1-7.6.

Леха понял, где видел вчерашние испуганные глаза, уже на следующее утро. Хотя утро в этот день было понятие растяжимое — Леха проснулся ни свет ни заря, оббежал несколько универмагов, урвал два килограмма курицы — синяя вся, конечно, но ничего, на суп в самый раз. В «комке» на соседней станции взял целый брусок колбасы — благо была валюта. Брусок не умещался в авоську, горделиво высовывался наружу, и Леха неловко прятал его под мышку, ловя на себе косые взгляды. Потом забежал в общагу, буквально на секунду, за ключами, но на пороге поймала комендантша и пришлось битый час выслушивать ее причитания. Коменда долго и пространно жаловалась, что из универа ей приходят жалобы на Лешину посещаемость, а общага вообще-то не резиновая, другим студентам тоже жить где-то надо. Поэтому если Леха к учебе относится несерьезно, то придется его в скором времени выселить. Леха морщился, понимая, что комендантша явно намекает на деньги, и уже не столько слушал, сколько высчитывал, сколько ей нужно дать, чтобы отстала хотя бы на месяц. Потом, все так же не слушая, вытащил из вчерашней сумки пачку поскромнее, протянул… Надежде Алексеевне, что ли… Сказал как можно вежливее: — Вы, Надежда Алексеевна, не переживайте так сильно. Обязательно буду учиться, и на все пары ходить. А это вам пока что… за неудобства. Та тут же заулыбалась, ругаться перестала и даже сказала заходить, если будет что-то нужно. Леха пообещал, что зайдет. В общаге он жил исключительно из соображений безопасности. Делить комнату с тремя вечно бухающими однокурсниками давно уже было не весело, да и тараканы замучали, но зато народу много, и найти тут Леху сложно. Если кому-то надо будет, все равно найдут, конечно, но хотя бы не хлопнут в подъезде. Тут хрен подкараулишь, общага вон какая огромная и путанная. Сейчас, в субботу, народу как раз было немного, Леха в комнате вообще остался один, поэтому быстро переложил деньги в пакет и замотал в какие-то свитера. Сверху кинул в сумку сегодняшние покупки, тщетно попытался засунуть брусок колбасы целиком, но он все так же кокетливо выглядывал за край. Леха махнул на него рукой, закинул сумку на плечо и сбежал вниз по лестнице — все восемь этажей, даже голова закружилась. А на последнем пролете чуть не влетел в какого-то тощего пацана и встретился взглядом со вчерашними круглыми испуганными глазами. — Ты? — только и выдохнул Леха. Пацан нервно сглотнул. — Я. Под глазом у него расплылся огромный фингал, кожа на скуле была содрана и краснела свежей ссадиной. Вообще весь он был какой-то растрепанный и зашуганный. Отпиздил его Герасим, понял Леха. Да еще небось и деньги отобрал. — Это он тебя так? — Леха кивнул на глаз. — Он, — паренек стоял, не шевелясь, только искоса и с завистью поглядывал на колбасу, торчащую из Лехиной сумки. — Выгнал? — мучал сам себя Леха. Надо было забить и мимо пройти, а теперь совесть совсем задушит. — Выгнал. Взгляд пацана из испуганного сделался задумчиво-мечтательным, он теперь смотрел уже только на сумку в Лехиных руках и кусал губу. Вдруг в животе у него явно и громко заурчало, и он неловко улыбнулся, прижав ладонь к висевшей мешком футболке. Леха вздохнул и кивнул на дверь. — Пойдем со мной. — Куда это? — пацан вдруг поднял на Леху глаза, во взгляде читалась решимость, — я тебе и так вчера все отдал, нет больше ничего. — Пойдем, накормлю тебя, — осторожно объяснил Леха, понизив тон — еще, чего доброго, услышит кто, — суп-то небось давно не ел, а? Паренек сомневался, в глазах была видна внутренняя борьба. Он посматривал то на Леху, то на лестницу за его спиной, то косился на колбасу. Наконец выдавил: — Я только куртку сначала возьму. Не вернется, понял Леха. Но