Гранат и Янтарь

      Обратная дорога к замку проходит напряженно. Амен намеренно пропускает вперед спутников, решая продолжить игру. Сидящая перед ним ведьма скованна и молчалива, хочется расшевелить ее немного.              — Все в порядке? — тихо над ухом, задевая горячим дыханием, отчего она втягивает голову в плечи.              — Да. — беспокойно и неуверенно. — Боязно ездить только, как и всегда.              — Не лошади следует бояться, когда я с тобой рядом.              Что это за угроза такая, что звучит так мягко? Эва сильнее впивается пальцами в седло, старается прогнать собирающиеся на коже мурашки. Широкая ладонь, такая теплая, что чувствуется через ткань платья, ложится на талию, медленно продвигается выше, задевая ребра.              — Сядь ко мне ближе, так удобнее будет.              Звук его голоса, эта близость — словно иголками под кожу. Его запах окутывает и манит. Ужасно тянет уткнуться в эту крепкую шею и вдыхать жадно, запутавшись пальцами в белых волосах. Она бы плотно свела колени, если бы не треклятая лошадь под ней. Хочется, чтобы лорд прекратил говорить так. Хочется, чтобы ни на миг не замолкал.              Что происходит, откуда вдруг эта перемена в нем? А в ней.. Прикрыв глаза, чтобы отогнать наваждение, Эва наперекор здравому смыслу представляет, как руки его станут смелее ее касаться, как губы будут жарко целовать плечи. У нее ведь никогда ничего такого и не было, но с ним рядом тело будто само знает, что ему нужно.              Как он смотрел на нее там, за водной завесой — будто никого больше нет в целом свете. Что бы сделал он, если бы Эва не струсила, осталась с ним? Приятная дрожь пробегает от мысли о поцелуе, который так и не случился. Он ей представляется бережным, аккуратным, хотя едва ли Амен таков. Да и какая разница — ей все равно никогда этого не узнать..              Фыркнув от неясно с чего одолевшей обиды, она ответила, отодвинувшись чуть дальше от него:              — Волосы не высохли, господин, рубаху твою намочат.              Ее волосы.. Амен смотрел на них чаще, чем следовало бы. Длинные, мягкие, завивающиеся легкой волной. Он бы мог рассказать ей сейчас, как хочет пропустить их между пальцев, как хочет сжать, намотав на руку — грубовато, но ей бы наверняка понравилось. Он бы тянул их на себя, заставляя ее выгибаться всем телом. Смотрел бы в ее затянутые легким туманом глаза, коснулся бы ее приоткрытых мягких губ своими и.. Что?              От странного чувства в груди его едва не мутит. Амен даже рад теперь, что она не согласилась, и сам отодвигается дальше, чтобы не упереться в нее ненароком. Не хватало еще, чтоб на смех подняла его ведьма. А мысли эти — с каких это пор он грезит о поцелуях, тем более с такой, как она? Заигрывается сам, прекращать нужно. Немедля.              — Хоть за гриву цепляйся, без разницы мне. — бросает холодно и хлестает поводьями, заставляя лошадь рвануть вперед.              Они быстро обгоняют сопровождающих и несутся по накатанной дороге, поднимая пыль. Эва в ужасе зажмуривается, молясь про себя всем богам и призывая проклятия на голову лорда, и на свою заодно.                     У конюшен Амен спешился и в замок пошел, не оглядываясь. Она же к седлу приросла будто, растерянная от несбывшихся ожиданий. Он всегда снимал ее с лошади, крепко, но осторожно обхватив талию, мягко ставил на землю. Короткое мгновение, а так ярко засело в памяти..              — Испугалась? Давай помогу.              Оказавшийся рядом Тизиан протянул к ней руки, и Эве ничего не оставалось, как принять помощь. Коротко поблагодарив его, она побрела по двору, но он окликнул ее:              — Эва, а это куда? — спросил, указывая на подвязанные к седлам мешки и корзины.              — Лекарю передайте. Я позже приду.                     Завалившись на кровать, она уткнулась лицом в подушку, почти не дыша. Боль в теле от поездки беспокоила бы ее, если б не затмившие собой все размышления. Перед закрытыми глазами — его лицо, мокрые волосы, кожа, покрытая шрамами. Взгляд, такой спокойный, но при этом насквозь пронзающий. Невероятный.              Эва так хотела прикоснуться к нему, и он хотел, точно хотел, она видела. Ощущение его пальцев на губах, такое явное, а после.. обжигающее воспоминание о том, как этой же рукой Амен разбил их в кровь, как собирался пытать. Он бы снял с нее кожу, должно быть, а следом еще живую бросил в огонь. А может, сейчас он с ней именно это и делает.       

