Твой личный Монстр

Всё случившееся промелькнуло короткой вспышкой. Вот они с Роном и Гермионой трансгрессировали. Из-за деревьев вышли егеря, они бежали, вспышка заклинания, выпущенного Гермионой ему в лицо. Крепкая хватка егеря и их перемещение в Малфой мэнор. Сумасшедший смех Беллатрисы, крики Гермионы. Гоблин и вопросы про меч. — Драко, мой мальчик, иди-ка сюда. Склонившееся над ним лицо Драко Малфоя. — Нет, это не Поттер. Серьёзный голос Люциуса: — Драко, ты уверен? — Да, это не он. Егерь, который держал Гарри, оттянул его голову за волосы, и подставил лицо Гарри ближе к свету. Склонившийся Люциус: — Драко, ты ошибся. Опять. Хлопок, чей-то изумленный возглас: — Добби?! Крик Гермионы: — Гарри хват… Она не успела договорить, Беллатриса метнула свой кинжал в Добби и он трансгрессировал вместе с Роном, Гермионой, Полумной и гоблином. Гриффиндорец удовлетворённо улыбнулся: его друзья спаслись, это главное. — Чё скалишься, урод? — пробасил самый здоровый егерь. Удар тяжёлым ботинком в лицо, и на остатках сознания Гарри увидел, как в комнату входит Волан-де-Морт. Голова болела жутко, бок, на котором лежал Поттер, онемел от холода, горло пересохло. Гарри открыл глаза. Темно, холодно, бетонный пол, бетонная стена, стальные прутья решётки. Все внутренности гриффиндорца сделали кульбит. Он в подземелье Малфой мэнора. Резиденции Волан-де-Морта. Попался, он все-таки попался. Природное везение изменило ему на этот раз. Нужно было вставать. Оперевшись на руки, Гарри сел на колени и тогда в темноте камеры услышал, как скрипнула и захлопнулась тяжёлая дверь. А затем звук шагов, гулко отражающихся от стен подземелья. Гарри попытался сфокусировать глаза на прутьях двери. Очки разбились от жалящего заклинания Гермионы. И в камере было темно, Гарри почти ничего не видел. Но зато услышал. Холодный голос, похожий на шипение змеи. — Гарри Поттер. Мальчик, который выжил, у меня в гостях. Какая встреча! Волан-де-Морт прикоснулся палочкой к замку на дверях и вошёл в камеру. А следом за ним ещё одна фигура. Драко Малфой выглядел почти так же, как в школе на шестом курсе. Худое, бледное и измождённое лицо, заострённые черты, серые глаза, платиновые волосы. Чёрный и явно дорогой костюм, на рукавах пиджака поблёскивали серебряные запонки. Но что-то все-таки изменилось. Волосы были без идеальной укладки, растрёпанные. Они безжизненно свисали по краям немного вытянутого лица. Длинная чёлка, слегка завивающаяся на концах, отбрасывала тень на глаза. Он похудел ещё сильнее. Пиджак сидел слишком свободно, а узкие брюки, призванные облегать бёдра, топорщились. Но самые заметные изменения произошли в лице. Оно было безжизненным. Словно застывшая маска, ровным счётом не выражавшая ничего. Гарри помнил на этом лице, саркастичные усмешки, презрительно поджатые губы, надменное выражение. И живые серые глаза, чаще всего холодные, но с огоньком, который разжигался от ненависти при взгляде на Гарри. Сейчас же его глаза были пустые и тусклые, застывшие словно… у мертвеца. Гарри уже видел раньше такой взгляд. На старых магловских фотографиях военных, прошедших через войну. Взгляд устремлённый в никуда. Даже у заключённых Азкабана, на колдографиях, напечатанных в «Пророке», глаза были более живые, поддёрнутые огоньком безумия. — Здравствуй, Том. — Произнёс Гарри, всё ещё с удивлением разглядывая Малфоя. — Как всегда, по гриффиндорски безрассудно храбр. — поцокал языком Волан-де-Морт. Гарри перевёл на него взгляд и ужаснулся. Он и раньше мало походил на человека. Но сейчас тёмный волшебник стал ещё более монстрообразным. Красные глаза, почти без белка, по которым невозможно было отследить хоть какие-то эмоции. Череп без носа, обтянутый серо-зелёной кожей, безгубый рот, за которым скрывались змеиные клыки. Длинные кисти рук. И пальцы, больше похожие на лапы паука, между которыми была зажата волшебная палочка, указывающая на грудь Гарри. — Драко, ты, наверное, соскучился по своему однокурснику? — Малфой что-то неопределённо буркнул. Он стоял прямо, словно проглотил черенок от лопаты. Аристократичная осанка, прямые расправленные плечи. И только опущенная голова, упорно не желавшая подниматься и встречаться взглядами. — Поприветствуй Гарри у нас дома. Как положено. — Прошипел Волан-де-Морт. И Гарри только сейчас заметил, что Малфой держал палочку. Но он не пошевелился, лишь дрожь пробежала по его плечам. Волан-де-Морт перевёл палочку с Гарри на Драко и уже более угрожающе сказал: — Драко, ты опять взялся за старое? Не разочаровывай меня. Ты же знаешь последствия. Малфой всё так-же не поднимая головы, неохотно наставил палочку на Гарри. — Ну давай! — громкий голос Тёмного лорда эхом прокатился по подземелью. Малфой вздрогнул всем телом, но остался стоять молча. Протягивая в сторону Гарри подрагивающую палочку. — Хорошо, Драко. Хорошо. Тогда это сделаю я. Эйвери как раз закончил разработку нового заклинания… — При этих словах Малфой резко вскинул голову и устремил свой взгляд на Гарри. И Гарри показалось, что он смотрел на него с раскаянием. А его губы беззвучно повторяли: — Прости, прости, прости… Малфой глубоко вдохнул воздух через нос. Прикрыл глаза и, посмотрев на Гарри из-под светлых ресниц, тихо произнес: — Круцио. Ноги подкосились и Гарри рухнул на колени. Всё тело свело судорогой. Но было что-то не так. Гарри уже не единожды испытывал на себе Круциатус. И знал, какая это нестерпимая, сводящая с ума боль. Но сейчас он боли не чувствовал. Хотя и ощущения, мягко говоря, были не из приятных. Судороги во всем теле, мышцы скованны, кости трещат, внутренние органы сжимаются, а кишки стягиваются в плотный узел, словно змеиный клубок. Но боли нет. Гарри не знал, как на это реагировать. Но тут мышцы на ногах свело и он всё-таки упал