Солнечный корт

Джереми

Кэт прошла прямиком на кухню. Когда Джереми осознал, что она шла к своему бумбоксу, он схватил ее за рукав, чтобы остановить ее. Она быстро сжала два пальца между собой, изображая как открывается и закрывается рот, а затем жестом указав на его ухо и в направлении комнаты Жана. Музыка не дала бы Жану услышать то, что она хотела сказать Джереми, но она так же не даст им услышать, если Жан выйдет из комнаты и пойдет их искать. Поняла ли Кэт, к чему он клонит, или нет, но она сдалась со своей музыкой и вместо этого повернулась к нему. Она открыла рот, подняла палец, прося его подождать, и затем просто уставилась вдаль. – Да? – подтолкнул ее Джереми. – Он немного не в себе, – сказала она. – Мы знали, что так будет, – сказал Джереми. Кэт побарабанила пальцами по тумбе пару секунд, после чего направила свою беспокойную энергию на то, чтобы разобраться со столешницей. Она сгребла весь рис в открытый контейнер почти в агрессивном темпе, и Джереми пошел искать метлу. – Ты уверен, что это правильно, играть вот в это вот, что у вас происходит? – она жестом указала на свою голову своей ложкой для риса, – Ты мог бы распределить обязанности няни между парой из нас, чтобы ты не был слишком потрясенным. – Система напарников, – терпеливо исправил ее Джереми, – Кевин, кажется, думает, что это важно; он сказал, что это наш единственный шанс адаптировать Жана здесь, – точнее, он признался в том, как сам долгое время полагался на это: Кевин сбежал от Рико к Эндрю, и свой первый год не отходил от низкого вратаря на расстояние больше, чем кампус. Джереми не был уверен, что ему было полностью комфортно от этой идеи, но пока он не придумал ничего получше, казалось, что лучше подыграть. – Я могу помочь, – сказала Кэт. – Я знаю, – сказал Джереми, улыбаясь, глядя вниз на свою работу, – Но ты и Лайла уже помогаете. Вы разрешаете ему оставаться здесь и присматриваете за ним, когда мне приходится уезжать домой на неделе. Остальное будет легко. У меня же осталось не особо много уроков, правда? Приглядывать за ним в кампусе поможет мне найти, чем заняться в этом году. – Легко, – скептически повторила за ним Кэт. Она минуту поработала в молчании, затем бросила на него хитрый взгляд, – Легко для глаз, может быть. Не было смысла отрицать это теперь, когда они так долго знали друг друга. Жан был именно тем типом парня, о которого Джереми мог споткнуться: черноволосый, сероглазый и высокий, но при этом не долговязый. Его нос определенно был сломан больше одного раза за эти годы, а его губы всегда были на полпути к тому, чтобы неодобрительно скривиться, но ничего из этого не портило общую картину. Но не было смысла зацикливаться на этом; учитывая непрекращающиеся слухи и скрытые сообщения Кевина, Джереми мог распознать плохую идею, когда видел ее. – Неважно, – сказал Джереми с театральным вздохом, – Как ты и сказала, он немного не в себе. Будет несправедливо по отношению к нам обоим, если я буду засматриваться. Кэт знающе кивнула. – Убедись, что все винты вкручены, прежде чем поехать, хорошо? Безопасность превыше всего. – Боже, Кэт, – сказал Джереми, и его спас звук открывающейся двери в конце коридора. Кэт вернулась к работе с бешеным энтузиазмом. Джереми наполовину ожидал, что Жан будет пытаться игнорировать их так долго, как только сможет, но бывший Ворон посмотрел на Джереми, когда встал в дверях. Джереми посмотрел на Кэт и сделал вид, что они были на середине другого разговора: – Значит, ты говоришь да? Ты поедешь со мной завтра? – Да, да, – согласилась Кэт, – Может, мы все поедем, и Лайла может отвести Жана в соседнюю дверь. Фокс Хиллз, да?– она подождала, пока он кивнет, прежде чем посмотреть на Жана, – Джереми пойдет приводить волосы в порядок к своему последнему году. Знаешь, мы, наверное, можем позвонить и спросить, получится ли у них уместить тебя, если хочешь? Твои волосы заметно неровные. Ты сам стрижешься, или…? Жан нахмурился. – Тебя никто не спрашивал. – На этой ноте, я хочу закончить тур для Жана, – сказал Джереми, вытряхивая свой совок в мусорку, – Кричи, если сломаешь еще что-то. Жан отступил от дверного проема, когда Джереми подошел. Джереми проскользнул мимо и повел Жана обратно по коридору, показывая ему те места, которые они упустили во время его прибытия: ванную, дверь, за которой были спрятаны стоящие друг на друге стиральная машина и сушилка, шкаф, забитый до отказа очистителями и туалетной бумагой. Последней остановкой была гостиная, которая служила Джереми домом вдали от дома. Это было одно из его