Твой личный Монстр

Сквозь сон Гарри почувствовал липкое прикосновение леденящего страха, по телу пробежал озноб. Стало трудно дышать, Поттер открыл глаза и первое, что он увидел струящийся ручеёк пара, вырвавшийся изо рта. В нос ударил запах гниения. Гарри сел, оглядел камеру, посмотрел в угол, возле которого располагался Малфой. Тот тоже одним резким движением сел на матрас. Их взгляды пересеклись. — Стало холоднее. — едва шепча, произнёс Драко. — Чувствуешь Поттер? Запах? — И не только. — Гарри чувствовал дикую безнадёгу, ужас сковал всё его тело, а та надежда на спасение, что ещё теплилась в нём, по крупицам покинула гриффиндорца. Поттер вжался в стену, подтянул колени к груди и, обхватив их руками, спрятал голову. Страх парализовал, все внутренности наполнились льдом. Он умрёт здесь, в этой камере, рядом с Малфоем. Никто не придёт на помощь. Его будут пытать, мучать. А что если он не выдержит и под пытками расскажет что-то, что может навредить Ордену и друзьям… Яркая картина промелькнула перед глазами: пожиратели ворвались в Нору, на полу лежит всё семейство Уизли. Все мертвы. Рядом с Роном лежит Гермиона, кисти их рук сплетены, умирая они держались за руки. Оборотень Сивый склонился над телом Джинни, которая ещё дышала. Гарри тряхнул головой, отгоняя навязчивое видение. — Поттер, — к нему, слегка пригнувшись, быстрым шагом, приближался Малфой. — это дементоры. Слезириниц сел перед ним на матрас. Гарри кивнул, прислушиваясь к тишине подземелья. Странно, что он не слышал хриплого свистящего дыхания, издаваемой гнилой пастью дементора. У Малфоя изо рта шёл пар, как в зимний морозный день. — Они решили использовать поцелуй дементора? — осипшим голосом тихо спросил Гарри. — Наврядли. Скорее хотят лишить тебя надежды на спасение. Убить моральный дух. — Лишить надежды только меня? Не нас? — Гарри сам не знал почему уцепился за эту оговорку. — Поттер, я не питаю иллюзий и бессмысленной надежды. Я знаю свою участь. Поттер поднял с колен голову и посмотрел на слизеринца. В голове пронеслась мысль, что они действительно две противоположности, как два разных полюса, как инь и янь. Если он чувствовал себя живым и готовым бороться, то у Малфоя глаза были уже мертвы. Холодные, стального цвета, остекленевшие, не выражавшие никаких эмоции. Он даже не пытался бороться. Покорно смерившись и приняв свою участь. В этом они тоже были разные. Поттер боролся всю свою жизнь, карабкался изо всех сил сдирая руки, пытаясь не свалиться в пучину отчаяния. Но у него всегда была надежда. Малфой же, казалось уже с детства смирился со своей судьбой и не пытался ничего изменить. Гарри был львом Гриффиндора, Драко — принцем Слизерина. В глазах Поттера всегда горело пламя согревая всех кто был рядом. В отличии от холодного стального блеска серых глаз слизеринца. Параллели можно было проводить ещё долго, но от размышлений его отвлек Малфой: — А я не умею вызывать патронуса. — ни с того ни с сего признался он. — Принцип заклинания понимаю, но вызвать даже бестелесного не получается. — А у меня олень. — похвастался Гарри. Он думал что Малфой сейчас в своей привычной манере скажет что-то вроде "это ты олень, Поттер», но слизеринец произнёс: — Я в курсе про твоего оленя, Поттер, гудел весь Хогвартс на третьем и четвёртом курсе. Как же это было давно… Хогвартс, лекции, уроки, квиддич, их с Малфоем спортивная вражда. Беззаботным это время Гарри бы тоже не назвал. Он постоянно влипал в разные приключения. Но тогда он не нёс на себе груз ответственности, как избранный. И было проще и легче жить. Жить… Гарри хотел жить. Хотел увидеть своих друзей, ещё раз поесть блинчики миссис Уизли, поиграть с Роном в шахматы, услышать очередное нравоучение от Гермионы. Вспомнив своих родных, он почувствовал что дышать стало легче, удушающий страх отступил. Он посмотрел на Малфоя. Его колотило, кожа на лице посерела, взгляд был затуманенный. Он был дёрганный, а глаза подозрительно покраснели. Рука то и дело тянулась либо к груди, либо ощупывала спину, словно проверяя не ранен ли он. Драко явно сейчас видел под воздействием дементоров нерадостные картины своей жизни. — Малфой, подумай о чем-то приятном, о том, что тебя радует, делает тебя счастливым. Слизеринец медленно повернул к нему голову и с горькой усмешкой произнёс: — Например, Поттер? — Я… — Гарри запнулся. — Я не знаю, например, о друзьях, о любимой девушке, любое счастливое воспоминание. Молфой подтянул колени к груди, сложил на них руки и посмотрел Гарри в глаза. — У меня нет друзей, нет девушки, и нет счастливых воспоминаний. — Этого не может быть. — Гарри