Гранат и Янтарь

      Солнце едва показалось на горизонте, когда Амен пробудился от тихого шуршания открывающейся двери. Лежащий спиной к ней, он позволил себе легкую улыбку, услышав, как Эвтида робкими шагами крадется к его постели — уж никто другой это быть не мог. Подумал вдруг: не сжимает ли часом кинжал в дрожащих ручонках? — и улыбнулся шире.              Она замерла, а он даже на расстоянии слышал, как колотится ее сердце. Точно напуганный крольчонок, только без инстинкта самосохранения. Амен слегка прикусил губу, чтобы не рассмеяться и не выдать себя. Притаиться и увидеть, что девчонка задумала, было весьма интересно.              Эва вздохнула несколько раз, кажется, собираясь с силами сказать что-то, но так и не решилась. Еще немного потоптавшись на месте, сделала шаг, а следом встала коленями на кровать. Отчего-то он задержал дыхание, едва удерживаясь от желания обернуться. Увидеть ее глаза, испуганно приоткрытые губы. Обхватив тонкую талию, рывком притянуть к себе, прижать крепко и целовать невозможно долго и сладко, вдыхая запах распущенных длинных волос.              Прохладные пальцы осторожно легли на его лоб, а после на щеку. Амен не выдал реакции, лишь дышать стал чуть глубже, но она едва ли заметила. Легко погладив его лицо, коснувшись шеи, Эва положила ладонь на его плечо и склонилась немного. Прижавшись к спине, слушала дыхание. Хрипы и без того было слышно — ей просто хотелось быть к нему ближе, хотя бы на мгновение зайти за ею же очерченную границу.              Едва прикасаясь, она медленно вела кончиками пальцев вниз по его руке. Прикрыв глаза, Амен представлял, как перехватит ее ладонь и опустит чуть ниже, чтобы почувствовала, что творит с ним одно ее присутствие. А если и впрямь это сделать? Опять плакать и трястись станет, будто все против ее воли.. Он бы никогда не поступил так, не принудил бы силой. Но если ведьма его не хочет, то чего же тогда добивается?              Внезапно охвативший приступ кашля напугал ее настолько, что она подскочила с кровати и выбежала за дверь раньше, чем лорд успел повернуться.              Вроде бы не заметил.. А если бы и заметил, что с того? Она его лечит, и только. Пробираясь к нему под бок в одном ночном платье.. Глядя на свое отражение в зеркале, Эва осуждающе покачала головой. Сама не понимала, что делала.              Глубоко засевшее в ней чувство, неправильное и странное, толкало на глупости, которые хотелось повторять снова и снова. Хотелось вновь ощутить на себе его сильные руки, поймать этот взгляд, от которого кажется, будто ты голая. Хотелось чувствовать вес его тела, его губы на коже. Хотелось узнать, какова кожа лорда на вкус, как отзывается он на ласку, позволяет ли.. Она бы ни за что не решилась, конечно — это лишь мысли, дальше она не зайдет, но даже от них трепетало все ее тело.              Его пальцы будто вновь прикасались к ней там — столь явное воспоминание, что бедра плотно сжались, словно пытаясь не дать ему зайти дальше, отчего ощущения лишь усилились. Опираясь на стену, Эва закрыла глаза, представляя его поцелуи, его язык, ласкающий шею. Ее рука мягко очертила контур собственных губ и двинулась ниже, повторяя его движения. Горло, ключицы — на каждом участке кожи он будто оставил свой след, что вспыхивал, стоило лишь дотронуться.              Она сжала грудь, отмечая, что в его ладони она помещалась полностью. Амен касался ее так нескромно, будто она — его, совсем не бережно, но не причинял боли. Напротив, было до мурашек приятно, хотелось еще. Прямо сейчас.              