Найти новых себя

      — В первый раз устраиваю семейный ужин самостоятельно, а значит, вы оба приглашены, — Телминья сидела в квартире Сесеу и Нанду после рабочего дня. До этого она ездила по городу, договариваясь то с танцевальным коллективом, то с компанией по аренде шатров, то с несколькими ведущими. Телме поручили подготовку очередной свадьбы, на этот раз собственными силами. — Все больше склоняюсь к выводу, что свадьбу на пятьсот человек организовать проще, чем семейный ужин. Но я надеюсь примирить тебя, Сесеу, с отцом, а заодно убедить родителей, что в вашей связи нет ничего предосудительного.       — Мы помиримся только после того, как от меня и мокрого места не останется, — хмыкнул Сесеу. Они с Нанду сидели на диване, тесно обнявшись и будучи неспособными надышаться друг другом. С момента их воссоединения прошло несколько дней, каждый из которых был непохож на предыдущий. Забрав вещи из дома, Сесеу привез еще и старые фотографии, и весь следующий день они посвятили их просмотру и воспоминаниям. Конечно, Нанду помнил немногое, но ему было интересно послушать истории из детства, а Сесеу хотелось делиться с возлюбленным забытыми эмоциями, ведь общее прошлое было не менее важным для них, чем настоящее. Этот день настолько вдохновил Нанду, что к следующему вечеру он устроил романтический ужин при свечах. Еще один день после учебы и работы они провели на пляже, купаясь в океане и отдыхая в тени, а после — в небольшом прибрежном кафе, где подавали итальянскую еду. Не менее ярко проходили и ночи: трепетные поцелуи сменялись более откровенными ласками, а затем — глубокими, еле сдерживаемыми толчками, страсть сквозила в каждом движении, прикосновении, взгляде. Словом, двое познавали друг друга заново, уверенные в том, что их любовь будет с каждым днем становиться все крепче.       — Не будь пессимистом, — протянула Телминья. — Ты же помнишь, мама немного смягчилась по отношению к вам, просто не смеет перечить папе. Она боготворит его и боится оказаться брошенной. Но представляете, недавно она сказала мне по секрету, что желает счастья Сесеу, пусть даже и с Нанду.       Это было чистой правдой. Когда Телминья пересеклась с матерью в кафе после рабочего дня, Лидьяне первым делом спросила про то, чем живут Сесеу и Нанду. Услышав, что они воссоединились и счастливы, Лидьяне вздохнула с облегчением и призналась: «На самом деле, я рада за Сесеу. Папа хочет, чтобы он женился, но что тогда будет? Он же будет изменять жене с Нанду! Ох, тяжело быть женой красивого мужчины, но еще ужаснее — быть замужем за нелюбящим человеком. Я бы не хотела такой судьбы для какой-нибудь несчастной девушки». В привычной взбалмошной манере Лидьяне и смирилась с выбором Сесеу, хотя наверняка не полностью понимала, как ее красавец-сын променял внимание девушек на отношения с парнем.       — У Лидьяне и Тавиньо настолько крепкий брак, что переживет даже мировую катастрофу, — справедливо заметил Нанду. — Даже удивительно, что она не разделяет мнение мужа. Приятно осознавать, что донна Лидьяне оказалась понимающей.       — Ты прав, но я больше всего беспокоюсь за тебя, вдруг ты свалишься в паническую атаку или откат, — обеспокоенно проговорил Сесеу, целуя возлюбленного в лоб у линии роста волос. Телминья, которая хоть и всей душой поддерживала ребят, мысленно усмехнулась. Сесеу и Нанду, похожие на попугаев-неразлучников или сиамских близнецов, казались ей забавными.       — Ты у меня такой заботливый, — промурлыкал Нанду, но, увидев, что Телминья еле сдерживает смех, посерьезнел. — На самом деле, я чувствую себя невероятно сильным и морально устойчивым, и все благодаря нашему воссоединению. Все-таки мы с Сесеу постараемся решать все проблемы вместе. Ему не нужно тащить все на себе.       — Да, я могу сколько угодно избегать отца, но мне будет спокойнее, если мы помиримся, — после откровенного разговора с Нанду Сесеу понял, как давят на него разногласия с отцом. В то же время он решил отстаивать свою любовь, даже если ради этого пришлось бы разругаться с отцом. Телминья одобрительно взглянула на брата, но не успела она сказать ему еще что-то, как зазвонил ее мобильный.       — Да, любимый, — ответила она, не в силах скрыть улыбку, однако вмиг ее лицо стало расстроенным и озабоченным. — Нет, рабочий день закончился, я у ребят. Что она опять натворила? Понятно, хорошо, я приеду в детский сад, — закончив разговор, Телминья обратилась к парням. — Ванесса опять что-то учудила, а Роберто занят. Мне нужно поговорить с воспитательницей. Счастливо, буду ждать вас на ужине.

