поминая запрет сквернословия в её присутствии.       — Наша спальня расположена на первом этаже, Сат. — Сообщила бестия, ничуть не расстроившись такому раскладу. — Между прочим, она даже больше той, что на втором этаже.       — Но там нет балкона! — Проворчал бывший владыка.       — Тоже мне — упущение! — Усмехнулась рыжеволосая. — Как будто за столько лет я ни привыкла к постели, пропахшей табаком. Ты не утруждал себя даже встать с кровати, чтобы закурить. Сколько прожженных простыней нам пришлось выкинуть. — Принялась рассуждать Лилит, зная, что за этим ничего не последует. — Пожалуй только, тебе не удастся, как раньше на балконе, играть на резинке от трусов под восхищённые взгляды верноподданных. Впрочем, думаю, переживёшь. — На ироничные, пропитанные лёгкой издёвкой комментарии жены Самаэль лишь усмехнулся, и веселье в его глазах смешалось с тусклым раздражением.       — Дедуся, а где находится моя комната? — Тихонько шепнула Кристэль на ухо адмирону.       — Пойдём-ка скорее смотреть, радость моя. — Винчесто бережно взял маленькие пальчики внучки в свою ладонь. — Я думаю, она тебе очень понравится!       Демон медленно вёл наследницу через уютный светлый коридор. Остановившись перед белой дверью с оливковым орнаментом, он слегка приоткрыл её, задержав руку на дверном косяке, словно приглашая девочку войти первой. Голубые глазки радостно засияли, Кристэль почувствовала волнение от предстоящего открытия.       — Смотри, это твоя комната на время пребывания на земле!       Девочка сделала осторожный шаг вперёд, заглянув внутрь. Стены, выкрашенные в невообразимый сочный оттенок апельсинового мармелада, наполняли пространство теплом утреннего солнца. На полу растёкся мягкий зелёный ковёр, похожий на причудливый мох из волшебного леса, такой приятный под босыми ногами. В углу, точно облачко, ютилась деревянная кроватка с белоснежным балдахином, украшенным кружевами, а рядом — маленький столик с игрушками и книгами.       Широкие ситцевые шторы, обрамлявшие единственное окно, развевались от лёгкого бриза, впуская свежий морской воздух. Сквозь них виднелся бескрайний голубой простор, где небо встречалось с водой, и не ясно было уже, где начинается одно, и заканчивается другое.       — Ой, дедуля, как тут здорово! — Воскликнула Кристэль, бросившись рассматривать игрушки.        Винчесто было упоительно наблюдать за тем, как лицо внучки озарилось радостью, как она бегала по комнате, трогая каждую вещь, словно пытаясь убедиться в её подлинности. — Это не совсем то, к чему ты привыкла в Резиденции… — В этот момент девчушка подлетела к нему, обнимая в эмоциональном порыве. — А впрочем, возможно, оно и к лучшему. — Адмирон улыбнулся, приобняв в ответ маленькую наследницу, убеждённый, что это место обязательно станет особенным для Кристэль. Пусть она и проведёт здесь только лишь летние каникулы, бессмертные, как никто другой, умели ценить качество времени, а не его количество. На этой земле, в этом доме, в этой комнате девочка будет расти, мечтать, играть и учиться. Это место станет частью её безмятежного детства, наполненного заботой и любовью близких. Демон и сам навсегда запомнит этот момент, ведь ничто не сравнится с восторгом ребёнка, открывающего новый мир. Ведь нет ничего прекраснее и важнее, чем видеть счастье в детских глазах.       Мгновением позднее из ванной долетело взбёшённое чертыханье Самаэля.       Бывший правитель ада осмотрев общую гостиную, кухню и их с женой спальню, направился в смежную ванную комнату, ожидая увидеть привычную обстановку: большую ванну, десяток ароматический свечей и благовоний, аккуратно развешенные полотенца, зеркало… Но вместо этого перед рогатым предстала ультрасовременная душевая кабина с прозрачными стенками, множеством кнопок, сенсорным экраном и микрофоном голосового управления.       — Что за безобразие? — Возмущённо провозгласил мужчина, разглядывая незнакомое устройство. — Где моя ванна?       Он начал лихорадочно искать, куда строители запрятали столь необходимый для жизни объект, но тщетно. На полу внимание демона привлёк коврик с изображением рыбки, которая, казалось, насмешливо улыбалась ему.       — Ну ладно, попробуем включить эту штуковину. — Пробормотал сатана в отставке, подходя ближе и нажимая первую попавшуюся кнопку. Душевая кабина ожила, засветились индикаторы. Самаэль смело и непредусмотрительно шагнул внутрь прямо в одежде.       — И как ты, мать твою дери, включаешься?! — После этих слов началось настоящее шоу. Мужчина вдруг услышал тихое жужжание и… почувствовал, как на него обрушился поток кипятка! Из всех форсунок полилась горячая вода такой температуры, будто дьявол решил устроить в душе парилку.       — Ого-го! — Не успев так быстро адоптировать тело к жару, он заорал, подпрыгнув, пытаясь уклониться от кипятка, но лихорадочная возня только усугубляла ситуацию. Вода лилась сверху, сбоку, снизу, будто весь мир ополчился против.       — Выключись! Я сказал, немедленно! — Истошно прокричал рогатый в надежде на спасение.       И тут произошло чудо: струи воды мгновенно оборвались и иссякли, как не бывало. Лишь мокрая, прилипшая к телу одежда красноречиво свидетельствовала о внеплановом купании.       — Эй, ты там живой? — Раздалось приглушённоё сопрано рыжей бестии. В ванной тем временем столпились домочадцы, привлечённые ором Самаэля.       — Вижу, первое знакомство с земным достижением науки и техники нельзя назвать успешным? — Сложив руки на груди, Ребекка с иронией наблюдала за рычащим от недовольства дьяволом, конечно, её подмывало позлорадствовать.       — Я, по-вашему, конь, чтобы стоя мыться? Забрала самое святое, богохульница! У вас-то на втором этаже всяко имеется ванна. — Не спрашивал, надменно утверждал рогатый.       — Случайное стечение обстоятельств, дорогой сват. Зато в вашей чудной душевой кабине есть радио. — Слова ободрения из уст златокрылой звучали, как новая насмешка.       — Чтоб не слышать моих страданий? — Утрированно скорбно процедил Самаэль. — Послал же Шепфа родственничков!       Вскоре жильцы разбрелись каждый по своим делам. Ребекка и Винчесто остались в особняке — обустраиваться и раскладывать вещи. Лилит с супругом, прихватив с собой внучку, отправились на местный рынок, чтобы закупить продукты для первого семейного ужина, обещавшего стать грандиозной отправной точкой совместного путешествия.       Рынок в Марбелье, словно застывший во времени, представлял собой лабиринт нескольких, тесно сплетавшихся друг с другом, узких улочек, где каждое здание, увитое плющом, хранило историю нескольких веков. Здесь, среди извилистых переулков, царила особая атмосфера, пропитанная духом прошлого и резким запахом специй, шумела и бурлила жизнь в самых пёстрых её проявлениях.       Торговцы выкладывали на прилавки свежие фрукты и овощи, сочные краски которых привлекали взгляды прохожих. Ананасы, апельсины, гранаты и дыни лежали вперемешку с пучками зелени и корнеплодами, источающими ароматы земли и солнца. Тут же, неподалёку, стояли корзинки с душистыми травами и специями: базилик, тимьян, розмарин и шафран обогащали воздух неповторимым букетом запахов.       По бокам площади расположились лавочки ремесленников. В одной из них мастер-ювелир демонстрировал свои изделия: серебряные браслеты, кольца с драгоценными камнями и подвески, искусно выполненные в традиционном андалусском стиле. В другой работал кожевник, чьи натренированные руки ловко обрабатывали кожу, превращая её в изящные сумки и ремни. В отдалении, в совсем уж маленькой, потёртой палатке сидел старик, плетущий кружева на старинном станке, его морщинистые пальцы, несмотря на почтенный возраст мастера, порхали с невероятной лёгкостью и быстротой, создавая замысловатые, уникальные в своём роде узоры.       — Кристи, держись ближе ко мне. — Шепнула Лилит, беря кроху за руку. — Смертные не смогут навредить тебе, даже если захотят. Ты — создание на порядок совершеннее и сильнее их. Но эта местность тебе не знакома, и мне бы не хотелось, чтобы ты потерялась.       Самаэль вздохнул, закатив глаза:       — Перестань драматизировать, Лили…       — Как ты меня назвал?       — Лола, душа моя, именно так я и сказал.       — Ты совершенно легкомысленно относишься к конспирации, о которой нас просили дети. Ты хотя бы заглядывал в наши документы, выписанные специально для земного рандеву?       — Я говорил тогда, повторю вновь: всю эту идею с шифрованием я считаю полнейшим бредом! С какой стати я должен называть чужим именем свою жену? Какой стати я должен представляться чужим именем? На кой чёрт мне вообще кому-то представляться в мире человекоподобных рабов?       — Уж простите, Ваше Темнейшество, так пожелали дети. И потом, это правило действует только в присутствии незнакомцев. Прошу заметить, имена в наших удостоверениях личности подобраны созвучные настоящим. Чтобы некоторым было легче запомнить. Неужели подкравшаяся деменция Вам того не позволит, Сэмюэль? Два звука, спесивец, только два! Неужели это так принципиально для тебя?       — Иногда даже один звук может разрушить всё величие и мощь, добытую предками. — Его самоуверенная манера свидетельствовала об отсутствии готовности к серьёзному разговору.       Кристэль весело захихикала, наблюдая за перебранкой бабушки и дедушки, поглядывая то на одного, то на другого. Её длинные пшеничные волосы переливались на свету.       Втроём они вышли на главную площадь рынка, где толпы людей суетливо сновали между рядами магазинчиков и палаток.       — Чтобы сэкономить время, разделимся. — Предложила Лилит. — Я куплю мясо, рыбу, молочку, на тебе: орехи, яйца, овощи, фрукты и что-нибудь сладкое. Обязательно возьми спелые мандарины, будем делать сок. Томаты бери те, что покрупнее и розовые. Встречаемся на площади через полчаса.       — А я с кем пойду? — Спросила наследница.       — С кем захочешь, дитя. — Позволила выбирать Лилит.       — Деда, пошли. — Девчушка тут же ухватилась за его тяжёлую руку.       — Солнышко, ты так сильно любишь дедушку? — Застопорился Самаэль, предположив до этого, что внучка захочет пойти с бабушкой.       — Да, а ещё тебе ведь нужно выбрать сладкое… — Ангельское смущение.       — Понятно, такая же прохиндейка, как… — Презрительно бросил рогатый.       — Дорогой! Мы не оскорбляем сватов. Сдерживай свою нечеловеческую любовь к Ребекке хотя бы при ребёнке. — Своевременно напомнила рыжеволосая. — И ещё, раз уж Кристуша идёт с дедушкой, обойдёмся без твоих художеств, я сыта ими по горло.       Как только силуэт горячо любимой и страстно обожаемой супруги затерялся среди рыбных прилавков, Самаэль с облегчением вздохнул, и взгляд коньячных глаз тот час прирос к маленькой таверне, затерявшейся в тени стройных кипарисов, с заманчивой вывеской над входом: «Cabaña del marinero»².       — Зайдём-ка на минуточку. — Рогатый дедушка поспешил познакомить внучку с питейным заведением.       Внутреннее убранство таверны порадовало изысканной простотой без излишеств. Добротная деревянная мебель, на столах — глиняная посуда, наполненная свежеприготовленной едой: морепродуктами, тушёными овощами и хрустящим хлебом. В воздухе витал запах жареного чеснока, лимонов и моря. Последний царил в этом городе повсюду, должно быть, местные и вовсе не выделяли его из общей палитры ароматов. За барной стойкой работал хозяин заведения — благодушный мужчина средних лет с густыми, чуть вьющимися на концах усами. Он ловко смешивал напитки, рассказывая посетителям истории о своём городе и предлагая попробовать местные вина и ликёры.       — Добрый вечер, сеньор, что будете пить? — Владелец обратился к подсевшему за стойку мужчине с девочкой.       — Кружку холодненького тёмного пива. — Самаэль огласил заказ.       — А чего изволит юная сеньорита? — Хозяин добродушно посмотрел на Кристэль.       — Юной сеньорите сделайте стаканчик коровьего фреша. — Распорядился дедушка.       — Что, простите? — Удивился мужчина за баром.       — Молока.       Проведя в таверне около пятнадцати минут, Самаэль вспомнил об их уговоре с Лилит и, оставив на столешнице крупные чаевые, поспешил с Кристэль на выход.       Первым делом они остановилась возле овощной лавки, рассматривая ассортимент.       — Деда, ты уверен, что эти помидоры подойдут для салата? — Спросила наследница, поворачиваясь к родственнику.       Демон нахмурился и склонился над томатами, словно пытался прочитать их мысли: — Хм, да, вроде нормальные. Сгодится.       — Деда, я тут такую надпись видела: «Яйцо отборное». Его что, отобрали у кого-то?       — У кур, разумеется.       — А они не сопротивлялись? — Забеспокоилась девчушка, подумав о бедных птичках.       — Те, кто сопротивлялся — попали в мясной отдел. — Ответил дьявол беспристрастно.       Встретив ожидавшую на площади Лилит, они втроём, нагруженные пакетами, направились в особняк. Где-то на середине пути Кристэль, занервничав, попросила всех ускориться, кротко шепнув:       — Дедушка, я писать хочу.       — Ну не ребёнок, а садюга! Почему я не хочу, а ты хочешь? Хотя, пива мы с тобой поровну выпили. — Запричитал любящий родственник.       — Сат?! — Ахнула от удивления бестия. — Ты в своём уме поить ребёнка алкоголем, старый дурак?       — Душа моя, всего лишь кружечка бодрящего пенного напитка в жаркий день, разве это преступление?       — Кристуша, сколько кружек осушил дедушка? — Лилит обратилась к внучке со знающей ухмылкой.       — Одну, бабушка Лита. — Ответила наследница, чувствуя, что от её показаний будет зависеть многое, как минимум, дедушкино настроение на ближайший вечер.       — Вот видишь, моя змейка, я кристально честен с тобой, и меня оскорбляет твоё неверие. — Выхватив из рук жены сумку, Самаэль закинул её на плечо.       — Лучше бы ты был кристально трезв! И суть моей претензии не в том, сколько ты вылакал поила, а в самом факте твоего упития. Ещё ничего не началось, а ты уже начинаешь! — Лилит презрительно фыркнула, прибавив шагу.       Вернувшись в особняк, Лилит приступила к разбору покупок.       — Что это ты купил, Сат? — Бестия повертела в руках помидор из сетки. — Я просила взять большие розовые, а это маленькие томаты черри.       — Скушай сразу три штуки, будут большие. — Оправдался бывший властитель.       — Идем дальше, что за чудо-фрукт? Почему апельсины? Я ведь называла тебе мандарины.       — Не вижу разницы, те же мандарины, только большие. — Спокойно парировал демон.       — А где орехи, Сат? — Лилит потрясла опустевший мешок.       — Я совсем забыл. — Понимая, что не найдёт подходящего оправдания, прямо ответил рогатый.       — Забыл что? Как орехи выглядят, полагаю. Поэтому-то купил пиво. — Уголки губ Самаэля приподнялись, когда жена тонко подметила несостыковку.       — Проделки старческого маразма, дорогая, в нашем возрасте случается. Может быть есть ещё что-нибудь, что я мог бы сделать неправильно для тебя? — Его ужасная шутка заставила Лилит рассмеяться.       Через час семья собралась за ужином.       — А не хлопнуть ли нам по рюмашке? — Неожиданно для себя и для всех присутствующих предложила Ребекка.       — Заметьте, не я это предложил! — Самаэль коварно ухмыльнулся, занявшись поисками штопора.       — Бекки, я тебя не узнаю. — Винчесто смешливо поиграл бровями, выказывая своё ошеломление.       — Выпить за встречу не возбраняется. Допустим эдакое послабление в первый день. — Ангел улыбнулась и, не удержавшись, съязвила: — К нашему обоюдному сожалению, мы приговорены к совместному проживанию на ограниченной территории, не вижу смысла устраивать раздрай в первый же день.       — Мудрое решение, златокрылая. — Самаэль вернулся к столу с откупоренной бутылкой и бокалами.       — Мы тут посоветовались с Винчесто… — Начала Ребекка, принимая наполненный бокал из рук свата. — Не секрет, что за этим столом уселись совершенно разные бессмертные, с отличными друг от друга подходами к воспитанию и отношением к жизни. И как бы некоторым из нас ни хотелось, от кровопролитья придётся воздержаться. Главное, что от наших разногласий не должна страдать Кристэль.       — У вас есть решение? — Лилит присоединилась к обсуждению.       — Компромисс. — Ответила блондинка. — День семья живёт по нашим правилам, день по вашим. Каждая сторона обязуется выполнять все требования другой стороны, ничего не ставя под сомнение и не саботируя. Высказывайтесь, кто за?       Предложение молниеносно получило всеобщую поддержку в виде поднятых рук.        Сидевшая на высоком стуле, специально подогнанном под её рост, Кристэль то и дело подпрыгивала на месте, пытаясь дотянуться до тарелки с пирожками, которые стояли значительно дальше, чем она предпочла бы.       — Кристуша, ну-ка, посиди спокойно. — Мягко попросила Лилит. — Пирожки никуда не денутся, но сначала тебе придётся съесть порцию жареной рыбы.       Малышка послушалась, но через минуту снова начала ёрзать на стуле. Ей было скучно сидеть неподвижно, пока взрослые разговаривали о делах, которые казались ей невероятно сложными и непонятными. А рыбу она и вовсе недолюбливала.       — Тогда завтра мы начинаем. — Уведомил Винчесто.       — Не понял, а почему вы первые? — Встрял Самаэль.       — Хорошо, если так угодно, начнёте вы. — Невозмутимо согласился адмирон.       — А что это мы первые? — Собиравшийся выдать очередной пропитанный сарказмом комментарий бывший повелитель ада остановился, услышав тихий и оттого угрожающий полувздох жены.       Ужин продолжился, разговоры перетекли в более непринуждённое русло, так что каждый мог получить удовольствие от общения. Сваты вспоминали свои молодые годы, делились историями из жизни, а иногда просто подшучивали друг над другом. Кристэль нравилось слушать эти рассказы. Она чувствовала себя частью большой и такой разношёрстной, но любящей семьи.       Для принцессы настало время сна. Кристэль уже по привычке подошла к адмирону, ведь он часто укладывал её спать в резиденции и знал, должно быть, тысячи сказок. Но инициативу непредвиденно переняла Ребекка.       — Бесёнок, надеюсь, ты не будешь против, если сегодня с тобой пойду я? — Её вопрос был задан одновременно с нежностью и страхом быть отвергнутой.       В следующую секунду малышка подскочила к ангелу, та лишь растерянно подняла руки, позволяя внучке прижаться к ней.       После того, как серафим помогла наследнице умыться и переодеться ко сну, она осторожно усадила Кристэль на кровать, накрыла пушистым одеялом. Девочка смотрела на неё большими глазами, полными доверия, ожидая привычного ритуала сказки перед сном.       — Увы, милая, я не обладаю столь драгоценным талантом рассказчика, как дедушка Винчесто. — Призналась небожительница с сожалением, будто извиняясь за это перед внучкой. — Но знаешь, когда твоя мамочка была маленькой, я частенько читала ей сказки и она под них быстро засыпала. Думаю, ей нравились мои истории, ведь она часто упрашивала меня пересказывать их снова и снова. С тех пор слова некоторых любимых сказок твоей мамы я знаю наизусть. Например, жила-была на свете девочка. Однажды ко дню рождения подарила ей бабушка красную шапочку. С тех пор девочка всюду в ней ходила…       — Я знаю эту сказку, бабушка Бекка.       — Правда, откуда? Неужели дедушка Винчесто рассказывал? — Поинтересовалась ангел с некоторой досадой. — Не знала, что он знает земные сказки тоже.       — Эту сказку мне рассказала мама. — Ответ внучки вызвал в сердце небожительницы вихрь смешанных и меж тем очень тёплых эмоций.       — Какие ещё сказки ты знаешь от мамы?       — «Русалочка», «Дюймовочка», «Рапунцель»… — Начала перечислять Кристэль. И чем больше историй она называла, тем сильнее поражалась Ребекка. Как давно это было, как давно она читала Вики сказки, но та не только не забыла простые, услышанные в далёком детстве сюжеты, но даже передала их своей дочери. Круг наследия замкнулся.       Ангел почувствовала растерянность, осознав, что все знакомые ей сказки давно стали известны и любимы для Кристэль как старые друзья, которых она знала наизусть.       — Боюсь, бесёнок, тогда мне нечем порадовать тебя.       — Спой мне колыбельную, бабушка. Мама говорила, ты красиво пела ей в детстве, только вот слов она не запомнила. Пожалуйста, спой мне.       Ребекка начала тихонько напевать колыбельную. Голос её немного дрожал в начале, но его природная мелодичность сглаживала этот недостаток.       Баю-баюшки-баю       Не ложися на краю       Придет серенький волчок       И ухватит за бочок…        В комнате царил ласковый полумрак, лишь ночник освещал уголок кроватки. Кристэль лежала под мягким одеялом, обнимая плюшевого дракончика. Её ресницы уже сомкнулись, но малышка ещё пыталась слушать мелодию, льющуюся из уст бабушки.       — Спокойной ночи, моя радость. — Прошептала Ребекка, нежно касаясь пальцами пушистых золотых волос внучки.       Колыбельная становилась всё тише, переходя в едва уловимый шёпот, пока наконец не растворилась в тишине комнаты. Принцесса вздохнула и повернулась на бок, продолжая крепко прижимать своего дракончика. Сладкий сон уже окутывал её, унося в мир грёз и сказок.       Руки небожительницы легли на край кроватки. Она посмотрела на девочку с нежностью и любовью, какие старшее поколение испытывает к своим потомкам.       «Девочка моя, в моей жизни наконец-то достаточно времени на то, чтобы ты спала, забавно сопя маленьким носиком, а я тебе пела. Больше мне не надо никуда спешить. У меня есть всё время мира, чтобы раскачиваясь в кресле-качалке, петь тебе «Баю-баюшки-баю» так, как когда-то я не успела допеть своей дочке. Шепфа, как всё разумно придумано в природе: на смену выросшим детям приходят внуки. И это уже другая любовь. Не больше и не меньше, просто другая. На внуков есть больше времени, потому что многое в жизни уже устаканено: карьера построена, гнездо свито. И появляется возможность добаюкать, допеть и долюбить то, что не успел в детях. Кому-то повезло, те успели и в детях, а я не успела. Так скоро мне пришлось покинуть своё дитя. Я стала лишь отголоском того родителя, каким могла бы быть, и эта боль никогда окончательно не покинет моё сердце. Но теперь у меня есть ты и я буду изо всех сил сюсюкать и баловать, буду петь колыбельную про серенького волчка. Пусть этот паршивец только попробует укусить тебя за бочок, моя девочка. Ложись смело на краю, баю-баюшки-баю. Придёт серенький волчок и получит звиздюлей лично от меня, твоей бабушки. Потому что никакой блохастый волчара, ни серенький, ни беленький, тебе не указчик, на каком краю спать и что делать. Это тебе говорю я, Верховный серафим и по совместительству твоя бабушка, которая будет всегда рядом на случай волчков и других стихийных бедствий в твоей жизни. Я расскажу тебе всё-всё про свой опыт, а ты, унаследовав от меня не только цвет глаз, но и недюжее упрямство, всё равно не послушаешь и, конечно же, набьёшь свои шишки, но это будет потом… А пока ты помещаешься в гнезде, сплетённом из моих рук, я буду продолжать петь колыбельную, не переставая благодарить тебя за то, что ты подарила мне этот шанс. Долюбить. Добаюкать. Допеть.»       — Пусть тебе снятся самые добрые сны. — Ребекка поцеловала внучку в выглядывающую из-под одеяла макушку, и на цыпочках вышла из комнаты, чтобы не потревожить дремлющего ангелочка.