***

             Они пересекались в замке несколько раз, но лорд Эву будто не замечал. Даже когда никого рядом не было, просто прошел мимо, разбивая ее надежды на то, что он прилюдно свой интерес проявлять не смеет. Провожая его глазами, бранила себя за глупость: ну конечно, разве стал бы такой, как он, на нее смотреть.. Она сама себе все придумала. Если место ее подле него, то лишь на цепи, а не в теплых ладонях.              Хотелось заползти под какой-нибудь камень и там от стыда своего спрятаться, или хотя бы в спальне, накрывшись с головой одеялом. Только вот и там нет покоя — стоило устроиться поудобнее, как вошли слуги, наряд принесли и сообщили, что для Эвы купальню подготовили.              — С чего щедрость такая? — спросила недоверчиво.              — Вечером в замке прием.              — Ха. Будто меня туда приглашали.              Уставив руки в бока, немолодая служанка посмотрела на нее строго:              — Господин велел подготовить, а большего мы не знаем. Не гневай его лишний раз, не то всем худо будет.              Эва взглянула на одежды и украшения, слишком уж не похожие на облачение придворных колдунов. Вместо широкой черной мантии, на постели разложено платье из изумрудно-зеленого шелка, украшенное золотыми цепочками и нежными аметистами. Широкие браслеты и пояс — тоже из золота, такие же серьги с камнями в цвет платья.              — Красивое.. — прошептала чуть слышно.              И открытое, едва в рамках приличия. Высокие вырезы на бедрах, почти не прикрытая грудь, и торс виден до самой талии. Эва таких нарядов отродясь не имела, но хотела всегда. Она вполне могла бы позволить себе купить один, чтобы порадовать душу, да только ходить ей в нем некуда — не полезешь ведь в шелках через лес, и с раненными возиться не станешь.              Представила, как приятно будет в него облачиться, войти в зал, не сжимаясь, а гордо расправив плечи. Наверняка к ней все обратят взгляды. Все, кроме..              Чтоб черти его разодрали! Выставить ее решил напоказ, как зверушку?! Какой толк ее наряжать, если сам даже не смотрит? Ведомая гневом, Эва откинула платье и понеслась по коридорам к залу, где часто можно было застать лорда, но едва не влетела в него на пути.              Амен появился из-за двери, ведущей в темницу. Впервые за эти дни он посмотрел на нее и улыбнулся, стирая с лица чужую кровь. Эва застыла, разглядывая его с тревогой, медленно перерастающей в отвращение.              Красные разводы заканчивались на шее, немного задевая ключицы. Судя по незапачканному оголенному торсу, рубаху лорд снял уже после пыток — должно быть, ее залило совсем. Напрасно она искала в нем что-то хорошее. Запутавшись в фантазиях о нем, едва не забыла, кто он на самом деле и что из себя представляет.              Нарушив затянувшуюся тишину, Амен заговорил первым:              — Поблагодарить меня пришла?              — Что все это значит? — выпалила недовольно, сжимая ладони.              Он выглядел неприятно удивленным. Склонив голову набок, слегка нахмурился:              — У меня теперь тот же вопрос к тебе. Что за выступление, Эвтида?              Вдохнув поглубже, Эва змеей взвилась перед ним:              — Как трофей меня демонстрировать собираешься? А дальше что, костер прямо перед троном сложишь?              