Гарри Поттер и Святой Грааль

      После магазина Олливандера дядя Вернон, к немалому удивлению Гарри, заявил, что намерен купить Дадли метлу. И не какую-нибудь там учебную развалюху, а самый настоящий «Нимбус-2001» — последнюю модель, на такой даже Гарри не летал! — Раз уж Дадлик попал в эту вашу школу, — бурчал он, с недоверием оглядывая витрину магазина спортивных товаров, — то должен быть во всем лучшим. И в этом вашем квиддиче тоже.       «Лучшим, значит…» — подумал про себя Гарри. С габаритами Дадли ему, пожалуй, и впрямь светят только ворота. Если, конечно, он вообще сможет подняться в воздух на метле.       Впрочем, сомнения племянника дядю Вернона не волновали. Он был полон решимости сделать из сына чемпиона, даже если для этого придется потратить целое состояние. «Деньги не проблема,» — любил повторять он, и владение фирмой по производству дрелей (довольно успешной, надо заметить) позволяло ему не слишком задумываться о расходах. Хотя, надо отдать ему должное, к выбору метлы он подошел со всей серьезностью, долго и придирчиво изучая разные модели и сверяясь с ценами. Видимо, даже для него существовала грань, после которой расточительность превращалась в безумие.       В конце концов, после часа мучительных раздумий, дядя Вернон остановил свой выбор на сверкающем новеньком «Нимбусе-2001». — Вот, — сказал он, с гордостью вручая Дадли покупку. — Летай на здоровье. И смотри у меня, чтобы к концу года стал лучшим игроком в команде!       Дадли, который до этого с опаской поглядывал на метлы, теперь с восторгом рассматривал свою новую игрушку, не зная, как подступиться.       «Ну что ж, — подумал Гарри, — по крайней мере, теперь у меня будет компания для тренировок».       Все оставшееся лето Гарри, к своему удивлению, провел в роли учителя, натаскивая Дадли по основам магических наук. Уроки проходили прямо в гостиной Дурслей, к вящему неудовольствию дяди Вернона и тети Петунии. Дадли оказался на удивление упорным учеником, но это не значит, что обучение проходило гладко. Если с запоминанием заклинаний и ингредиентов для зелий у него особых проблем не возникало (сказывалась практика зубрежки в школе), то с практической магией дела обстояли куда хуже.       Дадли пыхтел, краснел, потел, но простейшие заклинания никак не хотели ему даваться. Палочка в его руке казалась инородным предметом, упрямо отказываясь подчиняться. Десятки раз он пытался поднять в воздух перо, но оно лишь подпрыгивало на столе, как подстреленная птица. — Да что ж такое! — рычал Дадли, в очередной раз роняя перо на пол. — Почему у тебя все так просто получается? — Дело не во мне, — отвечал Гарри, в который раз демонстрируя заклинание. — Дело в палочке. Ты должен чувствовать ее, понимать, как она работает. — Да что ее понимать? — злился Дадли. — Махнул, сказал словечко, и все дела! — Не все так просто, — вздыхал Гарри.       Особую сложность для Дадли представляли те предметы, которые, по его мнению, были ему не интересны. Зубрежка многостраничных талмудов по истории магии или попытки угадать будущее по расположению звезд вводили его в уныние. Даже зельеварение, где он мог наблюдать за изменением цвета и вязкости, казалось ему занятием скучным. — Зачем мне все это? — ныл Дадли. — Я что, собираюсь стать прорицателем или зельеваром? — Это основы, — терпеливо объяснял Гарри. — Без них ты не сможешь двигаться дальше.       Но Дадли не сдавался. Он упорно пытался освоить азы магии, и иногда у него даже что-то получалось. К концу лета он научился с грехом пополам поднимать в воздух небольшие предметы, зажигать и гасить свет с помощью заклинания «Люмос» и даже заставлять метлу подчиняться команде «Вверх!», хотя на это уходило не менее десяти минут громких криков и угроз.       Гарри был поражен такой переменой в своем двоюродном брате. Он и представить себе не мог, что Дадли, этот избалованный громила, способен на такое упорство. «Может, Олливандер был прав, — думал Гарри, — и эта палочка действительно изменит его?»       