Агнцы на заклании

Посмотри мне в глаза И скажи, что всё не в порядке, Или люди несчастливы, И река высохла до дна. Ты думал, что сможешь выйти на свободу, Но система создана так, что, Если ты прислушаешься, То услышишь стук в свою парадную дверь. ©

⚫️

      Последний месяц осени в Лондоне всегда промозглый, наполненный влагой, наводящий меланхолию или депрессию, поливающий дождями и встречающий первыми заморозками. Впрочем, кому-то такая погода даже нравится, туристы толпами приезжают в страну, чтобы ощутить на себе все прелести знаменитой британской погоды. Экскурсии по городу плавно перетекают в музеи и пабы, заменяя прогулки по городу посиделками в сухом и укромном месте.       Вот и сейчас некая компания туристов расположилась за столиком одного паба на окраине города, желая укрыться от неприятного моросящего дождя за окном. Несколько парней: альф и омег, распивают алкогольные напитки, шутят, веселятся, кто-то заигрывает друг с другом, а кто-то старается вести себя тише. Ким Намджун, сидящий за соседним столиком, молчаливо наблюдает за компанией, опрокидывая в себя очередную порцию алкоголя. Он играет желваками, разглядывая симпатичного омегу, что тоже задумчиво сидит чуть поодаль от своих друзей, и смотрит в пол нечитаемым взглядом. У Намджуна всё плывёт перед глазами, действие алкоголя даёт о себе знать, и он что-то бормочет себе под нос, а после поднимается и шагает в сторону соседнего столика. Останавливается у молодого омеги, тот поднимает на него свой взгляд и смотрит вопросительно. Намджун покачивается и одной рукой ухватывается за спинку кожаного дивана, на котором сидит незнакомец, чтобы не упасть.  — Чимин? — прокашлявшись, спрашивает Намджун, растирая влажные глаза грязными руками. — Чимин? Как ты…  — Вы ошиблись, господин, — отвечает за омегу сидящий рядом альфа. — Нашего друга зовут не Чимин. Да и никаких Чиминов мы знать не знаем.  — Вы — корейцы, — озвучивает всем известный факт Намджун, ведь за столиком действительно расположилась компания туристов из Южной Кореи. — Почему Чимин с вами? — Ким пытается схватить омегу за грудки, но его отталкивает рядом сидящий альфа.  — Иди проспись, дядя, — высказывается ещё один парень в грубой форме, поднимаясь с диванчика. — Нам проблемы не нужны. Думаю, тебе тоже.       Намджун переводит взгляд на говорящего, у него уже двоится в глазах, но он пытается поймать фокус. Остальные альфы тоже поднимаются с мест, всем видом давая понять, что настроены решительно и своего друга-омегу в обиду не дадут. Намджун скользит взглядом по каждому, пытаясь вспомнить, когда он крайний раз видел компанию корейцев в Лондоне, а среди них… Чимина. Вернее, парня похожего на Чимина.  — Может, Вам нужна помощь? — задаёт вопрос тот самый омега, к которому изначально подошёл Намджун. — Может вызвать такси?  — Чимин…  — Извините, но Вы ошиблись, — поджимает губы парень. — Такси?  — Такси, — сдаётся Намджун, роняя голову. Он сильно перепил, его даже подташнивает, но остатки разума намекают ему, что отправиться домой — лучшее решение.       Компания земляков действительно помогает с вызовом такси, с трудом выпытав у Намджуна его адрес. Чёрный автомобиль, с оранжевыми шашечками на крыше, быстро довозит Кима до его дома, объезжая огромные лужи, образовавшиеся после дождя, а тот всю дорогу проводит лёжа на заднем сидении, и прикрыв глаза. Он вспоминает Чимина, вспоминает того парня из паба, так похожего на него, и эти воспоминания разрывают на куски, душат, раскалывают сознание, проходя по нему иглами острыми. Намджун мысленно переносится туда. Туда, где они ещё были вместе.