любимых мест в мире, почти слишком загруженное, чтобы быть комфортным. – Довольно круто, правда? – спросил он, когда повел Жана дальше в комнату. Он исследовал все это так, будто видел в первый раз. Лайла принесла домой свое кресло папасан с распродажи, и Кэт перетянула обивку дивана, чтобы они сочетались. Одеяла, сшитые бабушкой Кэт, лежали слоями на спинке, добавляя ярких красок. Три разных столика были расставлены по всей комнате с несочетающимися лампами, включая ту, что выглядела как кучка грибов. Джиллиан прикрепила детское баскетбольное кольцо на стену над мусоркой, но разбросанные вокруг корзины смятые салфетки и бумажки говорили о том, что им нужно поработать над прицелом. Стол для аэрохоккея висел на крючке между растениями в горшках. Белые рождественские гирлянды были широкими петлями развешаны на дальней стене, в то время как розовые гирлянды располагались у окна на плотных шторах. В ближайшей к ним стороне комнаты стояли два игровых автомата без бренда, которые они купили по скидке два года назад: один из них был ретро космической стрелялкой, а второй – обычной головоломкой, которая обычно глючила после восьмого уровня. Между ними висел дурной глаз, который Лайла купила, когда навещала свою семью в Бейруте. Рядом с дальней стеной стоял набор сочетающихся велосипедов, а их цепи и шлемы свисали с их ручек. К заднему колесу Лайлы прислонилась фигурка золотистого ретривера, которая находилась на кухне последние несколько недель. Джереми сразу подошел к ней. – Это Гавгав фон Гавенштейн. Можешь кратко называть его Гавгав или Мистер Г. Целиком немного длинно. Жан перевел взгляд с него на картонную собаку и обратно. – Что? – Я очень хочу собаку, но у моей матери аллергия. Кэт и Лайла были готовы спрятать тут собаку для меня, но в договоре аренды прописано, что с питомцами жить нельзя, и ее дядя на это не пойдет. Так что пока что это лучшее, что мы можем сделать, – сказал Джереми, перемещая Гавгава ближе к креслу папасан, – Брат Кэт работает в зоомагазине, и он разрешил нам забрать витрину, когда ее убрали. Кто хороший мальчик? – спросил он, быстро погладив собаку по голове, чуть не опрокинув фигурку, – Вот и весь тур. Вопросы? Жан все еще искоса поглядывал на вырезанную из картона собаку. – Какая у нее функция? – Она делает нас счастливее, – сказал Джереми. Он чувствовал, что Жан ждал чего-то более существенного, но это все, что он мог предложить, – Разве этого недостаточно? Того, как скривились губы Жана, было достаточно. – У тебя нет кровати. – Не-а, – сказал Джереми, – Во время учебного года я здесь только на выходных, так что я обычно сплю здесь, – он слегка пнул одну сторону дивана, – Технически, тут есть раскладушка, но поскольку мне придется переставить тут все, чтобы воспользоваться ей, я лучше просто лягу тут сверху. – А что в июне? – спросил Жан. Джереми пожал плечами. – Раньше я просто заселялся в комнату Джиллиан, когда она уезжала домой на лето. Теперь, когда туда въехал ты, я не против остаться тут. Это удивительно удобный диван, – Жан не выглядел впечатленным этим объяснением, но он оставил свое мнение при себе. Джереми осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что затронул все, и затем спросил: – Готов увидеть стадион? Это мгновенно привлекло внимание Жана. – Да. – Но сразу предупреждаю: Дэвис знает, что ты сегодня приехал, и я обещал, что скажу ему, если мы зайдем. Он хочет тебя осмотреть. Один из наших врачей, – запоздало сказал он. Жана это не смутило. – Отведи меня на корт. Джереми зашел на кухню, чтобы сказать Кэт, что они уходили, но он был всего на полпути обратно к Жану, когда замок на передней двери открылся и вошла Лайла. Она уже прошла два шага внутрь, когда осознала, что в дверях ее гостиной был незнакомец. Ей не нужно было спрашивать, видя, что у Жана был номер на лице, но она не отвела от него глаз, когда медленно закрыла за собой дверь каблуком. Она вернулась только с мешком риса в руках, и она кинула его в коридоре в направлении Джереми. – Жан Моро, – сказала она, подходя ближе к Жану, чтобы рассмотреть его, – Я Лайла Дермотт. – Вратарка, – сказал Жан, кивнув, – Ты очень хороша. Он сказал это без какой-либо теплоты, но в этом также не было зависти или сомнений. Это был простой факт, признание от одного талантливого спортсмена другому. Лайла была слишком поражена, чтобы сразу улыбнуться, но когда она взяла себя в руки, она насмешливо ответила: – У меня были сезоны и получше. – Тебя саботировали, – сказал Жан, – В следующем году Троянцы будут чемпионами. Он сказал это