Эффект пьяной бабочки

Глава 29, в которой Мэн Яо лакомится супом из грибов Мэн Яо не шёл, а парил в каком-то блаженном пространстве, полном сияющих звёзд. Изначально он расставил в лесу ловушки разных видов в надежде, что хотя бы в одну попадётся член ордена, стремящийся присоединиться к своим. Он рассчитывал, что этот человек поможет ему влиться в орден и будет защищать его в случае гонений. Тогда Мэн Яо смог бы закрепиться и, проявив всё своё рвение и таланты, занять видный пост в течение трёх-пяти лет. Однако уже шесть раз в ловушки попадались либо бродячие заклинатели, либо обычные люди, которым самим не помешала бы протекция. Мэн Яо уже приготовился потратить много времени в ожидании драгоценного улова. И вот в его сети угодил целый глава ордена, который за пару минут сделал его своей правой рукой!!!  Он не осмеливался мечтать о подобном даже в самых дерзких снах. А человека, который рискнул бы вообразить такой поворот событий, Мэн Яо назвал бы нелепым фантазёром. И тут судьба подарила ему такую возможность… Мэн Яо никогда не получал ничего просто так; самую мелкую привилегию ему приходилось выцарапывать, прилагая в десять раз больше усилий, чем окружающим. Быть может, ему жилось бы легче, если бы природа не наделила его таким неудержимым честолюбием. Тогда он сидел бы тихо и не пытался бы дотянуться до звёзд. Однако его точила изнутри неуёмная жажда.  Мать однажды сказала ему, что мысли о собственном величии не приходят в голову человеку, у которого нет возможностей добиться такого величия. Однако до сих пор его сопровождали лишь провалы без малейшей надежды на победу. Ему ни разу по-настоящему не везло, но сегодня словно все звёзды разом улыбнулись ему, и он впервые за всю жизнь почувствовал себя любимчиком небес, редким везунчиком. Возможно, боги сменили свой гнев на милость, и отныне его жизнь будет хороша, ведь он этого достоин… Пока они шли в Небесные Просторы, Мэн Яо лихорадочно вспоминал всё, что слышал о Вэй Усяне. Кажется, он был сыном слуги, и это было прекрасно! Вряд ли он будет проявлять такое же предубеждение по поводу его происхождения, как все. В конце концов, Вэй Усянь даже не спросил, кем были его родители, а назначил его своим другом и помощником просто по факту совершения доброго поступка. Это был самый счастливый день его жизни! Если бы Мэн Яо влекло к мужчинам, он влюбился бы в Вэй Усяня окончательно и безоговорочно в тот самый день. А так он был преисполнен самой горячей благодарности, и голова его кружилась от захватывающих перспектив. На миг ему показалось, что Вэй Усянь — божество, спустившееся с небес, чтобы одарить его за все превратности судьбы. Интересно, что случилось с Цзян Чэном, если главой ордена стал Вэй Усянь? Наверное, он погиб. В любом случае, Мэн Яо скоро станет частью мира заклинателей, и ему будет доступна любая информация. Сейчас он соображал со скоростью крутящегося колеса, пытаясь припомнить всё, что когда-либо слышал про орден Юньмэн Цзян. Кажется, у Цзян Чэна была ещё сестра — очень добрая и заботливая девушка, хоть и не наделённая ни особенной красотой, ни выдающимися талантами. И она была помолвлена с Цзинь Цзысюанем. Что же, не нужно быть великим математиком, чтобы решить это уравнение. Конечно, молодой господин Цзинь, венец творения, считал себя слишком великим для такой простушки. Наверняка он как тайком, так и открыто демонстрировал ей своё истинное отношение. Ни одна девушка под стать его братцу ещё не рождалась на этой планете; даже богини проходили бы строгий отбор на должность супруги самого Цзинь Цзысюаня. Мэн Яо подумал, что надо прощупать почву в этом направлении, чтобы понять, сможет ли он влюбить в себя Цзян Яньли. Конечно, для неё это был бы мезальянс, но женщины легко поддаются чувствам. Если бы он смог жениться на сестре главы ордена, будущее его было бы обеспечено. Впрочем, на этих мыслях Мэн Яо резко себя одёрнул. Он привык соотносить свои амбициозные планы с реальностью и считал вредным строить воздушные замки, когда для этого нет прочных оснований. Всему своё время. Пока они шли, Мэн Яо плавно выведывал, как обстояли дела в Небесных Просторах. Так он узнал, что сейчас там проживают Цзинь Гуаншань с женой и сыном, и колени его чуть подогнулись. Конечно, его самой безумной мечтой было добиться признания отца и стать его преемником. Однако главе ордена Цзинь могло прийтись не по душе, что внебрачный сын всё время будет маячить у него перед глазами, особенно когда рядом находится жена. Цзинь Гуаншань мог надавить на Вэй Усяня, чтобы тот отослал Мэн Яо куда подальше.  Взвесив все за и против, Мэн Яо решил пока что не рисковать. Сейчас следовало застолбить место при главе ордена Цзян, показать всем и каждому, чего он стоит. Нужно дать Цзинь Гуаншаню время, чтобы тот разглядел его многочисленные достоинства, и у них завязались хорошие отношения. А там… В конце концов, надвигается война. Цзинь Цзысюань может погибнуть, и тут, когда отец будет безутешен, можно открыться ему… Какое утешение в момент кончины наследника — обнаружить, что у тебя есть ещё один, очень способный сын! Цзинь Гуаншань не видел Мэн Яо в лицо, ведь с лестницы Башни Кои беднягу спустили слуги. Лучше пока что скрывать своё происхождение, а также молчать, что его мать была проституткой, чтобы не стать объектом для издевательств. Мэн Яо сильно пожалел, что сглупил и сказал Вэй Ину своё настоящее имя. – Послушай, Мэн-сюн, я вижу, что ты нервничаешь. Не бойся. Никто тебя в ордене Цзян не съест. – Мне неловко говорить об этом, господин Вэй… Но я немного оговорился. На самом деле, моя фамилия — Мэнг. Мэнг Яо. – Мэнг, Мэн — какая разница! Да хоть Мэнь. Главное, что человек ты хороший. Мэн Яо немного успокоился, но шум наверху привлёк его внимание. Это был Лань Ванцзи, который чуть снизился на мече. Вообще, он был немало напуган кровожадными намерениями этого человека. Мэн Яо ничего дурного не делал клану Лань и, насколько помнил, никогда не пересекался с этим странным заклинателем. Лань Чжань не знал, как его зовут, и мог среагировать только на его внешний вид.  Мэн Яо прокручивал в уме различные варианты произошедшего, выдвинул множество версий и отсеял все, где была хоть малейшая нестыковка. Осталась только одна версия, казавшаяся на первый взгляд дикой, но не противоречащая ни одному факту. Ревность. Возможно, между ним и главой клана Цзян что-то было в прошлом, потом Вэй Усянь бросил Лань Ванцзи, и теперь тот ревнует к каждому столбу. Если господину Вэю нравятся мужчины… Могло ли быть такое, что он выбрал Мэн Яо своим помощником с вполне определёнными целями? Даже если и так, то юношу это совершенно не пугало. Он вполне мог приспособиться, если это требовалось для карьерного продвижения. Однако всё же Мэн Яо не был уверен в этой версии до конца, поэтому решил пока что просто понаблюдать со стороны, а при случае ещё и выставить себя жертвой дикого Лань Чжаня. Едва странная троица вошла в Небесные Просторы, Вэй Усянь потащил Мэн Яо поужинать с ним и шицзе, а Лань Ванцзи направился к отцу. С того момента как Лань Чжань попал в прошлое и активно подключил отца к спасению клана, они заметно сблизились, и он мог спокойно