Гарри Поттер и Святой Грааль

Большой зал Колдовстворца — ледяное царство, где синие колонны тянулись к сводчатому потолку, словно замерзшие фонтаны. Самовары, пыхтя паром, сияли на столах, словно магические артефакты. Студенты в бледно-голубых мантиях, похожие на призраков, сновали между столами, создавая причудливый балет. Рон Уизли, уже успевший навалить себе полную тарелку чего-то, напоминающего гигантский пельмень, вгрызался в него с таким остервенением, словно от этого зависела его жизнь. — Гермиона, ты только глянь на это! — пробурчал он с набитым ртом, указывая вилкой на блюдо. — Они тут, что, пельмени размером с мою голову лепят? А на вкус как… как… ну, как будто бабушка скрестила пельмень с драконьим яйцом! В хорошем смысле, конечно. Гермиона, с интересом разглядывающая странный синий напиток в своем стакане, отвлеклась от исследований. — Рон, пожалуйста, не говори с набитым ртом. И перестань так удивленно смотреть на еду. Мы в волшебной школе, в конце концов. — Ну да, ну да, — промычал Рон, проглатывая очередной кусок. — Но пельмени такие вкусные, что я просто обязан выразить свое восхищение! Кстати, что это за синяя штука у тебя? Похоже на зелье от несварения желудка, которое Снейп нам в том году впаривал. — Это клюквенный морс, Рон, — с легкой усмешкой ответила Гермиона. — Традиционный русский напиток. И он, к твоему сведению, очень полезный. Может быть, тебе тоже стоит попробовать, прежде чем твой желудок взорвется от этих… гигантских пельменей. В этот момент к их столу подошел высокий, худощавый студент с пронзительным взглядом. — Простите, что беспокою, — обратился он к Гермионе. — Я не мог не заметить, с каким интересом вы изучаете наш морс. Вы, наверное, из Хогвартса? — Да, — подтвердила Гермиона, немного смутившись. — Меня зовут Гермиона Грейнджер, а это Рональд Уизли. — Иван Волков, — представился студент, слегка поклонившись. — Рад вас приветствовать в Колдовстворце. Если у вас возникнут какие-либо вопросы о нашей школе, не стесняйтесь обращаться. Иван откланялся и исчез в толпе, оставив Гермиону и Рона обмениваться впечатлениями. Тем временем, в другом конце зала, Гарри Поттер беседовал с Элен, которая казалась еще более загадочной в мерцающем свете ледяных колонн. Большой зал Колдовстворца не был построен, он был выращен. Ледяные стены, переливающиеся перламутровым блеском, плавно перетекали в сводчатый потолок, украшенный морозными узорами, которые словно шевелились, рассказывая безмолвные истории. Вместо люстр — гигантские кристаллы, излучающие мягкий, голубоватый свет, а воздух наполнял аромат морозной свежести и хвои. На длинных столах, вырезанных изо льда и украшенных снежинками, поблескивала серебряная посуда. Рон, с лицом, измазанным в сметане, с восторгом уплетал вареники с вишней, которые сами по себе подпрыгивали на его ложке, словно не желая попадать ему в рот. — Пес возьми, это просто невероятно! — воскликнул он, обращаясь к сидящему рядом Ивану Волкову. — Как вы это делаете? Они же… они живые! — Магия, друг мой, магия, — с улыбкой ответил Иван, ловко подхватывая парящий в воздухе блин с икрой. — В Колдовстворце даже еда немного… волшебная. — А рецепт можно? — с надеждой спросил Рон, мечтая поразить молли Уизли своими кулинарными способностями. Иван загадочно улыбнулся. — Секрет фирмы, — подмигнул он. — Но, может быть, когда-нибудь я тебе его раскрою. Гермиона, тем временем, засыпала вопросами сидящую напротив девушку с длинными, черными косами. — А какие магические дисциплины вы тут изучаете? — с живым интересом спрашивала она. — У вас тоже есть Защита от Темных Искусств? — Конечно, — ответила девушка, ее голос звучал тихо и мелодично. — Но у нас это называется «Искусство Противостояния Стихиям». Мы учимся управлять силами природы — морозом, снегом, ветром. Это помогает нам защищаться от темных существ, которые обитают на просторах нашей необъятной страны. — А еще мы изучаем древние руны, — вступил в разговор другой студент, поправляя очки на переносице, — лечение магическими травами и, конечно же, историю магии. Колдовстворец — одна из старейших магических школ в мире. Ее история насчитывает более тысячи лет. — Тысячи лет? — восхищенно переспросила Гермиона. — Это невероятно! Она уже представляла, сколько интересной информации она сможет найти в библиотеке Колдовстворца. В воздухе царила атмосфера тепла и уютa, резко контрастирующая с холодным великолепием зала и мрачными предчувствиями, которые уже начали закрадываться в сердца героев.

