Эффект пьяной бабочки

Глава 26, в которой Цзян Чэна угощают чаем из хризантем 🎶 They tell us that your mighty powers above Make perfect your joys and your blessings by love, Ah! Why do you suffer the blessing that’s there To give a poor lover such sad torments here?🎶 Henry Purcell, ‘The Indian Queen’ Лань Чжань тем временем мчался на всех парах в направлении, указанном Вэй Усянем. Изначально он планировал лишь сделать вид, что улетает, а затем тайком проследить за тем, чтобы Вэй Ин благополучно добрался до объединённой армии.  Однако, зная и свою топорность, и наблюдательность бывшего супруга, Лань Чжань подумал, что рано или поздно выдаст себя. И это даст Вэй Усяню лишний повод обвинить его в нечестности. Даже если Лань Чжань появится только затем, чтобы защитить Вэй Усяня, последний всё равно истолкует его намерения превратно. Например, скажет, что Лань Ванцзи нанял злодеев, чтобы изобразить благородного спасителя и снова втереться ему в доверие. Поэтому Лань Чжань всё-таки решил догнать Цзян Чэна. Он примерно понимал, что за устройство дали тому в ордене Не — это был "Железный сокол", созданный на случай новой войны. Он позволял летать тем заклинателям, что утратили духовные силы, и даже давал возможность участвовать в битвах простым смертным. Лань Ванцзи однажды из любопытства протестировал его, когда был по делам в Цинхэ. После благородного меча лететь на “Железном соколе” было сродни тому, как пересесть с элитного скакуна на деревенскую корову. Меч послушно следовал за мыслями хозяина, маневрируя в небесах, в то время как “сокол” управлялся с помощью рычагов, которые еле-еле проворачивались. Пока водитель изо всех сил пытался сдвинуть рычаг, желаемый поворот уже оставался позади. А тормозило устройство так резко, что можно было свалиться на землю.  Самое простое, что можно было сделать на “Железном соколе”, — это лететь всё время прямо, пока магическая сила предмета не иссякнет и птица не начнёт постепенно замедляться. В противном случае можно было запросто отправиться не в ту сторону или больно грохнуться по дороге. Максимальная дальность, на которую можно было заколдовать это устройство, составляла три тысячи ли. Лань Ванцзи мысленно последовал за Цзян Чэном и понял, к чему тот стремился. Как только “Железный сокол” исчерпает свои силы, Цзян Чэн будет вынужден либо осесть на этом месте, либо продолжить свой путь на лошади. Рано или поздно, Лань Чжань его догонит. Цзян Чэн тем временем уже несколько дней лежал с температурой в грязной комнатушке одной паршивой деревенской гостиницы. Он явно не подрассчитал свои силы; это раньше глава ордена мог лететь на мече сутками, почти не уставая, но теперь он был не более чем простым смертным… Мчась с бешеной скоростью сквозь холодные небеса на этой железной развалюхе, управление которой требовало огромных усилий, он самым банальным образом заболел, как только магия “Железного сокола” иссякла. Рядом не было никого, кто мог бы о нём позаботиться. Хозяин гостиницы послал к Цзян Чэну в сиделки свою глухонемую и немного слабоумную дочь, но она плохо понимала его жесты и с трудом читала по губам, из-за чего юноша быстро терял терпение. Сначала он злился и отчитывал Мэнь Ю, не стесняясь в выражениях; однако позже задумался о том, что сам решил встать на путь смирения, и здесь не должно быть исключений. Цзян Чэн начал проговаривать слова очень медленно, и девушка худо-бедно научилась его понимать. Мэнь Ю безропотно носила ему отвар из зелёного лука и имбиря, но жар никак не спадал. Всю ночь юноша мучился от бессонницы, а днём засыпал, обессиленный, и погружался в кошмары. Единственной пищей, которую Цзян Чэн мог есть в таком состоянии, была жидкая рисовая каша, которую в этой гостинице делали крайне плохо, так что вскоре юноша перешёл исключительно на травяные отвары. Когда на пороге его комнаты возник Лань Ванцзи, гордый и холодный, словно одинокий лебедь, Цзян Чэн сначала решил, что ему это привиделось в бреду. Он отстранённо следил, как белоснежное видение проплыло по скудно обставленной комнате, поставило табуретку возле его кровати и осторожно положило на пол поднос с двумя чайниками и двумя пиалами. Лишь когда ледяная рука приятно коснулась горевшего лба, Цзян Чэн удивлённо захлопал глазами. Лань Ванцзи понюхал лекарственный отвар, который стоял на прикроватном столике, поморщился и тут же вылил его в окно, как раз на мусорную кучу. Он достал из своего мешочка смесь странно пахнущих трав, залил их кипятком и начал ждать, пока настой остынет. Жестом, не терпящим никаких возражений, он поднёс лекарство к губам беспомощного Цзян Чэна и с силой влил в него зелёную жидкость. Всё это происходило в абсолютной тишине; казалось, можно расслышать, как тихо просыпаются звёзды на темнеющем небе. – И давно ты здесь? – спросил Лань Ванцзи, усаживаясь возле кровати Цзян Чэна и внимательно разглядывая бабочку между его бровей. Лекарство, разлитое по телу, немного сняло жар и вернуло ясность мысли. Впервые за несколько дней Цзян Чэн чувствовал, словно в него вливается дыхание жизни. Он так соскучился по адекватному обществу и был так рад увидеть хоть какое-то знакомое лицо, что посмотрел на Лань Чжаня даже с некоторой теплотой. Кроме того, нужно было прояснить несколько важных моментов. – На две недели больше, чем ты, – хрипло сказал