Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах Великобритании. Лондон.

Когда Штольман и Коробейников ступили за порог маленькой школы при церкви, то в первые же секунды были сбиты с ног неподдельным восторгом детей, которые чувствовали себя причастными к делу и радовались от этого неимоверно. Потом им на смену пришли взволнованные Аня и Элизабет, которые были рады видеть мужей, но тревожились за всё разом. Чуть поодаль стояли Томми с матерью, которая вцепилась в его плечи и не знала, что ей делать: то ли в панике хватать сына и бежать домой, то ли надрать ему уши за то, что он молчал, то ли ждать, что скажут важные господа, которых они ждали. Викарий, который разволновался из-за того, что в школе не гасят свет, тоже пришел, поэтому двум сыщикам пришлось потратить некоторое время, чтобы навести порядок. После этого Яков и Антон восстановили душевное равновесие миссис Гарт, усадили её и Томми за стол и стали слушать рассказ друга Джейми. По его словам выходило, что пропавший мальчик очень переживал из-за того, что отец в последнее время совсем сел на шею матери и не только не приносит в дом ни копейки, но и последнее из него выносит. Джейн Стюарт выбивалась из сил, пытаясь хоть как-то удержать семью на плаву. Сам пропавший ходил в школу по просьбе матери, которая не хотела ему своей судьбы, но после всегда шел заработать пару-тройку монет: выполнял мелкие поручения лавочников, носил записочки по просьбе проходящих людей, а если совсем поджимало, шел в порт и таскал там мелкие грузы. Заработанные деньги Джеймс бережно откладывал и выдавал матери, когда накапливалась какая-нибудь мало-мальски значительная сумма. Делал он это втайне, чтобы отец не отобрал. Себе не покупал ничего, кроме горсти карамелек раз в месяц. Томми с ним всегда делился булкой с вареньем или сушеными яблоками, и Джейми никогда не ел сладости один. Вот и выходило, что дружба у них была не разлей вода. — А позавчера пришел он, а у него все карманы сладостями забиты! — рассказывал Том. И благоговейно добавил: — Даже шоколад был, представляете! Соня немедленно решила, что потратит все свои карманные деньги и подаренные на Рождество бабушкой в том числе на то, чтобы организовать в школе сладкий вечер для детей округи. Что это за жизнь, если ты о шоколаде так говоришь?! Судя по голубоватому жалостливому свечению у сердца Алекса, её брат думал о том же. — Он никогда чужого не брал, вот я и стал его расспрашивать о том, откуда такое богатство. А он мне все честно и рассказал, что один господин, которому он помог донести покупки до коляски, очень странно на него смотрел, а спустя два часа нашел его на центральной улице и предложил отличную сделку. Он помогает ему в одном деле, а взамен ему достанется еще бОльшая сумма. И задаток ссудил тут же. — Какое дело, не говорил? — Нет, — покачал головой Томми. — Не сказал, но объяснил, что нужно будет идти к тому господину домой и там помочь ему. — О том господине он что-то сказал? — Сказал. Сказал, что говорит не по-нашенски, слова тянет, будто смолу жует. Еще упомянул, что раньше у нас его не видел. Городок у нас маленький. Всех, конечно, не знаешь, но мельком хоть раз да видел. Особенно благородных. — Спасибо, — сказал Штольман, думая, что новое лицо вполне себе соотносится с билетом на пароход и американским акцентом. Они с Коробейниковым решили не ехать в Лондон, а сначала послать запрос в транспортную компанию, которая выдала билет. Заручившись поддержкой комиссара, они сделали звонок и теперь ждали с утра необходимую информацию. Томми и его мать ушли, викарий минуты две всполошенно говорил об апокалипсисе и бессердечных преступниках, а потом тоже затих. Свет выключили, школу закрыли, со священником попрощались, и тут Штольманы и Коробейниковы выяснили, что всей своей большой компанией ни в один экипаж они не влезут. — Пойдём пешком! — решила Элизабет. — Срежем путь за площадью! — Только быстрее, — попросила Лидочка и надела вязаные рукавички с вышитыми на них снегирями. Вязала и вышивала их Марта, и девочка любила их очень сильно. — А то до ужина еще идти и идти. Аня спрятала улыбку. Аппетит их детей не могло перебить ничто. Алекс и Соня облепили Элизабет и Антона, расспрашивая о школе, Лондоне и предлагая идею сладкого чаепития. Штольман нес на руках Лиду, которая внезапно и неотвратимо, как часто бывает с детьми, почувствовала жуткую усталость, такую, что и идти было невозможно. Девочка обняла отца за шею, пристроила голову ему на плечо и даже глаза закрыла, чтобы экономить силы, ведь ужин она тоже ждала с нетерпением. — Я не сплю, — на всякий случай сказала она, чтобы её не заподозрили в том, что она слишком маленькая для великих следовательных дел. — Но нужно поторопиться. — Почему? — спросила Аня и пожала тёплую варежку. — Хочешь пудинг с изюмом, который тебе обещала кухарка? — Конечно, — согласилась девочка, — но я думаю про маленького Мишу. У него зубы режутся, а мама не идет. Поэтому нужно идти быстрее. Штольман улыбнулся. Горячее дыхание согревало его щёку, пухлая ручка крепко обнимала его за шею, Аня держала его ладонь, впереди слышался смех старших детей. С неба падали крупные хлопья снега. Город постепенно затихал. На душе у него было спокойно. Завтра у них будет безумный день, но сегодня всё было хорошо. Всё было правильно и не зря.