Photograph

Максим ловит Алису около ванной комнаты, куда Вершинина-младшая хотела зайти после трудного дня. Девушка вопросительно смотрит на друга, а тот протягивает ей аккуратно сложенные вещи: — Держи, можешь надеть это перед сном, — девушка слабо улыбается, принимая одежду, и Максим ещё пару секунд стоит на месте, будто желая что-то добавить, но в итоге молча уходит. Разносится звонок и Алиса спешит закрыться в ванной, чтобы поговорить со звонившим. На экране высветилось «Мамуля» с сердечком в конце, потому девушка долго думала над тем, как преподнести новость о ссоре Екатерине Сергеевне. И стоит ли вообще преподносить? — Я всё знаю, — без «привета» начинает разговор родительница и тяжело вздыхает, — Матвей позвонил. Он бы не стал это скрывать, потому что не знает, куда ты могла пойти и вряд ли бы ты ему вообще сказала. Они обе замолкают на пару секунд, не зная, что сказать. Алиса присаживается на бортик в ванной, смотря куда-то в пол и обдумывая ситуацию, произошедшую пару часов назад. Она обладала такой штукой как «эмпатия» и понимала, что испытывает отец. Да, всё не так, как раньше, но он всё ещё является её отцом. Алиса понимает, что он за неё переживает и не знает, куда себя деть после побега дочери. — Я не хочу туда возвращаться, мам. Но с отцом я поговорю, обещаю, — говорит правду Вершинина-младшая, слыша вздохи на той стороне трубки. — Я знаю, Алиса. Ты у меня хорошая девочка. Он правда за тебя переживает. Я передам, что с тобой всё хорошо и что ты поговоришь с ним, когда остынешь. Береги себя. Ты сейчас у друзей? — Да. Я у Максима. Его папа забрал меня и предоставил комнату. Всё хорошо, мамуль, не переживай, — Екатерина Сергеевна, успокоившись, пожелала дочери спокойной ночи и взяла с неё обещание, что Алиса перезвонит завтра, как только проснется. Попрощавшись с мамой, девушка отложила телефон в сторону и ещё пару минут буравила взглядом какую-то точку на полу. Не время переживать и нагружать свою голову неприятными мыслями. И чтобы избавиться от них — подросток как можно скорее залезла в ванну и позволила себе расслабиться. Переодевшись в одежду, которую любезно предоставил Максим, девушка схватила свои вещи и пошла в комнату. Телефон разрывался от сообщений, поэтому Алиса поспешила ответить обеспокоенной Злате и развалилась на кровати, уставившись в потолок. Раздался стук и Вершинина-младшая приподнялась с кровати, принимая сидячее положение. — Я знал, что ты не спишь, — слабо улыбнувшись вынес Максим, закрывая за собой дверь, — может, посмотрим какой-нибудь фильм и поедим пиццы? Вершинина кутается в тёплый плед и слабо кивает. На улице её засияла улыбка, когда Плетнёв с улыбкой выскочил за дверь, видимо, ушёл за пиццей. Тем временем Алиса решила окинуть комнату взглядом, ведь с момента прихода она так это и не сделала. Всё было сделано по красоте и минимализму. Напротив кровати, на которой, собственно и лежала девушка, на стене висел огромный плазменный телевизор. Снизу стоял столик, на котором лежали в разброс какие-то музыкальные диски. Рядом, около окна находились пару полок с разнообразными книгами. А около кровати, рядом с дверью, стоял огромный белый шкаф, половину которого занимало зеркало. Взглянув на себя в это зеркало Алиса вздохнула. Под глазами были заметны синяки из-за нагруженной недели, да и в самих глазах кроме грусти и напряженности ничего нельзя было прочесть. Стоило ей провести ладонью по осунувшемуся лицу — девушка заметила