Запустив руку под тонкое платье, Эва дотронулась пальцами до своих нижних губ, удивляясь тому, насколько там мокро. Она тихо вздохнула, медленно проскользив по чувствительной коже. Мысленно веля себе остановиться, все же не смогла противиться желанию.              Непривычно и неудобно было делать это вот так, стоя у стены, но прерываться не хотелось даже на миг. Движения руки ускорялись, как и дыхание, что стало прерывистым и шумным. Обхватив сосок, сильно сжала, вспоминая, как он покусывал его и ласкал. Что, если бы он вошел сейчас в ее спальню, если бы увидел, как она себя трогает? Понял бы, что его представляет, захотел бы все взять в свои руки?              Стук в дверь заставил сорваться с места и юркнуть под одеяло. Боги, неужели услышал?! Сгорая от стыда, Эва не издавала ни звука. Накрывшись с головой, надеялась, что он просто уйдет.              — Эва, ты спишь еще?              Тизиан, чтоб его.. Она глубоко вдохнула, пытаясь не выдать дрожь в голосе. Высунувшись из-под одеяла, ответила:              — Я.. Да, я еще в постели.              — Извини. Зайди, как поднимешься.              Подняться и впрямь придется. О том, чтобы закончить начатое, не могло идти и речи. Хватит с нее впечатлений.              Непослушными руками кое-как натянула платье, расчесала волосы, омыла лицо. Долго просто смотрела на дверь, не в силах ступить и шага за порог, будто кто-то мог прочесть в ее глазах все постыдные мысли, что занимали эту дурную голову последние недели.              Наконец взяв себя в руки, она вышла в коридор и тут же услышала голоса из незакрытой комнаты Амена — очевидно, Тизиан тоже был там. Хотела тихо прокрасться к лестнице, но вовремя одумалась — будет странно, если она вдруг не зайдет узнать о состоянии лорда, учитывая, что только ради этого здесь и находится.              — Хороша целительница, уж времени сколько, а она только из спальни выходит. — протянул Тизиан, улыбаясь. — А ты сама не больна часом? Щеки красные..              У Эвы пальцы похолодели от его слов, но куда хуже было услышать то, что сказал Амен:              — Она приходила уже на рассвете, проверяла меня. — так буднично, без единой эмоции. — Зря переживаешь, мне лучше. Сегодня среди ночи проснулся и вдруг ни с чего полегчало.              — Прям так ни с чего! Ведьма наша с тобой хорошо поработала.              Лорд хмыкнул, глядя прямо на нее:              — Похоже на то.              Это что сейчас было такое? Он все помнит или специально над ней издевается? Еле дыша, Эва чувствовала, как заливается краской под их взглядами. Кажется, даже испарина проступила на коже.              — Ты и впрямь приболела, Эва? Молчишь, как рыба об лед, ни одного язвительного комментария.. Я прямо переживаю.              — Умаялась со мной, соображает туго, должно быть, от усталости. — Амен махнул на выход: — Идите уже отсюда, нянька мне не требуется.              Тизиан провожал ее до лекарской, что-то рассказывая по пути, но едва ли она слушала. Кое-как переставляя ватные ноги, лишь молча смотрела перед собой. Все мысли только о том, что мог задумать лорд, намекал ли на что-то, или ей все просто мерещится..              Привычными движениями смешивая травы, Эва изводила себя, представляя, что будет, когда они останутся наедине. Как ей вести себя, что говорить, если он вдруг спросит о прошедшей ночи? Снова сбежать, чтоб точно решил, что она сумасшедшая, или как есть все сказать — не она же на него с поцелуями набросилась, в конце-то концов..              Закончив с отваром, она столкнулась в коридоре со служанкой, что тоже направлялась к Амену — пока он не пришел в себя, ей полагалось омывать его тело. Сама от себя не ожидая, Эва забрала из ее рук небольшой медный таз с кувшином горячей воды, приговаривая:              — Ты иди, я сама отнесу. Господин проснулся в дурном настроении, никого видеть не хочет.              