Гранат и Янтарь

      Амен открыл глаза посреди ночи, безэмоционально уставившись в потолок. Он не спал нормально с самого начала войны. На самом деле намного дольше, а может, и вообще никогда — он уже и не помнил.              Он устал. Чертовски устал, но все равно чутко реагировал на проклятый шум, доносящийся из открытого окна его покоев. Вставать не спешил, надеясь, что не случилось ничего, что требовало бы его вмешательства.              Все тело его изнутри вздрагивало, стоило опустить голову на подушки, умоляло об отдыхе. Он бы с радостью проспал целую неделю или хотя бы одну гребаную ночь без сновидений и решения каких-либо важных вопросов. Полежал бы в исходившей паром глубокой ванне до тех пор, пока кожа на пальцах не сморщится. Разделил бы постель с женщиной или с двумя сразу, ощущая приятную легкость в теле после. Образ, возникший вдруг в его мыслях, вызвал у лорда неподдельное удивление. Настолько вымотался, что всякая ересь в голову лезет.              Нервно потерев осунувшееся лицо, он сел на кровати, напоминая себе о том, для чего все это затеял. Он все вытерпит, и сил ему на все хватит.              Судя по звукам, суета с улицы переместилась теперь внутрь замка. Не надеясь уже, что без него обойдется, Амен поднялся на ноги, быстро оделся и вышел за дверь, по привычке прихватив меч.              Быстро определив, откуда доносятся голоса, он направился в лекарскую. Наверняка кто-нибудь во время ночного патрулирования оступился. Судя по шуму можно было предположить, что растяпа жив остался и даже не безнадежен, иначе с ним не носились бы так — уже неплохо.              К тому, что увидит он, открыв двери, Амен не был готов.              — Тизиан??              В нос сразу ударил густой сладковатый запах разложения. Его подручный лежал на столе в распоротых до бедра штанах. Над коленом виднелась рана, судя по всему, от стрелы, только выглядела она так, будто гниет дней пять, не меньше, в то время как Тизиан отсутствовал неполных три дня и регулярно посылал отчеты, не упоминая о нападении. Со лба его стекали крупные капли пота, лицо искажалось от сдерживаемой боли.              — Господин. — лекарь поклонился, заметив своего лорда. — Ты его образумь хоть, нельзя тянуть больше!              Тизиан схватил парня за грудки, угрожающе прохрипел:              — Только попробуй! Я голову твою снесу раньше, чем пилу ко мне поднесешь!              — Что здесь происходит? — Амен рявкнул в нетерпении. — Когда это случилось?              — Сегодня на закате. Стрелу достали, но на ней был яд, господин. Если ногу не отрезать..              — Я труп твоей матери изнасилую, если ты это сделаешь, богами клянусь!              — Тихо ты.. — лорд склонился, осматривая обильно вытекающую из раны серую кровь вперемешку с гноем. Ему такого видеть не доводилось прежде, чтоб за несколько часов настолько паршиво все обернулось. — Что-то еще можно сделать?              Молодой лекарь коротко мотнул головой. Тизиан дернулся от очередной вспышки боли, сквозь плотно сжатые зубы выдохнул:              — Ведьма. Приведи ведьму.              — Ты бредишь?              — Без ноги мне все равно что смерть, ты это знаешь. Она толковая, много наших вылечила. Пусть попробует, хуже мне всяко уже не будет.              Амен колебался. К врагу обратиться за помощью, поправ все свои принципы, или дать умереть единственному близкому другу?              Не ответив, он вышел из лекарской. Каждый шаг давался с трудом, будто по собственной гордости, и все же лорд не мог пустить все на самотек. Спустившись в подземелье, он миновал хорошо знакомые коридоры. Стражи здесь не было. Никто не задерживался в этих камерах достаточно долго, чтобы иметь возможность бежать.              Он открыл тяжелую дверь и вошел в слабо освещаемое луной помещение. Ведьма сразу же подскочила, стряхивая солому с платья. Амен отметил, что выглядит она лучше, чем в тот день, когда он ее сюда перенес. Это хорошо, будет сговорчивее.              — Помочь сможешь?              Ожидавшая чего угодно, кроме подобной просьбы Эва замешкалась.              — По.. помочь? Чем?              — Мой человек ранен и от яда страдает. Умеешь с таким справляться?              — Веди.              Такой покорности он от нее явно не ожидал. Даже торговаться не стала, последовала за ним сразу, казалась взволнованной. Неужели правда из одной добросердечности взялась помогать? Хуже-то и впрямь не сделать уже..              Когда они вместе зашли в комнату, где лежал Тизиан, Эва тут же омыла руки и принялась осматривать его, почти не касаясь воспаленной кожи. Он дернулся, когда она слегка надавила над раной, отчего гной хлынул еще сильнее.              — Пальцы у тебя ледяные.. — прошипел, пытаясь сохранить лицо. — Что скажешь, Эвтида? Побегаю еще?              Она обратилась к лекарю через плечо:              — Лунные цветы есть в твоих запасах?              Парень фыркнул:              — На что держать их? Ядовитые ведь, а собирать — то еще удовольствие, попробуй не сдохнуть.. Необходимо ногу отнять!              — Не поможет.              Эва откинула край рубахи, обнажая вздутые иссиня-черные вены, тянущиеся от паха вверх к рельефному животу. Тизиан крепко сжал зубы, Амен выругался и послал лекарю такой взгляд, что тот едва не осел на пол.              Она развернулась к лорду, словно отдавая приказ:              — Пошли людей в мой дом, да поскорее. У меня много трав заготовлено, я объясню, что надо принести.              Тот отчего-то тяжело вздохнул и отвернулся к окну, резко уперевшись рукой в стену. Тизиана и вовсе одолел безудержный, почти истеричный хохот. Этот приступ продлился около минуты. Кое-как успокоившись, он прикрыл глаза рукой и произнес бесцветным голосом:              — Все сгорело. Я сжег все.              — Что сжег? — она уставилась на него, приподняв бровь. — Травы мои?              — Твой дом, Эва. Я сам поджег твой дом с четырех сторон и ждал, пока пламя не охватило его полностью. Ничего не осталось, угли одни.              Смысл сказанных охотником слов доходил постепенно. Дом.. ее дом. Ничего не осталось.. Все, что у нее было — отнято лордом и его приспешниками. Даже собственная жизнь не принадлежит ей больше. Понять бы, за что? Ничем не заслужила она их ненависти.              — Да что вы за люди такие.. — прошелестела с досадой.              Руки опустились от бессилия перед этой несправедливостью. Пусть гниет от яда и дальше, палец о палец она не ударит ради чудовищ этих! Но стоило взглянуть на умирающего рядом мужчину, как сердце болезненно сжалось, веля ей помочь. До конца не веря в собственную глупость, она вновь обратилась к Амену:              — Выдели мне сопровождающего. Нужен хороший наездник с проворной выносливой лошадью, знающий эти места — придется к горе пробираться.              — Среди ночи?              — Цветы эти только под луной раскрываются. Дневные бутоны так ядовиты, что к ним и приближаться нельзя.              Он впился в нее тяжелым взглядом, поджал губы, раздумывая. Пытался разгадать ее замысел, обнаружить подвох. Что задумала ведьма, как захотела его провести? На удивление, держалась она уверенно, не выказывая страха.              — Если вздумала отравить..              — Да, да. Умру страаашной смертью. Решай быстрее, лорд. Не поможем ему — к полудню можно будет могилу рыть.              Он согласно кивнул. Эва тут же схватилась за расставленные на полках склянки, смешивая что-то в маленькой ступке.              — Что она делает? — тихо спросил у лекаря.              — Сонный отвар, судя по всему. Больно крепкий только.              Она ответила, не поворачиваясь к ним:              — Пытаюсь увеличить его шансы. Сердце замедлить нужно, чтоб не так быстро яд разносило по телу. Да и боль терпеть незачем.              Тизиан усмехнулся, когда Эва поднесла ему плошку с зельем:              — Так и скажи, что поквитаться решила.              — Для этого мне было бы достаточно не делать ничего.              Смиренно проглатывая ее язвительные уколы, охотник выпил все и почти сразу заснул, дыхание его сделалось поверхностным, едва уловимым. Не медля более, Амен велел слугам принести ей одежду — не ехать же Эве в грязном, запачканном кровью платье; сам же отправился готовить лошадь.              