с такой легкой уверенностью, что сердце Джереми подпрыгнуло. – Думаешь? – Собираешься так сильно изменить нашу линию защиты? – спросила Кэт, последовавшая за звуком голоса Лайлы в коридоре. Она звучала больше развеселенной высокомерием Жана, чем обиженной, – Я заметила, как ты не сказал, что я хороша. Она просто дразнила его, но Жан ответил: – Ты хороша, но ты слабее с левой стороны и не знаешь, где твоя собственная талия. Ты пропускаешь каждый мяч, который пролетает между твоими бедрами и ребрами. Твои тренера должны были исправить эту проблему давным-давно. Кэт удовлетворенно рассмеялась: – Ох, он хорош. Немного грубый, но он мне нравится. Думаю, мы будем хорошими друзьями, – даже если она заметила холодный взгляд, который Жан бросил ей на это, ее улыбка не погасла, – Будут еще какие-то профессиональные секреты, которые дадут нам преимущество над Воронами в конце? – Можешь не переживать о них в следующем году, – сказал Жан, – Того Корта больше нет, как и… главного тренера. Потеря Гнезда будет последним ударом. Они скоро развалятся, неважно, как отчаянно Эдгар Аллан пытается их спасти. Резкость в его голосе не была сожалением, но Джереми не мог понять, чем именно она была. Он был слишком занят тем, что думал о Грэйсоне и Лукасе. Он думал о том, знал ли Жан, что его бывший сокомандник был в штате. Судя по тону Жана и той мерзости, что распространялась в сети, Джереми не был уверен, что сейчас лучший момент, чтобы заговорить об этом. Лайла присмотрелась к Жану и спросила: – Ты будешь в порядке? Жан молчал так долго, что Джереми задумался, не отступил ли он от этого разговора чтобы дождаться следующего, но наконец Жан направил пристальный взгляд на Лайлу. – Да, – сказал он, и даже если он не звучал уверенно, по крайней мере, он звучал зло, – Пусть они все горят. Надеюсь, никто из них не выживет. – Ценю твою убежденность, но к прессе мы тебя точно не пустим, – сухо сказала Лайла. – Значит, Гнездо реально есть? – спросила Кэт с горящими глазами, – Знаешь, я смотрела карту кампуса Эдгара Аллана. У Воронов есть два дома, выделенные им как общежития. Я думала, что Гнездо было просто слухом, чтобы создать этот их имидж «мы жуткий культ». Что? – спросила она, когда Джереми бросил ей полный боли взгляд, – Это не давало мне покоя годами! Я хочу знать все. – Я покажу Жану путь в кампус, – сказал Джереми, – Лайла, удачи на кухне. Кэт ее уничтожила. Лайла посмотрела на потолок в поиске терпения. – Детка, я оставила тебя одну на двадцать минут. – Все уже не так плохо, – запротестовала Кэт. Когда Джереми засмеялся, она легко ударила его по лодыжке, – Хотя бы вынь нож из моей спины перед тем, как уходить, Джереми. Черт. – Мы вернемся к ужину, – сказал Джереми Лайле, когда дошел до нее. Вместо того, чтобы отойти с прохода, она открыла им дверь, и Джереми провел Жана по узким ступенькам крыльца обратно на улицу. Он остановился у своей машины, подождал, пока Жан встал рядом с ним, и вытащил его ключи из кармана. Ключ Джиллиан висел рядом с его дубликатом, и у ему потребовалось совсем немного усилий, чтобы снять его с крючка. Он протянул его Жану, который взял его после всего секунды колебаний и положил его в карман. Джереми заменил ключи в руках на телефон, чтобы предупредить Джеффри Дэвиса, что они в пути. Ответ пришел почти мгновенно, и Джереми отложил телефон, переключившись на нового товарища по команде. – Хорошо, получается, это начальная точка, правильно? – спросил он, и указал направление, которым они пойдут, – Мы будем ходить с тобой туда и обратно, как и обещали, но просто на всякий случай, идти нужно туда. На углу поворачиваешь направо. Жан достаточно легко шел в его темпе, так что Джереми заполнил тишину разговором об этой местности: в каких домах обычно были самые шумные вечеринки, где был ближайший продуктовый магазин, если вдруг Жану понадобится оттуда что-то, и где было ближайшее кафе с бабл-ти на случай, если Жану он нравился. Джереми не был полностью уверен, что он слушает, но тут Жан нахмурился и спросил: – Газированный чай? – Что? Нет, боба-чай, – сказал Джереми. Кажется, это ничего не объяснило, так что он сказал, – Чай с разными вкусами и с шариками тапиоки? Серьезно? Если ты скажешь Лайле, что никогда его не пробовал, она сойдет с ума. Каждое кафе в радиусе двух миль знает ее имя и лицо. В следующий раз, когда будешь на кухне, посмотри на холодильник. Половина ее магнитов – из чайных. – Тренерка Лисински об этом знает? – спросил Жан. – Что она любит бабл-ти? – растерянно спросил Джереми, – Я… думаю да? – И она