под ноги Малфоя, и бросил на него взгляд снизу наверх. Как раз в тот момент, чтобы увидеть, что серые безжизненные глаза блондина распахнулись. И пошатнувшись он, чтобы не упасть, схватился рукой за прутья на дверях. Его колени подогнулись, а челюсть плотно сжалась, заскрипели зубы. — Слабак! — зло плюнул себе по ноги Волан-де-Морт. И, наставив палочку на Малфоя, выкрикнул. — Круцио! Драко рухнул на колени и завалился на бок, оказавшись лицом к лицу с Гарри. Его зрачок был настолько расширен от боли, что глаза казались чёрными. Он выгибался и корёжился, а точёное лицо исказила гримаса боли. Из глаз брызнули слёзы. Но не это удивило Гарри. А то, что Малфой не кричал. Первые десять секунд, что было вообще нереально. Звериный рык вырвался из его горла, больше похожий на рык животного, бьющегося в агонии. И только на двадцатой секунде, страшный крик, полный боли и отчаяния, пролетел по подземелью. Гарри всё смотрел на лицо Малфоя, не в силах отвести взгляд. Он увидел, как из прокушенной губы тонкой струйкой бежит кровь. Как капилляры в его глазах лопаются, образовывая красную сеточку на белке. И только когда уже начал слышаться треск костей, Волан-де-Морт прервал заклинание, удовлетворённо оскалившись гниющими клыками. Малфой, перекатившись по полу и приподнявшись на дрожащих руках, выблевал на ботинки Волан-де-Морта. Тот брезгливо сморщившись, прошептал: — Эванеско. Очищающие заклинание убрало рвоту с пола и обуви, а ботинок с силой врезался в лицо Малфоя, откидывая его на спину. — Ты — жалкий слабак! Вставай! Малфой предпринял слабую попытку подняться, но тело его не слушалось. Гарри знал, что последствия Круциатуса, тем более продолжительного, ещё долго отзываются в теле болью и судорогами. А так же он знал, что Волан-де-Морт не терпит неповиновения от своих Пожирателей. И как бы он не презирал Малфоя, никто не заслуживает такого. Тем более, что Драко его не сдал. Хотя Гарри видел по его глазам, что Малфой его узнал, даже по искажённому жалящему заклятию, лицу. Поттер приподнялся на корточках возле Драко, который ещё подрагивал всем телом. И, подхватив его под грудь, поставил на ноги. Светлые, мягкие волоски щекотали Гарри скулу, а горячее прерывистое дыхание обжигало ухо. И тихий, едва слышный шёпот на выдохе: — Притворись, что больно. Малфой отступил от Гарри и, склонив голову, повернулся к Волан-де-Морту, который растянул губы в ужасающей улыбке. — Как всегда, Поттер, благородный и храбрый. Скажи мне, Гарри. Что вы искали? Какой был план Дамблдора? Сердце Гарри ударило в рёбра. Это допрос. И только сейчас пришло осознание того, в насколько бедственном положении он оказался. — Плана не было. Мы просто прятались. — как можно ровнее и спокойнее произнёс Поттер. Волан-де-Морт подошёл к нему и внимательно начал изучать Гарри, обходя его по кругу и продолжая говорить: — Я, конечно, мог бы сейчас использовать легилименцию, узнать всё быстро и без труда. Но я хочу, Гарри, чтобы ты сам мне обо всём рассказал. И время у нас на это будет много. От этих слов, по позвоночнику Поттера проскользнул холодок. — Я уже сказал, Том. Я ничего не знаю. Мы прятались в лесах и пытались выжить. — Драко? Это сделаешь ты? Или придётся мне? — Волан-де-Морт отошёл от Гарри и обратил свой красный взор на Малфоя. Тот едва помедлив кивнул. Отчего мокрая от пота, слез и крови из разбитого носа, чёлка снова упала на лицо, закрыв тенью серые глаза. Он наставил палочку на Гарри и хриплым безжизненным голосом произнёс: — Круцио. И снова всё повторилось, Гарри упал и забился в судорогах, но боли не было. Прежде чем повалиться на бок, он увидел, как у Малфоя подкосились колени, и он задрожал всем телом. «Притворись что больно». Вспомнив его слова, Гарри закричал. Крик вышел довольно натуральным. Он и был настоящим. Гарри кричал от ужаса всего происходящего. Он стал пленником. Его допрашивают. Его пытают. И наверняка убьют. Но не сразу. Если он всё-таки сможет выдержать пытки и ни о чём не расскажет. Волан-де-Морт всё равно узнает про крестражи. С помощью легилименции. И тогда ни Рону, ни Гермионе, ни Ордену не получится найти крестражи. А ведь есть ещё дары Смерти… Малфой безвольно опустил руку с палочкой и, пошатнувшись, прислонился к стене. Гарри не понимал, что с ним происходит. Можно было бы, конечно, подумать, что он просто слаб. Что у него не хватает магии на сильнейшее непростительное проклятие. Но Гарри ещё по школьным временам помнил, что Малфой, хоть и трус, но не слабак. Он был одним из лучших учеников школы, после Гермионы. И достаточно сильным волшебником. — Гарри, Гарри, Гарри... Ну что, ты расскажешь мне, что вы искали? — Прошипел Волан-де-Морт, разглядывая Поттера с ног до головы. — Я… — мышцы горла свела судорога и он закашлялся. — Я уже сказал тебе, Том. Мы просто прятались. — хрипя и задыхаясь, всё-таки выдавил из себя Гарри. — Кру… — Волан-де-Морт наставил палочку на Поттера и уже начал произносить заклинание, как по коридору подземелья застучал звук быстро приближающихся шагов. — Мой Лорд, — Беллатриса Лестрейндж, склонив голову, раболепно, продолжила говорить: — вы нужны. Они прорываются в министерство. Волан-де-Морт, ещё раз окинул Гарри взглядом и резко выдернул из рук Драко палочку. Выходя из камеры, он презрительно осмотрел палочку Малфоя. — Волос единорога… Ты жалок, Малфой. Я думал, Драко, мы с тобой к этому уже не вернёмся, но твоё неповиновение меня вынуждает. — И после обратился к Гарри: — Скоро мы ещё встретимся. И в следующий раз, ты ответишь мне на все вопросы. А пока… Он взмахнул своей палочкой и на полу появилось два матраса. — Будьте, как дома. Мистер Малфой о вас позаботится. И он с гадкой усмешкой поспешил на выход из подземелья. Впрочем, не забыв наложить на двери камеры