Солнечный корт

Джереми

Прежде, чем уйти с тренировки в понедельник, пятеро Троянцев остановились возле шкафчика Джереми, чтобы протянуть ему распечатанные копии своих расписаний: пятеро Троянцев, у которых с самой большой вероятностью могли быть общие занятия с Жаном. Как только Джереми получил список его потенциальных одноклассников от Тренера Реманна, он по очереди обзвонил их всех, чтобы объяснить систему напарников Воронов и почему он позволял Жану опираться на нее и здесь. Использовать имя Кевина было самой рабочей тактикой; Троянцы не знали, что делать с их скандальным защитником, но Кевин был многолетним фанатом Троянцев и кем-то, к кому стоило прислушаться. – Спасибо, спасибо, – сказал он, пока собирал их в аккуратную стопку, – Добро пожаловать обратно! Увидимся завтра! Жан пришел к нему быстрее, чем Кэт и Лайла, и сел на скамейку рядом с Джереми. Джереми поднял свои бумаги, чтобы показать Жану, и сказал: – Твоя регистрация на занятия откроется завтра утром, так что у тебя есть о чем подумать сегодня вечером. Оказывается, семеро из нас на бизнесе или смежных с бизнесом специальностях, но двое из них первокурсники и слишком далеко позади тебя. Шейн, скорее всего, будет твоей лучшей ставкой, поскольку он тоже четверокурсник со специальностью бизнес. У тебя вообще было время посмотреть каталог? – Да, – сказал Жан, принимая бумаги, – Требования к уровню образования у наших университетов довольно похожие. Джереми кивнул. – Если по каким-то причинам мы не сможем совместить какие-то занятия с другими, я поговорю с учителями, чтобы они позволили мне сидеть с тобой. Я почти закончил со своей специальностью, так что у меня довольно свободное расписание. Половина моих предметов – это то, что нужно для моей специальности, и другая половина – то, что звучит достаточно интересно, чтобы я мог этим постоянно заниматься. Ты об этом думал? В смысле, записаться на что-то веселое? – Зависимость Троянцев от веселья не стало легче терпеть, – сказал Жан. – Ты мог просто сказать «нет», – сухо сказал Джереми, – Как насчет такого: если мне в итоге придется сидеть хотя бы на одном из твоих занятий, то ты за это пойдешь со мной на одно из моих. Честный обмен? – Разумная просьба, – сказал Жан. – Еще больше театральных занятий в этом году? – спросила Кэт, когда они с Лайлой подошли к ним. – Керамика для начинающих, – с улыбкой сказал Джереми, изобразив пантомиму, как лепит миску, – Введение в гончарное дело, или что-то такое. Я заполню вашу гостиную кучей чашек и горшков неправильной формы. Заранее простите. Жан посмотрел на него. – С какой целью? Джереми посмотрел на потолок в поисках терпения. – Ради веселья. Жан вздохнул так, будто это Джереми был тем, кто говорил что-то бессмысленное. Кэт засмеялась и спросила: – Ужин? Это была легкая прогулка обратно домой, хотя теплый день был некомфортным после такой длинной тренировки. Джереми не мог дождаться, когда осень подкрадется к ним с прохладной погодой. Кэт, казалось, была так же недовольна этим, и принялась придумывать что-то легкое и безвредное, чтобы поесть, пока Лайла расспрашивала Жана о его первом впечатлении о их команде. В общем, Жан был удовлетворен, хоть он и считал отвратительной суету в команде и снова жаловался на то, что у команды первого класса есть летние каникулы. – Да, да, – терпеливо сказала Лайла. Как только Кэт попала на кухню и проверила кочан латука в холодильнике, она поставила противень с курицей в духовку. – Рулетики с латуком, – сказала она, прежде чем Жан устроился поудобнее перед столешницей для своей роли в готовке, – Давай, иди разбирайся со своим расписанием, чтобы убедиться, что