обсуждать с Цинхэн-цзюнем любые темы. – Я не стал бы так волноваться, – заметил отец. – Сейчас процветание Мэн Яо целиком зависит от благополучия главы ордена Цзян. Никто не предоставит ему таких условий в среде заклинателей, как Вэй Усянь. Поэтому Мэн Яо будет трястись, чтобы ни один волосок не упал с головы покровителя, уж поверь мне. – Он убьёт его, как только почует в этом выгоду, – мрачно ответил Лань Чжань. – Как и всех нас. – Ну так надо следить, чтобы ему не стало это выгодно, – сладко потянулся Цинхэн-цзюнь. – Как только станет — убей его, всего делов. А сейчас постарайся сохранять спокойствие. Если ты будешь настаивать в своей ненависти, то лишь оттолкнёшь Вэй Усяня от себя. И, дорогой сын, мне не очень хотелось бы, чтобы твой муженёк убил десять человек из моего клана, когда ты прикончишь Мэн Яо. Как-то не по-семейному. Хоть человек я добрый, но могу затаить обиду за такое дело, не скрою. Этот разговор всё же не мог успокоить Лань Чжаня до конца. Он отправился к брату, но их беседа быстро зашла в тупик. – Ванцзи, – мягко сказал Лань Сичэнь. – Тебе кажется, что новый помощник господина Вэя — плохой человек и преступник по натуре. Но есть ли у тебя хоть одно доказательство его неблаговидных поступков? Мы не можем с предубеждением относиться к человеку только потому, что он тебе не понравился. Лань Ванцзи тяжело вздохнул. Когда-то в прошлом он попытался объяснить брату всю историю с перемещениями во времени. Но Лань Сичэнь испугался, что с его братом случилось душевное расстройство, подобное тому, что иногда одолевало отца, и последующие дни он всяческим образом подсылал к нему врачей. С тех пор Лань Чжань не поднимал эту тему. – Когда вы убедитесь, будет уже поздно, – нахмурился он. – Мне всё же кажется, что ты предвзят, – улыбнулся Цзэу-цзюнь. – И учти, что всегда нужно давать шанс человеку на исправление. Даже если Мэн Яо и нагрешил где-то в прошлом, это не гарантирует, что он до конца жизни будет совершать дурные поступки. Всегда можно начать всё сначала. Лань Ванцзи понял, что любые разговоры будут бесполезны, и пошёл обдумывать, что делать дальше. Мэн Яо тем временем с аппетитом поедал суп из дикорастущих грибов, приготовленный Цзян Яньли. Здесь, высоко в горах, найти продукты для тех блюд, что были популярны в Юньмэне, было сложно. Кормили в Небесных Просторах так себе, но девушка выжимала максимум из того, что было. – Это самый вкусный суп, что я когда-либо ел в своей жизни, – улыбнулся Мэн Яо. – Дева Цзян, у вас настоящий талант. Ваш муж будет самым счастливым человеком на свете. – Ну что вы, не надо преувеличивать, – смутилась девушка. – Мэнг-сюн правду говорит, – заметил Вэй Ин, отправляя в рот большой кусок мяса. – Моя шицзе будет идеальной женой. Только бывают на свете люди, которые слишком слепы, чтобы разглядеть истинную драгоценность. Мэн Яо отметил для себя, что при этих словах в глазах Цзян Яньли мелькнула грусть. – Расскажи о себе, дружище, – активно жевал Вэй Усянь, у которого проснулся зверский аппетит. – Мы ведь ничего о тебе не знаем. – О… Я родился в бедной семье и с детства пережил множество трудностей. Моя мать была очень умной и образованной женщиной, с тонкой душой, большим честолюбием и истинной гордостью. Однако она пала жертвой обманщика, который обещал жениться на ней, а после бросил с ребёнком.  – Какой ужас! – возмутилась сердобольная Цзян Яньли. – Родители выгнали её из дома, и мы были вынуждены влачить самое жалкое существование. Скитались по улицам, попрошайничали, собирали мусор… – Каких только подонков земля не носит, – вздохнул Вэй Усянь. – Я тебя прекрасно понимаю, старина. Сам провёл детство на улице и, если бы не дядя Цзян, там бы и остался. Вскоре Вэй Усяня вызвали по делам, и они с Цзян Яньли остались вдвоём. Довольно быстро беседа стала душевной и откровенной, и Мэн Яо решил пойти ва-банк. – Дева Цзян… На самом деле, есть один вопрос, в котором я был нечестен с вами. – Как же так? – Простите... Если я раскрою правду, меня сживут со свету. И это бросит тень на господина Вэя — иметь такого помощника, как я… Поэтому я изначально решил молчать. Но, видя доброту вашу семьи… Как я могу скрывать от вас это? Я не хочу водить за нос главу ордена Цзян. – Что вы имеете в виду? – Дело в том, что моя мать действительно была образована и умна, мы в самом деле вели очень трудную жизнь. Но она… она… – Говорите, господин Мэнг, не бойтесь. – Она была женщиной из публичного дома, дева Цзян. – О, – растерялась девушка. Она не знала, куда деть руки, а щёки её заметно порозовели. – Да, дева Цзян, я — сын шлюхи… Изначально я планировал держать это в секрете. Но, видя ваше доброе расположение, я вдруг ощутил такое сильное желание довериться вам… Хотя люди говорят, что женщины не умеют держать язык за зубами и им опасно доверять секреты, я вижу, что вы не такая, как все. – Вы можете рассказать А-Сяню всё, – с жаром принялась убеждать его Цзян Яньли. – Он не такой человек. Он не будет относиться к вам с предубеждением только потому, что ваша мать оступилась. Я уверена, она была достойной во всех отношениях женщиной. – Благодарю вас, дева Цзян. Вы помогли мне прекратить внутренние колебания, и чаша весов с правильным намерением всё же перевесила. Действительно, я рискну довериться господину Вэю. С моей стороны было бы неправильно скрывать от него это. Только очень прошу, умоляю вас: держите это втайне от всех остальных. Я не хочу сталкиваться с издевательствами. Пусть это будет наш маленький секрет. Девушка была очень тронута оказанным доверием и обрадовалась, что помогла “Мэнг Яо” перебороть себя. Юноша тем временем размышлял, стоит ли действительно рассказывать обо всём Вэй Ину. Этот человек казался довольно болтливым, и Мэн Яо опасался, как бы он не разнёс эту информацию по всему свету. Глава 30, в которой Мэн Яо выставляют за порог Меж тем настало время для нового заседания Совета Благородных. В письмах, что разослал Цзян Чэн главам орденов, говорилось о мощном оружии, которое способно переломить ход войны. Поэтому все ждали приезда Вэй Усяня в Небесные Просторы, чтобы принять окончательные решения. – Он опаздывает уже на десять минут, – с раздражением сказал Не Минцзюэ. – Кем он себя считает, что заставляет ждать себя людей, которые и старше, и влиятельнее его? – В этом нет его вины, – чуть слащаво улыбнулся Цзинь Гуаншань. – Просто этот человек никогда не воспитывался как глава ордена. Власть свалилась ему, как снег на голову, в один день, а это очень сильно влияет на мозги. Боюсь, характер Вэй Усяня будет становиться всё хуже и хуже с каждым днём. – Небольшое опоздание — совсем не преступление, – холодно заметил Лань Чжань. – Его могли задержать важные дела, коих у главы ордена всегда с избытком.  Цзинь Гуаншань недовольно уставился на Лань Чжаня. С тех пор как этот гонорливый юноша появился в Небесных Просторах, он как будто не собирался скрывать своей враждебности к главе ордена Цзинь. Каждый раз, когда он смотрел в глаза Цзинь Гуаншаню, мужчине казалось, будто его протыкают два ледяных клинка. И в последнее время главу клана это начало раздражать особенно сильно. Наконец, в комнату вошли Вэй Усянь и Мэн Яо. Глава ордена Цзян казался веселее обычного, точно с его плеч сняли тяжёлую ношу.  