Что же до полетов, то тут все было еще сложнее. Несколько раз Гарри брался обучать Дадли основам полета на метле. Уроки проходили на заднем дворе, подальше от любопытных глаз соседей. Гарри вспоминал свой первый урок с мадам Трюк и велел Дадли положить метлу на землю и скомандовать ей: «Вверх!». — Вверх! — рявкнул Дадли, и метла, не обращая на него никакого внимания, осталась лежать на месте. — Да не ори ты на нее, — усмехнулся Гарри. — Просто спокойно и уверенно скажи: «Вверх». — Вверх, — повторил Дадли, стараясь унять дрожь в голосе.       Метла лишь слегка вздрогнула, будто насмехаясь над его попытками. — Да что ж такое! — Дадли топнул ногой, и вдруг упал, зацепившись за непослушную метлу. — Может, она бракованная? — Да нет, просто с характером, — Гарри с трудом сдерживал смех, глядя на неуклюжие попытки кузена. — Попробуй еще раз.       После, примерно, десяти минут тщетных попыток, перемежавшихся с руганью и жалобами Дадли, метла, наконец, соизволила подпрыгнуть и замереть в воздухе, ожидая, когда же хозяин соизволит взять ее в руки. — Получилось! — радостно воскликнул Дадли, забыв про все обиды. — Она меня слушается! — Ну еще бы, — хмыкнул Гарри. — Ты же теперь волшебник.       Следующие уроки проходили уже не на земле, а в воздухе, и тут Дадли пришлось куда сложнее. Он то и дело терял равновесие, цеплялся за метлу, как за спасательный круг, и то и дело норовил свалиться на землю. Метла под ним жалобно скрипела и покачивалась, словно протестуя против такого обращения. — Да расслабься ты! — кричал Гарри, в который раз подхватывая кузена, чуть не упавшего с метлы. — Держи равновесие! И не сжимай ее так сильно, а то сломаешь! — Легко тебе говорить! — пыхтел Дадли, пытаясь удержаться на метле, которая так и норовила его сбросить. — Я же тебе не какой-то там ловец! — Это точно, — не удержался от замечания Гарри. — Из тебя такой же ловец, как из меня балерина.       Тем не менее, к первому сентября Дадли все же научился более-менее уверенно держаться в воздухе и даже пролетать несколько метров, не касаясь земли. — Прогресс, — с удовлетворением отметил Гарри. — Смотришь, к Рождеству и в команду попадешь. Запасным вратарем.       Дадли ничего не ответил, но по его довольному лицу было ясно, что он не прочь оказаться на поле во время матча по квиддичу. Пусть даже и в качестве замены. — Только придется тебе потренироваться отбивать мячи, — добавил Гарри, заметив мечтательное выражение на лице Дадли. — А то с твоей реакцией ты все квоффлы пропустишь. — Ничего, — уверенно сказал Дадли. — Я им всем покажу!       Дни летели стрелой (и куда она только летит? — задавал себе один и тот же философский вопрос каждый день Гарри) и с каждым днем все сильнее приближалось первое сентября.       Утром в день знаний дядя Вернон провожал обоих ребят на вокзал. — Нужно просто разбежаться и ни о чем не думать, — сказал Гарри кузену, когда тот в недоумении остановился перед барьером между платформами 9 и 10. — Не бойся, ты легко пройдешь и не заметишь.       Тому едва далось понимание того, что теперь-то он точно сможет пройти сквозь волшебную стену. В конце концов, собравшись с духом, он во весь опор помчался в сторону волшебного барьера, напоследок закрыв глаза. Так ожидаемого им удара не случилось, и открыв глаза, он увидел платформу 9 и 3\4. На пути стоял блестящий алый паровоз, а из его трубы вверх поднимались клубы дыма и пара. — А, Гарри, ты это видел? — восхищался он, глядя на паровоз. — Это же паровоз, настоящий паровоз! — Конечно, видел, — ответил вынырнувший у него за спиной Гарри. — Каждый раз словно впервые его вижу.       На платформе он встретился со своими друзьями. Их сопровождали Грюм, какая-то девушка с розовыми волосами, Сириус в обличье собаки, Люпин, миссис Уизли и еще несколько человек, Гарри незнакомых. — Привет, Гарри! — обрадовалась Гермиона. — Как ты? Что случилось в тот вечер? — Привет, Гермиона! — ответил тот с улыбкой. — На нас с Дадли тогда двое дементоров напали, но я их отогнал. — Не может этого быть! В вашей местности их быть не должно! Неужели их Темный Лорд подослал? — Не знаю, возможно. — А кто это с тобой, Гарри? — спросила миссис Уизли, кивая в сторону Дадли. — Извините, что сразу не представил, — смутился Гарри. — Это мой двоюродный брат, Дадли. — Тот самый, который тебя задирал все время? — охнул Рон. — Да, — ответил Дадли. — Но… но как? — изумлению Рона не было предела. — Я не знаю, — ответил Гарри. — В тот же вечер после нападения дементоров к нам прилетела сова с письмом для Дадли.       