начал перебирать в памяти моменты, которые можно было бы назвать счастливыми для Малфоя. — Помнишь, как на первом курсе, на уроке мадам Трюк, ты забрал у Невилла напоминалку и взлетел с ней на метле? — Поттер, это были детские шалости. К тому же, я тогда огреб по первое число, сначала от Макгонагалл, а затем от Северуса. — А помнишь, как ты настучал на нас, на втором курсе, когда мы пробрались ночью к Хагриду? — Поттер, — Малфой тяжело вздохнул. — неужели ты думаешь, что настучать на тебя, для меня было счастьем? Это была детская глупость. Мне хотелось досадить вам троим. Вот и всё. — Вспомни первый полет на метле. Ощущение, когда разрезаешь собой воздух, ветер в волосах, внизу остается земля, со всеми её проблемами, над тобой только голубое небо, а впереди свобода. Гарри тоже закрыл глаза и представил это волшебное чувство. Малфой последовал его примеру. Представил, как он оставил внизу: Сивого, садиста отца, безвольную мать, свою метку, прошлое, боль. Дурацкие планы старого хрыча. А самое главное свою безнадежную любовь, из-за которой он испытал слишком много боли. Слишком много для одного, двадцатилетнего парня. Сбросив груз с плеч, поднялся ввысь на «Молнии» и полетел, куда глаза глядят, подальше, где нет Тёмного лорда, нет Дамблдора с его безумными планами, нет этого чёртового Мальчика, который доставляет всем проблемы. Где никто не знает фамилию Малфой. Где он бы мог быть самим собой. Где не нужно было бы напускать на себя равнодушный вид. Отключать эмоции, и держать лицо. Туда где он был бы свободен. На душе действительно стало легче, страх отступил, панике не осталось места, перед глазами перестали маячить страшные картины прошлого. Поттер дело сказал. Положив голову на руки, Малфой расслабился и даже слегка задремал, погруженный в лёгкие, как ветер мечты. Разбудил его звук открывшейся двери, ведущей наверх. Краем глаза он заметил, как вздрогнул Поттер. — Фините Инкантатем. — произнёс незнакомый голос заклинание, отменяющие чары, и двери обратно закрылись. Ощущение холода и запах гнили ушли. Дышать стало легче, а в голове посветлело. Он оглянулся на Поттера, тот тоже поднял голову и изумленно уставился в темноту зелёными, миндалевидными глазами. — Что это было? — удивлённо произнёс он. Малфой, в задумчивости, потёр заостренный подбородок и тут до него дошло! — Яксли, сукин сын! — Что Яксли? — спросил, так ничего и не понявший, Поттер. — Дементрум, это новое проклятье, его сконструировал Яксли, совсем недавно. Оно накладывается на определённое место, и кто входит в зону действия проклятия, испытывает весь спектр «прекрасных» ощущений присутствия дементоров. — Зачем ему нужно это проклятье? — Чтобы деморализовать противников на поле боя. Они не могу использовать дементоров, потому что они почти что бесконтрольны и могут напасть на своих же. К тому же, многие пожиратели не умеют использовать патронуса. Малфой поднялся на ноги, прошёл до подноса, брезгливо посмотрел на вязкую, холодную субстанцию, которая судя по всему должна была быть овсяной кашей. А затем взял обе тарелки и выбросил кашу в ведро. Она тут же исчезла. Драко заглянул в кружку и разочарованно вернулся обратно. Сидеть в тишине и вариться в своих мрачных мыслях не хотелось никому из парней, но о чем поговорить и как завязать разговор, оба не знали. Малфой не хотел уходить на матрас в свой угол, Поттер не хотел оставаться один. Оба парня в жизни бы не признались друг другу в том, что им было страшно. Страшно от неизвестности, от тягостного ожидания, от неизбежности мучительной смерти. По этому оба остались сидеть на матрасе Поттера, в одинаковых позах, ноги прижаты к груди, руки покоятся на коленях. Гарри то и дело запускал пятерню в непослушные угольно-чёрные волосы. Драко нервно хрустел длинными, аристократичными пальцами. — Малфой, — Гарри первым решился нарушить тишину. — ты сказал, что многие Пожиратели не умеют призывать патронуса. Почему? Это не такое уж и сложное заклятие. — Как тебе сказать Поттер… — Малфой в задумчивости потёр светлую бровь. — Самое главное для вызова патронуса — это счастливые воспоминания, но не у многих из них они есть. Жизнь Пожирателя Смерти не такая уж и весёлая, как ты думаешь. — слизеринец скользнул по Гарри взглядом и с горькой усмешкой добавил: — Если ты, конечно, не полный психопат. «Из них», так сказал Малфой, не «из нас». Он себя не причислял к пожирателям, несмотря на наличие чёрной метки на руке. В камере снова повисла тягостная тишина. Оба парня в смятении думали, что ещё сказать. Малфой вспоминал момент из прошлого, который ему навеял Дементрум.