Амен оказался перед ней так быстро, что она неловко отшатнулась. Горячая сухая ладонь легла на предплечье, возвращая ей равновесие.. и вконец его отбирая. Возвышаясь над ней, он склонился слегка, чтобы прошипеть:              — Уймись, ты меня раздражаешь.              Лорд медленно провел по ее щеке большим пальцем, оставляя на ней кровавый след. Стоило заметить омерзение в янтарных глазах, как он отпрянул от Эвы с таким видом, словно едва сдерживался от того, чтобы не лишить ее головы. От него будто жар исходил, или так его гнев ощущался — понять не успела.              Внезапно переместившись ей за спину, Амен прошептал на ухо:              — Ты будешь очаровательна в этом наряде.              Она перестала дышать. Что он хочет от нее, чего добивается? То кипятком ее обдает, то в ледяную воду бросает. Мягкий и глубокий голос зазвучал громче:              — Я созвал вассалов не просто так. Нам нужно, чтобы все прислушались, осознали серьезность грядущей хвори. И если они увидят, что я ведьму при себе держу, и не как пленницу — в правдивость твоего предсказания поверят охотнее.              Совсем присмирев, Эва спросила тихо:              — Тебе и вправду не наплевать?              — Предотвратить катастрофу разумнее, чем разбираться с последствиями. Делай то, что я велю. К вечеру будь готова.              Звук тяжелых шагов отдалялся, пока не стих совсем. Лорд ушел, оставляя ее в полной растерянности. Снова.       

***

             Откинувшись на спинку высокого деревянного кресла, Амен прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Он чувствовал себя все хуже с того дня у водопада, словно ведьма наслала на него проклятье. Короткий и беспокойный сон не приносил отдыха, тело теряло силы. Даже встать с кровати сегодня оказалось едва посильной задачей. Дышать было тяжело, кожа болела. Кажется, ночью его сильно знобило.              И в подземелье рубаху с себя он не столько из-за крови стянул, сколько от пота — липнущая холодная ткань с ума сводила. Лекарь отвары ему носил, да без толку.. впрочем, как и все, за что этот неумеха брался.              Хоть гони его из замка и на Эвтиду меняй, жаль только, что нет к ней доверия. Того и гляди, отравить захочет, или из вредности самой горькой гадостью поить станет. От этой мысли Амен улыбнулся, а после нахмурился — опять она в голову влезла.              Взбалмошная, дурная. Никто другой в здравом уме на него не стал бы кидаться так, как эта девчонка. Будто не понимает, что ему одного взмаха руки будет достаточно, чтобы жизни ее лишить. И все же он решил иначе с ней справиться.              Управлять ей так легко.. Вот она шипит, в гневе хмурится, но стоит посмотреть на нее иначе, как на женщину, которую желаешь — не как кусок мяса, а глубже — и Эва тут же преображается. Ярость переходит в смятение, после — в желание, робкое, пугающее ее саму. Довершает образ неуверенность. Будто она не верит, что может полюбиться такому, как он. Будто не верит, что вообще любви заслуживает.              И это так странно.. Ведьма красива, отрицать это глупо, он не слепой. Что еще хуже — Амен замечает не одну только красоту. Что-то есть в ней, необъяснимо притягивающее, заставляющее бросать на нее взгляд снова и снова. Ему хочется узнать о ней больше, хочется изучить каждую эмоцию, все оттенки глаз, звук дыхания.              