разрешает ей пить его? – Что? – Этого точно не должно быть в ее плане питания, – сказал Жан, вообще не подозревая, что говорил что-то странное. Он все еще рассматривал ближайшие дома с их маленькими двориками и украшенными крылечками. Джереми чуть не забыл, о чем они разговаривали, отвлеченный явным любопытством в гуляющем взгляде Жана, – Либо они позволяют ей необоснованно много из-за того, что она на воротах, либо они недостаточно переживают о ее благополучии. В любом случае это непростительно. – Я так понимаю, Вороны сильно придерживаются своих диет, – сказал Джереми, потому что как еще он должен был на это ответить? – Можешь рассказать мне об этом? Жан обдумал это, после чего начал считать все на пальцах. Он перечислил регламентированные блюда Воронов в точных пропорциях, которые они должны были съедать. Джереми похолодел, слушая его. Он мог понять причины таких решений, сделанных персоналом Воронов, но они не делали ничего из этого нормальным. То, что Вороны не могли выбирать ни свою специальность, ни то, что они засовывали в себя, говорило о таком уровне контроля, о котором он даже думать не хотел. Наверняка, у них должна была быть хоть какая-то свобода? – Ладно, – сказал он, потому что Жан с ожиданием смотрел на него. Он ждал описание питания Троянцев, осознал Джереми, чтобы знать, как регулировать свое питание согласно этому, – Для начала, мы тут так не делаем. Нам проводят лекции о правильном питании раз в семестр, но бо́льшую часть времени тренера доверяют нам сделать правильное решение. Если мы немного отступимся и выпьем бабл-ти или поедим фастфуда, то кого это волнует? Мы все равно все это сожжем на тренировках. – Кого волнует? – повторил за ним Жан, – Тебя должно волновать. – Не говори, что ты никогда не ел ничего веселого просто так. Пицца? Пирог? Чизбургер? – Джереми подождал признания, которого не последовало; Жан лишь выглядел раздраженным, – Даже не знаю, быть впечатленным твоим самоконтролем или удрученным. Просто… Держи в голове, что теперь ты можешь есть все это. Если хочешь, конечно. Никто тебе ничего не скажет, если ты побалуешь себя сейчас или еще когда-то, и тренера не будут волноваться или спрашивать. Хорошо? Жан посмотрел на перекресток, на котором они остановились: – Через дорогу? Джереми пока что оставил этот спор и вздохнул. – Да, мы переходим. Он нажал на кнопку на светофоре для пешеходов и указал через дорогу. – Если ты продолжишь идти прямо, то в конце концов дойдешь до фитнес-центра. Я поведу тебя домой тем путем, чтобы ты мог посмотреть. Пока что мы переходим дорогу и идем направо. Уже три раза направо, понятно? Направо от дома, направо на первом угле, направо на Вермонте. Жан не ответил, но последовал за Джереми через дорогу и дальше на юг по Вермонт-авеню. – Это западная граница кампуса, – сказал ему Джереми, – Как только зарегистрируешься на свои занятия, я приведу тебя обратно сюда, чтобы нормально показать кампус, хорошо? Устроим тебе большой тур. Жди, – сказал он, и жестом указал на открытые ворота, мимо которых они шли, – Ты, технически, можешь пройти здесь и все так же прийти к корту, но я нашел прямой маршрут, который легче всего запомнить. На перекрестке Вермонта и Экспозишн, Джереми перешел с Жаном через дорогу и свернул налево. Он наполовину подумывал о том, чтобы срезать через парк, но вид копов, слоняющихся у ближайшего входа, заставил его идти дальше по бульвару Экспозишн. Не было никаких шансов, что он их знал, и ни одной причины, по которой они бы его узнали, но Джереми держал взгляд перед собой и рот на замке, пока не прошел мимо них. Дорога, которая им была нужна, была недалеко, и Джереми указал на нее, когда они дошли до нее. – Динозавры, – сказал он, как будто Жан мог каким-то образом не заметить статуи на углу, – Когда видишь их, сворачиваешь направо. Пока что все понятно? Жан подумал всего секунду. – Нет. – Первый раз больше всего сбивает с толку, – сказал Джереми, и снова показал пальцем, когда в поле зрения появился Мемориальный Колизей, – Наш футбольный стадион. Игры чертовски веселые, стоят того, чтобы заглянуть. Пошли, вон туда. – Ты, наверное, заметил, что у нас тут особо нет места, куда расширяться, между городом и студенческими домами, – сказал Джереми, – Университет Южной Калифорнии располагается так умно, как может, но это значит, что, если они хотят добавить новый стадион, им придется украсть место еще откуда-то. Тут было лучшее место, которое они смогли найти так, чтобы оно все еще было в кампусе. Это должна была быть парковка для местных