заклинание. — Что уставился, Поттер? Гарри действительно разглядывал Малфоя так, как-будто видел в первый раз. Драко был ослаблен, он пошатывался, мышцы то и дело подрагивали в коротких судорогах. Он выглядел ещё более болезненным и сломленным, чем полчаса назад. — Ты же узнал меня, почему не сказал? — Не твоё собачье дело, — огрызнулся слизеринец. Гарри сделал пару шагов, всё тело болело, тяжело было дышать. Внутренности и кишки сводило спазмами. Если бы Поттер сегодня что-то ел, его наверняка бы вырвало. Стоять было трудно, ноги подгибались. Поэтому Гарри взял один матрас и отодвинул его в угол. Уселся на него, прислонившись к стене и подогнул ноги в коленях. Малфой прошёл по камере, пнул железные прутья, грязно выругался и опустился на матрас рядом с Гарри, и саркастично протянул, привычно растягивая слова: — Мальчику, которому постоянно везло на этот раз не повезло. — Малфой, прекрати, мы в одной лодке. Скажи, — Гарри нервно сглотнул. — мои друзья, они спаслись? Драко запустил пятерню в волосы, тем самым взлохматив их ещё больше, и, внимательно посмотрев на Гарри, произнёс: — А тебя только это сейчас волнует? — Малфой сделал паузу, посмотрев, как у собеседника закатились глаза. — Да, Добби их трансгрессировал. Грязнокровка не успела до тебя дотянуться, а моя обожаемая тётушка метнула кинжал в домовика. — Кинжал я видел. — Гарри сделал паузу, неуверенный в том, что хочет слышать ответ, но он должен знать. — Попала? — Попала, — мрачно ответил Малфой. — домовик не жилец. Блондин тяжело вздохнул, откинувшись к стене. — Ладно, насчёт меня всё понятно. Почему ты? — спросил Гарри, перекатив голову по стене и взглянув на Малфоя. — Тёмный лорд не прощает ошибок, а я за последнее время сделал их очень много. — зло ответил блондин. — Если коротко, то из меня вышел хреновый Пожиратель. — Что ты сделал? — Гарри было интересно в чём провинился Малфой. Слизеринец смерил Поттера мрачным взглядом и ответил: — Родился. Гарри не унимался: — Малфой, ты можешь нормально объяснить? Почему ты узник в собственном доме и на хрена ты вообще принял метку? И почему я не чувствовал боли от Круциатуса? Последний вопрос волновал Гарри больше всего. Слизеринец молчал, что-то напряжённо обдумывая.

***

Хогвартс. Пятый курс. Кабинет Дамблдора. — Отец заставит меня. Голос Малфоя дрожал. Он стоял, склонившись, уперев обе руки о стол, за которым с противоположной стороны сидел Дамблдор. — Драко, — мягко произнёс директор. — скажи честно, ты этого не хочешь, потому что не согласен со взглядами твоего отца и Волан-де-Морта? Или же потому, что ты боишься? — Это столь важно? — устало склонив голову спросил Малфой. — О, это безусловно очень важно. — Я не хочу жить в одном доме с психопатами и маньяками! Да, блядь! Я боюсь! За себя и за маму! Я не хочу быть таким, как отец! Я не хочу пытать и убивать ни в чём неповинных людей! Мне плевать на маглов, если вы об этом. Я не разделяю их мнение. Мне просто плевать, есть маглы или их нет, мне плевать на грязнокровок! Я просто хочу спасти мать, выжить и сохранить рассудок, — Он устало провёл ладонью по лицу и тихо добавил: — Если я приму метку, это отдалит меня от него ещё больше. — Мальчик мой, — сочувственно произнёс профессор. — ты сам воздвиг эту стену. — Мне ничего другого не оставалось. Послушайте, профессор, — Малфой сел в кресло и уставился в пол. — Я устал. Устал бояться появляться в собственном доме. Устал от постоянного страха за жизнь матери. И я боюсь, что меня заставят переступить грань. Я боюсь меня заставят убивать. И насчёт НЕГО, я знаю, что шансов у меня нет. Всё, что я хочу — чтобы он выжил и перестал меня ненавидеть. Но если я приму метку… Вы знаете, что перед ритуалом… Нужно принести жертву? Если вы мне не поможете, мне придётся убить человека! Дамблдор, склонив голову, хитро посмотрел поверх очков половинок на Малфоя: — На что ты готов пойти, чтобы спасти их жизни? Малфой сидел, нервно покусывая губу. Его безэмоциональная маска спала, как только он начал кричать и материться на директора школы. И теперь, он выглядел замученным и уставшим, с лихорадочным блеском в глазах и нездоровым румянцем на заостренных скулах. — На всё. — коротко и резко произнёс Драко. Дамблдор удовлетворённо кивнул и мечтательно произнёс: — Сила, одновременно более чудесная и более ужасная, чем смерть, чем человеческий разум, чем силы природы. Имя этой спасительной силы — любовь. — Любовь разрушает, толкает на глупые поступки, любовь разрушила мою жизнь. Избавьте меня, профессор, от ваших высокопарных слов. Нет чувства ужаснее, чем любовь! — произнёс Малфой, резко вскинув голову и дерзко посмотрев на директора школы. — Печально Драко, что ты ненавидишь то чувство, которое делает тебя лучше. Ведь только благодаря ему ты пришёл ко мне. — Любовь прекрасна и все в том же духе, бла-бла-бла... — язвительно произнёс Малфой. — если она взаимна! Ну или хотя бы есть шанс на взаимность. В моем же случае шансов ноль! Это чувство сжирает изнутри, я бы многое отдал чтобы избавиться от него! Оно неправильное, его не должно быть. — Я бы не был столь категоричен, Драко. Судьба — странная штука, и иногда она преподносит неожиданные подарки. — Профессор, правда, я очень ценю вашу мудрость и я бы с удовольствием пофилософствовал тут с вами, но давайте, пожалуйста, ближе к делу. — Хорошо Драко, — мечтательное выражения сошло с лица Дамблдора, а голос стал деловым. — Значит, ты просишь меня помочь тебе спрятаться от отца и Тома? — Да, спрятать меня и мать. Если я откажусь принимать метку, отец меня либо убьёт, либо запытает до смерти. — Я, конечно, могу вас спрятать, так, чтобы вас никто не нашёл. Но чем это поможет ему? Ты же сказал, что твоя цель — чтобы он выжил и перестал тебя ненавидеть. Поэтому я ещё