***

Зельеваренная лаборатория Колдовстворца разительно отличалась от мрачных подземелий Хогвартса. Просторный зал с ледяными стенами, пульсирующими мягким, голубоватым светом, наполнял аромат незнакомых трав и морозной свежести. Вместо котлов — хрустальные чаши, над которыми клубился пар, переливаясь всеми цветами радуги. Гермиона, забыв о всех опасностях и тревогах, с восторгом погрузилась в изучение новых ингредиентов и методов зельеварения. Здесь не было мрачного Снейпа с его язвительными замечаниями, а преподавательница, пожилая женщина с добрым лицом и мудрыми глазами, напоминала скорее сказочную ведунью. — Сегодня, дети, — сказала она мягким голосом, — мы будем готовить эликсир вечной зимы. Он способен заморозить любой огонь, даже самый могущественный. Она показала студентам небольшой, хрупкий цветок, лежащий на бархатной подушечке. Лепестки его были белоснежными, словно выточенными изо льда, а в центре мерцала одна единственная голубая искра. — Это ледяная роза, — сказала преподавательница. — Ее лепестки хранят в себе холод древних ледников. Но будьте осторожны, ее красота обманчива. В ней скрыта великая сила, способная как исцелить, так и уничтожить. Она рассказала студентам легенду о ледяной розе, о двух влюбленных, которые пожертвовали собой, чтобы спасти свой мир от огненного демона. — Ледяная роза, — начала преподавательница, ее голос звучал тихо и проникновенно, — не просто цветок. Это символ любви, сильнее самой смерти. Легенда гласит, что давным-давно, когда мир был молод, жили юноша и девушка, чьи сердца были связаны невидимой нитью. Он был воином, защитником своего народа, а она — целительницей, хранительницей священного источника. Их любовь расцветала, словно первый цветок весны, неся свет и тепло в их жизни. Но на их земли обрушилась беда. Из тьмы пришел демон, сеющий смерть и разрушение. Воин, вместе с другими защитниками, встал на защиту своего народа. Он сражался отважно, но силы были неравны. Один за другим падали его товарищи, а демон становился все сильнее, питаясь их страхом и отчаянием. Видя, как погибают ее близкие, девушка обратилась к священному источнику, прося о помощи. Источник ответил ей, но цена за спасение была велика. Чтобы победить демона, девушка должна была отдать свою жизнь, слившись с духом зимы, заключив свою любовь и самопожертвование в ледяном цветке. Она не колебалась ни мгновения. Она знала, что ее возлюбленный сражается до последнего вздоха, и она хотела дать ему шанс на победу, даже ценой собственной жизни. Она пришла на поле битвы, где воин один стоял против множества врагов. Его сила была на исходе, но он продолжал сражаться, защищая последних выживших. Видя ее, воин вскрикнул от ужаса. Он умолял ее уйти, спасти себя, но она лишь улыбнулась ему печально и протянула руку к небу. И в тот же миг ее тело превратилось в ледяной цветок, излучающий холод и свет. Мороз сковал демона и его приспешников, а воин, охваченный горем и любовью, поднял хрупкий цветок с замерзшей земли. С тех пор ледяная роза стала символом надежды и самопожертвования. Она напоминает нам, что любовь сильнее смерти, что даже в самой безнадежной ситуации есть место для чуда. И что иногда, чтобы спасти то, что тебе дорого, нужно быть готовым пожертвовать всем. Преподавательница замолчала, ее взгляд был устремлен на хрупкий цветок, лежащий на бархатной подушечке. Гермиона, глубоко тронутая легендой, осторожно взяла лепесток ледяной розы. Она почувствовала, как в ее сердце зарождается нежное тепло, смешанное с грустью. Она поняла, что иногда любовь требует жертв, и что иногда самый большой подвиг — это отпустить того, кого любишь, ради его же блага. И в этой мысли была не только горечь потери, но и тихая, светлая надежда. Гермиона, завороженная рассказом, осторожно держала в руках лепесток ледяной розы. Он был холодным, словно кусочек льда, но в то же время излучал нежное тепло. Она почувствовала, как в ее сердце зарождается чувство восхищения и грусти одновременно. Восхищения перед красотой и силой ледяной розы, и грусти по трагической судьбе влюбленных. — Этот цветок… — прошептала она, — он словно живой. — Он и есть живой, — улыбнулась преподавательница. — Он хранит в себе память о любви, которая сильнее смерти. И эта любовь может творить чудеса. Гермиона осторожно положила лепесток в хрустальную чашу. Он растворился в кипении жидкости, окрасив ее в нежно-голубой цвет. Гермиона продолжила готовить эликсир, ее движения были плавными и точными. Она думала о легенде о ледяной розе, о силе любви и самопожертвования. И в ее сердце зарождалась надежда, что даже в самом мрачном мире всегда есть место для чуда. Что даже самый страшный огонь можно победить силой любви и добра.

