Клятва бесчестия

Мира

Он потащил её в темноту, пока она кричала и брыкалась, но его тело было подобно скале, которая не поддавалась, как бы она ни протестовала. Она чувствовала холодную сталь его клинка на своей шее и боль, когда он начал резать её кожу, но ей было всё равно. Перерезать ей горло было предпочтительнее того, что он хотел сделать. Её глаза в последний раз встретились с глазами Джейме. Какими испуганными и сердитыми они выглядели, когда он смотрел, как она исчезает. В конце концов, что он мог сделать? К его шее был приставлен меч, и трое мужчин следили за ним. Он ничем не мог ей помочь. Мужчина ненадолго отпустил её. Мира попыталась убежать, но ему хватило одной руки на её плече, чтобы не только оттащить её назад, но и повалить на землю. Затем он оказался на ней сверху. Что бы она ни чувствовала раньше, это было ничто по сравнению с паникой, которая охватила её сейчас. Она почувствовала его руку на своём бедре, поднимающуюся вверх, чтобы нащупать край её бридж. — Нет! Отпусти меня! — кричала она, брыкаясь. Именно тогда он ударил её. — Тише, сука! Мир был как в тумане. Она ничего не слышала, кроме звука собственного учащённого дыхания. Что-то тянуло её, а затем она почувствовала, как ткань её туники треснула, и холодный вечерний воздух коснулся её обнажённой кожи. Она перевела взгляд на мужчину, его лицо было искажено и уродливо, изо рта воняло, улыбка была гротескной; он потянулся одной рукой к своим бриджам, а другой — к её ногам. И внезапно страх исчез, или, скорее, сменился чем-то другим. Теперь в ней кипел гнев, негодование, готовое взорваться. Она была Мирой Старк, старшей дочерью лорда Эддарда Старка, лорда Винтерфелла и Хранителя Севера; она была сестрой Робба Старка, короля Севера. Она была взрослой женщиной, уважительной и порядочной, которая не питала злобы к своим ближним, и она этого не заслуживала. Никто этого не заслужил. Как он посмел. Она снова начала сопротивляться, не обращая внимания на второй удар по губам; она пиналась, царапалась и кричала. Молчаливого повиновения от неё не будет, только не в этот раз. Он внезапно вздрогнул, отвлёкшись на что-то в глубине пещеры. Мира едва могла различить фигуры, возившиеся у костра. Джейме сопротивлялся. Мира почувствовала, как вес исчез с её тела, когда мужчина двинулся на помощь остальным. Она смотрела, как он уходит, словно в замедленном темпе, но она ещё не закончила с ним. С криком она набросилась на него, схватила за ногу, заставив потерять равновесие. Крупные мужчины падают тяжело, и этот не спешил вставать. Она заметила, что его кинжал выпал из его руки. Она бросилась вперёд, перелезая через него, чтобы схватить его первой. Он потянулся к ней. — Что ты… Мира полоснула его по лицу. Мужчина закричал и схватился за голову. Когда он это сделал, Мира забралась на него сверху. Теперь он был в её власти. «Каково это?» — задалась она вопросом. Она надеялась, что он был в ужасе, что он молился богам, в которых верил, и отчаялся, когда они сказали «нет». Как он посмел. Схватив его нож обеими руками, Мира изо всех сил ударила его в грудь. Возможно, это убило бы его. Раздался тошнотворный хруст и почувствовался хлопок, когда её лезвие прошло мимо его рёбер и глубоко проникло во внутренние органы. Он захрипел, а затем закашлялся и начал отплёвываться; кровь потекла по его губам. Он не мог выжить, но она должна была знать наверняка. Каким-то образом ей удалось вытащить нож, почувствовав, как лезвие царапает кость, и с новым криком она снова опустила его. И снова. И снова. Как он посмел. Как он посмел. Как…

~***~

Мира слегка споткнулась, зацепившись ногой за упавшую ветку. Она быстро пришла в себя, больше временно потеряв равновесие, чем планируя реально упасть, но тем не менее это движение привлекло внимание её спутника. Он молча оглянулся через плечо, но его глаза говорили о многом. Когда её мысли не были заняты чем-то другим, она несколько раз замечала, как он оглядывается на неё. Это тоже не было чем-то незаметным. Он явно смотрел на неё и хотел, чтобы она это знала. Джейме Ланнистер был обеспокоен. Она никогда не видела его таким. То тут, то там проявлялось умеренное беспокойство, в основном, когда речь шла о потенциальных угрозах, но даже в ту ночь, проведённую с Робертом, он скорее оборонялся, чем открыто выражал беспокойство. Теперь его высокомерная натура полностью уступила место более общительному характеру, из-за чего он казался ужасно неловким либо потому что не знал, как правильно взаимодействовать с ней, либо потому что не знал, как обходиться без своей язвительной натуры дольше, чем на несколько часов. Где-то в глубине её сознания кто-то смеялся. Она задалась вопросом, была ли это она. Его взгляд вернулся вперёд, к бесконечно простирающемуся пляжу, по которому они шли с раннего утра. Мира знала, что должна подать