Я бог?

На равных со смертными

      У подножия Юань стал окончательно походить на уличного попрошайку. От приличной добротной одежды, в которой он был наверху, осталось лишь воспоминание, на рубахе появились новые дыры и тёмные пятна, но сам Юань казался расслабленным и спокойным.       Шэнь Цзю, молча следовавший за ним, сдержанно морщился. Он так и остался в роскошном халате и драгоценной гуани. Богатое одеяние неуместно выглядело на фоне более чем скромно одетого бога. Шэнь Цзю ощущал это особенно остро теперь, зная, что Юань не стал подобно небесному императору восседать на седьмых небесах, он сам борется с мраком и спасает жизнь этого мира.       Это Юань должен величаво выступать в драгоценном пао, а Шэнь Цзю — воскрешённый раб, его жизнь полностью принадлежит небесному владыке, и одеваться он должен соответствующе. Но бог сделал в точности наоборот.       Сейчас довольный и счастливый Юань чуть ли не вприпрыжку бежал со скалы в бедной грязной одежде, а за ним шёл разодетый Шэнь Цзю. Только покров ци спасал от возможных взглядов. Лорд Цинцзин использовал его всегда, когда выходил в город, и сейчас, стоило появиться первым домикам, Шэнь Цзю последовал давней привычке, не задумываясь.       — Юань-дагэ, привет! — окликнул Юаня какой-то паренёк, махая рукой.       Бог с улыбкой помахал в ответ и даже слегка поклонился.       Шэнь Цзю содрогнулся, чувствуя, как что-то тёмное поднимается из глубины души. Он уже забыл про собственные сомнения и вопросы. Этот ничтожный человечек посмел не склониться до земли перед богом!!!       Шэнь Цзю сложил руки на груди, словно стараясь удержать себя от поспешных действий. Будь у него сейчас Сюя, которая подчинялась не словам, а духовным порывам — этот жалкий смерд глотал бы пыль и молил о пощаде.       Но это было только начало. Шэнь Цзю ждало настоящее испытание его сдержанности и самоконтроля.       Люди махали руками, а то и небрежно кланялись Юаню.       Шэнь Цзю с ужасом и отвращением понял, что смертные обращались к богу, словно тот был не просто обычным человеком, а сумасшедшим…       От ярости бессмертного ци закружилась вихрем, выискивая врагов и нагнетая такой ветер, что мелкие камни поднялись в воздух.       А смертные не замечали опасности, они осмеливались кричать издалека:       — Юань-пицзы, хорошего дня!       — Давно не виделись, Юань-ханьэр! Зайди к нам, у нас ягнята народились. Хорошенькие.       Некоторые осмеливались отпускать язвительные комментарии, которые острый слух бессмертного прекрасно слышал.       — Опять этот дурачок ходит! Что ему у себя не сидится? Того нельзя, сего нельзя, если бы не аньдинцы, давно бы уж запретил нести подобную чушь нашим женщинам, — бросил толстый мужчина с тяжёлым взглядом, плюнув в сторону.       Юань же раскланивался со знакомыми и бежал дальше, так же счастливо улыбаясь. Он совершенно не обращал внимания на чужие слова, это удерживало Шэнь Цзю от решительных действий лучше прямого приказа.       Но он запомнил каждого, кто осмеливался говорить с Юанем и о Юане непочтительно.

Возмутительное поведение аньдинца

      Навстречу выбежал невысокий юноша в одежде младшего ученика пика Аньдин.       — Сяо Юань, ты опять испачкался! — воскликнул он, словно разговаривал с младшим братом.       Шэнь Цзю с удивлением смотрел на юношу. Юань совершенно не походил на этого простолюдина. А тот продолжал ругать Юаня, словно имел на это право:       — Рубашка опять вся в дырах и штаны! Это всё из-за камней! В общежитиях так одежда не портится. Почему ты не соглашаешься жить рядом? Люди не должны жить одни в пещере.       Он крутил Юаня, причитая, а потом неведомо откуда выхватил тряпку. Юань слегка улыбался, глядя куда-то в сторону, послушно давая оттереть свои руки и лицо какой-то ветошью.       У любого хладнокровия есть предел. Бровь Шэнь Цзю начала подёргиваться, его ощутимо перекосило, только многолетняя привычка к сдержанности позволяла Шэнь Цзю держаться.       «Будь у меня Сюя, этот дерзкий мальчишка не прожил бы и мгновения», — в который раз за этот день подумал Шэнь Цзю, ощущая, как челюсти сводит судорогой от ярости.       А юноша продолжал:       — Представляешь, мы нашли боярышник, и Сяо Инь сделал танхулу! Очень вкусные танхулу, тебе обязательно понравится. Ам-ам, вкусно кушать будем.       Когда юноша отчитывал Юаня, Шэнь Цзю терпел, но вот это «ам-ам» стало последней каплей! Полыхнула ци, и покров сорвался, открывая его присутствие.       Лян Гэн замер, увидев перед собой известного всем ученикам лорда Цинцзин.       — Юань… — выдохнул он, переставая дёргать Юаня за одежду, оправляя её.       На этот хриплый удивлённый возглас Шэнь Юань встрепенулся. Лян Гэн так много ворчал, что обычно Шэнь Юань думал о своём, пропуская его причитания мимо ушей.       — Вот, нашёл, — неопределённо произнёс он, сдвигаясь немного вбок — танхулу это хорошо, но лучше иметь возможность быстро сбежать.

