Девочка и меч

За кормой шумело море. Оплетя тонкий линь бегучего такелажа вокруг ладони, повиснув на нем и почти не опираясь на ноги, Тсия склонилась над солеными волнами. Брызги падали на ее лицо, на гладкую, промасленную кожу доспеха. Сквозь запах соли, водорослей и рыбы долетали дивные, чужие ароматы с видневшегося вдали острова. — Это последний город на пути к Драконьим Камням, — Вейдарель дрогнула в ножнах. Ее голос звучал опасливо, словно перевязь могла распуститься сама собой и рухнуть вместе с Клинком в воду. Но Тсия тщательно осмотрела этот странный дар королевы — доспех и перевязь — и ничего плохого в них не нашла. Добротная кожа, аккуратные швы, отлитые из бронзы пряжки, подбитые шнурки. На теле сидит как влитое. Тсия поежилась. Без мерок такой доспех не сделать. Их снимали, пока она лежала без чувств. Тсия подумала об этих четырех — Вейдарель рассказала — днях, когда она ничего не могла сделать и металась в беспамятстве после битвы с трубачом. Когда у нее могли отнять меч. Когда могли связать по рукам и ногам и запереть. Когда вообще что угодно могли сделать. «Никто ни тебя, ни меня не трогал, — закатила глаза Вейдарель, когда Тсия только пришла в себя, мучаясь от боли и панического страха своей беспомощности. — Ну почти. Меня положили рядом с тобой. Тебе обработали раны, наложили лубки, сняли мерки — и все». «Какие еще мерки?» «О, если я правильно поняла, ты будешь в восторге». В восторге Тсия не была. Странно, но долгожданная свобода вообще принесла мало утешения, как и все щедрые подарки королевы. Вот если бы она пробила себе дорогу из города, из ям — сама. Прошла сквозь ряды зевак, полосуя мечом и проливая кровь дождем. Оставила за собой горящие дома и храмы. Вот тогда ей бы стало легче. Но вместо этого ее долго выхаживала эта странная королева. Перевязывала, мазала травами и все говорила, и говорила, и говорила, пока не начинало ныть в висках. Потом принесла карту, и Тсия ткнула на дальнюю южную кромку. Королева покачала головой, нахмурилась. Что-то говорила, махала руками, зачем-то показывая на стены роскошных покоев. Тсия даже не пыталась ее понять. Тогда королева вздохнула и вышла, а на следующий день Тсии предоставили корабль. Разумеется, не в ее собственность. Просто нашли команду, которая следовала в том направлении. И щедро им заплатили, и дали Тсии мешочек с похожими на наконечники копий серебряными гривнами, и даже пару таких же остроугольных, но — золотых, чтобы можно было менять корабли и команды. — Тсия, — жалобно позвала Вейдарель. — Тебе еще рано так напрягаться. Тсия обернула тонкий линь вокруг запястья в несколько раз, выпрямилась. Спрыгнула с фальшборта на палубу. Тяжесть тела мигом навалилась на ноги, на ребро. Тсия поморщилась и быстро подхватила отложенный посох, чтобы перенести часть веса на него. Валкая палуба норовила выскользнуть из-под ног. Погода портилась. — Я всю жизнь думала, — Тсия обернулась к полоске земли, уже совсем близко от корабля. — Что чем дальше на Юг, тем теплее. Маленькие снежинки падали с неба, но таяли, едва коснувшись поверхности: кожи, волос, одежды или даже палубы. Холодно не было — по крайней мере, в ее одежде и легких кожаных доспехах. — Лишь до поры, — откликнулась Вейдарель. — Неважно, на Юг или Север — мир окружает ледяная завеса. — А на Запад и Восток? — Однажды проверим, — пообещала Вейдарель, и Тсия опустила пальцы на рукоять меча, поглаживая причудливые узоры. — Изведаем мир от края до края. — Было бы славно… — А сегодня изведаем этот город. — О нет, — Тсия нахмурилась. — Вьяро пообещал, что найдет корабль до Драконьих Камней. Я пережду