Твой личный Монстр

В школе Гарри считал, что Драко Малфой — воплощение зла. С самого первого дня в Хогвартсе между ними возникла неприязнь, подкреплённая злобными подколками и постоянными конфронтациями. И сны, в которых Драко пытал, стали лишь подтверждением его представлениях о Малфое. Но в последнее время, наблюдая за изменениями в поведении своего заклятого врага, Гарри начал испытывать сомнения. Как оказалось, Дамблдор доверял Драко, он посвятил его в свои планы, что только подкрепляло уверенность в том, что Малфой далеко не так прост. Осознавая, что злобный образ Малфоя мог быть лишь маской, скрывающей более сложную личность, Гарри начал собирать свидетельства, которые могли бы опровергнуть его прежние убеждения. Драко не был столь однозначен, как Гарри всегда думал. В этом запутанном мире магии, где каждое приключение приносило новые открытия, парень осознал, что истинное зло может прятаться не только в поступках, но и в древних предрассудках, которые, возможно, стоит пересмотреть. Эти размышления заставили Гарри задуматься о природе зла и о том, сколько невидимой борьбы происходит в сердцах людей. Он понял, что понимание и прощение могут стать мощными инструментами, способными разрушить стены ненависти и предвзятости, возведенные между ними. Впереди его ждал трудный путь, но Гарри был готов к новым открытиям, которые могли бы изменить всё. Поттер понимал, что многие орудия зла, включая ненависть и предвзятость, были частью их жизненного пути. С одной стороны, Драко был воспитан в атмосфере высокомерия и вражды, что наложило отпечаток на его поведение. С другой — даже после всех его поступков, Гарри осознал, что слизеринец тоже переживал трудные времена, и его действия были частично следствием давления семьи и Волан-де-Морта. В любом случае, Гарри понимал, что Малфой ему действительно начинал нравиться. Он словно совмещал в себе все черты Рона и Гермионы. Он был умён и с ним было интересно, также как с Гермионой. И также как с Роном, с Драко было весело и надёжно. У Гарри назревал тяжёлый внутренний конфликт. Он понимал, что Малфой нехороший человек. Нет, он был очень плохим человеком, который творил страшные вещи. Но при этом, Гарри он действительно нравился. Для Поттера это было странно и непривычно. Не судить человека по его ошибкам и тому, что его наверняка заставили сделать, а перевести свой угол внимания, на то, как Драко относиться сейчас к Гарри. *** Когда Малфой получил возможность примкнуть к Пожирателям Смерти, его жизнь кардинально изменилась. Он не желал этого и боялся. Драко никогда не был хорошим. Часто им овладевала злость и даже ненависть. Он совершал в школе плохие поступки, которые причиняли другим боль и неудобства. Драко родился в семье чистокровных волшебников, которые с детства внушали ему важность наследия. Его отец, был активным сторонником идеологии Лорда Волан-де-Морта. Для парня единственным способом доказать свою ценность, было следовать по стопам родителей, становясь частицей их мира. Это насаждение идеалов об исключительности и превосходстве породило у мальчика не только уверенность, но и высокомерие. Но при этом Драко никогда не был жесток, он не был таким, как его отец. Он не жаждал крови, и не получал удовольствия видя чью-то боль. И поэтому то, что ему пришлось делать «ради общего блага», отзывалось внутри болью и горечью. Парень терял свою человечность. Терял себя. Окунаясь во тьму, он приучил себя не думать, не чувствовать. Прятать эмоции под ледяной купол. И оставаться равнодушным. Иначе он бы сошёл с ума. Но со временем делать это становилось всё сложнее. Слишком огромен был груз скрываемых эмоций. И Драко боялся окунуться в это. Он старался абстрагироваться. Представлял себя другим человеком. Что это не он пытает, это не он срезает чью-то кожу по лоскуткам. Это не он дал зелье той каштановолосой девочки. И это не с ним происходили страшные события. Это не к нему приходил Сивый. И эти шрамы тоже не его. Но себя не обманешь. От себя не убежишь. Основной целью Тёмного Лорда было вернуть власть и установить контроль над волшебным миром. Чтобы его доверие укрепилось, Драко был вынужден совершать непоправимые поступки. Он пытал и убивал невинных людей, тем самым становясь частью ужасающей системы, которая разрушала жизни. Это состояние принесло ему не только страх перед последствиями, но и глубочайшее чувство вины, которое вскоре стало невыносимым. Настолько невыносимым, что он не мог спать по ночам, видя лица тех людей: детей, молодых и старых. По большей степени грязнокровок, но были и полукровки. Драко ненавидел себя за