Планы Шэнь Юаня

      Шэнь Юань долго размышлял, что делать с Шэнь Цзю, и не придумал ничего лучше, чем подбросить его в заботливые руки Лян Гэна. Аньдинец следовал всем уложениям пика так, будто те были вырезаны в нефрите, и был столь настойчив в своих добродетельных устремлениях, словно сам стал колокольчиком совести. У Шэнь Юаня после жизни с двумя старшими братьями выработался иммунитет к подобному. Он задумывался о своём, полностью отключаясь от происходящего, лишь послушно кивая в паузах. Главное не спорить, тогда воспитательный энтузиазм быстро угаснет и Лян Гэн переключится на новости и сплетни, а потом непременно достанет что-нибудь вкусненькое.       «Вряд ли у Шэнь Цзю был подобный опыт, — думал про себя Шэнь Юань, весело сбегая по тропинке к городу, — а значит, у такого упорного аньдинца даже главный злодей обязательно перевоспитается.»       Чем больше Шэнь Юань размышлял об этом плане, тем больше он ему нравился. Шэнь Цзю живёт внизу, присматривает за смертными, не даёт им драться, а Лян Гэн присматривает за Шэнь Цзю. Просто идеально! А главное — Шэнь Юань наконец сможет жить спокойно, без убийцы под боком.       Идея казалась блестящей, пока он не увидел, как Шэнь Цзю сверлит Лян Гэна взглядом, полным ярости и презрения.       «Это нормально для Шэнь Цзю, — попытался успокоить себя Шэнь Юань. — Он всегда так смотрит. Главное, чтобы Лян Гэн ничего не заметил.»       Лян Гэн не заметил, он был так рад встречи с Шэнь-шибо, что чуть не заключил того в объятия.       Шэнь Цзю посмотрел на аньдинца, будто мысленно уже выбирал место для его захоронения.       В голову Шэнь Юаня пришло, что не всё он учёл в своём замечательном плане.        «Что-то мне подсказывает, что оставить их вдвоём — это как запереть тигра с кроликом и ждать, что они подружатся.»       Шэнь Юань хотел что-то сказать, предложить, сгладить напряжение, но вместо этого вспомнил про танхулу, о которых говорил Лян Гэн. Он в этом мире целую вечность, и всё это время не ел ничего сладкого и вкусного. Рот наполнился слюной. Ярко-красные ягоды на палочке так и стояли перед глазами, заманчиво поблёскивая сахаром.       «С другой стороны, Лян Гэн старший над аньдинцами, почти что главный ученик, он должен справиться. А Шэнь Цзю… В конце концов, он глава пика, а не маньяк, который расправляется с каждым, кто ему приходится не по нраву… наверное.»       — Танхулу, — тихо проговорил Шэнь Юань и, не дожидаясь ответа, незаметно удалился.       Точнее, тактически отступил.       «Это не трусливый побег, это стратегическая перегруппировка», — говорил он сам себе, усаживаясь за стол. Сяо Инь нехотя протянул ему палочку сладости.       «Есть танхулу, сдобренную гримасами Сяо Иня, в любом случае вкуснее, чем слушать, как Лян Гэн наставляет убийцу, а потом наблюдать последствия.»       Изумительный кисло-сладкий вкус ягод растёкся по языку.