до отплытия здесь. — Ну уж нет! — Вейдарель задрожала от кончика до рукояти. — Во-первых, нужно купить провизию и одежду. Во-вторых, это необыкновенное место! Ты слышала, что Вьяро о нем рассказывал? Здесь можно найти все что угодно. — У меня все еще болит нога. Ты сама говорила, что нельзя напрягаться, — запротестовала Тсия. — Ой, от простой ходьбы тебе станет только лучше. Тсия… Довольно ты сидела взаперти, уже белее поганки стала. Ну пожалуйста, я тебя прошу. Умоляю. Меня это очень порадует! Тсия вздохнула. Взгляд снова упал на затянутую дымкой полосу берега: город сбегал с холма террасами с зелеными кронами деревьев и домишками с белыми стенами и красными крышами. Корабль входил в гавань. Стали видны причалы, начали долетать гортанные окрики, и среди них Тсия услышала — словно оплеуха прилетела — грубое бранное слово. Слово — на языке северян. — Они аж досюда добрались? — Тсия нахмурилась и сжала рукоять Вейдарель. — Это Последний Остров. Сюда бегут все: и северяне, и островитяне, и пустынники, и даже кочевники. Здесь нет правителя, и ничья власть досюда не дотягивается. Не удивляйся, ты здесь еще много какие языки услышишь. Тсия, Вьяро ведь все нам уже рассказывал! — Да плевать я хотела на россказни Вьяро, — проворчала Тсия. — Гляди! — Вейдарель затрепетала. — Смотри, смотри, там, на берегу! Вдали от причалов, где к воде подбирались низкорослые кусты незнакомого Тсии растения, толпа карликов — каждый ростом не больше локтя — бросилась к ногам женщины. На них были белые платья и серо-синие блестящие плащи с капюшонами. Карлики нетерпеливо размахивали маленькими ручками, задирали головы, толкались и сражались за место под ногами у женщины. В ее руках была большая деревянная кадка. Она размахнулась и выплеснула ее содержимое себе под ноги, прямо на головы карликов. Малютки принялись быстро кланяться… Тсия прищурилась. Корабль вошел в гавань, и стало видно, что это — никакие не карлики, а маленькие странные птицы. С крохотными, будто ощипанными, крыльями и большими толстыми телами. Белые грудки, сине-серые спинки… Они подбирали рыбные очистки, которые им высыпала женщина. Корабль вошел в порт. Якорь с плеском опустили в воду. Началась пришвартовка — какая по счету? Тсия уже сбилась. Но она помнила свою первую, ведь после нее они встретились с Вьяро. *** Через пятнадцать дней пути команда корабля, вышедшего из гавани Рувэри, взмахами рук и гримасами объяснила, что дальше они плыть не могут и Тсия должна нанять другой корабль. Проще сказать, чем сделать. Она не знала местного наречия. Она все еще хромала, у нее ныло ребро и приходилось опираться на этот дурацкий посох. Ей все время казалось, что ее хотят обмануть, хотя обычно для обмана нужно друг друга понимать. В конце концов она так измучилась, что всерьез задумалась о том, чтобы забраться на какой-то корабль тайно. Да вот беда — она даже не могла узнать, какие идут в нужную сторону! Даже купить еды себе не могла! Она и до этого толком не умела ни с кем разговаривать, а уж после трех лет на чужой земле, где ни одно живое существо не знало знакомых ей слов… Стоя посреди грязного, нищего рынка с полной мошной денег, Тсия на секунду задумалась о воровстве. Кто-то схватил ее за рукав, словно прочитав преступные мысли. Тсия рывком обернулась и наполовину выхватила клинок. Ребра взвыли от боли. «Зря», — перед ней стоял не стражник, а всего-то согбенный старик в посеревшей от времени грубой накидке и с облаком пушистых седых кудряшек вокруг головы на тоненькой шее. — Юноша! — от его широкой доброй улыбки выгоревшее на солнце лицо сложилось в сеточку морщин, а