О потерях и приобретениях

Хогвартс. Часть II

Спина Гермионы горела от глубоких порезов, пересекавших её крест-накрест, но её рука с палочкой была тверда, когда она бежала по коридорам Хогвартса позади остальных. — Налево! — крикнул Гарри из середины группы, держа в руках карту мародёров и указывая им путь, пытаясь избежать встречи с Пожирателями Смерти и их союзниками-студентами, когда они направлялись к одному из секретных проходов, которыми был испещрён Хогвартс. Теперь, когда Выручай-комната была уничтожена адским пламенем, проходы были их единственной надеждой выбраться из Хогвартса живыми. У Гермионы перехватило дыхание. Кэрроу и сопровождавшим их студентам пришлось нелегко, хотя в конце концов они были либо выведены из строя, либо ранены, либо сбежали, и никто из команды серьёзно не пострадал от них. Именно Гойл был тем, кто ранил Гермиону. После огромного чёртового риска, на который пошёл Драко, чтобы спасти его, Гойл развернулся и попытался убить её, пока они были сосредоточены на опасности, которую представляли Кэрроу. В хаосе дуэли между командой Ордена и Кэрроу и их учениками седьмого курса Гермиона внезапно почувствовала пульсирующую, жгучую боль в спине. Она чуть не упала на колени, пошатываясь, будучи вне поле зрения остальных, и её первой мыслью было: «Засада», — что за ними ещё Пожиратели Смерти. Но она увидела именно Гойла, когда заставила себя обернуться, всхлипывая от пронзившей её боли. Гойл смотрел на неё полными ненависти и испуга глазами, подняв волшебную палочку. — Ёбаная грязнокровная сука, — выплюнул он и начал взмахивать палочкой, и Гермиона, не задумываясь, бросила в него «Остолбеней», стиснув зубы от боли. Заклинание ударило его в грудь, и он рухнул с громким глухим звуком, а больше времени на него тратить было нельзя, потому что в воздухе трещали и свистели проклятия, и поэтому Гермиона повернулась обратно к Кэрроу и заставила себя продолжать сражаться. Тёплая кровь просачивалась под её броню, боль была неописуемой, колени слабели и дрожали. Но она выдержала дуэль. Теперь всё, что ей нужно было сделать, это выбраться из Хогвартса; эта идея казалась невозможной. Как она могла? Ей хотелось упасть, свернуться калачиком и плакать от боли. Но она не могла. Поэтому она просто продолжала заставлять себя бежать, стараясь не отставать от заданного Люпином почти спринтерского темпа. Грубые вопли и возгласы эхом отражались от стен Хогвартса; Пожиратели Смерти настигали их, и Гермиона обнаружила, что бежит быстрее, несмотря на боль в боку и боль, пульсирующую в спине. В конце концов, она оказалась позади Люпина, а остальные оказались между ней и Пожирателями Смерти, и, хотя она понимала, что это неразумно, она почему-то почувствовала себя в большей безопасности. Гермиона не знала, сколько ещё она сможет так бежать, учитывая раны. Она подавила стон и заставила свои ноги продолжать двигаться. — Мисс Грейнджер, ваша спина! — Профессор Макгонагалл тяжело дышала, мантия развевалась вокруг неё, когда она поравнялась с Гермионой. Чёрт возьми, Гермиона надеялась, что никто этого не заметит; это было нелегко разглядеть в мерцающем свете факелов, которые время от времени освещали коридоры. Что ж, теперь, когда это заметили, не было смысла пытаться преуменьшить значение раны. Гермиона даже не знала, насколько всё серьёзно, за исключением того, что кровь всё ещё сочилась тёплой струйкой под её кожаной бронёй, несмотря на то, что рана была нанесена по меньшей мере пять минут назад. — Насколько… всё плохо… п-профессор? — выдохнула Гермиона, не отрывая взгляда от того, куда ставила ноги. Последнее, что ей было нужно — это споткнуться и упасть. — Там… — Макгонагалл, казалось, не находила слов, и Гермиона поняла это так, что раны были серьёзными; но она и так догадалась об этом по боли, отдающейся в спине. — Кровотечение… сильное? — Она едва могла говорить, грудь тяжело вздымалась, а мышцы ног болели. У них не было времени остановиться и обработать раны прямо сейчас, вот почему Гермиона не упомянула о своей травме раньше — они ничего не могли с этим поделать, если только она не истекала кровью. — Кровотечение есть, но я не могу сказать, насколько сильное. — Голос Макгонагалл дрожал, то ли из-за тяжести раны, то ли из-за тряски от шагов, Гермиона не могла сказать наверняка. — Направо! — крикнул Гарри, и они все замедлили шаг, поворачивая, а затем побежали по правому коридору, дыхание Гермионы обжигало горло. — Мы не можем остановиться — они догонят. — Мисс Грейнджер — остановить кровотечение займёт всего мгновение, — выдохнула Макгонагалл, её строгий учительский голос потерял часть своей властности, став тонким и высоким из-за одышки. Гермиона покачала головой, собираясь возразить, но кто-то другой опередил её. — Нет. Оставьте, — раздался голос с другой стороны от Гермионы, и она взглянула на Драко, который не отставал от неё, его лицо, волосы и одежда были в саже от адского пламени, которое почти поглотило его. — Мы не можем остановиться. Придётся подождать. Может быть, до прохода, — резко бросил он, а затем: — Ты сможешь выдержать? Их глаза на мгновение встретились; от беспокойства и напряжения