***

Шестнадцать лет назад. Малфой Мэнор. Отец позвал Драко в кабинет на серьёзный разговор. Мальчик был так счастлив! Он совсем стал взрослым, раз отец вёл с ним серьёзные разговоры в кабинете. Он пригладил светлые волосы, няня наложила на них заклинание укладки. Малыш поправил маленький чёрный галстук, красовавшийся на груди. И важным манерным шагом, подражая отцу, пошёл на встречу. — Отец. — очень важно сказал Драко, заходя в кабинет. Люциус сидел за столом и водил страусиным пером по страницам старой тетради в чёрном, потрёпанном переплёте. Драко было странно, что у его отца есть такие непрезентабельные вещи. Люциус неопределённо махнул рукой в сторону кресла. Драко кивнул, и важно с прямой спиной, уселся напротив отца. — Сын, — сказал Малфой старший, отвлекаясь от работы. — Ты уже взрослый, тебе шесть лет. И я уповаю на твою верность нашему роду. Я и Тёмный лорд нуждаемся в твой помощи. — Хорошо отец. Что мне нужно сделать? — Драко был очень взволнован, но старался не подавать виду. А то отец бы разозлился на него за проявления эмоций. — Ты через пять лет должен будешь пойти в Хогвартс. — Драко все-таки не удержался и радостно улыбнулся показывая неровные молочные зубки. Он очень ждал тот момент, когда он сможет покинуть дом, чтобы учиться магии. Малфой старший неодобрительно посмотрел на улыбку сына, покачал головой, но замечания не сделал. — Ты знаешь, что твоя мать потеряла твоего брата, когда тебе было три года? — Да отец. — Посему, его миссия ложиться на твои плечи. — Малфой посмотрел на мальчика с нескрываемым недоверием и сомнением. — Хорошо отец. — произнёс Драко, а затем, подумав, добавил: — Что я должен сделать? — Первое, это то что ты пойдёшь в школу, не через пять лет, а через восемь. Серые глаза мальчишки округлились: — Почему через восемь? Малфой раздражённо щёлкнул маленького Драко по носу. — Не суй свой нос не в свои дела. Тебе сказано через восемь, значит через восемь. Или ты собрался со мной пререкаться? Малфой навис чёрной тенью над мальчиком. Драко с силой замотал головой. — Вот и хорошо! Малфой отошёл, и повернувшись к окну произнес: — Тебе тогда будет не одиннадцать лет, а четырнадцать. Но ты притворишься, что тебе одиннадцать. Мы наложи на тебя очень сложные чары, чтобы ты выглядел младше своих лет. С возрастом, годам к шестнадцати, эти чары постепенно развеются. У тебя будет задание, очень важное задание! Тебе необходимо будет подружиться со своим сокурсником. Гарри Поттером. Ты слышал про него? Драко кивнул. — Подружись с ним, стань его лучшим другом. Как это сделать я объясню позднее. А теперь иди. — Малфой помахал кистью, выгоняя Драко из кабинета.