flashback

 — Переезд? — Чимин ошарашено смотрит на Намджуна. — Переезд в Лондон? Зачем?  — Я связался с одним человеком, потенциальным клиентом, — отвечает альфа, облокачиваясь к стене. — Он согласен на все условия, но выдвинул своё. Обязательное присутствие в его городе.  — Что ты имеешь в виду? — не понимает омега, попутно обжаривая мясо на сковороде, и глядя на мужа через плечо. — Разве твоим бизнесом невозможно управлять дистанционно? Ты ведь сам говорил…  — Невозможно, — грубо прерывает омегу Намджун. — Где дети?  — В игровой, — тихо отвечает Чимин, ополаскивая руки и вытирая их полотенцем.  — Почему ты не с ними? — недовольным тоном продолжает допрос альфа. — Если с ними что-то случится?  — У меня радионяня с собой, — Чимин показывает мужу на устройство. — Всё тихо. Но я проверю.  — Проверь, будь так добр, — хмыкает Намджун, попутно шлёпая удаляющегося омегу по ягодицам.       Чимин уходит в детскую комнату, а после возвращается на кухню с детьми: с пятилетней Тэиль и трёхлетним Сонгуком. Чимину двадцать три года, а он уже папа двух прекрасных ребятишек, рождённых от Намджуна — его мужа. Их брак нельзя назвать счастливым, их отношения нельзя назвать любовью. В этой семье всё сложно, запутанно, а ещё безвыходно — так считает сам Чимин.       Намджун встретил Чимина, когда тому было семнадцать. Он потерял родителей, а ещё потерял себя в этой жизни. Альфа взял его «под своё крыло», обещал золотые горы, обещал счастливую жизнь, а в итоге… А в итоге оказался абьюзером и последним подонком, каких ещё поискать. Чимин всё понимает, он действительно всё понимает, но уйти от него попросту не может. Намджун угрожает, Намджун манипулирует и шантажирует, Намджун изменяет, Намджун ведёт себя, мягко говоря, по-свински, а Чимин остаётся лишь ради детей, стараясь по максимуму закрывать глаза на выходки мужа, а тот наглеет. Наглеет так, что Чимину и не снилось. И он давно бы ушёл, давно бы собрал котомку с вещами, да только дети… Он точно знает, что никогда не увидит их, ничего не докажет даже через суд, ведь у Намджуна собственная юридическая компания. Вот и остаётся вздыхать украдкой, плакать бессонными ночами, утирая слёзы солёные, и обнимая спящих Тэиль и Сонгука.  — Подготовь себя после ужина, — командует Намджун, пока Чимин раскладывает еду по тарелкам. — А завтра начинай собирать вещи. Вылет в Лондон через неделю.  — Хорошо, Намджун, — кивает омега. Он не хочет готовить себя после ужина. Не хочет собирать вещи и переезжать в этот далёкий Лондон, в котором ему всё чуждо. Но в этом доме никто давно не спрашивает его мнение. И Чимин знает, что их отношения неправильные, что Намджун — абьюзер. Знает, но дети… Он слишком сильно их любит, потому и терпит всё. Терпит побои; насилие, как психологическое, так и физическое; измены; угрозы; все принижения. Чимин просто не видит выхода: у него в этом мире никого. Родителей нет, друзья все остались в прошлом, в том, где он ещё не был знаком с Намджуном. Есть только малышка Тэиль и зайчонок Сонгук, в которых он находит свою радость и успокоение.       Этой ночью Намджун снова берёт его силой. Чимин не хочет, но не вырывается, не кричит, чтобы детей не разбудить. Намджун жесток, он любитель бдсм-практик, только он, похоже, даже не догадывается, что любая бдсм-практика должна происходить по обоюдному согласию, которого в их «семье» попросту нет. Намджун оставляет алые и бордовые следы на нежной коже с пожелтевшими пятнами синяков, придушивает, снова ставит болючие метки. В комнате смешиваются два аромата: Намджун пахнет виски, и это не от выпитого за ужином алкоголя, это его природный запах, он сладковатый, с нотками ванили и крем-брюле, отдающий сосной, немного кокосом, сухофруктами, грецкими орехами и капельку гвоздикой. Чимин пахнет, как зелёный чай. Такой тонкий, свежий, бодрящий, с лёгким шлейфом древесины… Намджун с ума сходит от запаха омеги, у него кружится голова, ноздри и лёгкие заполняются свежестью ароматной, и он сильнее вдалбливается в напряжённое тело. Он шипит и велит расслабиться, но Чимину не позволяет это сделать боль. Он каждую ночь молит всевышнего о том, чтобы у его мужа член отсох, а лучше отвалился, это не шутка, он действительно этого хочет, ведь тогда он больше не причинит ему боли. Не в сексе точно.  — Всё, детка, уходи, — Намджун слезает с распластанного тела. — Уходи к себе в комнату, я хочу спать один.       Чимин соскребает себя с чёрных простыней, на которых не заметны капли крови, на негнущихся пробирается в свою спальню, а после всю ночь проводит в слезах, растирая опухшее лицо и снова упрашивая вселенную о своём заветном желании. Он проверяет детей, что спят сладким и мирным сном, а под утро засыпает, чтобы, поспав буквально пару часов, вновь приступить к своим домашним обязанностям, к уходу за детьми, а ещё сбору вещей. Впереди переезд в Лондон.