***

      Телминья выслушивала слова старшей воспитательницы, только кивая и думая о том, как найти управу на Ванессу. Она подралась с мальчиком, да так, что порвала его футболку и довела до слез. В отличие от сорванных занятий или непослушания, это был действительно вопиющий случай. Насколько Телминья помнила из характеристики Ванессы, в детском доме девочка не дралась, лишь не могла усидеть на месте, а также соревновалась с другими детьми, либо подначивала их на безобидные проделки. Сейчас она занималась тем же самым, а также срывала занятия, что воспитатели объясняли проблемами с адаптацией. Телминья же, хоть и не разбиралась в детской психологии, в глубине души осознавала, что Ванесса перестанет проказничать, как только найдет понимание со стороны старших. Требовалось поговорить с малышкой по душам, чтобы она смогла доверять Телме.       — И вы должны принять меры, иначе придется ставить вопрос об исключении девочки из нашего заведения, — отчеканила воспитательница. — Ванесса способная, хорошо находит общий язык с другими детьми, но трудная и непослушная, мы порой не справляемся с ней.       — Хорошо, мы с синьором Алвесом поговорим с Ванессой, — кивнула Телминья и покинула кабинет, думая о том, что жизнь слишком рано подбросила ей испытание в виде ребенка. Конечно, Телминья хотела своих детей, но не в ближайшее время, однако, если она хочет и дальше быть с Роберто, то нужно научиться справляться с его племянницей, находящейся под его опекой. Уже дома она усадила Ванессу в кресло, присев рядом с ней на корточки, чтобы быть наравне, и мягким тоном спросила:       — Ванесса, девочка моя, что случилось? Синьора Лорето сказала, что ты напала на мальчика на прогулке, поколотила его своими маленькими кулачками, порвала его футболку. Но ты ведь у меня добрая девочка и не кидаешься на ребят просто так. Мне кажется, что-то произошло. Расскажи мне, пожалуйста.       — Фабио плохой, он обидел Николь, — проговорила девочка, взглянув прямо в глаза Телминьи. — Он толкнул ее и сказал, что она паршивая. Это ведь плохое слово, да? Николь не умеет драться, и она заплакала, а я защитила ее. Ты тоже будешь ругаться, да? Я не хотела, прости, пожалуйста.       — Ну, не расстраивайся. Я даже не думала тебя ругать, но в следующий раз попробуй решать проблемы словами, — мысленно Телма вздохнула с облегчением от того, что зачинщицей драки оказалась не Ванесса. Однако девушка плохо понимала, как вести себя с ребенком в подобной ситуации. В детстве Сесеу и Нанду учили Телминью драться и защищаться, поэтому ей казалось, что в некоторые моменты можно ударить обидчика. — Скажи ему, что он слабый, если обижает девочек, или что он сам такой же, как обзывает твою подругу. Иногда слово может ранить сильнее, чем удар.       — А меня старшие ребята учили давать сдачи, — упрямо и пристыженно заявила Ванесса, насупившись и сложив руки на груди. Сейчас она была чем-то похожа на Сесеу и Тавиньо, которые никак не желали помириться и стояли на своем, отметила Телминья. — Я назвала Фабио дураком, но он ничего не понял и продолжил лезть к Николь.       — Скажу тебе по секрету, только никому не говори, хорошо? — предложила Телминья, а Ванесса кивнула. Она, как и любые дети, любила тайны, и Телма поняла, что попала в точку. — Я думаю, что ты молодец, потому что слабых надо защищать, да и себя тоже. Но в следующий раз, как я тебе сказала, сначала попробуй наказать плохого мальчика словами. Если он совсем не понимает, то можешь ударить в ответ, но не сильно. И обязательно скажи воспитателям, почему ты так сделала. Возможно, в следующий раз они накажут Фабио или какого-нибудь другого мальчика, если узнают, что он обижает других детей.       — Тетя Жоана ругала меня, и я ничего не смогла сказать ей. Но я постараюсь давать сдачу словами, — кивнула девочка.       — Я верю, что у тебя получится, ты у меня умница, — Телминья обняла Ванессу и предложила. — Давай поедим, а потом поиграем вместе, если хочешь.       — Давай, — закивала Ванесса и первой побежала на кухню. Спустя несколько часов пришел Роберто и увидел, что две его любимых «женщины» сидят на полу среди расставленных домов из «Лего» и играют миниатюрными героями диснеевских мультфильмов. Умилившись, он привлек их внимание, поздоровавшись и вытащив из пакета конструктор из скелетов динозавров и мамонтов. Недавно Ванесса узнала о том, как ученые-палеонтологи исследуют скелеты доисторических животных и заинтересовалась этой профессией. Конечно, это увлечение могло быть временным, но Телма и Роберто старались потакать ему, лишь бы малышка оставалась любознательной и открытой новому.       — Ой, Роберто, привет! Мы с Телминьей играем в город, смотри, сколько домов мы построили, — Ванесса подбежала к дяде и бросилась ему на шею, но тут же увидела подарок и радостно завизжала. — Спасибо, давайте вместе собирать динозавров, как будто мы ученые!       Беззаботные игры затянулись до вечера, но пришла пора ложиться спать. Удивительно, но Ванесса сама собрала игрушки и улеглась спать без капризов и долгих увещеваний со стороны взрослых. Это бывало редко, но сейчас было очевидно, что девочка постепенно открывалась взрослым. Однако, уютно устроившись в их с Роберто кровати, Телминья вдруг моментально поникла. Ей захотелось разрыдаться от усталости и мыслей о том, что она снова забывает о себе, пытаясь обустроить чужое счастье. Кроме того, в глубине души таилось иное переживание, природа которого была пока неясна. Силясь не заплакать, Телминья отвернулась к окну и не сразу заметила вошедшего в комнату Роберто.       — Милая, все в порядке? — он сразу понял, что Телминья упала духом, и решил утешить ее, ведь он не мог по-другому.       — Я не знаю, — Телма развернулась к Роберто и уткнулась в его грудь. — Мне кажется, что я не справляюсь. Я всегда всем помогала, пыталась приструнить Сесеу, спасти от наркотиков Мэл, утихомиривала родителей. Мне хотелось начать думать и о себе, и вдруг пришлось учиться быть матерью. Да еще и Сесеу в ссоре с отцом и никак не хотят примириться, хуже маленьких детей. Как будто трудности сами находят меня…       — А разве ты должна справляться с ними одна? — удивился Роберто, обняв девушку и приблизив ее лицо к своему. — Посмотри на меня, Телминья. Если мы практически живем вместе, то, значит, можем полагаться друг на друга. Это сегодня я задержался на работе по просьбе Даниэллы, — Роберто пока умолчал о том, что возил Даниэллу в больницу района Эстасио, — они узнали, что туда привезли наркомана без документов и надеялись, что это Маркус. Естественно, это оказался не он, и Роберто не хотел будоражить возлюбленную. На обратном пути он заехал за подарками для Ванессы и Телминьи, при этом подарок для девушки должен был стать особенным. — Но в следующий раз я поеду в детский сад Ванессы и разберусь в ситуации, мне ведь не привыкать. Хотя, мне кажется, она все больше привязывается к нам, становится более спокойной.       — Спасибо, — слабо улыбнулась Телма, услышав, казалось бы, такие очевидные, но важные слова. Ей не сразу пришло в голову то, что Роберто — ее опора, и он вполне может делить с ней все радости и горести, о чем она некогда мечтала. В знак благодарности Телминья прижалась к парню, который поцеловал ее в лоб. Роберто понял, что не нужно откладывать сюрприз на потом. Зачем ждать, когда он нашел женщину своей жизни: с виду маленькую и хрупкую, но в душе сильную, храбрую и одновременно искреннюю, способную без утайки говорить о том, что ее тревожит?!       — Да, и еще, — Роберто, не вставая с кровати, открыл ящик тумбочки и принялся в нем что-то искать, пока не повернулся к Телминье, держа найденное в руке. — Телминья, возможно, я не романтик, возможно, тороплюсь с таким важным решением. Если оно покажется тебе поспешным, я не буду давить и настаивать. В общем, выходи за меня. У меня за всю жизнь было не так много девушек, но в тебе я вижу женщину, с которой хотел бы прожить всю жизнь, — и он протянул ей черную бархатную коробочку. Девушка открыла ее и увидела очень изящное и тонкое кольцо из белого золота, изображающего два переплетенных стебля с миниатюрными листиками. Три маленьких голубых фианита имитировали три цветка.       — Какое прелестное кольцо, — Телминья тут же примерила его, любуясь тем, как оно смотрится на ее смуглой коже. — Роберто, конечно, я согласна, и мне не кажется, что мы торопимся, — теперь Телме действительно хотелось расплакаться, но от счастья. Да, они встречались не так давно, но спешка казалась оправданной: она действительно любила Роберто и хотела быть с ним. — Знаешь, я хотела пригласить тебя и Ванессу на ужин с родителями, а теперь появился еще один прекрасный повод.       — Да, это будет здорово, — улыбнулся Роберто. — У меня есть еще один подарок для тебя, — он протянул Телминье мешочек с чем-то тяжелым внутри. Это оказалась брошь, действительно старинная: на тонкой витой основе овальной формы сидела стрекоза с переливающимися крыльями из слюды, а тельце ее было инкрустировано какими-то полудрагоценными камнями желтого цвета. Основа была выполнена из бронзы, — Это семейная реликвия и выглядит немного старомодно. Не уверен, что ты будешь ее носить, но хочу, чтобы она принадлежала тебе, как ранее моей маме, бабушке, прабабушке. Я даже не помню точно, откуда у нас она взялась. Кажется, была привезена из Европы еще в девятнадцатом веке моими предками. Хотя бабушка рассказывала, что прабабушка купила ее у старьевщика за смешную сумму, ведь парню были нужны деньги.       — Очень красивая брошка… — вздохнула Телминья, отвернувшись. Кажется, она поняла, что давило на нее тяжелым грузом. — Что-то похожее мне уже дарили, но как будто в прошлой жизни. Маркус дарил, я тебе рассказывала… Ой, прости, что заговорила о нем.       — А, та брошь в виде райской птицы? — уточнил Роберто, и Телма кивнула. — Ничего страшного, я не ревную, и не против того, чтобы ты ее носила. Главное, чтобы тебе нравилось, а у тебя очень хороший вкус, — он помолчал, выдохнул, а после признался, не желая больше копить недосказанности в отношениях с Телминьей. — Сегодня мы с Даниэллой ездили в больницу района Эстасио, потому что туда привезли невменяемого наркомана без документов. Но это оказался не Маркус, а просто похожий парень. А еще я дал ей адрес квартиры, где собираются наркоманы. Не знаю, почему, но мне кажется, что он жив. Маркус хороший парень: я давно знаю семью Даниэллы и видел его в трезвом состоянии.       — Да, я бы хотела, чтобы он вылечился и вернулся в нашу компанию, — Телминье было горько. Ей казалось, что Маркуса, возможно, уже нет в живых, однако слова и деятельность Роберто вселяли некоторую уверенность. — Но я люблю тебя и не уверена, что смогла бы стать женой Маркуса. Я не такая сильная, как Сесеу или Шанди, которые терпят Нанду и Мэл с их проблемами. И Маркус… иногда мне кажется, что я бы смогла привести его к исцелению.              — Тебе не нужно взваливать все на плечи, но я не считаю тебя слабой, — поспешил заверить ее Роберто. — Ты довольно сильная, и я нисколько не сомневаюсь в твоей любви, — этих слов оказалось достаточно, чтобы двое смогли окунуться в объятия страсти и еще раз подтвердить взаимную привязанность и любовь.