***

Два года спустя. Малфой Мэнор. — Драко, — отец расхаживал по кабинету. — ты помнишь разговор два года назад, в этом кабинете? — Про то, что я пойду в школу не в одиннадцать, а четырнадцать лет? — Да. Так вот, несмотря на то, что ты пойдёшь в школу только через четыре года, магии ты начнёшь учиться с сегодняшнего дня. Я договорился в министерстве, с тебя снимут чары надзора и тебе можно будет использовать магию. Учись прилежно, используй магию с умом. А теперь иди. Преподаватель тебя уже ждёт. Драко кивнул и молча вышел из кабинета. Глубоко внутри себя он ликовал. Но лицо оставалось безмятежно спокойным.

***

Ещё три года спустя. Малфой Мэнор. Сегодня Драко исполнилось одиннадцать лет. Он сидел на подоконнике своей комнаты и печально смотрел, как летнее солнце катиться к горизонту. Сегодня он не получил письмо из Хогвартса. Он знал, что отец подкупил кого-то в министерстве магии, чтобы Драко зачислили в школу только через три года. Но все равно надеялся. Его день рождения перестали отмечать в тот же год, когда отец сообщил ему о том, что он пойдёт в школу только в четырнадцать лет. В дом перестали приходить гости, семья вела затворнический образ жизни. Парень грустил. Сегодня вместо подарка ко дню рождению, он получил от отца круциатус. За то, что не смог вызвать патронуса. Его преподаватель, мистер Малкис, говорил отцу, что даже взрослому волшебнику иногда не под силу наколдовать такие сложные чары. Но отец не желал ничего слышать. Он требовал от своего одиннадцатилетнего сына слишком много. Круциатус было самое болезненное, что когда либо испытывал Драко. Слезы стекали по его ещё округлому мальчишечьему лицу. Прическа слегка растрепалась, а воротничок сбился. Увидь его в таком виде отец, снова бы его проклял. Солнце начало садиться. Драко спрыгнул с подоконника и подошёл к зеркалу. Отец сказал явиться к нему на закате. Мальчишка загладил волосы назад, машинально пробормотав заклинание для укладки волос, поправил воротничок, разгладил бабочку на шее, вытер предательские слезы. Самое сложное было напустить на себя максимально безразличную гримасу и так, чтобы ни один мускул на лице, при виде отца, не дрогнул. Солнце почти село, когда Драко, тихонько прикрыв двери своей комнаты, направился по пустынным коридорам поместья в кабинет отца. — Я кажется велел не опаздывать, щенок! — зло прошипел на него Малфой старший. — Прошу прощения отец, этого больше не повторится. — Сядь! — раздражённо бросил ему Люциус. Драко послушно уселся в кресло напротив отца. — Сегодня тебе исполнилось одиннадцать лет. Сейчас придёт Мистер Эйвери и наложит на тебя заклинания замедленного роста. Драко молча кивнул. Ему было всё равно, что сейчас с ним будут делать. Он хотел одного, чтобы это не было больно и закончилось поскорее. Эйвери зашёл в кабинет Люциуса минут через пятнадцать. — Прошу прощения Люциус, меня задержали в министерстве. Он быстро прошёл к отцу Драко, протянул ему руку, Малфой коротко её пожал. — Мальчишку надо усыпить. Заклинание крайне болезненное. — сказал Эйвери, глядя на Драко. Тот же изо всех сил пытался сохранить невозмутимое лицо, хотя от слов Эйвери, внутри всё сжалось. Малфой старший неопределённо качнул плечами, что могло значить "мне всё равно, делай, что хочешь». Эйвери навёл палочку на Драко и произнёс: — Сонсопайро. Мальчик засыпая, услышал голос Эйвери: — Спи малыш, надежда тёмного лорда.

***

Спустя два года. Малфой Мэнор. — Драко, с сего дня, я буду учить тебя, как следует общаться с чистокровными волшебниками. Гарри Поттер крайне необычный мальчик. Он окружён славой с двухлетнего возраста. Весь магический мир его обожает. Общаться с таким человеком нужно почтительно. Но и без раболепства. Сперва ты должен произвести впечатление, показать, что ты из прославленного, древнего рода. Что ты чистокровный волшебник, что у тебя есть деньги и связи, которыми ты готов с ним поделиться. Драко кивал в такт словам отца.