оно получится. В итоге Жан оказался на полу в учебной комнате, чтобы он мог лучше распределить распечатки своих сокомандников и каталог своих занятий на семестр и расписание. Он выделил для себя нужные страницы, и теперь листал их туда-сюда, чтобы посмотреть, совпало ли что-то. Лайла сидела на стуле за своим столом и смотрела, пока Джереми сидел напротив Жана, а Кэт украла стол Жана, поскольку он был ближе к месту, где он устроился. Она пару секунд смотрела через плечо Джереми, прежде чем сказала: – С бумагой для заметок будет проще, да? – она посмотрела на свой стол, затем на стол Лайлы, но они наконец-то разобрали беспорядок с прошлого года. Кэт начала вставать, скорее всего, чтобы взять какую-то бумажку из своей спальни, когда заметила тетради на спиралях, занимающие место на столе Жана. – О, Жан, ты же не против, да? Жан поднял глаза на звук своего имени. Как только он осознал, за чем она потянулась, он вскочил на ноги, чтобы остановить ее, но она не ждала разрешения. Она вытащила тетрадь из стопки и бросила ему, и Жан смог только зацепить ее кончиками пальцев в полете. Она приземлилась в открытом виде на пол около колена Джереми, и в комнате воцарилась тишина, когда они четверо смотрели на жирные буквы, написанные на всю страницу. ПРЕДАТЕЛЬ Лайла была первой, кто обрела дар речи, но всем, что у нее получилось сказать, было: – Алло? Жан застыл, глядя на свою тетрадь, все еще держа руку перед собой. Джереми медленно перевернул тетрадь, чтобы она была к нему правильной стороной, и перевернул страницу. Ее задняя сторона была исписана черными чернилами, а на нечетной странице было другое злое сообщение: ШЛЮХА. Джереми попытался поднять глаза на Жана, но он не мог. – Жан, что это? Он не мог перестать листать, и ситуация не становилась лучше. Оскорбления продолжались страница за страницей, хотя через какое-то время они начали повторяться. Новыми были только куски почтовой бумаги, аккуратно прикрепленные между некоторыми страницами и покрытые наклонным почерком. Джереми уже потянулся к ним, но Жан наклонился так быстро, как мог, чтобы вырвать у него свою тетрадь. Джереми поймал его за руку, прежде чем он мог сбежать, и Жан встретился с ним глазами со зловещим взглядом. – Не хочешь объяснить это? – спросил Джереми. – Это мои записи по учебе, – сказал Жан, – Они нужны мне для экзаменов. – Экзамены были несколько месяцев назад, – отметила Лайла, когда встала и подошла к Кэт. Кэт листала вторую тетрадь, и ее мертвенно бледное лицо показывало, что эта тетрадь была так же изуродована, – У тебя есть хорошая причина хранить их? И даже привезти их сюда? Ты закончил с экзаменами еще в Южной Каролине. Все это должно было полететь в мусорку, когда ты собирался к переезду. – Если ты скажешь мне, что можешь прочитать тут хоть одно слово… – начал Джереми. – Некоторые из них я очень хорошо могу прочитать, – сказал Жан, вырвавшись из хватки Джереми. Он встал и пошел забрать вторую тетрадь у Кэт. У него ушла всего секунда, чтобы понять, что он не может довериться им в том, что они не заглянут в них еще раз, и тогда он собрал все остальные и развернулся, чтобы вынести их из комнаты. Лайла аккуратно сделала шаг на место между ним и дверью с мрачным выражением лица. – Отойди, – предупредил ее Жан. Лайла не сдвинулась с места. – Почему? Джереми был уверен, что она имела в виду почему ты хранишь их, а не почему они это сделали, но Жан сказал: – Я покинул состав Воронов во время чемпионата. Они были оправданно злы. – Оправданно… – Кэт была слишком в ярости, чтобы закончить предложение; Джереми услышал, как она подавилась от вспышки гнева. – То, что они проиграли этой