Женщина не спорила. Закинув чистые тряпицы ей на плечо, ушла хлопотать по замку. Эва хитро улыбнулась, точно ребенок, замысливший пакость. Лишь войдя в его комнату, всерьез задумалась — а что и впрямь она собирается делать?              Амен мирно спал, лежа на спине, и она осторожно подошла ближе, разглядывая его. Он заметно похудел за дни болезни, выглядел уставшим, и все же оставался огромным и сильным, как никто другой. Эва поняла вдруг, что уход за ним вовсе не тяготил — ей хотелось о нем заботиться. Она искренне переживала за него и всей душой радовалась, когда пошел на поправку. Что же это за чувство непонятное? Пленил ее, а ей и свободы не надо..              Тянуло к нему, хотелось вновь прикасаться. Усевшись с ним рядом, Эва расположила таз на коленях. Плеснув в него воды из кувшина, намочила ткань и принялась неспешно обтирать его руки, как бы случайно задевая пальцами каждый шрам. По всему телу приятное тепло разливалось от мягкости его кожи, такой светлой, ненастоящей будто.              Дыхание ее углубилось, когда она перешла на грудь. Ладонями почувствовала, как ускоряется его сердце. Интересно, ему приятно? Что будет, если она коснется его чуть смелее? Отложив ткань, Эва невесомо провела руками по выдающимся мышцам. Хотелось сжать их, покрыть поцелуями. Обнажившись полностью, лечь на него сверху, чтобы всей кожей чувствовать. Хоть раз в жизни узнать, каково это — быть к нему близко..              Она скользнула пальцами ниже, на широкий торс. Обводя его рельеф, почти дрожала от желания зайти еще дальше, увидеть, как у него там все устроено. Может, прикоснуться даже. С ума сошла, не иначе.. Переведя взгляд ниже, Эва увидела заметно выступающий под одеялом бугор. Он все чувствует, значит, даже сквозь сон.              Ощутив прикосновение к своему бедру, она вскрикнула от неожиданности и вскочила на ноги. Таз вместе с кувшином опрокинулись прямо на Амена, который тут же открыл глаза и сдерживая то ли гнев, то ли хохот, строгим голосом произнес:              — Эвтида.              — Я все уберу! — пискнула, неловко пытаясь промакнуть сухим краем одеяла залитую водой постель.              Под его тяжелым взглядом руки совсем не слушались. Хотелось бросить все и бежать сломя голову прочь. Будто понимая ее терзания, он осторожным прикосновением остановил ее, сказал спокойно:              — Довольно. Я сам.              Издав облегченный вздох, Эва поспешила тут же скрыться с глаз. Необъяснимая улыбка не сходила с лица. Нравилось.. Ему нравилось!       

***

             Амену день ото дня становилось все лучше. Жар его больше не мучал, но слабость пока никуда не делась. Тизиан уверял, что со всеми делами справляется, не давая ему противиться указаниям ведьмы — та велела лежать и даже сама кормила его несколько раз. Он возмущался — не калека ведь, и все же про себя отметил, что ему это было приятно по-настоящему.              В его покоях стало теперь оживленно — лорд все же приказал приносить ему письма и донесения, и все вопросы решать с ним лично, потому кто-то всегда рядом вертелся, не позволяя им побыть вдвоем. А он по этому, кажется, заскучал даже.              Ее робкие взгляды, прикосновения, словно случайные, улыбка, которую Эва зачем-то пыталась прятать. Амен поймал себя на мысли, что ждет, когда она улыбнется, хочет видеть радость в ее глазах, слышать смех. Раньше бы и подумать не мог, что однажды к колдунье привяжется, но что-то внутри за него все определило. Удивляясь себе, решил не противиться. Пусть все идет своим чередом.       