Рон еще несколько раз оглядел Дадли снизу вверх. Уж каким бы Рон не был долговязым, до размеров Дадли ему было далеко. — Ну, это… — замялся Рон. — Добро пожаловать в наш мир, Дадли.       И протянул руку. Тот секунду подумал, но все же пожал руку Рона. — Пойдем места занимать, — предложил Гарри. — Ну, мы… Нам с Роном надо в вагон старост, — ответила Гермиона.       Гарри не расстроился. Уже довольно скоро он вместе с Дадли занял купе. Пока они его искали, к ним присоединились Джинни, Жанна и Невилл. Единственное свободное купе занимала Полумна Лавгуд, рядом с которой они и сели.       В пути между ними завязался разговор. Невилл показал всем редкое растение — Мимбулус Мимблетония, которое он очень хотел показать профессору Стебль; Полумна читала журнал «Придира», не обращая внимание на окружающих ее людей; Дадли вычитывал что-нибудь интересное в учебниках; а Жанна, Гарри и Джинни рассуждали о том, кого же в этом году ждать на посту преподавателя Защиты от Темных Искусств. По их памяти, Грюм добровольно освободил эту должность, предполагая, что, будучи штатным мракоборцем он сделает куда больше, нежели на преподавательской должности. И все равно, Гарри мысленно благодарил и настоящего Грюма и Барти Крауча младшего за то, чему они оба его научили. Именно благодаря Барти Краучу младшему он научился сопротивляться влиянию заклятия Империус, которое применил к нему Волдеморт на кладбищенской дуэли. Именно лже-Грюм показал им Непростительные Заклятия и морально подготовил к встрече с темными магами. Именно Грюм часто требовал от ребят хранить бдительность. И теперь Гарри стремился во всем следовать его указаниям.       Их спокойствие не нарушили даже ворвавшиеся в купе Малфой с его дружками. Как оказалось, Малфоя поставили старостой Слизерина и теперь он всячески кичился полученными полномочиями, но Жанны все равно до жути боялся. Появившийся на горизонте Дадли размером больше Крэбба и Гойла вместе взятых выглядел в его глазах очень серьезным аргументом в пользу хранения языка за зубами. Поэтому, когда Дадли встал со своего места желая познакомиться с ним поближе, Малфой только и знал, что сжаться и пискнуть что-то про отца и свои полномочия. — Сгинь, — бросила Жанна Малфою. — Не видишь, серьезные люди разговаривают?       Взгляд Малфоя коснулся Луны, читавшей журнал вверх тормашками и переместился на Невилла, чье лицо только что забрызгал Смердящим Соком его цветок, но спорить парень не стал, и поспешил удалиться как можно скорее. — Кто это был? — пробасил Дадли. — Так, дурачок один со Слизерина, — ответила Джинни. — Иногда он сам не знает, что несет, просто следует давней слизеринской традиции — амбиции свои показывает. — Угу, ясно, — ответил Дадли. — Его папашка был Пожирателем Смерти, — заметила Жанна. — Явился на то кладбище поприветствовать своего хозяина. — Кем был? — пробасил Дадли. — Прислужником Волдеморта, мага, убившего родителей Гарри. — Так у него прислужники есть? И как он их на свою сторону привлек? — Борьба за чистоту крови, власть, деньги. — Вот как? А в чем бонус от чистоты крови?       