горбатый нос почти достал до губ. Его большие добрые глаза слезились и казались выцветшими, как замызганный фартук. — Какое счастье, вы не с Островов? Ох, я вижу, вижу, вы меня понимаете! Какая драгоценная приятность — встретить земляков в этих дальних краях! Это и был Вьяро. Когда-то он служил переводчиком для ланэрвальской жрицы, по большой любви сбежавшей на Рувэри с местным вельможей. Тсию передернуло от отвращения. Но потом что-то там стряслось — ей было неинтересно, она слушала старика вполуха, — и ему пришлось остаться здесь. Он был юношей, а теперь состарился. Раньше еще как-то перебивался, торговля ведь, а теперь никому его услуги не нужны — почти все товары с Островов увозили северные налетчики. — А вы случайно не из тех, прошу прощения за мою грубость, кто стал невольным последствием этой экспансии? — Чего? — нахмурилась Тсия. Она понятия не имела, что такое «экспансия», а может, просто забыла, но, судя по всему — каким-то ученым словом для блуда или вообще изнасилования. У таких слов-заменителей тоже было особое название, но Тсия забыла и его. Эфе… эви… Эфта? — Все-все, — вскинул костлявые руки Вьяро. — Понимаю, понимаю, это чувствительная тема… Тем не менее смею заметить, что снаряжение ваше пристало юному принцу, а оружие — право, такое оружие могут носить лишь короли! Однако вы тут совсем один. Быть может, вам пригодился бы друг со знанием множества языков? О, Вьяро много не попросит. Вы и сами видите… В общем, он отвел ее к меняле. Тот разрубил две серебряные гривны на маленькие куски, чтобы можно было расплачиваться. Вьяро тут же показал, где остаться на ночь, помыться и перекусить. Когда им принесли похлебки с маисовой кашей, старик попросил ложку. Он ел аккуратно, очень элегантно. Тсии стало почти стыдно за свои манеры. Почти. Она просто поднесла миску к губам, как делали под ареной, и выпила густое варево как напиток. На следующий день Вьяро отвел ее в порт, сторговался с корабелами, и скоро они уже мчались на Юг. Старик болтал не умолкая. С ней, с моряками, с чайками, которых подкармливал остатками ужина. Тсия привыкла пропускать его бесконечную болтовню мимо ушей, пока он выполнял то, ради чего был нанят — договаривался с моряками за нее. Но однажды он ее напугал. — Молодой господин, прошу прощения, это, быть может, не мое дело, но как зовут вашу прекрасную спутницу? Тсия тогда смазывала части доспеха маслом — части, потому что предпочитала не снимать его полностью. Услышав вопрос Вьяро, она остановила руку с промасленной тряпицей и медленно подняла на него взгляд. — Такая красавица! Косы — полуночные, а кожа — белее снега… Я бы написал в честь нее гимн, да, боюсь, вы приревнуете… Вы же не сердитесь, молодой господин? Уж поверьте, я слишком стар, чтобы думать о вашей деве непочтительно! Тсия сглотнула: — Не говори никому. — Я и не думал! — Вьяро всплеснул руками. — Я же вижу, вы ее прячете. Я и сам-то разок или два видел, на рассвете, когда вы выходили на нос корабля нести свою заутреннюю вахту… А все-таки, уж простите мое неуемное любопытство, как вам это удается? Госпожа все же немаленькая… Статная очень, то есть, я хотел сказать… Тсия собрала в охапку недочищенные части доспеха и ушла в трюм. — Ты говорила, тебя никто не может увидеть. — Не может, — Тсия положила руки на перевязь меча и крепко сжала, вслушиваясь в мелодичный голос Вейдарель — существующий только в ее голове. — Этот старик просто сумасшедший. Они иногда видят то, что не видят другие. Улавливают отголоски чужих мыслей. Да, сумасшедшие и колдуны, но наш добрый Вьяро совсем не похож на колдуна. Не обращай внимания. — Если