***

             Эва зашла в спальню лорда, чтобы помочь подготовиться к ужину, но его там не оказалось. Встревоженная, она заглянула в тронный зал, в трапезную и еще несколько комнат, но безуспешно. Выбежала во двор, быстрым шагом добралась до конюшен, где и увидела его.              — Ты что делаешь?! Тебе нельзя.. Немедленно вернись в постель!              — Облаять меня пришла?              Амен вздернул бровь, но говорил без раздражения, может, слегка недовольно. Она запнулась, понимая, как вспыльчиво звучал ее собственный голос. Приказывает ему.. странно, что до сих пор не прибил.              — Что? Нет.. Я..              — Подойди.              Отвернувшись, он продолжил затягивать ремешки, закрепляя седло на небольшой игреневой кобыле. Решив не испытывать его терпение и дальше, Эва с опаской приблизилась, остановившись чуть поодаль.              Закончив с седлом, Амен достал из сумки большое зеленое яблоко, легко разломил на две половинки и протянул их ей, кивая на лошадь. Она неуверенно взяла одну в руки, но угостить животное не решалась.              — Почему лошадей боишься?              — Укусила одна меня в детстве. С тех пор сторонюсь.              — Эта послушная. — он мягко погладил светлую гриву. — Самая спокойная, что мне встречалась. Приказал из старого замка сюда перевести. — с легкой улыбкой лорд вложил в руку Эвы поводья. — Твоя теперь.              Она молча уставилась на них, не вполне понимая, что это значит. Из оцепенения ее вывел вновь раздавшийся властный голос:              — Давай, я подсажу. — не дожидаясь, пока она опомнится, Амен аккуратно обхватил ее лодыжку и поставил ногу в стремя, а руку положил на сидение. — Вот так. Отталкиваешься правой ногой от земли, хватаешься за седло. Крепче. — когда он коснулся внутренней стороны ее бедра под платьем, чуть выше колена, и стал отводить ногу вверх, Эва и впрямь вцепилась в седло изо всех сил. — Теперь перекидываешь ногу, не задевая лошадь. Да не шлепайся так, на руки опирайся!              Он вздохнул — деревянная, ей богу. Всегда она так или только в его присутствии? Может, неприятно ей просто, что вот так ее трогает, просто сказать боится? Зачем иначе сбегает, сжимается каждый раз, когда он оказывается близко.. Похоже, хочет телом выторговать свободу, но никак не может отважиться, противен ей потому что.              Горькие мысли сразу сделали лицо хмурым. Подозвав конюха, Амен велел показать ведьме, как править лошадью и как спешиваться, а сам ушел, ничего не сказав ей напоследок.              Эва наблюдала, как он быстрым шагом удаляется за ворота, пыталась понять, что произошло вдруг. Лошадь ей подарил, подбирал специально небольшую размером и нравом мягкую, чтобы наверняка сладила.. Заботился, получается? А она не поблагодарила даже, расстроила его, кажется.              Вот и как разобраться, когда он не говорит ничего? И она молчит тоже.. Но как сказать ему, да и о чем? «Ты, господин, в мыслях моих поселился.» — до чего убого звучит.. В темницу вернет ее, как только услышит, не иначе.              Да пропади оно все пропадом, сил уже нет. Захочет — найдет ее наверняка. А нет — так и пусть катится. Все лучше, чем терзать себя без конца. Будь что будет.       