Его не особо интересовало все то, что он мог назвать заморочками отдельных людей, но он самым нутром понимал — если есть злодей, у него должна быть мотивация, пусть даже и самая бредовая. Он хотел знать, к чему должен готовиться, если вдруг встретится с Волдемортом или его прислужниками. Идею бороться за чистоту крови он находил абсолютным бредом, не понимая, почему волшебники не должны пересекаться с простыми людьми. Для него это было особенно актуально, ведь и сам не обладал способностями к магии до последнего времени. — Ни в чем, — ответил Невилл. — Гермиона у нас вообще из семьи маглов, так она лучшая ученица в Гриффиндоре. Я вообще поражаюсь, как ее Шляпа в Когтевран не отправила… — Может быть, она попросила Шляпу, — вставила Жанна, задумчиво глядя на Дадли. — Меня вот она тоже сначала не туда хотела отправить. Знаете, что заявила? «Нет в тебе ничего, что ценится в других факультетах, кроме Слизерина». — И что ты ей ответила? — с любопытством спросил Невилл, теребя в руках свой Мимбулус. — Пригрозила, что спалю ее дотла, если немедленно не пересмотрит свое решение, — Жанна усмехнулась, вспоминая свой разговор со Шляпой. — Подействовало. — Да уж, с тобой не забалуешь, — хмыкнул Невилл. — А меня Шляпа все норовила в Пуффендуй отправить. Долго сомневалась. — А мне, — вздохнула Джинни, — Шляпа с порога заявила: «О, еще одна Уизли! Все с вами ясно!» Как будто других вариантов у нее для нашей семьи вообще нет. — А я куда попаду? — с любопытством вклинился Дадли, который с интересом слушал разговор. — А это, братец, ты узнаешь, только когда она окажется у тебя на голове, — ответил Гарри, пожимая плечами. — Тут уж как повезет.

***

      Не все в этот день соответствовало ожиданиям Гарри: на станции Хогсмид не было Хагрида (хотя бы не напугает Дадли — мрачно заметил про себя Гарри, вспомнив о случае с поросячьим хвостиком), а в ранее безлошадные кареты оказались впряжены жутковатого вида существа, определить которых он не мог. В этот раз карет на всех не хватало и Гарри не мог понять, с чем это связано. — Гермиона, а что это за… — начал он, указывая на странных животных. — Что «что»? — не поняла Гермиона, оглядываясь. — Где? — Ну, эти… — Гарри замялся, не зная, как описать существ. — Которые впряжены в кареты. — Гарри, ты, наверное, перегрелся на солнце, — обеспокоенно сказала Гермиона. — Никто кареты не везет. Они всегда сами едут. — Но я же вижу! — воскликнул Гарри, чувствуя себя идиотом. — Вообще-то, я тоже их вижу, — спокойно заметила Луна, задумчиво глядя в ту же сторону, куда смотрел Гарри. — И всегда видела. — И я, — добавила Жанна, пожимая плечами. — Это фестралы. О них еще в «Истории Хогвартса» написано, между прочим. — Фестралы? — переспросил Гарри, ощущая, как на него накатывает волна удивления. — Погоди, — вмешался Дадли, который с недоумением наблюдал за происходящим. — Вы о чем вообще? Какие еще фестралы? Там же пусто!       Гарри посмотрел на Дадли, потом на Жанну, потом снова на пустое место, где, по его мнению, находились эти самые фестралы. — Да вот же они, — сказала Полумна, подходя к одному из невидимых для Дадли существ. — Подойди и потрогай.       Дадли недоверчиво покосился на Луну, но все же решился подойти. Он протянул руку и на мгновение замер, словно не решаясь прикоснуться к невидимой преграде. А затем его пальцы ощутили что-то твердое и кожистое. — Обалдеть! — выдохнул Дадли, отпрянув от невидимого существа. — Оно там есть! Оно живое!       Полумна лишь загадочно улыбнулась и кивнула, словно подтверждая его слова. А Гарри почувствовал, как к горлу подступает комок. Значит, он не сошел с ума. Значит, фестралы действительно существуют. Но почему он видит их только сейчас?       Спустя короткое время Гарри вошел в Большой Зал. Первым делом ему в глаза бросилось непривычно большое число юношей и девушек, ожидавших распределения. Они, как догадался Гарри, вместе с Дадли должны были поступать на пятый курс. Их распределение должно было начаться вскоре после первокурсников. Но больше всего Гарри волновал сейчас не вопрос о распределении новичков, а таинственное отсутствие Хагрида. Его не было ни на платформе, ни среди встречающих. — Куда же подевался Хагрид? — пробормотал Гарри, вглядываясь в сторону платформы. — Неужели он все еще не вернулся? — Наверное, это как-то связано с тем секретным заданием, о котором говорил Дамблдор, — предположила Жанна, пожимая плечами. — Но разве он не должен был уже вернуться? — обеспокоенно спросил Гарри. — Уже целый месяц прошел. — Мало ли что могло случиться, — пожала плечами Жанна. — Может, задание оказалось сложнее, чем думал Дамблдор. Или… — она замолчала, не договорив. — Или что? — поторопил ее Гарри. — Или он попал в беду, — тихо закончила Жанна.       