Тяжёлые потери, новые начала

      3 декабря, 2006       Настоящее время              Едва Драко Малфой видит содержимое письма, только что доставленного совой жены, в его жилах стынет кровь. Огромный жёлтый конверт. Он точно знает, что это не просто пергамент. Но никогда — ни разу в жизни — не думал, что всё обернётся так.              Он не сводит взгляда с аккуратно лежащей на столе бумаги. Боится прикоснуться к ней. Драко не хватает духу прочитать написанное, но выбора нет. На самом деле, он совсем не удивлён. Честно говоря, даже чувствовал скорое приближение этого. Но в любом случае это ранит. Дыхание перехватывает, сердце бешено колотится, а голова раскалывается на части. И всё это не из-за добрых вестей.              Как она могла? После всего, что они пережили... как Гермиона могла просто... сдаться? Мерлин её подери, она ведь чёртова гриффиндорка! Она должна быть храброй, отважной и настойчивой!              Но по правде говоря... девушка очень давно растеряла свою храбрость, отвагу и настойчивость. Она уже сама не своя. Они оба.              Боль всё ещё свежа. Воспоминания всё ещё преследуют.       

***

      7 марта, 2006       9:46              В разгар совещания его прерывает секретарша Вэнди. Будучи генеральным директором «Малфой Инкорпорэйшн», Драко напоминает ей, что у него важное заседание, поэтому поговорит с ней позже. Но помощница очень настойчива. Именно тогда он замечает дрожащий голос и слёзы, застывшие в уголках глаз. Растерянный и обеспокоенный, мужчина извиняется и идёт за ней.              Она протягивает ему открытый конверт. Руки женщины трясутся. Он хочет узнать причину, но боится спросить. Вэнди говорит ему, что вскрыла бумагу, потому что думала, что она касается работы. Интерес мужчины растёт, ровно как и беспокойство. Его жена на пятом месяце беременности.              Он вытаскивает кусок пергамента из конверта и пробегает взглядом по словам. Кровь стынет в жилах. В горле застревает вздох. Сердце пропускает несколько ударов. Тело застывает, когда письмо падает на пол.              Венди говорит ему, что обо всём позаботится.              Секундой позже он аппарирует.              9:51              Первое, что слышит Драко, — крики. Он знает этот звук. Страх пронзает сердце и вызывает тошноту. Он мчится по коридору на слишком знакомый голос. Пытается войти, заглядывает в комнату сквозь маленькое окошко в стене. Его жена внутри — плачет, кричит и размахивает руками и ногами, словно её пытают. Драко колотит в дверь, вытаскивает из кармана палочку и прицеливается бомбардой. Створки распахиваются, и его отталкивает целитель. Он не видит лица мужчины, да и ему плевать. Нужно только попасть в палату.              — Там моя жена, впустите меня! — угрожающе рычит он. От прерывистых вздохов вздымается грудь.              — Простите, мистер Малфой, но я не могу этого сделать...              — Я её муж! Я отец её ребёнка! Ты вылетишь с работы, если не впустишь меня! — кричит он. Лицо красное и пылающее от гнева, разочарования и страха, ослепляющего глаза.              — Сэр, мне жаль, но таковы правила нашей больницы...              Единственное, что помнит дальше, — две пары сильных рук удерживают его тело, пока он пытается прорваться в операционную. Она кричит и плачет, а потом...              Тишина.              10:04              Драко едва волочит ноги в комнату — слишком уставший, разбитый и обессиленный, чтобы поднять их. Мантия валяется в холле рядом с Блейзом Забини, белая рубашка разорвана, галстук развязан и висит на шее. Пять минут назад он думал, что задохнётся и покинет этот мир. Теперь, глядя на спину жены, уверен, что умрёт от разбитого сердца. И почти жалеет, что не задохнулся от недостатка кислорода в лёгких.              Свернувшись калачиком, она лежит на больничной койке и плачет, плечи трясутся. Каштановые, упругие локоны спутаны. Мужчина колеблется. Медленно подходит к ней и опускается на стул рядом с кроватью.              Протягивает руку и понимает, что тоже дрожит. Кладёт руку ей на бедро, и она вздрагивает — он вздрагивает в ответ и отводит ладонь. Опирается локтями на кровать, сцепляет руки за опущенной головой. Только тогда Драко чувствует, как слёзы водопадом катятся по щекам. Матрас прогнулся, и он поднимает глаза, чтобы встретиться со взглядом жены. Полный боли взгляд на бледном лице и пустота в обычно ярких глазах едва не убивают его. Руки Гермионы обхватывают живот, защищая что-то, — кого-то — кого больше нет. Мужчина задерживает дыхание и снова тянется к ней. На этот раз девушка не вздрагивает. Вместо этого берёт его за руку и притягивает на кровать, чтобы укрыться в его объятиях. Он хочет дать ей чувство защищённости, безопасное место, где можно спрятаться. Но не может.              И они оба плачут.              Несколько часов спустя сердца всех жителей Волшебного Мира разрывает новость о том, что Драко и Гермиона Малфой потеряли ребёнка.       