то, что ему пришлось делать. Ради общего блага. Так он себе повторял, в очередной раз занося палочку или кинжал. Ради Гарри. Северус не однократно повторял, что такова участь шпиона. Делать всё, что необходимо, ради ценной информации. И всё, чем он мог помочь, это новыми рецептами более сильных успокаивающих зелий, чтобы Драко мог спать, хотя бы по несколько часов раз в трое суток. Остальные ночи, опасаясь передозировки зельями, он проводил за душевными метаниями. Спрятавшись в своей комнате в мэноре, в темноте, забившись в самый дальний угол, он сходил с ума. Разговаривал сам с собой, убеждая себя в том, что это ради общего блага. Ради Гарри, ради победы. Ради матери, которая тоже стала заложницей в собственном доме. Потому что если Волан-де-Морт победит, то весь мир утонет в крови. И не будет конца убийствам и пыткам. И Драко придётся остаться в роли палача до самой своей смерти. Умение извлекать информацию о Тёмном Лорде оказалось не только опасным, но и морально подрывающим его сознание. Именно его внутренние конфликты способствовали получению информации, которую он передавал Ордену. Каждый раз, когда он шёл на сделку с совестью, он убеждал себя, что так надо, это правильно, он должен. Неоднократные попытки найти искупления становились для Драко настоящим испытанием. Чувствуя необходимость доказать самому себе, что всё что он творит не зря. Драко часто сильно рисковал. Северус неоднократно говорил, что этот риск не был оправдан. Но та информация, которую удавалось достать и передать, была необходима Ордену. И только в такие моменты он чувствовал прозрачный намёк на искупление. Драко часто поднимал вопрос: может ли он оправдать свои поступки, если они служат большей цели? Чистокровные ценности, которые прививали ему родители, вступали в конфликт с его собственными желаниями. Он понимал, что его действия могли привести к смерти людей, с которыми он, возможно, когда-то общался. Чувство вины и недовольства собой переполняли его, становясь невыносимыми спутниками его жизни. Но даже в этой тьме был луч света, к которому Драко стремился всем своим существом. Любовь — это величайшая сила… Так ему говорил Дамблдор. И теперь Драко мог с ним согласиться. Но он не разделял излишнюю романтизацию этого чувства. Оно было столь же опасным, сколь и прекрасным. Ради любви люди способны пойти на страшные поступки. У Драко тоже был выбор. И он выбрал любовь, тем самым встав на путь саморазрушения. Он не хотел пить яд, который накапливался в его душе, и пытался вернуть себе человечность, про которую уже начал забывать.

***

Молодой, звонкий голос раздался из-под маски в виде черепа: — Ты, — сказал Пожиратель, указывая палочкой на Поттера. — на выход! Драко лениво прошёл к двери и манерно, явно кривляясь протянул: — А что, я тебе не нравлюсь? — он кокетливо и при этом в издевательской усмешке выпятил губы. За что и получил… — Круцио! — взбесился молодой Пожиратель смерти. Малфой удержался на ногах, лишь скрипнув зубами. Гарри в очередной раз подивился, как слизеринцу удаётся сопротивляться круциатусу. — И такого слабака как ты наградили меткой? — продолжал издеваться Драко, явно пытаясь разозлить Пожирателя. — Ну же, Дейвис, скажи мне, кому пришлось отсосать, чтобы грязнокровку взяли в Пожиратели? — Заткнись, Малфой! Я чистокровный! — злой голос разлетелся по подземелью яростным криком. — Пускай и так, но ты слабак, Дейвис. Какую жертву ты принёс? Свою задницу? — действия круциатуса подошло к концу и тон Малфоя стал язвительным. Парень вновь направил палочку на слизеринца, но Гарри сделал шаг вперёд со словами: — Не надо, я пойду. — Поттер! — Малфой! Они обменялись мрачными, упрямыми взглядами и Гарри вышел из камеры. Он шёл по коридору подземелья, и его шаги гулко отражались от стен. Что на этот раз будет? Он вспомнил дикие крики Малфоя и содрогнулся. Если слизиринец так стойко переносит одиночные круциатусы, в отличии от Поттера, то что же с ним будет сейчас?.. Главное не сболтнуть ничего лишнего. Терпеть, терпеть до последнего. Рано или поздно пытка закончиться и он попадёт обратно в камеру, к Драко… Он шёл и уже привычно продумывал в голове короткие ответы на вопросы, чтобы было что выкрикивать во время пыток. Не знаю. Не было. Нет плана. Он ничего мне не говорил… Поднимал щит в своем сознании, пряча за него всю информацию. Выставляя воспоминания и образы, которые никак не могли бы навредить Ордену и друзьям, перед щитом, как учил Драко. Они поднялись по винтовой лестнице наверх. И зашли в комнату, которая была выложена мраморной плиткой с пола до потолка. Гарри часто видел её в