ему какой-нибудь знак, дать ему понять, что она здесь, погруженная в эту тихую меланхолию: в конце концов, она терпеть не могла, когда другие беспокоились о ней, даже Ланнистеры. Но слова давались ей тяжело, а язык заплетался, так что она смирилась с молчанием. Мира плотнее закуталась в плащ, хотя ткань, казалось, уже была на пределе. Она почувствовала, как растягиваются швы, но её пальцы всё ещё жаждали большего, онемевшие, с побелевшими костяшками от долгой хватки. Стыд. Это было подходящее слово, не так ли? Это было ужасно. Роббу было стыдно, когда их мать застукала его, когда он тайком возвращался домой после посещения публичного дома; стыдно было Роберту Баратеону за то, что он напал на неё в пьяном бреду. Высокородная леди, которая не сделала ничего, что могло бы спровоцировать столь гнусный поступок, не должна испытывать стыда. Его должны были испытывать преступники, а не жертвы. И всё же, это ощущение хоронило её заживо. Но ведь она поступила неправильно, не так ли? Она убила человека, лишила его жизни собственными руками, обезумев, яростно, зверски. Даже Джейме не мог претендовать на звание мясника, каким была она. Его убийства были чистыми, эффективными и быстрыми, более или менее. Но если бы он не вмешался, Мира не могла сказать, когда бы она остановилась. Её краткое воспоминание о повреждениях, которые она нанесла, прежде чем слезть с трупа, представляло ей невообразимую резню. То, кто когда-то было мужчиной, стало чем-то совершенно другим, и всё же она продолжала бы наносить удары. Однако она не жалела об этом. Глубоко внутри неё был твёрдый стержень, противостоявший вихрю мыслей и эмоций. Это была твёрдая вера в то, что она была права, лишив этого человека жизни. Иногда единственным выходом было делать то, что она считала неправильным, и теперь она начинала это понимать. В этом было что-то ещё, поняла она, что-то большее, чем стыд от уязвимости и унижения, больше, чем тот ужасный поступок, на который она пошла, чтобы освободиться. Что-то ещё нависало над ней. Мира остановилась. Она огляделась вокруг, наслаждаясь солнцем и теплом этого дня, лёгким ветерком, который трепал её волосы. Внезапно стало невероятно трудно дышать. — Он бы возненавидел меня… — выпалила она срывающимся голосом. Джейме остановился и повернулся к ней, широко раскрыв глаза, как будто сама мысль о том, что она заговорила, была для него неожиданностью. Она встретилась с ним взглядом, как ей показалось, впервые за целую вечность, хотя прошло не более нескольких часов. — Мой отец… то, что я сделала… он… Он не поймёт. Зачем она ему всё это рассказывает? Разве он не сказал, что его не касается, что она чувствует? Она была просто глупой девчонкой, которая понятия не имела о мире, бесполезной, глупой тратой его времени… Она отвернулась от него, снова глядя на воду, чувствуя себя совершенно одинокой. Джейме подошёл и встал рядом с ней, звук камней под его ботинками выдал его. Она чувствовала на себе его взгляд, но он ничего не говорил. Неужели ему нечего было сказать? Это было совсем на него не похоже. — Он бы не возненавидел тебя, — пробормотал он через некоторое время. — Нед Старк не стал бы винить свою дочь за то, что она защищалась. — Ты этого не знаешь, — ответила Мира, и её губы задрожали, когда она повернулась к нему лицом. — Я не защищалась, больше нет. Я растерзала этого человека… Она заметила, что он смотрит на неё, но не нетерпеливо, как бывало много раз. В его глазах отражалось только понимание, когда она спорила с ним. Затем он почти улыбнулся. — Знаешь, все дети Ланнистеров — прекрасные примеры отцовского разочарования. Ты должна верить мне, когда я говорю, что он не возненавидел бы тебя. — Но я… — Нет, — твёрдо сказал Джейме. — В гуще событий мы совершаем поступки, которые не в силах контролировать. Нет логики, нет времени всё обдумать, только инстинкты и эмоции. То, что ты сделала, было тем, что сделал бы любой; и он это заслужил. Не думай об этом больше. Мира открыла рот, чтобы продолжить спор, но передумала. Она опустила взгляд в землю и неуверенно кивнула, прежде чем её взгляд упал на что-то капающее. Левая рука Джейме была плохо обмотана какими-то грязными тряпками, сквозь которые начала просачиваться кровь. — Ты ране… Она высунула руку из-под плаща, чтобы схватить его повреждённую конечность, но замерла, увидев свою собственную окровавленную руку. Кровь со временем высохла, потемнела и сходила хлопьями с кожи, когда она вытерла один палец о другой. Внезапно кровь снова стала влажной, скользкой и тёплой. Как он посмел. Как он посмел. Как… Джейме схватил её за руку своей здоровой рукой. Вздрогнув, она попыталась отстраниться, но он держал её крепко, пока она снова не узнала его. Он вздохнул. — Пойдём со мной. Пока они шли к кромке воды, Джейме не отпускал её руку. Он крепко держал её, словно был