вокруг глаз Драко залегли морщинки, губы сжались в тонкую линию, ноздри раздувались, когда он тяжело дышал. Он боялся за неё. Должно быть, всё действительно плохо. Гермиона снова уставилась в пол. — Я… справлюсь. Она продолжила бежать. Было три поворота налево, потом направо, и она начала отставать, а Драко отстал, чтобы не отстать от неё. Никто другой этого не заметил, все были слишком заняты бегством, и Гермионе это нравилось больше всего. Если бы Рон или Гарри увидели, что она отстаёт, они бы попытались помочь ей, но сейчас они не могли себе этого позволить. Она споткнулась и перешла на бег трусцой, слёзы катились по её щекам, а каждый шаг отдавался болью в спине. Если она сможет добраться до следующего потайного прохода, с ней всё будет в порядке. Никто из их врагов не знал о проходах, и они могли остановиться в одном из них и позаботиться о её спине. Но до тех пор Гермионе оставалось только продолжать бежать. Остальные члены команды спустились по лестнице и исчезли в коридоре внизу, когда Гермиона и Драко достигли верхней площадки лестницы. Они отставали всё больше и больше, и она старалась заставить свои ноги двигаться быстрее, пока они бежали вниз по лестнице. Затем ещё больше пронзительных криков отразилось от стен Хогвартса, теперь уже ближе, и Гермиона вздрогнула, а её нога оступилась на предпоследней ступеньке. Мир словно замедлился, и её спина закричала в агонии, когда она раскинула руки, пытаясь смягчить удар при падении — но слишком поздно. Гермиона ударилась лбом о камень и застонала. Заскулила. Оглушённая. От боли. — Я… — Она не могла думать. Она не знала, где находится. Не знала, почему у неё всё болит. — Я… Чья-то рука схватила её за плечо, грубо и твёрдо, и Гермиону подняли на ноги и потащили, пошатываясь, вперёд, мир перед глазами расплывался. Рука на её плече дёрнулась сильнее, и она споткнулась, содержимое желудка подкатило к горлу. — Твою ж мать, беги! Быстрее, ты, бесполезная ёбаная грязнокровка! Ты хочешь, чтобы тебя снова поймали? — Рука больно сжала её предплечье, а злобно процеженные слова были почти неразборчивы. Она не понимала, что происходит, но она не была бесполезной и не была ёбаной грязнокровкой. Поэтому она побежала быстрее, чувствуя, как дыхание обжигает горло, а спина и голова болят. Её потянули за угол, и она увидела, что Драко тащит её за собой, и смутно вспомнила о задании. У неё болела голова. — Драко? — Его волшебная палочка была зажата в зубах — должно быть, он взял её именно так, не задумываясь, чтобы подхватить её, когда она упадёт. Голова Гермионы начала медленно проясняться. — Отпусти меня, — приказала она, и он бросил на неё свирепый взгляд. — Нет, — прорычал он, не выпуская палочки. — Ты… ты не можешь защитить себя, — выдохнула она. Без палочки в руке Драко не мог ни блокировать, ни атаковать — он обещал не рисковать собой ради неё. Рука Гермионы сжимала волшебную палочку, но в голове у неё все плыло, и она не могла вспомнить какие-нибудь… заклинания. Драко дёрнул её, пытаясь заставить Гермиону двигаться быстрее, и она вскрикнула от боли, а он вздрогнул. — Прости, — пробормотал он. — Ты обещал. — Она заставила себя пошатываться-спотыкаться-бежать, чтобы не отставать от темпа Драко, его крепкая хватка на её руке и отчаянный страх на его лице — единственное, что заставляло Гермиону держаться на ногах. Он не ответил ей, и она снова попыталась отстраниться от него. — Прекрати! У тебя что, сотрясение мозга, ты туповатая, чёртова… блядь, беги, если не хочешь, чтобы они схватили тебя в свои грязные лапы! — Он произносил слова приглушённо и искажённо сквозь волшебную палочку, и это прозвучало бы почти забавно, если бы ситуация не была такой ужасающей. Гермиона проигнорировала страх, от которого у неё перехватило горло при этой мысли. — Ты обещал! — Гермиона снова закашлялась, глядя на Драко, полосы сажи сделали его кожу бледнее, а броня была забрызгана кровью — Гермиона надеялась, что это была не его кровь. — Нет, — прорычал он, и затем, слава Мерлину, они, пошатываясь, завернули за угол, и Гермиона с облегчением вздохнула — к ним спешили Фред и Джордж. — Гарри заметил, что вас нет… — Поэтому мы предложили свои услуги. — Теперь мы понесём её, приятель, — сказали они в унисон, и Драко ослабил свою смертельную хватку на руке Гермионы, его нежелание отпускать было очевидным. Его лицо было напряжённым, а серые глаза блуждали по ней, словно он искал подтверждения, что с ней всё будет в порядке. Возможно, он был слишком очевидным, подумала Гермиона, но в этот момент ей было всё равно, знают ли об их чувствах, если близнецы действительно заметили. В любом случае, они все могут оказаться мертвы в течение пятнадцати минут. — Спасибо, — она неуверенно улыбнулась близнецам, когда они взяли её под руки, перенеся часть её веса на себя и облегчив бег, хотя её спина всё ещё то пульсировала, то пронзительно кричала от боли. — Без проблем! — Рады помочь! Гермиона чувствовала Драко прямо у себя за спиной, когда они спешили по последнему отрезку коридора к тяжёлому гобелену, закрывавшему проход; ни Гермиона, ни мальчики не никогда раньше не использовали его. Всё, что она