Цзян Чэн, чуть приподнимаясь на подушке. – Две недели? – нахмурился Лань Ванцзи. – Как это? Они сверились по датам: так и есть, Лань Ванцзи прожил в новых условиях чуть больше двух лет, а Цзян Чэн — чуть меньше месяца, хотя мужчины отправлялись в прошлое с разницей в две недели. – Ты пробовал возвращаться обратно? – уточнил Лань Чжань. Цзян Чэн закатал рукав и демонстративно нажал на красную кнопку своего браслета. Как и много раз до того, ничего не произошло. Кнопка Лань Ванцзи также не работала. Они мрачно переглянулись, и в голове у каждого была лишь одна мысль: да, старая реальность окончательно уничтожена, и к прошлому нет возврата. Цзян Чэн давно осознал это, но сейчас, когда к нему в разгар лихорадки явился Лань Ванцзи, само присутствие которого умиротворяло, словно погружая в воды холодного источника, у него на миг зародилась надежда…  На миг он вообразил, что снова окажется главой клана с силой, которую подарил ему Вэй Усянь; отпадёт необходимость выстраивать свою жизнь с нуля, а Цзинь Лин всегда будет под боком… Это было похоже на то, как если бы бьющемуся в агонии человеку дали настойку опиума, и он на миг испытал бы блаженство, а потом боль набросилась бы на него с тройной силой. Лань Ванцзи же было глубоко плевать на старую реальность: там Вэй Усянь был мёртв, а тут — жив. Пусть даже он считал его своим главным врагом — ну и что. С этим можно справиться, главное, что с бывшим супругом всё хорошо.  Кроме того, Лань Чжаню удалось спасти отца и множество членов ордена Гусу Лань, которые в своё время пали от руки клана Вэнь.  Острота потери того тёплого счастья, что окутывало его в период жизни с Вэй Усянем, немного сгладилась за два года. Лань Ванцзи всегда мог заглядывать в сокровищницу своих воспоминаний, чтобы черпать оттуда радость, и в целом уже кое-как научился жить в своём новом состоянии. Лань Чжань понимал, что может однажды снова завоевать сердце Вэй Ина, пусть это будет в пять раз сложнее, чем когда-то. Главное, что это находится в поле его возможностей. А до этого момента он всегда найдёт способ, как служить Вэй Усяню, и это наполнит его дни главным смыслом. – В какой момент прошлого ты перенёсся? – спросил Лань Ванцзи. Цзян Чэн нахмурился и вперил тяжёлый взгляд в стену, не говоря ни слова. – Ты сорвал операцию по пересадке ядра? – уточнил Лань Чжань. Цзян Чэн лишь упрямо поджал губы.  – Это правильно, – заметил Лань Ванцзи, отпивая чай из хризантем.  Взгляд его просветлел, а с души как будто слетел какой-то груз. – Не тебе судить, что правильно, а что нет, – резко ответил Цзян Чэн, но Ханьгуан-цзюнь пропустил это мимо ушей.  – Что ты сказал Вэй Ину? – спросил Лань Ванцзи.  У него мелькнула надежда, что, возможно, Цзян Чэн рассказал о перемещениях во времени, и Вэй Усянь ему поверил. А значит, перестанет подозревать его самого во всех смертных грехах… – Сказал держаться от тебя подальше, – ухмыльнулся больной, лицо которого исказила гримаса злобного торжества. Рука, державшая пиалу с чаем, замерла, а мраморная кожа Лань Ванцзи стала как будто ещё белее. – А ты что думал? – продолжил Цзян Чэн, отвечая на немой вопрос, застывший во взгляде собеседника. – Что я дам своё согласие снова опозорить орден Юньмэн Цзян? Тебе самому не стыдно перед кланом Лань? Слушай, не занимайся ерундой. Найди себе хорошую девушку и живи с ней счастливо. Только, желательно, не из Пристани Лотоса. Цзян Чэн вгляделся в красивое и печальное лицо мужчины, сидевшего перед ним, и внезапно подумал, что у Лань Ванцзи и правда всё впереди. С его идеальной репутацией, силой заклинателя и внешностью, он легко найдёт себе пять-семь достойных кандидаток в жёны.  А сам он теперь — никому не нужный калека, и ни одна девушка на него не взглянет. – Ты должен взять свои слова обратно, – требовательно сказал Лань Чжань. – Зачем? – оскалился Цзян Чэн. – Чтобы ты снова поимел моего брата? Нет уж. Я приказал ему найти жену и завести детей — так и будет. Он женится только с моего одобрения. У него должок перед кланом Цзян, и это единственный способ его загладить. Цзян Чэн почувствовал внезапную лёгкость от того, что сказал именно так: “моего брата”, а не “моего шисюна”. Он даже не заметил, как в глазах Лань Чжаня сверкнула вспышка дикого гнева, и тот сделал инстинктивное движение, будто желая прибить его, но всё же сдержался. – Что ты смотришь на меня волком?.. – усмехнулся больной. – Думаешь, сможешь отменить ту клятву, что дал мне Вэй Усянь? Этого не будет. В нынешней реальности у тебя нет возможности оберегать его от всех бед, и он в тебя не влюбится. Вэй Усянь теперь глава ордена, а кругом полно красивых девушек. Уж одна да найдёт способ его захомутать. Даже если ты каким-то чудом затащишь его в койку — он всё равно не будет с тобой, потому что я ему запрещу. Если ты думаешь, что он поселился в Гусу, потому что так сильно любил тебя… Ты заблуждаешься. Вэй Усяня всегда тянуло только к девушкам, причём очень красивым. Он на время сбился с пути, потому что ему были важны твоя защита и помощь, и он хотел отблагодарить тебя. Ты же знаешь, на какие только вещи он не пойдёт из чувства благодарности, – тут лицо Цзян Чэна болезненно исказилось. – Ваша история закончена, смирись. По лицу Лань Чжаня на миг стало отчётливо видно, что именно он думает по поводу этого предложения. Впрочем, он решил не вступать в бессмысленные и унизительные споры с Цзян Чэном.  – Что ты ещё сказал ему? – холодно произнёс юноша. Глаза его напоминали два прозрачных озера, которые быстро сковывала льдом коварная зима. – Я… – поморщился Цзян Чэн, усаживаясь чуть выше. – Я попросил его вести себя нормально и быть достойным главой клана.  Лань Чжань был зол, и ему очень хотелось съязвить, сказав Цзян Чэну, что любой будет хорошим главой клана по сравнению с ним, даже парализованная утка. Но он подумал, что бить по больному в такой ситуации — недостойное поведение для благородного мужа, тем более эти слова были бы ложью, и сдержался.  – У него это безусловно получится, – отчеканил Лань Ванцзи.  – Хотелось бы в это верить… Я буду жить в уединении и не смогу контролировать каждый его шаг. Надеюсь, он будет помнить мои слова. – Ты не должен удаляться из мира, – требовательно сказал Лань Чжань. – Идёт война, и ты нам нужен. – Нужен — для чего? Чтобы служить всеобщим посмешищем? Быть всем обузой? – Всегда можно найти способ приносить пользу. – Да какую пользу?.. Я сделал всё, что мог. Вручил Вэй Усяню “Лазурный шторм”, больше пользы от меня не предвидится. Глаза Лань Чжаня чуть округлились. – Это большая ошибка, – резко сказал он. – На любое действие всегда найдётся противодействие. Если ты вводишь на поле боя новый вид оружия, глупо было бы думать, что он будет служить только одной стороне.  Цзян Чэн разозлился; больше всего на свете он не любил, когда его авторитет ставили под сомнение, а в этом решении он был уверен на тысячу процентов. – Почему-то Стигийская Тигриная печать послужила в своё время только нашей стороне, – язвительно заметил он. – И никто не печалился по этому поводу. – На этот раз её не будет, – спокойно ответил Лань Ванцзи. – Все будут сражаться в одинаковых условиях.  – Значит, объединённая армия проиграет, и тогда все наши перемещения были напрасны. – Не проиграет. – Ну тогда тебе остаётся лишь изобрети способ победить клан Вэнь без Стигийской Тигриной печати и без “Лазурного шторма”, и весь мир заклинателей будет целовать твои ноги до конца жизни. Это единственный способ добыть поцелуй от Вэй Усяня в этой жизни, получается. Внезапно Цзян Чэна скрутила острая боль где-то в районе солнечного сплетения; такие приступы случались пару раз, так что однажды он чуть не свалился с “Железного сокола”. Сейчас последствия несостоявшейся операции давали знать о себе с удвоенной силой из-за болезни. Цзян Чэн скрючился; ему показалось, что его вот-вот разорвёт на части, но Лань Ванцзи снял боль, заиграв красивую, расслабляющую мелодию на гуцине. Тело Цзян Чэна постепенно расслаблялось, а на глазах выступали слёзы. Он же дал себе зарок идти путём смирения и стать лучшей версии себя, переборов ложную гордость. Зачем же он издевается над Лань Чжанем — человеком, который так много сделал для его брата? – Не обращай внимания, – кротко сказал он. – Просто мне больно. Лань Ванцзи посмотрел на него с пониманием, и его взгляд немного потеплел. Он продолжил играть до тех пор, пока Цзян Чэн не заснул, полностью расслабившись. Мужчина снял комнату в той же гостинице, и с его помощью болезнь быстро отступила. Лань Чжань пробовал было убедить Цзян Чэна поехать к Вэй Усяню, но больной был непреклонен. – Ты, конечно, можешь забрать меня силой, – заметил он. – Что я сейчас против тебя… Но тогда я просто покончу с собой. Я же просил не искать меня. Никому не удастся вернуть меня в мир заклинателей. Лань Ванцзи быстро понял, что Цзян Чэн ни разу не шутит. Когда больной встал на ноги, Лань Чжань поставил его на меч и отправился исследовать окрестности. Вскоре бывший глава клана нашёл место, которое отозвалось в его сердце, и взял с Ханьгуан-цзюня клятву держать его в тайне. Лань Чжаню только и оставалось делать, что отправиться домой несолоно хлебавши.  Глава 27, в которой авторитет Вэй Усяня ставится под сомнение Едва оправившись после провалившейся операции, Вэй Усянь с большим энтузиазмом кинулся исследовать подаренные Цзян Чэном предметы. Первым делом он натянул перчатки, меняющие внешность. – На кого я похож? – самодовольно спросил юноша. – На… на молодую заклинательницу из хорошей семьи, – неуверенно сказала Вэнь Цин, вглядываясь в его лицо. – Лицо почти такое же, как у тебя. Словно ты — сестра Вэй Усяня. – Разве? – удивился Вэнь Нин. – Но я вижу мужчину лет сорока пяти, с усами и маленькой бородкой. – Прекрасно! – восхитился Вэй Ин. – Эти перчатки не только меняют твою внешность в глазах окружающих, они ещё и заставляют всех видеть разное! Да это же лучшая находка, чтобы начать карьеру грабителя! Показания свидетелей никогда не сойдутся! – Только встал на ноги — и уже думает, как промышлять разбоем, – закатила глаза Вэнь Цин. Брат с сестрой проводили его к подножию горы, где их дороги должны были разойтись. Здесь Вэй Усянь мигом сделался серьёзным. – Вэнь Цин… ты никогда не думала о том, чтобы оставить клан Вэнь?  – Нет, конечно, – резко ответила девушка. – Неужели тебе нравится принадлежать им? С учётом всего того, что они вытворяют? – Я не имею к этому ни малейшего отношения. Моя миссия — лечить людей, этим я и занимаюсь. – Если вокруг бушует шторм, невозможно отгородиться от него на своём островке и жить себе припеваючи. Рано или поздно, стихия тебя поглотит. Клан Вэнь найдёт способ втянуть тебя в свои преступления. – Я похожа на маленькую девочку, которую можно куда-то втянуть?  