кошмарных снах или видениях, в которых он был Волан-де-Мортом. В комнате, возле дверей ведущих в подземелье, стоял гариллоподобный Крэбб. У другой двери, которая скорей всего вела в холл Малфой мэнора, стоял ещё один Пожиратель, тоже в чёрном балахоне и в маске. — Ну что Поттер, вот мы и встретились! — весело произнёс он. — Здравствуй Захария. — сказал Гарри, опознавая по голосу однокурсника — Как тебя сюда занесло? Гарри старался, чтобы голос его не дрожал. Но до холодного самообладания Малфоя ему было далеко. — Вопросы здесь буду задавать я! — Смит засмеялся и, направив палочку на Гарри, произнёс: — Круцио! Ноги подкосились, Поттер всё-таки упал на холодный пол. Но уже без удивления обнаружил, что сильной боли не было. Он чувствовал, как мышцы сводит, и как он не может пошевелиться. И только само тело содрогалось в судорогах. Он чувствовал, как грудная клетка дёрнулась вверх и услышал треск рёбер, но боли не было. Захария неудовлетворённо посмотрел на Поттера. Как так, почему он не орёт и не корёжится у него под ногами? Гарри и сам неоднократно задавался этим вопросом, но ответов у него не было. Мозги начали лихорадочно работать. Если пожиратели сейчас поймут, что круциатус, по какой-то причине, на Гарри не действует, то придумают что-то ещё. — Круцио!!! — заорал Блейз, снова направляя палочку. Гарри скрутился в улитку и застонал, надеясь что выглядит реалистично. — Какой был план у Дамблдора? Что вы ищите? Зачем вам меч Гриффендора? — Да пошёл ты, Смит! — говорил медленно сквозь зубы Гарри, чтобы создавалось впечатление, что он испытывает сильную боль. Тем временем, в камере подземелья, на полу, согнувшись пополам, стонал Драко Малфой. Снова и снова круциатус сворачивал все его внутренности, ломал кости, выворачивал суставы, вынимал по ниточке все мышцы из его тела. Парень лишь старался не кричать слишком сильно, чтобы его не было слышно наверху. И несмотря на боль, он чувствовал удовлетворение. Ещё одна капля искупления.

***

Четвёртый курс. Хогвартс. Драко сидел в кресле за столом Дамблдора и молча наблюдал, как по кабинету нервно расхаживали два волшебника, гневно возводя руки к потолку. — Северус, он не мог бросить своё имя в кубок, я наложил антивозрастные чары! — А я всегда вам говорил, Альбус, что у него мания величия! Значит он нашёл способ пройти через ваш барьер. Или же попросил кого-то. Драко, ты не бросал? Малфой отрицательно мотнул головой. Он и сам сидел ни жив ни мёртв. Поттер опять влип в неприятности. Турнир трёх волшебников, серьёзное и опасное испытание. И больше всего Драко хотелось, чтобы Поттер не участвовал в этом пиздеце. — Профессор, это какая-то ошибка. Я не думаю, что Поттер стал бы бросать свое имя в кубок. Его славы на три жизни вперёд хватит и без турнира. Нельзя ли как-нибудь отменить это? — с надеждой спросил Малфой. — Нельзя, Драко. Выбор кубка это обязательный магический контракт. Поттеру придётся участвовать в турнире, хотим мы этого или нет. — с понимающей, печальной улыбкой сказал директор. — Он не справится. — скривил губы Снейп. — Ох, Северус, вы всегда недооценивали Гарри и его друзей. Я уверен, что он справится, с нашей, конечно же, помощью. — Кто ещё мог кинуть имя мальчишки в кубок? — задался вопросом Снейп. — Кому вообще нужно, чтобы Поттер участвовал в турнире? — Я думаю мы очень скоро об этом узнаем. — сказал Дамбдлдор, усаживаясь в кресло. Кто бы это ни был, он точно не желает добра Гарри. — Каркаров? Он бывший Пожиратель Смерти. Возможно решил отомстить Поттеру. — Северус, сейчас не время для догадок. Подождём дальнейшее развитие событий. А пока есть задачи понасущнее. И раз уж мы здесь собрались втроём, самое время обсудить пересадку магической энергии. Драко, ты не передумал? А то я боюсь, что нужно торопиться. Гарри не справится своими силами с заданиями, он слишком юн. — Нет, я не передумал. Кому сказать не поверят. Знаменитый Гарри Поттер нуждается в помощи от Малфоя. — Вы, мистер Малфой, тоже нуждаетесь в помощи Гарри. — мягко напомнил старый директор. Драко склонив голову в сторону, неохотно кивнул, соглашаясь с ним. — Сложность заключается в том, что судя по всем подсчётам, обряд придётся совершать на новолуние. А значит это будет аккурат перед первым испытанием. — И мне всё равно не нравиться эта идея! — всплеснув руками, как крыльями, высказался Снейп. — Северус, у нас других вариантов нет. Ядро Драко раскаляется. Не будем тянут до сверхновой. Более проверенных методов не существует. Ты подготовил зелья? — Да, им нужен месяц, чтобы настояться. — Отлично. Значит у нас ещё один месяц, чтобы всё проверить.