***

      За окном стоял теплый вечер, который, казалось, сулил благоприятные перемены в отношениях Сесеу и Тавиньо. На это очень надеялась Телминья, раздававшая последние указания Грасе и новой горничной по имени Рут. Ужин обещал быть изысканным: мидии в белом соусе на закуску, курица, запеченная в пряном соусе вместе с ананасами и болгарским перцем, торт с апельсинами и маракуйей. Волновалась Телминья и из-за знакомства родителей с Ванессой и помолвки с Роберто. Она то и дело поправляла заколку, украшавшую ее отросшие темные волосы, рассматривала подол струящегося желтого платья (того самого, в котором впервые поцеловалась с Роберто), как будто боялась найти малейшее пятно, смотрелась в зеркало, ища малейший изъян в макияже, но не находила. Также Телминья ожидала родителей, которые должны были купить Ванессе подарок — Барби-палеонтолога, которую тоже заказала девушка.       — Дочка, ну и замоталась я, пока искала Барби с динозаврами. Надо же, простые куклы этим современным девочкам не подходят! Во времена твоего детства такого изобилия не было, — сообщила Лидьяне, заходя вместе с Тавиньо в квартиру. Заметив, что дочь пока ничем не занята, женщина сразу же решила «ковать железо». — А теперь рассказывай мне, та маленькая девочка — это дочь Роберто? Угораздило же тебя связаться с парнем, у которого есть ребенок!       — А что такое, дорогая? — нарочито мирно протянул Тавиньо, усаживаясь в кресло. — Телминья у нас взрослая и серьезная девушка, в отличие от старшенького. Надо же, не попытался последовать ни одному моему совету, зато снова вернулся к… этому, — Телма только мысленно выругалась. Ее поразило то, как презрительно отец говорит о Нанду, даже не удосуживаясь назвать его по фамилии. Ситуация казалась неисправимой.       — Дорогой, Сесеу — твой сын, — не слишком убедительно проговорила Лидьяне. — Конечно, мне не слишком приятно представлять, как они живут или спят вместе, — женщина дернулась, однако лицо ее не выразило отвращения, — но ты ведь сам ждал от нашего мальчика того, что он остепенится и перестанет пренебрежительно обращаться с девушками. И это произошло с ним. Когда ты в последний раз видел, чтобы Сесеу обидел какую-либо девушку.       — Настолько остепенился, что теперь в принципе шарахается от девушек, — ядовито выплюнул Тавиньо. — Еще и Гимараеша притащит на наш ужин, и не на первый ведь. Ох, чувствую я, что их отношения — не просто блажь, и это меня раздражает.       — Папа, мама, прекратите! — взмолилась Телминья. Кажется, родители совсем забыли о том, что у них есть дочь со своими переживаниями и вопросами. — Папа, ты накинулся на Сесеу, но вы даже не удосужились выслушать историю Ванессы. Мама, спасибо, конечно, что ты начинаешь принимать Сесеу и его любовь, но у тебя, кажется, был вопрос ко мне.       — Да, дочка, конечно, — кивнула Лидьяне, а Тавиньо кивнул. Телминья победно улыбнулась и начала рассказ:       — Ванесса — это племянница Роберто, жившая до пяти лет в детских домах Белена и Нитерои. Ее отец умер от передозировки наркотиками, а мать отказалась. Там сложная история, девочка была нежеланным ребенком, но Роберто смог оформить временную опеку над ней, хотя до этого в Белене даже не знали, что у нее есть живой родственник. Надеюсь, он сможет в скором времени официально удочерить ее. Ванесса очень активная, любит динозавров и лошадей, часто устраивает проделки, но все-таки учится быть более уравновешеной. Роберто устроил ее в детский сад и секцию гимнастики, словом, не бросил в детском доме, — закончив, Телминья выдохнула. Нужно показать родителям, что Роберто может стать хорошим мужем и отцом.       — Подожди, опять наркотики? — переспросил Тавиньо. — Надеюсь, твой Роберто не является наркоманом в завязке? И девочка… разве она здорова?       — Нет, нет, Роберто не наркоман, он был подростком, когда потерял брата, — Телминья поспешила заверить отца, чтобы не разгорелся очередной скандал. Как же часто ей казалось, что она является самым здравомыслящим членом семьи, и вот эти мысли подтверждаются импульсивностью матери и непримиримостью отца. — И Ванесса здорова, что довольно удивительно. Мать ее не была наркоманкой, но отец… В общем, пусть Роберто сам расскажет вам о семье, как придет время. У него довольно трагичная история.       — Да, сколько же судеб разрушают наркотики, — проговорила Лидьяне, сморгнув подступающие слезы. — Хорошо, что некоторые ребята выбираются из этой западни. Ой, а вот и первые гости, пойду открою.       