уверен, что она убежит, как только он отпустит её. Впрочем, ему не стоило беспокоиться. В этот момент она последовала бы за ним куда угодно, неуклюже, как бездомная. Когда вода окутала их обувь, он отпустил её, быстро оглядев, прежде чем снять кинжал со своего пояса. Мира моргнула. Он потянулся к её плащу, и она отступила назад. Вздохнув, Джейме медленно поднял обе руки в успокаивающем жесте. Она раньше использовала это на нервных лошадях. — Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Мира доверяла. Но она не могла этого сказать, поэтому просто снова кивнула и позволила Джейме вернуться к работе. — Ты будешь выглядеть нелепо, но, по крайней мере, тебе больше не придётся держаться за плащ, — сказал Джейме; его голос отвлекал её от его действий или, по крайней мере, пытался это сделать. Пока лезвие проходилось сквозь её плащ, звук разрывающейся ткани болезненно вернул её в прошлую ночь, когда туника на ней была порвана. Мира изо всех сил старалась сосредоточиться на его словах. — Ну вот, теперь заткни её за пояс. Оказав ей любезность отвернуться, Джейме подождал, пока Мира расстегнёт пояс на талии и затянет его вокруг двух частей плаща спереди, чтобы оставаться прикрытой, не держась за ткань. Благодаря двум разрезам с обеих сторон к ней вернулась возможность свободно двигать руками. Это было нелепо, но это было лучше, чем то, что было раньше. Мира ещё раз мельком взглянула на свои окровавленные руки, прежде чем опуститься на колени и погрузить их в воду. Она была ледяной, но для неё это едва ли имело значение. Она тёрла руки снова и снова, царапала их ногтями, делала всё, что могла, чтобы избавиться от этого ужасного цвета кожи. Как он посмел. Как он посмел. Она почувствовала руку на своём плече. — Ты закончила. Подняв глаза, Мира на мгновение встретилась взглядом с Джейме и кивнула. Она откинулась назад, усаживаясь на гальку, которой был усыпан пляж, и вытерла руки о плащ. Затем её взгляд обратился к его собственной повреждённой руке. — Можно… можно мне взглянуть на неё? Джейме посмотрела на свою руку. — Всё в порядке. Уголок её рта слегка изогнулся. — Ты никудышный лжец, Джейме Ланнистер. Он вздохнул, колеблясь. Она видела, как он оглядел окрестности, прежде чем сесть на пляж рядом с ней. Мира нежно взяла протянутую руку в свои, осторожно развернула и тщательно осмотрела, прежде чем начать разворачивать ткань, которую поспешно наложили на рану. Эта кровь была другой, сказала она себе. Это была кровь Джейме, не чья-то ещё, и не на её руках. Она могла это сделать, потому что он нуждался в её помощи; она сможет сделать всё, что угодно, если помощь нужна кому-то другому. — Тебе не стоило оборачивать в это, — тихо упрекнула Мира, отбрасывая ткань в сторону. — Одни боги знают, какие гадости на ней находились. — Ты готовишь, разводишь огонь, и вот ты уже мейстер, — поддразнил Джейме. Её губы снова дрогнули, но улыбка казалась такой отдалённой. — Каждая леди знает кое-что, но я выросла с тремя мальчиками примерно одного возраста, так что я знаю немного больше, — ответила она, благодарная за то, что её отвлекли, пока её пальцы исследовали порезы на руке Джейме и ярко-красные пятна, которые всё ещё оставались на коже. — Мейстер Лювин всегда говорил, что я слишком любопытна, но он всё равно учил меня. Я думаю, он был просто счастлив, что кто-то из нас слушал его. Промой. Джейме безропотно выполнил то, что ему было сказано. Мира наблюдала, как он счищает грязь и другие нечистоты, прилипшие к его ранам. Это было любопытное ранение. — Как ты их получил? — спросила она, думая о том, как он мог получить порезы. — Такое впечатление, что ты… схватил меч за лезвие. Он не ответил. — Ты так и сделал? — Я должен был как-то добраться до тебя, — пробормотал Джейме, вынимая руку из воды и снова протягивая её ей. — В конце концов, его меч не исчез бы сам по себе. Мира моргнула, обнаружив, что не может пошевелиться. Джейме Ланнистер ничего ей не должен. После того, как она выпустила его из камеры, он мог бросить её. Затем он мог позволить ей утонуть. Он мог отказаться помочь ей выбраться с острова или оставить её на пляже, когда они добрались до материка; он мог позволить этим людям поступить с ней по-своему, или ещё до того, как началось всё это ужасное дело, он мог оставить её наедине с Робертом давным-давно. И всё же на каждом шагу он продолжал доказывать, что является одним из немногих людей, на которых она может положиться в этом мире. Слово «сложный» больше не казалось подходящим для её отношений с этим мужчиной. — Всё ещё кровоточит, — сказал Джейме, хотя, казалось, его это больше забавляло, чем что-либо ещё. Покачав головой, Мира отбросила мысли. — Дай мне свой кинжал. — Ты уверена? Она перевела дыхание и кивнула. — Да. Джейме снова вытащила кинжал, схватившись за лезвие, чтобы протянуть его ей рукояткой