Я бог?

      Шэнь Юань не знал, что Ло Бинхэ победил заклинателей, но так и не смог уничтожить их гордыню и высокомерие. Они умирали, смеясь над небесным демоном, но не опускали головы. И тогда изощрённый разум Ло Бинхэ придумал для них наказание, хуже которых ещё не видели небеса — он решил уничтожить и духовные источники. Громко заявил Ло Бинхэ о своём намерении, но заклинатели, избалованные могущественной силой духовных источников, лишь посмеялись над ним:       — Гусь, что мечтает выпить море.       Ло Бинхэ — не глупая птица, он — могущественный небесный демон. Его отец — Тяньлан-цзюнь, Владыка демонического царства, чтобы его поймать, потребовалась объединённая сила четырёх великих школ заклинателей. Его мать — Су Сиянь, лучшая ученица дворца Хуаньхуа. Ло Бинхэ впитал лучшее у своих родителей, и его двойственная природа позволила совершить невозможное. На глазах ошеломлённых бессмертных он осушил духовный источник.       — Это невозможно! — кричали стражи источника, но поток ци уже пересыхал, уходя в пустоту.       Теперь смеялся Ло Бинхэ, и страшно было его веселье, он жестоко расправился со всеми, кто осмелился насмехаться над ним. И не остановился на этом. Ло Бинхэ не просто осушал духовные источники, он не пропустил ни одного. Уничтожил их все, даже самые маленькие и давно забытые.       Когда заклинатели поняли свою ошибку, было уже поздно. Ло Бинхэ, разъярённого насмешками, было не остановить. Один за другим духовные источники умирали, их энергия исчезла, а мир становился слабее. Шаткое равновесие было окончательно нарушено — демоническая энергия победила и уничтожила всё.       По задумке демиургов были две половины мира: демоническая и духовная, инь и ян. Чёрную энергию Бездны уравновешивали Небеса — этот мир можно назвать миром Великого баланса, а Ло Бинхэ, смешав царства, уничтожил то, что существовало тысячелетиями.       Шэнь Юань этого не знал. Он не был заклинателем. Он не искал силы и не подозревал, что драконья жила была под площадкой, где он появился. Он лишь танцевал, делился с миром тем, что имел: своей искренностью и любовью. Не забирал, а отдавал, и этого оказалось достаточно, чтобы пробудить древнейший духовный источник.       Совсем слабый, но живой. Первый духовный источник этого мира.       А мир, благодарный за нежданное чудо, помог Шэнь Юаню, ведь если один аньдинец — это хорошо, то три — ещё лучше.

Найденные

      Лян Гэн всё ещё карабкался по развалинам. Его руки были изранены, ноги дрожали от усталости, но он не останавливался. Впереди виднелся очередной завал, и он уже собирался пройти мимо, как будто почувствовал странное тепло, которое словно прошло сквозь всё его тело. Он замер.       — Что это? — прошептал Лян Гэн.       Тишину разорвал слабый стон.       — Лян Гэн… брат… помоги…       Голос был еле слышным, но Лян Гэн узнал его. Он бросился к завалу, отбрасывая камни. Под обломками он увидел грязную руку.       — Чжан Инь! Ты жив! — вскрикнул он срывающимся голосом.       — Не думал, что выживу, — слабым голосом ответил Чжан Инь, — вытаскивай меня поскорее!       Лян Гэн торопливо разгребал завал, а потом обхватил за плечи, помог выбраться. Юноша тяжело дышал, лицо его было покрыто пылью, но в глазах читалось облегчение.       — Ты один? — спросил Лян Гэн, помогая ему встать.       — Да, — ответил Чжан Инь. — Мне показалось, я слышал ещё один голос, но не знаю, чей.       Лян Гэн вскочил, оглядывая развалины. И тут с другой стороны раздался еле слышный голос:       — Братья, помогите. Я тут. Нога застряла, не могу выбраться.       Лян Гэн, не теряя времени, бросился к нему. Так далеко он ещё не заходил, там сидел в щели между свалившейся крышей и стеной Ли Чжань, обхватив руками ногу, застрявшую в щели между брёвнами.       — Сейчас мы тебя вытащим, держись! — крикнул Лян Гэн. Потребовались усилия всех троих, чтобы высвободить младшего ученика Аньдин. Трое юношей, грязные, усталые, израненные, но живые, сидели среди развалин.

В убежище

      Они шли медленно, поддерживая друга. Каждый шаг давался с трудом. Гордость пика — каменные дорожки — были уничтожены. Рытвины, ямы, вырванные булыжники, валяющиеся тут и там. Долгим был путь к убежищу Лян Гэна. Занятый переживаниями аньдинец совсем забыл про Юаня.       А тот, потеряв силы, так и остался лежать в каменном кругу, ничто не выдавало свершившееся недавно чудо.       — Это он? Тот самый… странный? — спросил Ли Чжань, осторожно выбирая слова. Не понимал он такого отношения к нищему смертному, да ещё и сумасшедшему. Он опустился на камень, наслаждаясь передышкой.       — Он безобидный, — ответил Лян Гэн, помогая сесть рядом Чжан Иню, сам он поспешил к Юаню и прикоснулся ладонью к губам, проверяя дыхание. — Жив. Просто потерял сознание, от голода, наверное.       Чжан Инь и Ли Чжань переглянулись, не говоря ни слова, но и так было понятно, о чём они думали: нищий смертный безумец, в одном убежище с ними, рядом с припасами…       — Я сам помогу ему, — твёрдо сказал Лян Гэн. Он взял худенькое тело Юаня и на руках понёс его в убежище.       Когда они добрались до укрытия, Лян Гэн аккуратно положил Юаня на импровизированную подстилку. Чжан Инь зажёг слабый огонёк, чтобы осветить помещение.       — Он в порядке? — спросил Ли Чжань, присаживаясь рядом.       — Думаю, да. Просто потерял силы, он же смертный, — ответил Лян Гэн, стягивая свой халат, чтобы прикрыть Юаня.       Аньдинцам не надо было объяснять, что делать: пыль была выметена, мусор убран, на полу разместилось ещё три спальных места, они даже похлёбку умудрились сварить, и в подземелье уютно запахло едой.       А за стенами убежища Аньдин медленно менялся. Красная мгла и демонические миазмы отступали всё дальше и дальше за невидимую границу. Свежий ветер прибивал чёрную пыль к земле. Впервые за долгие годы над пиком сияло чистое голубое небо, а под ногами, глубоко в земле, размеренно стучало сердце духовного источника.