музеев и научных центров, но Университет Южной Калифорнии заплатил целое состояние, чтобы перенести парковку под землю и использовать эту землю. – А вот и он, – с теплотой сказал он, – Добро пожаловать на Золотой Корт. У стадиона экси Университета Южной Калифорнии не было такой драматичной архитектуры, как у футбольного стадиона, но они постарались хотя бы добавить туда арочные ворота вдоль главного входа. На полпути вдоль северной стены была узкая парковка. Ее половина в игровые вечера была заполнена продавцами, хотя некоторые из Троянцев пользовались ей во время летних тренировок. Другая половина была зарезервирована для персонала стадиона, и, поскольку там была дверь в раздевалки, была огорожена. У Джереми был ключ на парковку и пароль от двери стадиона, так что он пропустил Жана вперед себя. Короткий тоннель привел их прямо к домашним раздевалкам. В игровые вечера это было очень шумное место, поскольку было рядом с тем, где были продавцы. Вместо того, чтобы загонять Троянцев под землю на это время, они просто построили ступеньки вверх и вниз внутри стадиона, что означало почти постоянную давку наверху, пока они не встанут по местам для первой подачи. К счастью, дверь в дальнем конце, через которую они заходили в раздевалки, помогла избежать большей части шума. Джереми ввел код и подождал звукового сигнала. – Я мог бы дать тебе коды, но мы скоро потеряем доступ до середины июня, – сказал Джереми, – Они собираются устроить тут глубокую уборку и все отремонтировать. Но вот мы и здесь! Он устроил для Жана извилистый тур по штабу Троянцев. У команды были раздельные душевые, но раздевалки с их снаряжением были совместными и организованы для каждой линии. Джереми пошел прямо к секции защитников и к шкафчику на полпути вперед. Он пока что был пустой, поскольку экипировку Жана пока еще только заказали, но Джереми постучал костяшками пальцев по номеру, недавно нанесенному спереди. – Двадцать девять, – сказал он, – Это ты! Жан положил пальцы на номер на своем лице. – Можно было бы хотя бы тридцать. – Нет, – сказал Джереми, – Тридцать с определенного угла выглядит слишком похоже на три. У тебя новое начало, правильно? – он жестом обвел остальные шкафчики, – Вместе с тобой у нас будет двенадцать защитников этой осенью, но двое из них будут новичками. Под резким взглядом, который бросил ему Жан, он пожал плечами и сказал: – То, что экси было исключением из правила Национальной ассоциации студенческого спорта, работало только пока мы пытались утвердиться. Сейчас у КРЭ нет ни одной легитимной причины спорить про пять сезонов, так что рано или поздно это отменят. Нам было бы полезно начать внедрять это заранее, и для наших первокурсников будет хорошо провести год, привыкая к университетской жизни. – То же самое и с размером, правда? – спросил Джереми, – У нас есть все эти большие команды, потому что мы все пытались пробиться в высшие лиги и в профессиональный спорт, но теперь у нас больше спортсменов, чем мест для них. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем мы опустимся до уровня пятнадцати-двадцати человек, – Джереми окинул взглядом раздевалку, пытаясь представить ее без шумного хаоса его огромной команды, – Пошли. Осталось всего несколько комнат: тесные комнаты для каждой линии, оснащенные маркерными досками и телевизорами; тренажерный зал, который был скорее для физической терапии и разогрева, чем для ежедневного фитнеса; зал, в котором были кабинеты всех четырех тренеров; и медицинская палата с общим кабинетом для троих врачей и двумя раздельными комнатами для травмированных игроков. Одна была предназначена для быстрых процедур и осмотров; в другой было оборудование Троянцев для радиографии. Именно там они нашли Джеффри Дэвиса. Лысеющий врач сидел на своем стуле без спинки, в его руках был файл. Он посмотрел, как они заходили, и покосился на Жана поверх своих очков-полумесяцев. – Жан Моро, полагаю. Спасибо, что зашли сегодня. Я слышал, у нас есть парочка переломов, которые надо осмотреть? – Парочка чего? – спросил Джереми. Дэвис нахмурился в сторону Джереми. – Ты был тем, кто сказал тренерам, что он отстранен с травмами. Я думал, ты знаешь степень? Моя ошибка, – это не было извинением, но Жан выглядел невозмутимым тем, что в его дела вмешивались. Дэвис жестом пригласил Жана войти, – Я верну его тебе так скоро, как смогу. Закрой дверь, как будешь выходить. Сейчас, если можно, – сказал он, когда Джереми поколебался. Джереми проглотил каждый из вопросов, которые он хотел задать, и вышел. Он знал, что лучше не