Гарри Поттер и Святой Грааль

Черный седан, словно акула, рассекал пелену дождя, оставляя за собой мокрый след на асфальте. Дорога, петляющая среди холмов и рисовых полей, казалась бесконечной, словно лента, разматывающаяся в неизвестность. В салоне царила напряженная тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом шин и мерным стуком капель дождя по крыше. Гарри, сидя на заднем сиденье между Роном и Гермионой, смотрел в окно, пытаясь унять тревогу, которая сжимала его сердце. Он не мог забыть пустой взгляд Сакуры, её хрупкую фигуру, потерянную в лабиринте подземелий дома Мато. Рон, сидевший рядом с ним, нервно теребил рукав своей куртки. Он не любил магов и всего, что с ними связано. Ему было не по себе в этом чужом городе, среди незнакомых людей, говорящих на непонятном языке. Он мечтал лишь о том, чтобы поскорее вернуться домой, в Нору, где его могли ждать семья, друзья и горячий ужин. Или… вот только об этом или он старался не думать. Гарри, глядя в окно на проплывающие мимо пейзажи, вспоминал, как нашел фото Токиоми Тосака в замке Айнцберн. Тогда японский маг произвёл на него впечатление человека холодного, расчётливого и амбициозного. Человека, для которого магия была не только даром, но и инструментом для достижения власти. Гарри не мог поверить, что такой человек мог просто так отдать свою дочь в руки Зокена. В этой истории было слишком много белых пятен. Гермиона, сидевшая поблизости, внимательно изучала карту Фуюки. Она пыталась найти кратчайший путь к особняку Тосака, но лабиринт узких улочек и переулков сбивал её с толку. Она не могла понять, как в этом хаосе можно было ориентироваться. — Надеюсь, с ней всё будет хорошо, — тихо прошептал он, больше себе, чем своим друзьям. — Не волнуйся, Гарри, — сказала Гермиона, ободряюще сжав его руку. — Том… он не такой уж плохой, как кажется. Думаю, он сможет ей помочь. Рон, с сомнением глядя на неё, пробурчал: — Ну, не знаю… Я бы ему не доверил даже хомячка. А уж тем более такую… странную девочку. — Рон, — укоризненно сказала Гермиона. — Не будь таким предубеждённым. Этот Том другой. Он вовсе не тот… Тот-кого-нельзя-называть. — Откуда ты знаешь? — не унимался Рон. — Может, он просто притворяется? Может, это все только игра на показ, а когда придет время, он… — Рон, хватит, — резко оборвал его Кирицугу, не отрываясь от дороги. — Сейчас не время для споров. Нам нужно сосредоточиться на предстоящей встрече. Элен, сидевшая на переднем сиденье рядом с Кирицугу, молча наблюдала за дорогой, её лицо было непроницаемо, словно маска. Жанна Альтер, сидевшая на заднем сиденье у окна, безучастно смотрела на проплывающие мимо пейзажи. Дождь, словно серебряная пелена, скрывал от её глаз мир, который казался ей чужим и непонятным. — Тосака… — прошептала она, словно пробуя это слово на вкус. — Интересно, что они за люди? И как они отреагируют на появление Сакуры? Никто не ответил на её вопрос. Тишина в машине сгущалась, словно туман. Каждый из героев понимал, что их ждёт непростой разговор. Разговор, который может изменить всё. Особняк Тосака, расположенный на холме с видом на Фудзи, казался неприступной крепостью, скрытой от внешнего мира высокими стенами и густыми зарослями деревьев. Дождь лил как из ведра, превращая дорожку, ведущую к главному входу, в грязевой поток. Ветер, словно разъярённый зверь, налетал порывами, раскачивая деревья и швыряя в лицо героям холодные капли дождя. Кирицугу, припарковав машину у ворот, повернулся к остальным. Его лицо было серьёзным и сосредоточенным. — Помните, — сказал он, — мы здесь для того, чтобы узнать правду. И чтобы защитить Сакуру. Будьте осторожны и не делайте резких движений. Герои, выбравшись из машины, поспешили к главному входу, словно стараясь укрыться от непогоды. Слуга, открывший им дверь, молча проводил их в гостиную, обставленную в традиционном японском стиле — низкие столики, татами, сёдзи, украшенные изящной росписью. В камине весело трещал огонь, отбрасывая на стены причудливые тени. В гостиной их уже ждали хозяева дома — Токиоми Тосака и его жена Аой. Токиоми, высокий и