Лань Ванцзи инстинктивно положил руку на меч, а глаза его угрожающе сузились. – Твой меч, – сказал Цзинь Гуаншань, указывая глазами на Суйбянь, лежащий на столе. – Мои ребята предприняли дерзкую вылазку в клан Вэнь и вернули ваше оружие. Вэй Усяня охватило чувство, будто он встретился с любимой девушкой после долгой разлуки. Он едва сдержался, чтобы не расцеловать Цзинь Гуаншаня и начать кружиться с мечом по комнате. – Гигантское спасибо, глава ордена Цзинь! Передайте вашим адептам, что они — лучшие люди на планете Земля! – Обязательно передам, – улыбнулся мужчина. – Ты не представишь нам своего гостя?.. – Уважаемые господа, позвольте познакомить вас со своим помощником — Мэнг Яо. Этот человек спас мне жизнь, и я доверяю ему, словно самому себе. Цзинь Гуаншань на секунду нахмурился; ему почему-то показалось, будто что-то должно было привлечь его внимание. Подсознание как будто сделало сигнальный выстрел, но мужчине было лень разбираться, что же именно зацепило его, и он махнул рукой на этот странный импульс. Цзинь Цзысюань не выказал по поводу пришельца никаких чувств, а Лань Сичэнь лишь доброжелательно улыбнулся. Не Минцзюэ же был явно недоволен и не собирался этого скрывать. – Может быть, этот человек и умеет спасать жизни, – сказал он вместо приветствия. – Но стоит ли ему доверять — это другой вопрос.  – Если я сказал, что можно, – спокойно сказал Вэй Ин, скрещивая руки на груди. – Значит, можно. – На основании чего ты так решил? – возвысил голос глава ордена Не, и глаза его блеснули яростью. – Сколько ты его знаешь — пару дней? А если это шпион клана Вэнь? Подумаешь — спас тебе жизнь! Это ни о чём не говорит. Может, он сам всё это и подстроил. – Я тоже считаю, что ему нельзя доверять, – отчеканил Лань Ванцзи. Столкнувшись с двойной атакой, Мэн Яо чуть затрясся, хотя старался по-прежнему выглядеть уверенно и безмятежно. Цзинь Гуаншань недовольно поморщился. Изначально он планировал изобразить дружелюбие, а потом быстро выставить незнакомца за порог и отчитать Вэй Усяня, но Не Минцзюэ частенько действовал быстрее, чем думал, и успел всё ему испортить. – Мэнг Яо, – тронул его за плечо Вэй Усянь, – покажи им. Юноша послушно закатал рукав, а потом обнажил шею. Все отшатнулись, увидев следы глубоких ожогов, а Цзинь Цзысюань брезгливо поморщился.  – Посмотрите, каким пыткам он подвергся в клане Вэнь! – с чувством сказал Вэй Ин. – Вы думаете, он будет шпионить на них после такого? – Есть доказательство, что это сделали именно Вэни? – продолжил глава клана Не, в котором включилось ослиное упрямство. – Может, он кур спасал из горящего курятника. – А может, – угрожающе возвысил голос Вэй Усянь, – вы вовсе не всем известный Не Минцзюэ, а бандит, что убил его и присвоил его личину. Рука мужчины потянулась к сабле, и Цзинь Гуаншань поспешил переключить всеобщее внимание на себя. – Послушайте, господа, – примирительно сказал он, – остудите свой пыл. Давайте размышлять здраво. Господин Мэнг, я лично ничего против вас не имею и не склонен с порога подозревать вас во всех смертных грехах. Однако опасения главы ордена Не вовсе не лишены резона. В Совете Благородных принимают участие главы орденов и их преемники, никак не люди с улицы. У всех нас есть преданные помощники, которые отлично соображают в военном деле, но мы же не тащим их в Совет? Помощник — что вольный ветер. Сегодня ему выгодно служить тебе, а завтра он переметнётся к клану Вэнь. Господин Вэй Усянь совсем недавно стал главой ордена, эта ответственность оглушила его, как гром среди ясного неба. Ему пока что трудно ориентироваться. Однако правила, господин Вэй, должны быть едины для всех. Если я не могу приводить на наше заседание помощников, то и ты не можешь тоже. Зачарованный Мэн Яо не сводил глаз с лица отца, словно пытаясь запомнить каждую чёрточку. – Глава ордена Цзинь совершенно прав, – сказал он, будто вынырнув из глубокого сна. – Мне не хотелось бы создавать вам лишних проблем, господин Вэй. Хотя я неимоверно признателен вам за оказанное доверие, мне здесь действительно не место. Мэн Яо ушёл так быстро, что Вэй Ин даже не успел остановить его. Чуть попрепиравшись по разным поводам, главы орденов вернулись к вопросу “Лазурного шторма”. – Цзян Чэн писал нам, – приступил Цзинь Гуаншань, – что у него есть некое секретное оружие, которого ещё не видел мир, и что он отдал его тебе, чтобы ты нам всё рассказал. Я жажду подробностей. Развернуть “Лазурный шторм” было сродни тому, как наслать на мир вечную зиму. По земле проносилось нечто, похожее на гигантский тайфун лазурного цвета, после чего весь огонь на Центральной Равнине исчезал на определённое время. Невозможно было даже зажечь свечу. Учитывая, что клан Вэнь широко использовал магию огня, а многие их магические артефакты становились бесполезными без пламени, такой маневр наносил их боевой мощи сокрушительный урон. – Прекрасно! – воодушевился Не Минцзюэ. – О большем и мечтать было нельзя. – Погодите, господа, – с сомнением в голосе встрял Лань Сичэнь. – Но ведь огонь исчезнет у всех, не только у клана Вэнь. Что делать обычным людям? Им нужно готовить пищу и греться зимой. – Это война, – пожал плечами Не Минцзюэ. – Жертвы среди простых людей неизбежны. – Но мы и сами можем пострадать, – заметил Лань Сичэнь. – Это не проблема, – встрял Цзинь Гуаншань, который также пришёл в восторг от нового оружия. – Мы хорошо подготовимся: накопим еды, которую можно готовить без огня, закупим хороших мехов, попытаемся создать согревающие заклинания. Клану Вэнь в любом случае будет хуже, чем нам. – Вы думаете, они не найдут, как противодействовать “Лазурному шторму”? – спокойно спросил Лань Ванцзи. – Если тщательно охранять тайну и не пускать на Совет людей с улицы, – ответил глава ордена Цзинь, всё более оживляясь, – то они об этом не пронюхают. Можно пустить слух, что мы изобрели способ использовать огненный шторм Ханьгуан-цзюня не только для защиты территории, но и для атаки. Пускай готовятся к тому, что им придётся тушить огненный смерч, а не добывать отсутствующее пламя. Лань Чжань был решительно против использования “Лазурного шторма”, а Лань Сичэнь пока что колебался. Так как у остальных членов Совета руки чесались, чтобы побыстрее опробовать новое оружие, одинокий голос Лань Ванцзи утонул во всеобщем возбуждении. Оставалось только решить — когда. “Лазурный шторм” действовал особенно сильно зимой — в этом случае он мог подавлять пламя целый год. Летом его эффект сохранялся три месяца, а весной и осенью — до полугода. Это оружие можно было использовать лишь один раз, поэтому необходимо было хорошенько всё продумать. Цзинь Гуаншань полагал, что нужно дождаться декабря и выпустить “Лазурный шторм” в день зимнего солнцестояния — в это время его воздействие было бы наиболее мощным. Кроме того, ожидание позволило бы привлечь в объединённую армию как можно больше бойцов: каждый день к подножию Белой Ночи прибывали новые люди. Не Минцзюэ, напротив, настаивал на необходимости действовать немедленно. Неизвестно, что может измениться за эти месяцы! Возможно, клан Вэнь решит атаковать и окружит Белую Ночь, или сам изобретёт новый вид оружия, который сделает “Лазурный шторм” бесполезным. Чем дольше ждать — тем выше риск утечки важной информации. Тем не менее, под тонким и умелым руководством главы ордена Цзинь коллективная точка зрения склонилась в его пользу. Было решено ждать и накапливать силы, чтобы использовать секретное оружие именно в день зимнего солнцестояния. Воодушевлённые открывающимися перспективами, члены Совета Благородных разошлись по домам.  