***

Год спустя, август. Косой переулок, в магазине мадам Малкин. Драко стоял на табурете, когда мадам Малкин подшивала его мантию. — А ты высокий, мой мальчик. — улыбнулась она. Малфой ничего не ответил. День не задался с самого начала. Сначала ему мать вынесла все мозги, пытаясь замаскировать его подростковые прыщи. Затем отец снова задвинул речь, о том, как нужно общаться с великим Гарри Поттером, который надоел Драко настолько, что он уже просто не хотел его видеть, и тем более заводить с ним дружеские отношения. Мысли Малфоя прервала открывшаяся дверь. В магазин зашел мальчик. Темноволосый, с зелёным глазами, которые с любопытством взирали сквозь тонкие стёкла круглых очков, в растрёпанной одежде, снятой явно с чужого плеча. — Привет! — благосклонно поздоровался Драко. — Ты тоже в Хогвартс? Мальчик кивнул, удивлённо озираясь по сторонам. Драко хотел поговорить хоть с кем-то более-менее его возраста. — У меня мама выбирает волшебные палочки сейчас, а отец покупает учебники. — Малыш, — мадам Малкин отвлеклась от Драко и поднесла темноволосому парню такой же табурет, как тот на котором стоял Малфой. — вставай, я подгоню под твой размер. Она протянула ему мантию. Надевая её, мальчик запутался. Драко улыбнулся. — А ты берёшь с собой метлу? — Нет. — пожал плечами темноволосый. — В письме вроде бы написано, что первокурсникам нельзя. — Даааа, обидно правда? — протянул Драко. — Я всё равно уговорю отца купить мне Нимбус 2000. И постараюсь незаметно пронести его в школу. — Ясно. — пожал плечами мальчик. Какой-то он был странный. — Кто твои родители? — Они умерли. — с печалью в голосе ответил мальчик. — Мне жаль, а они были волшебниками? Оба? — Да, насколько я знаю. Закончив подшивать мантию, мадам Малкин отпустила Драко.

***

Первое сентября, того же года. Платформа девять и три четверти. — И помни Драко, ты не чета всем этим грязным Уизли, подлым предателям крови. — с ненавистью в голосе протянул отец, глядя на рыжеволосое семейство, которое шумно прощалось на платформе, возле красного поезда. — Наплодят детей, а одеть даже нормально не могут. Все в обносках, учебники потрёпанные, по десятому кругу ходят! Рыжее ничтожество! — Да, отец. — устало протянул Драко. Он уже настолько устал от сегодняшних отцовских нравоучений, что стал повторять эту фразу даже не задумываясь. — Ужас, здесь ещё и маглы. Нарцисса, клянусь, если бы не ЕГО приказ, я бы отправил Драко в Дурмстранг, под крыло к Игорю. Вот где хорошо учат! А не к этому маглолюбу Дамблдору! — продолжал брюзжать отец. Он дёрнул Драко за рукав мантии и указал в сторону коштановолосой женщины. — Смотри Драко, с такими людьми даже разговаривать нельзя. Это грязь, они ничтожество. Ещё притащили свое магловское отродье! Драко смотрел на семью, про которую говорил отец. Девочка, с каштановыми пушистыми волосами, что-то активно рассказывала маме, с таким же локонами. Рядом стоял отец девочки, он обеспокоенно оглядывал платформу. Девочка взмахивала руками, и Драко показалось, что она что-то цитировала из учебника по истории магии за первый курс. Если бы не неровные и слишком длинные передние зубы, то её можно было бы назвать симпатичной. — Драко, даже не вздумай заговаривать с такими людьми! Не говоря уже про то, чтобы начать встречаться с грязнокровкой! Через пару лет, мы подберём тебе навесту. У Паркинсонов подрастает дочь, кстати, она тоже сегодня поступает на первый курс. — Да, отец.

***

Несколькими часами позже. Хогвартс экспресс. Драко пробирался сквозь толпу в коридоре поезда, ему не терпелось найти того самого Гарри Поттера и покончить с этим. Странно, но никто ему не объяснил, как выглядит этот мальчик. Сказали только, что у него на лбу будет шрам в виде молнии. Поэтому мальчик разглядывал лбы всех прохожих, пока не увидел в купе знакомую лохматую и темноволосую макушку. Он толкнул дверь купе, желая поздороваться со своим новым знакомым. Но рядом с ним сидели тот самый рыжий мальчик, про семью которого так нелестно говорил отец. И девочка, которую отец назвал грязнокровкой. Малфой скопировал отцовское выражение лица и надменным голосом заговорил, обращаясь к своему знакомому: — Тебе не место среди таких людей. Ты же чистокровный волшебник. Я занял купе, в начале поезда, пошли к нам. У нас нет этого отребья. Мальчик в очках вылупился на него своими зелёными глазами. — Нет, спасибо, мне и тут хорошо. Рыжий в тот момент набил полный рот всякой гадости и что-то промямлил, лохматая грязнокровка смерила Драко холодным взглядом. Малфой пожал плечами и двинулся дальше.