весной, не было связано с тем, что ты ушел, – сказал Джереми, – Даже если бы ты не остался, ты не смог бы им помочь. Ты был отстранен от корта на двенадцать недель с травмами. – Три сломанных ребра, – сказала Кэт, как будто Жан каким-то образом забыл. Они с Жаном смотрели друг на друга, с праведным гневом с одной стороны и враждебным вызовом с другой, когда она по памяти озвучивала сообщение Кевина, – Растяжение связки. Подвернутая лодыжка. Сломанный нос. Пошли они нахуй. Пошли они нахуй, – снова сказала она, когда Жан сделал быстрый пренебрежительный жест. – Вы не поймете, – сказал Жан, – Никогда не поймете. – Я понимаю, что они избили тебя до полусмерти, а потом взбунтовались, когда ты ушел, – огрызнулась в ответ Кэт, – Я смотрела и отслеживала слухи месяцами, и я уже живу с тобой достаточно долго, чтобы понять, как многие из них – полная хуйня. Они втаптывают тебя в грязь, а ты даже не пытаешься защититься. – Кэт, – попытался остановить ее Джереми, вставая на ноги на случай, если придется их разнимать, – То, что ты накричишь на него, ничего не исправит. Кэт проигнорировала его и ткнула пальцем в Жана. – Как они смеют обвинять тебя в чем-то после того, что они сделали с тобой? Как ты смеешь горевать по ним? Это было словно удар под дых, но недовольное возражение Жана было еще хуже: – Они не знают. Это было совсем не то, что он хотел сказать. Джереми увидел это по тому ужасу, что промелькнул у него на лице и по руке, которая поднялась на полсекунды позже, чем нужно было, чтобы закрыть его рот. Тишина, которая воцарилась в комнате, была абсолютной, пока всем, что слышал Джереми, не оказалось его сердце, бьющее по его легким до синяков. Вся злость Кэт ушла; она могла только уставиться на Жана в потрясенном неверии и непонимании. – Что это значит? – требовательно спросила Лайла, но Жан даже не смотрел на нее. В следующее мгновение у него появилась кровь в том месте, где его ногти вцепились в щеку, и у Джереми появилась мысль, что Жан хотел разодрать себе лицо, чтобы забрать слова обратно. Тревожный сигнал прозвучал у него в груди, но Джереми потерял дар речи. Может, Лайла тоже это заметила, потому что костяшки ее пальцев стали полностью бескровными там, где она держала Жана. – Как они могли не знать? – спросила она. – Нет, – сказал Жан, приглушенно из-за руки, – Забудьте это. – Жан, пожалуйста, – она обхватила его пальцы своими в тщетной попытке оттащить его руку, – Поговори с нами, хорошо? Просто поговори с нами. Мысли Джереми бежали со скоростью тысяча миль в минуту, перебирая все оборванные и отвергнутые разговоры, которые у него были с Жаном за последние несколько недель. Он подумал о горе Жана и его еще более редком гневе. Если Вороны не знали, как сильно он был травмирован, значит они не могли сделать это с ним. Но Вороны всегда оставались в Эверморе, кто еще мог быть за это ответственен? Кому еще был разрешен доступ к коллективному разуму? Кто еще мог применить такую жестокость без вмешательства от тренеров? – Тренер Морияма? – предположил он, но хоть он и сказал это, он сразу отверг это. Кевин перевелся со сломанной рукой; Жан перевелся со сломанными ребрами. С чего бы тренер стал уничтожать своих звездных игроков во время чемпионата, было непостижимо, особенно учитывая, что он изо всех сил старался организовать матч-реванш между Рико и Кевином. Значит, если Вороны не были виноваты, и так называемый хозяин тоже был ни при чем, то все сводится к одному человеку. Одному невероятному, невозможному человеку, которого Лисы ненавидели с неприкрытой и необъяснимой яростью. Он не был уверен в том, что показалось на его лице, но Жан резко вырвался из