Глава 31, в которой Вэй Усянь ищет отдушину Итак, всё, что оставалось главам орденов, — ждать зимнего похода. Цзинь Гуаншань знал лучше других, что армия, которая стоит без дела, начинает неизбежно разлагаться. Солдаты начинают пить вино, ходить по женщинам и устраивать мелкие потасовки, а их боевой дух стремительно летит вниз. Поэтому он установил жёсткий режим ежедневных тренировок, чтобы воины повышали боевые навыки, и призвал к тому же глав других орденов. И тут у Вэй Ина возникли некоторые проблемы. Каждый день к подножию Белой Ночи стекались самые разные люди, большая часть из которых стремилась присоединиться к одному из великих орденов. Это были и обычные горожане, и бродячие заклинатели, и члены совсем мелких кланов. Некоторые переоценивали свои силы и быстро выходили из ордена после недели жёстких тренировок. Бывало, что человек всеми фибрами души стремился в один орден, а потом понимал, что ему нужно в другой. Все эти люди имели разный уровень боевой подготовки, заклинательских навыков и набор личностных качеств. И здесь смекалка Мэн Яо пришлась как нельзя кстати. Он смог создать эффективную систему отбора, которая распределяла всех прибывших между орденами. Вместе с Вэй Усянем они выработали систему обучения для новичков, которая учитывала разные уровни боевых навыков и заклинательских способностей. Вэй Усянь не мог нарадоваться на своего помощника: самое скучное дело тот бежал выполнять с таким счастьем в глазах, будто ему подарили особняк, и Вэй Ин освободился от множества мелких забот. Глава ордена Цзян не переставал нахваливать Мэн Яо и лично, и публично. Однако была одна проблема, с которой не мог справиться даже такой расторопный помощник.  Вэй Ин быстро понял, что хорошему управленцу недостаточно лишь выработать верное решение — важно проследить, чтобы оно было выполнено должным образом. А это было сложно.  Вэй Усянь без труда мог накинуть десять-двадцать блестящих идей, но вот стоять у людей над душой и контролировать каждый шаг ему было невмоготу. Он раздал бы сотню пряников, но не хотел брать в руки кнут. Таким образом, дисциплина в ордене Цзян действительно стала хромать. Сюда начали стекаться неудачники и лентяи — те, кто не мог выдержать жёстких нагрузок в других орденах. Мэн Яо тоже не мог отчитывать людей за провалы, потому что был слишком мягок и обходителен. Малообразованные, но сильные мужчины совсем не спешили его слушаться. Поэтому Вэй Усянь решил, что ему нужен второй помощник, который отвечал бы за наказания и контроль. И едва он подумал об этом, как судьба преподнесла ему сюрприз уже через четыре дня. Главы орденов и их помощники, обходившие лагерь у подножия горы, неожиданно наткнулись на полубезумную женщину с ребёнком, перегородившую им путь. Это была невысокая, коренастая дама с грубым лицом и сильными руками, несколько напоминающая мужчину. Она была одета в бедную, грязную одежду, а младенец на её руках, завернутый в изношенные тряпки, орал во всё горло. – Господин Цзинь! – тяжело дыша, сказала она, кинувшись к Цзинь Гуаншаню. – Это я, Ма Цзяньнин. Наконец-то я смогла найти вас. Вот малышка Мэй, я писала о её рождении, но, видимо, письма не доходили до вас. Глава ордена Цзинь бросил на женщину раздражённый взгляд и собирался было обойти её, как та решительно преградила ему путь. – Господин Цзинь! – требовательно повторила она, и голос её зазвенел сталью. – Это ваша дочь, вы не хотите хотя бы взглянуть на неё? Цзинь Цзысюань, который стоял рядом с отцом, отвернулся, а потом поспешил перейти в хвост процессии. Взгляд его, скользнувший по малышке, выражал одновременно и сострадание, и отвращение. – Я не знаю тебя, – сухо сказал Цзинь Гуаншань и предпринял новую попытку обойти женщину. – И не имею ни малейшего желания продолжать этот разговор. – Ах, не знаешь?! – возмутилась Ма Цзяньнин. – Как скакать на мне днями и ночами — так на это желание всегда находилось! А как признать родную дочь — так наш храбрый заклинатель сразу залез в кусты! Мэн Яо наблюдал за этой сценой с каким-то странным, неоднозначным выражением лица, однако никто не обратил на его напряжённый взгляд ни малейшего внимания. – Откуда я знаю, что это моя дочь, – холодно сказал глава ордена, впервые заглянув ей в глаза. – Ты же проститутка, тебя новые клиенты каждый день имеют. Родила неизвестно от кого и решила примазаться к ордену Цзинь? Пошла вон отсюда! Женщину захлестнуло негодование такой силы, что на миг она перестала дышать, а потом бросилась на главу ордена. Так как руки её были заняты, она использовала свою крепкую голову, как таран, пребольно ткнув развратника в грудь. Помощники Цзинь Гуаншаня намеревались уже оттащить её от хозяина и всыпать нахалке так, чтобы та не досчиталась зубов, как Вэй Усянь живо выпрыгнул вперёд, заслонив женщину собой. – Послушай, Ма Цзяньнин, – поспешно сказал он, – сейчас не время тревожить главу ордена Цзинь. У него и так много забот. Иди лучше ко мне! Мне как раз нужна помощница. Адепты ордена Цзян так распоясались, что скоро сядут мне на шею. Нам не хватает жёсткой руки, чтобы приструнить их. Такая женщина, как ты, способна держать их в железном кулаке, это я точно вижу. Правая рука у меня уже есть — это Мэнг Яо. Осталось лишь найти левую. Если ты ещё принадлежишь борделю, я тебя выкуплю. По толпе пронёсся изумлённый шёпот. Глава ордена Цзян хочет назначить своей помощницей… женщину?! И какую женщину… проститутку! Шлюху, которая заявилась к подножию Белой Ночи с ребёнком от Цзинь Гуаншаня! – Очень не советую этого делать, – железным голосом отчеканил глава ордена Цзинь, взгляд которого сделался очень тяжёлым. Но Ма Цзяньнин привыкла выгрызать любую возможность зубами, так что соображала очень быстро. – Конечно, конечно, сочту за честь, как скажет мой господин, – плотоядно облизнулась она. Цзинь Гуаншань раздражённо взмахнул рукавами и пошёл вперёд, ускорив шаг, а поражённая процессия поплелась за ним, то и дело оглядываясь на эту странную компанию.  – Какая хорошенькая, – улыбнулся Вэй Усянь, играя с малышкой. – Госпожа Ма, отдайте ребёнка моему помощнику, вам, наверное, очень тяжело её носить. Так на руках у Мэн Яо оказалась кроха восьми месяцев от роду, которая начала премило слюнявить его одежду. Юноша смотрел на неё со смесью странных чувств, одновременно растроганный и ошарашенный. Среди заклинателей пошёл слух, что новый глава ордена Цзян — опасный сумасшедший: правой рукой он сделал неизвестного человека с улицы, которого знал меньше дня, а левой — шлюху с ребёнком от Цзинь Гуаншаня. Впрочем, Вэй Ину было всё равно: он лишь посмеивался над людскими пересудами. Довольно скоро он понял, что в лице Ма Цзяньнин сорвал крупный куш. Эта женщина отличалась строгим и суровым нравом, ненавидя при этом мужчин как вид. Стоило лишь нерадивому ученику допустить промах, как она, не стесняясь в выражениях, начинала отчитывать тупицу на чём свет стоит. Ма Цзяньнин как будто желала поквитаться за все годы унижений, что натерпелась в борделе. При этом обострённое чувство справедливости не позволяло ей наказывать невиновных. Так в ордене Цзян помимо пряника появился и кнут, а чаши весов пришли в равновесие. Ещё одно бремя было снято с плеч Вэй Усяня. Однако полностью устраниться от руководства орденом было нельзя, сколь блестящими ни были его помощники. Вэй Ин старался исполнять обязанности главы изо всех сил. Однако, взвалив на себя необходимость поддерживать свой авторитет и блюсти интересы ордена, он почувствовал, будто из его жизни ушло что-то важное. Порою ему делалось очень душно и тоскливо; к счастью, он нашёл способ, чтобы время от времени заряжаться той весёлой и беззаботной энергией, что питала его душу. Больше всего в своей работе Вэй Ину нравилось общаться с бродячими заклинателями, особенно с теми, кто побывал в далёких краях. Он приглашал путешественников на разговор и с интересом расспрашивал их об экзотических обычаях и магических техниках, которые они видели. В этих новинках он черпал немало вдохновения. Один из заклинателей подкинул ему ценную идею, и Вэй Усянь подумал, что сможет усовершенствовать перчатки, что подарил ему Цзян Чэн. Он провозился с ними две недели — и всё получилось! Раньше, стоило ему надеть их, все видели его внешность по-разному. Но он сделал так, что при желании мог сам выбирать образ, который все воспринимали одинаково. Сменив облик, он часто спускался в лагерь или в один из городков, что раскинулись возле Мраморных гор. Там он мог спокойно пить, играть в азартные игры и проказничать, сколько душе угодно. У него выработался даже набор любимых образов: соблазнительная красавица Чэнь Лэ, не лезущая за словом в карман; занудный брюзжащий старикашка Ван Цзиньсюань, вызывавший ассоциации со старейшиной клана Лань; умственно отсталый деревенский парень Лю Цзянъи, которому всё приходилось повторять по пять раз. В тот день настроение у него было особенно радостным. Праздник середины осени подошёл к концу, и, хотя все мероприятия были завершены, в воздухе всё ещё витало приподнятое настроение. Вэй Усянь достал из шкафа женскую одежду, которую носила Чэнь Лэ: белый плащ с капюшоном и чёрной подкладкой, чёрное платье, а также сами волшебные перчатки чёрного цвета. Едва только на резиденцию ордена Лань опустилась темнота, одинокая фигурка на мече взмыла в небо. Последние две недели у Вэй Усяня совсем не было времени, чтобы вырваться из лап обыденности, и сейчас его душа изнывала, а сердце томилось от предвкушения приключений. Глава 32, в которой Цзян Чэн, сам того не зная, оказывает услугу Лань Ванцзи Вэй Усянь направлялся в кабак “Свиной пятачок” — опытным путём было выяснено, что здесь веселее всего, а Чэнь Лэ даже обзавелась небольшим пулом поклонников. Обычно все принимали её за продажную женщину и пытались снять на ночь, но Чэнь Лэ осаживала нахалов, заставляя всех вокруг смеяться над своим острым языком. В начале полета Вэй Ин почувствовал на себе чей-то взгляд. Хотя во время таких вылазок его иногда охватывало ощущение, будто кто-то следит за ним, он ни разу не обнаруживал ничего подозрительного. Поэтому юноша не придал этому особого значения. В тот вечер в кабаке было очень шумно.  – Госпожа Чэнь, надо же! – улыбнулся хозяин заведения, протирая бутылки с вином. – Сосуд “Мятного бриза”, как и всегда? Вэй Ин кивнул и занял привычный столик. Знакомая компания, увидев “девушку”, радостно её поприветствовала. – Малышка Лэ снова нагрянула к нам, надо же! – подмигнул ей высокий массивный мужчина, Чан Би. – Всё не теряет надежды найти себе хорошего мужа. Однажды он попробовал было распустить руки, но вылетел в окно. – Скорее небеса свалятся на землю, чем Чэнь Лэ найдёт мужчину, отвечающего её стандартам, – покачал головой его брат, Чан Сухао. – Сколько достойных ухажёров преподносили ей руку и сердце на блюдечке — всех отшивала… – Ну что вы такое говорите, господин Чан, – капризным голосом произнесла Чэнь Лэ. – Они предлагали мне не законный брак, а место в их постели на пару ночей. А я ищу настоящую любовь. – Милая! – поднялся с места третий юноша, Чан Хао. Он был настолько пьян, что едва стоял ровно. – Я всегда предлагал тебе только законный брак. Ты же не шлюха. Пойдём в соседний дом, поженимся. В борделе напротив можно было снять комнату паре, что желала уединиться. Впрочем, это совершенно не входило в планы Вэй Усяня. – Прекрасный господин Чан! – сказала Чэнь Лэ, опасаясь, что хмельной Чан Хао захочет овладеть ею прямо на столе кабака. – Я отдала бы вам своё сердце, душу, печень, почки и селезёнку — притом совершенно бесплатно. Однако прямо сейчас у меня происходят лунные дела. Вы же не хотите, чтобы я запачкала вас кровью, сделав похожим на маньяка-людоеда? Потерпите. Часть мужчин в кабаке скривилась, а один даже выплюнул вино.  Но на Чан Хао это обстоятельство не произвело ни малейшего впечатления. Он медленно направился к Чэнь Лэ, сильно пошатываясь, потому что был в стельку пьян.  Вэй Усянь ещё не решил, что делать дальше — но ему и не пришлось. Мимо брызжущего похотью мужчины проходил высокий человек в сером плаще и капюшоне, что скрывал лицо. Он как бы ненароком толкнул Чан Хао, и тот повалился на пол, уже не в силах встать. Друзья водрузили его на табуретку, и пьянчуга тут же заснул, уткнувшись лицом в стол. Незнакомец в сером тем временем тихо уточнил что-то у хозяина, а потом вернулся в свой закуток, что располагался в тёмном углу кабака. – Да что этот Чан Хао себе позволяет! – с деланной оскорблённостью произнесла Чэнь Лэ. – Я чистая девушка и ищу любовь. А он хотел взять меня силой. В вашем городке все такие грубияны? – Я нисколько не сомневаюсь в твоей чистоте, – улыбнулся усатый купец Ху Мин, что сидел за соседним столиком. – Я ни в коем случае не предложу за ночь с тобой меньше, чем семь монет. А лучшую проститутку в борделе через дорогу можно купить за четыре. Вот и считай.  – Я подумаю, – обворожительно улыбнулась Чэнь Лэ. – Подруги говорят, что до брака нужно набраться опыта, чтобы знать, как удовлетворять мужа. А я ведь даже нецелованная. Зал одобрительно зашумел. Все начали подбадривать Чэнь Лэ, чтобы та послушалась подруг. Мужчины уверяли, что будущего супруга её добрачный опыт нисколько не смутит — наоборот, он будет доволен такими талантами и ни на кого не променяет свою жену. Тут человек в сером, что сидел в закутке, случайно уронил свечу, и она упала на бумаги, которые лежали на столе. Чтобы потушить пламя, он зачем-то плеснул в него алкоголь с соседнего стола, в результате чего огонь вспыхнул ещё ярче. Незнакомец оцепенел, словно не зная, что делать дальше, так что гостям пришлось тушить пламя за него. Про Вэй Усяня все и забыли. Когда разгоревшийся огонь прихлопнули, сосед неуклюжего мужчины принялся браниться. – Ты что, слепой? Не видишь, что делаешь? Руки твои живут отдельной жизнью? Незнакомец не собирался ему отвечать и молча уселся за стол. – Чего молчишь?! Хватит держать меня за пустое место! Мужчина ринулся вперёд, но человек в сером легонько толкнул его — этого хватило, чтобы скандалист отлетел в другой конец зала. Но из-за этого движения капюшон слетел с его головы, и Вэй Усянь чуть не уронил челюсть на пол. Лань Ванцзи!!! Надо же! Люди считают Ханьгуан-цзюня образцом всех добродетелей, который в жизни не пробовал ничего крепче воды с имбирём. А он, оказывается, втайне ото всех наведывается в кабачки с сомнительной репутацией!  