Из головы никак не идет ее запах — не тот, после темницы, а настоящий, еще незнакомый ему. Ее сияющая смуглая кожа, мягкий шелк длинных темных волос, дрожащий от волнения голос. Что в ней особенного, что он вдруг так зациклился? Амену многое было в ней интересно, и чем больше он узнавал, тем больше появлялось вопросов.              Почему она жила одна на отшибе, почему не стала женой вельможи или богатого ремесленника? Почему не умела держать нрав в узде, но от одного его призрачного касания растекалась, теряла дар речи?              Похоже, ценить себя Эвтида совсем не приучена. Наверняка обжигалась не раз, легкомысленно отдаваясь в чужие руки, что лишь похоть желали утолить, использовали и забывали. От этой мысли непонятно откуда взявшаяся злость закипает в груди. Внезапно Амен понимает, что злится на себя, за то, что ее использует не лучше, чем все прочие. А может, и хуже, ведь он не с телом ее играет — с душой.              Его провокация заходит слишком далеко, но остановиться не получается.              — Что с тобой происходит? Ты будто не здесь.              Когда вошел Тизиан, он и не заметил даже. Везде надо ему нос свой сунуть, странно, что еще про ведьму не начал выспрашивать.. Нервно потерев бровь, лорд свел разговор к делу:              — Лекари нужны, мальчишка ни на что не годится.              — Местные тоже не блещут талантом.. — охотник задумчиво уставился в пол. — Есть один на примете. Ученик, правда, но очень толковый, амбициозный. В столице известный, да король его невзлюбил отчего-то — ко двору не пробьется, сколько бы ни пытался.              — Коль так хорош, пригласи его к нам, но без шума. Предложи должность и врачевальню в управление.              — Так здесь нет же..              — Построим. Молодняк собери по окрестностям, наставником будет им. И самолюбие потешит, и нам польза. — Амен через силу поднялся с кресла и направился к двери, бросая на ходу: — Отдохну. Проверь, чтоб к вечеру все было готово.       

***

             С головой погрузившись под воду, Эва не верила своему счастью. Тепло и ароматные масла приятно обнимали тело, расслабляя каждую мышцу. Ванна настолько огромная, что она легко поместилась бы в ней даже вдвоем с..              Резко вынырнув, она расплескала воду по полу, да еще сверху ладонями шлепнула от досады. Никакого покоя от него нет, нигде от мыслей о нем не укрыться. Обняв себя руками за плечи, Эва улеглась поудобнее, прикрыв глаза. Этот человек проник в ее голову и никак не желал ее покидать. Сколько ни убеждай себя, что он не тот, о ком грезить стоит — все бесполезно.              Огромный, жестокий, пугающий — в нем нет ничего, к чему можно было бы тянуться, но разум отчего-то не слушает, теряет волю с ним рядом. Хочется его рук, его взглядов и голоса. Хочется его запаха совсем близко, хочется пахнуть им.              Войдя в купальню, она первым делом перебрала все склянки с маслами, надеясь найти именно то, каким Амен пользуется, но такого здесь не оказалось. Эва выбрала мятное — оно всегда хорошо ложилось на запах ее собственной кожи, а еще успокаивало.. но не в этот раз.              Обернувшись полотенцем, она расчесывала мокрые волосы, с волнительным предвкушением раздумывая об одном — сегодня что-то должно между ними решиться.       