вперёд. Она приняла его медленно, игнорируя все мысли, которые роились у неё в голове, когда она снова взяла в руки оружие. Вместо этого она схватилась за ту единственную опору, которая говорила ей, что она права, и мысль, что укрепилась, когда Джейме сказал, что это всё, что ей нужно знать. Она отчаянно вцепилась в него и снова принялась разрезать свой плащ. Мира попыталась использовать относительно чистую часть ткани, но после всего, через что они прошли, от неё осталось не так уж много того, что можно было бы использовать в качестве чистой повязки. И всё же это было намного лучше, чем то, что использовал Джейме. Положив кинжал рядом с собой, Мира взяла отрезанную полоску ткани и начала перевязывать руку Джейме. — Я ничего не могу сделать с твоими пальцами, но порезы на них не такие глубокие. Если ты сожмёшь руку в кулак, кровотечение со временем прекратится, — ровным голосом произнесла Мира, сосредоточившись исключительно на своей работе. Она завязала концы ткани поверх раны, чтобы поддерживать давление на неё, как её учили давным-давно. — Что касается твоей ладони, нам придётся присматривать за ней. Инфекция не приведёт ни к чему хорошему. Мира повернула его руку, осматривая свою работу, мысленно отмечая, какие маленькие у неё руки по сравнению с его. — Полагаю, я должен поблагодарить тебя, — задумчиво произнёс Джейме, заставив Миру поднять глаза. Она встретилась взглядом с его зелёными глазами, дразнящими и искренними одновременно, и на мгновение была поражена. Это было первое, что она увидела, когда он пытался помешать ей нанести Тому ещё один удар, первое, на чём она сосредоточилась, когда к ней вернулась реальность и самоощущение, и в тот момент это были самые прекрасные вещи, которые она когда-либо видела. Прочистив горло, Мира кивнула и отпустила его руку. Она схватила его кинжал, лежавший рядом с ней, и протянула ему. Вместо этого Джейме встал. Мира последовала его примеру, предложив кинжал ещё раз. — Ты должна оставить его себе, — настоял он. — Я не могу. — Ты должна. Мира почувствовала, что её дыхание участилось, и изо всех сил постаралась контролировать его. — Я не хочу убить кого-то ещё. — Хорошо, ты не должна. «Но ты должен», — был её безмолвный ответ. Джейме, казалось, всё равно это понял. Мире не казалось, что он стыдится этой мысли, но всё равно в нём было что-то мрачное. — Вытяни руку, — сказал Джейме. Мира подчинилась, позволив ему скорректировать её хватку по своему усмотрению. — Твоя хватка не должна быть слишком крепкой или слишком слабой. Думай о нём как о естественном продолжении своей руки. Он должен удобно лежать. Он слабо схватил её за запястье. — Удар в грудь убьёт мужчину, но у тебя будет не так много возможностей для этого. Не говоря уже о том, что у мужчин, которых мы встретили, не было доспехов. Если ты собираешься защищаться, тебе нужно знать, куда бить. Мира с трудом сглотнула. Она ненавидела это; ей хотелось отступить и не иметь к этому никакого отношения, но в глазах Джейме было серьёзное выражение. Это было то, что ей нужно было знать, чтобы выжить, и он не сдвинется с места, пока она этого не узнает. Она больше не хотела быть жертвой. Поэтому она кивнула, и он продолжил. — Может показаться, что броню невозможно пробить, но всегда есть уязвимые места, которые можно использовать, — сказал Джейме, опуская руку вниз, достаточно низко, чтобы уловить суть, но не настолько, чтобы причинить дискомфорт. — В паху и на бёдрах много вен. Задень нужную, и мужчина может истечь кровью за считанные минуты. — Он переместил её руку к своему плечу. — Можно использовать любой сустав, но лучше всего — подмышечный. Воткни нож прямо внутрь, и ты лишишь человека возможности дышать. Затем он поднёс её руку к своей шее. — Есть очевидный вариант. Удар ножом или порез — ты обязательно доведёшь дело до конца, но этот способ самый недосягаемый. Не иди на это, если у тебя есть другой выбор. Это сделает тебя уязвимой. Джейме отпустил её руку, но Мира не двинулась с места. Лезвие в её руке слегка коснулось его кожи. Она подумала, не сделал ли он это нарочно. Она доверяла ему. Возможно, теперь и он доверял ей. — Ты уверена, что больше никого не хочешь убить? — прошептал Джейме, когда она слишком долго колебалась. Его глаза внимательно следили за ней; в них не было беспокойства, возможно, только любопытство. Мира опустила нож и засунула его за пояс, как, по её наблюдениям, ранее делал он. Она ничего ему не ответила, продолжая молчать, пока он не потерял к ней интерес и снова не повёл их по пляжу. Только через несколько минут, когда у неё снова перестала кружиться голова, она заговорила вновь: — Спасибо, Джейме. За всё. Её голос был таким тихим, что Мира не могла быть до конца уверена, услышал он её или нет, но, как она заметила, после этого его темп, казалось, значительно замедлился.

