А кого спасешь ты, и что для этого нужно?

Горнер и Таня успели стать моими друзьями. Я ощутил это, когда ехал в гражданском поезде в столицу. В последние недели я порядком намотался в поездах по окрестностям бухты Треги и почти спал в удобном кресле в первом классе, но так и не посмотрел на Остров на Озере, который был источником потоков, охраняемых Ритой. Я очнулся, когда розовые блики отражённого поверхностью Озера заката ослепили меня. Но вместо разочарования от того, что так и не увидел Остров Риты, почувствовал радость скорой встречи с Таней и её гороподобным спутником. На следующий день я чуть не рассмеялся, когда увидел корпус училища, из которого мне предстояло забрать целлемейстеров: яркая розовая штукатурка, превосходящая по степени яркости закат на Озере, настолько не вязалась со строгой архитектурой здания, что училище выглядело рисунком умственно-отсталой любительницы карамели. Впрочем, интерьеры, как и форма учеников и преподавателей, выглядели аристократично, в этом я убедился, пока сержант охраны – средних лет блондинка – провожала меня в директорские покои. Директриса приняла меня спокойно, вскрыла Ритины печати на жёлтых пакетах и, даже не взглянув на гербовую бумагу, спрятала рекомендательные письма в ящик величественного стола. Сама директриса тоже была величественна, так обычно выглядят портреты известных учёных. – Сержант, сопроводите Дитриха в гимнасий, – она посмотрела на меня поверх очков в изящной оправе и пояснила, – кадеты Хольдбрюн и Бальдоттер сейчас на соревнованиях. И, сержант, – директриса небрежно махнула холёной рукой, – заберите из канцелярии сопроводительные документы на Дитриха и четырёх сопровождающих лиц. Почему на четырёх, я спросить не решился, потому что директриса благосклонно кивнула и погрузилась в чтение объёмного фолианта. Судя по всему, все формальности были давно решены, и сержант, всучив мне планшет из теснёной кожи, набитый разными документами, оставила меня в огромном цирке, кишащем кадетами. Тут я понял, насколько мало знаком с этим миром. Во-первых, я ни разу не видел ни самих целлемейстеров, ни даже их портретов. Во-вторых, в цирке происходило какое-то алогичное действо, сопровождавшееся бурными криками. По арене бегали кадеты в вычурной форме – сюртуках из плотной шерсти, подвязанными яркими лентами на талии. Они сталкивались, кидали друг другу какие-то деревянные предметы, падали. Иногда кто-то из них, прихрамывая или держась за шишку на лбу, бежал на каменные трибуны, а оттуда на смену ему спешил другой кадет. Я попытался взглядом отыскать какого-нибудь отдельно сидящего болельщика и, заметив на противоположной стороне цирка неподвижную фигуру в обычной форме, стал осторожно пробираться к ней. По дороге, присмотревшись к формам спортсменов, я решил, что в игре одновременно участвует двенадцать команд – двенадцать цветов лент на талиях и соответствующие оттенки коротких шортов под сюртуками неоднозначно говорили о некоей системе, мне пока непонятной. Кадеты на трибунах не делились по секторам, сидели и стояли вперемешку. А по пути мне попалась оранжевая девочка, бинтующая салатовую спортсменку, которую поддерживал сиреневый блондинчик. "Отличная тренировка способности ориентироваться в бедламе", – подумал я, продолжая пробираться к выбранной жертве. Мне нужно было найти Яйлу Хольдбрюн и Риаш Бальдоттер, а для этого стоило завербовать кого-то из кадетов – возвращаться с позором во владения величественной директрисы и признаваться в неспособности найти нужных мне людей я категорически не желал. – Здравствуйте, кадет, – позвал я и помахал рукой, когда подошёл достаточно близко к сидящей в одиночестве девушке в повседневной форме. Она сдержанно кивнула. Ну да, правильно. Статус мужчин здесь невысок, а на мне была гражданская одежда, лишь слегка напоминающая военный мундир. Я решил, что стоит набить себе цену, иначе склонить к сотрудничеству эту красивую гордячку