В глазах Вэнь Цин сверкнули упрямство и своеволие; Вэй Ин видел порою точно такой же взгляд у Цзян Чэна и понял, что давить дальше будет бессмысленно. – А ты, Вэнь Нин? Что планируешь делать дальше? Ты же слышал, Цзян Чэн говорил, что готовится война. Назревает буря.  Юноша с опаской взглянул на сестру. Порою ему и самому казалось, что над ними собираются какие-то невидимые грозовые тучи, и всё, что остаётся делать — бежать куда подальше, бежать без оглядки, так, чтобы их никто не мог найти. – Да, клан Вэнь — сильнее по всем параметрам, – продолжил Вэй Усянь. – Но если остальные кланы объединятся, то у вас не будет шансов. А вы знаете, что обычно делают с проигравшими. – Не говори чепухи, – перебила его Вэнь Цин.  Она взяла брата за руку, поспешно попрощалась с Вэй Усянем и поташила Вэнь Нина за собой. Девушка и сама порою спрашивала себя, насколько далеко она сможет зайти в служении клану Вэнь, который всё больше зверел с каждым днём. Возможно, однажды ей придётся переступить черту, после которой она уже никогда не сможет называться прежней Вэнь Цин. Но ей хотелось думать, что всё кончится ещё до того, как она встанет перед роковым выбором. В любом случае, сейчас она была не готова к решительным шагам. Когда Вэй Усянь добрался до ордена Не, его ждал крайне неприятный сюрприз. Нечистая Юдоль стояла почти что пустой. Заклинатели решили, что новая резиденция клана Лань была сейчас наиболее безопасным местом, и все восставшие ордена стекались в Небесные Просторы. Вэй Ин пришёл в такое бешенство, что на мгновение захотел бросить всё и отправиться колесить по свету бродячим заклинателем. Однако, испытывая потребность отомстить и помня о клятве, данной Цзян Чэну, он переборол себя и всё же отправился в Мраморные горы, а именно к горе с поэтичным названием Белая Ночь, где располагалась новая резиденция. Небесные Просторы, конечно, не могли вместить всех; здесь жили только члены орденов Лань и некоторое количество представителей других орденов. Остальные разбивали лагеря вокруг горы. Каждый день к подножию Белой Ночи стекались представители мелких и средних орденов, бродячие заклинатели, а также любые желающие принять участие в карательном походе. Так как клан Вэнь не сунулся бы в Небесные Просторы, опасаясь огненного шторма, предводителями восстания было решено скопить как можно больше сил, а потом нанести мощный сконцентрированный удар по Безночному городу. Был создан Совет Благородных, костяк которого составили Не Минцзюэ, Цзинь Гуаншань, Цзинь Цзысюань, Лань Сичэнь и Лань Ванцзи. Иногда туда по настроению наведывался Цинхэн-цзюнь; после переселения в новую резиденцию он стал куда активнее выходить в люди и даже иногда принимал участие в делах. Порою адепты не понимали, что это за человек бродит по Небесным Просторам с таким блаженным видом, будто вот-вот не должна была разразиться самая убийственная война за последние столетия. Иные же шарахались от него, словно от привидения.  Обстановка у подножия Белой Ночи была довольно оживлённой; стоило только Вэй Усяню влиться общий галдёж и отправиться на поиски знакомых лиц, как его тут же вызвали наверх, в Небесные Просторы, и препроводили на заседание Совета Благородных. Зайдя в комнату, Вэй Усянь увидел огромную карту, над которой склонились знакомые лица. Первым же делом в него упёрся пристальный, изучающий и немного недовольный взгляд Цзинь Гуаншаня. – О, глава ордена Цзян заявился к нам собственной персоной, – произнёс он самым приятным тоном, но в глазах его сверкнули недовольные искры. Цзинь Цзысюань также посмотрел на него с крайне кислым выражением лица. – Не называйте меня так, – тут же отреагировал Вэй Ин. – Ты, что же, отказываешься от руководства кланом? – чуть сощурился Цзинь Гуаншань. Вэй Усянь почувствовал себя не в своей тарелке. Нет, он собирался придерживаться слова, данного Цзян Чэну. Но когда его называли этим титулом, он чувствовал себя словно вор, застуканный на месте преступления с украденными деньгами. – Нет, не отказываюсь, – коротко ответил Вэй Усянь. – Господину Вэю нужно время, чтобы привыкнуть, – улыбнулся Лань Сичэнь. Все присутствующие в комнате подумали об одном и том же: как странно будет обращаться к Вэй Усяню, сыну слуги, выросшему на улице, как к главе ордена Цзян. Уже в самой этой ситуации есть что-то неприличное. – Как мне кажется, – мягко продолжил Лань Сичэнь, – вам будет гораздо легче, если мы для начала будем обращаться к вам по какому-то титулу, что был создан вами и специально для вас. Как вы на это смотрите, господин Вэй? Как бы вам хотелось, чтобы мы вас величали? Придумайте какое-то обращение, которое отражало бы ваши многочисленные достоинства. – Господин “Какая разница”, – слегка усмехнулся Не Минцзюэ. – Мне действительно всё равно, как меня величают, – заметил Вэй Ин. – Можете называть меня так, если вас это порадует. – Мне кажется, вам вполне подойдёт титул Уясинь-цзюнь, – внезапно раздался голос в дверях. Вэй Усянь обернулся и увидел мужчину в одежде клана Лань, производящего немного отстранённое впечатление. Он казался пришельцем с другой планеты, который не идёт, а как будто парит над землёй, взирая на всё вокруг с детским изумлением, точно видя в первый раз. Тем не менее прозрачные глаза этого человека дарили ему столько теплоты, что становилось неловко. – “Сердце без края”? – усмехнулся Не Минцзюэ. – Не слишком ли слащавый титул для главы великого ордена? Ни один мускул на лице Лань Сичэня не дрогнул, но Вэй Усяню показалось, что тому захотелось выпихать странного человека из комнаты и запереть на замок от греха подальше.  – Позвольте представить вам главу ордена Лань, – с привычной безмятежностью произнёс Лань Сичэнь. – Как удачно, отец, что ты зашёл. Вэй Ин раскинул мозгами и вспомнил, что пересекался с этим человеком пару раз во время обучения в Облачных Глубинах, и Цинхэн-цзюнь относился к нему с неизменной благожелательностью. Хотя он давно дал себе зарок держатся подальше от людей из клана Лань, на самом деле Вэй Усянь был устроен так, что быстро забывал всё плохое и помнил лишь хорошее. Сердце его было не приспособлено для того, чтобы в нём укоренялись злые чувства, и оттого он был всегда доволен и весел. Вэй Ин не готов был прощать лишь тех, кто причинял боль его близким, и тут был готов мстить до последнего. Поэтому, увидев на пороге улыбающегося Цинхэн-цзюня, он почувствовал, как губы его сами собой расплываются в ответной улыбке. То, что этот человек вырастил такого ужасного сына, как Лань Ванцзи, сейчас не имело значения.  – Давно мечтал посмотреть лично на этого прекрасного молодого человека, – заметил Цинхэн-цзюнь. – Наверное, в прошлой жизни он был божеством брака, раз ему под силу влюбить в себя такого человека, как мой… Господин Вэй, по душе ли вам придуманный мною титул? – Вы мне льстите, – ответил Вэй Ин. – Думаю, мне подошло бы что-то вроде “Главная мерзость людского рода”, “Всыпьте мне тысячу ударов ферулой” или “Любитель “Улыбки императора”. – Молодой человек, – холодно сказал Цзинь Гуаншань. – Не забывай: ты стал главой ордена Цзян. Такие шутки совершенно неуместны. Вэй Усянь почувствовал, словно его стукнули мешком по голове. В этот момент он ощутил с особенно пронзительной тоской, что беззаботные дни его юности сочтены. – Что бы вы ни решили, – расплылся в улыбке Цинхэн-цзюнь, – я буду называть господина Вэя именно так — Уясинь-цзюнь. И никак иначе. – Что же, так тому и быть, – поспешно добавил Лань Сичэнь. – Красивый титул, я думаю, господин Вэй не откажется. Уясинь-цзюнь, мне кажется, вы устали с дороги? Я попросил адептов отвести вас ко мне сразу, как вы появитесь у подножия Белой Ночи, но вижу, что вы нуждаетесь в отдыхе. Отец, почему бы тебе не проводить нашего гостя в выделенные ему покои? Выставив таким образом отца за дверь, Лань Сичэнь наконец-то выдохнул с облегчением. Некоторое время в комнате висела напряжённая тишина. – А я вам говорил, – вымолвил наконец Цзинь Гуаншань. – Из него глава ордена, как из петуха — оперный певец.  За пару дней до того у главы ордена Цзинь как раз состоялся разговор с Не Минцзюэ. Они ждали Лань Сичэня, который задерживался по делам, и коротали время, попивая чай сорта “Чёрная звезда” и сплетничая, словно продавщицы на базаре.  – Ты думаешь, – нахмурившись, спросил Цзинь Гуаншань, – что Вэй Усянь станет достойным преемником Цзян Фэнмяню? – Посмотрим, – пожал плечами Не Минцзюэ. – Чего загадывать раньше времени. – Это важный вопрос. Орден Цзян — один из великих орденов, и от его силы и мощи зависят наши успехи в Аннигиляции Солнца. Между тем, Вэй Ин — последний человек, который подходит на роль его главы. Я надеюсь, Цзян-сюн и госпожа Юй не видят с того света, куда катится их клан, иначе они найдут способ покончить с собой даже в царстве духов. – Отчего же? – спросил Не Минцзюэ, закусывая пирожным и втайне сожалея, что на столе нет ничего крепче чая. – Ну подумаешь — сын слуги. Ему было глубоко плевать на Вэй Усяня, и разговор этот казался ему высосанным из пальца. – Дело не в его происхождении, а в его характере. Вэй Усянь привык с детства безобразничать днями напролёт, достигая при этом успехов в учёбе. От него никто ничего не требовал, он залез на шею Цзян Фэнмяню и ездил на нём, словно на послушном осле. У таких людей формируется искажённая картина реальности. Они думают, что дисциплина и прилежный труд — это лишнее, что всё само свалится им в руки, нужно только побольше веселиться. Между тем, не все так одарены от природы — некоторые добиваются успеха лишь благодаря длительному и кропотливому труду. Понимает ли это Вэй Усянь? Сомневаюсь. Кроме того, этот человек привык вести себя, как шут; он никогда не сможет стать авторитетом для учеников и расшатает всю дисциплину в клане. Это будет не орден заклинателей, а сборище собутыльников, что пьют сутками напролёт вместо того, чтобы оттачивать навыки владения мечом.  – Хм, – впервые задумался Не Минцзюэ. – Цзян-сюн никогда не готовил Вэй Усяня к этой роли, он не приучен мыслить, как глава клана. Нужно срочно разыскать Цзян Чэна и убедить его выбросить этот бред из головы. – Да ведь он стал калекой, – ответил Не Минцзюэ, отправляя в рот новое пирожное. – Какой из него глава ордена. Именно то, что Цзян Чэн стал калекой, играло на руку Цзинь Гуаншаню. Пока юноша был слаб, он мог стать для него отцовской фигурой, медленно прибрав к рукам власть над орденом Цзян. Вэй Усянь же, в свою очередь, был строптив и малоуправляем, и с таким главой ему совсем не хотелось иметь дело. – Это не важно! – с жаром ответил Цзинь Гуаншань. – Разве глава ордена обязательно должен размахивать мечом направо и налево? Он должен иметь стратегическое видение, умение держать подчинённых в узде и отдавать мудрые приказы, вот что главное. А с такими вещами Цзян Чэн справится на отлично. Даже если Вэй Усянь выдрессирует себя, чтобы ходить с грозным видом и пугать адептов ордена, он будет несчастен. Не его это место. – Может быть, в твоих словах есть доля правды, – заметил Не Минцзюэ. – Но Цзян Чэн сбежал, и никто не знает, где он.  – Его нужно разыскать и убедить вернуться. Если будет сопротивляться — затащить в Небесные Просторы силой. Цзинь Гуаншань затеял весь этот разговор только для того, чтобы Не Минцзюэ выделил пару человек из своего клана для этой миссии, и просьба вернуться исходила бы от двух орденов, не только от ордена Цзинь. Он уже пытался уговорить Лань Сичэня, но тот считал, что не стоит идти наперекор решению Цзян Чэна, и людей не дал. Глава ордена Цзинь втайне надеялся, что Вэй Усянь затеряется где-то по дороге, и у Цзян Чэна не останется иного выхода, кроме как вернуться. Поэтому внезапное появление Вэй Ина вызвало у него немалое раздражение. Сам Вэй Усянь тем временем прогуливался по резиденции клана вместе с Цинхэн-цзюнем. Небесные Просторы располагались выше, чем Облачные Глубины, так что здесь было гораздо холоднее. Вэй Ин немного трясся с непривычки; заметив это, отец Лань Ванцзи тут же снял голубой плащ с серебристыми узорами облаков, подбитый мехом, и обернул в него юношу, несмотря на жаркие протесты последнего.  – Берите, господин Вэй, берите. Мне на самом деле всё равно, в чём ходить, я совсем не чувствую холода. Это подарок брата. Я ношу этот плащ главным образом, чтобы не привлекать внимание. Тех, кто сильно выделяется из толпы, нигде не любят. Подарок Лань Цижэня? Прекрасно. Да с этим педантом случится сердечный приступ, едва он увидит Вэй Усяня, закутанного в драгоценный плащ. – Как поживает ваш брат? – дипломатично спросил Вэй Усянь. Он решил, что раз уж ему предстоит нести тяжёлое бремя управления орденом, надо понемногу осваивать приличия. – О, ужасно, просто ужасно. Хорошо, что вы спросили. Можно сказать, что он одной ногой в могиле. – Что?! – Да, очень грустная история. Однажды утром Цижэнь не проснулся. Я подумал, что он просто отлынивает от дел, и лёг поспать рядом. Но в итоге я проснулся, а брат — нет… Так и спит много дней подряд, пребывая в прекрасном самочувствии. Очень похоже на сон, который вызывает пыльца смертельных бабочек. Только если бы это была действительно она, весь мир бы уже давно заснул. Что, может, даже и неплохо, потому что этот мир — ужасно глупый, и вечный сон — лучшее, что с ним может случиться. – Бедный Лань Цижэнь, – вздохнул Вэй Ин. – Да помилуйте! Я бы с удовольствием поменялся с ним местами. Иногда мне кажется, что он специально всё это затеял, чтобы подразнить меня. Вэй Усянь не стал оспаривать это сомнительное заявление, а погрузился в созерцание красоты. Дома новой резиденции были выкрашены в нежно-голубой, так что иногда сливались с небом; здесь в изобилии росли кедры, эдельвейсы и голубые маки, так что Вэй Ину иногда казалось, что он разгуливает по какому-то дивному зазеркалью. – Чем вы намерены заняться дальше, Уясинь-цзюнь? – внезапно прервал его размышления мужчина. – Не называйте меня так, – чуть смутился Вэй Ин. – Не скромничайте. Я же вижу, что вам нравится это обращение. Вашему будущему спутнику на тропе самосовершенствования очень повезёт… Кстати, вы помирились с Лань Ванцзи? Вэй Усянь даже немного отпрянул. Теперь ему стало понятно, почему Цинхэн-цзюнь захотел с ним побеседовать, и по его сердцу пробежал некоторый холод. – Нет.  – Это очень печально, – вздохнул мужчина. – Ну что вы как дети малые. Поймите: мой сын никогда не причинит вам вреда. Все его поступки исходят из стремления защитить вас, даже если это кажется неочевидным на первый взгляд. Я бы ещё много интересного вам понарассказывал, да Ванцзи будет меня ругать. – Это действительно неочевидно, – сдержанно ответил Вэй Ин. – Он хотел заточить вас для вашей же безопасности — что тут такого? – Вы, наверное, и правда не видите в этом ничего особенного. Но обычно людям такое не очень нравится. Я хотел бы жить свою жизнь легко, порхая, словно бабочка, а не томиться в заточении по ложному обвинению, вот такие у меня странные предпочтения. Цинхэн-цзюнь внезапно остановился, будто ему в голову пришла очень важная мысль. – Кстати, господин Вэй, а вам никогда не встречался человек с таким же рисунком бабочки на лбу, как у Ванцзи? – Почему вы об этом спрашиваете?.. – изумился Вэй Ин, с подозрением вглядываясь в этого странного человека. – По вашей реакции я вижу, что встречался… Кто это был? Цзян Чэн? Да, вижу, что он. И что — он сказал вам держаться от Ванцзи подальше? Да, похоже на то. Ну так я скажу вам, что Цзян Чэн — очень глупый молодой человек. Шлите его подальше. Вы ему ничего не должны. Хотите — я стану главой ордена вместо вас, и все будут довольны. А вы живите себе счастливо и делайте, что хотите. Голова Вэй Усяня пошла кругом. Как этот забавный человек, который всё время был как будто не в себе, мог делать такие точные предположения? Что значили его слова? Вэй Ин как раз думал над тем, что лучше ответить, когда к нему подбежала Цзян Яньли. – Шицзе! – радостно бросился к девушке Вэй Усянь. – Какое счастье, что ты уже тут! Как ты?  