Still waters run deep

Апрель 17, 2828. Понедельник

      Вспоминать о случившемся ночью на трезвую голову оказалось даже хуже, чем на пьяную. Щёки Гарри полыхают, словно от раскалённого костра, когда он вновь и вновь возвращается к тому моменту, когда смотрел Луи в глаза. И только теперь он понимает, что уже битый час решает одно единственное задание по алгебре, но не может сосредоточиться на нём, потому что думает о Луи.       — Привет.       Он поднимает взгляд и вопросительно приподнимает бровь, глядя на Джеймса, загородившего ему солнечный свет. Сегодня отличная погода, поэтому после школьных занятий Гарри решил поделать домашнюю работу, устроившись за столиком на площади. Стоило ожидать, что что-то его да отвлечёт, конечно. Но он уж точно не ожидал, что его решит отвлечь «шестёрка» Луи.       — Я думал, что ты «заботился о соплеменниках», когда интересовался о моём самочувствии вчера вечером. А в итоге побежал сливать информацию мистеру Томлинсону.       — Не понимаю, о чём ты, — усмехнувшись, произносит Джеймс, сверкнув глазами. — Да даже если и так: он говорит — я делаю. И ты должен поступать также, если он обратится к тебе с просьбой.       — Что тебе нужно? Ты мешаешь мне учиться.       — Не хочешь вступить в близкий круг Луи?       — С чего это вдруг? — удивлённо переспрашивает Гарри, в недоумении оглядываясь по сторонам, чтобы найти сына главы, но не замечает его нигде поблизости.       — Ну, мало ли. Может, ты хочешь поработать на благо общины.       — Я итак работаю на благо общины, — немного обиженно проговаривает Гарри. — Я помогаю всем, чем могу. Как ещё я могу помочь?       — Луи придумал бы тебе применение, — пожимая плечами, отвечает Джеймс и задумывается. — Например, улучшить правовую систему или ещё что. Или ты мог бы обучиться медицине...       — Что тебе нужно? — вздохнув, спрашивает Гарри.       — Мне — ничего.       — Хорошо, — говорит он, а затем, набравшись уверенности, спрашивает: — А что нужно Луи?       Джеймс в замешательстве хмурится, растерянно смотрит на него, а через пару неловких секунд разворачивается на пятках и быстро уходит, скрываясь за углом трактира. Гарри смотрит туда ещё несколько секунд, а затем видит, что из-за него появляется Луи, опираясь плечом о стену и глядя в его сторону. Хотя щёки Гарри вновь вспыхивают, он расплывается в улыбке и поднимается с лавочки, собирая вещи. Лучше позанимается в библиотеке, это будет продуктивнее.