Что, впрочем, лишний раз свидетельствует о его двуличии. Вэй Усянь издал смешок. Лань Чжань без одет в неприметную одежду и не носил налобную ленту. Неужели он и правда думал сойти за обывателя? Всё в нём выдавало заклинателя, всё: от гордой осанки до изысканных манер. Какая глупость. – Господа, господа, – решил отвлечь внимание посетителей хозяин кабака. – А вот и звезда нашего вечера — несравненная Цяо Шу и её прекрасная сестра Цяо Юйи. Поприветствуем!  На сцену вышла девушка и заиграла весёлую мелодию на пипе. Она пела довольно плохо, но была очень красивой и бойкой, бесконечно строила глазки гостям и прерывала свою песню скабрезными шуточками, так что мужчины были в восторге.  Её сестра-близняшка тем временем ходила по гостям, иногда усаживаясь к ним на колени, подливая вино и заказывая новые напитки. На шее у неё висел красный мешочек, куда мужчины бросали разную мелочь, предварительно облапав девушку. Пройдя мимо Чэнь Лэ, девушка лишь легонько погладило её плечо. В глазах Лань Чжаня, сидевшего в углу, пронёсся огненный шторм.  Он не стал надевать обратно капюшон и продолжил потягивать воду, поглядывая на Чэнь Лэ. Вэй Усянь почувствовал, как в груди его разгорается желание озорства. Интересно, насколько сильно погряз в пороке Лань Ванцзи? Как часто он заходит в такие места, снимает ли девушек на ночь?..  Можно было вызвать его на откровенный разговор. Наверняка Ханьгуан-цзюнь уже выпил, и можно было расспросить его, как он дошёл до жизни до такой, почему хотел засадить в тюрьму именно Вэй Усяня, и чем ему так не понравился Мэн Яо. Поэтому Чэнь Лэ резко поднялась и, соблазнительно покачивая бёдрами, направилась к столику Ханьнуан-цзюня. Цяо Шу как раз закончила петь и попросила принести тёплой воды, чтобы прочистить горло. В образовавшейся тишине мужчины активно загалдели. – Эй, ну ты смотри-ка! Наша недотрога, кажется, решила лишиться девственности!  – И на ком она остановила свой выбор? Разве это достойный человек? – У него нету денег, сразу видно. Чэнь Лэ, не забывай: я готов отдать за тебя семь монет! Цяо Шу начала петь новую песню, и галдёж умолк. Чэнь Лэ тем временем уселась прямо напротив Лань Ванцзи. Тот смотрел на неё очень пристально, почти не моргая и не отводя взгляда, так что Вэй Ин начал теряться.  – Какой интересный молодой господин, – наконец улыбнулся он, с трудом придя в себя. – Как зовут этого красавца? – Лан Шань, – не моргнув глазом, ответил наглец. Ну надо же! Врёт и не краснеет! Чэнь Лэ подозвала официанта и попросила принести вторую бутылку “Мятного бриза”.  Было во всём этом нечто крайне пикантное! Густая осенняя ночь, грязный весёлый кабачок… Оба они — под чужими личинами, а только в масках люди становятся наиболее искренними. – Господин Лан Шань, что же вы забыли в этом развратном месте? Ищете любовь? – Можно сказать и так, – произнёс Лань Ванцзи, не дрогнув ни мускулом. – Что, вы уже снимали девушек в этом городишке? Может, наведывались в бордель через дорогу? Захмелевший Вэй Усянь опёрся щекой на кулак левой руки, а потом чуть склонился вперёд и коснулся тыльной стороны ладони Лань Ванцзи. Его пальцы начали игриво подниматься по руке мужчины, выстукивая мелодию, словно на музыкальном инструменте. – Нет, – ответил Лань Чжань. – Неудивительно. Вы выглядите настоящим праведником, господин Лан. Скажите мне честно: вы даже никогда не целовались, ведь так? – Целовался, – честно ответил Лань Ванцзи. Что? Что??? У Вэй Ина чуть глаза не вылезли из орбит. – Но даже если и целовались… – растерянно продолжил он, начав икать, – то наверное… уж до постели вы точно дело не доводили? – Доводил. Мать честная, да что же это такое происходит?! Каких только любовных похождений не приписывают Вэй Усяню, а он ни с кем даже не целовался. А в то же время Лань Ванцзи, которого все считают девственником, уже успел с кем-то переспать!! Ужасная несправедливость! Вэй Ин почувствовал, будто Лань Чжань обыграл его на сотню очков. Ему сделалось очень досадно. – А ты? – внезапно спросил Ханьгуан-цзюнь. Шаловливые пальцы Вэй Ина успели добраться до локтя юноши. На этом вопросе он внезапно смутился и начал медленно убирать руку, скользя по серому рукаву. Едва только пальцы прошлись по запястью Лань Ванцзи, тот перехватил оробевшую ладонь, заключив её в свой плен. Его большой палец начал решительно, но вместе с тем очень бережно и нежно поглаживать тонкие пальчики в волшебных перчатках. – Конечно, нет, – чуть покраснел Вэй Ин. – Я — девушка приличная, и храню себя только для будущего мужа. Не слушайте, что говорят обо мне все эти люди, господин Лан. Уголки губ Лань Ванцзи приподнялись в лёгкой улыбке. Было видно, что ему как будто полегчало. Внезапно тонкое очарование этого момента было разрушено, и особая аура, окружавшая пару, разлетелась вдребезги. – Не верьте ей, господин Лан! – заплетающимся языком проговорил Чжан Лэй, довольно красивый мужчина средних лет. – Эта вертихвостка набивает себе цену! За нецелованных девушек больше дают, она просто хочет опустошить ваш кошелёк! – Да поцелуйся ты уже хоть с кем-то, – недовольно пробормотал его друг. – Только дразнишь людей, а сама никому не даёшь. Пусть хоть кто-то поимеет тебя и успокоится. Когда Вэй Усянь ходил в перчатках, у него менялось сознание, будто у актёра на сцене. Иногда он творил то, что совсем от себя не ожидал. И это даже без вина, а с алкоголем его и вовсе могло понести. В этот момент ему пришла в голову неожиданная мысль: “А почему бы, собственно, и нет”. В его жизни в последнее время было так мало интересных моментов, что такое событие определённо взбодрило бы его на несколько недель. После завершения Аннигиляции Солнца ему предстояло жениться — когда ещё пробовать что-то необычное, как не сейчас? Может, его вообще убьют на войне, и он помрёт вот так — нецелованным. – Хорошо, господа! – воскликнул Вэй Ин. – Я объявляю аукцион. Сестрица Цяо, можешь пока отдохнуть. Кто заплатит больше всех, тому я подарю свой первый поцелуй. Начинаем! Глава 33, в которой Вэй Усянь говорит “спасибо” и “прости” Зал радостно загудел. Посыпались разные ставки, и довольно скоро сумма достигла четырёх монет. – Четыре монеты, я плачу четыре монеты, – с жаром говорил Чжан Лэй, склонившись над Вэй Ином. – За эти деньги проститутку можно снять, смотри, какую честь я тебе оказываю. – Четыре с половиной! – Пять! – Пять и три медяка! – Шесть! Тут ситуация немного зависла. Всё-таки не каждый был готов платить столько за простой поцелуй. – Семь монет, – торжествующе изрёк Ху Мин. Он поставил бутылку на стол с гордостью императора, что объявляет о судьбоносном решении. – Я же с самого начала сказал — семь монет. Больше за тебя никто не даст. Торги окончены. Всё это время, пока мужчины кругом объявляли ставки, Вэй Усянь не сводил пристального взгляда с Лань Ванцзи. Лицо мужчины ничего не выражало.  