***

Ледяной двор Колдовстворца искрился под падающим снегом. Маш, в своей черной форме с фиолетовыми элементами, двигалась с неожиданной грацией. Массивный щит «Lord Camelot» в ее руках казался невесомым, а деревянный меч боккэн оставлял за собой бледные следы в воздухе. Она была сосредоточена, но в фиалковых глазах читалась грусть, отблеск далеких, тяжелых воспоминаний. Ее движения замедлились, боккэн опустился, а взгляд устремился сквозь падающие снежинки. Она вновь переживала тот день, когда ее жизнь висела на волоске. Хаос, пыль и крики. Обрушившийся потолок Халдеи, невыносимая боль в сломанных ребрах, отчаяние в глазах Рицуки, который изо всех сил пытался ее освободить. Она задыхалась, сознание плыло, мир вокруг сужался. И тогда появился он. Сэр Галахад, чье имя оказалось вплетено в ее ДНК в ходе бесконечных экспериментов по созданию полу-Слуги. Но это был не холодный научный расчет, а акт самопожертвования, дар, отданный добровольно. Она помнила его слова, звучащие в ее гаснущем сознании — слова о надежде, о долге, о защите. Вспышка золотого света, прилив невиданной силы, и тьма. Фоу, ее верный спутник, был рядом и тогда, свидетель ее второго рождения. Маленький, пушистый комочек энергии, он был ее связью с миром, ее надеждой. Он ликовал, чувствуя, как в ней пробуждается древняя магия. — Маш? Голос Рицуки вернул ее в реальность. Он стоял рядом, немного запыхавшийся, с Фоу на плече. В его глазах читалась забота и тревога. — Ты в порядке? — спросил он. — Ты выглядела так, словно вновь переживаешь тот… инцидент. Маш улыбнулась, отгоняя тяжелые воспоминания. Улыбка была искренней, хоть и с оттенком грусти. — Все хорошо, Рицука, — сказала она, поглаживая Фоу, который перепрыгнул к ней на колени. — Просто… вспомнила, кому я обязана жизнью. И тебе тоже. Рицука присел рядом с ней, его плечо коснулось ее плеча. В этом простом жесте было столько тепла и поддержки, что сердце Маш наполнилось благодарностью. Она знала, что не одна. И этого было достаточно, чтобы продолжить свой путь.

***

Снег падал крупными хлопьями, медленно опускаясь на замерзшую поверхность озера. Рон и Мордред сидели на обледенелой скамейке, укутавшись в теплые плащи, предоставленные студентами Колдовстворца. Пар от их дыхания смешивался со снежинками, создавая причудливые узоры в морозном воздухе. Тишина, нарушаемая лишь скрипом снега под ногами редких прохожих, давила на Рона. Он все еще переживал из-за своей неуклюжести на тренировке, чувствовал себя неловко рядом с Мордред, которая двигалась с грацией хищной кошки. Мордред, словно почувствовав его настроение, легко коснулась его плеча. — Эй, — сказала она мягко, ее голос, обычно резкий и командный, сейчас звучал почти ласково. — Не дуйся. Ты не так уж и плох. Просто тебе нужно больше практиковаться. Рон поднял голову и взглянул на нее. В ее обычно холодных, серых глазах он увидел тепло и понимание. — Легко тебе говорить, — пробормотал он, пиная ногой кусок льда. — Ты же… ты другая. Ты сразу родилась воином. — Родилась воином? — Мордред горько усмехнулась. — Ты думаешь, я всегда была такой? Ты ошибаешься, Рон. Я тоже знаю, что такое страх, что такое боль, что такое потеря. Она замолчала, ее взгляд устремился куда-то вдаль, словно она видела перед собой призраки прошлого. Рон, заинтригованный ее словами, осторожно спросил: — А что… что с тобой было? Если ты не против рассказать. Мордред медленно повернулась к нему, ее лицо было печальным. — Я не любитель говорить о прошлом, Рон, — сказала она тихо. — Но… ты заслуживаешь знать правду. Я не родилась воином. Я им стала. Потому что мне пришлось бороться за выживание. За право быть собой. Она рассказала Рону о своем трудном детстве, о предательстве и одиночестве, о том, как ей пришлось отстаивать свое место в мире. Ее голос дрожал, когда она вспоминала самые тяжелые моменты своей жизни. Рон слушал ее внимательно, его сердце сжималось от боли и сочувствия. Он впервые увидел Мордред не как могущественного воина, а как уязвимую девушку, которая скрывала свою боль за маской холодности и безразличия. Когда она закончила свой рассказ, между ними воцарилась долгая тишина. Снег продолжал падать, укрывая их белым покрывалом. Рон взял ее руку в свою. Ее рука была холодной, но он чувствовал, как в ней трепещет жизнь. — Я… я не знал, Мордред, — прошептал он. — Прости меня. — Не за что извиняться, Рон, — ответила она, слегка сжав его руку. — Теперь ты знаешь. И это главное. Они сидели молча, держась за руки, и в этой тишине родилось что-то новое, нежное и хрупкое. Что-то, что могло перерасти в нечто большее, чем просто дружба. Что-то, что могло согреть их в этом холодном, жестоком мире. Снег продолжал падать, словно благословляя их молчаливый союз.