видит он, могут увидеть и другие. — Что ж, — перевязь исчезла, а Вейдарель, наоборот, возникла посреди маленькой темной комнаты. Ее это не портило. Совершенно. — Тогда пусть умрут от зависти! Она опустила руки на плечи Тсии и поцеловала в губы. *** Конечно же, Тсия уступила ей. Они не стали дожидаться на корабле, когда Вьяро найдет достаточно отчаянных рыбаков, чтобы отвезти ее к далеким Драконьим Камням. Перехватив посох и закутавшись в плащ, Тсия двинулась вглубь города. В портах никто не обращал на нее внимания. Мало, что ли, странных людей бороздит моря? А если этот странный человек носит на поясе длинный клинок и выглядит так, словно его лемуры драли, а он выжил, — то тем более его лучше не трогать. Но по мере того, как доки сменялись на мощеные улочки между ухоженными домами, а мрачные мужчины и потрепанные проститутки — на горожан и горожанок, Тсия начала робеть. Перед широкой улицей, сплошь уставленной лотками с цветными навесами, она замедлила шаг. Потом остановилась и шагнула в тень одного из домов. — Что такое? — дрогнула Вейдарель. — Я их напугаю, — шумно вздохнула Тсия. — Давай погуляем в порту. — Я нагляделась на порты на сто лет вперед! А потом случилось невозможное. Люди сновали по улице, толкались локтями, галдели. Тсия отошла в сторону, но все еще была у всех на виду. И несмотря на это… Вейдарель появилась перед ней, а рукоять клинка, которую Тсия не выпускала из пальцев, исчезла. Кулак сжался и разжался, хватая пустоту. — Когда ты в последний раз видела меня при ясном свете? — Вейдарель даже не пыталась понизить голос. — Еще в Ланэрвале, а? Нет, нет, на том корабле до Рувэри? Она обернулась вокруг себя, подняв лавандовый подол, как лепестки раскрывшегося цветка, и взмахнув темными косами. — Вейда, — упавшим шепотом взмолилась Тсия. Проходившая мимо девушка, смуглая и темноволосая, странно поглядела на нее. Тсия почувствовала, как от щек отливает кровь. — Они не видят меня, — взмахнула рукой Вейдарель. — А даже если я кому-то примерещусь, решат, что ты заморский принц, сбежавший с дорогой куртизанкой. Или нищий разбойник, похитивший принцессу? Тсия, как Вьяро не видит? Она вскинула руки и обхватила щеки Тсии, опуская ее лицо к самому своему, касаясь носом и лбом. — У тебя мордочка совсем девичья, какой ты господин? Люди не на то смотрят. Она отстранилась, ловко взяла Тсию под локоть, прижалась щекой к ее плечу. Украшения на косах мелодично зазвенели. Тсия и слова не успела вставить, а Вейдарель уже тянула ее на людную улицу, к пестрым лоткам. — Смотри! Это фрукты? Они похожи на морских ежей, которых ты ловила мне в Ланэрвале. Купи парочку, хочу попробовать. Тсия непослушной рукой залезла в кошель и достала маленький серебряный ломтик. За него ей дали три причудливых фрукта, каждый размером с финик, но сплошь покрытый мягкими колючками. — И что с ними делать? Прямо так рвать? Попробуй! Тсия послушно проткнула кожуру ногтями на больших пальцах и потянула в стороны. Внутри оказалось круглое белесое полупрозрачное яйцо с голубоватым отливом. — Укуси, — Вейдарель подтолкнула ее в бок. Тсия поднесла странный фрукт к губам, надкусила. Водянистый и почти безвкусный, но с приятной кислинкой, которая ярче расцветала уже на небе. Не успела она отстраниться, как Вейдарель прямо с ее рук куснула остаток ягоды. — Фу, с косточкой, — поморщилась Клинок, роняя гладкий светлый шарик на ладонь, полные губы при этом сложились бантиком. — Убери куда-нибудь, не на улице же плевать. Тсия забрала теплую, чуть влажную от слюны косточку и сунула в один из карманов. Довольная Вейдарель потащила ее по улице дальше. Они