Гарри с тяжелым вздохом опустил голову. Значит, Хагрид точно не появится в ближайшее время, раз его нет среди встречающих.       «Что же с ним могло случиться? — думал Гарри, чувствуя, как в душе нарастает тревога. — Неужели Дамблдор послал его на слишком опасное задание? А если он ранен? Или того хуже…»       Он решительно тряхнул головой, отгоняя от себя страшные мысли.       «Нет, — сказал он себе. — С Хагридом все в порядке. Он сильный, он справится. Просто нужно немного подождать.»       Но несмотря на все усилия, тревога не отпускала. Гарри решил, что после пира обязательно сходит к хижине Хагрида. Может быть, там найдутся хоть какие-то подсказки.       Когда они уже уселись за стол в Большом зале в ожидании своей очереди распределения, Гарри огляделся в поисках Хагрида, но не нашел его и за преподавательским столом. Вместо него пустовало свободное место. Неужели его не будет и на пиру?       Пока они обсуждали отсутствие Хагрида, за преподавательский стол, заняв пустовавшее место, уселась профессор Граббли-Дерг. И тут же, привлекая всеобщее внимание, к столу направилась невысокая, полная женщина, похожая на большую розовую жабу. Она была одета в нелепый, пушистый розовый жакет, а на голове у нее красовался черный бархатный бантик, напоминающий муху. — А это еще кто? — прошептала Гермиона, с любопытством разглядывая странную женщину. — Понятия не имею, — пожал плечами Гарри. — Может, новая преподавательница Защиты от Темных Искусств? — Похожа, — кивнула Жанна. — Только вот… больно подозрительная. — Хагрида все нет, — с грустью заметил Гарри, переводя взгляд на Граббли-Дерг. — Похоже, придется привыкать к тому, что у нас новый преподаватель по уходу за магическими существами. — Посмотрим, — ответила Жанна. — Может, он еще вернется.       Пришли и первокурсники. МакГонагалл внесла в Большой Зал Распределяющую Шляпу и положила на табурет. Не прошло и нескольких секунд, как Шляпа открыла рот и запела. Пела она долго, и свою песню посвятила теме объединения. Когда она закончила, зал разразился аплодисментами, а МакГонагалл принялась вызывать студентов.       Песня Шляпы вызвала бурное обсуждение в зале. Все пытались понять, к чему же Шляпа вызвалась предостерегать студентов об опасности и призывать к единству. Лишь Почти Безголовый Ник подсказал Гермионе, ответив на ее вопрос: Шляпа предостерегала об опасности студентов и раньше, и всегда это делает, когда чувствует возрастающую опасность в мире.       Гарри было не до того. Он внутренне болел в это время за Дадли, надеясь, что его кузен ни в коем случае не попадет на Слизерин. Тот непривычно побледнел и даже изошел потом, дожидаясь своей очереди. На лице его Гарри снова читал сложный мыслительный процесс и никак не мог дождаться, когда же настанет его очередь. Но, когда Шляпа коснулась головы Дадли, от сердца его отлегло — Шляпа определила его в Гриффиндор. Гарри не мог вспомнить, был ли когда-нибудь Дадли смелым и отважным, но умелым или умным он его представлял с еще большей сложностью.       Наконец, Дадли сел за гриффиндорский стол рядом с Гарри. Гриффиндорцы рассыпались перед ним поздравлениями, и только близнецы Уизли к своему поздравлению добавили короткий вопрос, вогнавший Дадли в неописуемый ужас: — Эй, Дадли! Хочешь конфетку?       Тот резко дернулся, рискуя уронить сразу весь стол, но братья его успокоили. — Да ладно, не бойся. Но, кстати, мы для тебя можем работу подыскать. — Будем честно платить тебе, если ты согласишься дегустировать наши сладости. — Взамен сможешь не ходить на нелюбимые уроки. А? — Как тебе? Классную затею мы придумали?       Дадли очень долго думал над ответом. — Я подумаю, — ответил он, до конца не понимая, найдутся ли в учебной программе такие уроки, которые ему не захочется посещать. — Умница! — похвалил его Фред. — А он быстро схватывает! — усмехнулся Джордж. — Вы чего это удумали? — вспыхнул Рон.       