Цзян Яньли с плачем кинулась к нему в объятия, и Вэй Ин растаял, ощутив живительное тепло у сердца. – С тобою всё хорошо!.. Я уже думала… А-Сянь, что с Цзян Чэном? Это правда? То, что он написал мне и главам орденов? – Да, – тихо сказал Вэй Ин, чуть отстраняясь и внимательно глядя сестре в глаза. – Дева Цзян, – живо окликнул её отец Лань Ванцзи. – А почему бы вам не возглавить орден? Вы никогда не думали об этом? – Цинхэн-цзюнь… – растерялась девушка.  – Отпустите Вэй Усяня на волю. Он должен парить, будто дерзкая птица, а не ползать по подземельям, словно склизкая ящерица. Подумайте над моим предложением. Вэй Ин поспешил откланяться и утащить свою шицзе в укромное место, чтобы нормально обо всём поговорить. – Я разыщу его и верну обратно, – сказал он, когда речь зашла о Цзян Чэне. – Только для этого нужно время. Шицзе, ты… – Это так ужасно, – продолжила Цзян Яньли, всхлипывая, – как он будет жить один? Он так слаб, без ядра… Вдруг нашего А-Чэна убьют бандиты, или он умрёт с голоду, или заболеет и не найдёт хорошего врача… – Успокойся, шицзе, с голоду он точно не умрёт — этот бандит откуда-то взял крупную сумму денег. И врача хорошего он отыщет себе без труда, – сказал Вэй Ин, пытаясь утешить не столько сестру, сколько себя самого. – Я дам распоряжение отыскать его и притащить сюда, даже если он сбежал на край света. Кстати, шицзе… Он хотел обсудить с нею пожелание Цзян Чэна по поводу брака с Цзинь Цзысюанем. Но даже представить себе такой поворот событий было мерзко; Вэй Ин чувствовал, будто ему в глотку запихивают камень, что мешает говорить, а во рту появляется кислый вкус. В конце концов он убедил себя, что период восстания — не время думать о брачных союзах, и он вернётся к этому вопросу позже, когда клан Вэнь превратится в пепел. Глава 28, в которой Вэй Усянь заводит нового друга Немного отдохнув с дороги, Вэй Усянь решил прогуляться. Над ним нависла необходимость заниматься делами клана и участвовать в Совете Благородных; однако следующее заседание немного отложили, и Вэй Ин решил использовать эту возможность, чтобы выцарапать себе последний беззаботный денёк. Юноша решил побродить по горам и хорошо обдумать некоторые вещи. Давно он не был в таком прекрасном месте! Выйдя за пределы лагеря, расположенного у основания Белой Ночи, Вэй Усянь наткнулся на сеть глубоких ручейков и побрёл по течению вниз. Он перепрыгивал водные дорожки одну за одной, а особое удовольствие ему доставляло скакать по большим камням и упавшим деревьям, что преграждали русла. Внезапно его внимание привлекла чудесная мелодия, похожая на колыбельную. Двинувшись вслед за звуком, он забрёл в какие-то густые кустарники. Раздался дикий треск, и Вэй Усянь провалился в яму! Всё произошло так быстро, что юноша не успел среагировать. Через секунду шею пронзила острая боль. Чёрная змея с удовольствием смотрела на жертву янтарными глазами, а с клыков её капала ярко-алая кровь. Проклятье! Вэй Ин не знал, что это за змея, но ему уже было нехорошо. Голова гудела, и с каждой секундой становилось труднее дышать. Он попытался встать, но тут же рухнул на землю. Очаровательная мелодия стихла, и Вэй Усянь услышал треск приближающихся шагов. Вскоре в яму заглянул молодой человек; его встревоженный взгляд перебегал со змеи на Вэй Ина и обратно. – Помогите мне выбраться, – прохрипел Вэй Усянь. Незнакомец запустил в змею дротик с нефритовым наконечником, и та упала замертво. Он заскочил в яму и с большим трудом вытащил Вэй Ина, у которого онемели конечности. Юноша быстро высосал яд из ранки, нанёс на место укуса целебную мазь, а потом засунул в рот пострадавшего маленькую чёрную пилюлю. Вэй Усяня начало трясти, будто в припадке эпилепсии, а на коже выступили зеленоватые выделения. Незнакомец быстро притащил больного к ручью, раздел его и окунул в ледяную воду. Хотя Вэй Ину показалось, что он сейчас потеряет сознание от холода и шока, довольно быстро ему стало лучше. Студёная вода остановила припадок и смыла с тела зелёный липкий пот. После незнакомец отвёл Вэй Усяня на небольшую поляну, где развёл костёр. Одежду Вэй Ина он повесил сушиться над огнём, а потом разделся и сам, так как изрядно промок. Вэй Ин наконец-то смог разглядеть своего спасителя получше. Это был молодой мужчина с очень приятным лицом и милой улыбкой. Он держал себя скромно, но с достоинством, и быстро располагал к себе. По телу юноши разлились следы от ожогов; красные ручейки текли по правому боку, перекидывались на предплечье и задевали шею, почти доходя до миловидного лица. – Вам очень повезло, что я совершенно случайно оказался рядом, – покачал головой он. – “Ядовитая молния” способна убить за десять минут, и лучше не гулять у подножия горы, если у вас нет с собой противоядия. Наверное, кто-то расставил ловушки на тот случай, если сюда сунется клан Вэнь, и вам не повезло провалиться в одну из них. – Очень даже повезло, – очаровательно улыбнулся Вэй Усянь. – Иначе я бы не познакомился с человеком, у которого есть противоядия на любой случай. Я обязан вам жизнью, и, можете не сомневаться, я этого никогда не забуду. Как зовут моего спасителя? – Меня зовут Мэн Яо, – отзеркалил улыбку юноша, и на щеках его заиграли милые ямочки. – Я направлялся к Белой Ночи, чтобы вступить в объединённую армию. Но на половине пути меня схватили люди из клана Вэнь… как видите. Взгляд Вэй Усяня с состраданием перебегал по следам глубоких ожогов, опаливших белоснежную кожу молодого человека. – Шрамы украшают мужчину и придают сил для мести, – попытался приободрить его Вэй Ин. – Когда мы разгромим подонков, вы будете с гордостью демонстрировать эти следы своим детям! Из какого вы клана, господин Мэн? – О, – грустно улыбнулся Мэн Яо. – Я странствующий заклинатель, ни к какому клану не принадлежу. Если меня убьют, никто и слезинки не проронит, даже хоронить будет некому.  