порез на руке, который она заработала, разбив ту чёртову вазу в квартире отца. Именно в тот момент, когда Вершинина рассматривала порез — в комнату зашёл Максим с коробкой пиццы в одной руке и пепси и стаканчиками в другой. — Ты где пораниться успела, горе-подруга? — спросил он, положив еду на кровать, но всё-также не садясь рядом. — Да так, разбила случайно вазу в квартире отца и порезалась, — парень пару секунд молча смотрел на неё, от чего Алиса смутилась, — что будем смотреть? — Подожди с этим, — после этих слов парень вышел из комнаты, оставив Алису ещё в большем недоумении. Спустя пару минут Плетнёв сидел возле неё и обрабатывал рану, тем самым умиляя Алису ещё больше. Ни Злата, ни Алиса не видели Макса настолько заботливым. Из-за школы он часто показывал свою слегка эгоистичную натуру, но девушки понимали, что не такой он плохой, каким его считали в классе. Просто ему не хватало той поддержки, которую он получал в Москве, потому подруги пытались дать ему тоже самое и в большем количестве, чтобы парень совсем не скис. — Как провёл время в Москве? — нарушила молчание Алиса, наблюдая за тем, как Макс заботливо перевязывал её запястье. — Да нормально, — непринуждённо ответил Макс, не отвлекаясь от дела, — сходил в школу, встретился с друзьями, сходили в пару кафешек и на концерт Буерака, — парень завязал забавный бантик и с довольной улыбкой уставился на подругу, — у меня золотые руки. — Вот это красота, — улыбнулась Алиса, — давай отправлю Злате. Она же будущий врач, подучится, как нужно завязывать бинты, — девушка включила фотоаппарат на телефоне и взяла в кадр и перевязанную руку и Макса, который состроил забавную рожицу для фото. Когда снимок был отправлен подруге, Алиса выключила телефон и предложила парню пару фильмов, которые они могли бы глянуть перед сном. Выбор остановился на таком родном и любимом «Гарри Поттере». И впервые за несколько дней Вершинина почувствовала себя словно дома.

***

— Алиса, я могу зайти с тобой, если хочешь, — девушка переводит взгляд на друга и мотает головой, отказываясь от предложения. Она уверена, ей предстоит тяжёлый разговор с отцом и будет лучше, если никто кроме них двоих этого не услышит. Возможно, всё решится именно сегодня. Продолжат они общение или нет — зависит от их решения. И было бы лучше, если бы дома кроме отца никого не было. Если Алёна будет давить на разговор родственников — ссоры не избежать. Закрыв за собой дверь машины, оставляя Макса с отцом наедине, Алиса спешит вслед за незнакомым человеком, который заходил в тот же подъезд, что был нужен ей. С каждым этажом, что она проезжала на лифте, сердце сжимало от надвигающегося разговора. Самое ненавистное в мире чувство — испытывать волнение перед разговором, от которого предрешится судьба общения с определенным человеком. Хуже того, с родителем. Алиса всю свою жизнь наблюдала за матерью, которая давала шансы не только отцу, но и всем людям, которые как-либо оказывали плохое влияние на её жизнь. Мама прощала всех, потому дочь следовала её примеру. Она писала отцу милые сообщения даже после его ухода. Тот отвечал, но с каждым днём ответы становились сухими, а впоследствии и вовсе прилетало что-то вроде «я занят» или вообще смс-ки оставались проигнорированными. Тогда почему в первые дни Матвей Аркадьевич пытался с ней поговорить, помочь и спрашивал о матери, если раньше «был занят»? Тишина и мысли, преследуемые её со вчерашнего дня, давили на виски, из-за