***

Больно… Чёрт возьми, твою мать, почему же всегда так больно… Драко лежал на холодном полу камеры, и пытался абстрагироваться от боли, при этом не теряя концентрацию на магическом ядре Поттера. Боль сводила всё тело, выворачивала его наизнанку, пронизывала каждую клеточку организма. Чёртов Поттер! Ненавижу! Люблю! Вытерплю! Смогу! Пытаясь превозмогать адские муки, Драко постарался забыться в воспоминаниях о последних счастливых днях. Да, как бы странно это не звучало, но эти дни, проведённые в камере, были самыми счастливыми в его жизни. Он разговаривал с Гарри, учил его, прикасался к нему, смеялся с ним. Они были вместе, рядом, один на один. Поттер интересовался жизнью Драко, расспрашивал его, ему было всё интересно. От былой вражды не осталось и следа. Малфою удалось проломить эту стену. Он перестал бояться быть самим собой рядом с Гарри. И возможно, если вдруг, они спасутся, то может быть они станут друзьями. Ради этого Малфой даже был готов терпеть Уизли и Грейнджер. Всему миру пришёл пиздец. Волан-де-Морт рвётся к власти, идёт война. Дамблдор мёртв. Надежда магического мира, избранный, мальчик, который выжил находиться в плену. Все думают, что он погиб. Но Драко всё это не волнует, пускай хоть весь мир провалиться, лишь бы быть рядом с ним. Просто стоять рядом. Драко почувствовал, что боль проходит. Сильных вспышек уже не было, значит они прекратили накладывать круциатус. Осталось дождаться, когда сведённые, каменные мышцы расслаблятся и заработают как надо. Ощущения отхода от круциатуса тоже приятными не назовёшь. Поэтому Драко старался не шевелиться, он уткнулся лбом в отрезвляюще холодный пол, и это ощущение помогало ему оставаться в сознании. Когда Гарри зашёл в камеру, Малфой уже начал приходить в себя. Он смог подняться и ползком добраться до сдвинутых рядом матрасов, устало повалившись на них. Поттер лёг рядом. — Как оно? — встревоженно спросил слизеринец. — Малфой, тут такое странное дело. Я не чувствовал боли. Вообще. Пришлось изображать, чтобы не придумали ничего нового. Ты же знаешь об этом? В тот день, когда нас посадили сюда, ты прошептал мне «притворись, что больно». Почему я ничего не чувствую? Драко выругался про себя. Рассказывать сейчас всё ему не хотелось. Да и опасно это было. Он перекатился по матрасу на бок лицом к Поттеру и поставил голову на согнутую в локте руку. — Кое-что знаю. Но сказать не могу. О чём спрашивали? — Малфой попытался сменит тему. — Про Дамблдора, его план, чем мы занимались до того как нас поймали, что искали. Про меч. В общем, как обычно. — Значит он еще не в курсе, что три крестража уничтожены? — удивился Драко. — Как можно не почувствовать, что часть души убита? — Дамблдор считал, что это из-за того, что его душа была разделена на семь частей и она настолько искорёжена, что он пока этого не чувствует. Но чем больше крестражей будет уничтожено, тем сильнее он начнёт это ощущать. Малфой, почему Дамблдор тебе рассказал про крестражи? Слезиринец вздохнул. Хотелось, честно хотелось рассказать всё. Рассказать, на что он прошёл ради него. Что сделал, и чем помог. Что он никогда не был его врагом. Но сейчас было не время. В любой момент Поттера мог допросить Волан-де-Морт с помощью легилименции. Поэтому Драко неопределённо пожал плечами и ответил: — Если он это сделал, значит так было нужно. — Про дары смерти тоже он тебе рассказал? — чёртов Поттер не унимался и продолжал задавать вопросы, на которые Драко не мог сейчас ответить. — Поттер, давай оставим эту тему? Гарри задумчиво почесал подбородок и всё-таки задал Малфою вопрос, который вертелся на языке с того самого момента, когда Гарри понял, что Драко на его стороне: — Что нужно сделать, чтобы получить метку? Малфой откинулся на спину и неосознанным движением положил ладонь на предплечье левой руки, неохотно ответив: — Доказать свою верность. Показать, на что способен. Убедить Тёмного Лорда и ближний