статный мужчина с проницательными карими глазами и темными волосами с редкой проседью, встретил их с холодной вежливостью, его лицо не выражало никаких эмоций. Аой, хрупкая и красивая женщина с печальными голубыми глазами, смотрела на них с тревогой и недоумением. — Добро пожаловать в наш дом, — сказал Токиоми, его голос был ровным и бесстрастным. — Чем обязаны честью вашего визита? Кирицугу, сделав шаг вперёд, сказал: — Господин Тосака, мы пришли поговорить о вашей дочери… Сакуре. При упоминании имени дочери лицо Аой исказилось от боли. Она встала со своего места и сделала шаг навстречу гостям. Её голос дрожал от волнения. — Сакура? — спросила она. — Что с ней? Где она? Кирицугу, взглянув на остальных героев, начал свой рассказ. Он рассказал о том, как они нашли Сакуру в доме Мато, о том, в каком состоянии она была, о том, что Зокен проводил над ней какие-то опыты. Он не стал скрывать ничего, но и не вдавался в подробности, боясь слишком расстроить родителей Сакуры. Токиоми и Аой слушали его молча, их лица были бледными и напряжёнными. Когда Кирицугу закончил свой рассказ, Токиоми медленно произнёс: — Я знал, что Зокен… Он всегда был безумцем. Но я не думал, что он способен на такое… Он замолчал, словно не зная, что ещё сказать. Аой, не в силах сдержать слез, закрыла лицо руками. — Моя девочка… — прошептала она. — Что же он с ней сделал? Тишина, словно непрошеный гость, воцарилась в гостиной особняка Тосака. Камин тихо потрескивал, отбрасывая на стены танцующие тени. За окном дождь всё ещё лил как из ведра, словно сама природа плакала вместе с родителями Сакуры. Кирицугу, чувствуя напряжение, решил прояснить ситуацию. — Господин Тосака, — начал он осторожно, — мы не понимаем, почему вы отдали Сакуру Зокену. Ведь вы знали, что он… не самый подходящий опекун для ребёнка. Токиоми, медленно подняв голову, взглянул на Кирицугу. В его глазах читалась смесь боли и стыда. Он вздохнул и начал свой рассказ. — Это было непростое решение, — сказал он тихо. — Но у нас не было выбора. В нашей семье существует древняя традиция: воспитывать только одного наследника магии. Всю свою силу, все свои знания мы передаём тому, кто обладает наибольшим магическим потенциалом. Он замолчал, словно собираясь с мыслями, затем продолжил: — Когда родилась Рин, мы поняли, что она — истинная наследница нашей магии. Она обладала невероятным талантом, талантом, которого не было ни у кого в нашей семье уже много поколений. — Но Сакура… — начала было Гермиона, но Токиоми перебил её. — Сакура тоже родилась с магическим потенциалом, — сказал он. — Но её магия была… другой. Более тёмной, более непредсказуемой. Мы боялись, что она не сможет её контролировать. Что она может навредить себе и другим. — И вы решили отдать её Зокену? — спросил Кирицугу, не скрывая своего негодования. — Зокен сам предложил свою помощь, — сказал Токиоми. — Он сказал, что сможет обучить Сакуру контролировать её магию. Что он сможет защитить её от самой себя. Мы верили ему. Мы думали, что так будет лучше для Сакуры. — Вы ошибались, — холодно сказала Жанна Альтер. — Зокен не помог ей. Он использовал её. Он превратил её в… в монстра. — Я знаю, — тихо сказала Аой. — Мы ошибались. И теперь мы должны исправить свою ошибку. Мы должны вернуть Сакуру.

***

В комнате, где осталась Сакура, царил полумрак. Девочка, сидя на татами, играла с куклой, которую ей подарила Маш. Её сиреневые волосы отбрасывали причудливые тени на стены, словно отблески неизвестной магии. В дверь тихо постучали. Сакура подняла голову. — Войдите, — сказала она тихо. Дверь открылась, и в комнату вошли Токиоми и Аой. Увидев дочь, Аой не смогла сдержать слёз. Она бросилась к Сакуре и обняла её крепко-крепко. — Сакура, моя девочка, — прошептала она, гладя её по волосам. — Прости нас. Прости, что мы оставили тебя. Сакура, не понимая, что происходит, смотрела на мать с недоумением. Она не помнила её. Не помнила отца. Не помнила своего дома. Она помнила только боль, страх и темноту. Токиоми, стоя рядом, молча наблюдал за ними. Его лицо было бледным и напряжённым. Он не знал, как объяснить