Пока закреплял седло, глубоко погрузился в мысли. Он сам понять не мог, почему не ощущает угрозы от ведьмы, почему чутье его рядом с ней упорно молчит.              С этим еще предстоит разобраться, сейчас же времени на размышления не осталось. Когда все было готово к отъезду, он вернулся за Эвтидой и брови его медленно поползли вверх, стоило ее увидеть. Ему, видимо, следовало уточнить, что одежда ей требуется для вылазки в лес, а не для прогулки по оранжерее с ним под руку. Легкое платье в пол глубокого сине-зеленого цвета хорошо сидело на стройной женственной фигуре. Даже украшения нацепили и волосы расчесали, надо же. Взгляд его неумышленно задержался на ее открытых плечах — такие хрупкие..              — Едем?              Услышав ее вопрос, Амен прочистил горло и без разговоров двинулся к выходу, задумчиво потирая лоб. Этот недосып точно его доконает.              — Ты что ли поедешь со мной? — спросила, когда они дошли до конюшен.              — А ты надеялась, что приставлю к тебе какого-нибудь олуха и позволю сбежать? Взбирайся, не испытывай мое терпение.              Едва ли не против воли усадив Эву на лошадь, сам он устроился за ней и тут же тронул поводья. Ведьма держалась в седле крайне неуверенно, и Амена это забавляло. Несколько раз он намеренно направлял кобылу на кочку, ухмылялся, когда его спутница издавала отчаянный писк и хваталась за сиденье до побелевших костяшек тонких пальцев.              — Так трясешься, а я было подумал, что ты опытная наездница.              Она лишь скривилась, разумно оставляя все предназначенные лорду оскорбления в собственных мыслях.              На очередном препятствии лошадь вздыбилась, испугавшись чего-то в ночной темноте. Эва едва не вылетела под копыта, когда крепкая рука перехватила ее, прижимая спиной к широкой груди. Она вцепилась в его ладонь, но не для того, чтобы скинуть с себя, напротив, прижалась сильнее, будто лорд — единственное ее спасение. Такой огромный и сильный, он казался надежным. Не видя ничего хорошего в этом человеке, она отчего-то не сомневалась, что ему можно вверить собственную жизнь.              Взяв ситуацию под контроль, Амен легко коснулся ее пальцев и спокойно произнес:              — Она угомонилась. Можешь отпускать, не бойся.              Его низкий голос проходил сквозь ее тело подобно вибрации. Это было так неожиданно, что перехватило дыхание. Опомнившись, Эва отдернула руку, как от огня. Он усмехнулся, хмыкнув над ухом, и мурашки тут же защекотали кожу. Это от страха. От страха..              Понимая, что все еще к нему прижимается, она попыталась отстраниться, но Амен с силой притянул ее обратно.              — Не глупи, коли дорога шея. В следующий раз могу не успеть.              Она не противилась, а вот лорд едва не пожалел о своем добродушии. При каждом неосторожном движении ведьма напрягалась всем телом, а ягодицы ее то и дело задевали его пах. Нервно поджимая губы, он старался думать о чем угодно, только бы изгнать из головы настойчиво возникающие там образы. Его тело наперекор всем усилиям выдавало реакцию, болезненно упирающуюся в плотную ткань штанов. С каких пор он не в состоянии себя контролировать?! Это из-за усталости. Из-за усталости..              В постоянной боязни упасть не отрывая взгляда от собственных рук, сжимающих седло, Эва вдруг поняла, что совсем забыла указать нужный им поворот. Просила же дать ей сопровождающего из местных! Теперь крюк делать такой, что..              Неожиданно для себя она увидела, что они поднимаются к горе именно там, где следовало. Должно быть, лорд к войне неплохо готовился и изучил их края. Что ж, хоть какая-то с того польза.              Непривыкшие к жесткости седла бедра уже болели. От постоянного напряжения в теле стало казаться, будто что-то твердое упирается в поясницу. Эва немного поерзала, пытаясь устроиться поудобнее. Широкая грудь за ее спиной стала вздыматься быстрее.              — Чего возишься? — почти сквозь зубы.              — Извини, господин. Все тело гудит.              Уж как его тело гудело сейчас, ей знать не стоит. От нее исходил устойчивый запах пота и сырости, что, в общем, не удивительно. Судя по всему, в попытке замаскировать аромат темницы Эву еще и надушили чем-то, что совсем ей не подходило. Сочетание вышло более чем отталкивающим, но Амен отчего-то думал о том, как на самом деле пахнет ее смуглая кожа. Может, это сладкое молоко.. или ягоды.              