круг в своей нужности. — Как ты это сделал? Малфой не глядя на Гарри, прикусил губу и хрустнул пальцами. Гарри догадывался, что сделал Драко. Но ему нужно было услышать это от него. Сириус говорил, что все Пожиратели смерти убийцы. Без исключения. Значит ли это то, что та жертва, про которую говорил Малфой, в попытках позлить молодого Пожирателя, и есть обязательное условие для получения метки? Значит ли это, что Малфой кого-то убил, чтобы получить чёрную метку. Когда они скрывались в лесах, Гарри регулярно видел сны. А точнее видения, взятые из головы Волан-де-Морта. В этих снах были разные люди. Кого-то Гарри знал хорошо, кого-то видел только мельком, а кого-то не знал вовсе. И часто в своих видениях он видел Малфоя глазами Тома. На собраниях в зале, напряжённо сидящего между родителями. В лаборатории, склонившегося над котлом. В подземелье, скрючившегося от круциатуса. В белой комнате — пыточной, растянутого на дыбе, окровавленного с ног до головы. В этих видениях он скулил, кричал, просил. В какой-то момент видения изменились. Малфой стоит рядом с Томом, элегантно одетый, с идеально уложенными волосами и с абсолютно непроницаемым, без эмоциональным, холодным лицом. И пустыми глазами, не выражающими ни одной эмоции. Он направлял палочку на провинившегося Пожирателя и безжизненным голосом произносил раз за разом: — Круцио. — Круцио. — Круцио. Было ещё одно видение, о котором бы Гарри предпочитал не вспоминать. В нём Малфой находился в той же пыточной со стенами из белого мрамора. Он стоял перед мужчиной, который так же, как и Драко когда-то, был растянут на дыбе. И по лоскуткам, с помощью ножа, сдирал кожу с человека. С живого человека. Его глаза были настолько пустыми, что Гарри думал, что на него наложили Империус. Он надеялся на это. Но метка появилась на его руке ещё на шестом курсе. После летних каникул. Тогда Гарри не видел таких снов. Поттер видел, как к нему относится Малфой. Видел его поддержку и помощь, и сопереживание. Видел, какой он настоящий. Абсолютно не похожий на психопата-садиста. Да он даже Гарри, бывшего врага, пытать не хотел. Сложно было представить, как он заживо сдирал кожу с человека по своей воле. Вполне возможно, что это был именно Империус. Но это не отменяет того факта, что у Малфоя есть метка. А значит он все-таки кого-то убил. И не просто убил… Сириус и Люпин рассказывали, что у Пожирателей была своя иерархия. Было три круга. Первый — ближайший, особо доверенные советники и исполнители самых ответственных миссий. Это всегда не больше десяти чистокровных служителей, которые зарекомендовали себя сильнейшими магами и психопатами с садистскими наклонностями. Такие как чета Лестрейндж, Люциус, оборотень Сивый, Эйвери, Яксли, Снейп, был ещё Барти Крауч младший. А теперь и Драко. Гарри и не сомневался, что Малфой входит в ближайший круг Пожирателей. Никому другому Волан-де-Морт не поручил бы убийство Альбуса Дамблдора и организацию по проникновению Пожирателей в Хогвартс. Второй и третий круг это пешки и слуги, рабы, необходимые для выполнения мелкий поручений. Значит ли это то, что жертва Малфоя во время ритуала посвящения, настолько сильно впечатлила Волан-де-Морта, что он сразу принял семнадцатилетнего парня, ещё не закончившего школу, в свой ближний круг? Так что же такого страшного он совершил, что при упоминании об этом его начало трясти? — Какую жертву ты принёс, Малфой? — Не твоё дело, Поттер! — Драко резко огрызнулся и, встав, начал нервно вышагивать по камере. — Ты убил. — произнёс Гарри, даже не утруждая себя вопросительной интонацией. — Кого и как ты убил, что тебя приняли в ближайший круг? — Какие познания в иерархической системе Пожирателей, Поттер. — с издевкой и зло выплюнул Малфой. — Ну, меня просветили. — пожал плечами Гарри и выжидающе уставился на нервно расхаживающего по камере Малфоя. — Я не обязан перед тобой отчитываться! Драко судорожно спрятал лицо