Сейчас он напоминал зажженный фейерверк, готовый взорваться в любую секунду. — Как староста факультета, я… — Как староста факультета ты превращаешься в Перси, — фыркнул Джордж. — Слушай, Рон, будь братом, а не старостой! — обратился к нему Фред. — А то тоже будешь письма мистера Крауча… — Но, чтобы к новеньким со своими… — Ну, хорошо, — делано согласился Джордж, а сам о чем-то тут же заговорщически зашептался с Фредом. — Слушай, Рон… — начал Гарри. — Скажи мне, будь честен. Ты не замечаешь ничего необычного? — Ну… — задумался тот. — Наверное, есть кое-что… — И что же? — То, что мои братья собираются дурачить меня, например. — А такое обилие новичков ты когда-нибудь видел? Да еще и все на пятый курс попали.       Рон задумчиво поднял взгляд в потолок. — Да знаешь, такого я что-то не припоминаю. — Что, если Волдеморт что-то задумал и теперь много людей попали разом на пятый курс? — Не понимаю, о чем это ты? — Ты же помнишь, как в прошлом году было? Свой шпион среди преподавателей. Что, если теперь он придумал, как наделить волшебной силой маглов и среди них собирается внедрить своего шпиона в ряды учеников? — По мне, ему проще воспользоваться Малфоем и еще какими-нибудь идиотами, — закатила глаза Жанна. — Эти для него что хочешь сделают, лишь бы указание родители из дома прислали. — Гарри! Не существует способа сделать магла волшебником! — вмешалась Гермиона. — Если бы такой способ существовал… — Знаю, знаю. Тогда бы все люди в мире могли стать волшебниками и нам не пришлось бы скрываться.       Он молча смотрел на ничем не примечательного японца, который не привлекая к себе внимания зашел в зал и сел за преподавательский стол рядом с Дамблдором. На правой руке у него Гарри заметил три татуировки в форме неизвестных ему символов.       За гриффиндорским столом, чуть поодаль от остальных, сидела девушка с нежно-розовыми волосами, стриженными под каре. Она была одета не в школьную форму, а в светлый плащ поверх темного платья с красным галстуком, а на ногах у нее были высокие сапоги. Девушка казалась очень юной, не старше самой Гермионы, но в ее фиолетовых глазах сквозила недетская серьезность. Она ни с кем не разговаривала, лишь тихо поздоровалась, когда на нее обратили внимание, и принялась задумчиво накручивать на палец прядь волос, наблюдая за происходящим. Рядом с ней, свернувшись клубком, лежал странный зверек, похожий на пушистый белый мячик с длинными ушами и коротким хвостом. Время от времени зверек издавал тихий писк, похожий на «Фоу, фоу», и тыкался носом в ладонь девушки, словно ища поддержки. Та нежно гладила его по спинке, и зверек успокаивался.       Когда распределение завершилось, и с едой уже было покончено, Дамблдор, откашлявшись, выступил с обращением к ученикам школы. — У нас два изменения в преподавательском составе, — начал он. — Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств. Кроме того, я рад представить вам… — Дамблдор сделал паузу, обводя взглядом зал, — …господина, который прибыл к нам издалека, чтобы помочь разобраться в необычайном явлении, произошедшем этим летом. Как вы все уже знаете, множество людей, не имевших прежде отношения к магии, внезапно обнаружили у себя магические способности.       Дамблдор указал на молодого человека с темными волосами, сидевшего за преподавательским столом. Одет он был в простую, но элегантную одежду, не похожую на мантии волшебников. В его спокойной позе, в том, как он держался, чувствовалась скрытая сила и уверенность. На вид ему было не больше двадцати пяти, но во взгляде его темных глаз светилась такая мудрость и опыт, какие редко встретишь и у людей вдвое старше. Он слегка наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то, недоступному для других, и слабая улыбка промелькнула на его губах. На правой руке у него виднелись три небольшие татуировки в виде странных, ни на что не похожих символов. Он слегка кивнул, приветствуя учеников, и снова словно погрузился в свои мысли, не теряя при этом бдительности. — Он проведет некоторое время в Хогвартсе, наблюдая за юными волшебниками, недавно обнаружившими у себя магические способности, и помогая им адаптироваться к новым реалиям, — продолжал