задерживаться, и пошел обратно в раздевалку. Он достал свой телефон, как только сел на ближайшую скамейку. Он попытался позвонить, но Кевин не взял трубку. Джереми проверил время, прибавил три часа, и решил написать: «Ты не говорил, что они ломали кости?? Это не просто издевательство!» Он знал, что не получит мгновенного ответа, раз Кевин не смог взять трубку, но он уставился на свой телефон и пожелал, чтобы Кевин взял перерыв от того, чем он занимался. Это все было зря; Жан нашел его до того, как Джереми получил сигнал с восточного побережья. – Хей, – сказал Джереми, – Хочешь поговорить об этом? – Все в соответствии с оценкой Уинфилд, – сказал Жан, как будто это было то, о чем спрашивал Джереми, – Дэвис разрешил делать легкую растяжку, но он еще какое-то время не подпустит меня к тренажерам. – Я… Это хорошо, но это не то, что я имел в виду. Я знал, что ты травмирован, и Кевин говорил, что там все плохо, но я не думал, что… – Джереми сбился, и затем попробовал снова, – Я не должен был заставлять тебя идти сюда пешком, прости. Мы могли поехать на моей машине. – Мои ноги уже здоровы, – указал Жан, – Я должен быть готов к моменту, когда начнутся тренировки, но он настаивает на том, чтобы оценить меня еще раз, перед тем как одобрить это, – на секунду его выражение лица изменилось; разочарование, от которого скривились его губы, было направленным на самого себя раздражением, – Я не был оторван от корта так надолго уже много лет. Я непростительно сильно отстал. – Я буквально умоляю тебя, – сказал Джереми, поднимая руку, – На пять секунд забудь про экси и сосредоточься на том, что твоя собственная команда действительно навредила тебе. – Несчастные случаи бывают на тренировочных играх, – сказал Жан. Джереми было интересно, что бы Жан сказал, если бы знал, что Кевин уже назвал это издевательством. Был, конечно, мизерный шанс того, что Кевин преувеличил, чтобы воззвать к лучшим чертам характера Джереми, но Джереми отказывался в это верить. Лайла уже говорила: Эдгар Аллан ни за что не отпустил бы одного из лучших защитников в стране, если бы они могли удержать его. Что-то пошло до ужаса не так в Эверморе. Джереми колебался между двумя вариантами: указать Жану на его ложь и заставить его сказать правду, или позволить Жану скрывать свою историю еще какое-то время. В итоге он предпочел осторожность, поскольку не хотел, чтобы Жан пошел за Кевином. Ему все еще нужна была помощь Кевина, если он собирался справиться с этим годом и нарастающим количеством проблем Жана. – У нас тут такого нет, – сказал Джереми, немного ненавидя себя за то, что отпустил этот вопрос, – Мы не можем вообще не ударять друг друга, но мы не бьем так, чтобы было больно, только чтобы контролировать ход игры. Пока ты не делаешь ничего безрассудного, чтобы отбросить себя назад, я не могу себе представить, чтобы они не допустили тебя к тренировкам. Это было не то, что он хотел сказать, но это были правильные слова, судя по тому, как Жан тихо, но твердо сказал: – Я не безрассуден. Не исправление, а обещание: Жан не сделает ничего, что еще сильнее отложит его возвращение на корт. – Пошли, – сказал Джереми, вставая со скамейки, – Покажу тебе дорогу к фитнес-центру. На самом деле, у нас в кампусе их несколько, но наша команда использует Лайон. Можем вернуться так же, как и пришли, но я хочу зайти посмотреть, открыт ли книжный. Он вывел Жана со стадиона и закрыл за ними ворота. Это была легкая прогулка к северу кампуса, и Джереми улыбался, пока они шли по засаженным деревьями тропинкам. Большинство его братьев и сестер мечтали уехать из города, но Джереми всю жизнь знал, что хотел попасть в Университет Южной Калифорнии. Он любил в нем все, от архитектуры до пустого пространства и до того, как уединенно и безопасно он себя там чувствовал, несмотря на то что целый город окружал его со всех сторон. Он сказал, что тур по кампусу подождет, пока он не покажет Жану более важные здания, но было сложно не показывать на достопримечательности, пока они шли. Жан даже вытерпел короткий экскурс в Парк Алумни, чтобы посмотреть на фонтан, и послушно рассмотрел статуи Троянца Томми и Путешественника, когда Джереми остановился у них через минуту. Он не выглядел так заинтересованно, как надеялся Джереми, но он также и не говорил Джереми замолчать. На тот момент этого было достаточно. Выяснилось, что книжный все еще был открыт, так что Джереми пошел к тому углу, где продавалась одежда кампуса. Жан, что неудивительно, приехал в Калифорнию, с головы до пят одетый в черное. Джереми был полон