flashback end

 — Приехали, — таксист выводит Намджуна из полудрёмы, тянется рукой за смятыми купюрами. — Всего доброго.       Намджун не отвечает, он покидает автомобиль, заходит в подъезд собственного дома, поднимается на двенадцатый этаж. Он разувается, идёт на кухню, чтобы налить себе воды из графина, а после отправиться спать. Детей дома нет, они в пансионате, Намджун просто не в состоянии сейчас заботиться о них, да он не слишком-то и хочет. Это Чимин всегда отвечал за семейный очаг, за воспитание Тэиль и Сонгука, он за всё отвечал, но это было раньше, а теперь…       Намджун залпом выпивает два стакана воды, умывается ледяной из-под крана, сбрасывает с себя одежду и решает принять ванну. В квартире преобладают тёмно-синие и чёрные оттенки интерьера, даже ванная в таких цветах выполнена. Так решил Намджун, предпочитая окружить себя тьмой — под стать внутреннему миру. Альфа забирается в тёплую воду, прикрывает глаза, желая расслабиться. Он не сразу обращает внимание на какой-то стук, списывая это на ветви деревьев, бьющие в окна, ведь на улице непогода, льёт дождь и ветер бушует. Стук не прекращается, лишь усиливается, и Намджун понимает, что кто-то стучит в парадную дверь.  — Что за черти принесли кого-то на мой порог в полночь, — Намджун выбирается из ванной, обматывается полотенцем, и обращает внимание на настенные часы, что показывают ровно двенадцать ночи. — Сумасшедшие люди.       Альфа шагает в прихожую, смотрит в глазок на двери, но никого не видит. Ким только делает шаг назад, как стук повторяется.  — Что за дьявол? — выкрикивает Намджун, и распахивает дверь. На пороге он никого не обнаруживает. — Что за шутки?!       Мужчина выходит из квартиры, осматривается. За дверью никого, но в пространстве… В пространстве стоит какой-то дикий холод, будоражащий и заставляющий покрыться мурашками. Намджун списывает это на тот факт, что он только что из ванной, а на дворе давно не лето… Альфа качает головой, ещё раз осматриваясь, но, так никого и не обнаружив, возвращается в квартиру. Он ополаскивается в душевой кабине, чтобы окончательно смыть с себя остатки пены, но вода, только что горячая и приятно обжигающая тело, вдруг становится ледяной. Он яростно жмёт по сенсорным кнопкам, но вода, кажется, становится ещё более холодной. Намджун отходит к стенке, но стылый поток льётся, обрызгивает неприятно, превращая пространство в Антарктику.       Выругавшись, Намджун выскакивает из кабины, растирает замёрзшее тело полотенцем, надевает тёплые вещи. В его голове туман, а конечности неприятно застужены, он выходит из ванной, спешит очутиться в постели и укутаться в одеяло, как в кокон. Сон не приходит, а в дверь снова кто-то стучит, но альфа решает, что это ему кажется на фоне алкоголя, что этого стука и нет вовсе, а холод, что окутал квартиру, и ощущается даже через одеяло — является последствиями отключения горячей воды, из-за которой он промёрз до костей. Он ещё долго не может согреться, вертится в кровати волчком, и засыпает лишь под утро, видя во сне повторяющиеся картинки из прошлого, что сплошной стеной заполонили сознание и не дают покоя. Покой для Намджуна теперь — роскошь.