Сам не зная, почему, Вэй Ин почувствовал лёгкую обиду. Он только сейчас понял, что ему хотелось бы, чтобы Лань Чжань поставил хоть сколько-нибудь. Возможно, благоразумный Ханьгуан-цзюнь не был готов зайти так далеко, чтобы выиграть аукцион, но кто ему мешал сделать хотя бы одну ставку… Но тот не произнёс ни слова. “Вот же дурак!” – разозлился на себя Вэй Усянь. – “В своём ли ты уме? Да какое тебе дело, сколько готов был бы отдать Лань Ванцзи за поцелуй Чэнь Лэ?”. – Восемь монет, – раздался спокойный голос. Это произнёс хозяин кабака, и окружающие азартно зааплодировали. – Что же молчит наш господин Лан? – томно произнесла Чэнь Лэ, поглаживая чашу Лань Ванцзи. – Почему он не желает сделать ставку? Лицо Ханьгуан-цзюня, как и прежде, ничего не выражало. – Так нечестно! – возмутился посетитель, который даже не участвовал в торгах. – С ним она бесплатно поцелуется, а с кем-то — только за большие деньги, вот увидите, чем дело закончится. – Нет, – томно произнесла Чэнь Лэ, демонстративно отпивая из чаши Лань Чжаня. – Этот господин должен включиться в гонку на равных условиях. Вода! Здесь была обычная вода. Сердце Вэй Усяня приуныло. Конечно, Лань Чжань не будет делать никаких ставок. Он слишком трезв для подобных авантюр. – Да он молчит, – заметил мужчина. – Значит, не так уж сильно он тебя и хочет. Ну что, погнали дальше? Сражение продолжили лишь хозяин кабака да Ху Мин. Оба успели пожалеть, что ввязались в это дело, однако сейчас никто не хотел проиграть и потерять лицо. – Девять монет! – Девять с половиной. – Десять! – Десять и три медяка! – Одинадцать. Вэй Усянь успел допить вторую бутылку “Мятного бриза” и чувствовал, как мысли его начинают путаться. В его душе жило лишь одно желание: вскочить, схватить Лань Чжаня за грудки и изо всех сил закричать: “Почему ты ничего не делаешь?”. – Восемнадцать. – Девятнадцать. – Двадцать, – сказал хозяин кабака, оттирая пот со лба. Соперники переглянулись и единогласно пришли к общему выводу: пора заканчивать. Пять ночей любви против одного поцелуя — сделка и так была чудовищно невыгодной. – Как скажет мой господин, – подскочил купец и начал хлопать: – Браво! Зал также вскочил и принялся аплодировать, а у победителя возник нервный тик. Двадцать монет… двадцать… Они как раз откладывали с женой на ремонт дома. И как он объяснит, куда делись деньги? – Сорок. Лань Ванцзи поднялся и тоном, не допускающих возражений, произнёс эту цифру, глядя прямо Вэй Ину в глаза. Сорок монет!!! Зал взорвался. Да за эти деньги можно было снять весь бордель на ночь! Вот же богач этот Лань Шань! А так сразу и не скажешь. Под пристальным взглядом Лань Чжаня виновник торжества почувствовал, как все слова испарились у него из головы. Он и правда не знал, что сказать. Зал тем временем продолжал гудеть и обсуждать их на все лады, и Лань Ванцзи не мог больше этого выносить. Он аккуратно подхватил Вэй Ина и вывел его из кабака. Ночной воздух освежил Вэй Усяня, и юноша на миг протрезвел. На улице было очень темно, и он едва видел своего спутника. Из кабака доносился весёлый гогот, а из борделя напротив — звуки песен и плясок. – Каким же щедрым человеком оказался наш господин Лань, – сказал он, а Лань Ванцзи даже не отреагировал на оговорку. – Он всегда тратит такие суммы на продажных женщин? – Нет. – Вот это дела! Неужели только мне выпала такая честь? – Да. – И что же?.. Ты намерен требовать от меня выполнения обязательств? Не жалко сорока монет?  Лань Ванцзи потупил взгляд, немного замешкался и в итоге произнёс очень тихим голосом: – Только если ты на самом деле этого хочешь. Вэй Усянь ничего не ответил и начал идти вдоль кабака, сам не зная, что будет делать дальше. Сегодня у него было крайне игривое настроение, к тому же он много выпил. Начиная аукцион, Вэй Ин и в самом деле был готов поцеловаться с тем, кто его выкупит. Но он совсем не ожидал, что победителем станет Лань Ванцзи. Или же… именно на это он и надеялся? Всё это было так запутано. Лань Ванцзи тем временем робко трусил рядом с ним. – Из какого вы клана, господин Лан? – Из очень мелкого. – И что же?.. В вашем клане учат хорошо целоваться? – Нет, – сказал Лань Чжань, поправляя несуществующую налобную ленту. – Но я умею. – Правда? – обернулся Вэй Ин, смерив его насмешливым взглядом. – Докажи. Они стояли у стены питейного заведения, где уже не было окон, и никто не мог их видеть. От звуков из борделя начинала кружиться голова, а винные пары, доносившиеся из кабака, отравляли воздух. Лань Чжань внезапно прижал Вэй Усяня к стене, сметая всё на своём пути, будто беспощадный шторм. Вэй Ин почувствовал, как к нему приникло сильное тело, а в губы властно впились две жгучие стрелы.  Лань Ванцзи целовал его так страстно, что у юноши земля с небесами перепутались местами. Он ощущал, как в его тело стремительно проникает яростное пламя, будто он попал в эпицентр лесного пожара. Кто бы мог подумать, что эта ледяная статуя пылает таким огнём?.. Сознание Вэй Усяня разлетелось на тысячу осколков; когда он пришёл в себя, то даже не сообразил, какой сейчас год и месяц, как его зовут и что он вообще тут делает. Руки Лань Ванцзи становились всё смелее; сначала юноша гладил его тело сквозь одежду, а потом проник под платье, приятно касаясь мягкой кожи. Стоп! Из-за эффекта волшебных перчаток Лань Чжань видел перед собой женское лицо и силуэт, но тело Вэй Усяня оставалось прежним. Если он нащупает… признаки мужчины — то что же станет с притворщиком? Ханьгуан-цзюнь узнает об обмане и наверняка оскорбится, что его втянули в связь с мужчиной. Того и гляди, пригвоздит Вэй Ина мечом к стене. Вэй Усянь сделал слабую попытку остановить руку Лань Чжаня, но тот был слишком силён, а сам он — слишком пьян. Не прошло и минуты, как настойчивая ладонь обхватила его детородный орган и начала уверенно двигаться. Вэй Ин довольно быстро ощутил, как его плоть предательски затвердевает. Он хотел попросить Лань Ванцзи остановиться, но не мог издать ничего, кроме стонов. – Пойдём, – разгорячённо шепнул Лань Чжань ему на ухо, попутно его покусывая. – Тебе понравится.  