***

Вечер этого же дня. Хогвартс. Драко стоял возле большого зала и с восхищением озирался. Все так, как он себе и представлял по рассказам Северуса, который преподаёт в этой школе зельеваренье. Малфой презрительно смотрел на этих малявок, с которыми ему теперь придётся учиться и вспоминал наставления отца: никогда и никому не говорить свой настоящий возраст; не хвастаться тем, что он знает и умеет; не выделываться на уроках; не показывать, что он старше и вот уже, как шесть лет изучает магию; стараться не обгонять самого лучшего ученика Хогвартса, но держаться второго места. Его размышления прервал возглас круглолицего полного мальчишки, который в поезде потерял свою жабу: — Тревор! И тут он заметил, что на первой ступеньки перед большим залом, стояла та самая троица из купе. Его знакомый, пятернёй взлохматил себе волосы и Драко увидел у него на лбу шрам в виде молнии. Он поспешил к нему. За ним увязались два однокурсника, которые почему-то с момента знакомства в поезде начали всюду за ним таскаться. — Эй! — Драко окликнул мальчишку. — Ты же Гарри? Гарри Поттер? Это Крэбб, а это Гойл. А я Малфой, Драко Малфой. И он протянул вспотевшую от волнения руку. Рыжий Уизли прыснул от смеха, Гарри Поттер внимательно смотрел на Драко, но руки в ответ не протянул. — А ты кто? — Драко убрал руку и посмотрел на рыжего. — Хотя, дайте-ка угадаю. Потрепанная мантия, старые учебники, рыжие волосы... Ты же Уизли. Мне отец про вас рассказывал. — Поттер, — он повернулся к Гарри. — ты же знаменитость, о тебе все говорят: «Знаменитый Гарри Поттер приехал в Хогвартс»! Тебе не к лицу якшаться с такими людьми. Мой отец очень авторитетный человек. Я из обеспеченной высокородной семьи потомственных волшебников. Такие как мы, правильные, должны держаться вместе. — Ты знаешь, Драко Малфой, — задумчиво сказал Гарри, глядя на него, глазами цвета летней листвы. — про меня тоже можно сказать «неправильный». Драко уставился на него, но мальчик обошёл его и направился ко входу в большой зал. *** — Малфой, ты бы мог раньше подумать, что мы с тобой будем сидеть рядом и спокойно разговаривать без взаимных оскорблений и маханий кулаками? Драко посмотрел на него недоуменными глазами, а Поттер продолжил свою мысль: — Что было бы, если я пожал тебе руку? Тогда, возле Большого зала, на первом курсе? Как думаешь, мы бы смогли подружиться? Малфой молчал долго, Гарри уже решил, что он не ответил, но тут в тишине раздался его хрипловатый голос: — А ты помнишь, что ты трижды мне отказал? Тот момент возле большого зала, было третьей попыткой с тобой подружиться. Причем два предыдущих раза, я даже не знал, что ты тот самый мальчик, который выжил. — Нет. — удивился Гарри. — Вспомни магазин мадам Малкин, когда ты зашёл за мантией, я стоят на табуретке. Поттер почесал переносицу вспоминая то, что было так давно, после чего воскликнул: — Да! Я помню, но я как-то не задумывался о том, что это был ты, слишком много тогда событий происходило. — Мне хотелось с кем-то познакомиться, до того, как я сяду на Хогвартс экспресс. — произнёс Драко. — Ты мне показался похожим на моего кузена Дадли, такой же высокомерный и хвастливый. А второй раз когда был? — Поезд. Я зашёл к вам в купе, и позвал тебя с собой. Гарри сузил глаза, а затем округлил их: — Да, точно! Гриффиндорцу стало неловко за то, что он отказал тогда мальчику в знакомстве аж целых три раза. Малфой сидел прямо, идеальная осанка, плечи расправлены, а взгляд устремлен в никуда. Драко, немного подумав, тихим голосом сказал: — Я был мелким и противным пиздюком, который во всём старался подражать отцу. В силу возраста я не понимал, что он чокнутый психопат и считал такое поведение нормой. Поэтому я ни капли не удивлён, что ты предпочёл общество Уизли. Подружились бы мы? Не уверен. Я только ближе к четвёртому курсу начал понимать, что не стоит копировать поведение отца. Но задирать