могла видеть — это голая, пыльная каменная стена, когда Фред и Джордж отвели край гобелена в сторону. — Теперь вперёд, — сказал один из них. Они с Драко нырнули внутрь, и Фред — Джордж? — схватил её за руку и протащил прямо сквозь стену. Гермиона ахнула, когда от ощущения, что она проходит сквозь что-то, что должно быть твёрдым, у неё волосы встали дыбом. Это было слизкое, скользкое ощущение, и она не могла выбросить из головы мысль о том, что её атомы и молекулы перемещаются, проскальзывая между атомами и молекулами стен. Гермионе это не понравилось. Но затем они оказались в тесном тёмном коридоре, и звуки, издаваемые Пожирателями Смерти, становились всё громче. Фред и Джордж снова потянули Гермиону за собой. — Мы пройдём чуть дальше. — Здесь нас могут услышать. — Обнаружить. — Г-где остальные? — выдохнула Гермиона, чувствуя головокружение всё сильнее, её спина была покрыта смесью липкой, свернувшейся крови и свежей тёплой жидкости. Она подумала, что потеряла слишком много крови. Все движения и вскрытие ран усугубляли потерю крови. — Они в следующем проходе, за портретом старой Тильды Тиддливинкс. Ты её знаешь. Она приведёт их в Большой зал, но они подождут там, пока мы их не догоним, — ответил — Гермиона подумала, что это Джордж; в почти полной темноте было ещё труднее что-либо разглядеть, — Джордж. Они позволили Гермионе, запнувшись, остановиться, и она стояла в темноте даже без «Люмоса», чтобы Пожиратели Смерти не увидели; она просто сунула палочку в кобуру и подавила желание ощупать пространство вокруг себя, пока в поле зрения не оказались все три юноши. Это могло бы быть неловко. Пытаться что-то нащупать в темноте. Кто знает, на что она может наткнуться. Она тихонько хихикнула, голова кружилась. Звук их дыхания и её сдавленный, пронзительный смех были слышны в темноте, и когда она перестала хихикать, Гермиона услышала, как она непроизвольно заскулила, как раненый щенок. — Вот, протяни руку; наш новый и усовершенствованный вариант Бодроперцового зелья… — Фред неуклюже сунул Гермионе в протянутую руку маленький пузырёк, и она крепко сжала его, с некоторым трепетом поднося к губам. — Пробуждение Уизли, — хором произнесли они, когда Гермиона проглотила жидкость, а затем согнулась пополам и заткнула рот, морщась от боли в спине, вызванной движениями, и корча лицо от вкуса. — Оно отвратительно. — О, да… ну, оно всё ещё на стадии бета-тестирования, — извиняющимся тоном сказал один из них, и Гермиона с трудом подавила рвотный позыв, у неё было такое чувство, будто она засунула себе в глотку один из их грязных спортивных носков и вот-вот задохнётся. — Вы используете меня как подопытного кролика? — Оно работает? — с тревогой спросили они её, и Гермиона удивлённо моргнула. — На самом деле, я думаю, что я, возможно, чувствую себя немного лучше. — Ты не чувствуешь себя, э-э, злой? Или, эм, позеленевшей? — Позеленевшей? С какой стати я должна чувствовать себя позеленевшей? — О, просто так, — пренебрежительно сказал один из близнецов. — Просто на ранних стадиях иногда появлялась икота, вот и всё. Беспокоиться не о чём — совсем не о чём. До тех пор, пока ты не позеленеешь. Или, э-э, не разозлишься беспричинно. — О! — Гермиона нахмурилась. Почему они не могли сказать ей об этом до того, как она выпила зелье? Коварные, бесстыдные, изворотливые… Их следовало бы распределить в Слизерин. И тут она выдавила из себя кривую улыбку, которую они всё равно не смогли бы разглядеть в полутьме. Её глаза постепенно привыкали. — Спасибо. — Всегда пожалуйста, — ответили они радостным шёпотом. Затем Гермиона подпрыгнула, когда чья-то рука слегка коснулась её спины. — Твою ж мать. Сердитый голос Драко был тихим, но резким в ухе Гермионы, пока он осматривал степень её травм, насколько это было возможно в почти полной темноте, когда на ней были кожаные доспехи. Она поморщилась от боли и прикусила губу, когда Драко шире раскрыл отверстие в броне, чтобы лучше рассмотреть, а затем зло и испуганно выругался себе под нос. — Вы двое можете идти. Передайте остальным, что мы придём, как только обработаем мою спину целебными зельями, — сказала Гермиона Фреду и Джорджу, чувствуя себя на удивление бодрой. «Пробуждение Уизли» было отличным товаром. Если только, когда Гермиона в следующий раз посмотрит в зеркало, она не будет позеленевшей — а может быть, даже тогда — она определённо порекомендует его, когда Фред и Джордж снова откроют магазин. Однажды. После войны. — Ты уверена? — спросил один из близнецов. — Идите! Делайте, как она говорит, — рявкнул Драко, сунув Гермионе в руки крошечную баночку, и она открыла её дрожащими пальцами. — Мы подождём пять минут, а потом вернёмся, — сказал Фред — или, может быть, Джордж — и Гермиона сердито посмотрела на него. — Не смейте, чёрт возьми, возвращаться! Мы скоро будем. Но даже если не будем, не возвращайтесь! — Но близнецы уже шли по коридору и, вероятно, специально не обращали на Гермиону внимания, и она раздражённо вздохнула. Она сняла крышку с маленькой баночки и отодвинула её в сторону правой рукой. — Вот, держи. — Спасибо. — Баночка мгновение спустя чуть не выскользнула у неё из руки, и