Still waters run deep

Май 14, 2828. Воскресенье

      Зря Найл рассказал. Потому что Гарри попробовал той же ночью, и ему понравилось. Но проблема не в этом, а в том, что сегодня весь его класс пришёл в ратушу. Потому что выпускникам пришло время определяться, чем они хотят заниматься по жизни, вот они и ходят по всему поселению, наблюдая за работой специалистов в определённой сфере. И начали почему-то отсюда, с ратуши!       Джеймс, развалившийся на диванчике у того самого окна, через которое Гарри как-то общался с Луи, ехидно хохотнул, увидев Гарри среди старшеклассников. Но стоило «хозяину» возмущённо оглянуться на свою «шестёрку», тот мгновенно успокоился. Почему-то в животе от этого стало тепло и приятно, Гарри не смог не улыбнуться, но встретившись с Луи взглядом, лишь сдержанно ему кивнул.       Главной задачей старшеклассников было внимательно наблюдать за работой людей, задавать им интересующие их вопросы, пытаться понять, то ли это дело, которому они хотят себя посвятить. Но после новых впечатлений, которые Гарри пережил благодаря помощи Найла, он просто не мог сосредоточиться на чём бы то ни было. Как выяснилось, особенно, если рядом Луи.       «Интересно, — думает Гарри, листая принесённые для ознакомления книги и поглядывая на Луи из-под ресниц. — Если бы Луи трогал там так, то как бы это ощущалось?» От этой мысли становится приятно, приятно и так сладостно... В голове, в руках, во всём теле, когда он представляет, как Луи прижимается к нему, запускает руку ему в трусы...       Гарри вздрагивает всем телом от неожиданности, когда альфа резко вскидывает взгляд и смотрит прямо на него. Какой стыд! Луи точно не умеет читать мыли, Гарри знает, что это невозможно! Но его лицо словно окунают в кипящее масло, пока он судорожно делает вид, что увлечённо ищет в книге какую-то информацию. Но эта книга — перечень всех существующих в Александрии книг о Прежней Цивилизации с указанием всех авторов не инициалами, а полными именами, — Гарри её уже неоднократно просматривал.       — Гарри? — раздаётся у него над ухом тихий голос Луи. — Ты заболел?       — Н-нет, — неловко, но также тихо отзывается он, всё ещё отчаянно пытаясь выкинуть откровенные картинки из своей головы, пока его член наливается кровью. «Гадство». Луи чуть присаживается на край стола, где лежит талмуд, так скрупулёзно изучаемый Гарри, складывает руки на груди и просто молча... смотрит на него.       Гарри всё-таки становится дурно, потому что в штанах теперь до одури тесно, а альфа, на которого он бессовестно дрочил четыре ночи подряд и из-за которого возбудился прямо сейчас, стоит совсем близко и просто смотрит на него.       Набравшись смелости, он смотрит на Луи в ответ и моментально об этом жалеет, потому что альфа выглядит удивлённым, а его взгляд скользит от его паха обратно к лицу. Он увидел. Он знает. Он понял. Гарри снова задумывается о том, чтобы убить себя и вспоминает, что сегодня снова будет костёр.       — О, Гарри, — с пониманием тихо и вежливо произносит Луи, мягко ему улыбается и наклоняется к его уху: — У нас есть уборная, если ты хочешь ей воспользоваться. Или я скажу мисс Сандерс, что ты плохо себя чувствуешь, чтобы она отпустила тебя домой.       — Не понимаю, о чём ты, — смущённо произносит Гарри и бегает взглядом по залу, чтобы удостовериться, что никто ничего не заподозрит.       Даже заскучавший Джеймс решил помочь старшеклассникам понять, насколько это хорошее место для работы. Никому нет дела до Гарри, его алого лица и вставшего членика. Потому что Гарри не источает никакого аромата, его смазка ничем не благоухает, как у других омег.       — Не глупи, терпеть бывает вредно. Может случиться конфуз. Я попрошу Джеймса...       — Не его, — быстро вцепившись в его руку, которой Луи собирается подозвать «шестёрку», твёрдо настаивает Гарри, теперь уже глядя ему в глаза. — Пожалуйста, только не его. Он будет издеваться надо мной до конца моих дней.       — Брось, Элли — хороший парень.       — «Элли» он только для тебя, друзей и семьи, а для большинства жителей Александрии — кровожадное чудовище, карающее преступников.       — А ты, что, преступник? — весело интересуется Луи, наклонив голову непозволительно близко к лицу Гарри, но омега понимает это не сразу.       У Луи всегда были такие красивые глаза? А форма губ? У него прекрасные морщины... Только сейчас Гарри вспоминает, что Луи уже двадцать восемь лет. У них большая разница в возрасте... Он опытен. Картинки в голове вспыхивают с новой силой с новыми деталями внешности этого альфы, кажется, теперь впившимися в память. По телу бегут приятные мурашки, к щекам вновь подкатывает пламя смущения, а в штанах становится совсем уж жарко. Хочется раздеться.       Взгляд Луи меняется, теперь он становится любопытно-изучающим. Гарри нечем дышать. Словно ещё немного, и он расплавится под этим проницательным взглядом. Как неловко, как стыдно...       — Иди за мной, — велит Луи, и Гарри подчиняется.       Ему всё равно, куда его поведут: в уборную ли (чтобы он привёл себя в порядок), в какой-нибудь кабинет (чтобы Луи мог воспользоваться им так, как некоторые себе воображают) или на виселицу (чтобы избавить его, бесполезного, бесплодного, безтечного от страданий). Да и не видит он, куда Луи ведёт его, потому что слёзы пеленают его глаза до тех пор, пока альфа не разворачивается к нему и не берёт за руку. Тогда Гарри смаргивает слёзы.       — Почему плачешь?       — Стыдно же... Никогда так себя не чувствовал...       — Это давно с тобой происходит? Часто?       — Несколько дней... Знаю, похоже на то, что у меня скоро течка, но это не так... Найл кое-что мне рассказал, и я экспериментировал... и фантазировал и... я просто не могу это прекратить. Мне так стыдно, что это произошло при всех, при тебе...       — При мне?— удивлённо переспрашивает Луи, изумлённо глядя на него. — Почему ты переживаешь, что это случилось при мне?       — Потому что ты... сын главы Александрии. Я так опозорился перед тобой... очень стыдно...       — Неправда. Всё в порядке. Никто ничего не заметил. Вот здесь уборная, ты можешь привести себя в порядок и вернуться к остальным. Всё в порядке.       Гарри почему-то хочется, чтобы Луи остался рядом, хочется, чтобы он помог справиться с этим. Становится очень обидно от того, что он собирается уйти.       — Хочешь, я обниму тебя? — вдруг спрашивает Луи.       Вновь плача, Гарри кивает и даёт обнять себя, отвечая взаимностью. От него снова хорошо пахнет, но Гарри не может разобрать, чем именно. Его нюх сломан из-за того, что у него никогда не было течки: вместо чётких ароматов альф и омег он ощущает лишь что-то непонятное, словно, будь запах картиной, он был бы размазанным пятном без каких-либо контуров. Но от Луи пахнет очень хорошо, притягательно, заманчиво...       — Не переживай о том, что случилось, Гарри. Ты молод, так что всё в полном порядке, — всё ещё обнимая и поглаживая его по спине, произносит Луи. — Ничего страшного не произошло. Давай сходим сегодня на костёр?       Гарри сначала не понимает, до него действительно не сразу доходит смысл предложения, ведь он почти всегда посещает все мероприятия, проводимые в поселении. А затем он отстраняется от Луи и с удивлением смотрит ему в глаза, не понимая: «Давай сходим», — вместе?       — Что? — смущённого спрашивает Гарри, наклоняя голову и теперь глядя на Луи чуть из-под ресниц.       — Хочешь пойти на костёр, чтобы пообщаться со мной?       — С... с тобой?       — Тебя это беспокоит?       — Почему ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой?       — А почему нет? — ладони Луи останавливаются у Гарри на талии, и омега не может не улыбнуться этому: очень приятно. — Мы никогда особо не проводили время вместе, и я хочу это исправить. Джеймс зайдёт за тобой, хорошо?       Немного подумав, Гарри робко кивает, в ответ на это видя добрую улыбку Луи, прежде чем он отстраняется и уходит. Действительно добрый и хороший альфа... Всё внутри Гарри вновь отзывается теплом и заинтересованностью, когда он заходит в уборную, смотрит в зеркало, а затем закрывает глаза, вновь представляя все те грязные сцены.       С ним ещё никогда такого не было... Раньше Гарри никогда ничем таким не занимался, даже не фантазировал ни о чём таком! Ему казалось странным представлять себя с кем-то, потому что никто и никогда его не привлекал. Но Луи... Луи — особенный. В отличие от Гарри, Луи — совершенно особенный. Возможно поэтому, кончив, Гарри хочет разрыдаться.       Зачем Луи позвал его на костёр? Поиграть его чувствами? Поиздеваться? Проявить жалость? К чему это всё?       Вернувшись к одноклассникам, Гарри больше не смотрит на Луи. Даже когда он даёт остальным какие-то советы о том, как выбрать своё призвание. Даже когда он стоит так близко. Гарри не смотрит. Хочет, очень хочет, но понимает, что все эти любования Луи Уильямом Томлинсоном ничем хорошим для него не закончатся. Точно так же, как не закончились ничем хорошим любования Фредом, разбившим ему сердце год назад...       «Ничего личного, Гарри. Ты добрый, умный и интересный юноша, но омега из тебя... скажем так, паршивенький, течки-то у тебя не бывает». Гарри устал слышать этот голос в своей голове. Каждый раз в сердце словно прокручивается нож. Так больно, словно это делается с удовольствием, наслаждением...       «Я бракованный», — почти даже вслух напоминает себе Гарри. И разве же он не прав? Он никогда не сможет даже надеяться на счастливое будущее с каким-нибудь альфой. Тем более с Луи Уильямом Томлинсоном, которому точно нужно будет сильное потомство для продолжения рода. А Гарри ему этого дать никогда не сможет. Никому этого дать не сможет. Он бесплоден и бесполезен — бракован.