чего Алиса сильно зажмурилась и глубоко вздохнула. Метка на экране медленно и верно приближалась к восьмёрке, этажу, где находилась квартира отца. Шесть. Семь. Восемь. Двери плавно открылись, открывая вид на чистую лестничную клетку, где намывала полы уборщица. Кинув мимолётный взгляд на прибывшую девчонку, она вновь вернулась к своему делу и переместила ведро с грязной водой на лестницу ниже. Звонок в дверь отрезвил не только мужчину, сидящего на кухне и читающего новости в интернете (хотя, честно говоря, его глаза всё время застревали на одном и том же абзаце, ведь в мыслях всё время находилась Алиса, о местоположении которой Матвей не знал), но и Вершинину-младшую, взявшую себя в руки и ожидающую отца. Дверь открылась, (не)родные люди столкнулись взглядами: у одной полный равнодушия к происходящему, но с бурей чувств внутри, у другого — сочувствующий, но одновременно спокойный и тёплый взгляд. Взгляд отца, который был рад тому, что с его ребёнком всё хорошо. Физически. А что насчёт морального состояния? Что сделал отец, покинув семью? Сможет ли он вновь увидеть, с какой теплотой, как будучи ребёнком, на него смотрела любимая дочь? Сможет ли он вновь услышать наполненное любовью слово «папа» от Алисы? — Привет, — разрешал тишину приятный девчачий голос, — я зайду? Матвей Аркадьевич пропустил дочь внутрь и начал наблюдать за тем, как она снимает кроссовки и, даже несмотря в сторону кухни, будто не желая видеть Алёну, сразу же направилась в комнату, где проживала до вчерашнего дня. — Алиса, мне жаль, что вчера всё так закончилось. Мама сказала, что с тобой всё хорошо и ты ночуешь у друга. — Да. Сухой ответ неприятно кольнул в сердце, ещё сильнее вдавив отца в какое-то отчаяние. Неужели по другому быть не может? Когда между ними возник такой барьер, сквозь которой невозможно пробраться? Этим барьером была непутёвая жена Алёна или что-то другое, чего не могли понять они оба? — Может, останешься? — осторожно спрашивает отец, пока Алиса складывала оставшиеся вещи в сумку. Взгляд её цеплялся за вещи в комнате, но за это время она ни разу не взглянула на отца, кроме того момента, когда он открыл ей дверь. — Нет. Я останусь у друга. Всё равно скоро уезжаю обратно в Юровск с ним. Так удобнее, да и… — она замешкалась, не зная, стоит ли говорить такие слова отцу, — мне с ним хорошо. Матвей Аркадьевич посмотрел в пол, о чём-то размышляя в голове, не заметив даже того, что Алиса на секунду взглянула на него каким-то разочарованным взглядом. Она разочарована в нём или в том, что стало с их отношениями? Закинув футболку в сумку и потянув язычок сумки, накинула ремешок на плечо и решила напоследок посмотреть на папу. — Вроде ничего не забыла, — почему-то ей самой больно кольнуло в сердце, стоило отцу взглянуть на неё, — может, ещё увидимся. Передавай привет Егору. — А ты маме, — слабо улыбнулся уголком губ отец, понимая, что грань точки невозврата достигнута. Прежних отношений уже не будет. Семнадцатилетней Алисе не нужна любовь отца. А вот три года назад она в ней нуждалась. — Ты как? — спрашивает Максим, как только подруга приземляется рядом и смотрит куда-то в пустоту. — Всё прошло нормально. Простите, что отвлекла вас от дел, — обращается она к Андрею Николаевичу, сидящему за рулём. — Тебе не за что извиняться, — коротко отвечает он, поворачивая руль и устремляясь подальше от места, которое давило на девушку своей неприятной атмосферой. Не дай боже оказаться здесь ещё раз.