хватки Лайлы. Она снова пошла за ним, но Жан бросил в нее свои тетради и вылетел из комнаты всего через мгновение. Джереми опоздал всего на полсекунды с тем, чтобы схватить его, так что он побежал за ним по коридору. Жан попытался захлопнуть дверь у него перед лицом, но Джереми придержал ее плечом. Кэт и Лайла были достаточно любезны, чтобы остаться в дверях, чтобы смотреть на это, но Джереми пересек комнату вместе с Жаном и подождал на расстоянии вытянутой руки. Джереми посмотрел ему прямо в глаза и требовательно спросил: – Рико? Автоматически, яростно, неправда: – Он бы никогда не причинил мне вреда. – Скажи мне правду. – Это правда, – огрызнулся Жан. – Я позвоню Кевину, – предупредил его Джереми, – Я спрошу его, как он сломал свою руку. Я спрошу его, кто это сделал. Что он скажет мне? Когда Жан смотрел на него уже слишком долго вместо ответа, Джереми вытащил свой телефон. Жан мгновенно подошел за ним, и Джереми пришлось прижать его к пояснице, чтобы Жан не смог до него дотянуться. Жан толкнул его изо всех сил, и Джереми не смог удержать баланс. Он споткнулся, прежде чем жестко упал на задницу. На секунду он подумал, что Жан набросится на него, но даже если он был готов к насилию, он знал, что этого не произойдет. Человек, который мог отмахнуться от любой жестокости, примененной к нему, как от чего-то заслуженного, не был тем, кого стоило бояться; Жан был голодной собакой на короткой цепи, которая еще много лет назад научилась не кусать в ответ. Жан никогда бы не причинил ему боль. Джереми знал это, верил в это, со всем, что у него было, так что он с усердием поднялся, снова посмотрел Жану в глаза. – Мы оба знаем, что скажет Кевин, – сказал Джереми, – Но я не хочу слышать это от него. Я хочу, чтобы ты сказал мне. – Перестань спрашивать. – Рико мертв, – резко настоял Джереми, и ему стало больно до глубины души от того, как Жан отшатнулся, – Чего ты так боишься? Он больше не причинит тебе вреда, – Жан засмеялся, коротко и резко, и сердце Джереми разбилось от этого звука, – Жан, пожалуйста. Жан вцепился дрожащими пальцами в свои виски и закрыл глаза, отходя на шаг назад от Джереми. – Значит, позвони ему, – сказал он, – Потому что не скажу. Не скажу. Я Жан Моро. Я знаю свое место. Я… Он осекся на том, что собирался сказать дальше, но от усилия, которое ему потребовалось, чтобы сдержать это, его губы искривились в яростном рычании. Джереми мог только в жалком молчании наблюдать за тем, как Жан пытается отойти от края пропасти. Он отложил телефон, вместо этого обхватив руками лицо Жана, и то, как он вздрогнул от его прикосновения, чуть его не погубило. – Хей, – тихо сказал он, – Хей. Жан. Посмотри на меня. Жан отказался, и Джереми начал отчаянно искать что-то, что вернет ему внимание Жана. Он ухватился за единственное, за что мог, и бросил слова Жана обратно ему: – Ты Жан Моро. Твое место здесь, со мной, с нами. Я твой капитан. Ты мой партнер. Мы должны делать все вместе, не так ли? Перестань оставлять меня позади. Посмотри на меня. Это не должно было сработать, но сработало. Жан открыл глаза и встретился взглядом с Джереми. – Я говорил тебе не спрашивать меня о нем. Джереми поднес руки к тому месту, где у Жана текла кровь по вискам, и переплел их пальцы. – Тогда ответь мне так, чтобы никто больше не услышал. Если он был тем, кто бил тебя, просто сожми мою руку. Это все, что тебе нужно сделать. Я не заставлю тебя говорить это вслух, обещаю. Он почувствовал, как дрожат руки Жана, и на одно ослепительное мгновение он был уверен, что Жан склонится к безопасности этого молчаливого признания. Но Жан лишь медленно вздохнул и сказал: – Теперь мне небезопасно