Апрель 29, 2828. Суббота

      Порой Гарри кажется, что он умрёт в одиночестве. Он общается со многими альфами колонии, но никто из них не заинтересован в нём всерьёз. Некоторые делают неприятные непристойные предложения, но Гарри не хочет опускаться до промискуитета, не хочет быть игрушкой для утех. Вот и сейчас он чувствует, что вот-вот разрыдается, когда Фред, его одноклассник, который ему когда-то нравился, опускает ладонь на его колено и недвусмысленно ведёт её вверх по бедру.       — Так ты придёшь ко мне? — почти на ухо спрашивает Фред, игнорируя тот факт, что Гарри ловит его руку и пытается отпихнуть от себя. — Приходи. Повеселимся.       — Нет, отвали от меня, — в очередной раз отталкивая его, ворчит Гарри. — Я тебе не какая-нибудь шлюха, чтобы ублажать тебя.       — Да брось, у тебя всё равно никого нет. Кто-то же должен сорвать твою розу, м?       — Сейчас я твою розу сорву, — неожиданно прямо у них над головами раздаётся холодный, почти стальной, голос Луи.       Гарри буквально вскидывает голову, чуть не ударившись о каменную кладку ратуши и встретившись взглядом со взглядом Луи, мрачно выглядывающего из окна первого этажа и подпирающего голову рукой. Фред рядом с Гарри издаёт громкий сглотнувший звук, а затем неловко убирает от него руки и отодвигается немного подальше на лавочке.        — Ещё раз услышу, что ты до кого-то домогаешься против воли второго, окажешься в Норе рядом с Патриком. Услышал? — с угрозой в голосе проговаривает мистер Томлинсон, и Гарри оглядывается на одноклассника, видя, как он испуганно кивает. — Пошёл прочь.       Гарри и глазом моргнуть не успевает, как Фред ретируется, а затем он вновь смотрит на Луи, ожидая, что его уже не окажется в окне, поэтому даже неловко приподнимая плечи, когда их взгляды вновь встречаются. Луи всё ещё мрачен и задумчив, но он всё-таки улыбается, хотя и не так радостно, как это бывает обычно. Что-то случилось?       — Как дела? — тихо спрашивает Гарри, неловко забираясь на лавочку с ногами и разворачиваясь к Луи полубоком. Теперь во взгляде Луи читается удивление и любопытство, хотя он всё ещё выглядит невесёлым.       — Бывало и лучше. Он всё время пристаёт к тебе?       — Нет. На самом деле он единственный, кто когда-либо предлагал мне интим.       — Почему? — Этот вопрос сбивает с толку, поэтому Гарри вопросительно вскидывает брови, чуть наклонив голову, словно пёс. — Ты привлекателен, разве у тебя не должно быть множество поклонников?       — А разве же Вы не знаете, почему у меня их нет, мистер Томлинсон? — отвечая-таки, пускай и вопросом на вопрос, Гарри опускает взгляд. — Все знают, и Вы тоже знаете: я бракованный омега, почти бета.       — Не говори так, — вежливо произносит Луи, и это заставляет Гарри вновь посмотреть на него. — Ты просто цветёшь дольше остальных. Это нормально, что у кого-то течка наступает на следующий день после шестнадцатилетия, а у кого-то через несколько месяцев.       — Через несколько месяцев, но не через несколько лет, мистер Томлинсон.       Какое-то время Луи выглядит задумчивым, но затем он говорит:       — Ты ведь любишь читать, верно? — Гарри неловко кивает, не понимая, причём здесь это. — Однажды я около года провёл в поселении Хелике, это в Греции, на севере полуострова Пелопоннес между заливом Патраикос и Коринфским заливом. Там я узнал много нового, прочитал множество различных книг. Одна из них была о физиологии людей Прежней Цивилизации, ещё до Великой Эпидемии. Там говорилось, что у девочек было что-то вроде омежьей течки, но вместо смазки у них шла кровь. У кого-то менструация начиналась в десять, у кого-то в тринадцать, а у кого-то в шестнадцать лет, и это не было чем-то зазорным. Поэтому, тот факт, что у тебя в восемнадцать лет всё ещё ни разу не было течки, не делает тебя бракованным. Те, кто говорят иначе, просто глупцы.       Покалывающее ощущение в носу даёт Гарри понять, что ещё немного, и он расплачется. Все вокруг напоминают ему, что с ним что-то не так, и один лишь Луи сказал, что всё в порядке! Даже мама и сестра смотрят на него с сочувствием, и от этого только хуже.       — Спасибо, мистер Томлинсон.       — Пожалуйста, зови меня по имени, Гарри.       — Спасибо, Луи... — смущённо исправляется он, а тот лишь кивает и, кажется, собирается закончить этим беседу и вернуться к своим обязанностям, но из Гарри буквально вырывается: — Могу я спросить?       — Конечно.       — Зачем ты подсылаешь ко мне Джеймса? Он приходил ко мне в школу вчера и спрашивал, всё ли у меня в порядке. Что должно быть не в порядке?       — Ничего. Но если бы было, я надеюсь, ты бы сказал честно. Я хочу быть хорошим главой Александрии, когда окончательно займу место своего отца. И я хочу заботиться о каждом жителе, особенно о более уязвимых членах нашего сообщества.       — Думаешь, я уязвимый? — с невольной обидой переспрашивает Гарри.       — Честно? — уточняет Луи и продолжает лишь после утвердительного кивка. — Считаю. Ты единственный совершеннолетний александрийский омега, у которого нет ни супруга, ни метки альфы. Ты находишься в уязвимом положении, когда любой альфа может взять тебя силой и предъявить свои права на тебя. Поэтому я считаю своим долгом приглядывать за тобой пристальнее, чем за многими. Ты замечательный юноша, и мне бы не хотелось, чтобы с тобой произошло нечто страшное. Поэтому, пожалуйста, будь честен со мной. И с Джеймсом, потому что он — моя правая рука. Одна из них.       Гарри невольно представляет себе образ Шивы, верховного индуистского божества со множеством рук. И только теперь понимает, насколько хорошо этот образ подходит Луи. Он тоже имеет и позитивные, и негативные ипостаси: Луи, как и Шива, — защитник мироздания, но часто оказывается во главе страшной «демонической» свиты, ужасен в гневе.       Он не может не посмеяться, когда думает об этом, и его радует, что Луи больше не выглядит таким злым, как несколько минут назад.       — Спасибо, Луи. Правда спасибо тебе. Ты действительно хороший заместитель главы, я всегда так считал. Но тебе не нужно беспокоиться обо мне, потому что я в порядке. Но, если что-то будет не так, я обязательно обращусь к кому-нибудь за помощью.       — Прошу, обращайся к людям, приближенным ко мне. Я доверяю всем в Александрии, но люди, приближенные к моей семье — проверенные люди, которым ты точно сможешь довериться.       Гарри смущается, потому что никто и никогда прежде не говорил ему таких вещей, тем более альфы. Это очень приятные слова. Луи словно проявляет заботу о нём, и в моменте это оказывается так приятно... Даже, когда Луи уходит вглубь ратуши, возвращаясь к своим делам, Гарри не может перестать улыбаться: слишком приятно. Но затем он понимает, что это не более, чем вежливость, чуть большая, чем та, к которой Гарри привык, но вежливость. Луи не пытается позаботиться лично о нём, он пытается позаботиться о каждом.