Гермиона прикусила губу так сильно, что её зубы прокусили кожу, и она почувствовала вкус крови. Драко использовал какую-то мазь — смесь обезболивающих, заживляющих и свёртывающих веществ. Её спина непроизвольно выгнулась прочь от руки Драко, и он снова выругался. — Стой, блядь, смирно. Гермиона вздрогнула и разжала губы. — Я… я ничего не могу с собой поделать, — она сдержала крик, когда он намазывал мазью следующую рану, но заставила себя стоять совершенно неподвижно. — Это причиняет бол-ль… — Гермиона застонала, растягивая «л» в жалобном тоне, и Драко резко вдохнул. — Я знаю. Извини. Но мы должны остановить кровотечение и залатать тебя настолько, чтобы ты могла передвигаться самостоятельно, иначе нам придётся тащить твоё бесчувственное тело за собой. Она кивнула; ещё несколько мгновений агонии прерывались только её сдавленными всхлипами, когда она прикусила наруч, чтобы спасти губу. — Готово, — произнёс Драко несколько секунд спустя, и в его голосе звучало такое же отчаянное облегчение, как и у Гермионы. Они привели себя в порядок, и Гермиона убрала маленькую баночку обратно в сумку у него на поясе. Они стояли лицом друг к другу в темноте, и боль в спине Гермионы уже отступала. Его рука легла ей на талию — ощущение ладони с правой стороны и только предплечья с левой. Теперь, в основном, знакомое чувство. — Ты можешь идти? — Его лоб прижался к её лбу, и Гермиона вздохнула, чтобы снять напряжение. — Могу, думаю. Теперь боль почти прошла. — Кто это сделал? — Гойл. — Блядь! — выплюнул Драко. — Я должен был оставить его нахуй умирать. Ублюдок. — Ты поступил правильно, спасая его. Я горжусь тобой, — прошептала Гермиона и поцеловала его в измазанную сажей щеку. Драко повернул голову и завладел её ртом, поцелуй был влажным, горячим и наполненным настойчивостью; осознание того, что нет никакой гарантии, что кто-то из них выберется отсюда живым, делало всё ещё более сладким и интенсивным. Гермиона почувствовала, как слово хочет сорваться с её губ, но она отмахнулась от него и продолжала яростно целовать его, как будто могла соединить их воедино. Словно её поцелуй был обещанием, что Драко будет жить, а не прощанием. Язык Драко скользнул по её языку, переплетаясь и заставляя трепетать, и во рту — привкус крови; как в их первом настоящем поцелуе, только на этот раз это была её кровь, и Гермионе было всё равно. Она почувствовала, как знакомая боль по нему начала пульсировать, и всхлип заставил его прервать поцелуй. — Больно?.. — обеспокоенно спросил Драко, и Гермиона покачала головой, слабо улыбнувшись, расстроенная. — Это был не звук боли, это был… — О… Драко снова поцеловал её в губы, на этот раз легко, и она почувствовала ухмылку, появившуюся на его губах. Затем он выпрямился и глубоко вздохнул, и Гермиона почувствовала острую боль потери. — Нам пора, — пробормотал он, и они направились по длинному коридору.

~***~

Они встретились с остальными в коридоре на первом этаже Хогвартса без происшествий, присоединившись к небольшой группе — Люпин, Бруствер, Макгонагалл, Поттер, Уизли и близнецы Уизли. Джонсон, которую оставили у Аберфорта Дамблдора, вероятно, всё ещё пыталась вернуться в Комнату из «Кабаньей головы» и не понимала, почему больше не получается. Бедная ведьма, наверное, паниковала, думая, что они все погибли. Драко стоял позади группы, собравшейся в потайном проходе, Гермиона стояла спиной к нему, кожа брони свисала лохмотьями, глубокие порезы были пропитаны едкой коричневой мазью. Это было пиздецки ужасно — чувствовать, как она напрягается и дрожит под его рукой, слышать стоны боли, которые она пыталась подавить. Драко не хотел, чтобы это повторилось снова. Ёбаный Гойл. Драко собирался убить его, если когда-нибудь увидит снова. Вероломный, неблагодарный ублюдок. — Мы пройдём через Большой зал, а оттуда вниз по дороге мимо Хагрида — это самый быстрый путь, — сказал Люпин с порезом на лице и кровью в волосах. — Они знают, что мы пойдём этим путём, — хладнокровно заметил Бруствер и Люпин беспомощно пожал плечами. — Любой другой путь займёт слишком много времени, и у них будет время вызвать подкрепление. С горсткой Пожирателей Смерти и старшими студентами, сражающимися на их стороне, мы справимся, но подкрепление? — Люпин с сожалением покачал головой. — Нет. Мы должны воспользоваться этим шансом. Бруствер кивнул, и команда двинулась к выходу, Драко последовал за ними, не сводя глаз с изуродованной спины Гермионы. Мерлин, её не должно было здесь быть. Она должна быть в больнице, а не бороться за свою жизнь. Драко не понимал, как ей удаётся держаться на ногах, даже несмотря на то, что мазь на её спине помогает заглушить боль. «Ёбаная гриффиндорка», — пробормотал он себе под нос, чувствуя, как его охватывает беспокойство за неё. Они пробежали через Большой зал, держа палочки наготове. Драко на мгновение растерялся, вспомнив, когда он был здесь в последний раз. Ночью, вместе со Снеггом и другими Пожирателями Смерти, смерть Дамблдора лежала на плечах Драко, независимо от того, он это сделал или нет. Его уютная постель в подземельях казалась такой далёкой, что ему хотелось, чтобы всё это было просто ужасным