flashback

 — Я не понимаю, Намджун, — у Чимина трясутся губы, в ушах гул, а на глазах слёзы. — Что ты только что сказал? Повтори.  — Ты всё слышал, — альфа беззаботно размешивает свой сахар в чае, пока омега стоит рядом, потряхиваясь, как самый загнанный и запуганный человек в мире.  — Ты с ума сошёл? — Чимин облизывает пересохшие губы, они обветренные и потрескавшиеся, на них неприятный металлический привкус. — Намджун…       Мужчина швыряет в сторону омеги папку с документами. Внутри куча договоров, соглашений, десятки листов, заверенных и подписанных. Чимин должен стать суррогатным папой. Его не спросили об этом, не поинтересовались, посчитав за вещь… Нет. За существо для вынашивания. Инкубатор. Чимин — живой инкубатор.       По мнению его же собственного мужа.  — Намджун, пожалуйста, — омега заходится в плаче, размазывает влагу по щекам, падает на колени и цепляется за ноги альфы, ползает по полу, умоляет, просит остановиться, одуматься, не совершать такую ошибку… — Я же не смогу, Намджун…  — Сможешь, — безэмоционально чеканит альфа. — Ты не зря недавно прошёл полное медицинское обследование. С твоим организмом всё в порядке, а значит ты сможешь выносить этого ребёнка. Возможно, даже не одного.       У Чимина кровь стынет в жилах, и он это явно чувствует. В его голове глухой шум, смешанный с туманом, а по онемевшему лицу текут влажные струйки. Он всё ещё сидит на полу, вцепившись маленькими ручками в штанину брюк альфы, смотрит, как загнанный пёс, и не понимает когда его муж превратился в настолько жестокого тирана.  — За что? — Чимин задаёт лишь один вопрос. В его голове пустота, но он хочет получить ответ. Он ведь заслужил хотя бы это? Простой ответ, который, может быть, хоть как-то расставит всё по своим местам.  — Ты же должен как-то отрабатывать свой хлеб, — Намджун брезгливо отталкивает омегу ногой. — Ты хорошо устроился, Чимин. Живёшь в хоромах, — окидывает широким жестом Лондонскую квартиру, в которую они заселились недавно и закончили с ремонтом. — Как сыр в масле катаешься, ничего не делаешь, даже детьми не занимаешься, как положено.  — Я… — Чимин хмурит брови, растирает опухший нос. — Я занимаюсь детьми. А ещё я выполняю все функции лучшей домохозяйки, Намджун…  — Я мог бы нанять и её, — усмехается альфа. — Но мне нужен ты, — опускается и ухватывает всеми пальцами за подбородок. — А вернее, твой организм для вынашивания детей.  — Намдж…  — Тссс, — альфа прикладывает указательный палец ко рту омеги. — Ни слова более.       Намджун поднимается и уходит в свою комнату, по дороге он злобно отпинывает ногой упавшую со стены картину. Картину, нарисованную его мужем. Чимин — любитель творчества, и это единственное, после детей, в чём он находит своё спасение. Вот только никто не ценит, но надеяться на это — смешно.       В договоре, что изучает Чимин, сидя на полу кухни, в реке собственных слёз, всё чётко и прозрачно. Он — инкубатор. Оплодотворитель — Намджун. У будущих родителей ребёнка нет никаких возможностей завести детей, они оба бесплодны, они оба корейцы, они оба баснословно богаты. Альфа каким-то образом вышел на Намджуна, и именно за этим они переехали в Лондон — в город, где проживают будущие родители малыша. С законами всё сложно, в Великобритании такие вещи запрещены на законодательном уровне, но кто ищет, тот всегда найдёт, а у Намджуна своя юридическая фирма, что способствует заключению такого рода договора и обхождению всех подводных камней.       