***

             Гости в вычурных нарядах прибывали в замок бесконечным потоком. Эва наблюдала за ними из своего окна. Она давно нарядилась, но выйти отчего-то боялась. Так и сидела там, пока не пришел Тизиан. Он остановился у двери, удивленно оглядывая ее с ног до головы.              — Увидел тебя и забыл, зачем шел..              Она улыбнулась смущенно, и охотник подал ей руку, увлекая за собой в тронный зал.              Праздненство было в разгаре, и все же их появление сразу заметили. Знатные дамы и мужчины с любопытством разглядывали красивую незнакомку, но сама она ждала лишь одного взгляда. Амен наконец обернулся. Быстро скользнул глазами по наряду, который сам же преподнес ей в дар, и тут же потерял интерес.              В груди неприятно кольнуло. Безразлично.. Ему безразлично.              Уверенность ее растворилась, улыбка пропала с лица. За весь вечер лорд лишь раз обратился к ней, когда произносил речь о неминуемой хвори. Все ахнули, услышав, как он назвал ее ведьмой. При дворе того, кто безжалостно истреблял подобных ей, Эвтида сияла, как драгоценность. Стало быть, верит в ее предвидение, значит, угроза и впрямь реальна.              Амен оказался прав, его ставка сработала. Он просто использовал ее, а она уши развесила. Невозможная дура.              Разодетые дамы вились вокруг него, едва не вешались на плечи. Недовольным лорд не казался, но отстранялся, когда кто-то пытался его коснуться.              Как только начались танцы, он закружился по залу с весьма привлекательной девицей. Эва готова была зубами скрипеть от обиды, но Тизиан появился рядом, приглашая ее.              Его ладонь легла на спину чуть смелее, чем принято, но она не противилась. Пусть Амен полюбуется, как другой ее трогает, как изящно она двигается в чужих руках! Увы, он на них и не посмотрел, всецело увлеченный своей спутницей. А скоро, довольно улыбнувшись тому, что шепнула ему на ухо девушка, покинул прием с ней под руку.              Это было последней каплей. Эва вышла из зала, пылая от злости. Ревнует она, что ли? Будто есть у нее на то право.. Лорд ничего ей не обещал, все разбитые ожидания — только ее вина. Но как же искоренить в себе это поганое чувство, изнутри отравляющее?              Она остановилась у окна, подставляя лицо лунному свету. Взгляд ее упал на кинжал, лежащий на подоконнике между срезанными цветами.              — Натанцевалась?              Амен шагнул к ней из темноты, остановился напротив, сложив руки на груди. Глаза его лихорадочно блестели, будто пьян он. Что он здесь делает? Не найдя слов ответить, Эва снова отвернулась к окну, подсознательно понимая, что это ему не понравится. Провоцировала, но чего ради?              Небрежным движением он развернул ее к себе лицом. Разозлился.. ничего, ему тоже полезно.              — Забыла, кто перед тобой?              Она едко ухмыльнулась, глядя на него с вызовом:              — Всегда помнила, мой лорд. Уж тут ты постарался на славу!              Резкий, угрожающий шаг в ее сторону. Эва не попятилась, а двинулась навстречу, схватив кинжал, порывисто приставила прямо к его груди.              Опустив мимолетный взгляд на сияющий в свете луны металл, Амен снова посмотрел на нее и спокойно спросил:              — Любопытно. И что же ты делаешь?              — Убью тебя, и конец всем мучениям!              Она вложила в голос столько презрения, сколько было возможно. Такая свирепая, а дрожи не может скрыть. Коротко усмехнувшись, лорд покачал головой:              — Если ты ударишь сюда, то я не умру, но очень разозлюсь. Возможно настолько, что сверну тебе шею. Но если вот здесь.. — он будто приобнял Эву, притягивая к себе ближе. Его ладонь легла на ее руку, сжимающую кинжал, медленно опуская вниз. Можно было услышать, как острие царапает ткань, будто все прочие звуки из мира исчезли.              