проходили мимо лотков со специями, мимо лавок с драгоценными тканями, мимо продавца рыбы и торговки украшениями. Посох Тсии стукал по мощеной булыжником мостовой. Разнообразные покупки копились в свертке под мышкой. — Возьми что-нибудь теплое, — распорядилась Вейдарель. — Плащ, подбитый какой-нибудь шкурой, и перчатки на меху, и куртку, и теплые штаны, и опорки, думаю, за этим лучше пойти к китобоям, они дальше всех заплывают на Юг. О, и еще! Сменную одежду. И еще обувь! — А провизию? — Ерунда, на корабле тебя накормят. Они ведь рыбаки! Говорят, тут водятся такие штуки, каких больше нигде в мире нет. — А обратно? — Дорога обратно не займет много времени, если все получится. О, дорога обратно будет волшебной… — А если не получится? — У нас-то? — Вейдарель обернулась к ней и коснулась пальцами подбородка. — У нас с тобой и что-то не получится? Тсия тяжело вздохнула. Вейдарель отвернулась, поймала ее за руку и повела за собой. Смеркалось. Фонари, днем казавшиеся неприметными, теперь разгорелись всеми цветами радуги: зеленым, синим, желтым, оранжевым, голубым и белым, очень редко — пурпурным, в цвет платья Вейдарель. Вьяро по дороге рассказывал что-то об особом ритуале, что у каждого дома — свой фонарь, а у каждого цвета — свой смысл, но Тсия почти не слушала. — Господин, — Тсия вздрогнула, услышав грубую речь северян. К ней шла согбенная женщина в цветастом платке. В ее смоляных кудрях половина локонов побелела, но лицо казалось довольно молодым. Она несла на горбатом плече тросточку, сплошь увешанную маленькими фонариками всевозможных цветов. — Господин, купите своей госпоже фонарик! — женщина поклонилась. Вейдарель теснее обняла руку Тсии, прижалась к ней всем телом. — Пожалуйста! — она подняла умоляющий взгляд. — Очень хочу такой! «Она придуривается», — подумала Тсия, ощущая неприятный холодок вдоль хребта. Три года ни одно живое существо не видело Вейдарель — ее Вейдарель! — а за последние пару месяцев вот уже второй. Ей это не нравилось. Не нравилось… И все-таки в груди словно разгорелся теплый костерок. Тсия положила ладонь на предплечье Вейдарель и погладила. — Какой ты хочешь? — с непривычки прозвучало отрывисто и хрипло. С Вейдарель они чаще общались мысленно. — Ты выбери! Твой же подарок, — притопнула Вейдарель. Ей нравилось жеманничать. И Тсии вдруг захотелось подхватить игру. Она не знала ее правил, она никогда не любила сплетен: про хорошеньких девушек и не менее хорошеньких юнош, про заигрывания и ухаживания. Ей нравились другие истории. Про силу, про доблесть, про месть. Про власть. — Может, этот? Под цвет твоих глаз… — У меня и платье пурпурное! — Платье можно снять. Вейдарель засмеялась, прикрывая губы ладошкой. Тсия почувствовала, что губы растягивает дурацкой, совершенно безмозглой улыбкой. Она не стала долго рыться в кошельке и достала первый попавшийся кусочек — оказывается, золотой, — и протянула его торговке. Та сжала золотинку в кулаке и судорожно спрятала куда-то в складки одежды. Потом сняла фонарь. Тсия передала его Вейдарель, любуясь тем, как отсветы играют на руках и лице Клинка. Каким-то образом они с торговкой оказались на улице одни, все прохожие с фонариками куда-то подевались, и, кажется, даже в окнах померк свет. Тем ярче казалось свечение в руках Вейдарель. Словно дивный пурпурный цветок расцвел в кромешной ночи… — Господин, — позвала торговка. — Фонари — не единственный товар старой Лоувейу. Лоувейу торгует знанием. О том, что есть. И том, что будет. Только прошлое для меня закрыто… — Конечно, — голос Вейдарель ожесточился, стал ниже и холоднее. Тсия вздрогнула и оглянулась