Открытая клетка

Глава 6

Ведьма и солнечный рыцарь

***

      В середине октября солнце показывалось из-за туч всё реже, а если и появлялось в разрыве клочковатых грязно-серых облаков, готовых в любой миг пролиться дождём, то блестело тускло, словно дрянная сальная свеча. Вот и сегодня капризное светило лишь украдкой скользило по тёмной черепице и острым конькам крыш прилепившихся друг к другу домов, с трёх сторон окружавших Гревскую площадь, формой напоминавшую неправильную трапецию. С четвёртой стороны, служившей основанием этой причудливой фигуры, протянулась набережная. Холодный ветер, налетавший внезапными порывами, гнал высокие волны, разбивающиеся о каменный парапет. Но, несмотря на скверную погоду, прямо возле городской ратуши собралась большая толпа горожан. Можно было решить, что внимание зевак привлекло очередное зрелище торжества французского правосудия над каким-нибудь бедолагой, вынужденным хрипеть в петле, суча ногами, или же выть от боли под плетью палача на колесе. Но то было всего лишь представление, устроенное цыганскими фиглярами, однако, представление, способное по накалу страстей затмить любую казнь.       Высокий и стройный молодой человек, чертами лица напоминавший кастильского аристократа, а пластикой — пантеру, демонстрировал чудеса владения клинком. В этом ему помогала миниатюрная красавица, ничуть не уступавшая своему партнёру в скорости и грации. Юноша и девушка кружились в опасном танце, который состоял из причудливого смешения неистовой морески и фехтовальных фигур. Цыган, легко управлявшийся с двумя шпагами, делал опасные выпады, а его спутница бесстрашно ныряла под свистящие лезвия, проходившие в считанных дюймах от её нежной кожи. Завершив очередной финт, молодой человек ловко перебросил девушке один из клинков, после чего оба приставили шпаги остриями ко лбу и начали вращать их в одном направлении, а сами стремительно закружились в обратном. Толпа в едином порыве выдохнула, когда трюк благополучно завершился и танцоры, взявшись за руки, учтиво поклонились публике. Народ наградил отчаянных цыган рукоплесканиями, задорным свистом и одобрительными возгласами. Растрёпанный мальчишка-лютнист в расшитой венгерской куртке, напоминавшей солдатский мундир, подхватил лежавший у его ног большой бубен, куда уже успели накидать монет и, шустро ссыпав их в висевшую на плече сумку, принялся обходить людей. Парижане, довольные представлением, без всяких сожалений расставались с медью и мелким серебром, наполняя подставляемый им на манер блюда инструмент. Девушка и юноша тем временем переводили дух и собирали нехитрый реквизит.       — Клянусь всеми святыми и пророками, небо прогневалось на меня за грехи моего отца и деда. А, может, и прадеда, — прерывисто произнёс цыган, отирая усыпанный бисеринками пота смуглый лоб рукавом.       — С чего ты взял? — так же прерывисто спросила девушка, стащив с головы алую косынку и обмахиваясь ею.       — С того, что высшие силы не могут быть настолько жестоки, чтобы послать мне таких ишаков, как вы двое, за одни лишь мои грехи! — резко ответил её спутник, сурово сверкнув чёрными глазами.       Цыганка состроила пренебрежительную гримасу, одновременно выказывающую раздражение и досаду.       — Ты когда-нибудь угомонишься? Я уже говорила, что мы не виноваты. Лачо так уж точно. Он по-французски едва понимает.       — Зато ты понимаешь больно много! И открываешь рот там, где надо бы смолчать! Вот зачем ты стала пререкаться с попом?       Плясунья устало закатила глаза:       — Да не пререкалась я! Говорю тебе, Анхель...       — Что, Анхель? — огрызнулся цыган. — А то я тебя не знаю, мелкая язва! Небось, обложила эту ворону по первое число, а мне теперь расхлёбывать! Только у меня сладилось дельце с парнями Тощего Ренара, а я торчу тут с вами, как привязанный!       Девушка деловито обошла его кругом, придирчиво разглядывая землю у него под ногами и удручённо качая головой.       — Что ты там высматриваешь? — насторожился молодой человек.       — Известное дело, песок, который начал сыпаться с твоих стариковских костей, — ехидно отозвалась плясунья, подняв на него бесстыжие зелёные глаза. — Ты дуешься и ворчишь совсем как дядя.       Анхель недобро прищурился и легонько щёлкнул негодницу по носу, заставив её вскрикнуть скорее от неожиданности, чем от боли, и тут же обиженно выбраниться.       — Видишь? Вот об этом я и толкую, Эсме! Тебя будто черти за язык тянут! Его надобно либо прибить гвоздями, либо вырвать клещами, как невольникам в гареме.       Эсмеральда сокрушённо вздохнула и сочувственно похлопала юношу по плечу.       — Да, брат мой, сразу видно, что, когда на небесах раздавали ум, ты дважды стоял за красотой. Мы лишимся трети заработка, если я не смогу петь.       Цыган подобрал сложенный на персидском ковре тёплый плащ и старательно укутал в него сестру, словно ребёнка.       — Дурочка ты ещё совсем, — беззлобно сказал он, положив подбородок на её макушку. — А со святошей ты дала маху. Тут и по звёздам гадать не надо.       Девушка, прижавшись к груди старшего брата, виновато взглянула на него.       — Всё так плохо? Неужели он такая важная птица?       Анхель коротко хмыкнул:       — Спрашиваешь! Намедни я справился о нём у нашего августейшего владыки Клопена, и тот сказал, что по всем приметам это архидьякон Жозаса.       — Ну и что это значит? — озадаченно нахмурилась Эсмеральда, ничуть не впечатлённая означенным титулом, звучавшим для неё, как полная тарабарщина. — Что он кум короля?       Анхель кисло усмехнулся:       — Нет, но кум королевского лекаря точно. Болтают, что бургундский кровопийца таскается к нему чуть ли не каждую неделю и, наверняка, не на исповедь. А ещё он второй викарий епископа Парижского и настоятель Собора Богоматери. То есть, главарь всей преподобной шатии в этой клятой богадельне.       Эсмеральда прикусила губу. В больших глазах мелькнул неподдельный испуг. Удовлетворённо глядя на омрачившееся лицо сестры, Анхель безжалостно продолжил:       — А ещё Клопен сказал, что во всём Париже не сыскать более хитроумного, изворотливого и мстительного ублюдка. Он жестокий фанатик и ханжа. И, что гаже всего, совершенно не берёт взяток. Его побаиваются даже судьи консистории, а этих людоедов не так просто пронять. Вдобавок он вхож и к парижскому прево, и к верховному судье. А ещё ходят упорные слухи, что он знается с нечистым и варит колдовские зелья в жуткой конуре на верхушке Северной башни. И его ручной горбун, что служит при храме звонарём, вовсе даже не человек, а самый настоящий демон, которого он призвал из ада для своих чёрных дел. Так-то, сестрица!       Под конец его речи девушка вся съёжилась и ещё теснее прижалась к его груди. Бедняжка дрожала. Анхель уже и сам жалел, что так напугал сестру. Но всё же он надеялся, что этот случай научит её впредь быть осторожней.       — Может, он просто забудет обо мне, если я больше не появлюсь на площади? — робко спросила Эсмеральда. — У такого человека должно быть много важных дел. Что ему до какой-то цыганки?       Сын герцога ласково потрепал её по голове.       — Будем надеяться. Жаль, конечно, терять такое славное место, но своя шкура дороже. Не грусти, муха! За нами остаются Грев и три рынка. Всё наладится.       К ним подбежал запыхавшийся Лачо.       — Вы чего такие кислые, будто уксуса хлебнули? Глядите, какая пожива! Неделю можно бока отлёживать!       Он гордо сунул им под нос основательно разбухшую сумку, хвастаясь добычей. Анхель тяжело вздохнул и, продолжая обнимать девушку одной рукой, другой отвесил лёгкий подзатыльник мальчишке.       — Нечего балбесничать! — назидательно произнёс он. — Зима на подходе, а на морозе не больно попляшешь. Надо успеть хорошенько примелькаться, чтоб всякие богатые бездельники зазывали нас к себе.       — А то я не знаю. Не учи рыбу плавать! — дерзко фыркнул Лачо, потирая ушибленный затылок.       Анхель уже собирался осадить наглеца, но его окликнул какой-то человек в очень добротной одежде из дорогого сукна. Крепкие башмаки с посеребрёнными пряжками также говорили в пользу достатка. По этим и некоторым другим признакам, включая манеру держаться, намётанный глаз Эсмеральды быстро распознал в нём управляющего из богатого дома.       — Эй, любезные! Заработать не желаете? — прямо спросил незнакомец.       — Зависит от того, что вы хотите предложить, уважаемый, — спокойно ответил цыган.       — Моему господину понравилось представление. Он послал меня узнать, не согласитесь ли вы выступить на празднике в честь именин его сына?       Анхель незаметно подмигнул Эсмеральде и с выражением крайней задумчивости произнёс:       — Ах, сударь, мы бы с радостью, но на этой неделе нас пригласили ещё несколько весьма достойных и влиятельных господ, которым трудно отказать.       — Господин хорошо вам заплатит, можешь не сомневаться, — безошибочно определив, куда клонит хитрый цыган, хмуро ответил слуга, бросив при этом оценивающий взгляд на плясунью. — Назови свою цену, и мы посмотрим, на чём можно сойтись.       — Хорошо, сударь. Отойдём в сторону.       Анхель принял у Лачо сумку и, порывшись в ней, отдал Эсмеральде несколько серебряных монет.       — Купи нам перекусить, сестрица, — сказал он по-французски и добавил на цыганском: — Подожди возле лотков, пока я сторгуюсь с этим пентюхом. Не нравится мне, как он на тебя пялится. По всему видать, что его хозяину нужны от тебя не только танцы.       — Тоже мне откровение! Он не первый и не последний, — невозмутимо отозвалась плясунья, вежливо улыбаясь слуге.       Тем временем Лачо, предоставленный самому себе, уже нацелился на кошель какого-то беспечного толстяка, но резкий окрик бдительного старшего брата застал его врасплох:       — Лачо, чёртов сын! Сколько раз повторять — не красть, где фиглярствуешь!       Мальчишка подпрыгнул на месте, словно ужаленный оводом, и быстро подбежал к сердитому Анхелю.       — А чего этот разиня подставляется? Когда я такое вижу, руки сами тянутся, — обиженно шмыгнув носом, принялся оправдываться он.       — Что-то не так? — недоумённо спросил управляющий — он явно занервничал, когда цыгане перешли на незнакомый язык.       Анхель ловко сгрёб Лачо в охапку и лучезарно улыбнулся ему:       — Нет-нет, милейший, всё чудесно. Просто воспитываю брата. Он у нас такой озорник — палец в рот не клади. Идёмте, обсудим всё.       Лачо тоскливо проводил глазами свою несостоявшуюся жертву, бодро направившуюся к мосту Богоматери, и, увлекаемый сильной рукой старшего брата, понуро поплёлся за ним и слугой к одному из высоких, богато украшенных барельефами домов. Эсмеральда помахала им вслед, желая удачи. Сама девушка направилась к набережной, вдоль которой протянулись прилавки со всякой снедью. Купив три булочки с корицей, мясной пирог и кулёк печёных каштанов, она немного прошлась вдоль парапета, наблюдая за покачивающимися на бурных волнах судёнышками перевозчиков и рыбаков, и остановилась возле какой-то башенки на углу большого особняка. Опираясь спиной о стену, Эсмеральда надкусила булочку и принялась рассматривать общественный требник, укрытый решёткой от воров. Однако это ничуть не мешало перелистывать его. Пусть цыганка и не умела читать, но ей нравилось разглядывать красивые узоры на полях. Она уже протянула руку, чтобы перевернуть страницу, но тут из крошечного окошка в стене башни, находящегося прямо напротив, высунулась жуткая клешня с чёрными когтями и молниеносно вцепилась в её запястье. Эсмеральда вскрикнула от ужаса и, выронив покупки, попыталась вырваться. Но живые тиски держали крепко. Из окошка раздался злобный хохот:       — Попалась, цыганское отродье! Теперь тебе не до плясок, грязная воровка!       — Пусти! Я ничего не украла! — неистово забившись, воскликнула девушка.       В зарешёченном окошке показалась всклокоченная седая голова. Между падавшими на лицо свалявшимися космами сверкнули налитые бешеной ненавистью глаза.       — Украла, дрянь! Ты украла мою Агнессу! — прорычала ведьма, лязгая зубами. — Что ты с ней сделала? Ты сожрала мою девочку! Ты сожрала её, мерзавка! Мою невинную крошку, моего милого ангела! Отдай мою Агнессу! Верни её!       Задыхаясь от страха, Эсмеральда пыталась разжать костлявые холодные пальцы, впивавшиеся в её кожу грязными, скрюченными ногтями, оставляя глубокие царапины.       — Отдай ребёнка! Отдай мою Агнессу! — визжала жуткая старуха.       — Я не знаю никакой Агнессы! Я ничего не сделала! Пусти! — в отчаянии кричала девушка, яростно отпихиваясь от схватившего её чудовища.       Эта бурная сцена начала привлекать внимание. Прохожие останавливались, но пока не решались вмешаться. Видно, никто не хотел связываться с безумной обитательницей отвратительной норы.       — А ну разойдись! Какого дьявола тут происходит? — раздался властный окрик и через толпу, собравшуюся вокруг башни, протолкнулись двое сержантов Шатле в стеганных куртках с нашитыми сверху стальными пластинами и с широкими палашами у пояса.       — Ага! Вот и поделом тебе, отродье! — торжествующе взвыла карга. — Сейчас тебя бросят в тюрьму! А потом повесят! Сюда, монсеньоры! Я поймала воровку!       Сержанты приблизились, придирчиво оглядывая представшую перед ними картину — беснующуюся сумасшедшую, припавшую к забранному решёткой оконцу, и бьющуюся в её хватке испуганную цыганку.       — Прошу вас, помогите, — едва не плача, взмолилась Эсмеральда. — Я ничего не сделала.       — Сейчас разберёмся. А ну-ка! — решительно сказал один из солдат и с явным усилием высвободил девушку из своеобразного капкана.       — Забирайте эту цыганскую тварь! Повесьте её! Пусть болтается в петле! — продолжала завывать ведьма.       — Уймись, старуха! — рявкнул второй сержант. — Правосудие разберётся и без твоих воплей.       Солдаты крепко перехватили обмершую девушку за локти и потащили за собой под мерзкий, клокочущий смех и проклятья, летящие ей в спину. Эсмеральда скользила умоляющим взглядом по толпе, но люди быстро отворачивались и спешили прочь. Никому не было дела до её беды. А между тем плясунья прекрасно сознавала, что доблестным стражам порядка не составит никакого труда исполнить намерение проклятой ведьмы. Узнав, что она цыганка, никто не станет доискиваться правды. Хорошо, если удастся откупиться оставшимися деньгами. Девушка уже собиралась вступить в переговоры, когда один из тащивших её сержантов подал голос, обращаясь к своему напарнику:       — Ну что, Андри, заберём пташку в Шатле?       — Такую красотку! — фыркнул тот. — Ты спятил, Поль! Её сразу загребёт комендант, тут и думать нечего!       — И то верно, — поддержал его первый. — Да и совать её в общую камеру к другим шлюхам не дело. Вон какая чистенькая!       Тут он без всякого стеснения уткнулся носом в волосы Эсмеральды и жадно втянул исходивший от них запах сандала и розового масла. Девушку замутило. От понимания того, что задумали эти мерзавцы, у неё чуть не подкосились ноги. Кричать бесполезно — никто из горожан не станет связываться с солдатами прево, а братья её просто не услышат. Оставалась надежда только на бродяг, которые могли попасться на пути.       — Пойдём в «Чёрного кабана», — гадко ухмыляясь, заявил второй стражник. — Там точно должны быть свободные комнаты.       Эсмеральду била дрожь. Её взгляд затравленно метался, обшаривая улицу в поисках малейшей лазейки. Тот, которого звали Полем, наклонился к девушке и погладил по щеке.       — Не бойся, милашка. Мы с приятелем тебя не обидим. Порадуешь нас и будешь свободна. А если хорошенько постараешься, мы тебе ещё и приплатим.       Словно подтверждая слова дружка, Андри лихо подмигнул ей и ущипнул за бедро.       — Судари, вы не так поняли, — чуть дыша, пролепетала плясунья. — Я вовсе не уличная девка. Я танцовщица.       Стражники переглянулись и издевательски рассмеялись.       — Так это даже лучше! Ещё и спляшешь нам, ягнёночек.       Внезапно послышался стук копыт и из переулка выехал всадник на роскошном белом коне. Эсмеральда увидела блестящие латы и герб прево, вышитый на его плаще, и крикнула изо всех сил:       — Помогите!       