***

             Амен едва добрался до замка, когда село солнце. Прогулка утомила непривычно быстро, хоть отойти далеко не успел. Силы совсем покинули его, и все же шагал он твердо, зная наверняка, что свою слабость нельзя показывать никогда и никому.              Оказавшись в своих покоях, он рухнул на постель, даже не раздеваясь. Без конца ворочался с боку на бок, но сон никак не шел. Уставший и раздраженный, он бесцельно смотрел в пустоту черт знает как долго, пока вдруг не открылась дверь.              Эвтида без спроса вошла в спальню, остановилась напротив его кровати, не говоря ни слова. Ее по-кошачьи светящиеся глаза прожигали сквозь темноту, лишая спокойствия. Амен не выдержал и спросил сам:              — Случилось что-то?              — Много чего, вообще-то. — отозвалась почти насмешливо.              Вздыхая устало, он закатил глаза:              — Зачем ты здесь, Эва?              — А ты не хотел разве, чтобы я пришла?              То, как прозвучал ее вопрос, вызвало улыбку. Коварная ведьма, чего добивается? Поднявшись с постели, он вальяжно прошел мимо нее, остановился у стола, спрашивая из-за плеча:              — Вина?              Она не ответила. Шелест ткани за спиной заставил его обернуться. Амен внимательно наблюдал за тем, как она неспешно сбрасывала одежду, прикрывающую стройное тело. Лунный свет разлился по смуглой коже, притягивая взгляд так, что не оторвать. Упругая полная грудь ровно вздымалась от дыхания, длинные волосы красиво обнимали хрупкие плечи.              Наготой его давно не удивишь, но Эву хотелось рассматривать бесконечно. Хотелось узнать наощупь каждый сантиметр ее нежной кожи, касаться ее везде, помечать поцелуями и укусами — так, чтобы всем было видно. Чтобы каждый знал, чья это женщина. Чтобы она знала это, чтобы признавала открыто, глядя в глаза.              Недосказанность ему надоела, он должен знать наверняка, что у них происходит. Приблизившись, Амен провел рукой по ее плечу, огладил темные локоны.              — Моей хочешь стать? — шепнул ей в губы и отстранился тут же. — Хорошо ли подумала?              — Не думала вообще. — ответила, опустившись на ложе, разводя перед ним длинные ноги.              Убеждать она определенно умела. Стянув рубаху через голову, Амен не глядя отбросил ее куда-то в сторону вместе со всеми сомнениями. Расшнуровывая брюки, с самодовольной полуулыбкой протянул:              — Будь по-твоему, ведьма. Получишь то, зачем пришла.              Он обнажился перед ней, и она голодным взглядом обвела его тело, закусив нижнюю губу. И где же вся скромность? Правил затеянной ею игры лорд не понимал, но отказаться от участия было выше его сил.              Амен навис над ней, опираясь на локти. Без промедления поцеловал Эву и тут же был пойман в капкан ее рук, обнимающих шею. Льнула к нему без тени прежнего страха, жадно тянулась за лаской. Была такой, какой он мечтал видеть ее с собой рядом. Открытой ему, доверяющей.              Огладив его лицо, она вела руками все ниже по телу, пока не обхватила член, с довольной улыбкой направляя в себя, выгибаясь навстречу. Не ожидал от нее такой смелости, сам не намеревался спешить, хотел подготовить, чтобы боли не причинить. Но раз сама хочет так, и он медлить не станет. Захватив ее губы поцелуем, с силой толкнулся вперед, погружаясь в нее сразу на всю длину.              Эва хватала воздух, будто уже на пределе. Притянула его к себе, языком провела по шее до подбородка. А он дурел буквально, не понимая, как действовать с ней. Хотел быть бережным, думал, что этого от него ожидать будет, а она будто с цепи сорвалась. Изголодалась по мужской ласке, должно быть.              От этой мысли его передергивает. Скольких женщин он знал, сам бы вряд ли припомнил, и как Эвтида жила до него — его не касается, и все же ревность вспыхивает в нем, пожирает сердце. Наплевать. На все наплевать, он перетерпит. Важно лишь то, что сейчас она с ним, и ни с кем другим уже больше не будет.              