раз спрошу тебя: что ты готов для этого сделать? — А я сделал недостаточно? — Малфой хрустнул пальцами, и устало опустил голову, спрятав глаза под длину чёлки платиновых волос. — Ты можешь сделать больше. — директор наклонил голову вперёд, наблюдая за слизеринцем. — Что мне нужно делать? — Малфой закрыл глаза и про себя проклинал старого интригана. — Для начала, принять метку. Драко, ты будешь гораздо полезнее в стане врага. — У вас же есть крёстный, зачем вам ещё один шпион? — удивился слизеринец. — Ты, Драко, ставленник Волан-де-Морта. — Я??? — удивлению слизеринца не было предела. — Вы что-то путаете, профессор. Северус находится к Тёмному лорду ближе, чем я. Я же даже школу ещё не закончил. И мне же тогда придется… Убить. — Грядет война, Драко, — серьёзно и сухо, говорил Дамблдор. — и у всех нас руки будут по локоть в крови. Вопрос только в том, какую сторону ты займешь. И в чей крови у тебя будут запачканы руки. Тебе нужно принять решение. — Но мне придётся убить невиновного. — Малфой страдальчески заломил светлые брови. — Ради общего блага иногда приходиться делать то, что совсем делать не хочется. — Это чья-то жизнь. Вы предлагаете, чтобы я забрал её? — Рано или поздно, тебе придется это сделать. — Нет! Я может и подлец, мразь, выродок и трус, но я не убийца! Я не хочу им становиться! — Если ты хочешь помочь спасти своих любимых людей, тебе придётся это сделать. Драко спрятал лицо в ладонях и, казалось, что он сейчас разрыдается. Но когда после глубокого вдоха и выдоха, он опустил руки, лицо было безмятежно спокойным, а взгляд холодным и решительным. — Я всё равно не понимаю, зачем вам ещё один шпион. Вы ошибаетесь, я не ставленник Лорда. Я не близок к нему. Да, он заставляет меня учиться конструированию, и в каникулы я варю ему зелья. Но это всё, на что я способен. — И тем не менее это так. Меня всегда удивляло, как ваши судьбы с Гарри схожи, но абсолютно параллельны. Есть ещё одно пророчество, произнесённое уже после рождения Гарри. Я думаю, я уверен, что оно о тебе. — профессор коснулся палочкой своего виска и потянул в сторону, а в след за палочкой из виска старого мага потянулась тонкая серебряная нить. — Драко, будь так добр, принеси омут памяти. Малфой достал свою волшебную палочку и пролевитировал омут памяти, находящийся на постаменте возле стены, на стол, за которым они сидели. Чаша с тёмной жидкостью легла посередине между юношей и старым профессором. Дамблдор опустил серебряную нить, дрожащую на конце его палочки, в омут памяти. — Посмотри сам, Драко. Малфой, не задавая вопросов, опустил голову, коснувшись носом жидкости в чаше. Вокруг него всё потемнело и он оказался в том же кабинете, в котором сидел ранее. Также за столом сидел Дамблдор, но на порядок моложе, седина ещё не полностью съела рыжину на волосах и бороде, которая, была на порядок короче, чем сейчас. Напротив него сидела профессор Трелони, такая же растрёпанная, с бесчисленным количеством бус на шее, и в нелепых очках с толстыми линзами. — Вы что-то хотели мне сказать, Сивилла? — мягко улыбаясь спросил волшебник. — Я хотела вас предупредить. — тонким загробным голосом пропела лохматая ведьма. Как же она бесила Малфоя... — Сегодня я готовила класс к занятиям и случайно заглянула в хрустальный шар, — торжественно выдержав паузу, Трелони продолжила: — и таааам я увидела вас, профессор. Сегодня я бы вам крайне не рекомендовала пить на завтрак молоко. Но если вы его всё же выпьете, не бегите в туалет на третьем этаже, там прорвало трубу. Дамблдор несколько ошарашенно смотрел на преподавателя по предсказаниям. — Да, спасибо Сивилла, я учту. Это всё, что вы мне хотели сказать? — Да, вы просто не представляете, что может произойти! — загробным голосом взвыла она, вставая с кресла. Дамблдор тоже встал, собираясь выпроводить Трелони. На полпути к дверям она вдруг ухватилась за постамент, на котором стоял омут памяти, и хриплым, грудным голосом, который не был похож на её тонкий, закатив глаза так, что остался только белок, произнесла: — Сын, который пойдёт против отца, был рождён служить тьме, но любовь сыграет с ним шутку. И магия одна на двоих соединит их. И любовь потянет к свету, а монстр утянет во тьму. И опустится тьма на весь мир. Дамблдор подхватил готовую уже упасть Трелони и спросил: — Вы в порядке? Предсказательница, поправляя сползшие с носа очки, откашлялась и уже своим привычным голосом произнесла: — Да, да, спасибо, Альбус, сегодня для меня не совсем благоприятный день — Меркурий начинает ретроградное движение, и я чувствую слабость. На этом кабинет директора закружился, опустилась тьма и Драко вынырнул из омута. Он откинулся спиной на кресло. — Что это значит? — то, что пророчество о нём, Драко даже не сомневался. — Магия одна на двоих… Соединит их… Дамблдор встал и сам отнёс омут памяти на постамент. — Я думаю, Драко, всё дело в решении, которое ты должен сейчас принять. Это война коснётся всех. Спрятаться или отсидеться не получится. Да и способен ли ты, Драко, прятаться, пока человек, которого ты любишь, уже несколько лет сражается, и, возможно, без твоей помощи умрёт? Малфой сглотнул. — Хорошо, я приму метку, если это поможет ему. Дамблдор мягко улыбнулся: — И в этот раз любовь победила тьму. Тьму в твоей душе. И не говори мне, Драко, что любовь — это не величайшая сила. — Профессор, обещайте мне, что он об этом узнает. Я не питаю надежд на то, что смогу выжить в этой войне, и даже не надеюсь на ответное чувство, но я хочу что бы он знал всё. Знал, что я сожалею, что разжег между нами вражду. Знал, что метку я принял не потому что хотел этого, а ради него. И что я не хотел убивать ради метки. Если я выживу, я сам сделаю так, чтобы он узнал. Но если умру… — Он узнает, Драко. А теперь спать!