в ладонях, потирая тонкими пальцами виски. — Не обязан. — тихо согласился Гарри. — Но я подумал, что ты не такой, как они. Ты не психопат и не садист. Ты не смог убить Дамблдора. Ты не хотел накладывать на меня круциатус. И ты, за каким-то хреном, сам нарываешься на допросы. Что бы что? Защитить меня? Нет, Малфой, ты не убийца. Как ты попал к Пожирателям? — Ооо, Поттер, ты сильно ошибаешься насчёт меня. — Драко зло и даже с ноткой безумия рассмеялся. Он встал напротив Гарри и посмотрел ему в глаза. Каким-то полубезумным взглядом, с такой отчаянной болью плескавшейся на дне серых глаз. — Ты ни хрена не знаешь обо мне! Да, я убил! Убил, чтобы получить эту сучью метку! Убил так, что попал в ближний круг! Настолько жестоко, что этот ублюдок был в восторге! А знаешь почему мне пришлось это сделать?! Потому что твой обожаемый Дамблдор… Малфой резко умолк прикусив себе язык. Всё это он прокричал Гарри в лицо, смотря ему в глаза, в которых была такая боль, что можно было почувствовать её физически. Гарри сглотнул и, не отрывая глаз от Малфоя, переспросил: — Что Дамблдор? — Тренируй окклюменцию, Поттер. Гарри понял, что эта та информация, которая не должна была попасть к Волан-де-Морту. И больше спрашивать не стал. В голове беспокойно роились мысли. Неужели Дамблдору так необходим был ещё один шпион, что он сам толкнул Малфоя на убийство?.. Малфой отошёл к стене и, спрятав лицо в ладонях, съехал по ней на матрас, тихо и сбивчиво говоря: — Поттер… Ей было десять лет. Девочке десять лет. С каштановыми волосами, маглорождённая. Всего десять лет. Мия. — его плечи задрожали, а голос срывался на всхлипы. — Ритуал требовал не просто убить. Чтобы вступить в ближний круг, как велел… Мне нужно было… Мне пришлось… Я создал чёртово зелье… Mors atra. Но я не знал, что это будет ребёнок. Поттер, я не знал. Клянусь тебе! Когда я увидел… Было поздно… Я возненавидел себя. Она… На моих руках… Я до сих пор вижу её во снах… Дамблдор, он сказал, что это вынужденная жертва… Что так нужно… Он сказал, что это ради общего блага. Ради общего блага. У Гарри перед глазами встала книга Риты Скитер «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора». Так Альбус с Гриндевальдом говорили себе, когда искали Дары Смерти, когда планировали захват магического мира. «Ради общего блага» — написано над входом в Нурменгард. Девиз нацистов. А что если всё написанное в книге правда? Что если они с Малфоем стали частью какой-то интриги Дамблдора? В голове Гарри никак не хотели укладываться мысли о том, как можно убить «ради общего блага» десятилетнюю девочку. Самым жестоким и болезненным способом. Гарри подошёл к слизеринцу и присел рядом, мягко спросив: — Малфой, «ради общего блага», это он так тебе сказал? Дамблдор? — Да. Ты знаешь, что значат эти слова? — Драко говорил тихо и голос его звучал болезненно. Он не открывал головы, которая лежала на подогнутых к груди коленях. — Гриндевальд. Это девиз Гриндевальда. — Да. Только я поздно об этом узнал. Уже после того, как получил метку. — И что, ты думаешь, что Дамблдор… — Гарри не успел договорить, его перебил Малфой. — Я думаю, что это никак не связано с Гриндевальдом. Он просто это сказал, пытаясь убедить меня это сделать. — На кой ему это было нужно? Гарри смотрел на светлую макушку слизеринца, гадая про себя. Драко упорно не поднимает голову, потому что ему стыдно за то, что он убил? Или потому что не хочет показывать своих красных глаз? А может боится увидеть реакцию Гарри на свое признание? — В одном он был прав точно. Это война, и скоро у всех у нас руки будут по локоть в крови, даже у тебя Поттер. Хотим мы этого или нет. Либо ты убьёшь, либо тебя убьют. И вообще… — Малфоя перебил звук открывающейся двери, ведущей в подземелье. Они переглянулись тревожным взглядом. Шаги были лёгкими, но торопливыми, и в свете факела промелькнула тонкая фигура. — Мама! — воскликнул Малфой, подрываясь с