Дамблдор. — Я прошу вас оказывать ему всяческое содействие. Теперь к новостям квиддича, в этом году…       И в этот момент его прервал притворный тонкий кашель. Замешательство Дамблдора продлилось всего какую-нибудь секунду. Затем он проворно сел и уставил на профессора Амбридж пытливый взгляд, точно ничего на свете не желал сильнее, чем услышать ее выступление. Но другие преподаватели не сумели так искусно скрыть свое изумление. Брови профессора Стебль исчезли под растрепанными волосами, губы профессора Макгонагалл стали тоньше, чем Гарри когда-либо у нее видел. Ни разу еще новый учитель не осмелился перебить Дамблдора. Многие школьники ухмыльнулись: эта особа явно не знала, как принято вести себя в Хогвартсе. — Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж, — за добрые слова приветствия.       Голосок у нее был высокий, девчоночий, с придыха­нием, и Гарри почувствовал сильнейший прилив необъяснимой неприязни. Он знал одно: что все в ней, от глупого голоска до пушистой розовой кофточки, вызывает у него отвращение. Она еще раз мелко откашлялась — «кхе, кхе» — и продолжала: — Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц!       Гарри оглядел зал, но счастливых лиц что-то не приметил. Наоборот, все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним. — Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!       Школьники начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех. В этот момент даже молодой Фуджимару вызывал у них гораздо большее уважение, несмотря о пожелании директора, чтобы ученики с ним обязательно подружились — ему хотя бы хватило ума сохранить молчание в нужный момент и не перебивать Дамблдора посреди объявления. — Я согласна с ней дружить только до тех пор, пока мне не придется позаимствовать у нее кофточку, — шепнула Парвати Лаванде, и обе они беззвучно захихикали. — Я вам помогу, — присоединилась Жанна.       Профессор Амбридж снова издала свое «кхе, кхе», но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучными и как будто вызубренными. — Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.       Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор Макгонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Гарри явственно увидел, как она обменялась многозначительным взглядом с профессором Стебль. Амбридж между тем в очередной раз прокашлялась и заговорила дальше: — Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством…       Гарри почувствовал, что его внимание ослабевает: мозг то включался, то выключался. Тишины, которая всегда наполняла зал, когда слово брал Дамблдор, не было и в помине: школьники наклонялись друг к другу, шептались, хихикали. За столом Когтеврана Чжоу Чанг оживленно болтала с подружками. Полумна Лавгуд, сидевшая недалеко от Чжоу, снова вынула своего «Придиру». За столом Пуффендуя Эрни Макмиллан был одним из немногих, кто по-прежнему смотрел на профессора Амбридж, но взгляд у него был остекленевший, и Гарри не сомневался, что он только притворяется, будто слушает: на груди у него блестел новенький значок старосты, и надо было вести себя соответственно. Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись под самым носом у нее буйный мятеж — она все равно договорила бы до конца. Преподаватели, однако, по-прежнему слушали ее очень внимательно. Гермиона, судя по всему, не упускала ни единого слова Амбридж, но по ней было видно, что слова эти ей совсем не по нутру. — …потому что иные из перемен приносят подлин­ное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.       