с тобой, капитан. Отпустить Жана было самым сложным, что Джереми когда-либо делал. Все в нем противилось этому, и на секунду он пожалел о том, что дал Жану выход. Они были уже так близко к правде, что он мог почувствовать ее вкус, хотя возможно, это взволнованный желудок угрожал перевернуться. Джереми аккуратно сделал шаг назад от Жана, затем еще один, чтобы больше не дотянуться до него, если он забудется. – Хорошо, – тихо сказал он, и пошел взять свой телефон. Жан переместил взгляд на окно, его руки крепко сжимались на его груди, пока Джереми сидел на краю своей кровати. Он пролистал свои контакты в поисках Кевина и проверил время, прежде чем набрать номер. Послышалось несколько гудков, но Кевин ответил с легким «Алло» до того, как вызов переключился на автоответчик. – Прости, – сказал Джереми, поскольку в тот момент у него не было сил на нормальное приветствие или более мягкий подход, – Рико сломал твою руку? Последовало глубокое молчание. Джереми хотел проверить, что звонок не отключился, но он слишком боялся отодвинуть телефон от своего уха и пропустить ответ Кевина. – Это неожиданно, – наконец сказал Кевин, – И дерзко для тебя. – Это не ответ, – сказал Джереми. – Сначала ответь мне, – попросил его Кевин, – Жан сказал тебе? – Нет, – сказал Джереми. Подразумевалось ли это как подтверждение? Джереми мельком глянул на спину Жана и его напряженные плечи, – Он отказывается говорить о том, что произошло в Эдгаре Аллане, так что мне осталось только самому собирать все по частям из всего, что он не скажет. Когда он сказал, что Вороны не знают, почему он вылетел из состава, я сделал единственный вывод, который мог. Но я не хочу, чтобы ты говорил мне про Жана; я хочу, чтобы он сам сказал мне, когда будет готов. – Если он когда-то будет готов, – сказал Кевин, и Джереми не думал, что это из-за расстояния он стал таким тихим, – Жан был идеальным Кортом, но он не был рожден для игры, так что ему не позволялись те же… хорошее отношение и свободы, которые разрешались нам с Рико. Он не привык иметь право голоса, и у него никогда не было власти. Я не могу обещать, что он когда-то заговорит с тобой. – Я подожду столько, сколько потребуется, – сказал Джереми, – Рико сломал твою руку? – Есть всего, может, дюжина человек, которые знают ответ на этот вопрос, – сказал ему Кевин, – Мы решили скрыть бо́льшую часть деталей с прошлого года даже от наших новичков теперь, когда все в основном решилось. Ты понимаешь? Джереми посмотрел в сторону Кэт и Лайлы. – Это не выйдет из этой комнаты. Кэт изобразила, как застегивает на молнию свои губы и быстро показала крест у своего сердца. – Тогда да, – ответил Кевин. Джереми боялся, что он это скажет, но, когда он это услышал, его желудок перевернулся. Он уткнулся свободным локтем в свое колено, чтобы закрыть лицо рукой. Кевин все еще говорил, и как бы Джереми ни нужно было это слышать, он очень хотел, чтобы ему не пришлось это слушать, – В КРЭ были дебаты насчет того, что я был лучшим нападающим, чем он, и что я сдерживался, чтобы не затмевать Рико. Хозяин натравил нас друг на друга, чтобы выяснить правду. Слышать хозяин от Жана было достаточно сложно; слышать это от своего блестящего, несравненного друга было в тысячу раз хуже. – Я позволил ему выиграть, но игра была проиграна, – сказал Кевин, – Он отомстил. – Боже, – сказал Джереми, потому что что еще он мог сказать? Рико Морияма превозносился как будущее экси всю его жизнь. Джереми вырос, заваленный интервью с так называемым Королем и его безупречным другом-правой рукой. В Рико было что-то хитрое, что иногда склонялось к холодности и грубости, но он никогда не казался