***

— Не могу я тебе ничего объяснить, — после долгих раздумий произнёс слизеринец. — По крайней мере не сейчас. Гарри сидел в противоположном от Малфоя углу, и уныло ковырял бетонную стену ногтем. Сколько прошло времени с окончания их разговора? Может несколько часов, или больше? В камере не было окна, в котором можно было бы увидеть время суток. Единственный источник света — это неровное пламя факела вдалеке, отбрасывающее свет на стены подземелья. Молчать было невыносимо, разговаривать с Малфоем ещё невыносимее. Гарри печально усмехнулся в стену. Вот она — надежда, сидит в подземелье Малфоев, ковыряет стену, хорош избранный, ничего не скажешь. За полгода их странствий они смогли найти и уничтожить только один крестраж. Оставалось ещё три, по предположениям Дамблдора — это чаша Пуффендуй, диадема Кандиды Когтевран и змея Волан-де-Морта. Со змеёй все понятно, но где искать диадему и чашу? Вопрос, на который нет ответа. И сидя тут, ответа он не найдёт. Так же Гарри не давали покоя дары Смерти. Ксенофилиус Лавгуд сказал, что они существуют. Словам отца Полумны Гарри не особо доверял. Но этот знак, круг внутри треугольника и пересекающая их линия, встречается им по всюду. Сначала на свадьбе, на шее Лавгуда, потом в книге, оставленной Дамблдором Гермионе. В Годриковой Впадине на могиле. И, в конце концов, в книге Риты Скиттер на письме подписью Дамблдора. Везде этот знак. Мантия невидимости, Воскрешающий камень и Бузинная палочка. Ксенофилиус сказал, что три брата действительно существовали. Могилу Игнотуса Перевелла они нашли в Годриковой Впадине. Мантию невидимости он передал сыну, а тот своему сыну… Родители Гарри тоже жили в Годриковой Впадине. Может ли быть такое, что Гарри является потомком Игнотуса Перевелла? И его мантия невидимости это один из даров Смерти? Однажды Рон говорил, что он впервые видит такую мантию. То есть, есть ещё мантии невидимости, но они постепенно теряют чары и перестают работать. Но мантия Гарри исправно служила ему вот уже, как семь лет. А до этого его отцу. Нигде в книгах или на уроках Гарри не слышал упоминания о существовании таких мантий. Получается, если Гарри является потомком одного из трех братьев и его мантия это один из даров Смерти, то существуют и другие дары — Бузинная палочка и воскрешающий камень. Гарри задумался: какой из даров был бы ему более желанным. Если бы у него был воскрешающий камень, он смог бы увидеться и поговорить с родителями или спросить совета у Дамблдора. Если бы он владел Бузинной палочкой, то возможно она бы помогла ему одолеть Волан-де-Морта. Непобедимая, могущественная палочка… Стоп, в мыслях Волан-де-Морта Гарри видел, как он пытал Оливандера, и Григоровича — двух создателей волшебных палочек. Волан-де-Морт ищет её, он ищет Бузинную палочку. Сердце Гарри ухнуло вниз, что будет если он найдёт её первый? Малфой сидел на бетонном полу, подтянув ноги к груди и обхватив руками колени. За последнее время он совершил слишком много ошибок. За что и поплатился. Он, несмотря на риск, связался с Северусом и сказал ему, где находится Поттер, чтобы тот помог золотому трио найти меч Гриффиндора. Благодаря этому один из крестражей был уничтожен. Но он был предельно неаккуратен. Его камин отследили, и отец понял, что Драко разговаривал с Северусом. Общение в первом круге пожирателей смерти, особо доверенным последователям Тёмного лорда, к коим Драко и Северус тоже относились, было ограничено. Нельзя было просто так связываться и разговаривать один на один. Тёмный лорд не доверял никому полностью. Драко пытался объясниться, прикованный за ноги и руки. Его резали, выкручивали суставы, проклинали круциатусом и сектусемпрой, а он кричал, что просто соскучился по крестному. Отец, стоявший рядом, презрительно фыркнул: — Слабак, проклятье моего рода. Но это ничто, по сравнению с фиаско, которое парень совершил на астрономической башне. По плану, он должен был обезоружить и убить Дамблдора, старик и так уже умирал из-за проклятия, которое передалось ему после уничтожения крестража. Альбус хотел, чтобы Драко убил его, завладел его Бузинной палочкой. Затем Малфой позволил бы себя обезоружить, коронным заклятием Поттера. И тогда, владельцем Бузинной палочки был бы Гарри. А Драко бы стал ближе к Тёмному Лорду. Но он не смог. Он только заклинанием забрал палочку директора. Профессор, глядя ему в глаза повторял: «Пожалуйста, Драко, прошу тебя», но он так и не нашёл в себе силы. Ситуацию спас крёстный Малфоя. Северус убил Дамблдора. Но приказ Тёмного лорда гласил, что сделать это должен был Драко. План старого интригана сработал, план Волан-де-Морта провалился, и Драко был за это наказан. Эйвери — большой любитель конструировать заклинания для пыток. Очень жестоких пыток. И Драко на целую неделю стал его объектом для экспериментов. Сказать, что было больно — ничего не сказать. Пытки прекращались только для того чтобы наложить на него заживляющие заклинания, потом снова очередное новое проклятие, из-за которого его крутило, сворачивало, резало, ломало кости… Но самое паршивое, это когда по возвращении домой его встретил отец. Он избил Драко так, что тот чуть не умер. У него были разрывы внутренних органов, разбита голова, сломаны рёбра и все конечности. Он выжил только благодаря матери, которая из-за угла накладывала заклинание, заставляющее сердце Драко биться. Тут ранозаживляющие не срабатывали. Повреждения были слишком серьёзными и нанесённые не магией. Когда его трансгрессировали в больницу святого Мунго, отец приказал: «Никаких обезболивающих зелий и заклинаний, пускай этот выродок почувствует всю силу своего позора». Поэтому пытки на этом не закончились. Его лечили, магией заставляли органы срастаться, поили костеростом, чтобы переломы срослись, и каждая процедура была болезненной. А ещё, сердце Драко то и дело останавливалось, но его снова и снова заставляли биться. Малфой помнит, как он умолял мать перестать поддерживать его сердцебиение, он просил её отпустить его, дать ему умереть. Но мать не позволяла. Она плакала и просила жить. Обещала, что что-нибудь придумает, чтобы они вдвоем могли исчезнуть. Драко крутил головой и снова просил дать ему умереть. А теперь это… Малфой до последнего надеялся, что Поттер в своих поисках будет аккуратнее, и все пойдёт по плану Альбуса. Но нет, сначала три идиота просрали безопасный дом на площади Гриммо. Затем вместо того чтобы обратиться за помощью к кому-то из Ордена, они ушли в леса и скитались там с палаткой! Естественно, что егеря их поймали. Когда отец позвал Драко вниз, для опознания Поттера, он думал, что уже всё, конец, что Поттер был убит. И его зовут, чтобы он опознал труп. Пока парень спускался по лестнице, он чуть не потерял сознание от шока. Тогда он думал, что миру пришёл конец, его миру. И если Поттер мёртв, то он тут же пустит Аваду себе в голову. Но Гарри был жив, со следами жалящего заклинания на лице, но жив. Малфой растерялся, он не знал, как быть. И боялся, что если он опознает Поттера, то его тут же убьют. Поэтому он сделал единственное, что мог. И попал в подземелье вместе с этим идиотом. Среди Пожирателей есть негласное правило трех ошибок. По совершению третей ошибки, их ждёт мучительная и долгая смерть. Ему нельзя было сейчас умирать. Нужно, чтобы Поттер наложил на него экспеллиармус. Чтобы он стал истинным владельцем Бузинной палочки. К тому же, надо как-то помочь сбежать Гарри из места, из которого ещё никто никогда не сбегал. Он обязан был это сделать.