***

      12 марта, 2006       11:57              Гермиона не ела четыре дня. Драко с трудом проглатывает любую еду. Она даже и не пытается.              С момента выписки, всего через несколько часов после потери ребёнка, она полностью замкнулась в себе. Ни с кем не хочет разговаривать — особенно с ним. Девушка ничего не делает, лишь запирается в спальне и выходит только в туалет. Опустошённая. Сломленная. Безжизненная. Он тоже чувствует это — опустошённость, сломленность, безжизненность, — но пытается быть сильным. Так старается быть сильным ради неё. Ради их трёхлетнего сына.              Сын. Он не понимает. Не понимает, почему мама никогда не выходит из спальни. Не понимает, почему когда заходит в спальню, чтобы увидеть её, она просит его уйти. Не понимает, почему она даже не смотрит в его сторону.              Сердце малыша разбито — Драко видит это. И поэтому он объясняет сыну, что маме сейчас очень тяжело, и им нужно дать ей немного времени. И когда Скорпиус смотрит на него — серые глаза блестят от слёз, а грязные светлые волосы торчат во все стороны — и спрашивает его: «Сколько времени?», у Драко нет на этот вопрос ответа.              Драко делает ей бутерброд, хотя голос в голове подсказывает, что в этом нет смысла. Арахисовое масло с джемом — любимая еда Гермионы, простая и сытная. Сейчас она кажется самой подходящей. Он кладёт порцию поменьше что-то рисующему за столом Скорпиусу, а затем несёт тарелку наверх. Девушка лежит посреди кровати, свернувшись в позе эмбриона, одеяла укрывают её с головы до ног. В комнате кромешный мрак — приветливые лучи солнечного света, просачивающиеся сквозь края штор, совсем невидимы. Она магией удерживает свет снаружи и тьму внутри. Драко даже не может вспомнить последний раз, когда она видела солнце.              Он закрывает за собой дверь и на цыпочках крадётся к кровати.              — Грейнджер, — тихо шепчет мужчина.              Когда Гермиона не отвечает, Драко ставит тарелку на прикроватный столик со своей стороны кровати и забирается на матрас. Он кладёт ладонь ей на бедро, рассеянно поглаживая большим пальцем ткань.              — Дорогая, пожалуйста, вылезай оттуда.              — Я устала, Драко, — приглушённым голосом бормочет она из-под одеяла.              — Я знаю, любовь моя. Но я принёс тебе бутерброд. Арахисовое масло и джем — твои любимые.              — Я не голодна.              — Я знаю, любимая, но ты не ела несколько дней, — шепчет он, скользя рукой по её боку. — Если ты хотя бы попытаешься, это будет много значить для меня...              Она ёрзает под одеялами — его грудь наполняет надежда, когда Гермиона сбрасывает их с себя и садится, опираясь на руки. Волосы — грязные от того, что она не мыла их уже несколько дней, — прилипли к ткани.              Драко мягко улыбается, протягивает руку, чтобы коснуться её щеки. Обычно Гермиона реагирует на его прикосновения, но на этот раз даже не пошевелилась.              В глазах пустота. Усталость. Они красные, опухшие и воспалённые. От постоянного трения щёки тоже покраснели. Губы потрескались. Он хочет просто обнять её и позволить всему миру исчезнуть — хотя бы на чуть-чуть.              — Я ценю твою заботу, Драко. Но я не могу...              — Гермиона...              Прежде чем имя слетает с его губ, она снова натягивает на себя одеяло и сворачивается в клубок. Он продолжает сидеть посреди кровати и кусать приготовленный для неё бутерброд, чтобы, вернувшись на кухню, сказать сыну, что мама его съела. Маленькая ложь во спасение...       