***

Библиотека Колдовстворца, с ее бесконечными ледяными стеллажами и мерцающими рунами, встретила Тома привычной тишиной. Запах старинного пергамента и магии щекотал ноздри, напоминая о скрытой здесь мощи. В самом центре этого замершего мира, словно статуя из льда и пламени, стояла она — Королева Драко. Броня цвета заката, отражая мерцание рун, казалась источником внутреннего жара, заключенного в ледяную оболочку. Темный, почти черный плащ с красной подкладкой ниспадал тяжелыми складками, напоминая крылья хищной птицы. Том невольно залюбовался контрастом ее золотистых волос, длинных и прямых, с бледной кожей, на которой выделялся неестественно яркий румянец. Острые скулы, тонкие брови, словно выточенные изо льда — все в ней говорило о гордыне и неприступности. Два черных рога, выглядывающих из-под волос, изгибались вверх, как символ дикой, неукротимой природы. Том не мог отвести взгляда от ее рубиновых глаз — глубоких и холодных, сейчас прикованных к толстому фолианту в ее руках. Переплет книги, украшенный серебром и черными камнями, казался ему достойным обрамлением для такой необычной красоты. Длинные, острые рубиновые когти на перчатках, обхватывающих книгу, привлекли его внимание. Опасная красота. У ее ног лежал меч с клинком, похожим на язык пламени. Том почувствовал исходящую от него волну магической энергии. Оружие, достойное своей владелицы. Он подошел ближе, стараясь не нарушить тишину. Его шаги были бесшумны, словно скольжение тени. — Простите за вторжение, — его голос, низкий и с бархатными нотками, прозвучал в тишине библиотеки. — Но я не мог не заметить вашу… увлеченность. Королева Драко медленно подняла голову. Рубиновые глаза, встретившись с его взглядом, сузились. В них промелькнуло что-то, что Том не смог расшифровать. Раздражение? Любопытство? Что-то еще? — Смертный, — произнесла она, и ее голос зазвенел, словно ледяные колокольчики. — Ты осмеливаешься прерывать мои размышления? Том слегка склонил голову, скрывая за вежливым жестом мелькнувшую в его глазах искорку веселья. Он наслаждался этой маленькой игрой, этим противостоянием двух сильных личностей. Ее холодность только разжигала его интерес, словно огонь, скрытый под толстым слоем льда. — Виноват, — произнес он, голос все так же бархатистый, — но разве можно пройти мимо столь… завораживающего зрелища? Взгляд Тома скользнул по ее фигуре, отмечая изящные линии брони, резкий контраст золота волос и темной ткани плаща. Он поймал свое отражение в одном из ледяных зеркал, висящих между стеллажами. Высокий, худощавый, с аристократически бледным лицом и темными, глубоко посаженными глазами. Длинные черные волосы, зачесанные назад, открывали высокий лоб и резко очерченные скулы. Тонкие губы были изогнуты в легкой, почти незаметной улыбке. Да, он знал, что хорош собой. И знал, какое впечатление производит на окружающих. Эта уверенность в себе, эта скрытая сила — вот что делало его по-настоящему привлекательным. И он видел, что Королева Драко тоже это замечает. Пусть даже старается не подавать виду. — Завораживающее? — Королева Драко презрительно усмехнулась, захлопывая книгу с отчетливым щелчком. Звук эхом разнесся по библиотеке, нарушая хрупкую тишину. — Ты, эфемерное существо, не способно постичь истинную красоту древних знаний. — Возможно, — парировал Том, не отступая ни на шаг. Наоборот, он сделал еще один шаг вперед, сокращая дистанцию между ними. — Но я умею ценить красоту во всех ее проявлениях. И, поверьте, ваша… аура… не осталась незамеченной. Она… интригует. Королева Драко резко встала, и ее рост показался Тому еще более внушительным. Броня зазвенела, словно предупреждая о надвигающейся опасности. — Ты льстишь мне, смертный, — прошипела она, и воздух вокруг нее словно стал холоднее. Том почувствовал легкое покалывание на коже. Интересно… — Льстить? — Том приподнял брови, делая вид, что удивлен. — Я лишь констатирую факт. Однако, если вы предпочитаете более… прямолинейный подход… Он оставил фразу неоконченной, намеренно повышая напряжение. В воздухе запахло озоном. Вместо ответа Королева Драко взмахнула рукой, и ледяные шипы, острые как бритвы, вырвались из пола, целясь в Тома. Он с легкостью уклонился, перекатившись по полу, но один из шипов все же прочертил по его щеке, оставляя тонкую кровавую полосу. Том коснулся раны, и легкая улыбка, игравшая на его губах, стала хищной. — Так значит, переговоры окончены? — прошептал он, поднимаясь на ноги. — Смертные не ведут переговоров с Королевой, — голос Королевы Драко звенел от ярости. Она атаковала — вихрь темной энергии, похожий на черную метель, обрушился на Тома. Он создал щит, переплетая струи красной и золотой магии. Щит выдержал, но сила удара отбросила его назад, впечатав в ледяной