матраса. Это действительно оказалась Нарцисса Малфой, закутанная в облегающею чёрную мантию, с капюшоном на платиновых волосах. — Драко! Ты как? — она, сквозь прутья взяла сына за руку. — Мам, всё хорошо, не волнуйся. Как тебе удалось пройти? Тебя не заметят? — Нет, я подлила снотворное Крэббу и он сейчас спит. — Зачем ты пришла? Не нужно рисковать! — Драко, я боюсь за тебя! Скажи ему, что ты верен. Скажи то, что он хочет слышать! Расскажи всё, что ты знаешь. Драко, он пощадит тебя. Ты ему для чего-то нужен! — Мам, я не хочу. Не хочу больше так жить. С меня хватит. Я устал был пленником в своём доме. Я не хочу больше создавать ему зелья, я не хочу… — Драко, что ты такое говоришь! Он убьёт тебя! — Нарцисса была в панике. — Пускай. Помниться я когда-то просил тебя об этом. Моё желание не изменилось. — Малфой сказал эти слова склоняя голову, очень тихо, надеясь что Гарри их не услышит. — Я не заслуживаю, чтобы жить. — О, Мерлин. Драко, что ты такое говоришь? Я помогу бежать! Мы уедим во Францию. Помнишь? Драко, ты помнишь Прованс? Помнишь то лавандовое поле? Вспомни Марсель. Drago, nous avons passé un bon moment— Голос Нарцисы дрожал, она едва сдерживала слезы. — Maman, je ne m'en souviens pas. Je me souviens seulement de la douleur. — тихо и гортанно произнёс Малфой на французском. Нарцисса зарыдала, прижимая к лицу свои ладони. — Désolé, pardonne-moi Drago. Je suis désolé de ne pas avoir pu te protéger. — с такой отчаянной болью в голосе произнесла Нарцисса. — Ce n'est pas ta faute, maman. C'est tout père. Je ne partirai pas. Je dois protéger Harry. — Драко ласково обхватил через прутья руки матери. — Tu n'es pas obligé de protéger Potter! — воскликнула женщина. — J'aime Potter, maman. — с надломом в голосе, очень тихо и хрипло сказал Малфой. — C'est pourquoi je ne peux pas être du côté du Seigneur des Ténèbres. -Fils, tu dois penser à toi! — Нарцисса начала закипать. — Я так и делаю, мама. Но, — с оглядкой на Гарри, Драко снова заговорил на французском. — Il est ma vie. Нарцисса в удивлении посмотрела на Малфоя и словно со смирением произнесла: — Est-ce qu'il t'aime? — Cela n'a pas d'importance. Je mourrai pour lui. C'est pour ça que tu ne devrais pas m'aider. — Очень быстро и нервно сказал Малфой. — Non, non, non! — Женщина снова спрятала лицо в ладони. -Rien ne vaut ta vie, pas même Harry Potter! Драко ласково на неё посмотрел и прикоснувшись к её лицу произнес: — C'est mon choix. Il n'y a pas de pouvoir plus grand que l'amour. — он бросил косой взгляд на Гарри и добавил: — Мама я уже безнадёжен. А ты ещё можешь выжить. Беги. Беги, как только представиться возможность. Cueillez-moi un bouquet de lavande en Provence. — Нет! — твёрдо воскликнула Нарцисса. — Я не побегу без тебя! Я попытаюсь помочь тебе… вам! Гарри устал слушать этот непонятный для него диалог, который явно был о нем. Он чётко и неоднократно слышал своё имя, несмотря на картавость языка. И теперь его разбирало любопытство. Кого там Малфой лямур и при чём тут лаванда. Но время поджимало, а ему нужно было задать несколько вопросов, поэтому он подошёл к двери и спросил Нарциссу: — Миссис Малфой, про орден что-то слышно? Люциус сказал… — Гарри не успел договорить, его перебила мама Драко. — Ордена больше нет. Они приходили за тобой. Была бойня. Но большинство погибли, мне жаль. — впрочем особой жалости, Гарри, в ее тоне не услышал. — Кто? — упавшим голос спросил Поттер. — Кто смог спастись? — Я не знаю, — она пожала тонкими плечами. — я видела рыжего парня, с девушкой они бежали в лес, оба раненные. Видела рыжую женщину трансгрессировавшую с парнем, тоже рыжим, и со шрамами на лице. — Северус? — с надломом в голосе спросил Малфой. — Северуса раскрыли сразу после вашего заточения. Он пытался пробраться к вам, спасти. Беллатриса его сильно ранила, но он смог выйти за пределы антитрансгрессионых чар и трансгрессировал. Это случилось до появления