Чимин искренне не понимает зачем. Для чего его мужу такая афера? Но немногим позже он видит суммы, о которых договорились двое альф и всё становится на свои места. Он видит эти цифры, а перед глазами всё плывёт. Стоимость его собственного ребёнка. Чимину становится так страшно, как никогда ранее… Он с трудом соскребает себя с пола, но только от того, что радионяня сработала, и дети зовут в свою комнату. Его ноги не гнутся, но он, держась за стены, дабы не потерять равновесие, шагает в детскую. Он обнимает Тэиль и Сонгука, плачет, сильно плачет, понимая, что его муж подписал договор, которого его не избежать. Да, там такие суммы, которые им можно лишь за несколько лет заработать, а тут какие-то девять месяцев и дело сделано… Да вот только сделано оно ценой Чимина, его тела, его организма, а ещё их ребёнка, которого Намджун попросту решил продать.  — Папочка, почему ты плачешь? — Тэиль обнимает за шею, а Чимин гладит её по голове, зарываясь руками в пушистых волосах, таких растрёпанных и таких любимых… — Папочка?  — Всё хорошо, зефирка, — Чимин чмокает дочь в мягкую щёчку, и притягивает к себе Сонгука, у которого в руках бурый мишка. — Всё хорошо, мои золотые.       Чимин понимает, что ему не избежать задуманного. Куда ему податься? Куда? Семьи нет. Правоохранительные органы не помогут, они в чужой стране, да и Намджун хороший юрист… Сбежать? А дети? Взять с собой? Его найдут. Его стопроцентно найдут, а потом… Чимин не хочет даже думать об этом. Он не за себя боится, а за сына с дочерью. Этот псих способен на многое, а любви к детям у него не имеется, учитывая, что он готов п р о д а т ь собственного ребёнка, получив за эту несколько пачек зелёных, или же круглый счёт в банке.  — Я не покажу тебе более своих слёз, — Чимин сжимает зубы до скрипа, а вместе с ними и кулаки. — Ты не увидишь этого, Намджун. Я не доставлю тебе такого удовольствия. Не доставлю.

flashback end

      Ночь всегда сменяется утром, а день вечером. Недели летят одна за другой, а Намджун всё так и сидит в своей квартире, лишь изредка выходя из дома, чтобы купить необходимые продукты. Прошёл почти месяц от случившегося, а альфа всё ещё не может до конца прийти в себя. Тем не менее, крайние несколько дней он тратит на многочасовые посиделки в интернете. Он блуждает по сайтам знакомств, общается, перебирает омег пачками, но не может найти нужного. Намджуну необходим новый инкубатор.  — Господин Ким? — слышится на том конце провода, когда альфа отвечает на звонок телефона. — Вам удобно говорить?  — Да.  — Скажите, как продвигаются Ваши дела с Чимином? — интересуется собеседник.  — Мы работаем в этом направлении, — врёт Намджун. — Я дам Вам знать, когда всё получится.  — Я даю Вам ещё один месяц, — строго и безапелляционно. — Если ничего не сдвинется с места — мы будем вынуждены найти других исполнителей.  — Я услышал Вас.       Намджун отшвыривает телефон в сторону, подрывается с места, мечется по комнате, руша всё вокруг. Он срывает со стен картины, картины, которые рисовал когда-то Чимин, пинает их, рвёт полотна. Он переворачивает вверх дном добрую половину дома, разбрасывая предметы гардероба и интерьера. Он беснуется, и долго не может успокоиться. Ему срочно нужен новый инкубатор. Слишком срочно.       Вполне логично подумать, что Намджун — психопат. Что у него есть ряд психических отклонений и заболеваний, что ему давно пора в сумасшедший дом, но… Единственный его диагноз — жадность. Застилающая глаза и разум, лишающая умения здраво мыслить, заполоняющая каждый миллиметр чёрной, давно прогнившей души. Намджун всегда был таким, а со временем, с возрастом, его жадность перешла все границы дозволенного. Опустошила его, как личность, окончательно, разрушила жизнь, семью, убила. Убила его омегу, что был верен до последнего, что был с ним, что исполнял все его приказы и прихоти, что родил четырёх детей.       Четырёх.       Тэиль, Сонгука, а после ещё двух. Проданных.       Намджун был весьма богат, занимаясь своей юридической фирмой, он мог позволить себе всё и даже больше, но стремление к миллионам сделало из него монстра, чудовище. Он забыл обо всём, перестал быть человеком, стал безжалостным существом, а Чимин тогда понял, что жизнь в Сеуле, та жизнь, что казалась адом — была раем, в крайнем случае чистилищем, чем-то промежуточным, ведь ад — он начался в Лондоне.  — Чертовщина! — ругается Намджун, вновь возобновляя свой поиск в интернете. Это самый простой способ знакомств, да только найти кого-то подходящего очень и очень непросто. Намджуну нужен молодой омега, кореец, кореец в Лондоне! Он должен быть несчастным, это обязательное условие, он должен быть таким, как когда-то был Чимин. Чтобы Намджун смог его «отогреть», а после безжалостно, варварски использовать в собственных целях.       Поиск не даёт плодов, а сроки — месяц. Заказчик церемониться и ждать не будет, не смогли зачать ребёнка в необходимый период — прощайте. Намджун никому не сказал о произошедшем с Чимином. Разумеется не сказал. Иначе бы с ним тут же разорвали договор, а Намджуну это не нужно, ему бы омегу поскорее найти. Нет, не омегу. Инкубатор.       Поужинав полуфабрикатами, приготовленными в микроволновой печи, Намджун понимает, что время снова близится к полночи, а его день вновь прошёл впустую. Он направляется в душ, чтобы избавиться от стресса. Он без омеги уже месяц, а организм давно просит разрядки. Не смотря на то, что он живёт один, и может заниматься самоудовлетворением где угодно — Намджун предпочитает делать это в душевой кабинке, стоя под приятными и тёплыми струями воды, стекающими по телу, смывающими всю лишнюю энергетику, очищающими и тело и мозг.       Мужчина настраивает тёплую воду, вспоминая о недавнем случае с её отключением и ёжась. В их элитном доме никогда не происходило ничего подобного. Какие ещё отключения горячей воды? За этими размышлениями, он приступает к делу. Проходит крепкими пальцами по члену, большим массирует головку, закусывает губу, и откидывает голову назад, прислоняясь к стене. Отчего-то в голове всплывает образ того парня из паба, что был очень похож на Чимина, и Намджун активнее двигает рукой, тяжело дыша, и держась свободной рукой за боковую стенку.       Чимин всегда был во вкусе Намджуна. Милый и хрупкий, нежный и светящийся. Да, светящийся чем-то особенным, но не счастьем. Намджун понимает, что Чимин никогда не был счастлив с ним, даже в самом начале отношений. А Намджуну всегда было всё без разницы, он не за счастьем в этот мир пришёл, а за собственным удовольствием животного характера, и ещё деньгами. Большим количеством денег.  — Сука!!! — орёт альфа, отскакивая от потока воды. — Сука!!! Да что это???       Вода в кране на этот раз становится горячей. Невыносимо горячей, кипящей, будто это не вода вовсе, а раскалённая лава. Будто в его душевой кабине только что произошло извержение вулкана.  — Какого хуя? — негодует мужчина, выскакивая из кабинки. Он искренне не понимает, разве это возможно? Разве не повредились бы от таких температур водопроводные трубы? Это мистика, не иначе. Не бывает кипящей воды из-под крана. Не бывает такого адского пекла.       Намджун с опаской смотрит на душ, одновременно с тем ощущая неимоверный холод за его пределами. Он бросается к батареям, чтобы проверить отопление, — оно есть. Но почему так невыносимо холодно? Почему у него изо рта пар при дыхании, а вода в душе, что всё ещё включена, бурлит и уже шипит, кажется?       Мужчина встряхивает головой, ощущая как учащается его сердцебиение. Липкий страх постепенно расползается по сознанию, затмевая собой всё вокруг. Намджуну действительно не по себе. Происходит нечто аномальное, не поддающееся объяснениям, и это не впервые.  — Чертовщина… — бормочет альфа, найдя в углу ванной швабру, а после пытается ею нажать на кнопки выключения воды, ведь самому заходить внутрь душевой — равносильно свариться заживо. Ему удаётся отключить воду попытки с восьмой, не меньше, и альфа немного выдыхает, вновь замечая облако пара. — Нет, это точно какая-то блядская чертовщина… — Намджун оборачивается в сторону большого зеркала, что висит на стене ванной. — Блять!!!       