~***~

Санса

— Двадцать медяков за полдюжины яблок? Кто согласится на это? Лавочник фыркнул, задрав нос вверх, как какой-нибудь рыцарь цветов с королевского турнира. Подумать только, когда-то она была лучшего мнения о таких мужчинах. — Тот, кто распознает хорошее качество, когда увидит товар. — Если под качеством ты имеешь в виду бросить свою тележку на Стальной улице и не поднимать её, пока она не съехала вниз до подножия холма, — парировала Санса, вертя в руках помятый фрукт. — В конюшнях я видела еду лучше. — Тогда почему бы тебе не купить еду там и перестать приставать ко мне! Она почти ухмыльнулась, увидев, каким свекольно-красным стало лицо мужчины. Их пути уже пересекались. Он обсчитывал её на приличную сумму, пока она не переняла его уловки. Правда заключалась в том, что эти яблоки и были из общественной конюшни. Она видела его (и ещё нескольких человек) там в течение месяца, они забирали всё, что могли, прежде чем Золотые плащи обратили на это внимание. Война была тяжёлым испытанием для всех. — Возможно, я так и сделаю, — согласилась она, кладя фрукты на место. — Тогда при мне будет еда и полный кошелёк. Санса крепко сжала свою маленькую сумку и отвернулась от лавочника. Она шла медленно, ожидая. Три. Два. Один. — Восемнадцать медяков. — Десять, — крикнула она, не потрудившись оглянуться. — Пятнадцать. Ниже не опущу. Улыбаясь, Санса вернулась к тележке и выбрала лучшие фрукты, прежде чем заплатить. Она научилась гораздо лучше торговаться. Если раньше её попытки игнорировались или просто пресекались криками, то теперь большинство продавцов подчинялись её воле. Хотя она не могла сказать, что это полностью зависело от неё. Люди отчаянно нуждались в деньгах. Продать по цене меньше лучше, чем не продать вовсе. Тем не менее она знала, что дни её успеха сочтены. Поскольку еды становится всё меньше, всегда найдётся кто-то, готовый заплатить больше или, что ещё хуже, убить. К счастью, Сансе пока удавалось избегать подобных сложностей. Сирена научила её кое-чему, и Санса научилась и другим приёмам, в основном методом проб и ошибок — способ, которым, по словам служанки, лучше всего получить жизненный опыт. Если раньше Санса избегала людей, то теперь она предпочитала многолюдные улицы. Никто больше не искал Сансу Старк, но одинокую молодую девушку в заброшенном переулке? Так её непременно найдут неприятности. Она также научилась держать ухо востро: постоянно прислушивалась к разговорам окружающих, выискивая ключевые слова или интонации, которые могли бы предупредить её о надвигающейся опасности или подсказать, чем можно воспользоваться. Именно так она узнала о победах Робба над Тайвином Ланнистером и о поражении Ренли перед его братом Станнисом Баратеоном. Именно так она узнала о деталях судебного процесса над своим отцом. Лорды и леди, с которыми она когда-то с удовольствием обедала и мечтала быть одной из них, распространяли грязную ложь о её отце и сестре. И всё это было делом рук королевы. Ей не требовалось признания Сирены, чтобы понять это сейчас. С Серсеей всегда было что-то не так, поняла Санса, и теперь она больше не игнорировала этого намеренно. Голос позади неё привлёк внимание Сансы. Властный, раздражённый, возможно, кто-то из Золотых плащей, а может, и наёмник. В любом случае, это был не тот, с кем она хотела иметь дело. Как можно непринуждённей Санса отошла в сторону, притворившись, что проверяет свою сумку в дверях какого-то заброшенного здания. Она даже предложила яблоко нищему у своих ног, улыбнувшись его добрым словам, и беззубый нищий улыбнулся в ответ. Раньше она убегала при виде таких мужчин, как он. Сейчас она отдала бы все свои деньги за то, чтобы побыть в его обществе, а не в обществе прекрасных обитателей Красного замка. Она наблюдала за проходящими мимо мужчинами из-под своего головного платка. Трое в Золотых плащах, напряжённые, с мечами наготове. С тех пор, как они убили незаконнорождённых детей Роберта Баратеона, в Блошином Конце стало неспокойно. Люди держались на расстоянии, но в их глазах читалась жажда крови. Это мало чем отличалось от того, когда они кричали о смерти её отца. Рано или поздно кто-нибудь обязательно совершит ошибку, и это дорого им обойдётся. Они не обращали на неё внимания, их взгляды проскользнули по ней, как и по остальной грязи. Она не могла вспомнить, когда в последний раз как следует мылась, а не обтиралась песком и дождевой водой. Возможно, теперь она действительно выглядела как все остальные. Когда она уже собиралась продолжить свой путь, рядом с ней остановилась крупная фигура. На нём не было доспехов, но на плечах у него был белый плащ, довольно потускневший. Однако именно его лицо привлекло её внимание. Следы ожогов на правой стороне — напоминание о худшем дне в жизни бедного мальчика, когда брат наказал его за то, что он прикоснулся к игрушке. Сандор Клиган. Он уже смотрел на неё, когда она увидела его лицо. Эти тёмные, непроницаемые глаза сверлили её с такой силой, что она чуть не упала на землю. И хотя он не сделал ни малейшего движения, чтобы схватить её, даже, казалось, не напрягся, Санса поняла, что он узнал её, несмотря на грязный вид и остальное. — Маленькая птичка. Она побежала. Закинув сумку за спину, как будто у неё действительно был шанс остановить кого-то такого крупного, как Пёс, Санса побежала по узкому переулку. Сейчас было не время прятаться в толпе людей. Он всё равно видел бы её и пробирался бы сквозь толпу, как огромный боевой конь, и она быстро бы попалась среди суматохи. Она должна была оторваться от него на извилистых дорогах, которые змеились по Королевской Гавани, даже если бы это означало заблудиться самой. Она перепрыгивала через куски мусора и прочий хлам, в кои-то веки благодарная за грязную одежду, которую дала ей Сирена. Здесь она ощущала себя легче, и у неё было мало шансов зацепиться за что-нибудь. К тому же её одежда была