Беды и победы Шиона Мадараме

      «У неё большие глаза, душа и зад, а икры тощие…» — Шион недовольно щурится на девушку у барной стойки и отхлебывает ещё нефильтрованного пива.       А ещё у неё длинные, до задницы, жгуче-красные волосы: перец Чили — только не лезь потом этими руками в глаза. И такой же характер.       Дело людей всегда только в их «сорте»: не повезло поспеть на красивой веточке — потакай обществу и не показывай себя настоящего. Так обычно считают многие. Многие, но только не безумное семейство Курокава. И она — до мозга костей в братца — его вишенка на всем этом торте под названием «Поднебесье», хоть она в нем даже не числится.       Жара и влажность — радость на любителя. Кондеи жужжат и капают вдоль домов. Но Курокава Шизуна растопит льды даже в Арктике одним своим появлением.       — Неприятно нас потрепали вчера, — шипит Курокава-старший, окидывая взглядом скучающих Небесных Королей за столиком бара.       — Распиздосы из прошлого, раз мы живы, хуйня, — бормочет Шион, не сводя уставшего взгляда с девчонки-перцовки за стойкой. — Основной распиздос случится с нами в будущем.       Она взяла стаканчик виски с вишнёвым соком и поплыла в сторону «Поднебесья». Глаза нараспашку, во рту чупа-чупс.       — Какое стремное пойло, дай-ка разбавлю, — Шизуна звучно чавкнула чупа-чупасом и опустила его в пиво Шиона. Даже Хайтани младший спрятал в ладонь смешок.       «Шла бы ты на хуй отсюда со своей сосучей конфетой. Шла бы и шла, сосала и сосала. Всем насрать», — вслух Мадараме такого, конечно, не скажет. Нет, только не в смену старшего Курокавы.       Для Изаны дражайшая сестрица — истина в последней инстанции. Его гордость и победа. Его вера и абсолют. Как она скажет — так и будет непременно сделано. Даже если она однажды ему заявит: «Хочу твою голову, фаршированную яблочком и лимонными дольками, любимый братик Изана» — Курокава сложит свои обязанности и в минуту наймет лучшего повара.       — Ты такой злой, потому что не любишь сладкое, — Шизуна садится рядом с братом, как на зло, напротив Шиона. — Тебе надо больше гулять. Пройтись, растрястись, подставить мордашку ветру, — две пары бледно-сиреневых глаз уставились на него, не моргая.       Один Курокава в душном помещении — уже катастрофа, но если их двое — несите срочно кислородный балон.       — Попей вишнёвого сока, и сразу научишься улыбаться, — Шизуна протягивает свой бокал, наклоняя голову набок, как заводная кукла, и хлопает длинными пушистыми ресницами.       — Не буду, — хрипит Мадараме.       — Тебе сказано пить, — Курокава-старший давит сквозь зубы, впиваясь ногтями в деревянную столешницу до мерзкого скрипа.       Шион морщится, делая маленький глоток под натиском предвкушающей ухмылки Рана Хайтани. Отпитое хочется сплюнуть обратно в стакан. «Виски с вишнёвым соком… Только извращенец будет пить такую бадягу…» — он подставляет кулак к губам, искренне сдерживая рвотные позывы и косится на Шизуну:       — Спасибо, прекрасный напиток. Не буду лишать тебя такого жидкого золота. Пей дальше сама, — Мадараме возвращает стакан и скалится на Хайтани, глядя, как тот прячет усмешку за воротник футболки.       — Ладно, давайте по сути, — Риндо поправил очки и деловито развалил на столешнице локти. — Есть ли смысл брать заложников на следующем деле?       — Тисо-очки, — Шизуна расплывается в блаженной улыбке и забывает, что веками нужно моргать. — Вы так давно никого не пугали. А всё сразу иначе, когда покажешь кому-то тисочки, — она щурится на Шиона, будто посылает глазами воздушный поцелуй прямо в шрам на его подбородке.       — Значит, заложников надо брать, — Изана переводит с языка сестры на более доступный для своих Королей.

***

      Они встают из-за столика в самый нужный момент. Визги, крики, разлетается посуда, падают люди. Очередная спонтанная перестрелка.       «У бармена прям ебало слоника — всё побелело», — ухмыляется Мадараме, направляясь к запасному выходу сквозь тела и стекло на полу.       «Поднебесье» капитулирует быстро, легко и спокойно. Словно их тут и не было. О том, что они сидели за этим столиком, скажут только красно-перцовые волосы на полу и чупа-чупс, опущенный в пиво.       Из бара ещё далеко доносятся всхлипы и видно, как странно мигает свет.       — Как тупые уроды, не успели оплатить счёт, — ворчит Шион на заднем сидении машины, стиснутый по бокам братьями Хайтани.       — Ничего, зато сэкономили, — ухмыляется Хайтани-старший.       — Я не люблю быть должным, — бормочет Мадараме. — Быть должным я в рот ебал. Это неосторожно и минус по карме.       — С каких пор тебя это так волнует? — Ран щурится от фар проезжающих мимо машин.       — Карма — она как печень, — объясняет Шион. — С трепетом надо к ней…       — Ладно, бля, — он отмахнулся от усмешки Хайтани.       «Взять себя в руки, чтоб в будущем не ошибаться и чётко оплачивать счёт», — Мадараме косится в зеркало заднего вида, где отражается пара сиреневых глаз и кусочек улыбки. «Чтобы и впредь из-за столика вставать в самый нужный момент».       — Какого, интересно, цвета кровь для дальтоника? — щебечет Шизуна на переднем сидении, ловя в сеть его недовольный взгляд.       —Хз, поставь эксперимент, — он отвернулся в окно в сторону Риндо и старался до конца поездки смотреть только туда.       Машина остановилась у каркасного японского домика, сплошь усеянного цветами вокруг. Курокава чмокнула в щёчку любимого старшего брата и распахнула глаза на Шиона:       — Ты меня не проводишь? — любопытно наклоняет голову набок.       — Нет.       «У неё большие глаза, душа и зад, а икры тощие», — Мадараме всем нутром чувствует, как Курокава-младшая, подойдя к дому, облизывает его лицо взглядом через стекло машины. «Без любви — это ещё не значит, что совсем не любя…»