***

Хогвартс. Шестой курс. Кабинет Северуса Снейпа. — Драко, ты выполнил приказ? — голос крёстного был непривычно мягок и обеспокоен. — Да, я передал ожерелье гриффиндорке. Наложив империус, я сказал ей, чтобы она коснулась его, когда рядом будет Поттер. — Молодец, когда она очнётся, она не будет ничего помнить. А отцу скажешь, что ожерелье не дошло до Дамблдора. — Северус обошёл стол и достал с полки зелье, протянул флакон парню. — Выпей, тебя трясёт. Для двойного агента очень важно иметь крепкую нервную систему и умение не терять самообладание. — Я умею справляться с эмоциями и не теряю самообладания при чужих людях. — произнёс Драко и одним глотком осушил небольшой флакон. — Драко, я за тебя переживаю. Ты слишком много на себя берёшь. Задание Тёмного лорда и задание Альбуса… Ты слишком юн для этого. Драко откинулся в кресле, скрестил ноги и, нервно покачивая одной из них, сказал: — Я сам не рад этому дерьму. Северус, я устал. Я не могу спать, меня мучают кошмары. Я не могу есть, а если и съем что-нибудь, меня выворачивает наизнанку. Ты уверен, что то зелье обязательно пить? — Мистер Малфой, «то зелье» это антидот к сыворотке правды. Если ты хочешь дожить до конца года, то лучше пей его. Тебе в любой момент могут подлить сыворотку. Я же тебе говорил, что у меня украли флакон. Либо это сделает Поттер, либо кто-то из Слизерина, по приказу Лорда. Об антидоте пока известно только троим людям: мне, тебе и Альбусу. И создал я его как раз-таки для тебя. — Северус говорил мягко, вкрадчиво, объясняя всё Драко, как маленькому ребёнку. — Тошнота — это побочное действие, из-за болотника синего. При постоянном приёме оно скоро пройдёт. Малфой хрустнул пальцами. Северус неодобрительно покачал головой. — Ты слишком эмоционален. Сохраняй хладнокровие. Твоя, недавно появившаяся привычка хрустеть пальцами, может тебя выдать. Драко нагнулся вперёд к Снейпу и ядовито, сквозь зубы сказал: — А ты научи меня, Северус, как мне сохранять хладнокровие, когда я работаю на две стороны, когда мой любимый человек находится в постоянной опасности, при этом мне ещё нужно посещать уроки, выполнять обязанности старосты и постоянно заниматься с тобой легилименцией. Он требует от меня починить исчезательный шкаф, Альбус требует чтобы я убил его, Поттер не сводит с меня глаз, преследуя повсюду. Чёрт возьми! Северус! Скажи, как мне сохранять хладнокровие?! Я просто устал! — Я согласен, что на тебя навалилось слишком много. Драко, если я могу тебе чем-то помочь… Малфой перебил крёстного, вскочив с кресла и начав нервно ходить по кабинету: — Ты ничем не можешь мне помочь! Ты и сам знаешь, что будет если Лорд узнает об этом. Северус кивнул. Он подошёл к крестнику, положив руку ему на плечо, и, глядя в глаза, доверительно сказал: — Мой мальчик, ты не по годам взрослый, ты смелый и храбрый. Ты умный, талантливый волшебник. Ты даже не представляешь, до какой степени ты сильный мужчина. Если ты сумел вытерпеть всё то, что с тобой приключилось с самого рождения, и не ожесточился, не стал психопатом, как твой отец, и даже не потерял способность любить, то я уверен, что ты со всем справишься. — Я не уверен, что я не психопат. Иногда я чувствую такой гнев, ярость, что у меня сносит крышу. И магия, магия в этот момент она просто льётся из меня. Я думал, что обряд поможет от этого избавиться. Снейп вздохнул и сказал: — Ты должен быть аккуратнее с этим. Обряд экспериментальный, никто никогда ещё такого не делал. И мы не знаем, как это может на тебе или нём сказаться. Ты не должен был позволять Альбусу проводить этот обряд. — Я устал уже спорить с тобой на эту тему, Северус. Я пойду спать. Малфой вышел из кабинета крёстного и поплёлся туда, где его выслушают, посочувствуют и не будут ему говорить о том, что он должен… Женский туалет на втором этаже, постоянно закрытый из-за привидения, обитающего в нём. — Привет, Миртл. — сказал Драко, закрывая за собой дверь. — Ооо, Драаако. — протянуло привидение девочки в очках, выплывшее из туалетной кабинки. — Как твои дела? Драко смотрел на себя в зеркало. Выглядел он ужасно: бледность на грани прозрачности. — Скоро я высохну до состояния приведения, и присоединюсь к тебе, Миртл. Привидение по-девичьи захихикало и, подплыв к Драко, опустило голову ему на плечо. — Драко, ты такой милый, но выглядишь очень уставшим. Малфой и сам прекрасно это видел. Он включил воду, и несколько раз ополоснул лицо в холодной воде. Миртл полюбовалась на него в зеркале, а потом ни с того ни с сего радостно прокричала: — Ой, Гарри, я так рада тебя видеть! Малфой резко обернулся, одновременно доставая из рукава рубашки палочку. — Я знаю, Малфой, это ты её проклял!!! — прокричал Поттер и, направив на Драко палочку, выстрелил заклинанием. Плакса Миртл, крича ругательства в адрес гриффиндорца, всосалась в канализацию. Малфой успел отскочить и заклинание разбило раковину, оттуда хлынула вода. Драко, пригнувшись, побежал вдоль кабинок к выходу из туалета. Заклинания Поттера летели из-под кабинок, Малфой еле успевал уворачиваться. Когда кабинки кончились, а Драко уже почти вылетел из туалета, Поттер, вскинув палочку вперед, прокричал: — Сектумсемпра! Заклинание ударило Драко в грудь. Он упал в разлившуюся от сломанной раковины лужу и сначала увидел, как на белой рубашке в нескольких местах начали проявляться алые пятна крови, не сразу почувствовав разрезы на груди и животе от шока. Он скреб руками о мокрый пол, пытался встать, но поскальзывался на воде и собственной крови, которая алым пятном растекалась вокруг него. Дугой выгнув спину, Малфой застонал. Было больно, чёрт, как же больно. Поттер растерянно стоял с какой-то книжкой в руках. Он сам был в ужасе от того, что натворил и не знал, как сейчас поступить. И вдруг, спасительной чёрной летучей мышью, в туалет влетел Северус, в своей длинной развивающейся мантии. Он быстрым шагом подошёл к распростёртому на полу, в луже из смеси воды и крови, Драко, приложил волшебную палочку к его груди и произнёс медленно, нараспев: — Вулнера санентур. Следом указав палочкой на живот. — Вулнера санентур. Неудовлетворенно покачав головой, произнёс третий раз: — Вулнера санентур. Изо рта Драко вырвался выдох. Он почувствовал, как холодная кровь возвращается в тело и как раны затягиваются. В этот момент он потерял сознание.