стеллаж. Книги попадали с полок, ледяные стеллажи трещали. Схватка началась. Том не полагался на грубую силу, понимая, что в прямом столкновении с Королевой Драко у него нет шансов. Его магия была подобна шелку — гибкая, изменчивая, обманчиво мягкая, но способная опутывать и душить. Он не пытался сокрушить ее мощью, вместо этого он плел тонкую паутину иллюзий, играя на ее чувствах, дергая за ниточки ее ярости и гордыни. Один взмах палочки — и библиотека наполнилась призрачными образами рыцарей Мато, склоняющих головы перед своей королевой. Мгновение спустя видение сменилось иллюзией пылающего дома Тосака, криками Сакуры, взывающей о помощи. Королева Драко на долю секунды замешкалась, отвлеченная видениями прошлого, и Том воспользовался этим. Он переместился за ее спину, шепнув заклинание, которое наполнило воздух фантомным ароматом цветущей вишни — запахом, который, как он знал, был ей неприятен, вызывал смутные, тревожные воспоминания. Ее атака, направленная в пустоту, оставила глубокую борозду в ледяном стеллаже. Том, уклонившись от осколков льда, тут же создал новую иллюзию — огромную огненную змею, которая обвилась вокруг ее ног, сковывая движения. Королева Драко взревела от ярости, пытаясь освободиться, но иллюзорные оковы держали крепко, питаясь ее собственным страхом. Том двигался вокруг нее, как бабочка вокруг пламени, легкий и неуловимый, подпитывая иллюзии ее же эмоциями. Он знал, что это лишь временная передышка. Королева Драко была слишком сильна, чтобы долго оставаться в плену иллюзий. Но каждое мгновение было на вес золота. Он искал слабое место, трещину в ее броне, ключ к ее сердцу. — Ты прячешься за своей гордыней, — крикнул он, уклоняясь от ледяных когтей, которые оставили глубокие борозды на полу. — Ты боишься показаться слабой! — Молчать! — прорычала Королева Драко, ее атаки становились все яростнее. Лед покрывал стены библиотеки, замораживая воздух. — Я — Королева, и моя власть абсолютна! Том усмехнулся, уклоняясь от очередного удара. — Абсолютна? — переспросил он, голос наполнился язвительной иронией. — А как же Сакура? Забыл про тот подвал, про червей Зокена, про ее испуганные глаза? Забыл, как ты сама дрожала, держа ее на руках? Где была твоя абсолютная власть тогда, Королева? Его слова словно удар кнута пронзили ледяную броню Королевы. Ее атаки на мгновение ослабли. В фиалковых глазах промелькнуло что-то, что Том раньше не видел. Боль? Сожаление? — Не смей… — прошептала она, ее голос потерял свою ледяную твердость. — Ты дни и ночи просидела у ее постели, — продолжал Том, не давая ей опомниться. — Выхаживала ее, заботилась о ней, как… как мать. Мы оба это делали. Помнишь, Драко? Мы вместе вернули ее родителям, вернули ей жизнь. Где была твоя жажда разрушения тогда? Он видел, как ее защита дает трещину. Лед вокруг нее начал медленно таять. — Ты не чудовище, Драко, — сказал Том, его голос стал мягче. — Ты способна на доброту, на сострадание. Ты… человек. Несмотря на всю твою тьму. Слова Тома, казалось, разбили что-то внутри Королевы Драко. Ее лицо исказила гримаса боли, а затем… ярости. Фиалковые глаза вспыхнули багровым огнем. Лед, начавший было таять, теперь замерзал с удвоенной силой, покрывая стены библиотеки толстым слоем инея. — Как ты смеешь?! — прорычала она, ее голос был полон неконтролируемой ярости. — Как смеешь ты, ничтожный смертный, копаться в моей душе?! Ты ничего не понимаешь! Она атаковала с ужасающей силой. Вихрь темной энергии сбил Тома с ног, отбросив его к стене. Он ударился спиной о лед, почувствовав резкую боль в ребрах. Созданный им щит рассыпался на осколки. — Драко, подожди! — крикнул Том, с трудом поднимаясь. — Я не хотел… Но она не слушала. Ее атаки были беспощадными, словно она стремилась стереть его с лица земли. Ледяные шипы пронзали воздух, оставляя глубокие царапины на его теле. Один из шипов пробил его плечо, и Том закричал от боли. Кровь окрасила его одежду в алый цвет. — Ты думал, что можешь манипулировать мной?! — прошипела Королева Драко, ее глаза горели холодным огнем. — Что можешь заглянуть в мою душу и увидеть там… слабость?! Ты ошибался! Она подняла меч. Клинок, полыхающий огнем, казался живым, жаждущим крови. — Я — Зверь! — прокричала она. — Я — разрушение! И я уничтожу тебя! Том отшатнулся, чувствуя приближение смерти. Он понимал, что зашел слишком далеко. Его попытка достучаться до ее человечности только разбудила в ней древнего, неукротимого зверя. И теперь этот зверь был готов разорвать его на части. — Драко, прошу… — прохрипел он, прижимая руку к раненому плечу. — Остановись… Но его слова потерялись в вихре ее ярости. Клинок меча опустился… Клинок меча, полыхающий адским огнем, остановился в сантиметре от лица Тома. Он чувствовал жгучий жар, слышал свист