ночным кошмаром. Визг и радостные крики Беллатрисы были наполнены безумной радостью, что было противоположностью собственным чувствам Драко. Он был напуган, загнан в ловушку, а его тётя разрушила Зал, превратив его в руины, и Драко, оглядываясь назад, видел, как было уничтожено его детство. Смотрел на свою безумную, резвящуюся тётю и видел возможности сбежать, избрать другой путь, просто… умереть, как это сделал Дамблдор. В тот момент Драко больше всего на свете хотелось, чтобы на Астрономической башне всё было по-другому. Чтобы он принял защиту Дамблдора. Но он этого не сделал, и было уже слишком поздно. По крайней мере, так ему показалось в тот момент. В Зале было темно, и Драко бежал рядом с Гермионой, внимательно вглядываясь в тёмные углы, в столы, накрытые для завтрака следующего дня, звуки их шагов эхом разносились по огромному помещению. Они пересекли Зал и были почти у огромных дверей Хогвартса, и надежда заставила Драко бежать быстрее, к свободе, к спасению. А затем двери Хогвартса распахнулись, и в дверном проёме появились фигуры, а воздух наполнился градом проклятий. Драко и его команда резко остановились, и их Протего были безмолвно произнесены, отбивая проклятия. Пожиратели Смерти и их почитатели-студенты — Драко заметил двух слизеринцев, двух когтевранцев и одного пуффендуйца, прежде чем группа нарушила строй, и он потерял им счёт — бросились вперёд, взмахивая палочками и рассекая воздух. Воздух наполнился проклятиями, и Драко почти сразу потерял Гермиону из виду, его сердце бешено колотилось, а дыхание перехватило, когда он бросился в бой. Двое слизеринцев, которых он заметил раньше, столкнулись с ним лицом к лицу, оба использовали вербальные заклинания, и Драко усмехнулся над ними. Это будет слишком просто, даже если использовать оглушающие и связывающие заклинания. — Предатель! — закричала девушка и попыталась применить Круциатус, и, хотя Драко не блокировал и не уклонялся, это едва причинило ему боль. — Ребёнок, — насмешливо ответил он, и они трое закружились по кругу. Он наложил «Остолбеней», а затем «Петрификус Тоталус», и юноша попал под последнее заклинание, а девушка с ужасом и опасением посмотрела на своего павшего товарища. Драко поднял палочку, готовясь отразить удар, и, когда девушка выпустила в него несколько заклинаний подряд, он был наготове и отмахнулся от них, как от надоедливых насекомых. — Ты ублюдок! — Он не умер, ты, глупая девчонка! — закричал Драко, перекрывая шум битвы, и пригнулся, когда в его сторону по дуге метнулся оранжевый луч света, а девушка нанесла режущее проклятие, попав Драко в бок. Было больно даже в броне, и он споткнулся. Девушка открыла рот, чтобы выкрикнуть проклятие, её лицо исказилось от ненависти, а Драко поднял палочку и закричал: — Сомниум! Она упала без сознания, и Драко задохнулся от боли, пронзившей его бок, отшатнулся к стене и прижал наруч искалеченной руки к порезу на боку. Его рука была мокрой от крови, и он выругался и быстро наложил слабое исцеляющее заклинание, которое, похоже, не сильно помогло. Броня мракоборца пока что не слишком помогала. Драко огляделся: битва была сплошным хаосом, его рана причиняла боль, и он не видел Гермиону. Мерлин, чёрт возьми. Драко, пошатываясь, направился в самую гущу дуэли, мир был весь покружён в огни и кровь, крики и проклятия отдавались эхом. Его взгляд упал на девушку из Пуффендуя, которая целилась в растерянного Люпина, который стоял сбоку от Поттера вместе с Кингсли, и они втроём отбивались от Нотта-старшего, Тео и Амикуса Кэрроу. Драко поднял палочку. — Репульсо! Пуффендуйка пролетела по воздуху и с отвратительным треском ударилась об одну из каменных стен. Он убил её? Его затошнило, но он продолжал идти, уворачиваясь, когда заклинание пролетело мимо его головы, и бросил тремя парализующими подряд в ответ, попав когтевранцу в грудь и повалив его. Летящее тело ударило его в живот, и он был сбит с ног, с характерным звуком ударившись затылком о пол. — Ох-х-х. Он хватал ртом воздух, задыхаясь и паникуя, ничего не видя, из-за тела, лежащего на нём, кровь заливала ему глаза — его ёбаные глаза — и он не мог понять, враг это или кто-то из Ордена. Гермиона… Драко оттолкнул от себя мёртвое тело и скатил его с себя — нащупывав грудь, он выбрался из-под него, и его сердце остановилось, даже когда отвращение от прикосновения к груди мёртвого человека скрутило его желудок. — Нет! Нет, нет-нет-нет-нет… — отчаянное отрицание срывалось с его губ, когда он перевернул тело, а затем увидел мёртвое лицо слизеринки-шестикурсницы, которую плохо знал, и всхлипнул от облегчения, что это была не Гермиона. Просто какая-то мёртвая девушка, и его вырвало на пол, когда он увидел зияющую дыру в её животе, из которой торчали кишки. Его рука запуталась в кишках, когда Драко попытался подняться на ноги, и он разинул рот от ужаса, и глухой стон отвращения вырвался из его горла, когда он оттолкнулся от девушки, вытирая руки о штаны. Это не помогло — они уже были мокрыми от крови девушки, и теперь его рука и палочка тоже были перепачканы ею. — О-о… — застонал Драко, и его снова вырвало, его желчь забрызгала пол. — Малфой! Кто-нибудь, чёрт