***

      Тем временем Самаэль решил повторно оценить всю силу научного прогресса. После недолгих манипуляций с панелью управления высокотехнологичного душа он настроил температуру воды и попытался войти в кабину. Однако ноги скользили по гладкому полу, и пришлось схватиться за поручень, чтобы не упасть.       — Чёрт побери! — Вырвалось у мужчины. — Как же я буду здесь мыться?       Но вскоре раздражение сменилось любопытством. Он обнаружил, что кабина оснащена функцией массажа. Потратив несколько минут на изучение всех возможностей, Самаэль стал постепенно привыкать к новым странным ощущениям и даже, более того, начал получать удовольствие. Мышцы всего тела расслабились, напряжение ушло. Демон стоял под струями воды около двадцати минут, слегка покачиваясь, с блаженной улыбкой на лице.       — Ну, теперь я понимаю, почему смертные так любят все эти технические навороты. Массаж получился и вправду славным. — Удовлетворённо произнёс бывший владыка, выйдя из душа и обернув полотенцем пах.       Лилит закрыла дверь их спальни как раз в тот момент, когда Самаэль вышел из ванной полностью раздетым. Проигнорировать его внешний вид было слишком сложно.       — Как же хорошо, когда ничто не сковывает движений. Свобода. Тело дышит.       — Я вижу, прикройся! — Бросила Лилит, проследив за тем, как капелька воды скатывалась по его прессу всё ниже и ниже.       — Ты моя жена, ты там уже всё наизусть знаешь. — В глазах бывшего властителя светилось вожделение. Многообещающее начало. — Забавная закономерность, если голый мужчина, случайно, попадаёт в женскую баню — женщины верещат и пытаются плеснуть на него кипятком… А если, случайно, обнажённая дама в мужскую — напротив, все мужики очень рады её компании, обходительны и приветливы. Это ёще раз доказывает доброту мужского сердца. — На этих словах Самаэль со вздохом упал на подушки, раскинув руки и посмотрев на жену с таким желанием, что её буквально обдало его жаром.       — Понимаешь, дорогой, проблема в том, что ты зациклен на сексе. — Вкрадчиво прошептала бестия, слегка облизнув губы, чтобы потерзать возбуждённого мужчину. — Не стоит говорить о нём 24 часа в сутки. И на вопрос: «как бы тебе хотелось провести вечер?» необязательно отвечать: «сначала сверху, потом снизу, а потом сзади».       — К чему клонишь, змейка? — Супруг внимал ей с обречённой сосредоточенностью.       — Давай попробуем заново. Как ты хочешь провести вечер?       — Теперь даже не знаю, что и ответить… обманывать не хочется. С тобой!       — Так, очень хорошо. А чем бы тебе хотелось со мной сегодня ночью заниматься?       — Просто быть с тобой!       — Браво, дорогой! Ваш ответ принимается! Вы выиграли главный приз!       — Секс?! — Самаэль прильнул к ней всем телом, и теперь рыжеволосая не только видела, но и ясно ощущала, как сильно он её хотел.       Демон властно впился жёсткими губами, давя, пытаясь подчинить. Лилит нравилась его сила. Нравилось, каким безумным, страстным, жаждущим каждого миллиметра её тела он становился. И с какой уверенностью обладал ею, с каким самозабвением тонул в ярчайшей зелени её колдовских глаз.       — Ты невыносим! — Прошипела дьяволица, раздеваясь перед ним, пока жадные полуприкрытые глаза Самаэля обжигали её кусачим пламенем.