немного коротковата, так что не было необходимости подбирать лишнюю ткань, когда она бежала по каменной кладке. Тем не менее это не уменьшило её страхов. Пёс был одним из величайших воинов, которых она когда-либо видела. Если она сделает хоть одно неверное движение, ей от него не убежать. Санса бросила взгляд назад, прежде чем резко завернуть. Он был на некотором расстоянии позади неё, натыкаясь на препятствия, которых она с лёгкостью избегала. Должно быть, она застала его врасплох, если он так далеко отстал. Санса Старк, которую он знал, не убежала бы. Она была бы настоящей леди, робко просящей благословения на свободу, маленькой птичкой, снова попавшей в клетку. Она ускорила шаг, переворачивая тележки и выброшенную мебель, которые попадались ей на пути, не обращая внимания на крики, которые быстро стихали позади неё. Это не имело значения. Наутро они забудут о ней. Всё это окажется просто страшным сном. Поворачивая то за один, то за другой угол, Санса надеялась сбить Пса со следа, но на последнем повороте оказалась лицом к стене, и спрятаться было негде. В этом узком коридоре было две двери, но ни одна из них не поддалась её попыткам открыть их. На мгновение она подумала, что нужно перелезть через стену, но у неё ничего не вышло. На такое были способны Бран, Арья, но не она. Она едва оторвалась от земли на фут. Когда его тяжёлые шаги затихли позади неё, Санса почувствовала, что её надежда превращается в пепел и угасает. Надо же. Она полагала, что её уже давно не осталось. — Что, во имя Семи Кругов Ада, ты делаешь, девочка? — проворчал Сандор. Он звучал так, будто запыхался. Было странно такое слышать. Санса повернулась к нему, моргая, хотя слёз не было. — Выживаю. Он фыркнул. — Только не в этой дыре. Давай, птичка, пора вернуть тебя в клетку. Пёс сделал шаг вперёд, а Санса отступила. Теперь он рассмеялся. — Ты бы предпочла быть здесь, девочка? С грабителями, убийцами и мужчинами, которые изнасилуют тебя, как только увидят твоё милое личико? Ещё один шаг вперёд. Ещё один шаг назад. — Они берут всё, до чего достанут руки, но в твоём случае они найдут особое удовольствие в том, что у тебя между ног. Вперёд. Назад. Теперь она стояла у стены, пытаясь вцепиться пальцами в кирпичную кладку. Санса вздёрнула подбородок. — Это должно заставить меня поверить, что мне будет лучше, если я окажусь в ловушке с мальчиком, который убил моего отца? — Оглянись вокруг, птичка. Королевская Гавань, может, и больше, но клетка — это всё равно клетка. — Но это мой выбор. — Неужели? Санса открыла рот, чтобы ответить, но обнаружила, что у неё нет ответа. Пока она колебалась, Пёс сократил расстояние между ними и попытался схватить её за руку. Именно в этот момент он отшатнулся от боли, крича и ругаясь, цепляясь пальцами за что-то у себя на спине. Из-за его спины появилась Сирена с окровавленным ножом в руке; глаза её были такими же дикими и злыми, как тогда, в Красном замке. Она снова ударила, отбросив Пса в одну из закрытых дверей, и он едва избежал пореза по лицу. — Санса, беги! — закричала она, продолжая атаковать с такой яростью, с которой, казалось, не мог сравниться даже Сандор Клиган. Он с трудом блокировал её удары своими наручами, а её скорость и небольшое расстояние между ними не позволяли ему выхватить меч. И всё же, он не был Золотым плащом. Сирена просто застала мужчину врасплох. Так не могло продолжаться вечно. Пробежав футов десять, Санса обнаружила, что поворачивает назад, когда услышала, что крики Сирены внезапно оборвались. Пёс одной рукой схватил её за запястье, а другой — за горло. С криком он протащил её через проход и с силой прижал к зданию по другую сторону. Каким-то образом Сирена всё ещё была в сознании и свободной рукой вцепилась в руку, сжимавшую её шею. — Я знаю тебя, — прошипел он, выбивая нож из её руки. — Дорнийская шлюха, которая работает на королеву. Что тебе нужно от девчонки Старк? Отвечай! Когда он снова прижал её к зданию, Санса отреагировала. Она заметила глиняный горшок, стоявший на земле, и быстро схватила его. Используя всю свою силу и размахнувшись как могла, чтобы дотянуться до его крупного тела, Санса разбила горшок о голову Пса. Она знала, что этого будет недостаточно, чтобы лишить его сознания, но он снова был застигнут врасплох. Пошатнувшись, он чуть ослабил хватку на Сирене. Она ударила его ногой, сбив его с ног в ошеломлённом состоянии, прежде чем тоже упала, задыхаясь и кашляя. Санса подбежала к ней, помогая служанке подняться на ноги. — Ты должна… убежать… как я и сказала, — выдавила Сирена, слегка опираясь на Сансу, чтобы вернуть равновесие. — И когда я в последний раз по-настоящему слушала тебя? — пробормотала Санса в ответ. Она замолчала, оглядываясь через плечо. Пёс всё ещё был там, где упал. Санса сомневалась, что он не сможет подняться. Ей просто показалось, что он решил этого не делать. Вместо этого он смотрел, как они уходят, и странное выражение на его лице ещё больше подчёркивалось каплями крови, которые начали стекать по его покрытой шрамами коже. Остановившись, Санса убедилась, что Сирена может стоять самостоятельно, прежде чем осторожно отпустить её. — Что ты делаешь? — спросила Сирена, протягивая руку. — Не волнуйся, — тихо ответила она. — Он не причинит мне вреда. Санса подошла к Псу, осторожно разворачивая свой головной платок. Она почувствовала, как её тёмные волосы волнами заструились по спине, когда она собрала ткань в руках. Когда она стояла рядом с ним, мужчина всё ещё оставался высоким, даже когда сидел на земле. Она почти ожидала, что он рявкнет, что не нуждается в её жалости, но он ничего не сказал, когда она взяла ткань и прижала её к ране. Она держала руку вытянутой некоторое время, пока его собственная рука не потянулась, чтобы прижать ткань, на мгновение коснувшись её руки. — Я волк, а не маленькая птичка, — сказала Санса, отступая назад. — И это мой выбор.