***

      20 марта, 2006       17:06              Первый день возвращения на работу. Грёбаный ад. Всё, чего он хочет, — поработать. Отвлечься от мыслей о безутешной, подавленной жене, сбитом с толку сыне, несчастном себе и мёртвом нерождённом ребёнке. Драко мечтает хотя бы на восемь часов сбежать в мир бизнеса и сделок. Но все, с кем разговаривает и к кому задаёт вопросы, кажутся слишком поглощёнными его проблемами, а не делами. Все выражают соболезнования и обмениваются полными жалости и сочувствия взглядами — он ненавидит это. Они обращаются с ним как с разбитым сердцем —да, возможно, он и разбит, но такое отношение ни к чему не приведёт. К тому времени, когда в 16:30 он уходит с работы, единственной мыслью становится желание прийти домой и лечь спать.              Дома Драко видит Скорпиуса, сидящего на полу у журнального столика и под мультфильмы по телевизору раскрашивающего любимую магловскую раскраску. Жены рядом нет. Перед тем, как подойти к сыну, он вешает куртку на крючок у входной двери.              — Привет, приятель, — мягко произносит он, целуя мальчика в макушку.              — Привет, папочка.              — Чем занят?              — Раскрашиваю. А ты?              — Хотел бы тоже раскрашивать.              — Хочешь я с тобой поделюсь? — невинно спрашивает Скорпиус и пытается вырвать страницу книжки.              — Нет, приятель, не стоит. Где мама?              — Она на кухне. Хочет побыть одна...              Драко кивает, снова целует малыша в макушку и идёт на кухню. Гермиона сидит за кухонным столом, держа в руках старые пинетки Скорпиуса. Её щеки мокрые от слёз, глаза опухли, волосы в беспорядке. Драко подходит, обнимает жену за плечи и крепко прижимает к себе. Она откидывает голову ему на плечо, борется с всхлипами и подтягивает колени к груди. Глаза горят от непролитых слёз, когда мужчина утыкается лицом в изгиб её шеи.              Это первая их близость за несколько прошедших недель.              Затем Гермиона разрывает объятия и поднимается на ноги — всё кончено.              — Мне нужно подышать воздухом.              Слёз нет. Даже когда сын спрашивает, куда ушла мама.              

***

      7 апреля, 2006       22:03              Горячая — почти огненная — вода стекает по спине в лужу у ног. Драко уже забыл, сколько стоит в душе, и, честно говоря, ему плевать. Он поднимает лицо, позволяя воде бить по коже. Вода успокаивает. Ощущение, звук. Она непрерывная, горячая, дарящая умиротворение.              Иногда мужчине хочется в ней утонуть.              Он не слышит, как открывается и закрывается дверь ванной. Не слышит, как открывается и закрывается дверь душевой. Не понимает, что не один, пока не ощущает, как мягкие, нежные руки обвивают талию.              От неожиданности Драко содрогается. А потом закрывает глаза, снова наслаждаясь ощущением обнимающих тело рук. Ощущением губ, прокладывающих по плечу дорожку поцелуев. Ощущением обнажённого, влажного, прижимающегося к спине тела. Поворачивается — левая рука обхватывает её затылок, а правая скользит вниз по руке и переплетает пальцы. Мужчина закрывает глаза и прижимается лбом к её лбу.              — Привет, — шепчет Драко.              — Привет, — шёпот в ответ.              Он неуверенно — нерешительно — сокращает расстояние между ними. Слегка прикасается к Гермионе губами, словно впервые целующий девочку мальчик-подросток. Он не уверен в себе, не уверен в реакции жены. А потом её губы прижимаются к губам, а ладони скользят вверх по его спине и обвивают плечи. Одной рукой он зарывается в её волосы, а другой крепко обнимает за талию, углубляя поцелуй — вкладывая в него каждую каплю любви и привязанности, на которые только способен. Драко осторожно разворачивает жену и прижимает к стене. На мгновение отстранившись, у него перехватывает дыхание. Как и у неё — Гермиона тяжело дышит, грудь размеренно поднимается и опускается. Она чертовски красива. Великолепна. Мужчина отмечает дорожку поцелуев по подбородку до шеи, прижимается носом и посасывает кремово–белую кожу, в то время как руки блуждают по её телу — плечам, груди, заднице, бёдрам и ногам. Жена запускает пальцы в его волосы, ногти мягко царапают кожу головы.              Драко долго не продержится — он это точно знает. Прошло слишком много времени с последнего объятия, не говоря уже о... о близости.              Гермиона начинает дрожать, и мужчина слегка отстраняется, чтобы посмотреть ей в лицо. Девушка плачет. Поэтому он делает единственное, что приходит в голову — целует её, изо всех сил старается отвлечь от мира и поднимает, заставив обхватить ногами его бёдра.              Он занимается с ней любовью. Горячая вода льётся на них каскадом. Достигнув наслаждения, Драко утыкается лицом в изгиб её шеи и понимает, что тоже плачет.       