Шумно вдыхая ягодный аромат ее кожи, Амен стискивал ее бедра, гладил тонкую талию. Прижимал к себе так близко, как только возможно, но не чувствовал, что достаточно — хотелось еще.              Ведьма под ним извивалась, сжимая свою грудь маленькими ладонями, стонала все громче, так похотливо и приторно.. Он замедлился, вглядываясь в ее лицо, поймал себя на странной мысли — она совсем не такая. Играет перед ним.              — Почему ты ведешь себя так? Угодить мне стараешься? — она затихла, будто обдумывая ответ. Амен тут же губами коснулся шеи, жарко шепча ей сквозь поцелуи: — Не нужно этого, слышишь.. Мне с тобой до безумия хорошо.              Эвтида послушалась, стала спокойнее. Приоткрыв рот, вздыхала, смотря в его глаза неотрывно. Не кидалась больше, но страстно отвечала на поцелуи. Когда он ускорил движения, крепко обхватила его ногами, скрестив их на его пояснице.              Амен отстранился немного, не сдерживаясь более, нетерпеливо и резко вбиваясь в податливое мягкое тело под ним. Сжимал содрогающуюся от его толчков грудь, склонялся над ней, захватывая зубами соски. Эва сладко шипела в ответ, подстегивая его, приближая к разрядке. Еще немного, и он накрыл ее своим телом, под ее крики входил так глубоко, насколько было возможно, пока с приглушенным стоном не излился внутри.              Успокоив дыхание, он поднялся, сверху вниз глядя на соблазнительное голое тело, на стекающее по ее коже на простыни семя. Эва зарделась от этого взгляда, и Амен хмыкнул — наконец-то, живая эмоция, настоящая. Ему хотелось увидеть ее такой, хотелось запомнить.              — Мне уйти, господин?              Вот ведь дурная.. Он опустился с ней рядом, притягивая к груди, сгребая руками мягкие волосы. Словно в бреду просил:              — Будь моей. Всегда будь со мной рядом.. Одни боги ведают, как хочу этого. — зацеловывая ее лицо, прошептал: — Останься..              Коснувшись ладонями его щек, Эва мазнула по ним языком, а после поднялась немного, чтобы лицо ее оказалось чуть выше. Взгляд ее сделался вдруг холодным и равнодушным, а бесцветный голос ответил:              — И кто же из нас на костре, мой лорд?              Ее губы изогнулись в усмешке, растягиваясь в улыбку, а после ведьма запрокинула голову и рассмеялась так громко и мерзко, что наверняка перебудила всех обитателей замка. Она смеялась над ним!              Амен порывисто приблизился, желая схватить ее за горло и встряхнуть как следует, чтобы пришла в себя, только бы замолчала.              Он резко сел на постели, махнув рукой перед собой, хватая пальцами воздух. Тряхнув головой, огляделся — здесь никого. Он один, все в той же одежде, насквозь промокшей от липкого пота.              Это сон, просто поганый сон.              А перед глазами — ее тело, мягкое и открытое перед ним. Ее грудь с напряженными от его касаний сосками, широкие бедра, разведенные перед ним, блестящее от желания лоно. Кровь к члену прилила так, что изнутри распирает. Жажда снять это напряжение сейчас же отдается отвратительным скрежетом в голове, где вновь звучит ее смех. Несколько раз он почти опускает руку, но в последний момент отдергивает, пылая ненавистью к себе, что мешается с абсолютным безумием, имя которому — Эвтида.              Она заражала сердце, разрушала, сжигала, как ржавчина старый металл. До чего он довел себя, зачем узнал вкус ее губ? Не заметил, как утратил контроль, запутался в им же расставленной сети.              Пылая от бессильной удушающей ярости, Амен встал с кровати и бесцельно прошелся от стены к стене. Не было сил оставаться на месте, надо было сделать хоть что-то, что угодно, чтобы отвлечься от этих мыслей. Недолго думая, он направился в тронный зал — там будет спокойнее. Выходя из комнаты, громко захлопнул дверь, но сам не заметил даже. Ее смех — единственное, что он сейчас слышал.       