возьми, может помочь? — Крик Уизли прорвался сквозь оцепенение Драко, и он, не раздумывая, вскочил на ноги и бросился к Уизли. Рыжеволосый сражался с Алекто; Драко мысленно отметил, что Уизли действительно чертовски хорош в дуэли, и нахмурился. Он метнул «Диффиндо», когда палочка Уизли извергла невербальное заклинание — неприятное, судя по тому, как отреагировала Алекто, воздвигнув мощный щит и пригнувшись. — Где Грейнджер? — выдохнул Драко. — Не знаю, чёрт возьми, — крикнул Уизли. — Но Миона может постоять за себя. Репульсо! — Инсендио! Ты видел её, блядь, — Протего! — спину, Уизли? Изодрана нахуй в клочья. Не понимаю, как она ещё на ногах! — закричал Драко, пытаясь говорить связно и сражаться с Алекто, не будучи убитым. Они с Уизли на самом деле были не так уж плохи в парной дуэли — начинали изматывать более опытную ведьму, её блоки становились всё более небрежными с каждой секундой. — Ёбаная сука, — проворчал Уизли, безумно взмахивая палочкой, заклинания выстреливали молниеносно, быстрее, чем Драко успевал управляться левой рукой. — Инсендио! — закричал Драко, а Алекто взвизгнула, когда заклинание пробило её щит и её одежда загорелась. Она погасила её взмахом палочки и двинулась на Драко и Уизли, её глаза были безумны от ярости и боли, и она взмахнула палочкой в воздухе, создавая невербальное заклинание прямо в Уизли. — Рефлекто! — закричал рыжеволосый, и их обоих чуть не стошнило, когда зеркальное заклинание Уизли — а это было рискованное заклинание — отразило заклинание Алекто обратно на неё, и её кожа слезла с мышц под ней. Она закричала, издав звук боли и смерти, и упала, её кожа усеяла пол вокруг неё, словно обрывки одежды. — О, чёрт возьми, — Уизли согнулся пополам, и его сильно вырвало, когда Драко уставился на Алекто, оба были слишком ошеломлены, чтобы думать о битве вокруг них. — Я не знал. Я… Я не знал. Я бы не стал… — Она собиралась сделать это с тобой, — подметил Драко, стараясь не очистить содержимое желудка в присутствии Уизли и не испортить свой имидж. — Типичный ёбаный гриффиндорец, расстроенный тем, как умер его враг. — О, иди к чёрту, Малфой. Только потому, что я не такой аморальный ублюдок, как… — Уизли осёкся, когда они оба почувствовали, как невидимая сила ударила их в лоб, подбросив в воздух. Драко сдавленно выругался и попытался извернуться, ударившись о землю искалеченной рукой, а не лицом. Он услышал, как что-то хрустнуло, словно сухая щепка, и от боли у него закружилась голова. Блядь. — Уизли? Уизли? Рядом с ним раздалось рычание, за которым последовал слабый стон, и Драко снова вскочил на колени, а затем и на ноги, увидев, что Амикус навалился на Уизли, приставив палочку к его горлу. — Ты заплатишь за это, отродье. Чёрт. Где волшебная палочка Драко? О, блядь, при нём её не было. Его глаза лихорадочно шарили по полу, а затем он увидел её и попытался схватить как раз в тот момент, когда Амикус прорычал Круциатус. Уизли закричал, и Драко резко повернул голову на звук, замерев на мгновение в попытке схватить палочку. Уизли корчился в конвульсиях под Амикусом, а мерзкий ублюдок тёрся о Уизли, пока тот корчился в конвульсиях и кричал, и Драко даже отсюда мог видеть ухмылку Амикуса. Драко услышал обрывок того, что прорычал Амикус в секундной паузе между шумом битвы: «…я собираюсь насладиться этим, мальчик…» — и затем его рука сомкнулась на волшебной палочке, когда тошнотворные воспоминания промелькнули в его голове, и отвращение скрутило желудок. — Держись, Уизли! — Драко вскочил на ноги точно пьяный, его искалеченная рука безвольно свисала вдоль бока, из которого все ещё сочилась кровь от пореза, нанесённого ебучей слизеринкой. Он неуверенно прицелился, а затем услышал знакомый крик, полный ярости. — Редукто! Амикус Кэрроу взорвался; его куски разлетелись в сторону Драко в нескольких метрах от него. Уизли был покрыт кусочками Амикуса, пропитанными его кровью, когда он перевернулся, всё ещё корчась в судорогах, и его вырвало на пол, как будто он пытался полностью опорожнить желудок. — Рон! — Гермиона бросилась вперёд, дрожа как осиновый лист, тоже забрызганная кровью человека, которого она только что разорвала на куски — её взгляд был прикован только к Уизли, и Драко почувствовал приступ иррациональной ревности. — Рон, боже мой, Рон, ты в порядке? — Она упала на колени рядом со всё ещё дёргающимся Уизли, и её руки замерли над ним, не желая прикасаться к нему и запачкаться останками Амикуса. — Боже мой, что я наделала? — Гермиона отползла назад, её вырвало. — О, Мерлин, что я… — И когда она поднялась на ноги и робко протянула руку Уизли, который всё ещё был не в том состоянии, чтобы принять её, Драко заметил что-то позади неё. О, блядь. — Гермиона! — закричал он и применил «Остолбеней», но он был отброшен. — Экспеллиармус! — закричал Блейз Забини, и палочка Гермионы вылетела из её руки. — Ёбаная грязнокровка, — выплюнул Блейз, и сердце Драко чуть не разорвалось, когда он понял, что, по всей вероятности, сейчас произойдёт. — Блейз! — взревел Драко, поднимая палочку, и самый близкий ему человек, которого он когда-либо считал настоящим другом, застыл как вкопанный.