на нее. — Прошлое ведь можно проверить, и уличить тебя во лжи. — Господин, — Лоувейу вцепилась в запястье Тсии. — Отдайте мне какую-нибудь мелочь, ерунду какую-нибудь — что не жалко. Поищите у себя в карманах. Если я глупость какую сморожу, вам не жалко будет. Давайте? — Нет, — отрезала Вейдарель. Но Тсия не успела послушаться. Рука словно сама скользнула в карман, нащупывая что-то маленькое и круглое. Тсия нахмурилась и достала сжатый кулак наружу, желая посмотреть, что это такое. Но, стоило ей раскрыть ладонь, как крупные плоские пальцы Лоувейу схватили предмет и спрятали в складках одежды. — Тсия! — вскрикнула Вейдарель. — Отбери у нее! — Что отобрать? Тсия, не дожидаясь ответа, схватила торговку за плечо. И не нащупала ничего. Ткань просто провалилась вовнутрь, схлопнулась, точно коробочка хлопка. Торговка прянула назад, часто-часто заморгала. — Ооо… — протянула она. — О-о-о-о-о-о… — Больная, — Вейдарель потянула Тсию прочь. — Она ведьма! Пойдем отсюда. — Идем, — откликнулась Тсия, успокаивающе приобнимая Вейдарель за талию. Но уйти они не успели. — Госпожа, прости, что обозналась, — почти пропела старуха. — Не приметила сразу… Тсия вздрогнула. — Госпожа не она, а ты… А она — воин… Вот оно как, а ведь со стороны — иначе. — Тсия! Заставь ее умолкнуть! Вейдарель исчезла. Гладкая рукоять клинка обожгла ладонь. Тсия недоверчиво опустила глаза на блестевшее в свете упавшего на землю фонарика лезвие. — Оружие ведет тебя, а не ты его, — протянула Лоувейу, кажется, ни капли не испуганная. — И оно ведет тебя не к славе, не к доблести… «Чего ты медлишь?!» — Она ведет тебя под удары молота, в стужу и ревущее пламя, чтобы закалить под стать себе, — торговка начала раскачиваться, обхватив себя за плечи. — Хочет, чтоб ты ей путь прорубала, и ни под какую пытку не побоится тебя повести, лишь бы своего добиться. Ты умрешь молодой… — Думаешь, я не знаю? — Тсия усмехнулась, опуская клинок. Лоувейу замерла. — Знаешь? — Знаю. «Тсия…» Тсия наклонилась, подхватила фонарик, развернулась и пошла прочь, к порту. — Она ведет тебя на смерть! — прокричала Лоувейу. — Ты сгоришь, как солома, и будешь корчиться от боли в пламени среди воды, которая не сможет потушить огня! Тсия не ответила. *** Они загулялись. Цветастые шумные улицы опустели, все фонари погасли. Редкие прохожие сворачивали с пути Тсии. Ножны хлопали ее по бедру, а потом перестали. Вейдарель молча шла рядом. Не прикасаясь, не говоря ни слова. — Не переживай, — Тсия устало вздохнула. — Пожалуйста. — Она врала. — Нет. Вейдарель схватила ее за руку, и Тсия послушно обернулась. — Она врала. Я клянусь тебе. — Не надо, — Тсия поморщилась. — Вейда… — Врала. Она не может понять. Никто не сможет… — Вейда, — там, под ареной, Тсия не видела смысла это обсуждать. Да что там — не хотела. Но, наверное, надо было. — Вейда… И все-таки слова никак не шли. — Ты бы вывела меня с берегов Рувэри, — это было не то, это звучало, как обвинение, но Тсия не могла лучше. — Если бы захотела. Ты умеешь. Их не так много там было… на берегу. Она облизнула губы. Вейдарель отпустила ее и стояла молча, сжав в пальцах подол платья. — Но мне надо было учиться. А я не хотела. Я торопилась спасти семью. Тебе пришлось. — Тсия… — прошептала Вейдарель. — Я стала сильнее, — Тсия опустила глаза. — Когда проклятое ребро перестанет ныть, вообще стану непобедимой. Как ты хотела. Я много об этом думала. Пока мы шли через горы. Даже в Ланэрвале. Даже когда ты спала на моем плече… И тем более под ареной. Все время. Могла ли ты избавить меня от этого, спасти там, на берегу? Прирезать потом, как я просила? Ты