Она села. Дамблдор похлопал. Педагоги последовали его примеру, но Гарри заметил, что некоторые сомкнули ладони всего раз или два. Присоединился и кое-кто из учеников, но большей частью они просто прозевали конец речи, которой не слушали, и, прежде чем они могли зааплодировать по-настоящему, Дамблдор снова встал. — Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал он с легким поклоном. — Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить… — Это точно, что содержательное, — вполголоса за­метила Гермиона. — Только не говори, что тебе понравилось, — тихо сказал Рон, повернув к Гермионе лоснящееся от сытости лицо. — Одна из самых занудных речей, какие я слышал. А ведь я рос с Перси. — «Содержательное» и «понравилось» — это, знаешь ли, две большие разницы, — отрезала Гермиона. — И если внимательно слушать, то можно понять, что Амбридж нам тут наговорила целую кучу всего интересного. — Правда? — удивился Гарри. — А по мне, так несла какую-то чушь. — В этой «чуши», дорогой мой, растворено кое-что очень важное, — мрачно произнесла Гермиона, хмуря брови. — Да что ты такое говоришь? — не понимал Рон, почесывая затылок. — Ну, например, вот это: «Прогресс ради прогресса поощрять не следует». Или вот: «Искореняя то, чему нет места в нашей жизни». Тебе это ни о чем не говорит? — И что бы это значило? — напрямую спросил Рон, теряя терпение. — Это значит, — Гермиона понизила голос, словно боясь, что их подслушают, — что Министерство магии намерено вмешиваться в дела Хогвартса. И Амбридж здесь не просто так. Она — глаза и уши Фаджа. — А как тебе этот… приезжий? — спросил Рон, когда Дамблдор закончил свою речь. — Чего он вообще ни слова не сказал? — Фуджимару, — поправила его Гермиона. — Он, по-моему, человек серьезный. И очень опытный, хоть и молодой. Видно, что он многое повидал на своем веку. И не просто повидал, а прошел через многое. Словно он постоянно к чему-то готовится, чего-то ждет. — Гермиона замолчала, на секунду задумавшись. — Не знаю, зачем его направили в Хогвартс, что он может тут расследовать, когда и так ясно, что просто так никто не становится волшебником, но в одном я точно уверена: он не простой наблюдатель, а фигура, намного более значительная. И, пожалуй, нам с ним лучше пока не сталкиваться. От него веет чем-то таким… нездешним. Но при этом, — Гермиона замялась, словно не в силах подобрать подходящее слово, — он не кажется мне враждебным. Скорее, наоборот. — Думаешь, его заслали сюда, чтобы бороться с Волдемортом? — предположил Гарри. — Ишь ты, еще один Грюм, — хмыкнул Рон. — А что за татуировки у него на руке? Видали? — Угу, — ответила Гермиона. — Не видела таких раньше. И вообще странно все это. Если обычные люди не могут стать волшебниками, откуда тогда взялись все эти новички? — Наверное, Фуджимару и должен это выяснить, — пожал плечами Гарри. — Вполне возможно, — кивнула Гермиона. — Или для какой-то другой цели, связанной с этим странным явлением новообращенных магов. — А что пишут в «Пророке»? — спросил Гарри. — Да ничего толком, — ответила Гермиона. — Никто не знает, почему так произошло. Одни говорят, что это последствия того самого заклятия Волдеморта, которое видели маглы. Другие — что это какой-то сбой в магическом мире, нарушение баланса. — Баланса? — переспросил Гарри. — Ты думаешь, что это может быть как-то связано с…       Он замолчал, не решаясь произнести вслух слово «Грааль». Он украдкой взглянул на Жанну. Если кто и мог знать ответ, то только она. Но Жанна, казалось, погрузилась в глубокий сон, совершенно не реагируя на происходящее. Видимо, убаюкивающая речь Амбридж сыграла свою роль. — С чем? — поторопила Гермиона. — Ты же помнишь, Рон, — Гарри обернулся к другу, — в конце Турнира, на кладбище… — Может, не надо сейчас об этом, а? — поморщился Рон. — Жанна говорила, что Грааль — это не просто артефакт, — упрямо продолжал Гарри, — а нечто большее. Что, если он как-то связан с тем, что сейчас происходит? — Может, и так, — пожала плечами Гермиона. — Но пока мы не узнаем больше, это всего лишь догадки.       Перед сном Гарри не переставал думать, связан ли Святой Грааль с недавними событиями, а если связан, в чьих он руках? Или он принял это решение самостоятельно? Чему служит превращение такого количества маглов в волшебников? Ответов у Гарри не было, лишь неотвратимое ощущение чего-то очень грозного и массивного, нависающего над миром, словно тень непреодолимого ужаса, готового в один момент его настичь и обрушиться чудовищным цунами, которое сметет все на своем пути и ничего не оставит взамен, кроме выжженного кладбища для шести миллиардов человек.