дочери то, что произошло. Не знал, сможет ли она когда-нибудь простить его. Воссоединение, которое должно было стать моментом радости и облегчения, оказалось полным неловкости и недопонимания. Аой, прижимая к себе Сакуру, плакала навзрыд, шепча слова любви и извинений. Токиоми, стоявший рядом, казался потерянным и растерянным, словно не зная, как себя вести в этой ситуации. Сакура, глядя на них своими большими, сиреневыми глазами, не могла понять, что происходит. Она не чувствовала ни радости, ни привязанности к этим людям, которые называли себя её родителями. В её памяти не было ни одного тёплого воспоминания о них, только пустота и холод. — Мама? — неуверенно произнесла она, её голос звучал хрипло и чуждо. Аой, услышав это слово, заплакала ещё сильнее. Она обняла Сакуру ещё крепче, словно боясь, что она вдруг исчезнет. — Да, дорогая, это я, твоя мама, — прошептала она. — Я так рада, что ты вернулась. Токиоми, сделав шаг вперёд, положил руку на плечо Аой. Его взгляд был направлен на Сакуру, но в нём не было отцовской теплоты, только холодный расчёт. — Аой, — сказал он тихо, — нам нужно поговорить. Наедине. Аой, нехотя отстранившись от Сакуры, взглянула на мужа с недоумением. — Но Токиоми… — начала она. — Пожалуйста, Аой, — настоял он. — Это важно. Он взял её за руку и вывел из комнаты. Дверь за ними закрылась, оставляя Сакуру одну. Она вновь опустила голову и продолжила играть с куклой, словно не замечая их отсутствия. В гостиной Токиоми и Аой сели за низкий столик, на котором стоял чайный сервис. Слуга, бесшумно скользнув в комнату, разлил по чашкам ароматный зелёный чай и исчез так же незаметно, как и появился. — Токиоми, что ты хотел сказать? — спросила Аой, её голос дрожал от волнения. Токиоми, взяв чашку с чаем, сделал глоток, словно давая себе время собраться с мыслями. — Аой, я… Я не знаю, что делать, — сказал он наконец, его голос звучал устало и безнадёжно. — Сакура… Она не та, которой мы её помним. И я не уверен, что мы сможем ей помочь. — Но она наша дочь! — воскликнула Аой. — Мы не можем её бросить! — Я не бросаю её, — сказал Токиоми. — Но мы должны быть реалистами. Мы не можем нарушить традиции нашей семьи. Мы не можем обучить её магии. У нас уже есть наследница — Рин. — Но Сакура… — Аой хотела что-то сказать, но Токиоми перебил её. — Аой, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, — сказал он. — Но мы должны думать о будущем нашей семьи. Мы должны защитить Рин. И мы должны сделать то, что будет лучше для всех. — Что ты предлагаешь? — спросила Аой, её голос был едва слышен. — Я думаю, нам следует оставить Сакуру с теми, кто её привёл, — сказал Токиоми. — Они кажутся хорошими людьми. И они заботятся о ней. Возможно, они смогут ей помочь лучше, чем мы. В этот момент в гостиную, словно тени, вошли Королева Драко и Том Реддл. Они стояли у порога, молча наблюдая за разговором Токиоми и Аой. В их глазах читалась смесь гнева и презрения. — Не смейте отказываться от неё, — холодно сказала Королева Драко, её голос звучал угрожающе. — Она ваша дочь! И вы обязаны о ней заботиться. Токиоми и Аой, вздрогнув, повернулись к ним. На их лицах отразился испуг. Внушительный рост Королевы Драко и мрачный взгляд Реддла наводили на них целую смесь нехороших впечатлений. — Кто вы? — спросил Токиоми, вставая со своего места. — Мы те, кто защищает Сакуру, — ответил Том Реддл, его голос был спокоен, но в нём чувствовалась скрытая сила. — И мы не позволим вам снова её бросить. Токиоми, с трудом подавив гнев, поднялся на ноги, и смерил непрошеных гостей холодным взглядом. — Вы позволите мне решать, что лучше для моей семьи? — процедил он сквозь зубы, стараясь сохранить хотя бы видимость спокойствия. — Кто вы такие, чтобы указывать мне, что делать? — Мы те, кто не даст вам совершить еще одну ошибку, Тосака, — холодно ответила Королева Драко, ее чешуйчатая броня поблескивала в тусклом свете гостиной. — Мы видели, что Зокен сделал с Сакурой. И мы не позволим вам повторить его судьбу. — Зокен был безумцем, — процедил Токиоми, — но он был частью нашей семьи. И он действовал в