могла. Ты… необыкновенная. — Тсия! — Вейдарель метнулась к ней, но не притронулась. Глаза широко раскрыты, грудь вздымается от тяжелого дыхания. Лишь раз она была такой испуганной — на перевале, когда впервые столкнулась с незнакомой силой. Когда почувствовала, что не контролирует ситуацию. Один-единственный раз. На Рувэри такого не было. Тсия не хотела, чтобы она боялась. Она подняла руки и осторожно обняла мягкие нагие плечи Вейдарель. Поцеловала ее висок с нежным запахом от темных кос и гладкой кожи. Шумно вздохнула, прижимаясь щекой к щеке. — Вейда… — она сглотнула. — Руя хотела меня убить. Мелия… Даже если она меня любила, всегда были другие — дети, тот мальчишка-северянин. Кто угодно, кто важнее меня. А у меня никого нет, кроме тебя. Никого. Ничего. Никакого дела, никаких интересов. Я часто думала, что будет, когда мне исполнится семнадцать. Двадцать. А больше? А больше я не хотела. Думала, как убью себя раньше — утоплюсь, сорвусь со скалы, попробую убить Луноликого, хотя бы одного. Мне не нравилось место, где я живу. Люди, которые вокруг меня. Тсия прикрыла глаза. Она говорила вслух, и слова вырывались облачками белого пара. — А потом появилась ты. И ты была только моей, и ты первая так ко мне отнеслась. И мне никогда не придется делить тебя ни с кем. И ты… Что бы тобой ни двигало, ты любишь меня. Ты привязана ко мне. Вейдарель сжала пальцы на ее плечах, Тсия почувствовала даже сквозь плащ и кожу доспеха. — Когда ты только появилась, я еще пыталась… мне хотелось… — она беспомощно фыркнула, не в силах подобрать нужных слов, и сдалась. — Я не хочу спасать. Я хочу отомстить. Если ты считаешь, что для мести мне надо стать сильнее — хорошо, я буду. Только не ври мне. Не ври, как Руя. — Я никогда не врала тебе, — прошептала Вейдарель. — Конечно… Ты сказала поменять чаши с отравленным вином, ты сказала пристать к берегу Рувэри… Ты была права, ты все говорила правильно, — Тсия отвела голову, чтобы заглянуть в глаза Вейдарель. — Но пусть твои слова не расходятся с твоими делами. По крайней мере, в отношении меня. Вейда. Просто скажи, что тебе нужно. Я сделаю все. *** Огни погасли и в доках. Если бы не пурпурный фонарик, они бы потерялись. Тсия понимала, что Вейдарель не может мерзнуть, она же Клинок, но вид чужих обнаженных плеч, на которые падали снежинки, не давал ей покоя. Она сняла свой плащ и укутала в него Вейдарель. Та в ответ поглядела так благодарно, словно ей в самом деле было холодно. Тсия неуверенно улыбнулась. Через время они увидели бледный оранжевый огонек, который уныло маячил у пришвартованного корабля странной формы. Тсия решила проверить. Вейдарель исчезла, так что в одной руке она несла фонарь, а вторую уложила на рукоять Клинка. Это оказался Вьяро. Старик подслеповато щурился, вглядываясь в темноту. Когда он узнал их, коротко вздохнул и бросился с неожиданной для старика прытью. — Страсти-то какие! — воскликнул он, вырывая из рук Тсии фонарь — от удивления та даже не попыталась сопротивляться. — Вы что, не дай боги моряки вас увидят! Они же суеверные! Он размахнулся и швырнул фонарь в воду. Плеск, шипение, и красивый пурпурный свет погас. — Почему? — Тсия нахмурилась. — Как почему? Я же вам рассказывал! — всплеснул руками Вьяро. — Сегодня фестиваль предсказаний! Пурпурный — худший цвет. Его вывешивают на домах, где кто-то тяжело болеет и родичи надеются, что муки закончатся смертью. Это траурный цвет. Ну да ладно, кто верит в обычаи этих дикарей… Я нашел китобоев! Они возьмут вас на корабль, прямехонько до Драконьих Камней довезут, и лодочку дадут, где уже опасно из-за льдов ходить на корабле…