Он крепко сжал поводья, пытаясь овладеть собственными мыслями, отвлечься, не думать о ней так. Амен с радостью пустил бы лошадь галопом, только бы быстрее их поездка закончилась, да расшибиться в такой темноте заодно с девчонкой совсем не хотелось.              Ему говорили, что она может проникать в сны, но способна ли сознание спутать, наслать наваждение? Нет, слишком испуганная сейчас, чтобы колдовать. И магии от нее он совсем не ощущал, хоть это и странно.              Когда они наконец оказались возле горы, Амен выдохнул облегченно, да и Эва явно расслабилась. Спешившись, он помог ей спуститься и привязал лошадь к дереву. Захватив из седельной сумки мешок, последовал за нетвердо шагающей ведьмой.              — Далеко идти?              — Нет, господин. Вон за тем склоном роща и озеро — туда нам нужно.              Оглядываясь по сторонам, он спросил:              — И чем так уникальны эти цветы?              — Из них делают яд, они же противоядие. Многие, как лекарь твой, не знают, как их применять. А вот охотничек, по всему видать, со злом явился не к тем людям, раз удостоился..              Крепкой рукой лорд схватил ее за плечо и развернул к себе, не позволяя договорить. Склонившись к лицу, угрожающе гаркнул:              — За языком следи! — видя, как она стушевалась, усмехнулся: — К кому мы со злом приходим, ведьма, того ни один яд не спасет.              Амен отпустил ее, едва не отталкивая от себя, и широким шагом направился к нужному месту. Прикусив щеку, Эва молча двинулась за ним следом, опустив глаза, только бы не смотреть на его широкую спину. Убивать людей ей не доводилось, но будь у нее при себе кинжал, наверняка всадила бы его ублюдку по самую рукоять.              От захлестывающей ненависти было трудно дышать. Безотчетно она коснулась подсохшей корки на разбитых губах, будто подпитывая пылающее в ней чувство. Если только представится ей возможность..              Остаток пути они преодолели в молчании. Амен пропустил ее вперед, то и дело бросая гневные взгляды на тонкий девичий силуэт. Он был готов поклясться, что ведьма все чувствует, сжимает плечи, стоит ему посмотреть. Это даже радовало — то, как она из страха вынуждена придушивать свой мятежный нрав, явно подтачивало ее изнутри. Что случится, когда этот шаткий фасад обрушится? Ломать ее становилось все интереснее.              Пройдя через ничем не примечательное ущелье, они оказались в густой акациевой роще, что окружала маленькое озеро. Темная вода то тут, то там подсвечивалась голубоватыми огоньками, блуждающими над его поверхностью. Ветерок мягко трепал листву и траву, гармонично вплетая их шелест в стрекот сверчков и лягушачье пение. Сладковатый воздух приятно расслаблял. Какая спокойная ночь..              — Сюда.              Ведьма остановилась вполоборота к нему, сверкая янтарными глазами, словно степная кошка во время охоты. Амен вдруг понял, что кошачьего в ней и впрямь много — мягкая поступь, изящные линии тела, взгляд.. Выпускать когти Эвтида явно умела, но умела ли ластиться?              Она будто к земле приросла, глядя в походящие на сверкающий под солнцем лед голубые глаза. Точно те огоньки, что сейчас над водой пляшут. Было что-то не то в его взгляде, будто усталость или печаль, но не мимолетная, а глубокая, скопленная годами. Отчего лорд стал таким, была ли когда-то в нем хоть капля тепла? Стоило подумать об этом, как он словно закрылся, вновь стал непроницаемой глыбой.              Эва фыркнула — с чего об этом ей волноваться.. Дела ей нет до его горестей. Если и были они, то человек этот их все до одной заслужил.              Она попыталась забрать мешок из его руки, но Амен отдавать не спешил.              — Много цветков требуется для снадобья?              — Несколько лепестков. — ответила с плохо скрываемым возмущением, вновь дергая ткань.              — Но собрать ты явно больше намерена. Что задумала? Отвечай.              С тяжелым вздохом Эва закатила глаза. Умным лорд себя мнит, да не в ту сторону роет.              — Скажу — все равно слушать не станешь. Зла не замышляю, все лекарю твоему оставлю и объясню, как использовать в случае нужды.              Не прекращая буравить ее взглядом, Амен все же разжал руку. Она тут же направилась к берегу, где смог он теперь заметить крупные фиолетовые бутоны. Мелкие золотистые крапинки на них горели, то ли отражая лунный свет, то ли его поглощая. Земля на некотором расстоянии вокруг них была без единой травинки, сухая и серая, будто цветы эти убивали в ней всякую жизнь.              Подходить к ним лорд не видел необходимости, да и ведьма помощи не просила. Аккуратными, бережными движениями она срывала и укладывала в мешок каждое соцветие, пока на берегу их не осталось вовсе. Омыв ладони в озере, Эва задержалась у воды, окидывая взглядом ночной пейзаж.              Амен видел, как ей не хочется уходить. Она ведь точно осознавала, что, возвратившись в замок, вновь окажется в клетке, но не пыталась бежать, и умолять о милости не пыталась. Поразительное смирение, такое несвойственное ей..              — Нужно спешить.. — сказала сама себе и поднялась сразу, быстрым шагом направилась прочь из рощи, не оглядываясь.                     Лорд помог ей взобраться на лошадь. Обратная дорога давалась еще сложнее, бедра болели едва не до слез. Напрягаясь всем телом, Эва пыталась перенести опору на руки.              — Только хуже делаешь. — произнес как бы невзначай.              — Ноги слишком болят.              — Завтра заболит спина и пресс. А так поедешь — еще и руки. — он придвинул ее ближе к себе, слегка надавив на плечи. — На меня обопрись. Расслабься, или ты из дерева выстрогана?              Не сразу, но Эва послушалась. Ей и впрямь стало легче — бедра не терлись о седло так сильно, а от лорда исходило приятное тепло. Оно согревало спину, расслабляло мышцы. Лошадь в этот раз шла ровнее, мерное покачивание почти убаюкивало.              Изрядно уставшая Эва прикрыла глаза, глубоко вдыхая окутавший ее аромат. Его аромат.. Этот мужчина должен пахнуть могильной землей и горькой полынью, чем-то отталкивающим и безжизненным, как он сам. Но вместо этого обоняние ласкают сладкие цветы и свежие травы, похожие на эвкалипт или белый мирт. Запах сильный и нежный одновременно, прямо как..              — Я готов выслушать.              — Что? — она встрепенулась, широко распахнув глаза, размышляя, не пробормотала ли сдуру вслух свои мысли.              — Ты сказала, я слушать не стану. Про цветы. Зачем тебе столько?              С облегчением вздыхая, она ответила:              — Я иногда вижу сны, что сбываются. Несколько месяцев назад я увидела, как болезнь поразила все вокруг. — помедлив, продолжила тихо: — Страшное, тяжелое время грядет — мор много людей погубит. Сделай запасы, толковых лекарей призови на службу. Ты ведь не потеряешь ничего, но будешь готов. Если к такому вообще возможно подготовиться..              Амен молчал напряженно и долго, обдумывая ее слова. Эва и не надеялась, что он воспримет их всерьез. Хоть с лошади не скинул, и на том спасибо. Прошло несколько минут, прежде чем он коротко спросил:              — Когда?              — Не знаю. — ее голос звучал почти виновато. — Срок никогда не известен.              Оба затихли. Эва отодвинулась от лорда; теперь он этого не заметил.              Дорога до замка прошла спокойно. Амен молча притянул к себе ведьму, когда та несколько раз вздохнула от болезненных ощущений. Думая о возможной эпидемии, он пропустил момент, когда тело ее расслабилось, а дыхание стало мягким и ровным. Обхватив ее одной рукой, чтобы не свалилась во сне, разглядывал спокойный профиль под первыми рассветными лучами.              Сейчас ничто не мешало ему пустить лошадь во весь опор, чтобы добраться быстрее, но отчего-то он не стал этого делать. Маленькая ладонь коснулась его руки, чуть сжимая, так по-простому — а что-то сжалось внутри. Эва совсем юная, и, кажется, добрая даже. Амен не мог понять, что заставляет его думать о ней. Чувство вины, должно быть. Да, ему просто жаль губить ее — хоть и ведьма, но от других отличается.                     