рассекаемого воздуха. Еще мгновение — и его голова отделилась бы от тела. Но Королева Драко замерла. Ее рука, сжимающая рукоять меча, дрожала. В рубиновых глазах, все еще пылающих яростью, промелькнуло… сомнение. Том воспользовался ее мгновенной слабостью. Он резко оттолкнулся от стены и перекатился в сторону, уклоняясь от следующего удара. Боль в раненом плече была нестерпимой, но он не мог себе позволить остановиться. Он знал, что Королева Драко не пощадит его. И он не собирался сдаваться. — Ты хочешь убить меня? — спросил он, голос хриплый от боли. — Вперед. Сделай это. Докажи, что ты — чудовище. Его слова словно вызов бросили ей в лицо. Королева Драко зарычала от ярости и снова атаковала. Библиотека превратилась в поле битвы. Ледяные шипы и огненные шары пронзали воздух, книги разлетались в клочья, стеллажи рушились. Том уворачивался от ее ударов, использовал заклинания для защиты, контратаковал, когда появлялась возможность. Он дрался из последних сил, зная, что проигрывает. Но он не мог проиграть. Не ей. — Зачем ты сопротивляешься? — прокричала Королева Драко, ее голос отражался от ледяных стен. — Тебе меня не победить! — Возможно, — ответил Том, уклоняясь от ледяного шипа, который чуть не пронзил его грудь. — Но я не могу позволить тебе… потерять себя. Он видел, что ее ярость начинает уступать место… чему? Отчаянию? Боли? Он не был уверен. Но он чувствовал, что где-то глубоко внутри, под слоем льда и ярости, все еще теплится огонек человечности. И он должен был до него достучаться. Даже ценой собственной жизни. Ставки росли. Библиотека рушилась вокруг них. Магическая энергия пульсировала в воздухе, грозя взорваться в любой момент. Это была уже не просто схватка. Это была борьба за ее душу. И Том был готов идти до конца. Очередной удар отбросил Тома назад. Он врезался в остатки стеллажа, книги с грохотом обрушились на него. Боль пронзила все тело. Он с трудом поднялся, чувствуя, как темнеет в глазах. Магический щит был разрушен, одежда превратилась в лохмотья, тело было покрыто ранами. Он выглядел плачевно. Королева Драко стояла над ним, ее меч, полыхающий адским пламенем, был занесен для последнего удара. Ее лицо было искажено яростью, рубиновые глаза горели холодным огнем. — Конец, смертный, — прошипела она, ее голос был словно шепот ледяного ветра. Том смотрел на нее снизу вверх, не пытаясь защищаться. У него не осталось сил. Он закрыл глаза, готовясь к неизбежному. Но удар не последовал. Он открыл глаза и увидел, что Королева Драко все еще стоит над ним, меч застыл в воздухе. Ее дыхание было частым и прерывистым, грудь вздымалась. В ее глазах… что-то изменилось. Ярость не ушла, но теперь в них читалось что-то еще. Что-то… непонятное. Том почувствовал, как его сердце забилось чаще. Он видел, как ее взгляд скользит по его лицу, останавливаясь на его губах. В воздухе повисло напряжение, словно перед грозой. И тогда она наклонилась. Ее прикосновение было неожиданно нежным. Губы мягкие и теплые, резко контрастирующие с ледяным образом, который она так старательно создавала. Поцелуй был жадным и отчаянным, словно она пыталась найти в нем ответы на все свои вопросы. В этом поцелуе была и ярость, и боль, и… нежность. И страх. Страх перед неизвестным, страх перед собственными чувствами. Том ответил на поцелуй, обнимая ее за талию. Он не понимал, что происходит. Но он знал, что этот момент — переломный. Мир вокруг них рушился, библиотека лежала в руинах, но в этом хаосе родилось что-то новое. Что-то хрупкое и прекрасное. Что-то, что могло изменить их жизни навсегда. Этот поцелуй был не победой и не поражением. Это было начало. Начало нового пути, полного неизвестности и опасностей. Пути, который им предстояло пройти вместе. Поцелуй закончился так же внезапно, как и начался. Королева Драко отстранилась, ее дыхание было прерывистым. Вокруг них расстилалась панорама разрушения. Ледяные стеллажи лежали в руинах, книги были разбросаны по полу, словно павшие воины после битвы. Лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь разрушенные окна, освещали этот хаос, создавая сюрреалистическую картину. Посреди всего этого стояли они — два сильных мага, два заклятых врага, теперь связанные поцелуем. Том осторожно коснулся ее щеки. Ее кожа была теплой, почти горячей. — Зачем? — спросил он, его голос был хриплым. Королева Драко отвела взгляд, ее рубиновые глаза были полны непрочитанных эмоций. — Не льсти себе, смертный, — произнесла она, ее голос был тихим, почти шепотом. — Это ничего не значит. — Не значит? — Том слегка улыбнулся. — Тогда зачем ты это сделала? — Ты заинтриговал меня, — ответила Королева Драко, по-прежнему не смотря на него. — С самой первой нашей встречи. Твоя настойчивость, твоя… дерзость. Это… необычно. — И