таким злым вне корта. В новостях месяцами писали о Рико как об очередной жертве, сияющей звезде, которая взорвалась под весом собственной легендарности. Может, в каком-то смысле так и было, но мученик все еще мог быть монстром, когда камеры не снимали. – Мне жаль, – сказал он, – Мне жаль, я не… Я рад, что они позволили тебе уйти. – О, они этого не планировали, – сказал Кевин, – Но они были достаточно глупы, чтобы подарить мне машину на моем первом курсе, и в баке было как раз достаточно топлива, чтобы доехать до ближайшей заправки. Фанатка заплатила за полный бак, когда увидела мое тату. Я выехал из штата до того, как они узнали, что я уехал. Ничто из этого не было весело, но этот дерзкий побег вызвал у Джереми отрывистый смех. – Смело, – сказал он, – Мне нравится. – Джереми, – сказал Кевин, уже не в телефон. Джереми услышал приглушенный голос где-то на фоне, – Нет, Жан в порядке. Ну, настолько в порядке, насколько он может быть. Да, я знаю, – он слегка вздохнул и вернулся на линию, – Мы сейчас отправляемся на корт. Это все, что тебе было нужно? Джереми подвинул телефон, чтобы проверить часы. – Ты поменял часовой пояс? – Ночные тренировки с Эндрю и Нилом, – сказал Кевин. – Зависимый, – сказал Джереми без энтузиазма, – Нет, думаю, это пока что все. Спасибо, Кевин. Я правда имею это в виду. Спасибо, что доверил мне правду. – Будь осторожен с этим, – сказал Кевин, – Будь осторожен с ним. – Я пытаюсь, – пообещал Джереми, и Кевин повесил трубку. Джереми уронил телефон сбоку от себя и потратил минуту, чтобы попытаться привести свои мысли в хоть какой-то разумный порядок. Он отдаленно осознавал, что Кэт и Лайла наконец вошли в комнату. Но когда он поднял глаза, он посмотрел на Жана, который все еще стоял прямой, как палка, спиной к ним. Голодная собака, подумал он всего несколько минут назад, и слова Кевина только подтвердили эту злую оценку. Джереми думал об Эверморе с его удушающими раздевалками, о команде, которая была вынуждена жить, играть и учиться вместе, о тренерах, которые контролировали все взаимодействия со внешним миром, и об агрессивной жестокости, которую неизбежно порождало такое заточение. Джереми знал, что они ужасно мучили Жана на его первом курсе, но Жан все еще горевал по ним. Все это жалкое признание началось из-за того, что Кэт атаковала его любовь к ним. Джереми думал о Короле, который не мог позволить себе быть кем-то, кроме как лучшим, выращенный тренером, который заставил своих Воронов называть его «хозяин». То, что Рико ломал тех, кто был ближе всех к нему, не было удивительно, но глубина его порочности и жестокости была непростительной. Каждый раз, когда он моргал, Джереми видел шрамы, покрывающие кожу Жана, и слышал его небрежное «Я всегда получал то, что заслужил». – Жан, – сказал он, – Ты не посмотришь на меня? – Нет, – сказал Жан, – Уходите. Джереми посмотрел на своих подруг. Лайла аккуратно толкнула плечо Кэт, и они закрыли за собой дверь, уходя. Джереми подождал минуту, прежде чем пересек комнату и встал рядом с Жаном. Жан продолжал смотреть в окно, словно он бы умер, если бы признал присутствие Джереми. Джереми посмотрел туда же, глядя на нарциссы, которые Кэт нарисовала из баллончика на заборе, и сквозь них, пока собирался с мыслями. Он взвешивал все вещи, которые он мог сказать, все вещи, которые говорить не стоило, и думал, было ли бы это лучше, если бы он отступил, чтобы Жан взял себя в руки. – Посмотри на меня, – настоял он. Когда Жан наконец повернул к нему свое лицо, Джереми обхватил его шею рукой и затянул в яростное объятие, – Мне жаль. Мне жаль, что он навредил тебе, мне жаль, что ты все еще боишься говорить