***

По ощущениям прошло больше суток. Но точно Гарри сказать не мог. Он несколько раз проваливался в тяжёлый сон, полный кошмаров, и уже потерял счёт времени. Ничего не происходило. Никто не приходил. Малфой сидел недвижимо, словно статуя. Пытка молчанием действовала на нервы куда больше, чем протяжный саркастичный тон слизеринца. Но Гарри не знал, с чего начать разговор. Если затронуть их последнюю встречу на астрономической башне, в день, когда Снейп убил Дамблдора, развяжется спор и будет драка, чего Гарри совсем сейчас не хотел. Он и так чувствовал себя паршиво. Всё тело болело, голова раскалывалась. И отсутствие очков, к тому же, совсем не радовало. От печальных мыслей его отвлек шорох в углу, в котором сидел Малфой. Гарри оглянулся и увидел, что слизеринец наконец-то пошевелился, встал, и с хрустом потянулся. — Похоже нас решили заморить голодом. — нарушил тишину блондин. — Что ж, это не такая уж и плохая смерть. Малфой прошёл по камере и присел рядом с Гарри. — Спрашивай. — тон, которым он это сказал, был серьёзен, без издевки и сарказма. — Что спрашивать? — удивился Гарри. — Про астрономическую башню, кретин. Я отвечу на твои вопросы, на какие смогу, и больше мы к этой теме не вернёмся. Гарри удивлённо уставился на Малфоя, но момент терять было нельзя. — Почему? Драко провёл ладонью по лицу и раздражённо произнес: — Поттер, чётче формулируй вопрос. Не будь идиотом. Гарри не стал реагировать на грубость. Похоже, хамить и грубить всем подряд — единственная возможная для Малфоя манера общения. Гарри и сам не знал, что именно он хотел спросить. Почему он собирался убить Дамблдора? Почему он его не убил? Как он провел Пожирателей в замок? Почему он сам решил стать пожирателем? Вопросов было много. — Как у тебя обстоят дела с окклюменцией, Поттер? — Я умею ставить барьер. — изумленно ответил Поттер. Малфой с подозрением посмотрел на Поттера. — От этого зависят наши жизни. И жизни твоих друзей. Тёмный лорд сильный легилимент, и если ты не умеешь достаточно хорошо скрывать свои мысли и воспоминания, то миру конец, поэтому я спрошу тебя ещё раз. Поттер, как у тебя с окклюменцией? — Иногда у меня выходит ставить барьер, когда Воланд-де-Морт проникает в мои сны. — Иногда. — презрительная усмешка искривила губы Малфоя. — Этого не достаточно. Тогда я не смогу сказать тебе всего. Просто знай, что я не хотел этого. То, что там произошло — так нужно было, понимаешь? — видя изумление в глазах Гарри, Малфой добавил: — ОН сам этого хотел. Всё, что там произошло, произошло по ЕГО плану. — По его плану??? — Гарри вскочил с места, и завис над Малфоем. — По-твоему его план был в том чтобы умереть?! Драко устало прикрыл глаза и тихо сказал, почти что попросил: — Не ори, Поттер, а то о нас вспомнят. И, да, в этом и заключался ЕГО план. Возможно, тебе повезёт и ты выживешь. И придёт время, когда ты все поймёшь. — Я хочу понять сейчас Малфой! У тебя был выбор, ты мог выбрать сторону, но ты выбрал быть Пожирателем. Почему??? Малфой встал и Гарри про себя отметил, что Слизеринец выше его почти на полголовы. — Потому что у меня не было выбора, Поттер. Я был рождён для этого. — горькая усмешка проскользнула на губах слизеринца. — А теперь, я сдохну тут, в подземелье собственного дома, в компании мальчика, который всех достал. — Ты мог бы обратиться за помощью к Дамблдору. — успокоившись, Гарри снова присел на пол, вытянув ноги. — Поттер, ты думаешь я такой же кретин как и ты? Что я сам не дошёл до такой же мысли? Я же тебе говорю: это был ЕГО план. И надо сказать, весьма хреновый план, раз ты оказался здесь. — Малфою тоже надоело стоять, и он присел рядом, согнув ноги в коленях и обняв их руками. Гарри понимал, что Малфой опасался говорить прямо, потому что Воланд-де-Морт, одним взмахом палочки мог бы выведать всё через Гарри, который не силен в окклюменции. — Поттер, для твоего же блага, давай сменим тему? — На какую? Следующий вопрос Малфоя сбил Гарри с ног. — Поттер, ты читал сказку про трех братьев? Гарри в изумлении уставился на слизеринца. Его всё сильнее раздирало любопытство. — Да, Гермиона считает, что Волан-де-Морт ищет дары смерти. Но… Это же просто детская сказка? — Где бы ты сейчас был, если бы не твоя подруга-грязнокровка? Надо отдать должное, мозгов ей не занимать. — Дары Смерти существуют? — осторожно спросил Гарри. — Что ты о них знаешь? — Я знаю одно — Бузинная палочка существует и Тёмный лорд её ищет. Гарри хотел спросить, откуда Малфой знает про дары Смерти и про то, что Волан-де-Морт ищет Бузинную палочку, но не успел он и рта раскрыть, как послышался лязг открываемых дверей и тяжёлые шаги, гулко отдающие эхом в коридоре подземелья. У Гарри засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Малфой рядом весь напрягся, выпрямил спину и шёпотом произнёс: — Все Поттер, понеслось. Огромная тень в свете факела скользнула по стене за металлической решёткой, и только потом уже стало видно самого Пожирателя. Огромный, квадратный и грибоподобный. Его руки опускались чуть ниже колен, а плечи и талия были одинаковой ширины. Чёрный балахон свисал до пола, лицо было закрыто маской, а на голове был капюшон. — Ааа, мистер Крэбб, здравствуйте. Как Винсент поживает? Вы тоже его запытали, чтобы он принял метку? Малфой манерно растягивал слова, а тон его был скучающим и насмешливым. — Заткнись, Малфой. — пробасил Пожиратель, наставив на слизеринца волшебную палочку, которая была больше похожа на дубинку. После чего он повернул голову к Поттеру и скомандовал: — Выходи. — Эй, Крэбб, — выкрикнул слизеринец, подходя к железным прутьям двери. — а что в зоопарке плохо кормить стали? Что, такая