Расчёт её был прост — судя по великолепному скакуну и дорогим доспехам, незнакомец явно был офицером высокого ранга. А такие не терпят разгильдяйства и откровенного разбоя в рядах подчинённых. К тому же, лучше было отдаться на милость красивого рыцаря, чем терпеть двух гадких солдафонов, от которых немилосердно разило чесноком и дешёвой брагой. А незнакомец и в самом деле был очень красив. Когда он подъехал ближе, девушка, несмотря на своё бедственное положение, невольно залюбовалась его статной фигурой, правильными чертами лица, золотыми волосами, живописно разметавшимися от скачки, и выразительными тёмно-синими глазами, глядевшими на растерявшихся сержантов с выражением сурового недовольства.       — Вас-то мне и надо, бездельники! — громовым голосом объявил он. — Какого чёрта вы, свиные хари, шатаетесь здесь и зажимаете девок по углам, вместо того, чтобы патрулировать набережную?       — Простите, капитан, но мы выполняли свой долг! — воскликнул Поль.       — Так точно, монсеньор. Мы задержали воровку, чтобы сопроводить её в Шатле, — поспешил подтвердить его слова Андри, и оба подобострастно воззрились на грозное начальство.       — Ложь! Я ничего не крала! — набравшись смелости, крикнула Эсмеральда и тут же всхлипнула от боли, когда Поль грубо стиснул её руку.       — Молчи, цыганская шлюха! — шикнул он.       — Отставить! — рявкнул капитан, до того пристально разглядывавший тяжело дышавшую девушку. — Не сметь распускать руки, обезьяньи морды! Немедленно отпустите её.       Сержанты нехотя разжали свои лапищи, и плясунья метнулась к офицеру. Лишь в нём одном она видела спасение от гнусных насильников.       — Не бойся, прелестное дитя, — ласково обратился к ней прекрасный всадник и, чуть наклонившись в седле, ободряюще улыбнулся. — Расскажи, что произошло.       — Я давала представление на площади вместе с братьями, монсеньор, — честно ответила Эсмеральда. — А после к нам подошёл слуга из богатого дома напротив городской ратуши и предложил выступить перед его хозяином. Братья ушли договариваться о плате. Я ждала их на самом углу набережной, возле башни. И тут меня схватила какая-то страшная старуха, замурованная внутри.       Молодой человек понимающе хмыкнул:       — Вот оно, что. Гром и молния, теперь мне всё ясно!       Тут он снова перевёл гневный взгляд на мнущихся поодаль сержантов, с которых мигом слетела вся прежняя спесь.       — А вы нашли кому верить, остолопы! Чокнутой вретишнице! Рога Сатаны! Да весь Париж знает, что эта полоумная ненавидит цыган. Чёртовы болваны! Марш на пост! Да поживей, образины, у меня нет времени с вами возиться!       Отвернувшись от присмиревших стражников, офицер галантно протянул Эсмеральде руку, затянутую в перчатку из толстой кожи.       — Я прошу у вас прощения за поведение моих людей, сударыня. Позвольте мне загладить обиду, нанесённую вам парижским правосудием, и сопроводить вас к братьям.       Девушка смущённо потупилась и протянула ему дрожащую ладонь. Молодой человек легко поднял её в седло и, бережно обхватив за талию, прижал к себе. Толкнув коня пятками, он направил его прочь из переулка. Эсмеральда перевела дух. Её вдруг осенило, что её платье страшно измято, а косы безобразно растрёпаны. Ах, должно быть, она выглядит ужасной замарашкой! Что о ней подумает этот добрый господин? Цыганка стыдливо покраснела и горько вздохнула, украдкой поправляя сбившуюся шейную косынку. Истолковав её вздох по-своему, капитан поспешил успокоить её:       — Не бойтесь, красавица. Я не причиню вам вреда и не посмею посягнуть на вас — слово шевалье.       — О нет, что вы! Я вовсе не думала о вас дурно, монсеньор, — встрепенулась Эсмеральда. — Вы мой спаситель. Могу я узнать ваше имя?       — Феб де Шатопер, капитан королевских стрелков, к вашим услугам, — представился офицер и пригладил усы, подстриженные по бургундской моде. Эсмеральда подумала, что они очень ему идут, добавляя особого шарма его мужественной внешности. Наверняка её нежданный избавитель происходит из очень знатного дворянского рода. Может быть, он виконт или даже герцог. Стараясь держаться прямо, плясунья неловко коснулась ладонью его ослепительной кирасы, украшенной искусной ковкой с изображением солнца.       — А как вас зовут, милый ангел? — чарующе низким голосом спросил её спутник.       — Эсмеральда, — смущённо улыбнулась она.       — Удивительное имя! Никогда не слышал о таком, — восхитился капитан.       — Должно быть, потому, что оно испанское.       — Надо же! Вы проделали долгий путь, моя прелесть, — улыбнулся молодой человек. — Но я рад, что судьба всё же привела вас сюда. Иначе мы бы никогда не встретились. Я полагаю, что это знак небес. А вы?       — Не знаю, право. Мой дядя говорит, что стоит остерегаться поспешных суждений, ибо истинное чувство проверяется временем, — осторожно заметила Эсмеральда.       Молодой человек весело рассмеялся:       — Ваш дядя — отменный ловкач.       — В этом вы правы, монсеньор.       — Прошу, зовите меня Феб. Я всего лишь простой солдат его величества, а не преподобный бездельник, нацепивший кардинальскую мантию.       — Простите, мон... Феб... Скажите, а та… женщина, что напала на меня…       Офицер чуть приподнял красиво очерченные брови, обозначая вежливый интерес.       — Затворница?       Девушка кивнула:       — Да. Почему она ненавидит цыган?       Он неопределённо хмыкнул:       — Это долгая история, красавица. И не слишком весёлая. А вы и так расстроены. Хватит с вас потрясений на сегодня.       Эсмеральда ласково улыбнулась ему:       — Мне приятна ваша забота. И всё же…       Феб со вздохом пожал плечами.       — Как вам угодно. Я был ещё мальчишкой, когда она появилась в городе. Она пришла не то из Шартра, не то из Реймса. Словом, издалека. Всё твердила, что цыгане украли её ребёнка. И съели. С тех самых пор она сидит в этой конуре при Роландовой башне, кормится подачками сердобольных горожан и молится о спасении души своей малютки. Но я думаю, что цыгане здесь точно ни при чём. Скорей всего, она сама убила ребёнка. Ведь до того, как стать святой отшельницей, она была гулящей девкой. А эта публика знаменита тем, что частенько избавляется от нежеланных младенцев, придушив их и сбросив тельце в колодец. Я знаю, о чём говорю, на службе всякого насмотрелся. После некоторых заедает совесть и они бегут замаливать грехи, разбивая лоб о каменные плиты какой-нибудь зловонной дыры. Так что не думайте, прелестница, что я верю во всякую чушь, что болтают о ваших соплеменниках.       Эсмеральда же испытала глубокую жалость к безумной узнице. Девушка содрогнулась, когда представила, как чудовищна и безнадёжна была жизнь этого убогого существа, утратившего всё человеческое.       — Несчастная, — только и смогла вымолвить она, чувствуя, как к горлу подступает горячий комок.       Её реакция встревожила капитана.       — Ну вот, я вас всё-таки расстроил. Клянусь Юпитером, такая чудесная девушка не должна плакать! Хватит думать о плохом. Сейчас я вас порадую. Вы любите сладости?       Эсмеральда быстро смахнула дрожащую на ресницах слезу и кивнула. Они выехали на набережную. Капитан остановил коня у прилавка с выпечкой и купил самый большой свёрток с вафлями, который тут же вручил плясунье. Спешившись, он легко подхватил девушку и помог ей спуститься.       — Вот мы и на месте. Где ваши братья?       Эсмеральда огляделась и заметила нервно бродившего возле дома с колоннами Анхеля и снующего вокруг него Лачо.       — Вон там! Я их вижу.       — Славно. Ступайте к ним, — Феб взял её за руку и погладил запястье. — Но перед тем знайте, что вы всё-таки воровка, милая.       — Что? — растерялась Эсмеральда. — Но я же ничего не украла…       Офицер улыбнулся ей:       — Ошибаетесь. Вы украли моё сердце. Где и когда я смогу увидеть вас снова?       Девушка облегчённо рассмеялась:       — Завтра утром я танцую на площади у Крытого рынка. А здесь я каждый вечер.       Феб поклонился ей и легко вскочил на коня — тяжёлый плащ взметнулся за его спиной, словно крылья, и пробившийся сквозь тучи солнечный луч вспыхнул золотом на его броне.       — Я непременно разыщу вас, моя зеленоглазая чаровница. До встречи!       Эсмеральда несколько мгновений смотрела вслед своему рыцарю. А потом вдруг закружилась на месте с радостным смехом. Прижав к груди свёрток со сладостями, она побежала к братьям. Анхель всем своим видом давал понять, что её ждёт суровая отповедь, но ей было всё равно — Эсмеральда была слишком счастлива. В этом ужасном городе, полном злых людей, всё-таки случались добрые чудеса.