***

      25 апреля, 2006       18:45              Он сидит со Скорпиусом на диване — маленький мальчик свернулся калачиком у него на коленях и повторяет цифры. Обычно с ним занимается Гермиона...              — О-дин-над-цать, — произносит сын, показывая на двузначные числа на странице книги.              — Хорошо, очень хорошо, Скорп. А дальше? — спрашивает Драко, устремляя взгляд на жену на заднем дворе.              Подтянув колени к груди, Гермиона сидит на террасе на стуле и смотрит на горизонт.              Она снова отстранилась от него — от них. Словно близость в душе только увеличила пропасть между ними. Углубила её.              — Папа?              — Да, Скорп? — спрашивает его Драко, не в силах отвести глаз от Гермионы.              — Мама всё ещё любит нас? — голос мягкий и неуверенный.              Драко моргает, переводит взгляд на сына, смотрящего на него печальными, любопытными и полными страха глазами. Его нижняя губа дрожит от нетерпения.              — Конечно, любит, Скорп. Почему ты спрашиваешь?              Скорпиус лишь пожимает плечами, возвращая внимание книге.              Драко вздыхает — он так боялся, что этот день настанет. Берёт сына на руки и сажает на журнальный столик так, чтобы смотреть ему в лицо. Забирает книгу из рук, сжимает маленькие ладошки, наклоняясь и упираясь локтями в колени.              — Скорпиус. Скорп, посмотри на меня, — тихо говорит Драко. — Скорп, мама любит тебя. И меня. Просто... мама недавно кое-что потеряла. Мы оба потеряли, и она просто... воспринимает это немного тяжелее, чем я, — мягко произносит он.              — Я могу помочь, — взволнованно отвечает Скорпиус. — Я хорошо умею искать. Помнишь, как я нашёл твою палочку!              Драко тихо усмехается. Если бы только всё было так просто.              — Да, ты и правда нашёл мою палочку. Но на этот... на этот раз мы потеряли то, что невозможно найти.              — Почему?              Мужчина снова моргает — что на это ответить? Затем облизывает губы, проводит рукой по лицу и поправляет Скорпиусу волосы.              — Помнишь, мы с мамой сказали тебе, что у тебя скоро будет сестрёнка?              Скорпиус устало кивает — словно уже знает ответ.              — Ну, именно её мы и потеряли.              — Почему нельзя просто найти её?              — Потому что... потому что она сейчас с Мерлином. Она нужна Мерлину, — отвечает Драко, посчитав такой ответ лучшим объяснением.              — Ой. Он попросил её прийти?              — Да. Да, попросил.       