решимости добавить ему немного цвета, так что начал рыться на стеллажах с футболками в поисках чего-то подходящего. Он хотел самую яркую вещь, которую только мог найти, но он также не был уверен, что изголодавшаяся по солнцу кожа Жана выдержит ярко-красный. Там было много черных футболок с яркими надписями, но будь Джереми проклят, если наденет на Жана что-то черно-красное в его первый день в Калифорнии. Видимо, оставалось только что-то серое или белое. – Какой у тебя размер? – спросил он, найдя пару вариантов, – Подарок на новоселье тебе от нас. – У меня есть футболки, – отметил Жан, жестом показывая на ту, что была на нем. – Конечно, – сказал Джереми, думая о крошечной сумке Жана. Он хотел спросить, как много всего Жан смог туда уместить. Вместо этого он выбрал менее навязчивый подход, – Как много из них черные? Его самоцензура была напрасна, потому что Жан просто сказал: – Обе. Пластиковая вешалка в руке Джереми издала предупреждающий хруст. Джереми с трудом постарался ослабить хватку. Сохранять непринужденный тон было легче после того, как он годами был голосом Троянцев. – Тебе понадобится что-то еще по дресс-коду. Мы должны появляться в цветах школы в игровые дни. Конечно, до первого матча еще далеко, но, если купим ее сейчас, не придется переживать об этом позже, когда в кампусе будет больше народу. Размер? То, как искривились губы Жана, показало, что он не купился на историю Джереми, но он потянул себя за воротник футболки. Джереми увидел, как блеснула серебряная цепочка, но отложил этот вопрос на другой день; он только что осознал, что Жан пытался сделать и двинулся к нему, чтобы помочь. Футболка Жана была достаточно свободной, чтобы Джереми мог вытащить ярлык так, чтобы они оба могли его видеть. Он надеялся разрядить обстановку и поддразнил его: – Даже не знаешь свой собственный размер? – но это в ту же секунду привело к обратным последствиям. – С чего бы? Мы не покупаем себе ничего сами, – спросил Жан, и Джереми застыл с рукой на воротнике Жана. Он уставился на Жана, слишком ошеломленный, чтобы разговаривать. У Жана ушла всего секунда на то, чтобы осознать, что он сказал что-то странное, и он нахмурился, бросив косой взгляд на Джереми, – Вы покупаете, – сказал он не как вопрос. – В смысле вы не покупаете себе ничего сами? – спросил Джереми низким голосом, – Конечно, школа обеспечивает вас формой и снаряжением, но… ваша собственная одежда? Что они делали, если вы выбирали себе какую-то крутую футболку во время одного из отъездов? Заставляли вас вернуть ее? – Каких отъездов? Мы не покидали Эвермор и кампус, если не ехали на игру. Джереми должен был выйти из личного пространства Жана, но не мог заставить себя отпустить футболку Жана. Менее чем два часа назад Кэт весело назвала Воронов культом. Это была правда, что Вороны воспринимали свои имидж и репутацию слишком серьезно, но Джереми никогда не придавал особого значения этим грубым слухам. Может быть, хоть раз в жизни Кэт была права, и Джереми почувствовал себя плохо. – Носки, – сказал Джереми, – Тетради, карандаши, рюкзаки. Вам точно иногда нужны новые. Что тогда? – Тренера давали нам все, что нужно, если мы официально попросим, – сказал Жан, – Надо было просто заполнить форму и отдать ее до выходных, чтобы получить это в понедельник. У нас не было времени думать о таких отвлекающих факторах. То, что делают Троянцы, говорит о тревожном количестве свободного времени в вашем расписании. Каким образом вы остаетесь в Большой Тройке, если проводите столько времени вне корта? – Если я спрошу, как много тренируются Вороны, я пожалею об этом? – спросил Джереми. – Да, – сказал Жан, – Я первый спросил. Джереми думал, что это было грубое пренебрежение преданностью Троянцам, а не искренний вопрос, но в голосе Жана было раздражение, а в глазах – лед. Жан действительно хотел знать. Он хотел знать, зачем все это было. Мысль пришла из ниоткуда, почти вывернув его желудок наизнанку. Джереми наконец заставил себя отпустить и отойти на шаг назад. Жан только закончил третий курс, что означало, что последние три года его жизнью распоряжались за него. Все было вне его контроля, от того, что он изучал, до того, что он ел и до одежды на нем. Вороны бросили все, чтобы стать непобедимыми чемпионами, только для того, чтобы быть уничтоженными в прошлом месяце крошечной командой из Южной Каролины. Теперь Эдгар Аллан перерабатывал всю программу, и Джереми понял, почему Жан предсказывал, что они развалятся. Все, что они вытерпели, в итоге было напрасно, и возможно многие из них уже