тебя, Уизли и Грейнджер уже стало привычкой. Гарри был поражён настолько развернутым ответом. — Я тоже был хорош. — усмехнулся Поттер. — Был через чур принципиальным, слишком правильным. Малфой пожал плечами и рассудительным тоном сказал: — Мы были детьми, почти подростками. У детей в этом возрасте все чувства гипертрофированы. Гарри захотелось протереть глаза, на секунду ему показалось, что он разговаривает с Гермионой. Тот же поучительный тон, та же рассудительность и такие же непонятные слова из области психологии. — Я тогда делил мир на чёрное и белое, на зло и добро, на плохое и хорошее. Для меня не было чего-то посередине. Либо одно, либо другое. И только на третьем курсе до меня дошло, что всё далеко не так просто. — Что такого произошло, что ты изменил своё мировоззрение? — с любопытством спросил Малфой. — Это было, когда мы вылезли из тайного хода под плакучей ивой. Люпин обратился, и Снейп, которого я считал злом во плоти, закрыл нас собой от оборотня. Тогда моё мировоззрение сильно пошатнулось. Да и в целом, то, что произошло в визжащей хижине, всё тому поспособствовало. Петтигрю был трусоватым другом родителей, они дружили с ним с детства, пол жизни знали его, а он их предал. Сириус, которого тринадцать лет все считали убийцей и приспешником Сам Знаешь Кого, оказался невиновным. Люпин, с виду безобидный преподаватель, чуть нас не загрыз, когда обратился. А Дамблдор, директор школы, поспособствовал тому, чтобы мы с помощью маховика времени спасли человека, которого приговорило министерство. Вся эта ситуация была сплошным доказательством того, что мир не чёрно-белый, что в нем множество полутонов. И тогда до меня дошло, что и хороший человек может пойти на преступление, а злой может совершить хороший поступок. Закончив, Гарри посмотрел на удивлённого Малфоя: — Тебе наверное не понятно про что я? — Я в курсе, что у вас произошло с Блэком и Петтигрю. Северус рассказывал. Но вот про маховик времени я не понял. Гарри напряг память и рассказал события произошедшие на третьем курсе обучения. — То есть, ты думал, что твой отец в анимагической форме прогнал дементоров, а на деле это оказался твой патронус, которого призвал ты из будущего??? Округлившиеся глаза слизеринца были лучшей наградой за долгий рассказ. — А тот вой, на который убежал оборотень, издала Грейнджер из будущего? — пытался разобраться слизеринец. Малфой устало потёр глаза и задумчиво сказал: — Поттер, а ты в курсе, что использование маховиков времени в стенах школы, в личных целях и несовершеннолетними запрещено? — Да. — зевнул Гарри. — Я узнал об этом уже гораздо позднее. — Грейнджер просветила? — усмехнулся ехидной улыбочкой Малфой. — Да. Мы тогда ещё подумали, почему Дамблдор пошёл на преступление. Ладно, спасение Сириуса того стоило, но он дал Гермионе маховик, ещё в начале года, чтобы она могла посещать больше занятий. К чему идти на такой риск? — Я думаю, что это, потому что зубрила-Грейнджер была единственная из вашей компашки у кого мозги работают, как надо. И Дамблдор хотел впихнуть в её голову как можно больше знаний. Думая, что это пригодиться тебе в будущем. — сказал Малфой, откинувший назад и устраиваясь поудобнее у стены. — А ведь действительно, возможно, что так всё и было. — Дамблдор был любителем строить долгоиграющие планы. — фыркнул Малфой. — Ладно, Поттер, нам надо поспать, хрен его знает, когда они снова придут. От его слов у Гарри екнуло в сердце. Он настолько был увлечён беседой и воспоминаниями, что забыл, где он находится и что их ждёт впереди. Малфой поднялся с матраса, ещё раз посмотрел в железную кружку, убедившись что водой там и не пахло. Тоскливо, под звуки бурления желудка, пошёл укладываться в свой угол. Но планам выспаться не дано было свершиться. Драко даже не успел сесть на матрас, как резкий звук открывающейся двери моментально разбудил Поттера, который уже успел задремать.