Амен смотрел прямо в глаза, не позволяя и ей отвести взгляда. Эва вздрогнула, когда вдруг ощутила касание на открытой коже бедра. Он же оставался невозмутимым, не выказывал ни единой эмоции. Длинные пальцы дразняще поддели изумрудную ткань, медленно поднимая выше. Бархатный голос его прозвучал почти с нежностью, окончательно сбивая с толку:              — Много раз меня убить пытались, но чтобы в таком наряде.. Точно хотела разить в самое сердце.              Длинные ресницы, красиво обрамляющие горящие янтарем глаза, аккуратная родинка над губой, аромат.. Эвтида пахла мятой и естественной сладостью кожи. В этом запахе будто недостает чего-то — нет присущей ей дерзости. Амен обязательно исправит это упущение, позже.              — Но мы отвлеклись, правда? — он сильнее сжал ее руку, упирая кинжал в собственное тело. — Здесь, прямо под третьим ребром, лезвие войдет легче всего и достигнет цели. Давай, обхвати рукоять обеими руками. Бей, вложив в удар вес тела, не то силенок не хватит. Что будет, если я останусь жив, тебе лучше никогда не узнать, поэтому постарайся.              От охватившего трепета соображала она медленно. Лорд с ума ее сводил, пугал до дрожи в коленях. Близость его тела обжигала, дыхание неровное, будто загнанное, кожа, слегка поблескивающая от влаги.. С ним что-то не так.              — Господин.. — промолвила еле слышно. — Ты горишь.              — Горю. — выдохнул прямо в губы, прикасаясь к кончику ее носа своим. — И все же ты, ведьма, сгорела первой.              Эва прикрыла глаза, из последних сил пытаясь удержаться от того, чтобы броситься прямо ему на шею, целовать до одури долго, вжаться в его тело так сильно, чтобы стать его частью и никогда больше не отпускать. Сгорела.. Сгорела и не заметила, как это произошло.              Отбросив кинжал, она коснулась его лба запястьем, а после ухом припала к груди.              — Давно ты болен?              — Смотря о какой болезни спрашиваешь. — он рассмеялся от того, какой грозный взгляд бросила на него ведьма. — Меньше недели. До сегодняшнего дня не так было.              — Идем, тебе прилечь надо.              Взяв Амена под руку, она повела его по коридору, а он улыбнулся нахально:              — Что, так не терпится в постель меня уложить?              — И не мечтай.                     Он отключился почти мгновенно. Стоящий возле кровати лорда Тизиан выглядел растерянным и хмурым:              — Он никогда не болеет..              — Болеют все, а он терпит просто. Не замечаешь разве, как он устал?              Эва бросала взгляды на Амена так часто, что неосознанно подмечала, как он потирает лицо, сидя за письмом, как порой на мгновение прикрывает глаза, привалившись спиной к стене, как ссутуливает плечи, когда думает, что никого рядом нет. Он и впрямь все время был чем-то занят, поднимался с восходом солнца и не засыпал допоздна. Иногда она подолгу сидела на широком подоконнике в своей комнате, вдыхая ночной воздух, как бы случайно наблюдая свет в его окне. Когда свечи в спальне лорда наконец гасли, Эва засыпала спокойнее.              — Выходить его сможешь?              Задавая этот вопрос, Тизиан выглядел виновато, понимая наверняка, что у Эвтиды приязни к Амену еще меньше, чем к нему самому. Он обдумывал уже, что предложить ей в случае отказа, как уговаривать, но она ответила сразу:              — Я все сделаю.              Охотник просиял благодарной улыбкой:              — Проси все, что потребуется, без стеснения.              — Все отвары и снадобья сама сделаю, вот только.. Мне бы на время покои поближе. За ним уход нужен. И следить, чтобы жар сбивать своевременно.              — Мои занимай. Я все равно дом купил, обустраиваю. Буду там оставаться на ночь. Вещи прихвачу свои, остальное слуги сейчас подготовят. — уходя, напоследок добавил: — Он не такой, каким тебе кажется, Эва.              Ты и понятия не имеешь, каким он мне кажется. — пронеслось в ее мыслях.       