Караульные спешно открыли ворота, стоило им приблизиться. Остановившись у конюшен, Амен мягко убрал руку, но ведьма не просыпалась. Он легко коснулся ее подбородка, а она улыбнулась. Не сразу, но он понял, что и сам улыбается.              — Эвтида.              Грозный и громкий голос заставил ее дернуться. Она едва не соскользнула с седла, если бы не грубая хватка лорда на ее плече.              — Я заснула видно.. — пробормотала чуть слышно. — Спасибо.              — Пошевеливайся.              Амен спрыгнул с лошади и Эву спустил. Отцепив мешок с лунными цветами, она без промедления побежала в лекарскую.                     Тизиан был бледен, хоть кожа его горела; плоть вокруг раны приобрела почти черный цвет. Запах в закрытой комнате настоялся и едва не сбивал с ног, вызывал тошноту. Осыпая проклятьями бестолкового лекаря, лорд распахнул окно и, не отходя от него, наблюдал за суетящейся ведьмой.              Эва торопливо, но уверенно смешивала настои и травы из различных бутыльков. Полученную смесь подогревала на огне, пока та не утратила свой цвет, сделавшись абсолютно прозрачной, после добавила несколько фиолетовых лепестков. Процедив и перелив все в пиалу, опустила ее в кадку с водой, чтобы остудить быстрее.              Она велела усадить Тизиана и придерживать челюсть, чтобы рот не закрылся. Осторожно, почти по капле напоив его отваром, оставшимся промыла рану и забинтовала крепко.              — Перенесите его на кровать. Гной течь не должен больше.              Подошедшие к тому времени мужчины, получив безмолвное одобрение своего лорда, бережно подхватили тело и вынесли из лекарской.              — Что теперь?              — Жить будет. Шрам и чернота на ноге останутся, а насколько ловко двигаться будет, сказать не могу. — ответила, перебирая цветы. — Рану обрабатывать, как и обычную. Напоить, накормить, когда проснется. Ничего особенного.              — Спасибо. — произнес искренне, без издевки.              Не ожидающая его благодарности Эва на миг замерла, а после кивнула.              — Лепестки пусть высушат, но не под солнцем. Пришлешь лекаря ко мне — объясню, как с ними работать.              — Они от мора помогут?              — Нет. — она обреченно вздохнула. — И я не знаю, что поможет. Во сне видела, что не будет от него средства. Потому просто собирала все в надежде, что пригодится.              Амен задумчиво устремил взгляд в окно, спросил, не глядя на нее:              — Часто сны твои сбываются, ведьма?              — Всегда, господин. Всегда..       

***

             Тизиан пришел в себя на закате. Не дозываясь слуг, сам через боль сел на кровати и дотянулся до оставленного на тумбе кувшина с водой. Поморщился — теплая, но выпил больше половины. Спина болела, будто камнями побили, а нога.. Вспомнив про ногу, он откинул одеяло, облегченно выдохнув от того, что та на месте и даже шевелится, хоть и не без искр из глаз. Молодец, ведьма.              Оглядев свою комнату, заметил приставленный к стене деревянный посох. Скрипя зубами, смог встать и кое-как до него добраться, а после накинул халат и вышел за дверь. Встретив проходящих по замку солдат, завел с ними непринужденный разговор. Когда стоять стало тяжко, попрощался и, отказавшись от помощи, двинулся дальше по коридору.                     Амен округлил глаза, когда на пороге его покоев появился обливающийся потом и дышащий как после погони Тизиан. Он тут же поспешил к другу, подставляя плечо.              — С ума сошел? Зачем встал, не мог слуг позвать??              — Вопишь, будто я к девице в спальню залез! Совсем не скучал по мне, да? — усадив его в кресло, Амен недовольно оглядел ногу, отмечая проступившую на бинтах кровь. — Сколько я провалялся?              — Суток не прошло. Что за срочность у тебя?              — Хотел спасительницу благодарить. Где Эвтида?              — В темнице.              Тизиан уставился на него, пытаясь понять — то была шутка или всерьез. Он прикрыл глаза и устало вздохнул, когда ответ был ясен.              — У меня слов нет, Амен. Если б не девчонка — я бы уже сдох, да и не только я. А ты опять пихнул ее в камеру?              Лорд холодно улыбнулся, как делал всякий раз, когда кто-то приближался к границе его терпения.              — И что прикажешь? Мне, быть может, твои покои отдать ей?              — Отдай, коли так хочешь ее поближе к своей спальне держать. Не зря шепчутся, что наш лорд с молодой ведьмой в обнимку на лошадке катался.              Амен опасно сузил глаза, склонившись ближе к другу:              — Если б ты уже не был калекой, то сейчас непременно им стал бы.              — Ладно, если серьезно — какой толк держать ее в клетке? — Тизиан картинно развел руками. — Она не опасна, дурного не делала, да и колдовать не умеет, по большому счету. Сколько людей опросили, все говорят одно — Эвтида в сны заглядывает, и только. С теми, кто тебе нужен, она не связана. Наставнику на нее наплевать, уж больше недели прошло, как весть о ее заточении принесли в цитадель — и ничего. Проку от нее мертвой нам никакого.              Лорд откинулся на спинку кресла, медленно постукивая пальцами по подлокотнику. В общем-то, Тизиан был прав. Их надежды использовать ее не оправдались. Магия в ней если и была, то от него скрытая, что вызывало недоумение и определенный интерес. К тому же..              — Она сказала мне любопытные вещи. Что предвидела мор, но когда тот начнется — не знает. Думаю, не врала. Подготовиться надо.              — Вот черт.. Сворачиваем все, значит?              — Нет. Продолжай собирать людей, как оправишься. Продумаем, как это можно использовать.              — Добро. А с Эвой-то как поступишь?              Не дав ответа, Амен встал и подошел к двери; прежде чем выйти, приказал:              — Тех, кто сплетни разносит, вели наказать. Не то я сделаю это сам.       

***

             Присланные лордом люди разбудили Эву и велели выходить. Она попыталась узнать, в порядке ли Тизиан, но ей не ответили. Если не выжил, то и для нее это смерть. Должно быть, потому за ней и пришли.              Она молча ступала по узкому коридору подземелья, потупив взгляд. Все мышцы в ее теле горели так, что казнь представлялась не таким уж страшным исходом. По крайней мере, весь этот кошмар для нее закончится.              Они преодолели несколько грубых каменных ступеней, чуть больше сотни шагов по начищенному полу, и остановились у украшенных серебряными узорами дверей. Получив дозволение, ее завели внутрь и оставили наедине с тем, кто наконец вынесет ей окончательный приговор.              Эве было страшно, тогда как Амен страхом управлял, словно надрессированным зверем.              Жестом он велел ей подойти ближе. Просторный зал освещался лишь зажженным камином. Отсветы огня неестественно ярко отражались в бледно-голубых глазах лорда, стоящего напротив. Она вдруг вспомнила свой сон и обжигающее холодом пламя, что станет ее погибелью.              — Тизиан пришел в себя и просит о милости для тебя. Считает, ты будешь нам полезна. Что скажешь на это, Эвтида?              Глубокий и властный голос отражался от стен, заставляя ее вздрогнуть. Смирившейся с мыслью о неминуемой и мучительной смерти Эве тяжело было поверить собственным ушам. Он не похож на того, кто так просто отступится от своих намерений. Уж явно не благодарность заставила его передумать. Сердце забилось тревожно.              — И что же потребуется от меня взамен на свободу?              Едва заметная ухмылка тронула его губы:              — О свободе я не говорил. — он сделал паузу, чтобы смысл сказанного им наверняка достиг ее головы. — Ты останешься в этом замке и служить станешь так, как я того потребую. Пока будешь полезна — будешь жива.              Сглотнув вязкую слюну, Эва неосознанно дотронулась до запястий, что еще помнили тяжесть грубых железных кандалов. Теперь цепи ее лишь изменят форму, но она так и останется пленницей.              — У меня есть выбор? — спросила, сама не понимая, зачем.              Амен перевел многозначительный взгляд на танцующий в камине огонь и снова посмотрел на нее:              — Выбор есть всегда. Пришло время тебе сделать свой.                     Рассвет нового дня Эвтида встречала в выделенных ей скромных покоях. Она выбрала жизнь. Глядя в окно на пронзающие безоблачный небосвод малиновые лучи, повторяла про себя один лишь вопрос: Как скоро лорд заставит ее пожалеть об этом?