все? — Том поднял бровь. — Не задавай глупых вопросов, — отрезала Королева Драко. — Я — Зверь Апокалипсиса. Я выше таких… примитивных чувств, как любовь. Том снова коснулся ее щеки, на этот раз более настойчиво. Она не отстранилась. — Ты лжешь, Драко, — сказал он, его голос был твердым и уверенным. — Я вижу это в твоих глазах. Ты боишься не меня, а себя самой. Ты боишься своих чувств. Королева Драко молчала, ее взгляд был устремлен на руины библиотеки. — Это не сказка, Драко, — продолжал Том, его голос стал мягче. — И я не принц на белом коне. Но я могу предложить тебе… понимание. Принятие. И, возможно… что-то большеe. Если ты позволишь. Он взял ее руку в свою. Ее пальцы были холодными, но он чувствовал, как она слегка сжала его руку в ответ. Это было лишь начало. Начало долгого и трудного пути. Но в этом разрушенном мире, среди руин и пепла, у них появился шанс. Шанс на нечто настоящее. Они стояли среди руин, держась за руки. Вокруг них расстилался хаос — обломки ледяных стеллажей, разбросанные книги, слой инея на полу. Но в этой картине разрушения была своя… красота. Красота зарождающейся новой жизни. Том смотрел на Королеву Драко, пытаясь разгадать тайну ее фиалковых глаз. Он видел в них сомнение, страх, но и… надежду. Хрупкую, едва заметную надежду на то, что даже в самой темной душе может расцвести цветок любви. — Это… начало, — прошептал он, его голос был хриплым от пережитых эмоций. Королева Драко не ответила. Она просто стояла рядом, ее пальцы переплетались с его пальцами. В тишине разрушенной библиотеки они слышали биение друг друга сердец. Два разных ритма, две разные мелодии, которые теперь сливались в единую симфонию. В разрушенных окнах библиотеки были видны первые звезды. Они мерцали в ночном небе, словно обещая им будущее. Будущее, полное неизвестности и опасностей. Но они встретят его вместе. Два сильных мага, два заклятых врага, теперь связанные невидимой нитью. Нитью, которую не могла разорвать даже самая мощная магия. Руины библиотеки Колдовстворца стали символом их отношений. Символом разрушения старого и зарождения нового. И в этом хаосе, в этой разрухе, была своя гармония. Гармония двух противоположностей, которые нашли друг друга в самом центре бури. Они не знали, что их ждет впереди. Но они были готовы к этому. Вместе. Известие о поединке в библиотеке разлетелось по Колдовстворцу быстрее снежной бури. Шептались студенты, переглядывались преподаватели, даже ледяные руны на стенах, казалось, пульсировали от волнения. Но Том, опьяненный своей победой, не обращал внимания на пересуды. Он чувствовал себя так, словно завоевал не только сердце Королевы Драко, но и весь мир. И только старейшина Колдовстворца, мудрый старик с глазами, видевшими века, смотрел на него с тревогой. — Том Реддл, — окликнул он молодого мага, когда тот выходил из библиотеки, — победа над Зверем — это лишь первый шаг. Настоящее испытание еще впереди. Том остановился и повернулся к старейшине. — Я знаю, — сказал он, его голос звучал уверенно. — Я готов к любым испытаниям. — Ты думаешь, ты знаешь, что такое Грааль? — спросил старейшина, его глаза прищурились. — Ты думаешь, ты готов заплатить его цену? — Я знаю, что он может исполнить любое желание, — ответил Том. — И я знаю, чего я хочу. — А чего же ты хочешь, Том Реддл? — старейшина сделал шаг ближе. — Власти? Бессмертия? Или… любви? Том замолчал, его взгляд стал задумчивым. — Я… я полюбил ее, — сказал он наконец, его голос звучал тихо и проникновенно. — Королеву Драко. Зверя Апокалипсиса. Это… необъяснимо. Она пыталась меня уничтожить, разорвать на части. Но я видел в ее глазах… не только тьму. Я видел в ней… женщину. И я полюбил ее. За ее силу, за ее красоту, за ее… тьму. Я видел, как она заботилась о Сакуре, и как она выполняла свой долг перед Карией Мато… Я знаю, это звучит безумно. Но я ничего не могу с собой поделать. — Любовь — это великая сила, Том Реддл, — сказал старейшина, его голос смягчился. — Но она же может стать и твоей слабостью. Грааль испытывает сердца. Он заставит тебя выбирать между своей любовью и… всем остальным. Ты готов к такому выбору? — Я… я не знаю, — честно признался Том. — Тогда задумайся, — старейшина положил руку ему на плечо. — Время еще есть. Но оно быстро течет. И скоро тебе придется сделать свой выбор. Выбор, который определит не только твою судьбу, но и судьбу всего мира. Старейшина отпустил его плечо и медленно пошел прочь, оставив Тома одного со своими мыслями. Маг стоял в тишине, пытаясь осмыслить слова старейшины. Он знал, что ему предстоит сделать непростой выбор. Выбор между любовью и долгом, между счастьем и спасением мира. И он не знал, какое решение будет правильным. Но он знал одно — он должен быть готов к любым последствиям.