Болтливый аньдинец

      Шэнь Цзю следил за манёврами Юаня и молчал. Бог явно благоволил недостойным. С этим придётся считаться.       С тяжёлым вздохом он последовал за Лян Гэном в небольшой домик. Постройка была небольшой и совершенно новой.       Лян Гэн был счастлив, он чуть не расплакался от радости и облегчения. Наконец-то нашёлся старший, пусть и не из их пика — теперь-то всё наладится.       На столике тут же появился чай, а радушный ученик с видимой гордостью стал рассказывать о последних событиях и отчитываться в достижениях.       Лян Гэна не надо было расспрашивать, он рассказал всё сам. Больше всего Шэнь Цзю интересовал Юань, но Лян Гэн вывалил на него все новости: от успехов по разборе завалов до радости от встречи с найденными аньдинцами, от историй из жизни городка смертных до приключений самого Юаня.       — Сяо Юань хороший. Он никому не помешает, — Лян Гэн смущённо улыбнулся и, наклонившись вперёд, словно рассказывая секрет, добавил: — Его ведут сами боги! Нельзя его прогонять.       Шэнь Цзю знал, как Юань борется за мир, но такое ему в голову не приходило. Бог не просто защищал жизнь, он и дарил её сам. Будто снова было начало времён, а Юань — первородный бог созидания.       — Представляете, господин, недавно нашлись две коровы, козы и случайно приблудились цыплята!       Шэнь Цзю не верил своим ушам.       Нашлись… Случайно приблудились… Бровь Шэнь Цзю так и осталось поднятой высоко вверх.       Он знал, что аньдинцы недалёкие, но не до такой же степени!       Этот Лян Гэн всерьёз считал, что посредине демонических земель случайно! можно найти стадо коз, или что запасов Аньдин хватит на пять сотен крестьян, а в закромах найдётся всё от ухватов до женских украшений?       — Вы не думайте, господин, Юань безвредный, — продолжал Лян Гэн, подливая Шэн Цзю чай, — он никому не мешает, только танцует. Правда, со смертными недавно ругался и даже плакал. Но я помню уложение пика: бессмертные не вмешиваются в дела смертных. Я ему объяснил, но ему надо время, он обязательно привыкнет.       Бог привыкнет к жестокости и несправедливости, что за чушь! Но Шэнь Цзю не интересовали мысли глуповатого аньдинца, он сконцентрировался на важном.       — Плакал? — переспросил Шэнь Цзю тихо и зло. Простоватый Лян Гэн не заметил угрозы, он вывалил на бессмертного всё.       — Обычное дело, господин, муж побил жену за дело — не слушалась дурёха. А Юань — он чувствительный очень, расстроился. Вы не думайте, у нас хороший городок. По совести люди живут. Ни казней, ни порок, даже рабского рынка нет. Сирот и вдов не обделяют, всего вдосталь.       — Понятно, — произнёс Шэнь Цзю, вставая.

Защитник

      — Шэнь-шибо, — Лян Гэн чуть не ухватил Шэнь Цзю на рукав, — как думаете, шицзунь, когда вернётся, не прогонит Юаня? Там же обычная пещера. В ней же никто не сможет жить, она никому не нужна.       Обычная пещера…       Шэнь Цзю устал удивляться чужой слепоте. Этот туповатый аньдинец никогда не заходил внутрь?!       Вспоминая божественную пещеру Юаня с её золотым песком, святым источником, стенами, отделанными звёздным камнем, Шэнь Цзю почувствовал, что его терпение на пределе.       Лэн Гэн напряжённо ждал, комкая в руках передник, для него был важен ответ, он его ждал.       Шэнь Цзю не стал бы утруждать себя ответами младшему ученику, но Лян Гэну по неизвестной пока причине благоволил Юань, только поэтому он резко бросил:       — Нет!       И смерил глупого, непочтительного к богу Лян Гэна тяжёлым взглядом, надеясь навсегда отбить желание задавать вопросы.       Лян Гэн в своей глупости не понял намёков, он продолжал настойчиво спрашивать:       — Шибо, Вы уверены? Юань так расстроился, когда я попросил уйти его с площадки зала заседаний. Он был сам не свой несколько дней. Новое место его просто убьёт.       — Что?! — Шэнь Цзю чувствовал — ещё пара слов, и Лян Гэна ничего не спасёт, но бестолковый аньдинец не замечал сгущавшихся над головой туч:       — Вы замолвите словечко шицзуню, чтобы он не прогонял сяо Юаня? Я сам за ним буду присматривать, он никому не помешает.       — Нет, — рявкнул Шэнь Цзю, — я никому не позволю выгнать, — он скрипнул зубами на столь простое, лишённое почтительности, обращение, — Юаня!       Он резко вышел, не дожидаясь реакции удивлённого Лян Гэна, который только сейчас заметил, что что-то не так.       Шэнь Цзю надо было уйти. Иначе он прибил бы тупого аньдинца, который смеет говорить о величайшем боге, способном изменять природу отравленных демонической ци земель и воскрешать людей и животных одним танцем, как о беспомощном убогом дурачке, которому требуется присмотр и помощь.       Лян Гэна он научит почтительности позже. Сейчас Шэнь Цзю развернулся к городу, на его губах появилась нехорошая усмешка.       «Они смели обидеть моего бога…»