будет непросто. Она сидела абсолютно прямо и позой напомнила мне Риту – в присутствии посторонних госпожа целлемейстер любила изображать неприступную скалу. – Я аналитик штаба бухты Треги... Кадет тут же встала, но при этом непонятная гримаса пробежала по её безупречному лицу. Сначала я решил, что слава защитников бухты повысила мой статус в её глазах, но к мужчинам она относится с недоверием, впрочем, причина гримасы стала понятной почти сразу – кадет дёрнулась, пытаясь прикрыть бок рукой. – А, вы ранены? Не стоило вставать, прошу прощения, – протянув ей руку, я помог девушке сесть. – Это я должна просить прощения... – Не стоит напрягаться. Я просто хотел спросить, знаете ли вы Яйлу Хольдбрюн или Риаш Бальдоттер? Мне нужно сопроводить их... – Конечно знаю, – девушка не дала мне договорить, но это не показалось мне невежливым. Она была холодна, но что-то в её поведении говорило, что она – практик и привыкла сначала решать проблемы. – Яйла сейчас прикрывает козла от бирюзовых, – она вытянула аристократичную руку в сторону арены, – а Риаш – капитан розовых. Думаю проще подойти к ним после игры. Я сопровожу вас. В следующие полчаса я вытянул из девушки правила странной игры, впрочем, так и не поняв их до конца. Козлом назывался деревянный снаряд, который перед началом игры разбирали на части, а затем полагалось отбирать эти части у противников и собирать козла, каждая часть стоила по-разному и перед началом игры командам доставалась по жребию, а в конце стоимость частей, которые находились во владении команды складывалась. Причём, если из частей можно было собрать последовательность – например, заднюю половину козла с ногами – это ценилось дороже, чем просто четыре ноги и голова. Игра подошла к концу, это я понял, потому что большая часть команд расползлась по трибунам, в цирке остались только розовые, которые явно праздновали третье место с тремя отдельными частями козла, а бирюзовые и оранжевые собрались в самом центре для окончательного подсчёта. – Кхм, наверно пора, – я встал. Мой гид по местным спортивным играм возразила: – Я бы не советовала. Видите ли... Она внезапно покраснела и прикусила губу, явно раздумывая, как объяснить мне какие-то местные особенности. – Ээ. Кстати, я не представился и не спросил вашего имени. Меня зовут Дитрих, и я появленец, всего три месяца здесь, поэтому можете спокойно объяснить. Ну и да, представьтесь. Собеседница вздохнула и поправила свою идеальную причёску – чёрный классический узел на затылке, скреплённый оранжевой лентой. – Кадет Мила Кнехт. Я вздрогнул. Смерть Милы, с которой я был знаком три дня три месяца назад, до сих пор вставала у меня перед глазами, стоило кому-нибудь произнести нечто созвучное её имени. Например, "мыло". – Дитрих, – Мила собралась с мыслями, или с духом, или с чем ей там нужно было собраться, и спокойно пояснила, – вы находитесь в военном училище. Здесь собрались достаточно агрессивные особы преимущественно женского пола. Мы, я имею в виду женщины, и так привыкли доминировать, а здесь учится будущая элита армии. Кадетов мужского пола от силы одна восьмая от личного состава, к тому же большая часть из них – военные медики. Понимаете? – В общем да. Я знаком с некоторыми лекарями... – Я не об этом, – снова вежливо прервала меня Мила. – Девочки или только вошли в возраст созревания, или созревание в самом разгаре. Учитывая их возбуждение после игры... Да вы сами посмотрите – все мальчики, кроме лекарей испарились... – Понял. – Это действительно могло быть местной проблемой. Помнится, Соня говорила что-то о том, что я не выжил бы, если бы попал в отделение для унтер-офицеров, когда мы ходили на горячие источники. – Ээ... Проблема больше для меня или?... – Что вы, Дитрих, вас не тронут. Всё-таки девочки неопытные. Они перенаправят свою агрессию друг на друга. В прошлый раз это закончилось... – она опасливо прикоснулась к своим рёбрам. – Драка? – Я защищала