***

      12 мая, 2006       14:43              Каждый день Драко говорит Скорпиусу, что всё наладится. И с каждой минутой всё больше кажется, что он лжёт своему единственному сыну.              Гермионе не становится лучше.              Только хуже.              Его жена увядает.              Она не хочет говорить об этом даже с Джинни, с женщиной. И у Драко не хватает духу сказать рыжей, что это потому, что у неё есть все её дети.              О ней все беспокоятся. Друзья. Коллеги в Министерстве. Её родители — чёрт возьми, даже его родители начинают замечать (и переживать). Драко может с этим справиться. Может справиться с их беспокойством, болью и всем остальным. Даже с самим собой. Единственный, кого невозможно убедить — Скорпиус.              В глазах маленького мальчика застыла печаль.              Тоскующий взгляд, когда просто хочет увидеть маму.              Обиженный, когда объясняет ей что-то, —взволнованно и на эмоциях, — а она едва замечает его.              Его трёхлетний сын тоже страдает, в то время как ребёнку не стоит даже думать о таких вещах.              Драко делает всё, что в его силах, чтобы отвлечь Скорпиуса. (И самого себя.) Он гораздо чаще, чем раньше водит его в парк. В зоопарк, в боулинг и мини-гольф. Ходит с ним матчи по квиддичу и футболу. И какое-то время это работает, переключает внимание. Но вернувшись домой и уложив сына спать, Драко больше не может отвлечь его. (Или самого себя.)              Скорпиус решает приготовить для неё что-то вкусное. Он наивно полагает, что это заставит маму почувствовать себя лучше, и хотя Драко настроен скептически, всё равно предлагает сыну помощь. В конце концов, мужчина в отчаянии. Он просто хочет видеть улыбку. Лишь одну маленькую улыбку на красивых губах.              Они часами пекут печенье, маффины и кексы. Своими руками. По-магловски. Потому что Скорпиус знает, что его мать маглорождённая.              Она весь день не выходит из спальни.              До этой минуты.              Гермиона замирает в дверном проеме, в замешательстве глядя на них. Они стоят на кухне в пижамах, в фартуках и с ног до головы перепачканные мукой и пищевой содой. Где-то в волосах Драко даже покоится разбитое яйцо.              Оба застенчиво улыбаются девушке; Драко неловко потирает затылок.              — Привет...              — Что...что это такое?              — Мы испекли для тебя угощения, мамочка! Чтобы тебе стало лучше!              Гермиона скрещивает руки на животе — защитная привычка с того самого момента, как она попала в больницу.              — Спасибо. Я... эм...Я поем немного позже, хорошо?              Затем поворачивается и уходит.              Скорпиус хмурится, нижняя губа подрагивает, когда он борется со слезами.              Драко вздыхает, расстегивает фартук и бросает его на стойку.              — Грейнджер, — зовёт он. — На пару слов. Скорп, просто сядь за стол, хорошо, я сейчас вернусь.              Скорпиус печально кивает, но слушает отца.              Драко идёт за женой по коридору, догоняет и обходит, преграждая ей путь. Берёт её за руку и тащит в спальню — дверь с громким стуком захлопывается. От неожиданности Гермиона вздрагивает, но мужчине плевать, потому что он невероятно зол. Она игнорирует его, возвращаясь обратно в постель.              — Грейнджер...              — Что, Драко?              — Я хочу, чтобы ты вернулась на кухню, извинилась перед сыном, поцеловала и обняла его и съела печенье.              — Я не голодна...              — Гермиона, мне плевать! Ты вечно не голодна — как бы то ни было, это нормально. Но он твой грёбаный сын!              — Я и сама это знаю!              — Тогда веди себя как мать! — кричит Драко; тело содрогается от каждой сдерживаемой эмоции. — Гермиона, Скорпиус лишь хотел помочь. Он думал, если приготовит что-то вкусное, тебе станет лучше. Я знаю, что это не так, но почему бы тебе не подыграть ему?              — Драко...              — А знаешь, прекрасно. Не надо подыгрывать. Но не жди, что именно я пойду и разобью ему сердце. Если не можешь вести себя соответствующе, тогда ты и скажи ему, в чём причина. — Он скрещивает руки на груди и ждёт ответа.              Несколько мгновений спустя Гермиона покидает постель, проходит мимо Драко и оставляет его в одиночестве. Мужчина с облегчением выдыхает и прикрывает глаза.              Спустившись на кухню, он видит Гермиону и сидящего у неё на коленях Скорпиуса, который оживлённо рассказывает ей обо всей приготовленной еде. Девушка улыбается, когда уместно, но в остальном лишь смотрит.              На губах вновь появляется улыбка, — сломанная и фальшивая — но Скорпиус всё равно не видит разницы.              И это лишь начало, верно?       

