Я бог?

      Всю свою жизнь Шэнь Цзю терзался вопросом: почему бессмертные, обладая силой, властью и знаниями, не стремились помогать людям? Владея тысячью древних артефактов и хитроумными печатями — отказывались помогать бедным и слабым, предпочитая помогать богачам за золото? Почему нельзя было явить справедливость и милосердие, не дожидаясь просьб высоких родов и звонких монет?

Старая тайна

      Шэнь Цзю знал, какова жизнь смертных, потому что сам пришёл из смертного мира. У него не было ничего — ни семьи, ни дома, ни даже имени. Жалкий раб, с номером вместо имени. Мальчишкой купили за пару медяков, чтобы использовать как уличного попрошайку. Тогда хозяин взял тринадцать таких же детей. Шэнь Цзю был девятым. Это и стало его именем — Сяо Цзю — Маленький Девятый.       Его детские воспоминания — это постоянный голод и боль. Грязные лица, разорванная одежда, руки, протянутые к прохожим. Сяо Цзю не знал, как выглядят его родители. Были ли они вообще?       Каждый день детей выгоняли на улицу. Хозяин прекрасно знал, кому подают. Избитым несчастным детям подают больше. Его били, если он приносил мало денег. Его били, если он плакал.       Он помнил день, когда старший мальчик заступился за него.       — Не трогай его! — громко крикнул тот, бросаясь на мужчину, который уже замахнулся на Сяо Цзю. Это было безрассудно и бессмысленно, но мальчик, который был старше всех, дрался с яростью тигра, за него, за Сяо Цзю.       Конечно, старшего мальчика жестоко избили, им всем тогда влетело, хозяин вытащил палку, но Сяо Цзю никогда не забывал этот момент. Это был первый раз, когда ему помогли.

Споры с учителем

      Встав на путь совершенствования, Шэнь Цзю часто вспоминал этот случай. Почему тот мальчик пошёл против всего? Ведь он ничего не получил, только боль от побоев.       Ответа не было.       На пике Цинцзин его учитель часто повторял:       — Отринь прошлое. Мы, бессмертные, стоим выше. Мы не вмешиваемся в дела смертных. Мы — их защита от демонов, но не от самих себя.       Сердце Шэнь Цзю не принимало этот ответ.       — Но кто защитит слабых, если не мы? — однажды воскликнул Шэнь Цзю, не выдержав. — Мы видим несправедливость и можем остановить её! Разве не в этом наш долг — уничтожать зло?       Шицзунь покачал головой.       — Ты поднялся на тысячу ступеней Цинцзин, но так ничего и не понял. Смертные остались внизу. Над тобой семь великих небес. О них ты должен мечтать, к ним ты должен стремиться.       — Шицзунь, это несправедливо! Я могу помочь!       Разговор повторялся из раза в раз, и, потеряв терпение, учитель сказал:       — Не заставляй меня жалеть о том, что именно тебя я выбрал главным учеником, — а потом, вздохнув, добавил, — ты не сможешь помочь. Людей слишком много, а горя и страданий ещё больше. Невозможно вычерпать море ложкой. Остановись, пока не стало поздно. Если ты не откажешься от этой слабости, то нарушишь закон Цанцюн и поставишь под угрозу своё бессмертие и становление моим преемником.