~***~

Джейме

— В воде тела. Джейме поднял голову от того места, где он отдыхал под ивой. Накануне вечером они укрылись под ней, поскольку замкнутое пространство могло вызвать у Миры панику. Не то чтобы ей было лучше на открытом пространстве. Её преследовали кошмары. Она ворочалась с боку на бок, и с каждым тихим отчаянным звуком, вырывавшимся из её горла, Джейме не мог избавиться от ощущения, что нож глубоко в его груди поворачивается всё сильнее. В первую ночь он попытался разбудить её, и его чуть не зарезали за это. С тех пор он укрывал её в свой плащ. Она, казалось, достаточно хорошо реагировала на это, и дополнительным преимуществом было её покрасневшее от смущения лицо, когда она просыпалась, завёрнутая в его одежду. Это происходило каждое утро, и он с удовольствием подшучивал над её благопристойностью, прежде чем к ней возвращалось мрачное настроение. «Однажды, — подумал он. — Когда-нибудь это может сработать». Поднявшись, Джейме подошёл к Мире, которая дежурила последней и, как он предположил, с тех пор не двигалась с места. Он проследил за её взглядом и, конечно же, примерно в двадцати футах от них на волнах покачивались три крупные фигуры. Раздутые и бесформенные, они явно были мертвы несколько дней и могли появиться откуда угодно в Трезубце. Дожди почти затопили некоторые районы и заставили реку течь быстрее, чем обычно. Обратив свой взор на запад, Джейме почти сразу же обнажил меч. Мира мгновенно оказалась рядом с ним. — Что такое? — Дым. Прошёл почти час, а они всё ещё не добрались до серых столбов дыма, которые поднимались в небо. На данный момент они были лишь тонкими линиями, но, учитывая, сколько много их было, Джейме предположил, что недавно здесь был сильный пожар. Вероятно, от города, который был впереди, мало что осталось. Он задавался вопросом, ждёт ли такая судьба каждое место, с которым они поравняются. «Это то, чего ты хотел, — торжествующе произнёс голос Тириона. — Ты сам сказал, что Речные земли должны сгореть». И Долина, и каждый человек, стоящий между ним и Серсеей. Да, он хорошо помнил свои слова и то, как много он в них вкладывал. Сжечь их всех! Джейме вздохнул, крепче сжал меч и поднял глаза. К счастью, Мира не смотрела в его сторону. Она нашла на земле какое-то полотно и внимательно его рассматривала. — Красный лосось на белом поле… — задумчиво пробормотала она. Эти слова мало что значили для него. Он достаточно хорошо знал знаки знаменосцев своего отца и несколько других, которые вызывали у него интерес на протяжении многих лет, в основном те, что принадлежали хорошо сражавшимся рыцарям или тем немногим домам, которые слишком сильно раздражали Серсею. Он был уверен, что в какой-то момент жизни его этому учили, но были гораздо более важные вещи, которые нужно было запомнить, чем неприметные дома на другом конце континента. — Дом Мутон, — продолжила Мира, наконец-то обернувшись к нему. — Мы в Девичьем пруду. Он почувствовал, как его брови слегка приподнялись. Возможно, дом Мутон ничего для него не значил, но он по крайней мере слышал о Девичьем пруде. Это был оживлённый портовый город и одно из самых крупных мест на Трезубце. Что ещё более важно, это были земли, которые бы присягнули Роббу Старку. И теперь они горели. Мира, казалось, поняла то же самое, неуклюже уронила полотно на землю и снова обхватила себя руками. В течение следующего часа они могли видеть городскую крепость, маячившую вдалеке, а также его розовые наружные стены. Когда они стояли на вершине холма, перед ними расстилалась кровавая бойня войны. Мёртвые лошади и повозки были разбросаны по всему полю, ведущему к городу, в то время как вдоль дороги простые люди эвакуировались, пока другие принялись убирать трупы. Вдалеке кто-то причитал, и в воздухе начало подниматься густое зловоние. Но Джейме не увидел никаких признаков присутствия войск Ланнистеров. Если бы они остались, за стенами остался бы гарнизон. Вместо этого, казалось, кто бы ни был командиром, он был вполне удовлетворён тем, что разграбил город и оставил его гнить. Это походило на то, что сделал бы сир Грегор. С другой стороны, здесь ещё можно было найти живых людей. Они медленно продвигались к городу, осторожно пробираясь через поле. Джейме снова вложил меч в ножны и помог Мире пробраться через то, что осталось, отметив, что теперь она идёт рядом с ним. Он знал, что её настораживали не мёртвые, а живые. Однако он ничего не сказал, когда она пошла следом за ним, прикрываясь его телом от взглядов окружающих. Только бы заставить её чувствовать себя более комфортно. Однако никто не обращал на них внимания, когда они приблизились к городу. Они не отрывали глаз от земли, направляясь в неизвестность в поисках безопасного места, как ему показалось. На самом деле, никто не обращал на них никакого внимания. Они с Мирой были такими же, как все. Они прошли через ворота, которые были сломаны и в настоящее время валялись на земле, и вошли в город. Здесь зловоние было ещё сильнее, поскольку стены не пропускали ветер, а