интересах нашего рода. — Интересы рода? — фыркнула Жанна Альтер, которая незаметно появилась в дверях вслед за Томом и Королевой Драко. — Вы называете интересами рода то, что он искалечил вашу дочь? То, что он превратил ее в… в чудовище? Аой, не в силах сдержать рыданий, закрыла лицо руками. — Хватит! — крикнула она. — Прекратите! Вы не понимаете! Вы не знаете ничего о нашей семье! О наших традициях! — Традициях? — с презрением произнесла Королева Драко. — Традициях, которые разрушают вашу семью? Которые заставляют вас отказываться от собственных детей? — Это не отказ! — вскричал Токиоми. — Это… это необходимость! В нашем роду всегда был только один наследник магии. Тот, кто обладает наибольшим потенциалом. Рин — истинная наследница нашей семьи. А Сакура… — А Сакура что? — резко спросила Жанна Альтер. — Она лишняя? Она не достойна вашей любви и заботы? — Дело не в этом! — Токиоми сжал кулаки, стараясь сдержать гнев. — Мы не можем обучить ее магии. Это нарушит баланс. Это… это опасно! — Опасно? — рассмеялся Том Реддл. — Вы боитесь, что она станет сильнее Рин? Что она затмит ее своим талантом? — Нет! — закричал Токиоми. — Я… Я просто хочу защитить свою семью! Я хочу защитить Рин! — А как же Сакура? — тихо спросила Аой, ее голос дрожал. — Ты не хочешь ее защитить? Токиоми замолчал, его взгляд блуждал по комнате, словно он искал ответа на этот вопрос. В этот момент в гостиную вошла Рин. Она с любопытством осматривалась, окидывая взглядом незнакомых людей, собравшихся в комнате. — Папа, мама, — обратилась она к родителям, слегка нахмурив брови. — Кто все эти люди? И почему мы в этом странном отеле? Аой, увидев дочь, с облегчением вздохнула и поспешила к ней. — Рин, — сказала она, — мы потом все объясним. Токиоми, сделав глубокий вдох, подошел к дочерям. — Рин, — сказал он, — нам нужно серьезно поговорить. — О чем? — спросила Рин, чувствуя нарастающее напряжение. — О твоей сестре, — ответил Токиоми, и его голос дрогнул. — О Сакуре. Глаза Рин широко распахнулись. — Сакура? — прошептала она. — Что с ней? Где она? Токиоми указал на дверь, ведущую в комнату, где осталась Сакура. — Она там, — сказал он. — Иди к ней, Рин. Рин, не раздумывая ни секунды, бросилась к двери и распахнула ее. — Сакура! — крикнула она, вбегая в комнату. Токиоми и Аой остались стоять в гостиной, молча наблюдая за дочерьми. — Токиоми, — тихо произнесла Аой, — ты уверен, что поступаешь правильно? Токиоми вздохнул. — Я не знаю, Аой, — сказал он. — Но я должен попробовать. Я должен защитить свою семью. В этот момент из комнаты, где находились Рин и Сакура, раздался крик. Токиоми и Аой бросились к двери, готовые к худшему. Дверь открылась с тихим щелчком. На пороге стояла Рин, её зеленые глаза сияли радостью, а на губах играла легкая улыбка. — Сакура! — её голос, звонкий и чистый, разнесся по комнате. Сакура, сидевшая на полу и игравшая с куклой, подняла голову. Сиреневые волосы обрамляли её лицо, на котором застыло выражение отчужденности. Фиолетовые глаза, словно затянутые туманом, смотрели на Рин без тени узнавания. — Рин? — прошептала она, её голос был хриплым и неуверенным. Рин, не обращая внимания на холодность сестры, бросилась к ней и крепко обняла, словно пытаясь своим теплом растопить лед, сковавший её сердце. — Сакура, я так рада тебя видеть! — воскликнула она, её голос дрожал от волнения. — Я так скучала! Сакура не ответила, но в её глазах, до этого безжизненных, что-то дрогнуло. По бледной щеке скатилась слеза. В её сердце, холодном и пустом, затеплилась искорка надежды — надежда на то, что она сможет вспомнить, сможет вернуться к нормальной жизни, сможет снова стать счастливой. Рин, отстранившись от сестры, взяла её за руку. Её пальцы, теплые и мягкие, согревали холодную кожу Сакуры. — Сакура, пойдем со мной, — сказала она, её голос звучал уверенно и решительно. — Мы вернемся домой. Сакура посмотрела на нее с недоумением. Её глаза отражали вопрос, который мучил ее. — Домой? — прошептала она. — А где мой дом? — Наш дом — это особняк Тосака, — ответила Рин, её голос звенел гордостью. — Там живут наши