отступил в сторону, пропуская к лестнице. А когда пацан скрылся из виду, подошел к вахтерше — студентке второго курса, Маринке — и весело ей улыбнулся. — Чего тебе, Квашонкин? — устало спросила Маринка, не отрываясь от книжки. Леха облокотился на высокую столешницу и заглянул к ней через окошко. — Че читаешь, Марин? — Да говори, что тебе надо. Не поболтать же пришел, — Леха выдержал паузу и вахтерша сдалась, — ничего интересного. Так, фантастика. Хочешь почитать? — Не, спасибо. Некогда. — Да уж конечно, — усмехнулась Марина, и хотела было обратно уткнуться в книжку, но Леха навис над ней еще ниже. — Марин, тут пацан только что проходил… Знаешь его? Девушка вздохнула, загнула страничку и недовольно уставилась на Леху. — Знаешь, — грубо поддакнула она, — однокурсник мой. Тебе зачем? — Интересно, — Леха продолжал улыбаться — глупо и весело, — Марин, ты злишься что ли? Она недовольно отвела взгляд. — Злишься? Серьезно? Ты прости, я же говорю, дел по горло. Ты ведь сама знаешь, как посвободней будет… — А у тебя так все время, Квашонкин, — зло вскинулась Маринка, — когда скучно, так вот они мы, пожалуйста. А как только дела появляются, так даже не здороваешься. Леха покивал, низко повесив голову, изображая раскаяние. Потянулся рукой в окошко, взял Марину за пальцы. — Ну не злись, — сказал тихо, — правда не до этого было. Ты же знаешь… — Знаю, — буркнула она. Лехина бандитская жизнь была прикрытием на любой случай. Вот и сейчас Маринка уже небось раскаивалась, что накричала — все-таки Леша постоянно жизнью рискует, кто его знает, какие у него дела… Конечно ему не до этого. Леха еще раз легонько и нежно сжал ее пальцы. — Так а пацана как зовут-то? Марина поджала губы, нехотя ответила: — Саша Долгополов. Хороший мальчик. Ты его не трогай. Поздно, грустно подумал Леха. Хотел уже было идти на улицу, но сзади зашлепали шаги. Леха удивленно оглянулся и обнаружил за спиной Сашу — все еще немного напуганного, но решительно шагающего прямо к Лехе. Вернулся, ты смотри. Не испугался. Молодец. Леха молча кивнул на дверь и вышел первым. Но Саша все-таки побаивался. Шел немного поодаль, смотрел исподлобья, когда Леха протянул шлем — постарался не дотронуться до его ладоней руками. На мотоцикл тоже покосился боязливо. — Старенький, — подтвердил его опасения Леха и похлопал по протертой коже на сиденьи, — но ничего, пока ездит. Не бойся. — Не боюсь, — соврал Саша. Шлем у него затянуть никак не получалось, Леха устал смотреть на его бесплодные попытки и затянул сам. Пока вытягивал шлейку, на Сашу не смотрел, да и Саша бегал глазами во все стороны, лишь бы не встретиться взглядом. Ремешок туго затянулся на остром подбородке, и Леха удовлетворенно отступил. — Меня Леха зовут, — спохватился он и протянул ладонь. Саша на нее посмотрел удивленно, но все-таки пожал — вяленько так, одними пальцами. — Меня — Саня, — тихо пробормотал он, сквозь шлем — совсем глухо. Леха улыбнулся и приглашающим жестом показал на сидушку. — Ну поехали, Саня. Тут недалеко. Утром покапало немного, дорога была влажная, лоснилась мокрым асфальтом. Леха сильно не гнал, но Саня как-то испуганно цеплялся пальцами за его джинсовку и ойкал на кочках и резких поворотах. Когда свернули на грунтовку, над Лехиным ухом и вовсе зазвучали только непрекращающиеся вздохи. Что же в деревне будет, думал Леха, улыбаясь про себя. От города было правда недалеко, но с каждым километром чувствовалось, что Москва заканчивается, а впереди встречает провинция. Леха совсем сбавил скорость и выехал на проселочную дорогу. Затряслись по широкой колее, то и дело объезжая лужи по высокой и мокрой траве. Когда заехали в калитку, Саня спрыгнул, даже не дождавшись, пока Леха