Телминья мысленно взмолилась всем святым, чтобы это был Роберто. Визит Нанду и Сесеу был бы чреват скандалом, и оставалась надежда, что при не слишком знакомом человеке, коим являлся Роберто, Тавиньо промолчит. Однако вслед за Лидьяне в комнату зашли слегка смущенные и взволнованные Сесеу и Нанду. Оба одетые в легкие джинсы и приталенные рубашки светлых цветов, оба настроенные серьезно и верящие в лучшее, но напряженные. Телминье стало не по себе в предчувствии разборок.       — Привет, папа, — поздоровался Сесеу, дружелюбно улыбнувшись и протянув руку. Тавиньо нехотя пожал ее: было видно, что он борется с собой. После Сесеу подошел к Телминье и обнял ее. Девушка почувствовала, как сильно колотится сердце брата.       — Синьор Тавиньо, здравствуйте, — голос Нанду дрогнул, но он постарался сделать его твердым. Все-таки он пришел в квартиру Вальверде в первый раз после активного употребления и реабилитации, и боялся ударить в грязь лицом. Он не стал подавать руку Тавиньо — слишком нервничал, — да и к Телме не осмелился подойти. Как будто что-то сковало Нанду изнутри, удерживая от решительных шагов.       — Угу, — кивнул Тавиньо, смерив обоих недоверчивым и холодным взглядом. — Пойду посмотрю, что происходит на кухне, очень уж вкусно пахнет.       — Папа, неужели тебе неинтересно, чем живут ребята? — закатив глаза, спросила Телминья. Она решила спасать ситуацию, ведь Сесеу и Нанду явно не знали, куда им деться.       — А я видел по телевизору их парад с радужными флагами, уверен, что и эти двое были там, — ядовито выпалил Тавиньо, вскакивая с дивана и направляясь на кухню. Лидьяне прижала ладони ко рту, а Телминья лишь покачала головой. — Мне необходимо подготовиться к ужину, не появлюсь здесь до прихода Роберто.       — Да, с моими паническими атаками только на парады и ходить, — усмехнулся Нанду, как только Тавиньо покинул гостиную. Сесеу же в это время побледнел и чуть не накинулся на отца, но, увидев, что возлюбленный расслаблен и даже шутит, тоже улыбнулся. — Донна Лидьяне, вы прекрасно выглядите. Как у вас дела? — вопрос прозвучал искренне и тепло, что растопило сердце женщины.       — Спасибо, Нанду, мне очень приятно, — расцвела Лидьяне. — У нас все по-прежнему: мы часто выходим в свет, ездим на пляж. Ох, видел бы ты, Нанду, как девушки смотрят на моего Аполлона! Но ты теперь понимаешь меня, Сесеу тоже настоящий красавец. Не ревнуешь его к девушкам?       — Мама, ну перестань! — Телминья сжала виски руками, пытаясь успокоиться. Ситуация становилась все абсурднее: отец вспылил, мать проявила бестактность, а Сесеу и Нанду, переглянувшись, заливисто захохотали, как раньше, когда Лидьяне. Как часто отношения старших Вальверде вызывали смех у младшего поколения!       — Вот видишь, Нанду, в нашей семье мало что изменилось, — проговорил Сесеу, еле отсмеявшись. — Папа бегает по пляжу, мама бегает за папой, а Телминья закатывает глаза.       Теперь уже рассмеялись все, однако беззаботную атмосферу развеял еще один звонок в дверь. Это были Роберто и Ванесса: парень держал в руке пакет фруктов, а девочка принесла с собой набор динозавров.       — Привет, Роберто! — Лидьяне была невероятно рада его видеть, ведь она желала для дочери счастья с надежным человеком и видела эту черту в Роберто. — Ананасы, манго, папайя, как здорово! Отнеси на кухню, пожалуйста, у нас будет шикарный ужин. А кто эта прекрасная маленькая леди?       — Я Ванесса, а вы тетя Лидьяне, да? — представилась девочка, как учила ее Телма. — У вас красивые волосы и платье. А где дядя Тавиньо?       — Он устал, но скоро выйдет к нам, — ответила Лидьяне и незаметно взяла с дивана коробку с куклой. — Смотри, что у нас есть для тебя. Телминья сказала, что ты хочешь заниматься раскопками, и мне кажется, ты будешь похожа на эту Барби.       — Спасибо, тетя Лидьяне! Такой точно ни у кого нет! Я обязательно стану как эта кукла, — Ванесса, попав в детский сад, регулярно видела у подруг кукол, и вскоре тоже попросила Барби. Именно палеонтолога Телминья и решила подарить девочке, не сломав ее и заинтересовав чем-то новым. Радостно щебеча сама с собой, Ванесса принялась показывать подарок и другие игрушки Нанду, Сесеу и Роберто, пока не пришло время ужина.       Завершились последние приготовления, горничные подали на стол мидии, сыр и вино, и хозяева с гостями приступили к ужину. Еда оказалась превосходной, каждый отметил старания Телминьи словами или в мыслях, разговоры между отдельными маленькими группками разбавляли звенящую от напряжения атмосферу, однако ничто не могло объединить и примирить Тавиньо с Сесеу и Нанду. Старший Вальверде никак не мог заставить себя поддержать разговор с сыном. Даже нейтральная и безопасная тема вызывала у него отторжение.        — Папа, это правда, что Лобату уходит из компании синьора Леонидаса? — спросила Телминья, чтобы как-то объединить троих родных людей общей темой.       — Да, уходит, вроде как собирается работать юристом в какой-то клинике, — ответил Тавиньо, не подозревая, в чем заключается маленькая хитрость дочери.       — Ничего себе! — воскликнула Телминья и решила все же переключить внимание отца на тех, с кем хотела его примирить. — Нанду тоже стажируется у врача, работающего с наркоманами. И это психотерапевт Лобату, который тоже открывает клинику. Нанду, а расскажи подробнее о своей профессии, это так интересно.       — Да, это довольно сложно, но меня заинтересовала психология, особенно работа с наркоманами. Интересно понять, как работает наше подсознание, как влияет на нас прошлое, — начал Нанду, но Тавиньо перебил его — завуалированно и нарочито тактично. На самом деле, ему не хотелось даже слушать Нанду — человека, который, как считал старший Вальверде, сбил с верного пути его сына.       — Да, я согласен, что это сложно. И сомневаюсь, что кто-то из присутствующих разбирается в психотерапии. Давайте лучше обсудим что-нибудь другое, например, открытие новой адвокатской конторы.       — А кто открыл контору? — поинтересовался Сесеу, пытаясь примириться с отцом на почве общей профессии. Роберто тоже вопросительно посмотрел на обоих, чтобы поддержать разговор.       — Это старший сын синьора Альвареса, ты его не помнишь, наверно, — нехотя протянул Тавиньо. — Кстати, его младший сын, который учился с вами, он указал на Нанду и Сесеу, — недавно женился. Женился, вы понимаете, на хорошей девушке.       — Я рад за него, — искренне ответил Сесеу. Тот парень, о котором шла речь, никогда не был их с Нанду приятелем, и отец это знал. — Только почему меня должно волновать это? Я не слишком хочу общаться с бывшими однокурсниками, у меня новый круг знакомых, — на лбу Сесеу забилась жилка, он с каким-то остервенением насадил на вилку кусок горгонзоллы и отхлебнул слишком большой глоток вина. Нанду хотелось утешить возлюбленного, но любой жест был чреват настоящим скандалом, схожим с опустошающим пожаром или ураганом.       — Потому, что ты мог бы взять с него пример, — Тавиньо повысил голос, но еще не сорвался на крик. — А то такое впечатление, что ты равняешься на этого… как его… Элтона Джона, точно! Еще розового пиджака со стразами не хватает, или карнавального костюма с перьями.       — А почему бы и нет, возможно, мне будет к лицу, главное, что я буду честен перед собой, — Сесеу хотелось взорваться, накричать на отца, выйти из-за стола, но он держался ради всех остальных. Обстановка за столом все больше накалялась: Тавиньо что-то гневно шептал жене, сжимая вилку до побелевших костяшек, Сесеу смотрел на него испепеляющим взглядом, а остальные, как немые свидетели, пытались успокоить обе стороны, либо судорожно искали повод сменить тему. И вдруг Телминья услышала собственный голос:       — Знаешь, папа, я совсем не узнавала Сесеу в первые месяцы отношений с Нанду, — с каждым словом Телма ощущала, как крепнет ее голос. — Он стал более чутким, понимающим, понял наконец, чего хочет от жизни. Ты думаешь, Сесеу решил выступать в качестве адвоката по уголовным делам просто так, по известной только ему прихоти? Нет, он сопереживал Нанду, который едва не оказался за решеткой. Представляешь, под влиянием влюбленности и отношений наш Сесеу превратился из эгоиста, наплевательски относящегося к девушкам, в человека, каким ты его воспитывал…       — Да неужели? — хмыкнул Тавиньо, перебив дочь. — Разве я говорил ему что-то вроде «Сесеу, если не получается с девушками, переключись на парней, обрати внимание на… лучшего друга»? — последние слова были сказаны с непониманием и сарказмом, однако Телминья и не думала отвечать на провокационные вопросы, лишь продолжила речь после того, как отец замолчал.       — В джентльмена, папа. Ты ведь хотел, чтобы Сесеу вырос джентльменом, и он таким и стал. Помогал Деборе по ее просьбе, хорошо относится ко мне и Мэл, даже попытался спасти бедную Режининью не только в качестве адвоката, но и отвезти ее в клинику. А еще, глядя на их отношения с Нанду, можно понять, что Сесеу умеет любить и сострадать. Он ведь не бросал Нанду во время нахождения того в рехабе, да и до этого пытался помочь ему. А Нанду, осознав чувства к Сесеу, понял, как ему важна трезвость, и теперь вряд ли притронется к наркотикам. Ему есть, ради кого жить.       — Они могли бы дружить, как раньше, а не распространять эту мерзость! Вы посмотрите, как они действительно изменились: один язвит, а второй явно потакает ему, хоть и не проронил ни слова. Еще немного, и начнут ходить по улицам за руку, как же отвратительно! — воскликнул Тавиньо, с трудом сдерживаясь, чтобы не стукнуть кулаком по столу. Однако взорвался Сесеу, вскочив из-за стола и рванув в свою комнату. Нанду бросился за ним, а Телминья поспешила увести из-за стола Ванессу.       — Ванесса, пойдем в комнату, где я раньше жила. Там большая кровать, и ты сможешь играть динозаврами, как будто они ходят среди древних лесов. Я приведу тебя за стол, когда будет торт, очень вкусный, с фруктами, — девочка послушалась и, подхватив с пола игрушки, направилась за Телмой, которая подумала: «Нет, папа абсолютно непробиваем. Да и Сесеу с Нанду хороши, но их я не буду успокаивать, пусть сами разбираются». По пути в столовую, объединенную с гостиной, девушка резко замерла, вдруг услышав голос Роберто:       — Синьор Тавиньо, позвольте мне высказаться, — он говорил вежливо, но твердо и нарочито громко, надеясь, что его услышит кто-либо из детей Вальверде. Телминья тем временем бесшумно вернулась за стол. — От того, что Сесеу… предпочитает не девушек, ничего не меняется. Он по-прежнему остается хорошим парнем, с которым есть, о чем поговорить, а также ценным сотрудником. Да, о его пристрастиях знает Даниэлла и почти все коллеги, возможно, кто-то не понимает этого, но в офисе каждый может дать совет Сесеу или обратиться к нему по работе. Да и Нанду мне понравился как человек, пусть мы знакомы совсем недавно. А неприятные люди или преступники бывают и среди примерных семьянинов со вполне привычной ориентацией, как, например, потерпевший в том деле, над которым работал Сесеу.       Тавиньо слегка призадумался, слушая Роберто, к которому относился вполне благосклонно. Нет, в глубине души он был немного согласен и с Телминьей, просто не желал признавать себя неправым, но аккуратная и доходчивая речь Роберто придала старшему Вальверде уверенности в том, что можно попробовать принять Сесеу. «Адвокат, что тут скажешь», — мысленно хмыкнул Тавиньо. Роберто, хоть и не выглядел накачанным культуристом, обладал твердым характером и внутренней силой, и Тавиньо подумал, что отдать дочь замуж за такого не страшно.       — Дорогой, ребята абсолютно правы, — голос Лидьяне разрезал тишину, на несколько мгновений заморозившую всех присутствующих. — То есть, я не совсем понимаю, как можно любить человека своего пола и иногда думаю, что Нанду и Сесеу было бы лучше с девушками, с детьми, с полноценной семьей. Однако я не могу препятствовать их любви, тем более вижу, как это чувство действует на обоих. Оно делает их счастливыми, понимаешь?! — голос женщины подрагивал, слова складывались немного сумбурно, но, выдохнув, она продолжила. — Помнишь ведь, как часто улыбаться стал Сесеу, когда начал встречаться с Нанду? Это было три года назад, в феврале, верно, дочка? — Телма кивнула. — А что с ним происходило, когда они расстались! Наш Сесеу чуть было не превратился в себя прежнего, чуть было не ушел с работы, которую, кстати, даже ты, дорогой, считаешь благоприятной для него. И Нанду какой хороший стал: спокойный, рассудительный, пошел учиться на психолога. Нет, я считаю, что, если наши мальчики будут любить друг друга, они не потеряются в этом мире, как некогда чуть не произошло с ними, — закончив речь, Лидьяне напряглась в ожидании ответа от мужа — все-таки ей не так часто приходилось перечить ему в серьезных вопросах. Телминья и Роберто многозначительно переглянулись: оба не ожидали услышать от этой хрупкой и взбалмошной женщины такой речи. Пусть немного сбивчивой и излишне эмоциональной, но искренней.       А Тавиньо лишь опустил глаза, тщательно обдумывая сказанное. Привыкший демонстрировать мужественность во всей красе, он заметно сник под натиском окружающих и начал осознавать, к чему может привести его непримиримость. Все-таки Тавиньо любил сына и желал ему счастья, и ему не хотелось представлять, как Сесеу сейчас зол или расстроен, а в будущем разрывает с ним все родственные связи. Он резко встал из-за стола и направился куда-то в коридор под удивленные взгляды остальных.       Тем временем Сесеу полусидел-полулежал на большой кровати в объятиях Нанду, который ласково поглаживал его по волосам и лицу, и постепенно приходил в себя. Хотя несколько минут назад парень, разгневанный и потерявший надежду на примирение, ворвался в комнату и ожесточенно бросил в стену сначала старый ежедневник, потом еще что-то, лежавшее на прикроватной тумбочке. Успокоило Сесеу лишь прикосновение прохладных пальцев Нанду к его предплечьям и ладоням, а затем мягкий жест, уложивший его в кровать. «Я буду рядом, даже если ты перестанешь общаться с отцом. Ты столько сделал для меня, что я не дам нашей любви угаснуть», — шепот Нанду постепенно развеивал атмосферу непонимания и кошмара, и Сесеу становилось легче. Три года назад они также засыпали, обнявшись, в этой постели, в этой комнате, и полный нежности момент навсегда запечатлелся в сердцах обоих. Сейчас же многое изменилось, и теперь Нанду ощущал себя более сильным и устойчивым морально. В эти мгновения Сесеу понимал, что ни одна девушка не полюбила бы его так сильно, как парень, сидящий рядом и дарящий ему поглаживания и мягкие поцелуи в волосы. Отрезвила их лишь открывшаяся дверь, и двое немедленно разомкнули объятия и уселись на кровати.       — Сесеу, Нанду, вернитесь к столу, пожалуйста, — тихо проговорил вошедший в комнату Тавиньо. Картина, представшая перед его глазами, была ожидаемой — Нанду и Сесеу, смущенные и взволнованные, сидят на смятой постели и держатся за руки. На удивление, происходящее не вызвало сильного отвращения у старшего Вальверде, лишь неприятие. Сесеу и Нанду отпустили пальцы друг друга и даже встали с кровати, чтоб не смущать Тавиньо. — Простите за то, что вспылил и наговорил вам гадостей. Если уж так получилось, что вы решили быть вместе, я постараюсь принять вас. Сесеу, не сердись, пожалуйста, я вижу, что ты хочешь отстаивать собственные принципы, и это похвально, да. Я могу гордиться тобой, а не только Телминьей. Нанду, я слышал, как Кларисси восхищается тобой, рассказывает о твоих достижениях коллегам, и это меня невероятно радует. Все же ты близок нашей семье, пусть в каком-то новом понимании. Теперь двери нашего дома снова открыты для вас обоих.       — Спасибо, папа, — Сесеу порывисто обнял отца, чувствуя облегчение и усталость, а Тавиньо, похлопав по плечу сына, пожал руку Нанду. Вслед за старшим Вальверде парни направились в гостиную, где их уже ждали.       — Я уж думала, что ты, папа, решил проветриться, — с облегчением проговорила Телминья, улыбнувшись. Ей на самом деле показалось, что отец решил уйти с ужина, не выдержав накала со стороны тех, кто выступил против него.       — Я пытаюсь бороться с собой, видите, — устало проговорил Тавиньо. — Со временем, думаю, смогу принять парней окончательно. Знаете, я не должен был устраивать скандал, просто мне не совсем понятно происходящее, но вы меня убедили. Давайте просто общаться, у нас масса интересных тем.       Действительно, после скандала и извинения Тавиньо перед сыном и Нанду обстановка за столом стала более спокойной. Как будто буря над океаном, взбаламутившая воды и поглотившая несколько кораблей, утихла, оставив лишь запах озона и успокаивающееся море. Запеченная курица, рецепт которой Телминья нашла в интернете и заказала горничным, понравилась всем без исключения, как и фруктовый торт. Телминья привела за стол Ванессу, которая с восторгом стала рассказывать всем о динозаврах и подарке старших Вальверде. Разговоры же перетекли в другую, более мирную и непринужденную плоскость: подобно белым чайкам на фоне безоблачного неба, зазвучали истории из прошлого, впечатления о новых фильмах и спектаклях. Тавиньо сам поинтересовался, почему Нанду решил выбрать работу психолога, и тот охотно рассказал ему.       — Можно минуту внимания! — попросил Роберто в самый разгар беседы. Буря окончательно улеглась, и пришла пора сделать важное заявление. — Синьор Тавиньо, донна Лидьяне, я люблю вашу дочь и хочу провести с ней всю жизнь. Я прошу у вас благословения на брак с Телминьей, ведь именно в ее лице я нашел женщину своей мечты.       — И я сказала, что согласна выйти замуж за Роберто, посмотрите, что он мне подарил, — сияющая Телминья протянула родителям руку, украшенную кольцом.       — Дочка, какое красивое! — восхитилась Лидьяне. — Когда вы планируете свадьбу и что хотите делать? Стоило тебе сказать об этом, как у меня появилось столько идей! Мы можем снять особняк на берегу океана, или выехать в Нитерои или Ангру. А еще я слышала, что сын некоего бизнесмена отпраздновал свадьбу на водопадах, в Нова-Игуасу. Представляете, как это здорово! Роберто, ты бывал на водопадах?       — Нет, донна Лидьяне, но мы планируем пожениться через год, как это обычно бывает, — остудил Роберто пыл женщины. — И Телминья изъявила желание организовать все сама, у нее же есть опыт.       — Роберто прав, дорогая, — примирительно улыбнулся Тавиньо. — Наша дочь проведет все на высшем уровне, примерно так же, как сегодняшний ужин. Вот только Сесеу придется выбирать — вести ли Телминью к алтарю вместе со мной или быть шафером Роберто. И, конечно же, Телминья, ждем всех твоих друзей.       — Всему свое время, папа, но я рад за сестренку и за нашу семью, — Сесеу обнял Телму за плечи, а после, отпустив ее, мягко стиснул под столом пальцы Нанду. Незаметный для других, но полный нежности жест говорил о том, как Сесеу благодарен возлюбленному и как счастлив снова примириться с отцом. Телминья же, обведя взглядом всех присутствующих, поняла, как здорово, когда все усилия оказываются ненапрасными и приводят к такому счастливому финалу, на самом деле являющемуся только началом.