родители. И там тебя ждут. Сакура молчала, её взгляд блуждал по комнате, словно она искала ответы на вопросы, которые терзали её. — Сакура, — тихо произнесла Рин, её голос был полон сочувствия. — Ты не хочешь вернуться домой? Сакура медленно подняла взгляд на сестру. Её глаза, словно два глубоких озера, были полны слез. — Я… я не знаю, — прошептала она, её голос был полон отчаяния. — Я ничего не помню. — Ничего страшного, — Рин улыбнулась. — Мы все тебе расскажем. Мы поможем тебе вспомнить. В этот момент в комнату вошли Токиоми и Аой. Увидев дочерей, обнявшихся, Аой не смогла сдержать слез. Её лицо осветила счастливая улыбка, и она поспешила к ним, обнимая обеих дочерей. — Сакура, моя девочка, — прошептала она, её голос был полон любви и нежности. — Я так рада, что ты вернулась. Сакура, не понимая, что происходит, смотрела на мать с недоумением. — Мама? — неуверенно произнесла она. Аой, услышав это слово, заплакала еще сильнее. Слезы стекали по ее щекам, омывая лицо Сакуры. Она обняла Сакуру еще крепче, словно боясь, что та исчезнет. — Да, дорогая, это снова я, твоя мама, — прошептала она. — Я так рада, что ты вернулась. Токиоми, стоявший рядом, молча наблюдал за ними. Его лицо было непроницаемо, но в глубине его глаз теплились искры боли и раскаяния. Он не знал, как объяснить дочери то, что произошло. Не знал, сможет ли она когда-нибудь простить его. В комнату вошли Королева Драко и Том Реддл. Их появление нарушило хрупкую тишину. Королева Драко, смерив Токиоми презрительным взглядом, фыркнула. — Ну что, Тосака, — её голос, резкий и холодный, резал слух. — Ты уже решил, что будешь делать со своей дочерью? Токиоми, сделав глубокий вдох, посмотрел на Королеву Драко. — Я… я не знаю, — сказал он. — Не знаете? — Королева Драко усмехнулась, её голос сочился сарказмом. — Снова прячетесь за маской нерешительности, Тосака? Ваша дочь годами страдала в руках безумца, а вы до сих пор не знаете, что с ней делать? Токиоми стиснул зубы, сдерживая гнев. — Я должен обдумать все варианты, — процедил он сквозь зубы. — Это не так просто, как вам кажется. — Просто? — Том Реддл шагнул вперед, его глаза, словно два уголька, прожигали Токиоми насквозь. — Что может быть проще, чем принять ответственность за свою дочь? Или вы, Тосака, из тех, кто предпочитает прятать голову в песок, когда сталкивается с трудностями? — Хватит! — Аой, до этого молчавшая, не выдержала. — Вы не имеете права так с ним разговаривать! Он отец Сакуры, и он любит её! — Любит? — Королева Драко рассмеялась, её смех был похож на скрежет металла. — Странная у вас любовь, Тосака. Отдать свою дочь на растерзание маньяку — это, по-вашему, проявление любви? — Я… я думал, что так будет лучше для неё, — пробормотал Токиоми, его голос был едва слышен. — Зокен обещал… — Зокен? — Том Реддл презрительно скривил губы. — Вы поверили обещаниям этого старого безумца? Вы, глава семьи Тосака, известный своей мудростью и проницательностью? — Я ошибся, — тихо сказал Токиоми. — И теперь я готов исправить свою ошибку. Я хочу вернуть Сакуру домой. — Вернуть домой? — Королева Драко смерила его ледяным взглядом. — А вы уверены, что она захочет вернуться? Вы уверены, что она сможет простить вас за то, что вы с ней сделали? — Я… я не знаю, — Токиоми опустил голову. — Но я должен попробовать. — А что, если она не простит? — спросил Том Реддл. — Что, если она будет вас ненавидеть? Вы готовы к этому, Тосака? Токиоми молчал. Он не знал ответа на этот вопрос. — Папа, — Рин подошла к отцу и взяла его за руку. — Пожалуйста, не отказывайся от Сакуры. Она наша сестра. И мы должны ей помочь. Токиоми посмотрел на дочь, затем на жену, которая со слезами на глазах кивала. — Хорошо, — сказал он наконец. — Я попробую. Я попробую научить Сакуру управлять своей магией. — Но… — начал было Том Реддл, но Королева Драко остановила его. — Пусть попробует, — сказала она. — Если у него получится, это будет лучше для всех. Токиоми кивнул. — Спасибо, — сказал он. — Я не подведу вас. В этот момент Сакура вскрикнула. Из её тела хлынула волна темной энергии, наполняя комнату зловещим