об этом, и мне жаль, что ты думаешь, что я никогда не пойму. Мне жаль, что они обманули тебя, заставив думать, что ты это заслужил. Но мне не жаль, что он умер. Мне не может быть жаль. Через минуту он почувствовал, как как пальцы сжимаются на его футболке спереди. Он ожидал, что его оттолкнут, но, возможно, Жан просто набирался сил, потому что после минуты напряженного молчания он наконец признался: – Мне тоже. Он сказал это так, будто думал, что их подслушают, но то, что он вообще это сказал, дало Джереми надежду. Джереми подержался за него еще немного, прежде чем медленно расслабил хватку. – Что тебе от нас нужно? – Притвориться, что вы не знаете, – сказал Жан. – Ты защищаешь его или себя? – спросил Джереми. – Да, – не колеблясь ответил он, – Последствия будут катастрофическими. Джереми серьезно обдумал это и сделал шаг назад из пространства Жана. Кевин уже взял с него клятву хранить молчание, так что хранить секреты Жана будет единственным дополнительным шажком оттуда. Его раздражала мысль о том, что ему придется проглотить это, и не из-за Жана, а потому, что каждый раз, когда он будет видеть, как Рико восхваляют в новостях как трагического героя, у него будет желание взбунтоваться, но он не мог вмешиваться, когда дело касалось травмы и лечения Жана. – Хорошо, – наконец сказал Джереми, надеясь, что не пожалеет об этом, – Мы притворимся, но ты знаешь, что мы знаем, так что, если ты когда-нибудь будешь готов поговорить об этом или чем-то еще, помни о нас. Мы твои друзья, и мы хотим для тебя только лучшего. – Да, – сказал Жан, и затем, – Я побуду тут еще немного. Джереми услышал в этом отказ от дальнейшего разговора, но он дождался, пока Жан отпустит его футболку, прежде чем вышел из комнаты. Он закрыл за собой дверь так тихо, как мог, и пошел искать Кэт и Лайлу. Они прижимались друг к другу на диване с одинаковыми мрачными лицами. Джереми занял свободное место и наклонился к Лайле в поисках поддержки. – Это он сделал, да? – спросила Лайла. – И с Жаном, и с Кевином, – сказал Джереми. Кэт выругалась, тихо и злобно, и Джереми дождался, пока она отдышится, прежде чем продолжил, – Но Жан все еще в ужасе, даже при том, что Рико уже навсегда выведен из игры. Я не знаю, прячется ли он от Тренера Мориямы, или Эдгар Аллан был замешан в том, чтобы все это скрыть, но ему важно, чтобы мы не обвиняли Рико ни в чем. – Ты не можешь быть с этим согласен, – сказала Кэт, – Это нечестно. – Это не только Жан, – напомнил ей Джереми, – Даже Кевин боится раскрыть все. Это не нам решать, Кэт. Если поиск справедливости подвергает риску их доверие и безопасность, то он того не стоит. Они обменялись долгими взглядами, прежде чем Лайла слегка толкнула Кэт плечом. Кэт нахмурилась на дальнюю стену, но неохотно сказала: – Мне это не нравится, но я буду держать язык за зубами, если ты думаешь, что это к лучшему. – Мне тоже это не нравится, – признал Джереми, – Но это то, что ему от нас нужно. Лайла тихо помычала какое-то время, прежде чем сказала: – Это бы многое объяснило, не так ли? Все, начиная с вражды Лисов с Рико и Воронами в прошлом году, и заканчивая тем, почему Эдгар Аллан позволил и Кевину, и Жану уйти без боя во время чемпионата. Они покупали молчание, защищая своего драгоценного Короля. – Я не прощаю Воронов, – добавила она, – Не после того, что случилось на его первом курсе, не после всей той грязи, что они вылили на него этой весной. Я отказываюсь думать, что у них не было представления о том, что происходило. Но пока он не будет готов поделиться полной картиной, я постараюсь не копаться в этой ране слишком глубоко. Но ты, – она указала на Джереми, – Убеди его