Закон Цанцюн

      Шэнь Цзю пытался следовать наставлениям, но это оказалось выше его сил.       На рынке он увидел, как мужчина ударил женщину. Она упала, уронив корзину с фруктами, а тот продолжал пинать её, выкрикивая ругательства, обвиняя её же в неосторожности.       Шэнь Цзю не выдержал. Фрукты подчинились так же легко, как листья бамбука, и сами влетели в корзину, а мужчина замер, спелёнутый ци, словно верёвкой. Мужчина был пьян, он продолжал выкрикивать оскорбления. Шэнь Цзю подошёл ближе, веер сам вылетел из-за пояса, хлёстко ударив мужлана по лицу. Он бил не столько веером, сколько ци, не желая портить ценную вещь, он наносил удары, пока мерзавец не заткнулся и не запросил пощады. Последним ударом он отшвырнул пьянчужку на землю, роняя на колени:       — Извинись, — приказал он.       Мужчина закивал, бормоча извинения и низко кланяясь, а шокированная женщина только сейчас подхватила корзинку и убежала, избегая взгляда Шэнь Цзю.       Поднимался на вершину Шэнь Цзю с чувством глубокого удовлетворения, но новость о его поступке уже достигла учителя.       — Ты нарушил закон Цанцюн, — начал он строго.       — Я поступил правильно, — возразил Шэнь Цзю, глядя в глаза учителю. — Он обидел и бил женщину просто так. Я лишь заставил его извиниться.       — Ты использовал свою силу, чтобы избить смертного.       — Он виноват, — упрямо ответил Шэнь Цзю. — Я видел, что он сделал.       — Закон Цанцюн един для всех заклинателей! Ты преступил черту и понесёшь наказание! Ты уходишь в уединение и не сможешь покинуть пещеры Линси, пока не осознаешь ошибку.       Шэнь Цзю оставалось лишь склонить голову, подчиняясь приказу.       Шицзунь встал, он долго смотрел в окно, а потом, развернувшись, произнёс:       — Ты умён и талантлив, за четыре года ты стал мастером в четырёх искусствах и главным учеником Цинцзин, ты служишь на благо пика и помогаешь товарищам. Если ты продолжишь идти этим путём, ты не сможешь вознестись. Ты просто разрушишь себя. Подумай об этом.

Размышления

      Шэнь Цзю думал, очень много думал. Он ходил кругами по пещерам Линси, пытался понять, но так и не смог. Бессмертные защищают людей от демонов, но некоторые смертные так грязны душой, что их самих впору называть порождением демонического мира.       Выход был открыт, нужно лишь согласиться, что век смертных слишком короток, а бессмертные должны думать о вечном. Шэнь Цзю не мог. Плёнкой закрывала выход печать.       Что для него важнее: борьба с демонами и возможность достичь небес или помощь нищим и убогим?       Он сидел перед выходом, скрестив ноги, когда понял, что пьянчужка вряд ли извлечёт урок из наказания, а вернувшись домой, изобьёт жену ещё сильнее. А значит, учитель прав. Шэнь Цзю ошибся. Зря наказал смертного, это принесло только вред. Он не должен был так поступать.       Шэнь Цзю протянул руку — ничто его не ограничивало, он мог выйти, долгие месяцы заточения подошли к концу.       Он шёл к родному пику, глубоко вдыхая воздух свободы, отныне он знал, что не станет нарушать закон Цанцюн без серьёзных оснований, или сделает это без свидетелей.       — Шицзунь, я понял свою ошибку, простите моё упорство в своём заблуждении.       — Я рад, что ты смог преодолеть желание помогать смертным, а то мне пришлось бы искать нового преемника, — улыбнулся учитель, откладывая перо в сторону, не усомнившись в эффективности свой печати.       Шэнь Цзю прикусил язык. Учитель продолжил:       — За эти месяцы без главного ученика накопилось много дел, займись ими.       Теперь Шэнь Цзю тщательно выбирал, кому помогать, и никогда не делал этого публично.

Не делай добра…

      Когда он стал главой пика Цинцзин, свободы в этом вопросе стало ещё меньше. Его боевые братья лишь насмешливо качали головами при упоминании смертных, а попытка помочь Красному павильону обернулась клеймом развратника, от которого он так и не смог избавиться. Репутация Лорда Цинцзин была уничтожена, а потом всплыло рабское прошлое, и это окончательно уничтожило его жизнь.

Следуй божественной воле

      Сейчас он вспоминал разговор с одной из женщин, работающих в борделе.       — Почему ты терпишь? — спросил он её, увидев синяк на её лице. — Ты можешь уйти, я дам тебе денег.       — Куда я пойду, господин? — ответила она, избегая его взгляда. — Я одна, семья отвернулась, муж умер, некому защитить меня, а деньги у меня отнимут. У меня нет выбора, господин, только здесь меня не тронут. Хозяйка защищает нас, а теперь ещё и Вы.       — А если бы был выбор? — не унимался он. — Если бы ты могла жить без страха, как хочешь, ты бы ушла отсюда?       Она лишь грустно улыбнулась.       — Никто нам такого выбора не даст.       Теперь он мог дать этот выбор.        Бог сам приказал ему навести порядок и справедливость. Шэнь Цзю ощущал странное удовлетворение. Ему больше не нужно скрываться и сдерживаться, действуя исподволь.       Сейчас он мог изменить всё, что посчитает нужным.