свечением. — Сакура! — Рин бросилась к сестре. Но было уже поздно. Темная энергия окутала Сакуру, и она исчезла, оставив после себя лишь пустоту и запах серы. — Сакура! — Токиоми бросился к тому месту, где только что стояла его дочь. Но там уже никого не было. Комната, до этого наполненная тихим гулом голосов и напряженной атмосферой, вдруг погрузилась в звенящую тишину. Токиоми, застывший в нелепой позе, словно статуя, протянул руку к пустоте, где только что стояла его дочь. Лицо его исказила гримаса ужаса, смешанного с непониманием. Аой, не в силах сдержать крика, упала на колени, её тело сотрясали рыдания. Рин, окаменев от страха, смотрела на пустое место, где еще секунду назад была её сестра. Королева Драко, её чешуйчатая броня поблескивала в тусклом свете ламп, сделала шаг назад, её глаза, словно два рубина, горели недобрым огнем. — Что это было? — прошептала она, её голос был хриплым и напряженным. Том Реддл, его взгляд, холодный и проницательный, скользил по комнате, словно ища ответ на этот вопрос. Он подошел к тому месту, где исчезла Сакура, и присел на корточки, внимательно изучая пол. — Магия… — прошептал он, его голос был тихим и задумчивым. — Мощная и… темная. Но это не просто магия. Это что-то… другое. Воздух в комнате начал сгущаться, тьма собиралась в центре, где только что стояла Сакура. Температура резко упала, по коже пробежал холодок. Запах серы, витавший в воздухе после исчезновения Сакуры, усилился, стал едким и удушающим. Из клубящейся тьмы начало формироваться нечто, от чего у всех присутствующих волосы встали дыбом. Это была аморфная масса, черная, словно нефть, но с прожилками глубокого фиолетового цвета, мерцающими, как аметисты. Она постоянно меняла форму, пульсировала и извивалась, словно живое существо, пытаясь найти себе оболочку. По её поверхности пробегали волны, будто под кожей этой сущности билось беспокойное сердце. От неё отделялись тонкие, почти невидимые нити, которые стремительно скользили по полу, оставляя после себя следы инея. Холод, исходящий от существа, был невыносимым, он проникал до костей, заставляя зубы стучать. Токиоми, с трудом оторвав взгляд от этого кошмарного зрелища, попятился назад, его лицо исказила гримаса ужаса. Он понимал, что перед ним нечто, с чем он не в силах справиться. Нечто, что родилось из боли, страха и отчаяния его дочери. — Что… что это такое? — прошептал он, его голос дрожал. — Это следствие ваших ошибок, Тосака, — холодно произнесла Королева Драко. — Это то, во что вы превратили свою дочь. Тьма пульсировала, словно живое сердце, разрастаясь с каждой секундой. Аморфная масса, черная, с фиолетовыми прожилками, извивалась и растягивалась, заполняя собой все большее пространство. Её нити, тонкие и холодные, словно ледяные иглы, проникали в каждую щель, в каждую трещину, словно пытаясь опутать всю комнату. Токиоми, отступая назад, наткнулся на стену, его глаза широко раскрылись от ужаса. Он видел, как нити тьмы подбираются к его ногам, словно паутина, готовая опутать его и затащить в свою бездну. Аой, захлебываясь в рыданиях, прижала к себе Рин, которая застыла в оцепенении, не в силах оторвать взгляд от кошмарного зрелища. Королева Драко, стиснув зубы, приготовилась к атаке, её чешуйчатая броня поблескивала в призрачном свете, исходящем от тьмы. Том Реддл стоял неподвижно, его глаза, словно два уголька, внимательно наблюдали за тем, как тьма набирает силу. В следующий момент существо издало пронзительный крик, от которого задрожали стены отеля. Из его тела вырвался мощный импульс магической энергии, которая волной распространилась по комнате, разрушая все на своем пути. Мебель разлетелась в щепки, стены покрылись трещинами, окна вылетели из рам, словно от взрыва. Отель задрожал, словно от землетрясения. Токиоми и Аой упали на пол, прикрывая головы руками. Королева Драко и Том Реддл, используя свою магию, создали защитный барьер, который едва выдержал удар волны. Рин, оглушенная и испуганная, прижалась к матери, её тело сотрясали рыдания. Она понимала, что они на грани гибели. Но в этот момент, когда казалось, что