дым перебивал остатки чистого воздуха. Он почувствовал, как у него защипало в глазах, когда они проходили мимо нескольких тлеющих зданий. Некоторые люди всё ещё пытались спасти ситуацию с помощью воды и песка, в то время как другие смотрели на это, опустив плечи. Группы людей собрались у большого пруда в центре города, вытаскивая тела из воды, а другие пытались снять своих близких, которые были подвешены на любых возвышенностях, которые только можно было найти. Вдовы причитали, а раненые стонали там, где их всех собрали, без особой надежды на помощь. Мира взглянула на него, широко раскрытые серые глаза чуть выглядывали из-под рукава, закрывавшего нос. Она не хотела здесь находиться. — У нас нет особого выбора, — сказал Джейме, отвечая на её невысказанный вопрос. В какой-то момент какой-то мужчина подошёл слишком близко, как показалось Мире. Она тихо отступила за спину Джейме, когда он вытащил свой меч. Мужчина передумал и тут же бросился прочь. То, что он дал ей кинжал, не означало, что она готова снова им воспользоваться. Тем не менее ему нравилась мысль, что кинжал будет при ней, когда она не спит. Они продолжили путь по городу в поисках чего-нибудь полезного, но гостиницы были заброшены и разрушены, а лавки сожжены. Они бродили, пока не наткнулись на стены замка, единственного в Девичьем пруду, который казался нетронутым. С его высокими стенами и толстыми воротами, было возможно, что какая бы армия ни прошла через него, у неё не было сил прорваться. Два лучника сидели на вершине стены, наблюдая, как горожане собираются под ними, ругаясь и разбрасывая мусор. — Кажется этот лорд Мутон благополучно укрылся, — заметил Джейме, взглянув на Миру. — Великий знаменосец короля Севера. Её прищуренные глаза только развеселили его ещё больше. — Знаешь, ты могла бы остаться здесь, — продолжил он. — Убеди их впустить тебя, и всё будет хорошо. Еда, одежда, ворон для твоего брата. Он, вероятно, отправится прямиком через Речные земли, узнав, что ты здесь. Он наблюдал, как она обдумывает это. Нельзя было не заметить, как в её глазах загорелась надежда на то, что она снова увидит свою семью, но она колебалась. Мира снова огляделась вокруг, на разрушения и игнорируемые крики людей, и нахмурилась. — Я бы предпочла рискнуть с тобой, — ответила она, и в её голосе прозвучало больше уверенности, чем за последние дни. Джейме хотел сказать, что он не удивлён. Такой человек, как лорд Мутон, который охотно игнорировал бедственное положение своего народа, не понравился бы Мире, и перспектива остаться в Девичьем пруду, где по-прежнему шёл дым и нелестно пахло, тоже была не очень привлекательной. Но он предлагал ей вполне реальный шанс снова увидеть свою семью и впервые за несколько месяцев почувствовать себя в безопасности. Несомненно, это перевешивало даже её невероятно веские моральные принципы. «Скажи ей, чтобы она осталась! — прокричал голос. — Если она пойдёт с тобой, она не выживет. Скажи ей, чтобы она осталась». — Хорошо, — сказал он. Если она хотела умереть, это едва ли было его проблемой, по крайней мере, так он лгал себе в надежде скрыть то, что чувствовал в своей груди. Нож в сердце исчез, и он смог дышать немного свободнее. Почему это так влияло на него? Они бродили за пределами города, следуя по дороге в поисках кого-нибудь, кто согласился бы что-нибудь продать. Почти на все деньги, которые он забрал у разбойников, Джейме сумел купить лошадь у фермера, чьи посевы были уничтожены. Это было старое животное, но большое и крепкое; оно идеально им подходило. Мира исчезла из его поля зрения. Джейме стал было искать её среди беженцев, положив руку на рукоять своего меча, но расслабился, увидев её чуть дальше по дороге. Она стояла на коленях перед маленькой девочкой со светлыми кудряшками и в изодранной одежде, которая была ей слишком велика. Девочка показывала ей свою маленькую куклу. Джейме вдруг поразился сходству с мёртвым ребёнком, которого они нашли на дороге. Если Мира и заметила это, то не подала виду. Она была слишком занята, проявляя интерес к игрушке девочки, нежно держа её в руках и рассматривая с преувеличенным выражением лица, которое, казалось, доставляло ребёнку удовольствие. Девочка забрала свою куклу и обняла Миру. Она усмехнулась и легонько поцеловала ребёнка в щеку. Словно почувствовав его пристальный взгляд, Мира повернулась к нему с широкой улыбкой на лице, её глаза практически светились радостью. Он никогда раньше не видел её такой счастливой; он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел кого-либо таким счастливым. Может быть, Тириона, после ночной попойки и хорошей шутки, и уж точно не их отца, а счастье Серсеи всегда было сдержанным, как будто в противном случае оно будет использовано против неё как оружие. Но была Мира Старк, леди из благородного дома, обнимающая эту маленькую крестьянскую девочку, словно она была величайшим сокровищем на земле, и находившая бездонную радость в её присутствии. Джейме ничего не мог с собой поделать. Он улыбнулся в ответ.