~***~

Гермиона медленно обернулась; её рука горела, она чувствовала себя незащищённой и уязвимой, сердце бешено колотилось, а в горле стоял привкус желчи. Блейз Забини стоял всего в нескольких метрах от неё, его палочка была направлена ей в грудь, а с губ слетало заклинание. — Блейз! — Драко снова выкрикнул имя своего друга, и Гермиона перевела взгляд на него: он стоял, пошатываясь, как будто вот-вот упадёт в обморок, его искалеченная рука странно свисала, а правая сторона брони была залита кровью, к ней прилипли крошечные кусочки плоти Амикуса. Гермиона сдержала рвотный позыв. Его волосы были больше рыжими, чем платиновыми, и совсем спутанными, а лицо было разрисовано чёрной сажей и алой кровью, засохшей и свежей, и его глаза смотрели из-под этой кровавой маски, измученные и умоляющие. — Нет. Блейз… не надо. — Драко. — В голосе Блейза звучало недоверие. — Что ты делаешь? — Не убивай её, Блейз. Пожалуйста. Ради меня. — Какого хуя ты здесь делаешь с ними? Отродья Уизли и грязнокровки? Это те люди, ради которых ты ушёл от нас? Бросил нас? — Лицо Блейза исказилось от боли и гнева, и Гермиона задумалась, достаточно ли он отвлёкся, чтобы она попыталась схватить свою палочку. Ей показалось, что сердце выскочило у неё из груди и застучало сильно и отрывисто, когда она подалась немного влево. Палочка Блейза мгновенно оказалась рядом. — Не двигайся, сука, — прорычал он. — Я пытаюсь, блядь, поговорить со своим хорошим другом. Драко не сводил с Блейза взгляда и взмахнул палочкой, чтобы снова привлечь его внимание. — Он ненавидел меня, Блейз! Он собирался убить меня. Мы все это знаем. Я был мальчиком для битья за всё, что шло не так. Я даже больше не был настоящим Пожирателем Смерти. Я был сучьим заключённым — ты это знаешь. Ты знаешь, что они сделали, что… — Он поперхнулся своими словами. — Блядь, мне пришлось уйти, Блейз. — Мы были друзьями! И ты просто отвернулся от нас — от всех нас. Ты был тем, кто говорил, как здорово быть Пожирателем Смерти, насколько важно это дело — ты был тем мудаком, — я присоединился только из-за тебя! А теперь ты сражаешься против нас? — Блейз покачал головой, его голос был высоким и срывающимся от эмоций. — Это не тот Драко Малфой, которого я знал! Драко сделал полшага вперёд, умоляя и находясь в отчаянии. — Мы были неправы, Блейз. Я был неправ. Просто, пожалуйста, ради нашей дружбы… — Вернись, Драко. Вернись. Если ты скажешь Тёмному Лорду, как тебе жаль, если ты дашь ему информацию об Ордене, о том, где они находятся?.. — Блейз ухватился за соломинку, и Гермиона, наблюдая за ними, поняла, что между ними действительно было что-то вроде дружеской привязанности. Верность — странного и ебанутого слизеринского типа. Ни один из них не хотел убивать другого — это было ясно. — На этот раз он убьёт меня. Больше никаких пыток, только смерть. Когда дело доходит до таких вещей, Тёмный Лорд не даёт второго шанса. — Фраза, слетевшая с губ Драко, заставила Гермиону вздрогнуть. Она задумалась, была ли при Роне его палочка. Был ли он в сознании настолько, чтобы справиться с Блейзом. Она не хотела умирать. Она не хотела умирать. Что, если Драко не сможет убить Блейза? Что, если он ценит своего друга больше, чем Гермиону? Она не знала. Она не знала, как много она для него значила. Больше, чем друг, с которым они были связаны давними узами и годами разделяли убеждения? У неё перехватило дыхание, грудь сдавило, и она всхлипнула. Драко посмотрел на неё широко раскрытыми от ужаса глазами, затем — снова на Блейза. — Он убьёт меня. Я не могу вернуться. — В его голосе слышалось отчаяние. — Лучше умереть с честью, чем провести свои дни в компании этого! — воскликнул Блейз и устремил взгляд на Гермиону, готовя палочку и открывая рот. — Пожалуйста! Блейз, не надо. Не надо. Просто уйди. Уйди, — умолял Драко. — Тебя это волнует? Эта мерзость? Драко сглотнул, и его взгляд метнулся за спину Гермионы, туда, где, как она знала, лежал Рон, вероятно, всё ещё оглушённый действием Круциатуса. — Я не хочу, чтобы она умирала, Блейз. — Я тебя больше не узнаю. — Я не хочу убивать тебя, Блейз, — взмолился Драко, и Блейз скривил губы и покачал головой, глядя на Драко с отвращением. — Ты убьёшь меня из-за этой шлюхи? — Да. — Драко яростно и отчаянно выплюнул это слово, и Гермиона уставилась на него. Внутри неё вспыхнул маленький тёплый огонёк, который ожил, когда она услышала его слова, несмотря на сложившуюся ситуацию. — Я стал