все потеряно, в комнате появилась яркая золотая вспышка. Жанна-Рулер, её лицо было спокойным и решительным, встала между героями и разрушительной волной магии, расправив купол, сотканный из золотого света. — Мой фантазм! — произнесла она, её голос, словно звон колокола, разнесся по комнате. — Luminosite Eternelle! Золотой свет, исходящий от Жанны, наполнил собой всю комнату, отражая удар темной энергии. Отель перестал трястись, разрушительная волна откатилась назад, словно натолкнувшись на невидимую стену. Когда свет погас, герои увидели, что они в безопасности. Жанна-Рулер стояла неподвижно, её защитный купол все еще сияли золотым светом, защищая их от тьмы. — Все в порядке? — спросила она, её голос был спокойным и уверенным. — Да… — прошептал Токиоми, его голос дрожал от пережитого страха. — Спасибо тебе. Дым и пыль медленно оседали, обнажая картину разрушений. Комната, где еще недавно царила напряженная атмосфера семейной драмы, теперь напоминала поле боя. Мебель разлетелась в щепки, стены покрылись трещинами, осколки стекла хрустели под ногами. Герои, ошеломленные и испуганные, медленно поднимались с пола. Жанна-Рулер, её крылья постепенно утрачивали свое сияние, оглядывала всех присутствующих, убеждаясь, что никто не пострадал. Её взгляд остановился на аморфной массе, которая сжалась и пульсировала в центре комнаты, словно раненый зверь. — Что теперь? — спросил Кирицугу, его голос был хриплым и напряженным. — Не знаю, — ответила Жанна-Рулер, её голос звучал тихо и задумчиво. — Это нечто новое… Я никогда не сталкивалась с подобной магией. В этот момент от матери вырвалась Рин. Её лицо было бледным, а глаза горели отчаянием. Она бросилась к аморфной массе, её руки дрожали, но пытались заключить эту массу в объятия. — Сакура! — крикнула она, её голос дрожал от слез. — Сакура, это я, Рин! Вспомни меня! Она протянула руку к темной массе, её пальцы дрожали, но искали что-то, пытаясь нащупать хотя бы лицо родной сестры. На мгновение показалось, что тьма отпрянула, словно испугавшись прикосновения. Затем, словно подчиняясь невидимой силе, она начала изменяться. Чёрная масса стала светлеть, фиолетовые прожилки постепенно исчезали. Она приобретала более определенную форму, словно скульптор высекал из камня фигуру человека. И вот, наконец, вместо аморфного существа на полу сидела Сакура, её сиреневые волосы были растрепаны, а лицо залито слезами. — Рин? — прошептала она, её голос был слабым и хриплым. Рин бросилась к сестре и обняла её крепко-крепко. Аой, не в силах сдержать радости, подбежала к дочерям и присоединилась к объятиям. Токиоми же остался стоять в стороне. На его лице застыло выражение нерешительности и сомнения. Он видел, какой мощью обладает Сакура, какая тьма скрывается в её душе. И он понимал, что не готов принять её такой. — Аой, — сказал он, его голос был холодным и отстраненным. — Нам нужно поговорить. Аой, нехотя отстранившись от дочерей, посмотрела на мужа с недоумением. — Токиоми, что ты хочешь сказать? — спросила она. — Я думаю… Я думаю, что Сакуре будет лучше остаться с ними, — сказал он, кивнув в сторону Жанны-Рулер и остальных героев. — Они смогут защитить её от самой себя. — Токиоми, ты не можешь так поступить! — воскликнула Аой. — Она наша дочь! — Я знаю, — сказал Токиоми. — Но я не могу рисковать безопасностью нашей семьи. Сакура… она слишком опасна. — Но… — Аой хотела что-то сказать, но Токиоми перебил её. — Это мое решение, Аой. И я не изменю его. Слова Токиоми, холодные и отстраненные, словно ледяные осколки, разлетелись по комнате, раня всех присутствующих. Тишина, сгустившаяся в воздухе, стала тяжелой и давящей. Аой, словно пораженная ударом молнии, застыла на месте. Её глаза, полные боли и непонимания, устремились на мужа. — Токиоми… — прошептала она, её голос дрожал от отчаяния. — Ты не можешь… Она же наша дочь! — Я знаю, Аой, — голос Токиоми был ровным и бесстрастным, словно он говорил о чем-то абсолютно обыденном. — Но я не могу рисковать безопасностью Рин. Магия Сакуры… она непредсказуема и опасна. Рин, до этого прижимавшая к себе