***

      1 июня, 2006              Прошло уже несколько недель с того дня, как Гермиона вернулась в кабинет. Министр Бруствер предлагает ей начать с неполного рабочего дня, но, будучи Гермионой Грейнджер, уже в течение первой недели она переходит на полный график. Как и Драко, девушка решает отвлечься единственным известным способом — с головой уйти в дела.              Она дарит всем фальшивые улыбки — те, что не скрывают пустоту в глазах, или те нерешительные, которые говорят: «Ты очень смешной (или милый), поэтому я буду смеяться над тем, что ты сказал, даже если я этого совсем не хочу». И Драко видит её насквозь. Гермиона притворяется. Но с другой стороны, в каком-то смысле и он тоже.              Драко выходит из лифта на её этаже, вежливо улыбается ведьме-секретарше и нескольким её коллегам. Сегодня он преподнесёт жене сюрприз — сводит её на обед в их любимое кафе в магловском Лондоне. Услышав незнакомый голос из-за спины, мужчина останавливается. Оборачивается и сталкивается лицом к лицу с молодым волшебником — лет двадцати с небольшим — с тёмными волосами и карими глазами. Он подходит к Драко так, словно ещё не совсем освоился в Отделе регулирования и контроля магических существ. Этот парень ещё совсем ребёнок.              — Добрый день, мистер Малфой, — приветствует его дитя, неловко протягивая ладонь.              Драко подавляет ухмылку.              — Здравствуйте, мистер...              — Флэн. Эрик Флэн. Я новенький в этом отделе.              — А, понятно.              — Вы ищете Гермиону... то есть, миссис Малфой?              — Да.              — Она в своём кабинете.              Драко кивает, оборачиваясь, чтобы продолжить идти по привычному маршруту. В её кабинет.              — Спасибо.              — Я хотел выразить вам мои соболезнования, — говорит Флэн, следуя за ним.              Драко замирает и снова поворачивается к юнцу.              — Соболезнования?              — Да, знаете, по поводу ребёнка. Гермиона... эм, ваша жена... она рассказала мне о вашей потере...              — Ясно, — сжимает губы Драко. Он снова поворачивается — Флэнн идёт по пятам.              — В прошлом году мама моего приятеля забеременела пятым ребёнком, и у неё тоже случился выкидыш. Долгое время она не могла прийти в себя, но со временем ей стало лучше...              Едва Драко входит в кабинет Гермионы, он захлопывает дверь, обрывая Эрика на полуслове. Гермиона смотрит на него из-за стола — в карих глазах плавают любопытство и замешательство. Мужчина слишком зол, чтобы увидеть в них прячущуюся печаль или вспомнить причину визита.              — Ты говоришь о нашей личной жизни с этим ребёнком? — спрашивает он, злобно усмехаясь.              — О чём ты вообще говоришь?              — Флэнн... Эрик... неважно. Грейнджер, что именно ты ему сказала?              — Я лишь сказала ему, что случилось, через какие трудности я сейчас прохожу, — отвечает она, поднимаясь на ноги и обходя стол, чтобы облокотиться на него.              — И? — подталкивает её Драко, расхаживая по кабинету.              — И что? Из-за чего ты так психуешь...              — Так ты говоришь с ним о ребёнке, которого мы потеряли, но не говоришь со мной? — спрашивает он; тон полон обвинения, горечи и обиды. И злости. Ему больно.              Гермиона тихо вздыхает и проводит рукой по волосам.              — Драко, разговоры с ним совсем другие. Мне...              — Так ты и трахаешься с ним?              От шока её глаза расширяются, а ладонь тянется к его лицу дать пощёчину. Больно. Но не больнее осознания того, что собственная жена предпочитает поговорить с другим мужчиной — с мальчиком — вместо него. Возможно, обвинять её в сексе с кем-то — неправильное решение, но фраза вырвалась сама собой. Стоит кому-то разозлить или обидеть Драко, он становится язвительным и саркастичным.              Скорпиус уже спит в своей кроватке, когда перед сном Драко заходит почистить зубы. Гермиона в это время принимает ванну. Он смотрит на неё — она смотрит в ответ. Оба хранят молчание. Ни один не проронил ни слова с тех пор, как Драко получил пощёчину и вылетел из её кабинета.              — Я не сплю с Эриком. Я лишь разговариваю с ним. — Голос её мягкий. Осторожный. Внушающий доверие. А правда в том, что Драко и сам это знает.              В поисках поддержки он хватается за раковину.              — Что ж, тебе стоило бы поговорить со мной.              Драко слышит шум воды в ванне, когда Гермиона наклоняется и отключает кран, затем встаёт и оборачивает вокруг тела полотенце.              — Я... Драко, я не знаю как. Я не знаю, как поговорить с тобой о... Я не могу, — тихо признаётся она, отжимая волосы и укутывая их в другое полотенце.              Мужчина вздыхает, кладёт зубную щётку на место.              — Так скажи мне, Гермиона. Чего ты хочешь? Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал, и я сделаю, — мягко говорит Драко. Он опирается бедром о раковину и отчаянно смотрит на жену.              — Ты ничего не можешь сделать. Мне просто нужно немного времени.              — Сколько?              По правде говоря, он уже начинается задаваться вопросом, когда же закончится это время.              — Я не знаю.       