***

             Амен дышал тяжело и шумно. Алеющие щеки выделялись на белом, как полотно, лице, губы чуть скривились, будто от злости. Его мучила сильная лихорадка, уже почти сутки он пребывал в забытьи. Если поначалу порывался встать и вернуться к делам, то теперь болезнь овладела им полностью. Он просто спал, но сон его становился тревожнее. Белые брови хмурились все сильнее, казалось, он пытается что-то сказать.              Эва наблюдала за ним долго, а после приблизилась, села рядом с ним на кровати. Интерес слишком велик, чтобы не попробовать.. Любопытство вновь взяло над ней верх, и она, бережно убрав с лица промокшие от испарины волосы, прикоснулась своим лбом к его.              Потребовалось некоторое время, чтобы она смогла заглянуть в его сон. Все шло не так, как должно.              Видно, лихорадка спутала его сознание — Эва никак не могла понять, где находится. Пространство вокруг серо-черное, будто обезличенное, при этом странно знакомое. Страх, охвативший ее, настолько явный, что сдавливает грудь, не позволяя дышать. Она попыталась оглядеться и поняла тогда, что почти лежит на полу. Очень холодно.              Воздух сотрясается криками в несколько голосов, от которых сердце с каждым ударом точно взрывается. Невозможно было сфокусироваться на какой-то детали — все размывалось, плыло и шло рябью, стоило попытаться, словно он специально стирал их из памяти.              Прямо перед ней стало проступать красное пятно — единственное, что казалось живым в этом месте. Оно медленно приближалось, огибая растущие из пола колонны, ширилось на глазах, заставляя отползти назад, в темноту.              Не выдержав напряжения и рвущего изнутри страха, Эва попыталась покинуть сон, но вышло не сразу. Будто в паутине застряла — первый раз такое. Чувствовала, как кто-то пытается до нее добраться, и с ума сходила от ужаса.              Насилу разорвав контакт, она отпрянула от Амена, едва не задыхаясь. Сидя на полу возле его постели, долго пыталась прийти в себя. Обычно в чужих сновидениях она сторонний наблюдатель, здесь же словно с ней все это происходило. Все было слишком необычным для нее, и Эва понятия не имела, как с таким справляться.                     Несколько дней он почти не приходил в себя, измученный жаром и сильным кашлем. За исключением разве что пары часов, что уходили на приготовление отваров и короткий сон, она все время была рядом. Раздражалась, когда то и дело в покои захаживали слуги, разводя суету — будто она сама не справилась бы. Тизиан появлялся первым делом с утра и после уже к ночи, перед тем, как отбыть домой. Все заботы лорда легли на его плечи, но он не жаловался, искренне переживая за друга.       

***

             Когда все в замке стихло, Эва тоже отправилась спать, у нее самой уже едва оставались силы. Посреди ночи открыла глаза, охваченная непонятной тревогой. Бросив короткий взгляд на стену, разделяющую их спальни, тут же поднялась и в одном ночном платье вышла из комнаты.              Она приоткрыла дверь в его покои, спросила шепотом:              — Господин?              В тишине был слышен лишь звук неровного хриплого дыхания. Она шагнула внутрь, осторожными шагами приблизилась к кровати спящего Амена. Влажные белые волосы небрежно растрепались, веки слега подрагивали. Его тревога оседала привкусом железа на языке. Эва поняла, что лорд снова мучается от кошмара.              Она вновь села рядом, склонилась к его лицу, с нежностью разглядывая его, легко поглаживая пальцами.              — Как же помочь тебе, господин?              Сильная рука резко схватила ее за горло, прижимая к постели, отчего она сдавленно вскрикнула. Амен тут же навис над ней с диким взглядом, замер на секунду. Его глаза, колючие и холодные, словно зимняя стужа, впивались в самую душу. Эва застыла, ожидая, что он тотчас лишит ее жизни, но все обернулось гораздо хуже.              Амен поцеловал ее. Так жадно, что едва не до боли, языком раскрывая губы. Ей бы стоило сопротивляться, оттолкнуть его — так было бы разумно и правильно. Стоило убежать из замка, пока не поздно, вырвать лорда из сердца и забыть навсегда. Стоило..              Неподвластные разуму руки обвили его шею, уста послушно разомкнулись, впуская его горячий язык. Боги, какой же он нежный.. Несмотря на всю грубость и несдержанность его движений, Эва замечала лишь мягкость губ, такую желанную, терзающую прежде ее фантазии множество раз.              