свою... М... Своего патрона. Просто подождём. Мила снова успокоилась. Её лицо, идеально симметричное, бледное, ничего не выражало, кроме лёгкого интереса. Видимо, к моей персоне. За последнее время я свыкся именно с таким выражением лиц офицеров-женщин, с которыми мне приходилось контактировать. Понимая, что я – Потенциальный консорт Риты, они проявляли минимальный интерес, хотя при знакомстве обычно сначала весьма активно кокетничали. Да. Все, кроме Тани. Ха, как же: "Хочу – хочу, хочу – не хочу." Таня Роурендере вся в этом. – Пойдём, Дитрих. Риаш освободилась, мы поговорим в нашей комнате. Вы поговорите. А я схожу за Яйлой. Ходьба Миле явно причиняла боль, и я предложил ей руку. Она приняла помощь, но снова покраснела. Я не стал тревожить её новыми вопросами. И, кажется, она была мне благодарна. Мы прошли внутренними коридорами, несколько раз поднялись и спустились по ступеням и очутились в итоге в просторном коридоре с огромным количеством дверей и без единого окна. Освещён он был неяркими светильниками и оттого казался бесконечной дорогой в никуда. Впрочем, никуда закончилось быстро – Мила открыла массивную дверь и провела меня в светлую гостиную. "Ого, как живут обычные кадеты" – удивился я про себя, но дальше удивляться мне не дали – двустворчатая дверь распахнулась, и в гостиную влетела очень красивая юная девушка и с криком "Бася моя!" кинулась с объятиями к Миле. Та побелела и не смогла сдержать стон, а я поспешно отвернулся, потому что юная любительница обнимашек была абсолютно голая, и даже её густые платиновые волосы не спасали положения, потому что каре может прикрыть разве что уши. – Басенька, прости, – заорала платиновая нудистка, и я вздрогнул, потому что от мощи её контральто даже стёкла зазвенели. – Оденься, пожалуйста, – прошептала Мила, – я привела Дитриха. – Вижу. Но я и так могу. – Ри, всё-таки разговор официальный. Наверно. – А, ну ладно, – разочарованно пропела Ри. "Ри – видимо Риаш," – подумал я и решил повернуться. Риаш уже напялила плессированную юбку и обматывала грудь полупрозрачной шалью. – Я слушаю, – важно молвила она, изящно села на высокий стул, но впечатление испортила грудь, сразу вывалившаяся из драпировки. – Я дойду до Яйлы и попрошу её присоединиться, – с вежливым кивком перебила её Мила. "Интересно, она явно не стремится играть первую роль, язык тела это подтверждает, но не стесняется перебивать. Это не поведение подчинённого, Мила играет какую-то важную роль, хоть и заметно, что Риаш Бальдоттер здесь – фигура значимая." Значимая фигура в это время приняла царственную позу и молвила: – Мила, ты не в курсе, это обсуждали при закрытых дверях, дело касается потоков, поэтому это я обязана нанести визит целлемейстеру Хольдбрюн. Риаш встала, шаль с её шеи упала и наконец-то прикрыла свободолюбивую грудь целлемейстера Бальдоттер. Мила отворила дверь и повелительно мне кивнула. Ну правильно, Риаш здесь главная, поэтому я должен выйти раньше. Скользнув в коридор, я огляделся: у соседней двери справа ворковали два юных голубка-медика, дальше по коридору медленно, присматриваясь к табличкам на дверях, шёл тщедушный пожилой мужчина в униформе унтер-офицера. Повернувшись к голубкам спиной, я отступил от двери, освобождая место для целлемейстера Бальдоттер. – Риаш, мы к тебе идём, – с противоположной стороны коридора к нам спешили две юные красотки в безупречной кадетской форме. – А, ну тогда, – звонко пропела Риаш, – прошу ко мне. – И повернувшись столкнулась в дверях с Милой. И тут произошло нечто странное. Мила резким толчком повалила Риаш на пол. Я рефлекторно потянулся, чтобы попытаться поймать падающую целлемейстершу, и краем глаза заметил зеркальную поверхность полированный стали. Лезвие тихо свистнуло, рассекая воздух, Мила попыталась поймать его, резко сведя ладони, но остриё вошло прямо ей в грудь. – Басяааааа! Риаш лежала на полу и жалобно кричала, а на её светлые волосы ручьём текла кровь.