горилла, как ты, сбежала оттуда и стала Пожирателем? — тон Малфоя был издевательским. — А сыночку своего, такого же тупого, как ты, тоже сюда привели? — Круцио! — взревел Крэбб, указывая палочкой на грудь Малфоя. Драко схватился обеими руками за прутья, но на ногах устоял и даже смог сквозь зубы, медленно, почти по слогам, проговорить: — Крэбб, ты настолько тупой и слабый, что даже Круциатус не можешь наложить нормально. Гарри слышал, как скрипели зубы Малфоя, видел, как тряслась его спина, но он не проронил ни звука, выдающего боль. Пожиратель приложил палочку к амбарному замку на дверях решётки и что-то начертил на нем, пробормотал слово «ключ» и двери в камеру открылись. Крэб схватил Малфоя своей огромной ручищей за шею, и одним движением вышвырнул его в коридор за пределами камеры. Лязгнул замок. Действия Крациатуса подходило к концу, Малфой поднялся сначала на колени, затем в полный рост. Крэбб старший ткнул палочкой ему в лопатки, а тот издевательски протянул: — Да иду я, иду, только не тычь в меня своей дубинкой. — и добавил, с усмешкой оглядываясь на Гарри: — До встречи, Поттер. Наверное. Последнее слово Малфой произнес уже серьёзно и с сомнением в голосе. Гарри ничего не оставалось, как ждать. Шаги отдалились, хлопнула дверь и всё стихло. Но уже минут через пять крик боли прокатился по подземелью. Поттеру хотелось протереть глаза от только что увиденного. Что это было? Крэбб сказал, чтобы выходил Гарри, но Малфой явно намеренно начал, в своей манере, дразнить Пожирателя. Чтобы что? Чтобы он разозлился и забрал Малфоя вместо него? Звучит абсурдно, но похоже, что так и было. Ну не до такой же степени слизеринец был тупым, чтобы не понимать к чему приведут его издевки? Создавалось впечатление, что на слизеринца беспрерывно накладывали Круциатус. Гарри слышал, как его голос уже сорвался от крика. Гарри в ужасе обхватил голову, закрывая уши. Никогда подобных звуков он не слышал от Малфоя. Жуткий, хриплый стон и затем, таким же охрипшим голосом, грязные ругательства в адрес мучителей и снова стон, крик. Гарри попытался уйти от этого в свои мысли. Малфой определённо что-то знает. Он знает про дары Смерти. Но что значит его фраза про то, что Дамблдор хотел умереть? Что это за план такой? Перед глазами гриффиндорца пронеслась картина прошлого. Ночь, астрономическая башня, он стоит под мантией невидимости, обездвиженный Дамблдором. Малфой трясущейся рукой наводит палочку на грудь профессору. Его лицо искажено, челюсть сжата, на лбу пульсирует вена, брови надломлены, губы трясутся. Весь его вид говорит о том, что он не хочет этого делать. Пока Дамблдор с ним разговаривал, у Малфоя одна за другой по впалой щеке скатились слезы. Рука дрогнула, он начал опускать палочку. Безумный смех Беллатрисы смешался с очередным хриплым воплем Малфоя. Гарри вспомнил про родителей Невилла Долгопупса, которых Беллатриса со своим мужем запытала до потери рассудка. Что если его с Малфоем ждёт та же участь? И снова возглас боли и крик, от которого мурашки бегут по спине. Это продолжалось около часа, под конец крика уже не было, Гарри слышал, как голос Лестрейндж взвизгивал раз за разом: — Круцио! Круцио! Но Малфой больше не кричал. И тогда дверь в подземелье тяжело отворилась, послышались шаги и звук такой, как будто по полу волокут мешок картошки. В поле видимости вошёл тот же гориллоподобный Пожиратель. Он волок за ворот пиджака, бессознательное тело Малфоя. Двери камеры открылись, Гарри встал на ноги. — Без глупостей, Поттер! — пробасила горилла. И сделав одно движение рукой, он закинул Малфоя в камеру, прямо под ноги Гарри. Решетки лязгнули, и Пожиратель направился к выходу. И только когда до Гарри донёсся звук закрывающейся двери, он присел на корточки возле бессознательного блондина. Пощупал его пульс на шее. Почувствовав слабую пульсацию, Гарри слегка расслабился. Не то чтобы ему хотелось это делать, но банальное человеколюбие требовало переложить слизеринца на матрас. Гарри подхватил его за подмышки и отволок к стене. Переложив Малфоя, он уселся рядом. Блондин, дёрнувшись всем телом, со слабым стоном перекатился на бок, лицом к стене. Мысли Поттера были мрачны. Малфой являлся Пожирателем смерти, сыном Люциуса, племянником Беллатрисы, и если его так пытали, то что они сделают с Гарри. Гриффиндорец повернул голову и из-за плеча посмотрел на Драко. Его била крупная дрожь, мышцы были напряжены и их сводило. Он почувствовал желание как-то помочь сокамернику, но чем, он не знал. Послышался хлопок и посередине камеры появился поднос с двумя тарелками и кружкой. Чуть дальше материализовалось ведро. Гарри с облегчением кинулся к нему, он уже давно хотел в туалет. На ведро были наложены исчезающие чары. Застегивая ширинку растянутых джинсов, Поттер проследил, как содержимое ведра исчезло. Есть не хотелось совершенно, но вот пить — очень даже. Но сначала нужно было напоить Малфоя. Он взял кружку с подноса и присел с ней возле блондина. — Малфой? — Гарри свободной рукой коснулся плеча слизеринца. Малфой оглянулся на него и Гарри протянул ему воду. Драко медленно перевернулся на спину, а затем, попытался с помощью рук сесть, но у него не получилось. Мышцу руки свела судорога и он со стоном откинулся обратно на спину. Гарри помог ему приподняться, обхватив голову Малфоя рукой, он поднёс кружку к губам слизеринца. Драко жадно, в несколько глотков опустошил кружку ровно наполовину. После чего снова, отвернувшись к стене, принял позу эмбриона и очень тихо произнёс: — Спасибо. Гарри допил остатки воды и лёг на свой матрас в угол камеры, и начал пристально изучать трещины на стене, незаметно для себя уснув.