Вэй Ин не мог ответить ничего внятного и дал Лань Чжаню увести себя в бордель через дорогу. Вскоре он оказался в небольшой комнате с розовыми стенами, где сильно пахло сандалом. Лань Ванцзи безжалостно толкнул его на широкую кровать, и вскоре снова приник к нему губами, будто оторваться от поцелуев на те десять минут, что они шли к этой комнате, было слишком большим испытанием. Чуть подзарядившись от губ Вэй Ина, он на пару мгновений отстранился, чтобы сорвать с него одежду. – Стой… – с трудом произнёс Вэй Усянь. – Я хочу быть в перчатках. Это была последняя вспышка разума; дальше Вэй Ину казалось, будто его несёт бурная река, и он потерял всякий контроль над событиями. Лань Чжань послушал его, оставив на теле лишь перчатки, а потом быстро разделся сам. Взору Вэй Усяня предстал угрожающих размеров мужской орган, и глаза его чуть округлились. Но страх тут же отлетел, когда его губы были захвачены в плен новой яростной атакой. Лань Ванцзи начал спускаться ниже, покрывая его тело быстрыми укусами и поцелуями, не упуская ни цуня. Он был похож на дикого зверя, что долго томился в плену и только что вырвался на свободу. Вдруг Вэй Ин почувствовал, как его орган попал в какой-то влажный капкан. Он взглянул вниз и не мог поверить своим глазам: Лань Ванцзи… Второй нефрит клана Лань… неужели он способен на такое? Какая же Вэй Усянь, должно быть, драгоценная персона, раз сам Ханьгуан-цзюнь готов делать ради него такие вещи. Разум Вэй Ина отлетел в какие-то неведомые дали; по телу начали пробегать волны удовольствия, которые переросли в яркое, будоражащее чувство, проходящее мощными разрядами тока через все ткани. С какого-то момента Вэй Усяню показалось, будто он больше не может выносить эту сладостную пытку. Он закричал — и через пару секунд всё кончилось. Напряжение, терзавшее его тело, превратилось в блаженство, что мягким прибоем разлилось по телу. Вэй Ин почему-то почувствовал себя неотъемлемой частью этого мира, а сердце его пронзил острый заряд любви ко всему вокруг. Лань Ванцзи тем временем вовсе не собирался давать ему передышку. Он опустился на обессиленного юношу, и Вэй Ин ощутил пульсирующий, раскалённый орган на своей коже. Руки Лань Чжаня нерешительно разминали его ягодицы, словно он очень желал, но боялся двигаться дальше. – Что ты хочешь сделать? – пробормотал Вэй Усянь, с трудом выныривая из сладкой полудрёмы. – Тебе может быть больно, – неуверенно ответил юноша. – Ну и чёрт с ним, – засопел Вэй Ин, которого клонило в сон. – Делай, что должно, и будь, что будет. Лань Ванцзи потянулся к тумбочке, на которой стояли различные масла и мази. Сквозь полузакрытые глаза Вэй Ин разглядел, как юноша чем-то мажет свой орган, делая его более скользким и гладким. Он снова погрузился в полудрёму, но вскоре быстро распахнул глаза, потому что нижнюю часть спины пронзила острая боль. Он издал тихий крик, но Лань Чжань, словно извиняясь, тут же кинулся утешать его поцелуями. – Потерпи немного, – шептал он. – Потерпи. Вэй Усяню казалось, словно он стал жертвой безжалостного тарана. В его сознании не было ничего, кроме боли. Однако вскоре, следуя наставлениям Лань Ванцзи, он смог расслабиться, и ощущения стали довольно приятными. В соседней комнате орали так громко, что Вэй Усянь перестал слышать собственные стоны. По его телу пробежался фейерверк из тысячи вспышек удовольствия, и голова разом опустела.  Парочка по соседству тоже замолчала. Вэй Ин увидел, как лицо Лань Чжаня над ним исказилось, объятое пламенем наслаждения. Он был потрясён — увидеть это всегда бесстрастное лицо именно таким, растаявшим от блаженства, охваченным негой и бесконечной нежностью… Лань Ванцзи лёг на него сверху, и Вэй Ин почувствовал, как это мощное, мускулистое тело медленно тает в его объятиях. – Мой, – прошептал Лань Чжань. – Только мой. В него внезапно будто демон вселился. Лань Ванцзи начал покрывать тело партнёра лёгкими и быстрыми укусами, беспрестанно шепча: “Мой, мой, мой, мой, мой”. Вэй Усянь провалился в сон. Когда он пришёл в себя, то поначалу не мог сообразить, что это за странная розовая комната и как он сюда попал. Голова немного гудела от выпитого. Неподалёку сидел Лань Чжань, уже полностью одетый, и играл какую-то неспешную мелодию на гуцине. Он выглядел чуть более довольным и радостным, чем обычно. Словно удар молнии пронзил сознание Вэй Усяня, и он тут же вспомнил всё. Он попытался подскочить, но свалился с кровати. От ужаса и негодования на себя ему захотелось начать биться головой о стену. Он лишился невинности… и с кем? С мужчиной! С человеком, которого он ненавидел. С человеком, который хотел причинить ему вред и убить его спасителя. С человеком, от которого он клялся Цзян Чэну держаться как можно дальше! А ведь ему предстояло жениться. И как его будущая супруга отнесётся к такому эпизоду из его жизни? Он быстро вскочил на ноги и заглянул в зеркало, что висело возле кровати. Перчатки были надеты, и в отражении возникла Чэнь Лэ, которую видели все вокруг. Хорошо, что Лань Чжань не знает, с кем именно переспал. Иначе Вэй Усянь просто не смог бы вернуться в Небесные Просторы и продолжать ходить на Совет Благородных. Увидев его нервную реакцию, Лань Ванцзи заметно побледнел. Он перестал играть и принялся внимательно вглядываться в Вэй Ина. – Господин Лан, – нервно сказал Вэй Усянь, поспешно напяливая одежду. – Вы, наверное, удивлены, обнаружив, что я — мужчина. Да, это моя тайна. – Ничего страшного. – Я рад, что вы широко смотрите на мир. Впрочем, всякое пиршество подходит к концу, вот и нам пора прощаться. Больше вы меня не увидите. Пальцы Лань Чжаня начали нервно перебирать струны, играя какую-то какофонию. – Да-да, господин Лан. Не надо меня искать. Что было — то прошло. Давайте думать об этом как о милом приключении на одну ночь. – Но ведь… – медленно произнёс Лань Ванцзи, с трудом подбирая слова. – Господин Лан! – произнёс Вэй Усянь, усаживаясь перед заклинателем, чтобы их глаза были на одном уровне. – Если вы станете преследовать меня, я буду искать защиты у сильных мира сего. Да, мы весело провели с вами ночь, но не более того. Я не хочу иметь с вами ничего общего. Давайте расстанемся на позитивной ноте. Ваши сорок монет вы можете оставить при себе.  Вэй Усяню на миг показалось, будто в этой зловещей тишине раздался звон разбитого сердца. Лань Чжань опустил глаза, с трудом сдерживая клокочущие эмоции. – Если ты передумаешь, – с огромным трудом вымолвил он, – ты знаешь, где меня искать. Вэй Ин на миг ощутил приступ сожаления. Да, он провёл потрясающую ночь. Ну и что с того? Они всё равно не могут быть вместе. Может быть, Лань Чжань и отличный любовник, но ему нельзя доверять. Отдать своё сердце человеку, который желает тебе зла и который легко использует твои чувства в корыстных целях — что может быть ужаснее? Кроме того, он всё равно обещал жениться. Если Цзян Чэн узнает, что глава ордена Цзян впутался в связь с мужчиной, то свернёт ему шею, а сам Вэй Усянь больше никогда не сможет с чистой совестью преклонить колени перед прахом дяди Цзян и госпожи Юй. – Я не передумаю, – холодно ответил Вэй Усянь. – Второго раза не будет. Прощай, Лан Шань. Спасибо за всё и прости, если я вдруг задел твои чувства.  Лань Ванцзи низко склонил голову; он не стал мешать Вэй Ину поспешно собраться и покинуть бордель. Пока юноша летел на Суйбяне, голова его горела от самых разных мыслей. “Надо заканчивать с такими вылазками”, – подумал он. – “Мало ли, что я натворю в следующий раз”. Лань Чжань действовал так уверенно и умело, что Вэй Ин подумал: этот мужчина — частый гость домов любви. При мысли об этом у него почему-то неприятно заскребло на душе. “Надо же”, – с горечью подумал он. -  “В тихом омуте…”. Интересно, был ли у Лань Чжаня опыт с мужчинами? Видимо, был, потому что он совсем не смутился, нащупав член Вэй Усяня, и в целом действовал очень искусно. Оказывается, Второй нефрит клана Лань — тот ещё развратник…. Но стоп! Какое Вэй Ину до этого дело? Не влюбляться. Ни в коем случае не влюбляться. Просто выкинуть этот эпизод из головы и жить, как раньше.