***

             — Господин? Что случилось?              Эва прошлепала босыми ногами по холодному каменному полу, опускаясь на колени возле него. Амен сидел, привалившись спиной к стене, сжимая в руке оплетенную лозой бутыль с красным вином. Лишь на мгновение скосил на нее взгляд и отвел тут же, прикрывая глаза. Растрепанная, все равно что раздетая в этом платье для сна, разгуливает по замку, полному мужичья. Его ищет. Какая же дура..              И он дурак беспробудный, ведь думает только о том, что своими руками придушил бы того, кто посмел хотя бы взглянуть на нее с теми же помыслами, что возникали в его голове, когда она была рядом. Невозможно близко, и в то же время бесконечно далеко.              — Зачем ты явилась, Эва? — произнес равнодушно, слегка хмельным голосом. — Зачем постоянно носишься за мной, как собачонка?              То, как пренебрежительно Амен говорил о ней, кольнуло так больно, что защипало в носу. Не понимая смены его настроения, она попыталась мягко коснуться его плеча, но он ловко перехватил ее руку.              — Мне повторить вопрос?              Она легко вырвалась из его хватки, потому что удержать не пытался. Прошипела возмущенно:              — Что с тобой не так? Я просто пытаюсь помочь.              — Ты даже себе помочь не можешь. Живешь пленницей и делаешь вид, что этим довольна.              Вспыхнув от ярости, Эва прокричала:              — По твоей милости! — она поднялась на ноги, и он сразу встал с ней рядом, не позволяя смотреть на него сверху вниз. — Зачем ты остался здесь? Ты победил в войне, почему бы теперь просто не убраться домой?!              Что-то щелкнуло внутри от ее слов. Взгляд лорда вмиг стал жестким и режущим, словно сталь. Теперь она точно перешла все границы.              — Домой? — грубо схватив Эву за локоть, он поволок ее по залу, невзирая на жалкие попытки сбросить его ладонь. — Домой.. Я двадцать лет потратил на то, чтобы вернуться домой!              Амен швырнул ее на пол, обхватил за шею сзади, чтобы заставить смотреть в нужном ему направлении. Она была напугана, очень напугана, потому не сопротивлялась больше, только цеплялась пальцами за его руку, нервно хватала воздух, не в силах сказать и слова.              Он склонил ее голову ближе к основанию колонны, и у Эвы холодный пот проступил на всем теле. Она наконец узнала место из его сна.              Лорд указал на темное пятно, оставшееся на пористом камне. С годами оно утратило истинный цвет, и сейчас едва ли в нем можно было угадать кровь. Просто серые разводы, которые не опознаешь, если не видел своими глазами, что их оставило.              — Знаешь, что это, Эва? — она явно не рискнула бы рассказать в этот момент, что знает, ведь влезла ему в голову, не спросив разрешения. Но ответа он и не ждал. — Это последнее, что осталось мне на память о матери. Ее убили прямо на этом месте. — он вытянул руку, указывая на участок пола в нескольких шагах от них. — Сразу после отца.              Смутно припоминая историю, что слышала, когда была совсем еще малышкой, Эва округлила глаза. Деревенские шептались, что почти всех прежних обитателей этого замка вырезали за одну ночь — выжил лишь мальчик, сын хозяев. Якобы случайно проезжающий поблизости мелкопоместный дворянин с отрядом воинов перебил нападавших, а в награду получил от короля титул лорда и стал править этими землями.. пока не появился Амен.              — Я вернул свой дом. — он отпустил ее и понизил голос, вглядываясь в нее пылающими безумием глазами. — Своими руками убил тех, кто отнял у меня все. И уходить отсюда пока не намерен.              Янтарные глаза сияли от подступающих слез. Они собирались там от страха или от жалости — не имеет значения. Ни одной из этих эмоций он не хотел видеть по отношению к себе, только не на ее лице. Но других вызвать в ней, похоже, просто не мог.              Он для нее точно зверь: жестокий, израненный. И зверем останется. Навсегда.              Эва ощущала, как боль его проникает в ее собственное сердце, медленно разрывая изнутри. В жестокости Амена она чувствовала теперь что-то глубоко скрытое — горечь, которую он прятал даже от себя самого. Таящаяся в нем бездна отчаяния — пугающая и притягательная одновременно, манила необъяснимо. Ее затягивало в эту тьму, хотелось окунуться в нее с головой и остаться там, лишь бы с ним рядом.              