Вэй Усяню показалось ужасно несправедливым, что такой достойный человек скитается по свету, словно неприкаянный. Было очевидно, что он мечтает стать частью хоть какого-нибудь ордена. – Я уверен, что все будут драться, чтобы заполучить вас! Хотите вступить в орден Цзян? Совсем забыл: меня зовут Вэй Усянь, я из ордена Цзян. Точнее… Теперь я его глава. Но это временно, потом орден всё равно возглавит Цзян Чэн. Я как раз шёл и думал о том, что мне не помешает пара-тройка помощников, чтобы спихнуть на них самые скучные дела. Хотите? Я сделаю вас своей правой рукой. Мэн Яо выглядел ошарашенным; он и сам не ожидал такой удачи, и все слова вылетели у него из головы. – Дело решено, дружище, – улыбнулся Вэй Ин, ободряюще хлопая нового друга по плечу. – С этого дня ты — мой главный помощник! Кстати, что это за музыка играла, ты не в курсе? Я как раз шёл на неё и свалился в эту чёртову яму. – О, это я разучивал новую мелодию, – спокойно сказал Мэн Яо, с трудом обретая контроль над своими чувствами. – Я совсем не ожидал, что кто-то будет гулять в этом месте. Простите, это моя вина. – Ничего страшного, старина Мэн, не огорчайся. С кем не бывает! Зато мы с тобой познакомились!  Высушив одежду, Вэй Усянь решил подняться в Небесные Просторы. Он был в восторге, что обрёл нового друга и — тем более! — помощника, на которого можно спихнуть разную текучку. А сверх того — осчастливил хорошего человека. Чтобы сократить путь, они вышли на широкую дорогу, которая вела прямо к лагерю. Вэй Усяню всё ещё было сложновато дышать после отравления, и он шёл медленно, поддерживаемый своим новым другом. Вдалеке забрезжила белая точка, что быстро приближалась к резиденции клана Лань. Вэй Ин остановился и принялся вглядываться в небо. Так и есть, предчувствие не обмануло его: Лань Ванцзи собственной персоной. Увидев двух путников, Лань Чжань чуть снизился и замедлил полёт, а когда смог разглядеть Вэй Усяня, ускорился в три раза. Через считанные мгновения он соскочил на землю перед Вэй Ином, перегораживая тому путь. Глаза его быстро скользнули по Мэн Яо и налились чудовищной яростью. Вэй Усянь не успел моргнуть глазом, как Лань Чжань схватил Бичэнь и бросился на его помощника! Меч Вэй Ина ещё томился в плену у клана Вэнь, но юноша быстро сообразил и отпихнул Мэн Яо, поставил Лань Чжаню подножку и выбил меч из его рук, так что Бичэнь отлетел далеко в кусты. – Лань Ванцзи! – воскликнул Вэй Усянь, тяжело дыша от ярости. – Что ты творишь?! Лань Чжань призвал меч и застыл в нерешительности, не сводя злобного взгляда с Мэн Яо. Последний скрылся за спиной Вэй Усяня, словно за стеной мощной крепости, и смотрел на Лань Ванцзи жалобным взглядом, напоминая побитую собаку. – Откуда тут взялся этот человек? – с негодованием спросил Лань Чжань. – А тебе какое дело? Это мой помощник! Ты нормальный вообще?! Вот так вот на ровном месте кидаешься на людей!  – Этому подонку не место в объединённой армии, тем более в роли твоего помощника. – Вот как? – оскалился Вэй Ин. – Позволь уж мне решать, кого приближать к себе, а кого — нет. – Делай, что хочешь, но этот человек — не жилец, – отчеканил Лань Ванцзи. – Даже так? – разозлился Вэй Усянь. – Ну тогда знай, Второй нефрит клана Лань: если хоть волосок упадёт с головы этого человека, десять людей из твоего ордена пострадают таким же образом! Даже если на Мэн Яо случайно сойдёт лавина в горах, или он внезапно подавится вином на ужине — я не буду верить ни в какие совпадения. Я тебя предупредил. Лань Ванцзи не собирался убирать меч в ножны и с дороги уходить не собирался тоже. Он застыл, продолжая буравить Мэн Яо полным ненависти взглядом. Вэй Усянь демонстративно взял своего помощника под руку и обошёл Лань Чжаня. Последний двинулся за ними, но Вэй Ин резко обернулся и сказал ледяным тоном: – Вы что-то забыли, Ханьгуан-цзюнь? Вам будет куда быстрее добраться до Небесных Просторов на мече, благо, Бичэнь отлично летает.  Лань Чжань никак не среагировал на этот выпад. – Нам есть что обсудить с моим помощником, – безжалостно улыбнулся Вэй Ин. – Не хотелось бы, чтобы посторонние подслушивали. Они препирались ещё некоторое время; в итоге Лань Ванцзи вскочил на меч и принялся очень медленно лететь над головой парочки, мрачно поглядывая вниз. – Не обращай на него внимания, дружище, – приобнял Вэй Усянь своего спутника. – У Лань Ванцзи давно проблемы с головой. – Чем я мог вызвать такую ярость с его стороны? – печально откликнулся Мэн Яо. – Мы ведь даже никогда не общались, а он назвал меня подонком и захотел убить. – Пфф, ничего удивительного! Я тоже ничего плохого не делал этому человеку, а он хотел упрятать меня за решётку по ложному обвинению. Просто держись от него подальше, вот и всё. Пока ты под моей защитой, тебе ничего не грозит.