Альфа выбегает из ванной на трясущихся. Его колотит, а сердце свой ритм отдаёт в ушах. Он вопит, стучит зубами, отбегая в дальний угол комнаты, его состояние близко к предобморочному, а в воздухе всё такой же холод дичайший. Он сам себя обнимает за плечи, скатывается по стенке на пол, скулит и трясётся, мотает головой, а с волос летят брызги воды. Он поверить не может в увиденное, снова списывает всё на алкоголь, но потом вспоминает, что не употреблял сегодня, отчего трясётся ещё сильнее.  — Я не сошёл с ума, — раскачивается со стороны в сторону. — Нет, нет, нет… — садится к стене полубоком и бьётся головой. — Нет, нет, не сошёл…       В зеркале, что висит в ванной комнате, он увидел Чимина. Его Чимина, того самого — нежного, родного даже вроде, с его тёмно-синими волосами… Только кожа бледная, а на лице улыбка. Не та улыбка, что он дарил альфе в начале их отношений. Иная, устрашающая, больше похожая на оскал бешеного животного. А кожа, да, кожа будто прозрачная. В зеркале… Нет, Намджун точно потихоньку сходит с ума. Или?  — Нет, — отрицательно и очень быстро мотает головой альфа. — Нет, блять, нет! Не может быть!       На кухне что-то падает и разбивается. Это становится последней каплей. Этот звонкий и противный звук выворачивает наизнанку, но Намджун ползёт туда, ползёт на четвереньках в сторону кухни, чтобы закрыть дверь плотно, и не слышать этого больше. Ему сейчас так сильно хочется куда-то спрятаться, раствориться, испариться, переместиться на другую планету, или в другое измерение. Чимин… Но как же?       Намджун доползает до кухни и видит на полу осколки своей любимой чашки. Новая волна дрожи разносится по всему телу, а вместе с ней и слёзы. Намджун вообще никогда не плачет, но теперь… Он замечает возле осколков клочок бумаги. Невозможно поверить, да что же это… Альфа подползает, аккуратно берёт обрывок, вертит в руках. Дьявол. Это клочок листа с того договора, с первого договора на продажу ребёнка. Руки трясутся и не слушаются, он разворачивает листок, уже понимая, что внутри что-то есть. Хотя… Разве это поддаётся пониманию и какому-то логическому объяснению?       «Ты делал из меня жертву. Но теперь жертва — ты.»       Мужчина отшвыривает от себя листок, подрывается с места, поднимается с колен, убегает из кухни, завывая и обливаясь холодным потом. Его глаза бегают, а руки ледяные. Он, абсолютно голый, вновь забивается в угол комнаты, будто ища в нём своё спасение. На пол звучно падает картина. Одна из написанных Чимином, на ней ирисы. Их четыре.       В Корее цифра четыре символизирует смерть. Эта картина была у Чимина последней. Он будто знал что-то, будто чувствовал.       На записке, что получил Намджун — почерк Чимина. Он его узнал бы из тысячи, очень необычный, красивый, аккуратный. Вот и эти слова выведены старательно, красным цветом выведены, прямо поверх подписи Намджуна на договоре.  — Не может быть, — альфа хватается за собственные светлые волосы, оттягивая в разные стороны, и совсем не чувствуя боли. Он не хочет верить в происходящее, ему даже проще было бы признаться себе в том, что он сошёл с ума, чем смириться с… присутствием Чимина. — Нет же, нет, такого просто не может быть…       Намджун вновь завывает, кусает свой кулак в районе костяшек, слёзы противно стекают по шее, ниже и ниже, обжигают замёрзшее тело. Да, альфа не хочет верить в происходящее, но происходящее уже здесь. Оно действительно есть, и от этого никуда не деться. Чимин оставил ему послание, оставил неспроста, заслуженно. И Намджун понимает, он прекрасно понимает, что всё это — его кара, что он сделал слишком много ужасных вещей, и нет ему за это прощения…       Температура градуса в комнате заметно понижается. Намджун не в состоянии подняться и одеться, он лучше примёрзнет к этому полу, к стене этой, но ни шагу не сделает… Страшно. Часы показывают половину первого ночи. В гостиной с глухим стуком падает на пол ещё одна картина.