***

Вид удручённой подруги приводил Макса в смятение, из-за чего он корил себя, что даже не знает, как помочь подруге, на которую навалилось слишком много плохого за эти пару дней. Алиса вяло помешивает уже две минуты ложкой в стакане, подперев щёку рукой и, видимо даже не заметив, что впала в некую прострацию. Нет, она последние пару дней правда пыталась не показывать другу своих истинных чувств: строила из себя весёлую дурочку, которую вовсе не заботила произошедшая история с отцом, но её мимолетные упадки в пучину разочарования и грусти не оставались незамеченными. Плетнёв всё видел. Но не хотел расстраивать её разговорами о семье. — Я утром купил твои любимые, — он кладёт на стол две шоколадки, с разными, но приятными на глаз обёртками: один фиолетовый с коровкой, а другой красно белый с лицом ребёнка с краю. Макс искренне улыбается, замечая, как этот жест с его стороны наконец-то осчастливил подругу. — Одевайся потеплее. Я хочу показать тебе одно место, — выдаёт он, переводя взгляд на окно, откуда открывался вид на большой город. Москву окутал снег. И если с утра во дворах ещё бегала малышня, кидаясь снегом в друг друга, а иногда в прохожих, то сейчас по улице гуляли взрослые, не обращая внимания морозный воздух, который раскрашивал щёки в красный цвет. С наступлением вечера город окрасился в тусклые тона, но мягкий свет фонарей, выстроившихся в ряд, добавлял столице ярких и романтичных красок. Падающие снежинки в свете фонарей вызывали восхищённые взгляды прохожих, радующихся наступлению зимы и приближающемуся Новому году. Алиса спрятала лицо за клетчатым шарфом и засунула ручки в карманы пуховика, до последнего не понимая, куда её ведёт друг. Тот шёл чуть впереди, осматривая заснеженные улочки и, видимо, радуясь своему местонахождению в Москве. Он скучал по дому, это было видно невооружённым глазом. — Где мы? — спрашивает Алиса, наблюдая за Максимом, звонящим в домофон неизвестного ей дома. Он привёл её к кому-то в гости? Зачем? — В шмитовском проезде. Красивый район. Скоро увидишь, — раздался непонятный звук после введённых на домофоне цифр, — Здравствуйте, пропустите нас пожалуйста, мы ключи в квартире забыли. Без лишних слов дверь подъезда открыли и, непонятно зачем, Плетнёв взял подругу за руку и как можно быстрее повёл к лифту, будто не желая оказаться в поле зрения чужих людей. Нажав кнопку тридцать первого этажа, Макс опёрся спиной о стенку и принялся ждать, не зная, что делать с тишиной, нависшей между ними. — Максим, — Алиса показала нижнюю часть лица изо шарфа и тепло улыбнулась другу, — спасибо тебе. Плетнёв на секунду замешкался, удивлённый внезапным тёплым приливом нежности со стороны Вершининой, но ответил ей хоть и слабой, однако искренней улыбкой. Стало как-то тепло. Тепло благодаря сказанным девушкой словам. И это чувство теплоты внутри никуда не ушло, даже когда они вышли на крышу этого дома. Восхищённая открывшимся видом, Вершинина медленно последовала к краю крыши, не отрывая взгляда от малоэтажных домов снизу, в некоторых окнах которых горел свет. Невольно вспомнился холм в Юровске, куда Алиса любила часто ходить. Оттуда открывался вид практически на вид весь маленький городок, а тут не влезала даже частичка Москвы, но вид от этого не становился хуже. Взгляд цеплялся за свет фонарей, за мерцающие неоновые вывески вдалеке, за проезжающие мимо машины, и за людей, которые казались маленькими муравьями с такой огромной высоты. Впервые Вершинина почувствовала весь уют и атмосферу Москвы. Город, в котором и в дневное, и в ночное время кипела жизнь. И почему-то город-миллионник привлекал её больше, чем деревня, в которой она проживала с мамой. Так и хотелось как можно быстрее закончить школьное обучение и поступить в Москву. А может быть, в Санкт-Петербург? — Потрясающе, — изо рта повалил пар, а руки покрылись мурашками из-за холода. Однако, ради такого вида и такой атмосферы можно было и потерпеть. Заметив голые ладошки подруги, Плетнёв взял её ручки в свои и обдал их тёплым дыханием. Такой жест смутил Вершинину и было даже непонятно, отчего её щёки покраснели. От холодной погоды, наверное... А позже на её руках красовались чёрные перчатки Макса, который, в свою очередь, спрятал руки в карман и, повернувшись, взглянул на ночное небо Москвы. Алиса перевела взгляд на свои руки, которым уже было не так холодно, а после встала с Плетнёвым и, ничего не говоря, посмотрела на небо. И она бы всё отдала, лишь бы вернуться в тот зимний вечер. До того дня Вершинина ненавидела зиму. А теперь её не согревало лето без близкого человека рядом.