Короткий шаг навстречу ему, тихим шепотом:              — Амен..              Взгляд лорда метнулся в сторону, словно он искал убежище от ее слов, от ее голоса. В них нет правды, только яд, разъедающий душу.              — Уходи. — она попыталась коснуться его, но он небрежно отбросил от себя ее руки. — Пошла вон!              Уже не сдерживая слезы, Эва попятилась к выходу. Они не отрывали взгляда друг от друга — ее затравленный, полный боли; его уничтожающий, ненавидящий.              Нет, он не способен чувствовать, лишь разрушать все, к чему прикасается.              Как только дверь за ней закрылась, послышался удар и звон осыпающегося стекла. Запущенная ей вслед бутылка с вином разлетелась вдребезги, пачкая стены. Один из осколков отлетел прямо в лицо, рассекая кожу до крови, но Амен этого не почувствовал. Все чувства затмила собой она. Убегающая от него прочь, плачущая, давящаяся своей болью.              Амен лучше всех знал, как причинять боль. Он делал это так часто, что сам стал этой болью, был выкован из нее в прочнейший из металлов. И лишь Эве оказалось под силу сделать его уязвимым. Хрупким. Оставить на нем скол, что уродливее любого из его шрамов, что никогда уже не затянется.              От каждой своей слабости Амен привык избавляться, избавится и от этой.              Почти бегом спустившись по лестнице, он застал у ворот караульных, играющих в кости. Те испуганно вытянулись в стойку, стоило увидеть своего лорда.              — Тизиан где?              — Дома, господин. Ночь же.. Послать за ним?              — Как придет — сразу ко мне.       

***

             Тизиан без стука вошел в зал, взволнованно устремился к столу, за которым Амен перебирал кипу писем и свитков. Черт его дернул прийти позже именно тогда, когда он срочно понадобился.. Хотел было оправдаться, но не успел сказать и слова — лорд заговорил первым.              — Убери ведьму отсюда.              Охотник застыл, удивленно изогнув бровь.              — Не понял..?              — Что именно ты не понял? — он недовольно нахмурился, голос его звучал резко. — Она сделала все, что от нее требовалось, новый лекарь едет к нам. Больше ей тут делать нечего, пусть возвращается домой.              Устало потирая шею, Тизиан вздохнул:              — Да что случилось, скажи на милость? — не получив ответа, сложил на груди руки и процедил ехидно: — Осмелюсь напомнить, что у нее нет дома — мы его сожгли. Куда ей идти?              — Его сжег ты. И жизнь она спасла тебе. Жалование у тебя достаточное, купи ей новый в благодарность. Или посели у себя, мне наплевать.              — Может, мне ее в жены взять?              Амен с силой ударил по столу, отчего стоящий на нем кубок из голубого стекла слетел на пол и разбился. Не обращая на это никакого внимания, он продолжил раздраженно и холодно:              — Повторяю — Мне. Наплевать. Чтобы к утру ее здесь не было.              — Как пожелаешь, мой лорд.              Показательно поклонившись, Тизиан отправился выполнять приказ. Всю дорогу до покоев Эвы он размышлял о том, что могло вдруг произойти между ними. Амен позволял девочке слишком много, это бы только полный идиот не заметил. Ему показалось даже, что тот мог всерьез заинтересоваться ведьмой.. А что, если в этом причина и кроется?              Дойдя до нужной двери, он коротко постучал. Увидев на пороге Эвтиду, заплаканную и растерянную, все понял наверняка. Она просто не выдержит здесь. Ей и впрямь лучше уехать.              — Эва.. Надо поговорить.                     Они покинули замок после заката. Эва собирала вещи, не проронив ни слова, не задала ни единого вопроса; все так же безропотно села на подаренную ей лордом лошадь. Лишь у самых ворот она оглянулась в последний раз, бросая полный болезненной надежды взгляд на окно, в котором горел тусклый свет, но там не было его силуэта. Она ждала, безумно ждала, что Амен просто захочет увидеть ее напоследок, безмолвно прощаясь.              Душа в очередной раз до крови ранилась о жестокую правду — ему все равно.              В ту ночь Эва дала себе обещание — когда-нибудь и ей будет..