сестру, резко отстранилась. Её зеленые глаза вспыхнули гневом. — Папа! — выкрикнула она, её голос звенел от возмущения. — Как ты можешь так говорить?! Сакура только что вернулась, она напугана и растеряна, а ты… ты хочешь снова от неё отказаться?! Королева Драко, смерив Токиоми ледяным взглядом, фыркнула. — Трусливый червь, — процедила она сквозь зубы. — Спрятаться от проблемы — вот и все, на что вы способны. Не удивительно, что Зокен так легко манипулировал вами. Том Реддл, его лицо было искажено гримасой презрения, медленно подошел к Токиоми. — Вы отвратительны, Тосака, — его голос был тихим и угрожающим. — Вы бросили свою дочь один раз, и теперь готовы сделать это снова. Надеюсь, когда-нибудь вы поймете, какую ошибку совершили. Кирицугу, молча наблюдавший за разворачивающейся сценой, сжал кулаки. Он всегда презирал слабость и нерешительность, и сейчас он видел их во всей красе. — Токиоми, — сказал он, его голос был холодным и твердым, словно сталь. — Ты не имеешь права решать судьбу Сакуры. Она сама выберет, где ей быть. Жанна-Рулер, её лицо было печальным и сочувствующим, подошла к Сакуре и обняла её за плечи. — Не бойся, Сакура, — сказала она, её голос был нежным и успокаивающим. — Мы не дадим тебя в обиду. Сакура, всхлипывая, прижалась к Жанне. Её тело дрожало, словно от холода. — Я… я хочу домой, — прошептала она. Аой, услышав слова дочери, бросилась к ней и обняла её крепко-крепко. — Сакура, моя девочка, — прошептала она, её голос дрожал от слез. — Мы больше никогда не оставим тебя. Токиоми, стоявший в стороне, смотрел на свою семью, и его сердце сжималось от боли. Он понимал, что совершил ошибку, но исправить её было уже не в его силах. Токиоми стоял, словно окаменев, его взгляд метался между женой, дочерьми и героями, которые смотрели на него с осуждением и презрением. Каждое слово, брошенное в его адрес, словно удар хлыста, оставляло на его душе кровоточащие раны. Он, глава семьи Тосака, маг, известный своей силой и мудростью, вдруг почувствовал себя жалким и беспомощным. — Токиоми, — голос Аой, дрожащий от боли и разочарования, прорезал тишину, словно острый нож. — Неужели ты не видишь, что твои традиции, твои законы разрушают нашу семью? Ты отверг Сакуру однажды, и теперь ты готов сделать это снова? Её слова, словно камни, брошенные в тихую гладь озера, разбили хрупкое равновесие, которое Токиоми так долго пытался сохранить. Он видел слезы на лицах своих дочерей, видел гнев и презрение в глазах своей жены. И в этот момент он понял, что теряет не только Сакуру, но и всю свою семью. — Но Рин… — прошептал он, его голос был едва слышен. — Я должен защитить её… — Защитить от кого? — взорвалась Рин, её зеленые глаза горели праведным гневом. — От собственной сестры? Ты боишься, что Сакура станет сильнее меня? Что она затмит меня своим талантом? Так знай, отец, я не боюсь Сакуры! Я люблю её! И я никогда не позволю тебе снова её бросить! Её слова, полные силы и решимости, поразили Токиоми в самое сердце. Он видел, что его старшая дочь уже не та маленькая девочка, которую он мог контролировать и манипулировать. Сейчас она точно знала, чего хочет и готова бороться за это. — Токиоми, — голос Кирицугу был холодным и непреклонным. — Ты сделал свой выбор. И теперь ты должен жить с последствиями. Он повернулся и направился к двери, увлекая за собой остальных героев. Королева Драко и Том Реддл бросили на Токиоми последний, полный презрения взгляд, и вышли из комнаты. Жанна-Рулер, чьё лицо было печальным и сочувствующим, подошла к Аой и обняла её за плечи. — Я сожалею, Аой, — сказала она тихо. — Но вы должны быть сильными. У вас есть Рин, и она нуждается в вашей любви и поддержке. Она повернулась и последовала за остальными, оставив Токиоми наедине с его женой и дочерью. Аой, не в силах сдержать слез, обняла Рин и Сакуру. Её тело сотрясали рыдания. Токиоми стоял неподвижно, словно статуя, его глаза были пусты и безжизненны. Он понимал, что потерял все. Свою семью, свою честь, свое будущее. Он остался один, окруженный руинами своих ошибок. Его мир рухнул, и он не знал, как жить дальше.