***

Тяжесть предчувствия, словно снежная лавина, начала нарастать в душе Гарри. Странные, тревожные сны преследовали его последние дни. Сначала это были лишь обрывки образов — разрушенный Лондон, пылающий Хогвартс, лица погибших друзей. Но теперь видения становились все более четкими, более реальными. И в центре этих видений всегда был он — Рицука Фуджимару. Однажды ночью Гарри проснулся в холодном поту. Сон был настолько ярким, настолько реальным, что он еще долго не мог прийти в себя. Он видел Рицуку, стоящего в центре темного, пустого пространства. Его фигура была окутана тьмой, словно плащом, а в глазах читалось отчаяние и… что-то еще. Что-то зловещее, что заставляло кровь стынуть в жилах. Вокруг Рицуки кружились тени, шепчущие ему что-то на непонятном языке. И Гарри знал, что эти шепоты — не доброе знамение. Он вскочил с кровати, его сердце колотилось в груди. Он чувствовал, что с Рицукой что-то случилось, что он в опасности. Он хотел побежать к нему, предупредить его, но не знал, как. Он был здесь, в Колдовстворце, а Рицука… где-то там, в мире, охваченном тьмой. Гарри подошел к окну. За окном бушевала снежная буря, словно отражая бурю, бушующую в его душе. Он смотрел на падающий снег, и тревога в его сердце все нарастала. Он знал, что должен что-то сделать, но не знал, что. Он был бессилен перед этой неизвестной угрозой, нависшей над его другом. И это бессилие было самым страшным. — Кошмары? — раздался тихий голос за его спиной. Гарри вздрогнул и обернулся. В дверях стояла Жанна Альтер, ее серебристые волосы казались еще более бледными в полумраке комнаты. Она подошла к нему, ее движения были плавными и бесшумными, словно она была призраком, а не живым человеком. — Опять он? — спросила она, ее голос был полон сочувствия. Гарри кивнул, не в силах произнести ни слова. Он уже рассказывал ей о своих снах, о Рицуке, окруженном тьмой. И каждый раз она слушала его внимательно, ее взгляд был полон понимания и… чего-то еще. Чего-то, что он не мог понять. — Он в опасности, — прошептал Гарри, его голос дрожал. — Я чувствую это. Жанна Альтер положила руку ему на плечо, ее прикосновение было неожиданно теплым. — Мы что-нибудь придумаем, — сказала она твердо. — Мы всегда справлялись. В этот момент в комнату неожиданно вошел Рицука. Он выглядел уставшим и бледным, словно не спал несколько ночей. — Гарри, — сказал он, его голос был хриплым. — Мне нужно с тобой поговорить. Гарри рассказал ему о своем сне, о тьме, окружавшей Рицуку, о шепчущих тенях. Рицука слушал его внимательно, его лицо стало еще более бледным. — Это… странно, — сказал он наконец. — Я тоже видел похожие сны в последнее время. Но я не придавал им значения. — Это не просто сны, — сказала Жанна Альтер, ее голос был серьезным. — Это предупреждение. В этот момент из-за окна донесся странный звук. Это был не вой ветра, и не скрип снега. Это был шепот. Тихий, но настойчивый, словно кто-то звал их из глубин замерзшего озера. — Что это? — спросил Рицука, нахмурившись. — Это Ладога, — ответила Жанна Альтер, ее глаза были устремлены в даль. — Она шепчет. И ее шепот… становится все громче. Гарри почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Шепот, доносившийся из-за окна, становился все громче, все настойчивее. Он не понимал слов, но чувствовал в них что-то древнее, зловещее. Предчувствие беды, свинцовой тяжестью, опустилось на его сердце. Колдовстворец, это место силы и древней магии, вдруг показалось ему чужим, враждебным. Он инстинктивно приблизился к Рицуке и Жанне Альтер, ища у них поддержки и защиты. Рицука, бледный и напряженный, внимательно вслушивался в шепот, пытаясь понять его значение. Жанна Альтер, ее лицо было непроницаемым, словно маска, смотрела куда-то вдаль, сквозь ледяные стены Колдовстворца. В ее янтарных глазах читалась тревога, но и решимость. Она была готова встретить любую опасность, защитить тех, кто ей дорог. Гудако, стоявшая у окна, казалась отстраненной. Ее лицо было непроницаемым, она молчала.