затормозит. Стянул шлем, уткнулся ладонями в коленки и застыл, согнувшись пополам. Леха успел заметить, какой он бледный, да и ноги у него тряслись — мама не горюй. — Ты чего? Живой? — забеспокоился Леха, но тут с крыльца раздался звонкий голос матери, и пришлось отвлечься. — Леша! Приехал! — мать чуть не подбежала, стиснула Леху руками, еще и по голове потрепала, — это кто с тобой? Друг твой? Из института? Саша выпрямился и растянул губы в мученической улыбке. Кожа у него была белая до синевы. Укачало, сейчас блевать будет, понял Леха. Но Саня только с трудом сглотнул и выдавил: — Здравствуйте. Я Саша. — А чего ж это ты такой бледненький? — запричитала мать, — Леш, ты ехал быстро? Я же тебя просила, не гоняй, ну страшно, мало ли что… Леха, не слушая, вытащил из сумки пакеты с едой. — Мам, я курицу купил, и колбасу… — Ой, Леш, ну зачем, сам же знаешь, у меня все есть, — пакеты она взяла, и сразу направилась в дом. Леша с Сашей зашагали за ней, причем Саню все еще немного мотало из стороны в сторону, — на днях тетя Люда — ты ее помнишь?.. Ну Людка, вон там живет, через три участка… Ты с ее сыном в детстве на речку ходил… Не помнишь? Ну неважно. Она угощала, у нее же знаешь, курятник свой, они с мужем разводят. Я суп уже сварила, ждала тебя. Голодный небось? — Голодный, — поддакнул Леха, с улыбкой оглядываясь. Окинул взглядом дом — стоит, ничего... потом — дорожки, грядки, — чего это у тебя растет рядом с теплицей? — Где? А… Это пионы. Три куста посадила, пусть, думаю, растут. Жалко, конечно, полгрядки, но зато знаешь, как красиво будет… Это я подглядела у соседки… Леха слушал краем уха, вертел головой, не мог сдержать улыбки. Летом у матери все расцветало, колосилось, лезло из земли. Рука легкая, говорят, что ни посадит — все растет. Только б не погрызли, как в том году, пол урожая. Завелось у них тут что-то… медведка, что ли… — Вы с Сашей учитесь вместе? — Леша наклонился, влезая под низенький потолок. Придержал Сане дверь — тот понемногу начал приходить в себя, кивнул Лехе и посмотрел вопросительно. Что говорить-то, мол. Леха улыбнулся. — Учимся-учимся. Тебе что помочь? Пока тут, давай помидоры подвяжу? — Да ты что, садись, Леш. Я сама, ты не так подвяжешь, мне потом переделывать. Расскажи лучше, как у вас там? Не голодаете? — Не, все хорошо, — Леха ответил за двоих, хотя насчет Саши по этому поводу были сомнения — вон худющий какой. Мать уже суетилась у плиты, и по кухне поплыл запах щей — сразу в животе заурчало, — может тебе починить что-то надо? Я же в следующий раз опять нескоро… Давай хоть дрова нарублю? — Ну дрова наруби, — сдалась мать и поставила перед Лехой дымящуюся тарелку, — но только потом, поешьте сначала. Саш, вот хлеб, не стесняйся, ешь. Саня явно пребывал в некотором культурном шоке. Улыбался, кивал, недоверчиво оглядывался вокруг. Интересно, какой он представлял себе цель путешествия? Видно, обеда в деревне, в семейном кругу, Саня не ожидал. — Ты, Саш, что учишь? Тоже инженером будешь? — Нет, — Саня опять неловко улыбнулся, — дипломатом. — Дипломатом… — важно повторила мама и уважительно поджала губы, — это хорошо. А как у вас в общежитии? Не обижают вас? Очередной удивленно-вопросительный взгляд от Саши. Видно такой вопрос плохо вязался с обладателем Макарова, дуло которого вчера смотрело Сане промеж глаз. Леха ухмыльнулся. — Не обижают. Нас разве обидишь? У тебя тут какие новости? Мать длинно и в подробностях рассказала все последние сплетни деревенской жизни. Про всех отелившихся коров, про службы в церкви, у кого куда разъехались дети, и наконец, кто помер и как хоронили. Потом Леха разделся по пояс и начал строгать бруски во дворе, безуспешно отгоняя от себя мух