забыли сами себя. Жан был в той позиции, когда он мог видеть, как многим он пожертвовал, когда никто не мог требовать этого от него. Джереми потер мурашки на своих руках и подумал, как ему ответить. Он мог сказать: «Мы отобраны из лучших, кого высшие учебные заведения со всей страны могут предложить», но это относилось ко всем командам первого класса. Он мог сказать «Мы выбрали играть здесь, так что хотели отдать все, что у нас есть», но, похоже, теми, кто пробился в Эдгара Аллана, двигала та же потребность быть великими. В итоге единственный ответ, о котором он мог подумать, был тем, который, как он знал, Жан не примет. – Потому что мы не даем себе потеряться в этом, – сказал он, – Если мы не зацикливаемся на цифрах, то мы свободны веселиться, и веселье для нас – подняться так высоко, как сможем. Мы все еще любим то, что делаем, всем сердцем и душой. – Любить что-то недостаточно, – сказал ему Жан как по команде. – Когда ты последний раз наслаждался игрой? – спросил Джереми. – Неважно, – ответил Жан, – Я Жан Моро, я идеальный Корт. Мне не нужно наслаждаться этим, чтобы быть лучшим защитником в Национальной ассоциации студенческого спорта. – Это действительно грустно, – сказал Джереми, – Ты это знаешь, правда? – Ты наивен, – ответил Жан, – Твоя команда – непростительная аномалия. Телефон Джереми зажужжал в кармане. Благодарный за возможность отвлечься, Джереми вытащил его, чтобы посмотреть. Сообщение было от Кевина, но Джереми не был уверен, что хотел открыть его, когда Жан был рядом. Джереми бросил взгляд на футболки, в которых он рылся совсем недавно, но этот несчастный разговор ужасно исказил его намерения. Джереми провернул телефон между пальцами несколько раз и посмотрел на Жана. – Мне нужно разобраться с этим, – сказал он, размахивая телефоном и надеясь, что Жан не спросит его об этом, – Выбери что-нибудь, пока я этим занимаюсь, хорошо? – Жан послушно повернулся к стеллажу, который Джереми рассматривал, и Джереми аккуратно коснулся его локтя, – Она не должна быть обязательно с этого стеллажа. Она может быть откуда угодно из этого магазина, если на ней есть красный или золотой. Пройдись и посмотри, что они могут предложить. Похоже, это было неизбежно, что Жана потянет к черно-красным футболкам. Десять минут назад это бы ощущалось как поражение, но пока что Джереми был готов простить эту цветовую гамму. Если в этом Жан чувствовал себя безопаснее всего, то Джереми от всего сердца поддержит его решение. Более яркие дизайны могут подождать начала сезона. Он не был в настроении читать сообщение Кевина, он знал это, но раз уж Жан был временно отвлечен, ему нужно было знать. Он пожалел о том, что открыл его, почти сразу же, потому что Кевин отправил ему слишком запоздалое краткое изложение всех травм Жана: «Три сломанных ребра. Растянутая связка. Подвернутая лодыжка. Сломанный нос. Это основное.» Это основное. В груди Джереми заболело от сильной печали. Это была горечь, обычно припасенная для игровых вечеров против самых жестоких противников, мелочное чувство беспомощности, когда люди постоянно пытались навредить команде, которая хотела просто хорошо провести время. Джереми выключил телефон, прежде чем мог спросить у Кевина «Почему?». Причина не предотвратит то, что они сделали. Причина уже была понятна по непреднамеренным признаниям Жана и скрытому смыслу за неопределенными, разбросанными советами Кевина. У Воронов не было контроля ни над чем, кроме того, как они играли и как их воспринимали на корте. Когда они наконец ломались, конечно, злость была направлена на лучших игроков: сначала на Кевина, потом на Жана. Даже Рико не был устойчив, выбрав лишиться свой жизни, лишь бы не жить без экси. Его отвлекло от мрачных мыслей появление Жана. Жан держал выбранную футболку только кончиками пальцев, как будто она его оскорбляла. Был готов бросить ее в ту же секунду, если Джереми не одобрит, подумал Джереми, но он отказывался смотреть так глубоко. Он откинул подальше темные мысли и вместо этого сфокусировался на маленькой победе прямо перед ним. Джереми должен будет предупредить Лайлу, с чем она будет иметь дело завтра, когда поведет Жана покупать остальные вещи, но в тот момент он улыбнулся и забрал футболку у Жана. – Выглядит отлично, – сказал он, – Что-нибудь еще? – Нет, – сказал Жан, и последовал за Джереми на кассу. Джереми заплатил, и Жан отказался от пакета, когда кассир предложил. Джереми сохранил чек, но отдал футболку обратно Жану, чтобы он нес ее, и он не упустил то, как крепко Жан держал ее, пока шел за Джереми.