Ордена. В бойне я его не видела. Извини, Драко, — женщина погладила сына по щеке. — я знаю, как он был тебе дорог, но я правда не знаю удалось ли ему выжить. Ранение было сильным, его буквально разрезало пополам. Малфой сглотнул, словно оглушенный помотал головой. — Он сильный, Драко, и очень умный. Возможно, что он выжил. — Мам, тебе надо уходить. Береги себя, не приходи больше сюда. И не помогай нам. Если поймают, тебя тоже убьют! Она посмотрела на сына, упрямо вздёрнув заострённый подбородок. — Драко, Тёмный лорд… Он пока занят, идёт война. Народное ополчение, повсюду вспыхивают бои, люди бунтуют, сопротивляются. Но это не надолго. И когда он победит, он примется за вас. Вам нужно бежать. Я помогу вам, по возможности. — Мама! — но Нарцисса, не глядя на сына, развернулась и уже побежала по коридору, к выходу из подземелья. И вдалеке послышалось: — Je t'aime, Drago! -Je t'aime, maman. — тихо ответил Малфой, оседая на пол. Оба парня в смятении присели на матрас. Каждый был погружён в свои тревожные мысли. Рыжий парень и раненая девушка, возможно это Рон и Гермиона. Миссис Уизли трансгрессировала с кем-то из сыновей на руках… Рон, Джордж, Фред, Билл, или Чарли. Кто? Снейп пытался им помочь сбежать, за что его ранили, возможно убили. Значит он всё-таки действительно на стороне ордена. Кто был на этой бойне? Кто смог спастись ещё, а кто умер, сражаясь за него?.. Опять из-за него кто-то умер… Слезы подкатывали к глазам. Страх за родных ему людей сковал всё тело. — Поттер, есть разговор. — Малфой тоже сидел ни жив ни мёртв, бледнее чем обычно, а серые, с серебряными прожилками глаза были спрятаны под длинной чёлкой. — На случай, если мы с Северусом, умрём. — он сглотнул предательский комок в горле, но затем взяв себя в руки продолжил: — На этот случай, в моём доме в Хогсмиде… — Твоём доме? — удивился Гарри. — Да, в моём доме, Поттер, не перебивай. Мама знает, где он, она сможет трансгрессировать тебя туда. На втором этаже, в комнате что ближе к лестнице, стоит сейф. Пароль: 05061977. В нём лежит золото. Обменяй галеоны на магловские деньги, объясни матери, как выжить в магловском мире, и отправь её куда-нибудь подальше от Британии. Предупреди, чтобы жила как магл и не использовала магию, по её магическому следу, её могут найти. В доме безопасно, никто о нём не знает. На нём куча защитных чар. А ещё, Северус — Хринитель тайны. Но если он… — голос слизеринца дрогнул, но он продолжил говорить, яростно сжимая кулаки. — если он умрёт, или уже умер, в общем, назначишь своего хранителя и можешь оставаться в этом доме. — Малфой хрустнул пальцами, и уже неуверенно, медленно, подбирая слова продолжил: — Ещё в сейфе лежит ежедневник, с единорогом на обложке, это… это мой дневник. В нём записано всё, что тебе нужно знать, на случай, если в живых, кто мог бы тебе всё рассказать, никого не останется. — Малфой, дневник с ЕДИНОРОГОМ??? — в изумлении уставился на него Гарри. — У Драко Малфоя, принца Слизерина, в сейфе лежит ДНЕВНИК С ЕДИНОРОГОМ??? Малфой, а я вообще тебя раньше знал??? Изумлению Гарри не было придела, а его выражение лица, даже развеселило Драко. — Поттер, подбери челюсть. — улыбнулся Малфой. — Что в этом такого? Это не тот дневник, в котором девчонки записывают свои сопли. Там важная для тебя информация. — и чуть замявшись, он добавил. — И немного моих соплёй. — Хрен с ним с дневником. Почему единорог? Не простая чёрная или зелёная обложка, а единорог? — Поттер, а ты расист. — Малфой, в душе поблагодарил крёстного, что выбрал такую обложку, хотя бы есть повод посмеяться. — Да я… Нет! Я просто удивлён, где Драко Малфой и где единороги? — Вообще-то, Поттер, в моей палочке шерсть единорога. Так что я не так уж и далёк от них. — Малфой искренне потешался над изумлением Гарри. — Малфой, — сквозь смех произнёс Поттер. — а ты тоже пускаешь радугу из задницы? И они оба покатились со смеху на развале их миров.