и комаров, а мама мучила Сашу расспросами на крыльце и все подливала ему чай с медом. Иногда Леха останавливался утереть пот, оглядывался и весело разглядывал идиллическую картину во дворе. Саша наконец-то порозовел, расслабился, с видимым удовольствием дул в огромную кружку и пил маленькими глоточками. Иногда поглядывал на Лешу, но без прежней боязни, с интересом. Правда, когда их взгляды встречались, тут же отводил глаза. А еще жалко, что Леха слышал только звучный мамин голос, сыпавший вопросами, и совсем не слышал на них ответы. Мать спрашивала и про семью, и про учебу, и про здоровье, и даже про личную жизнь. Тут Леха весь подобрался, даже дрова рубить перестал — интересно. Но все зря, Саша отвечал тихо, как будто специально, чтобы Леша не слышал. — Готово, — Леха, весь вспотевший, подошел к крыльцу и, прищурившись, посмотрел снизу вверх, — давай, пока не оделся, еще что-то сделаю, а? Небось работы полно… — Одевайся-одевайся, — отрезала мать, — садись с нами чай пить. Ой, у меня же еще варенье есть, земляничное. Помнишь, Леш, собирали в том году землянику рядом с оврагом? Хотите? Саша начал было вежливо отказываться, но Леха перебил. — Хотим, конечно, — и отправился к колодцу, вытянул ведро воды, умылся, застучал зубами от холода. Ну ничего, вон как солнце сегодня жарит, сейчас согреется. Посидели на крыльце еще полчасика. Говорили про разное, даже Саша совсем осмелел, и иногда что-то рассказывал. Оказалось, что он тоже не из Москвы, приехал учиться. И к родителям тоже ездит редко, почти не выбирается. А родители живут в городе, и там с продуктами, конечно, сложнее. Хорошо хоть у бабушки есть огород… Потом долго прощались, Леха обещал, что в этот раз приедет раньше. Когда уже подошли к мотоциклу, выудил из сумки очередной пакет, отвел мать в сторону и тихонько сказал: — Тут деньги. Много. Забери, и не тяни больше, ложись в больницу… — Ну ты чего, Леш, откуда? — перебила мама, боязливо оглядываясь по сторонам. — Неважно, откуда, — с досадой прошептал Леха, — врачу дай побольше. И если надо будет, я еще достану. Мать помолчала, взяла пакет, помяла в руках. Подняла глаза на Леху, сморщила нос — значит старается не заплакать. У Лехи и у самого к горлу ком подступил. — Не жди, ладно? Поезжай сегодня же. Есть кому отвезти? — Есть, — коротко ответила мама. Сжала Лехино плечо, шмыгнула, — спасибо тебе, Леш. Ты осторожнее, хорошо? Очень за тебя страшно. Леха обнял ее, погладил по спине. — Ничего, мам. Я осторожно, — соврал. Потом поцеловал быстро в щеку и зашагал обратно, к мотоциклу. Там уже мялся Саша, в набекрень застегнутом шлеме. Леха вздохнул, снова сам затянул шлейку. — Что ж ты… Надо до конца, чтобы на подбородке крепко сидел, — глухо пробормотал он, все еще с трудом справляясь со сдавившим горло спазмом. — Ну, с богом, — крикнула мама и замахала рукой. Леха поднял ладонь в ответ и тронулся с места. Сашины руки опять вцепились ему в грудь. У общаги неловко попрощались. Леха покусал губу, пытаясь придумать, что сказать. — Ты это… прости. Не думал, что он тебя выгонит. Саша дернул плечами. — Ничего. Другую работу найду. Ну-ну, подумал Леха. Дай бог, конечно, только работы сейчас не густо. — Если нужно чего, заходи. Я на восьмом этаже. В восемьсот десятой. Саша кивнул в ответ и улыбнулся — коротко, но по-доброму. Зашел в общагу и быстро зашлепал по лестнице. Свою комнату не назвал. Леха вздохнул и направился к Маринке, издали весело улыбаясь. — Че, Марин, во сколько заканчиваешь? — хотя, конечно, и сам знал во сколько. Маринка немного поломалась, но, наконец, позвала к себе и даже заулыбалась. Леха помолчал, и прежде, чем уйти, все-таки спросил, — а Саша этот… он в какой комнате живет?