***

      15 июня, 2006              — Так как она себя чувствует на самом деле?              Драко отрывает взгляд от «неё» — о которой идёт речь — и смотрит на лучшего друга. Темнокожий волшебник оглядывается, смотрит на Гермиону, а затем снова поворачивается. Драко грустно ухмыляется и пожимает плечами. Неужели всё настолько плохо, что даже Блейз Забини знает, что его жена только притворяется?              Мужчина мягко улыбается, ободряюще хлопая Малфоя по спине.              — Но она хорошо справляется, приятель. Возможно, ей стоило стать актрисой.              Если бы мысль не была абсолютно ужасающей, Драко бы непременно рассмеялся.              Вместе со Скорпиусом она смотрит какой-то фильм по телевизору. Малыш свернулся калачиком на диване и положил голову ей на колени. Гермиона делает это только ради сына и уделяет ему только часть своего времени.              — Блейз, я не знаю, что с ней делать, — признается Драко, согнувшись у кухонного стола и скрестив руки на груди. — Она...она разбивается на осколки и лишь продолжает отталкивать меня. Как мне быть рядом с женой, если она мне этого не позволяет?              — Ты просто... просто не останавливайся. Даже если Гермиона не позволит тебе помочь, будь рядом, ведь когда она наконец придёт в себя, ей нужно будет знать, что бояться нечего.              — А если ей не станет лучше?              — Обязательно станет.              Драко медленно соглашается.              — А как насчёт тебя? Как у тебя дела?              — Честно?              Блейз кивает.              Драко громко вздыхает, потирая лицо руками.              — Я не знаю. Я... я просто пытаюсь быть сильным ради неё, понимаешь? И ради Скорпиуса. Я умею разграничивать жизнь, но, приятель, это... это тяжело.       

***

      27 июня, 2006              У Драко новая секретарша. Келли Уотсон. Блондинка с голубыми глазами и пухлыми губами — чертовски красивая. При встрече она вежливо улыбается ему, представляется, а затем спокойно возвращается к работе. У неё прекрасный характер и умение находить общий язык, что позволяет ей хорошо ладить с новыми коллегами и ещё лучше с клиентами.              В десять утра она напоминает ему, что во второй половине дня состоится встреча. Драко делает вид, что вовсе не забыл об этом, хотя уверен, что помощница сама уже всё поняла. Затем Келли вручает ему книгу — называет её повесткой дня. На первых нескольких страницах приведены упорядоченные в алфавитном порядке списки клиентов и номера их счетов. Там организованы и записаны все встречи, а также различные другие события и важные даты. Перед уходом мужчина благодарит её и предлагает ей за свой счёт кофе из кафетерия. Драко уже и не знает, как справлялся с бизнесом без этой девушки.              Она обедает с другими ведьмами, улыбается и шутит. И это только первый её рабочий день.              К вечеру Драко заканчивает работу и устало откидывается на спинку стула, потирая лицо обеими руками. Насколько ему известно, в офисе остался лишь он один — в конце концов, сейчас уже половина седьмого. А потом дверь в кабинет открывается, и на пороге появляется Келли. Она улыбается, машет ему рукой, а затем входит и кладёт на стол лист пергамента со списком дел на завтра. Девушка уже на полпути к двери, когда Драко зовёт её по имени.              — Да, мистер Малфой?              — Почему ты всё ещё здесь? — с любопытством спрашивает он.              — Ну, я ведь ваш секретарь. На моей последней должности я могла уходить только после босса, — отвечает она.              — Это чушь собачья. Ты можешь уйти в четыре вместе со всеми остальными. Никаких исключений, — говорит Драко.              Она усмехается.              — Спасибо.              Драко кивает.              — Эй, не хотите поужинать? — невзначай спрашивает она.              — Поужинать? — непонимающе переспрашивает он.              — Да, знаете... еда. Просто у меня урчит желудок, и я подумала, что вы, возможно, тоже голодны. Ничего страшного, если я ошиблась, я лишь допустила эту мысль...              — Нет, да, ужин звучит неплохо. Я тоже умираю с голоду, — отвечает мужчина, поднимаясь на ноги. — Мне нужно только позвонить жене и убедиться, что она ещё не приступила к еде...              — О, точно. Ну, тогда не берите в голову...              — Келли, уверяю тебя, всё в порядке, — он мягко улыбается и хватает куртку и кейс.              К тому моменту, как в маленьком итальянском ресторанчике вниз по улице им приносят еду, Драко почти забывает о своей... так сказать, проблеме. Он улыбается. Смеётся. И во второй раз за несколько часов задаётся вопросом, как, чёрт возьми, вообще пережил этот день.       