избавиться от этих тетрадей. Ему не нужно держать у себя такой яд. – Я попытаюсь, – сказал Джереми. Кэт слегка подбросила свои ноги, когда посмотрела вверх на потолок. Джереми не мог угадать ее мысли, но ее выражение лица показывало, что они были неприятными. Наконец, она хлопнула в ладоши так сильно, что ее ладони онемели, и она вскочила с дивана. – Пойду проверю курицу, – сказала она. Джереми тоже встал, но он направился в учебную комнату, чтобы заняться работой, которую Жан забросил. Возвращаться к этому, учитывая, что сегодняшний разговор рикошетом отдавался у него в голове, чувствовалось слишком несправедливо, но он проверил ящик стола Кэт в поисках ручки, прежде чем взял одну из разбросанных тетрадей Жана. В этот раз он не открыл ее, а положил лицом вниз на ковер, чтобы использовать тонкую картонную обложку как бумагу для записей. Понемногу он продвигался дальше по списку, просматривая списки скучных названий предметов и сравнивая то, что было у его сокомандников, с тем, что должно было быть у Жана. Как Джереми и надеялся, у Шейна совпадали с Жаном два предмета, и Коди были записаны на один из тех, которые Жан мог взять как выборный. Это оставило всего один неучтенный, и он звучал ужасно скучно, но Джереми записал номер кабинета и время у себя на руке, чтобы он мог связаться с профессором и попросить разрешения посещать его. Он как раз отложил ручку, когда Жан появился в дверях. Джереми поприветствовал его яркой улыбкой, которую он не чувствовал, и похлопал по полу рядом с собой. – Думаю, у нас что-то есть. Жан сел и слушал, как Джереми рассказывал ему о договоренности. В итоге, у Жана будет пять предметов в этом семестре, на один больше, чем рекомендованные для спортсменов четыре, но поскольку одним из них будут занятия по керамике, Джереми решил, что это не добавит ничего слишком стрессового к нагрузке Жана. – Спасибо, – сказал Жан. – Для чего еще нужны друзья? – сказал Джереми, когда холод в его жилах немного растаял, – Давай, если принесешь сюда свой ноутбук, я покажу тебе, как пользоваться порталом. Жан потянулся за ним и поставил так, чтобы они оба могли его видеть. Ссылка на сайт, который ему был нужен, была напечатана на обложке каталога, и у Жана было электронное письмо с данными для входа в его аккаунт. Добавить занятия в его расписание было легко, и он как раз закрыл последний, когда пришла Кэт. Она пересекла комнату и наклонилась, поймав голову Жана в руки, чтобы она могла оставить поцелуй у него на макушке. – Ужин готов, – сказала она, – Давайте наедимся до отвала и посмотрим что-нибудь громкое, чтобы никто из нас больше ни о чем сегодня не думал. Звучит хорошо? Собрать ужин было легко, и выбрать фильм заняло лишь немногим больше времени. Джереми уже видел его полдюжины раз, и он ему нравился, но было сложно сконцентрироваться на фильме, когда Жан сидел в двух подушках от него. У Жана ушло полфильма, чтобы перестать гонять свою еду по тарелке, и Джереми подумал, должен ли он пойти за Жаном, когда он закончит и неизбежно уйдет. Но он ждал и ждал, а Жан не вставал. Джереми украдкой взглянул на него. Жан, казалось, смотрел скорее в сторону окна, чем в телевизор, но его тарелка была пуста, и он все еще был здесь. Это был первый раз за шесть недель, когда он не оставил их, как только смог, и Джереми быстро вернул свое внимание фильму, пока Жан не осознал, что на него смотрят. Может, Жану нужна была компания, чтобы отвлечь его от его мыслей, а может, это была его благодарность за то, что они согласились не совать нос в его дела. Джереми не был уверен, но это все еще ощущалось как очень нужная победа, пока все вокруг них рушилось.