Не оглядывайся

— Потому что ты никогда меня не слушаешь! — Женя, я слушаю, но не разделяю твоей позиции. Мал просто устал, — Алина уже который час сидела в гостиной Сафиной и пыталась прийти в себя, выслушивая бесконечные увещевания подруги. Хотя гнев Жени был более чем обоснован. Уже пожелтевший синяк на скуле, следы пальцев по всему телу и потухший взгляд — все это не могло вызвать удовлетворения Сафиной, постоянно негодующей из-за отношений Алины с Оретцевым. Никогда бы Женя не подумала, что истории про домашнее насилие или нечто в этом духе могут быть так близко — коснутся ее подруги. — Алина, я все понимаю, — причитала Сафина, — мы в ответе за тех, кого приручили и тому подобное. Но, Святые, имей же чувство собственного достоинства! Не хочешь бросать его, — что я, между прочим, осуждаю — так хотя бы разберись с собой. Давно тебе предлагаю прийти к нам в центр. Где-то глубоко в душе Старкова пыталась убедить себя, что Женя права. Она встречалась с Малом уже три года и не могла изменить все в одночасье. Сначала, разумеется, все было, как в сказке — красивые слова, широкие жесты, ухаживания молодого офицера вызывали восхищение подруг и зависть однокурсниц, только потом все пошло не плану. Начались пропадания по ночам, вызывавшие резонные вопросы Алины, а дальше больше. Первый раз Женя и Зоя заподозрили неладное, когда Старкова отказалась прийти на их традиционное сборище в честь какого-то нелепого праздника, который они сами же придумали, будучи еще на первом курсе. На следующий день Алина, явившаяся с неумело замазанной царапиной под глазом, и вовсе отказалась разговаривать с подругами, кивнула головой и скрылась в дальних коридорах университета. — Послушай, — Женя подсела ближе, пытаясь заглянуть в глаза, — ничего страшного не произойдет, если ты просто поговоришь со специалистом. У нас их на любой вкус и цвет, многие учились со мной на одном курсе, могу за них хоть своей головой поручиться. Придешь, пообщаешься, а потом уже решишь, что делать дальше. Может, и твой ненаглядный согласится пройти совместный курс… — Я не знаю, Женя. Я сама не знаю, чего хочу — и оставить его не могу, и терпеть тоже не могу, потому что теперь он все чаще переходит грань всякого здравого смысла. Рациональный ум Старковой кричал на задворках сознания, но девушка, казалось, не хотела его слушать. Ни его, ни всех окружающих. Взяла дурацкий академический отпуск на выпускном курсе, чтобы больше времени проводить с Мальеном, хранить, так сказать, очаг, которого у них в общем-то не было; отказалась от престижной стажировки в Керчии; оставила все свои исследования, которые обещали ей не просто золотые горы, но общемировое признание в научном сообществе. — Прошу тебя, не отказывайся от предложения сразу, обдумай все. Мал может даже не знать об этом, у нас врачебная тайна, дальше кабинета ничего не выйдет, — Алина слабо кивнула и устроила голову на плече подруги, все еще хлюпая носом. *** Алина впервые за долгое время проснулась отдохнувшей. Несмотря на то, что ночевала у Жени, спала она отменно, не вздрагивая от каждого шороха, за которым обычно пыталась найти шаги вернувшегося за полночь Мала. Точно. Мал. Алина с ужасом подскочила и начала беспорядочно шарить глазами по комнате в поисках телефона. Она ему не позвонила, не написала, не предупредила, значит, сегодня что-то будет. И телефон так и не нашла. Старкова спрыгнула с кровати в гостевой спальне и пошлепала на кухню, надо признать, без особого удовольствия и с неприятно тянущим в груди чувством. Женя что-то готовила и не заметила подругу, которая пусть и выглядела лучше, чем в последние месяцы, все равно была похожа на безвольную тень. — Женя, ты не видела, где мой телефон? — И тебе доброе утро, дорогая подруга, — Алина уставила на Сафину и глупо моргнула пару раз, будто не поняла, какое из этих слов было ответом на ее вопрос. — Святые, прости. Доброе утро, — Алина уже привычке опустила взгляд, — я просто переживаю, что не предупредила Мала о ночевке у тебя, а телефон найти не могу. Женя оторвалась от завтра и, грациозно развернувшись, подошла ближе к Алине, положив ладони на плечи. — Во-первых, прекрати извиняться, это была лишь не совсем удачная шутка. Во-вторых, извиниться должна я. Вчера ставила на зарядку твой телефон, когда ты уже спала, и наткнулась на сообщение Оретцева, клянусь, я не шарила там, экран сам загорелся. Так вот, он написал, что сам ночевать не придет и сегодня до вечера его тоже ждать не надо. Прости, взяла на себя смелось ответить, будить не хотела, но и подозрения с его стороны тебе не нужны. Алина тяжело вздохнула, принимая телефон с разбитым стеклом из рук Сафиной, быстро пробежала глазами по тексту, мысленно отметив, что и сама написала бы что-то примерно такое же, и вновь посмотрела на Женю, в глазах которой тешилось какое-то непонятное отношение — смесь горечи, обиды и — казалось — презрения, что задело Старкову больше всего. Девушка молча кивнула и села за стол, бездумно уставившись в серую стенку холодильника, потом перевела взгляд на поставленную перед ней чашку с горячим какао. — Женя… Сафина всегда знала, что Алина — большая любительница драматических пауз, но сейчас она была готова молиться всем святым, лишь бы этой паузы не было. Она, кажется, больше самой Алины боялась того, что может за ней последовать. — Женя, я хочу попробовать, — сама не понимая, как решилась это сказать, Старкова все же подняла взгляд на сидевшую на против девушку. Что-то в нем было такое, что прожигало насквозь — на пару минут это стала прежняя Алина Старкова — умная, уверенная в себе, лучшая студентка, позволявшая себе спорить с профессорами, находясь при этом с ними на одной волне. Женя увидела как раз то, что хотела увидеть.