***

      31 июля, 2006       22:12              — Так, что?              Голос Гермионы пугает. В спальне темно, и обычно в это время она уже спит. Драко внезапно останавливается, руки, тянущиеся снять рубашку, замирают в воздухе. Он бормочет Люмос, кончик палочки загорается, позволяя разглядеть силуэт сидящей в кровати жены. Она ждала его.              Драко прочищает горло и облизывает губы.              — Так, что... что? — небрежно спрашивает он.              — Ты спал с ней? — голос Гермионы спокоен, но полон горечи.              Драко напрягается. Медленно моргает.              — Что?              — Келли. Ты спал с ней?              — Я не понимаю, о чём ты говоришь?              — Драко, не прикидывайся идиотом. Я умнее этого. Так спал или нет?              Потирая лицо руками, мужчина вздыхает и садится спиной к Гермионе на край кровати. По иронии судьбы, он и правда задержался с Келли. В последнее время Драко часто видится с ней, проводит время.              — Я не спал с ней, — честно шепчет он.              — А хотел?              — Задумался об этом на пару секунд, — тихо признается Драко. Через плечо смотрит на Гермиону.              Она моргает. Затем кивает. Перекидывает ноги через край кровати, повторяя позу мужчины, — садится спиной к нему.              — Я не спал с ней...              — Но ты хотел...              Из глубины груди поднимается рык, и Драко резко встаёт с постели.              — Ты даже не смотришь на меня, не говоря уже о том, чтобы поговорить! Не позволяешь мне прикасаться к тебе, не позволяешь целовать тебя! За последние месяцы ты едва ли обняла меня! — кричит он, левой рукой проводя по волосам, а правой сжимая палочку. — Она вела себя мило и ласково, так что да, я задумался об этом на целых две секунды, но я этого не делал! Не смог бы... — не в состоянии закончить речь, Драко замер.              — Значит, вот в чём дело. В том, что ты уже несколько месяцев не трахался, — обвинительным тоном заключает Гермиона.              — Самое ужасное в твоём заявлении то, что ты действительно в это веришь.              — Но это правда, разве нет?              — Чушь собачья, — усмехается он.              — Тогда что...              — Я скучаю по тебе! — отчаянно выкрикивает он. — Блядь, Грейнджер, я скучаю по тебе. Я скучаю по жене. Скучаю по возлюбленной. Скучаю по моей родственной душе.              — Драко...              — Я скучаю по женщине, в которую влюбился, — шепчет Драко. — Я скучаю по твоим объятиям, поцелуям и касаниям. И да, скучаю по сексу с тобой.              Гермиона снова смотрит на него и делает глубокий, прерывистый вдох.              — А Келли?              — Она просто оказалась рядом. Гермиона, клянусь Богом, я подумал об этом две секунды и всё. Ничего не произошло. Ничего никогда не произойдёт.              Гермиона закрывает глаза — по щеке скатывается одинокая слеза.              — Драко, я тоже скучаю по тебе, — шепчет она. — Просто... Просто сейчас я не могу дать тебе то, что ты хочешь.              Он медленно кивает.       

***

      Настоящее время              Драко откидывается на спинку стула, гневно держа в руках документы о разводе.              Он не уверен, что злит больше — тот факт, что Гермиона подала на развод и не сказала ему, или то, что она вообще подала на развод. Жена застала его врасплох. Никому не удавалось это сделать — однажды, когда Драко было пять, домашний эльф попытал удачу и потерпел поражение.              Он испытывает боль. Не говоря уже об ужасном скручивающем органы страдании и ноющем сердце в груди.              Гермиона не может этого сделать.              Не может просто сдаться и уйти.