Голова закружилась, сердце стучало бешено. Она отвечала на поцелуй охотно, но слишком медленно и наверняка неумело, робко касаясь его волос. Амен не отрывался от нее ни на секунду. Едва хватало дыхания, но останавливаться она совсем не хотела. Хоть бы это мгновение никогда не кончалось..              Огладив ладонью ее шею, он спустился ниже, сжимая грудь. Эва рвано вдохнула сквозь поцелуй, и он запустил язык еще глубже. Мягким, но требовательным движением отвел ее колено в сторону, опускаясь на нее всем телом.              Желая закрыться, она попыталась свести ноги, но не успела. Не давая ей осознать происходящее, Амен коснулся влажными губами шеи, одновременно сжимая руками упругие бедра, крепко обхватывающие его торс. Скользнув выше по гладкой коже, он поднял ее одеяние, открывая стройный живот, касаясь и его тоже — так нежно, одними кончиками пальцев. Непроизвольно Эва выгнулась и тихо простонала, прижимаясь вплотную к его отвердевшему члену. От неожиданности хотела отстраниться, но он не позволил, притягивая ее за бедра ближе к себе, с шумным дыханием целовал ключицы, опускаясь все ниже.              Стянув лямку с плеча, Амен оголил одну грудь, тут же обхватил губами торчащий сосок, втягивая в рот. Какая же она сладкая.. Одурманивающая, мягкая, такая желанная. Он желал Эву так сильно, что себя ненавидел за это, но больше не мог противиться. Он хотел сделать ее своей. Наплевать, кто она. Наплевать, что было у нее прежде с кем-то другим — она будет принадлежать ему одному. Она уже принадлежит, пусть и не признает этого, как и сам он до этой минуты.              Ее вздохи, такие несмелые, будто впервые ее кто-то ласкает, заполняют комнату и его разум. Эвтида занимает каждый его уголок, каждую фантазию, что и близко не сравнится с реальностью.              Она гладит его плечи, одаривает одурманенным взглядом, полным страсти, но все же растерянным. Не верит, должно быть, что он и впрямь ее хочет. Или боится, что лишь на один раз. Глупая..              Не прекращая языком ласкать ее грудь, Амен коснулся пальцами нижних губ. Такая мокрая, что он улыбнулся довольно, решая, что незачем дальше ждать.              Только вот Эва отчего-то уперлась ладошками в его грудь, головой замотала испуганно:              — Стой.. — едва слышно.              Это уж вряд ли. Он не против понежиться с ней еще, ему и самому это понравилось, но в другой раз — терпеть не осталось сил. Слишком уж хороша, слишком долго он ждал этого. Легко проскользив пальцами по влажной нежной коже, он прикусил ее шею, оставляя розовеющий след от зубов.              — Прошу, господин.. Не надо. — голос ее дрожал, в глазах заблестели слезы. — Пожалуйста, Амен..              Едва ли понимая, что происходит, он отстранился. Эвтида тяжело дышала, дрожа всем телом, почти плакала. Да что он сделал такого?! Все вмиг стало между ними еще сложнее, будто до этого недостаточно было.              Амен сел на постели, потер глаза, словно только проснулся.              — Эва? Что ты здесь делаешь?              Ему показалось, что ей станет легче, если он все спишет на помутнение от болезни. Похоже, так и случилось.              — Я.. Я просто зашла проверить, нет ли жара.              — И как, проверила?              Она неуверенно кивнула. Осознав, что до сих пор лежит перед ним в задранном ночном платье, вскочила на ноги, нервными руками оправляя ткань.              — Я пойду.. Доброй ночи.              Не оглядываясь, Эва вылетела из покоев лорда и скрылась за соседней дверью.              Грудь рвано вздымалась, а в голове — непонятная легкость. Все тело, напротив, от напряжения разрывалось. Как же он касался ее, уму непостижимо.. И представить не могла прежде, насколько это может быть хорошо. Она зажмурилась до белых вспышек перед глазами, но предательские слезы все равно заструились по лицу.              Эва плакала от того, что на самом деле уходить не хотела. Он, кажется, и не понял, что между ними произошло. Так даже лучше — Амен просто не вспомнит, что делал в лихорадочном забытьи. Хотя бы краснеть перед ним не придется.              Корила себя бесконечно: почему она остановила его, почему позволила зайти так далеко? И что теперь ей со всем этим делать..