быстрее, чем был раньше, Драко. А с твоей рукой… Что ж, я рискну, — сказал Блейз с горькой усмешкой, и Драко сокрушённо покачал головой. — Пожалуйста, не надо. Блейз продолжал горько улыбаться; это было самое ужасно печальное выражение, которое Гермиона когда-либо видела. Как будто он уже знал, и всё это было всего лишь сценарием, который нужно было прочитать. — Ты этого не сделаешь. Мы были друзьями — мы — мы были как братья. Ты не сделаешь этого, только не из-за грязной грязнокровки. — Блейз замолчал. — Ты поблагодаришь меня позже. Ты ещё поблагодаришь меня. — Не надо, Блейз… — простонал Драко, его лицо исказилось от отвращения и страдания, и Блейз взмахнул палочкой в сторону Гермионы, которая издала тихий сдавленный крик ужаса, дрожа всем телом. Она смотрела не на Блейза, а на Драко. Она не хотела умирать. — Пожалуйста… — выдохнула она бессмысленную мольбу, недостаточно громкую, чтобы её кто-нибудь услышал. Думая об этом снова и снова, как о бесконечной петле, она не хотела… — Ав… — Блейз начал выкрикивать Смертельное проклятие. — Авада Кедавра! На лице Драко была ненависть — ты должен был ненавидеть, ты должен был хотеть этого, желать им смерти — и боль, столько боли и горя были видны в каждой черте лица, и он выкрикивал эти слова так громко, что Гермионана перевела взгляд на Блейза. Зелёная вспышка ударила в него, и его лицо стало ужасно, ужасно печальным, когда свет померк в его глазах, и он упал. «Ты должен этого желать», — эти слова эхом отдавались в голове Гермионы, когда она непроизвольно приступила к действию; времени останавливаться и раздумывать не было. Она подбежала к своей волшебной палочке и в отчаянии схватила её, и успокаивающее чувство проникло в неё до мозга костей, сила и магия просачивались сквозь неё. Её внимание привлекло какое-то движение. — Инсендио! — закричала она. Тяжело раненный, шатающийся Нотт-старший загорелся, и из его горла вырвался вой, когда он, спотыкаясь, бросился к Гермионе, раскинув руки и крича. Она отшатнулась и снова зарыдала, поражённая ужасом от того, что натворила. Сколько боли и смертей она причинила. Была им причиной. Она всхлипнула и отступила от него, убитая горем и переполненная отвращением к себе. — Гермиона! Ну же! — Рон появился из ниоткуда, весь в крови Амикуса, и на какое-то ужасное мгновение палочка Гермионы была поднята, а с губ вновь срывалось «Инсендио». Затем она узнала его и опустила палочку, всё ещё всхлипывая и дрожа. Он пошатывался, один глаз судорожно дёргался, в волосах застрял кусок плоти Амикуса. — Малфой! Шевелись, чёртов ублюдок! — закричал Рон, беря Гермиону за руку своей скользкой от крови рукой, и они бросились прочь между телами. Гермиона ошеломлённо осознала, что битва окончена, и остальная часть команды направляется к дверям Хогвартса, пока туда не подоспело подкрепление. Она поскользнулась, оглянувшись на Драко, который стоял, уставившись на Блейза, сжимая в кулаке палочку и вздрагивая плечами. На его лице застыло ужасающее выражение, такое выражение было бы у Гермионы, если бы её только что заставили убить Невилла или Джинни. Она поняла, что он плакал, и слёзы оставляли извилистые дорожки на запёкшейся крови, покрывавшей его лицо. — Малфой! Мерлиновы яйца, пошевеливайся! — закричал Рон, потянув Гермиону за собой, а Драко отвернулся от тела Блейза и, спотыкаясь, направился к ним, вытирая лицо и только размазывая кровь. — Мы… мы убили их всех? — слабым голосом спросила Гермиона, и Рон кивнул. — Да… не все умерли. Ученики-подражатели Пожирателей Смерти живы… Нога Гермионы на чём-то поскользнулась, она непроизвольно посмотрела вниз и застонала от отвращения. Ученик Когтеврана с перерезанным горлом, лежащий в луже собственной крови, с остекленевшими глазами. — В основном, — добавил Рон с отвращением в голосе. — Боже, — выдохнула Гермиона, и они побежали дальше, догоняя остальную команду, Драко молча следовал слева от неё, а мокрая от крови рука Рона крепко сжимала её. В голове Гермионы всё смешалось от только что законченной битвы. Всё было настолько хаотично, что перед глазами появлялись лишь вспышки и обрывки крови, ужаса и криков. Она хотела не думать об этом, но, когда её ноги ступали по камням, а затем по примятой траве, пока они бежали к дому Хагрида, это было всё, о чём она могла думать. Как взорвался Амикус. Нотта-старшего в огне. И ненависть и горе в голосе Драко, когда он выкрикивал Смертельное проклятие Блейзу Забини.